Текст книги "Леденящая жажда"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Москва

9 июля 200… года, 07.00

– Хочу в Бразилию, Бразилию, Бразилию мою, – сонно напевал Трубач, стоя в очереди на паспортном контроле.

– Помолчи, Коля, а? – буркнул Пастух.

На нерве были все. Понятно, что и Трубача ни в какую Бразилию совершенно не тянуло. Простые мужицкие головы могли воспринять многое: Чечню, Афган, ну даже Северную Ирландию. Все это было по крайней мере серьезно. А вот Бразилия… Она ассоциировалась только с сериалами для домохозяек.

– И как эту чертову бабу туда занесло?! Уж лучше б в Антарктиде пингвинов изучала. Дались ей эти гребаные обезьяны! Дикие!!! – монотонно бубнил Трубач.

– Да брось ты, – не слишком убежденно произнес Артист. – Там тепло, там бразильянки. И вообще, это дело плевое, просто курорт какой-то: находим тетку, под белы рученьки – и все, гуляй. Между прочим, она вовсе не мартышек изучает, а воздействие каких-то там препаратов естественного происхождения на организм…

– Наркотой, что ли, приторговывает? Тут подозрительно встрепенулся Билл:

– Потише вы там, соображать надо, где находитесь! На пути возникло препятствие в виде «дьюти фри».

Трубач было вцепился в бутылку виски, но Пастух не терял бдительности:

– Если тебе деньги карман жгут, купи лучше шоколадку. Хоть мозги заработают.

– Ты на что намекаешь?

– Ни на что. Помолчи лучше. Скоро посадка.

Пастухов мрачно молчал, теребя в руках посадочный талон. Он его, бедный, уже и в трубочку свернул, и пополам сложил, и вчетверо, так что жить клочку бумаги в любом случае оставалось недолго. Пастух нервничал с того самого момента, когда выяснилось, что предстоит ночевка в Париже. Не судьба им лететь другой авиакомпанией, билетов нет, и все тут, а административный ресурс Голубков подключить не может – это ведь неофициальное задание.

– Зато в Эйр Франс вкусно кормят, – пытался утешать Артист. Помогло мало.

В самолете стало заметно, что и Билл себе места не находит. Форсировать ситуацию Пастух не стал, зачем человеку в душу лезть, так или иначе скоро все само собой прояснится.

Пока суд да дело, они заняли свои места в самолете. Хорошо, теперь можно и вздремнуть. Благоразумный американский друг за Трубачом присмотрит.

Последнее на самом деле было необходимо, так что Пастух уже подумывал, что когда «все это» (так он про себя называл засосавшую их передрягу) кончится, надо тащить парня к наркологу, «каплями Морозова» и боржоми здесь, похоже, уже не обойдешься.

Билл действительно с Трубачом почти подружился. Он тоже раньше увлекался игрой на саксе, потом бросил – времени нет на хобби. Трубач во время таких разговоров всегда заявлял, что для него музыка не какое-нибудь там увлечение. А «хобби» вообще дурацкое слово, не русское. Нет, для него, Трубача, музыка – отрада жизни. А все остальное – как бы это объяснить? Просто так получилось. Когда-нибудь он обязательно…

В этот момент Билл, не желавший выслушивать очередную сагу из несбывшейся жизни свободного музыканта, обрывал излияния Трубача, дружески похлопывал его по спине и приговаривал:

– Да знаю я, все знаю.

Короче, парни нашли друг друга, на что и понадеялся Пастух, засыпая в своем кресле у иллюминатора. Ему, несмотря на сотни проделанных прыжков, никогда не доставляло ни малейшего удовольствия созерцание перламутровых облаков, разрезаемых крыльями самолета. Нет уж, гораздо спокойнее сразу вырубиться и проснуться, уже приземлившись.

Остальные предпочитали вяло перекидываться словами все три часа полета. Так что все это время до него сквозь сон доносился не слишком оживленный треп сотоварищей. Кажется, Артист спросил, сколько лет «тетушке» (одна из вариаций на тему тети Розы из Бразилии).

– Около пятидесяти, – ответил Билл. – Судя по досье, она в полном порядке. Пожилые дамы, страдающие проблемами со здоровьем; не занимаются исследованиями в джунглях Амазонии.

– Точно, они по большей части исследуют ассортимент ближайших аптек, – снова попытался пошутить Артист.

– Все, надоели. Это может оказаться не так-то просто. Ведь обвела же она вокруг пальца КГБ, финнов, шведов, да и наших тоже!

– Последнее тебя, наверное, больше всего задевает… Да, просто Колобок, а не баба, всех с носом оставила, – согласился Трубач, жестом подзывая стюардессу: – Будьте любезны… Принесите, пожалуйста, бутылочку «Баллантайнс». Или, может быть, «Джонни Уокер»…

– Так что именно?

– Ни того ни другого, – решительно пресек попытку нарушить сухой закон Билл. – Два стакана апельсинового сока.

– Ну ты и зануда!

Трубач покорно цедил кисловатую оранжевую жидкость.

Они приземлились по расписанию. Время терять не хотелось, но выхода не было – впереди предстояла ночь в третьесортной гостинице рядом с аэропортом. Спать. Сразу спать…

Тут Артист резко встрепенулся:

– Тут что-то не так. Я в театральном французский учил… – Он внимательнее прислушался к звучавшему из динамиков приятному женскому голосу. – Ребята, я не очень хорошо понимаю, но, по– моему, дело дрянь.

Голос повторил то же самое по– английски. В связи с угрозой терактов в Америке все рейсы из Европы через Атлантику отменяются до выяснения обстоятельств. Тут подскочил Билл. Он неестественно вытаращил глаза и открыл рот – как рыба, выброшенная на сушу.

– Не может этого быть!

– Чего не может быть?

– Я прав, значит, я прав все– таки… – Артист не знал, радоваться ему этой правоте или волосы на голове рвать. – Ребята, кажется, отменили все трансатлантические рейсы. Все. Боятся террористов.

Билл молча потянулся за телефоном. Руки дрожали, пальцы нервно прыгали по маленьким кнопкам. Затем последовала череда обреченных «Yes», «No» и «ОК».

Далее все развивалось более чем стремительно. Стекло и бетон аэропорта Шарля де Голля закружились перед глазами, ребята не задавали вопросов – американец стартовал слишком быстро.

Наконец на эскалаторе Пастухов перевел дыхание и спросил:

– Ты мне объяснишь или нет, куда и почему мы бежим? И что это за ерунда с отменой рейсов?

– Сейчас сам все поймешь.

Еще один поворот – на первый взгляд просто молодые парни на самолет опаздывают, обидно ведь терять долгожданный отпуск! И еще один поворот… Уже пошли терминалы, закончились «дьюти фри», провонявшие насквозь французским парфюмом. На пути встает благообразный мужчина средних лет с неумолимо квадратным подбородком:

– Дальше прохода нет.

Пастух не очень хорошо понимал, какого рожна надо Биллу, но на длительные размышления ему просто не хватило времени. Через секунду тележка для багажа смела с пути нежелательное препятствие, после чего Билл спокойно подошел к распростертому на полу телу, не обращая внимания на вопли, обыскал благообразного, вытащил пистолет, хладнокровно треснул рукояткой по черепу и с еще большей стремительностью понесся дальше.

Пастуха осенило только на взлетной полосе:

– Главное – ввязаться в драку, как сказал Наполеон, мы же на французской земле.

Дальше все было довольно просто. Охранники вставали на их пути как кегли, а они стремительным шаром для боулинга сметали их и неслись дальше.

По аэропорту объявили тревогу, кто-то успел позвать на помощь.

Тогда, окруженные со всех сторон полицейскими с автоматами и в бронежилетах, они нашли остроумный выход: Билл просто взял в заложники… Трубача. Артист наверняка уже отрабатывал металлические нотки, с которыми предстоит зачитать текст политических требований.

– Я убью его, я его убью! Пропустите нас к самолету, – кричал Билл.

Артист «взял в заложники» Пастуха и на нетвердом французском заявил:

– Требуем немедленной отмены запрета на курение на всех трансатлантических рейсах.

Их пропустили к самолету.

– Мать честная! Так вот что… А как мы из этого выпутаемся?

Уже в самолете, прижав дуло вальтера к голове пилота, Билл как-то легкомысленно хихикнул:

– Как там у вас говорят? «Нашу взяли»?

– Говорят – наша взяла. Главное, чтобы это по сути оказалось верно.

Пастухов уже ничего не боялся. Он лишь смутно догадывался, чем грозит угон частного самолета. Ничего хорошего, и прикрытия никакого. По крайней мере, его собственная фантазия пасовала перед такой сложной задачей. Трубач с Артистом сидели почему-то на полу – они вошли в роль дикарей, бесшабашных террористов, угонщиков-отморозков.

Билл вроде бы не рвался ничего объяснять, так что Пастухов почувствовал себя мирным заложником.

– Слушай, а не слишком ли мал самолетик для трансатлантического перелета?

– У Чкалова поменьше был.

– А что с нами сделают, когда мы приземлимся, если вообще приземлимся?

Билл объяснил: правительство США уже обо всем договорилось с правительством Франции. Пастух сначала не поверил. Но более чем серьезный взгляд американца убедил – это правда.

Пилот, у которого висок леденел от металлического касания пистолета и капель холодного пота, медленно сползавших вниз, не понимал по– русски. К счастью для него самого, иначе он, наверное, просто выпустил бы штурвал – настолько неправдоподобно звучали слова Билла.

– А ты раньше знал, что так все обернется? – Пастух в принципе был готов к любым поворотам событий, но тут все менялось как-то слишком кардинально.

– В общем, да. На самом деле не очень хотелось впутывать сюда этих «товарищей».

В принципе человек, не имеющий прямого отношения к политике, никак не может уразуметь, какого черта правительство США должно договариваться с правительством Франции чуть ли не на уровне министерств внутренних дел о неприкосновенности каких-то интернациональных раздолбаев, угнавших с непонятными целями частный самолет.

«Облака перламутровые…» – пытался не думать Пастухов, но почему-то это не удавалось – его неуклонно одолевали мысли о человеке, на котором, неизвестно почему, в последние несколько дней буквально свет клином сошелся. Куда ни посмотришь – везде она, бедная тетка, всюду наследить умудрилась…

Встреча с Софьей Огинской обещала стать более чем интересной.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Санкт-Петербург

9 июля 200… года, 12.14

К утру Док понял, что с таким же успехом он мог просто заходить в любой дом и спрашивать: не знают ли они Ахмета или Асланбека? Адреса и телефоны, которыми были напичканы карманы террориста, были ложным следом. Да, он успел разгромить еще два наркопритона, вмешался в мирную жизнь пяти публичных домов, побывал в нескольких саунах, кафешках, ресторанах и магазинах распродаж. Нигде здесь Асланбек с подельником жить не могли. Парень просто собирал все телефоны и адреса, по которым, наверное, решил отправиться после выполнения задания. А теперь лежит в морге, а к пальцу его ноги привязана бирка.

Из Москвы Голубков как-то смущенно сообщил, что остальные ребята отправились в Бразилию. Док не очень понял зачем, но не позавидовал. Он-то знал – диких обезьян там мало, зато всякой гадости, начиная с лихорадки и кончая анакондами, хоть завались.

К полудню он понял, что засыпает за рулем. А у него осталось еще половина адресов и телефонов.

Аналитики и дешифровщики тоже сообщали весьма неутешительные сведения. Все пометки ничего общего с делом не имели. Это были килограммы сахара, пакеты сыра, пачки сигарет и бутылки водки. Зачем Аслан отмечал все купленное, Док не мог разобраться. Он понимал, что террористы не такие идиоты, чтобы хранить в карманах важные сведения.

И все– таки он чувствовал, что ниточка где-то здесь.

Уверенности, что вода в Неве уже отравлена, что город уже почти сутки пьет яд, у Дока не было. Впрочем, как и в обратном. Сам он, чтоб не скопытиться раньше времени, пил воду только из бутылок.

Он позволил себе поспать два часа прямо в машине, припарковав ее на тихой улочке.

А когда проснулся, то что-то из сна забрезжило в его голове. Была там важная мысль, которую Док не запомнил. Но она была связана как раз с записками и прочей бумажной дребеденью из карманов Асланбека.

– Что же там было? Куда ехать? – несколько минут соображал над кучей обрывков Док.

Но так ничего и не придумал.

И решил объезжать и обзванивать адреса по порядку.

Дежурный по городу держал его в курсе. Никаких происшествий, ничего подозрительного, даже все бытовухи расследуются очень тщательно, чтобы, не дай бог…

Что же, что же ему приснилось?

Ах да, ему приснилось, что он награждает Дудаева орденом.

Орден огромный, величиной с тарелку. Специально сделали для чеченского лидера.

– Да почему такой огромный? – спросил Док Голубкова.

– Так надо, ты не понимаешь их психологию. Мы и погоны ему заказали величиной с самолетные крылья, и кокарда на фуражке будет как блюдце, а орден – сам видишь. Для кавказца очень важно, чтобы его заслуги были видны издали, чтобы по высшему разряду…

Дудаев очень обрадовался тому, что орден такой огромный, он прыгал от радости как ребенок, пел песни, танцевал, разбрасывал деньги и ел прямо руками плов из огромного чана.

– Ерунда какая-то, – сказал Док вслух. – При чем здесь орден?

Адрес, по которому он ехал, был на Приморском.

Приметный дом в стиле брежневского конструктивизма, продуваемый всеми ветрами двор, пустота и неуютность.

Док нашел нужный подъезд и постучал в нужную дверь, потому что звонок был вырван с мясом.

– Петька вернулся! – раздалось за дверью.

Она распахнулась, и перед Доком предстал абсолютно голый подросток.

– Не, не Петька, а глюк. Опять наркоманы, опять притон.

Док уже собирался развернуться и уйти, как из комнаты девичий голос спросил:

– Может, это тот самый хачик?

– Кажется, нет, – ответил голый. – Этот без сумки.

Дока словно ударило.

Схватить подростка за шиворот и как следует встряхнуть не было никакой возможности по той простой причине, что шиворот у подростка отсутствовал. Док просто толкнул голого в грудь и вошел в квартиру, плотно закрыв за собой дверь.

– Какой хачик? – спросил он.

– А тебе че за дело? Вали отсюда, предок, – нетвердо сказал голый.

Док больно сжал подростку руку.

– У, кайф! – блаженно улыбнулся тот.

Док вошел в комнату – там картина была еще веселее.

На полу по– скотски совокуплялись три пары. Два парня с двумя девушками и еще двое парней друг с другом. На Дока они не обратили ровно никакого внимания.

Вошедший вслед за Доком голый хозяин спросил:

– Хочешь с нами?

Будь у Дока побольше времени, он бы провел с этими идиотами воспитательную работу. Но времени у Дока не было.

Он двинул в шею самого крупного из парней, тот сразу отвалился от девушки, остальные замедлили свои фрикции. Уставились на Дока, словно он возник из воздуха.

– Тебе че надо? – спросила девушка. – Принес, так давай.

– Какой хачик? Где хачик? – обратился к ней Док.

– Просто хачик на берегу.

Док встряхнул ее так, что у нее чуть глаза не выпали.

– Э, предок, ты наше туловище не колбась, нам еще ее пилить и пилить, – сказал парень, сексуальные предпочтения которого были на данный момент вовсе не традиционными.

Док отправил его в нокаут щелчком по лбу.

– Какой хачик? Я тебя спрашиваю!

– Петька его пристрелил, – сказала девица, блаженно улыбаясь.

– Где пристрелил?

– На берегу залива, – уже приходила в себя девица и даже пыталась прикрыть срамоту.

– Когда?

– Ночью… Ага, вот прямо там и пристрелил.

– Где Петька?

– У Петьки пистолет потек, он к врачу побежал.

– Как потек?

– Трипака подхватил, это у Козы трипак, ему говорили: давай безопасный секс, а он: нет, хочу на голую.

Док уже отчаялся что-либо понять.

Он сходил на кухню, нашел помойное ведро, наполнил его холодной водой и выплеснул все это на девицу.

– Ты че, купаться голяком? Давай, – согласилась она.

– Расскажи мне подробно, когда это было, как? Девица утерла нечистую воду с лица:

– Че прилип, предок? Отвали. Я все сказала. Хау!

Хозяин, видимо, оклемался, потому что вдруг прыгнул Доку на спину. Док швырнул его о стенку, чтоб не мешал светской беседе.

– У хачика была сумка?

– Да, на плече. Он хотел в нас выстрелить, но Петька первый успел. Ха-ха-ха!

– Из чего стрелял ваш Петька? Где труп хачика?

– Петька – из трипперного пистолета, а хачик не помер, от мочи ещё никто не помирал.

– Так ваш Петька на него помочился?

– Ну да, у Петьки знаешь как далеко бьет!

Доку бы сейчас посмеяться. Но было не до смеха. Значит, наркоманы ночью встретили Ахмета. Или не Ахмста? Нет, с сумкой.

Да мало ли их ходит с сумкой по ночам по берегу залива?

Нет, по берегу залива по ночам чеченцы не ходят просто так.

Значит, все, значит, воду он отравил.

– Он что-то хотел в воду бросить, а Петька ему как закричит: стой, чурка, документы покажь!

– Бросил?

– Че, документы?

– В воду бросил, что хотел?

– Не-а, попугал пушкой и ушел.

Фу, значит, не бросил. Догадался, сволочь, что морскую воду не пьют.

Теперь он бросит в Неву. Или уже бросил.

Нет, не в Неву, он будет искать водозаборы.

Он все сделает по высшему разряду.

По высшему разряду! Где он встречал это словосочетание?

Во сне? Ну да. Но ведь и еще где-то!

Док отпустил девицу, которая тут же и уснула.

Не обращая больше внимания на хозяев, он снова начал вываливать из карманов бумажки, найденные у Асланбека.

Так и есть!

Проспект. Каких много бросают в почтовые ящики.

Этот рекламировал какой-то занюханный отель, который тем не менее выдавал себя за «Хилтон» и обещал, что все будет «по высшему разряду»!

Так, не факт, совсем не факт! Но что-то подсказывало Доку – именно там он найдет Ахмета.

Напоследок он все– таки поучил наркоту.

Так, слегка – сломал три руки и несколько ребер.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Рио-де-Жанейро

9 июля 200… года, 22.27

В аэропорту, как и предполагалось, их встречали. Но почему-то это были не вооруженные автоматами спецназовцы, а всего лишь двое ладных парней в серых костюмах. И очень, кстати, любезных. Они тут же отвели Билла в сторону и мило стали с ним беседовать.

Билл хмурился, ругался, снова хмурился. В конце концов подошел к ребятам:

– Пошли, нас отвезут к вертолетам. Ребята двинулись за ним.

– Дело плохо, – сказал почти на бегу Билл.

– Что?

– Тут такие силы задействованы, что вам лучше не знать.

– Какие еще силы? Мы же за теткой едем, – сказал Трубач.

– Ваша тетка оказалась такой непростой, что поставила на уши две страны и несколько спецслужб, не говоря уж о бандитах.

– Каких еще бандитах?

– Вы что, думаете, я идиот, чтобы на свой страх и риск угонять самолет? Американцы нас бы сбили над Атлантикой.

– Ясно, что ты получил поддержку.

– А знаете почему? Потому что Бразилия вашу даму украла.

– Бразилия?! Зачем?!

– Я думаю, из ее жизни получится классный сериал, – сказал Артист.

– Ее жизнью Бразилия торгует с Америкой,

– Она кто? Внебрачная жена президента Буша? – спросил Трубач.

– Да она никто! Но бразильцы-то об этом не знают. Они знают только, что Америка за ней гоняется. И уже сколько лет. Вот бразильцы и сделали вывод. Дама – козырная карта в их игре.

– А что за игра?

– Финансовый транш на борьбу с наркотиками. Поэтому за ней сейчас отправилась бразильская армия.

– Ни фига себе! Воевать с армией?

– Может, обойдется, – сказал Билл. – Но это не самое страшное.

– Так ты еще не пугал? – сказал Артист.

– И не начинал. Даму вашу уже взяли в плен наркобароны.

– Фью! – присвистнул Пастух. – Вот попали между молотом и наковальней.

– Да, мир этот только сверху приятен, а чуть копнешь, дерьмо лезет! – философски заметил Трубач.

Пастух ринулся к ближайшему телефону: надо было описать Голубеву ситуацию, как-то объяснить генералу, почему они позволили втянуть себя в такую идиотскую передрягу.

Все это оказалось слишком сложным для Голубкова. Через океан он задал только один вполне законный вопрос:

– Какое она все же имеет ко всему этому отношение? Пастухов аккуратно повторил услышанное. Огинская нужна янки. А еще янки нужны наркоторговцы. Янки почему-то думают, что та гадость, за которой они сами уже устали охотиться, как-то связана с химическими наркотиками. К тому же, по нелепому совпадению, трафик коки проходит именно в том квадрате, где находится исследовательский лагерь. А бразильцам нужны субсидии, на которые янки не очень хотят раскошеливаться. Схема простая. За Соню можно и самолет угнать – тут уж американские спецслужбы подсуетятся, чтобы найти обтекаемое оправдание.

Когда Пастух вернулся к остальным, картину он увидел безрадостную. Парни в сером что-то угрожающе сказали Биллу, сверкнув белоснежными зубами, и сели в два белых джипа.

– По машинам, – сказал Билл.

– Остается надеяться, что нас действительно повезут куда надо, – мрачно буркнул Артист.

– Там будут еще парни из отдела по борьбе с наркотиками. Как я уже сказал, мы напрямую с ними не пересекаемся. На месте я покажу на карте квадрат, в который мы все направляемся. В общем, распределяемся по вертолетам. Я, наверное, полечу с этими ребятами. Еще окончательно не решил. С одной стороны, сейчас я занимаюсь вашими «химиками», но с другой – пришлось несколько лет жизни угрохать на группировку Гонсалеса… Ладно, короче, летим куда собирались, а там вы сами разберетесь, как обработать тетку. Верно?

– Верно– верно, – пробормотал Пастухов не слишком эмоционально.

В машинах разговор сошел на нет, и Пастухов уставился в окно. На выезде из города началась грандиозная пробка, стоя в которой можно было разглядывать проходящих мимо девушек. Бразильянки оказались именно такими, как он их себе представлял. Улицу перешли две или три донны Флор, словно сошедшие со страниц книги, еще парочка мулаток – ну просто Габриэла из одноименного романа, и море разливанное менее изысканных персонажей, заставляющих вспомнить массовку из «Рабыни Изауры». Все они были едва одеты – ничего не поделаешь, жарко, как в адском пекле, так что мужикам приходится страдать волей-неволей.

«Близок локоток, да не укусишь…» Мысли Пастухова постепенно устремлялись в иное русло, далекое от предстоящей пальбы, наркобаронов, ученых тетушек и прочих не слишком увлекательных предметов. «Времени мало, и вообще… Надо как-нибудь сюда просто так съездить. Дружной мужской компанией конечно же!» Само собой, Пастухов вовсе не собирался предаваться адюльтеру, но просто, когда вокруг такой разноцветный праздник жизни, грех не помечтать немного.

Сладкие фантазии внезапно прервал раздраженный возглас парня, сидящего за рулем. «Материшься, родимый! Это даже я с моим убогим английским понять в состоянии», – подумал Пастухов и увидел, что их машина безнадежно заперта в плотном потоке, которому не видно конца и края. Начали вставать вопросы более практические: когда же они, мать вашу бразильскую, окажутся в этом вертолете?!

Невольная экскурсия в тесных машинах продолжалась около двух с половиной часов. В конце концов послышался долгожданный звук винтов, четыре вертолета оторвались от земли, оставляя внизу пальмы и охристые холмы. Билл полетел все же с ними. Он раздал своим русским гостям оружие. Автоматы, гранаты, патроны и даже пехотные мины.

– Серьезно снаряжает, – сказал Артист. – Не иначе война до победного конца.

– Я пока с вами. Там на месте сориентируюсь. Объективно, сейчас важнее наше с вами дело, – заявил Пастухову Билл, склонившись над картой местности. Спускаемся прямо на территорию лагеря. – На этих словах Билл ткнул пальцем в кружочек, очерченный шариковой ручкой на зеленом фоне, занимавшем практически весь лист. – Это только пятая часть бассейна Амазонки. Удивительное совпадение, что нашу тетку и Гонсалеса одновременно занесло в эту дыру!

Всю дорогу Билл неутомимо переговаривался по рации, о чем – никто, естественно, не понимал. Зрачки американца все сужались, выражение лица становилось все более обеспокоенным.

Наконец из кабины послышался отборный мат пилота.

– Я скоро по– английски начну ругаться лучше, чем по– русски, – попытался сбавить напряжение Артист.

– Брось. Сейчас не до шуток.

Взгляд Билла целиком и полностью подтверждал последнюю сентенцию Пастухова.

– Что-то случилось?

– Надеюсь, нет.

– то есть как?

Билл не ответил на вопрос и схватился за рацию. Последовал короткий эмоциональный разговор, после которого он обреченно произнес:

– Все– таки случилось… Скажи ребятам, чтобы готовились к аварийной посадке.

В этот момент вертолет тряхнуло так, что Пастух прикусил язык. Послышался скрежет, затем последовал еще один толчок – и все кончилось.

– Ну, можно сказать, повезло, – сдавленно прошептал Билл. – Застряли в лианах.

– И что теперь? – точно таким же голосом спросил Пастухов.

– Как это – что? Надо выбираться отсюда, пока есть возможность. Там, снаружи, нас ждут ребята Гонсалеса.

– Уже? Откуда они прознали?

– Бразилия! – Билл развел руками.

Пока что все были живы, даже пилот. Когда Пастухов выглянул наружу, у него аж дух перехватило: под ногами колыхалось бескрайнее зеленое море. Неизвестно, какие твари водятся в его глубинах. Выхода не было, один за другим они ныряли в непроходимые заросли, спускались вниз. Куда идти, вернее, продираться, было совершенно непонятно.

Встречающие долго ждать себя не заставили, предварив свое появление длинной и трескучей автоматной очередью.

– А вот и они! Этих мочить одно удовольствие – отморозки. На смерти человеческой наживаются, – весело закричал Артист, выпуская очередь из автомата прямо по наглым рожам, выскочившим из-за лиан.

В ход пошли даже гранаты, – правда, результаты они давали слабые. Густой лес гасил взрывную волну.

А торговцы смертью все перли и перли. Команда Пастухова заняла круговую оборону.

Второй вертолет кружился над ними, не находя места для посадки.

– Надо пробиваться, – сказал Пастух.

– Куда? Можем напороться на правительственные войска, которые как раз сейчас окружают этот район.

– Откуда ты знаешь?

– Бразилия! – Билл снова развел руками.

Пошла вторая волна атакующих. Эти перли с пулеметами и тоже с гранатами.

«Эх, поджечь бы сейчас эти джунгли», – подумал Пастух. Но тут же себя и одернул. Во– первых, они бы и сами сгорели, а во– вторых, лес жалко.

Гора трупов вокруг росла. И это был дурной знак. Потому что когда-нибудь должны были кончиться патроны.

Пастух лупил по колумбийцам прицельно, хотя они метались среди зелени. Билл стрелял очередями, дождавшись, когда собьются в кучу сразу несколько человек.

Артист работал перебежками.

Он вдруг оказывался за спинами колумбийцев, окликал их – так, скорее ради пижонства – и всаживал пулю между глаз.

Трубач рвался вперед. Ему хотелось идти в штыковую атаку. Враг – вот он, был совсем рядом. За сестру, за всех, за бедный город Глазов!

Хотя эти сволочи никакого отношения к городу не имеют, подумал он, они не лучше чеченских отморозков.

Билл воевал по– американски. Сам себе отдавал распоряжения и сам с успехом их выполнял. Он умел воевать.

Несколько расставленных им в ходе боя мин рванули вовремя и унесли жизни нескольких боевиков, летевших на солдат с дикими криками и звериными оскалами.

«Эх, занесло неизвестно куда неизвестно зачем. В который уже раз!» – промелькнуло в голове у Трубача, когда он увидел, что патроны неумолимо подходят к концу. Наступило временное затишье.

– Ты как? – прошептал он Артисту, оказавшемуся за соседним деревом.

– Пока жив.

– Ты видишь, они близ…

Договорить Трубач уже не успел: кто-то оседлал его сзади и начал душить.

Вот тебе и рукопашная, подумал Трубач.

Навалившийся на него бандит был совершенно нечеловеческих размеров. Он одной рукой обхватил нехилую шею Трубача, а другой занес над его сердцем нож.

Трубач еле сдерживал руку с ножом. А уж убрать с горла сжимающиеся пальцы у него не было ни сил, ни возможности.

Положение становились совершенно безвыходным, поэтому Трубач мысленно приготовился умереть, но не тут-то было. Лапа на горле разжалась – это подоспел Артист, только что выпустивший пару пуль в этого огромного бугая с тараканьими усами.

– Аста ла виста, дон Педро! – издевательски поклонился он.

– Надо уходить, – сказал в очередной раз Биллу Пастух.

– Куда? Куда уходить?! – с отчаянием прокричал Билл.

Вокруг свистели пули; ножи, вонзаясь в драгоценные породы южноамериканских деревьев, издавали протяжный звон – и все это под непрекращающийся аккомпанемент из криков неведомых птиц, стрекота неразличимых в густой листве насекомых и крепкого мата на трех языках.

– Фильм «Тарзан» видел?

И Пастух, схватившись за лиану, раскачался на ней и ловко перелетел на соседнее дерево.

У Артиста пока оставались патроны. Он все еще действовал хитростью, хотя это становилось все труднее. Колумбийцы оказались неутомимы, своих не жалели.

Свалившись под дерево, из-за которого он только что положил двоих, Артист вдруг почувствовал, что на него кто-то упал. Мертвый. Артист видел, как Пастух пробирался по веткам деревьев, поэтому первой мыслью было, что это он! Но, выбравшись из-под невыносимой тяжести, он увидел скованное смертью лицо пилота, которому так удачно удалось посадить вертолет.

«Гуд-бай, парень. Я так и не успел выяснить, как тебя зовут», – молниеносно пронеслось некое подобие мысли, и Артист переключился на двоих бандитов, одновременно возникших сзади и спереди.

Первого он прошил очередью из собственного автомата, а когда тот качнулся вперед, поймал ствол его винтовки и двинул локтем по застрявшей на спусковом крючке мертвой руке. Второму разнесло голову.

Трубач отбросил пистолет, в котором кончились патроны, и завладел чудовищных размеров ножом своего поверженного противника.

– Артист, смотри, какая игрушка!

И пошел крушить направо и налево. Пока им везло. Пули обходили стороной, словно они были заговоренными.

Когда мачете застрял в пузе какого-то жирного торговца смертью, а сзади уже налетали двое других и Трубач решил: все, доплавался, – откуда-то сверху, словно ангел, спустился головой вниз Пастух, и два бандита на бегу потеряли свои головы. У Пастуха тоже было в руках мачете.

– Трубач, уходим!

Артист истратил последний патрон, рванулся было к лежащему в трех шагах пулемету, но вдруг увидел, как прямо ему под ноги упал зелененький плод. Круглый апельсинчик. С листиком на боку.

Откуда тут апельсины, да еще зеленые, мелькнуло в голове, а в следующее мгновение Артист, оттолкнувшись ногами от земли, летел в кусты, подгоняемый осколками «апельсинчика».

Трубач «апельсин» не заметил, поэтому взрывной волной его бросило прямо к кустам – за которыми скрылся Артист.

– Эй, Трубач, вставай, ты что? Не вздумай окочуриться в этой дыре на краю света!

Тот не отвечал. Артист, собрав последние силы, взвалил окровавленного товарища на плечи и потащил к тому дереву, на котором висел вертолет.

– Трубач, миленький, только не умирай! – причитал Артист. —

Нужно было убраться как можно дальше от зарослей, откуда раздавались крики и звуки пальбы. Под остатками вертолета разыгрывалась кровавая сцена. «Донов Педро» было видимо-невидимо. Патроны у солдат удачи кончились, и теперь бой подходил к самому кровавому этапу. Ножи сверкали повсюду.

– Пастух, Трубач ранен.

– Серьезно?

– Достаточно.

Они перекрикивались, не переставая размахивать мачете. Одного из бандитов удалось выключить в тот самый момент, когда он уже собирался выпустить Пастуху кишки.