Текст книги "Леденящая жажда"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Афганистан

3 июля 200… года, 15.27

– Добрый вечер. Рад наконец-то с вами встретиться. Наслышан, наслышан о вас. Здравствуйте, Коля!

Это был тот самый холеный, который беседовал с Трубачом на скамейке в Глазове. Трубач ошеломленно кивнул. Слов не было.

Пастух остановился в дверях и попытался незаметно потянуться рукой к пистолету.

– А вот резких движений делать не надо. Не советую. Холеный, продолжая улыбаться, достал одной рукой сигарету из пачки «Кэмел», той же рукой чиркнул зажигалкой и закурил. Другая рука держала пистолет.

– Что, ребята, не ждали? Талибов здесь давно уже нет.

– А где они? – поддался на явную провокацию Пастух и тут же замолчал, поняв, что с первой же фразы выдал свои планы.

– Они-то далеко. Вы несколько адресом ошиблись.

– Кто вы, собственно говоря, такой? – спросил, наконец, Трубач.

– Да что вы в дверях стоите, не стесняйтесь, – проигнорировал вопрос холеный. – Проходите, гости дорогие. Bы ведь даже представить себе не можете, как я вам рад!

Серьезное лицо, ровные интонации – и при этом кажется, что все им произносимое – сплошное издевательство, и ничего более.

– Чтр за игры? – спросил Трубач. – Ты откуда здесь взялся? На метле перелетел?

– Вы любитель мистификаций? – спросил Артист.

– Обожаю. Но здесь я не для того.

– А для чего же тогда, если не секрет?

– Не секрет. Дела.

– У нас, собственно говоря, тоже.

– Мир, говорят, хотите спасать? Я с вами, как ни странно, солидарен.

– И от кого же вы его хотите спасать?

– Как и вы – от мировой катастрофы. Предлагаю объединить усилия.

– Для начала – все же кто вы такой?

– Лишняя информация. Давайте лучше к делу. Но сначала вам придется принять мои условия.

– Больше ничего? – грубовато спросил Муха.

– А почему, собственно, мы должны принимать их? – немного дипломатичнее поинтересовался Пастух.

– Потому что у вас нет иного выхода. У входа в катакомбы, с которого вы зашли, вас уже поджидает батальон солдат американской армии. Вы, спору нет, хорошие воины. Но с двумястами солдатами вы справитесь вряд ли. А другого выхода здесь нет.

– Как? А выход с западной стороны? – с надеждой в голосе спросил Пастух.

– Это еще бабушка надвое сказала, – отмахнулся холеный.

– Сколько их там, вы сказали? – подал голос Док.

– Батальон. Правда, не знаю, кого они ищут конкретно, может, вас, а может, и нет. Мне по рации что-то передавали, про каких-то странных женщин двухметрового роста… Связь неважная, я не расслышал деталей.

Холеный хихикнул.

– При чем здесь мы? Вот пусть баб и ищут, – мрачно сказал Трубач, потирая задницу.

– Солдаты вряд ли будут рваться сюда за десятки километров только для того, чтобы сказать: «Гюльчатай, открой личико». Но… в данном случае все зависит от меня. – Холеный озорно подмигнул, при этом было непонятно, кому именно.

– Каким образом? – не обращая внимания на клоунское подмигивание, все так же серьезно спросил Док.

– Я в некотором роде сам принадлежу к американской армии…

– Шпион! – выдохнул Трубач и шагнул к холеному. – Это ты, сука, воду отравил!

– Именно шпион… – кивнул холеный. – Но только не делал того, в чем вы меня обвиняете. Я знаю про звонок Мансура сюда. И про Питер. И вообще, знаю гораздо больше, чем вы. Например, где действительно скрывается тот, кого вы разыскиваете. Без меня вы его тоже найти не сможете. Хотя работу вы проделали серьезную и вас стоит поблагодарить. – Он повернулся к Трубачу: – А вас, Николай, особенно.

– Меня?

– В вас чуть было не умер великий ученый. Химик или биолог. Я восхищен вашими опытами с крысами.

– Ни фига себе! – присвистнул Муха.

– Вы сейчас ломаете голову, откуда я столько о вас знаю. Но сейчас это не имеет значения. Вы можете не опасаться, эта секретная информация останется секретной, если…

– Ребята, я понял… Конечно же! Кретин! Тупица! Тормоз! – Трубач шагнул к холеному: – Ты тогда нацепил на меня «жучок»?

– Успокойтесь, я же сказал, что не собираюсь вам мешать. Я хочу вам помочь. Кстати, меня зовут Билл.

– Кто ты?

– Я сотрудник ЦРУ.

– Приехали, – сказал Пастух.

– Сразу вас успокою, что информацию, которую мне удалось собрать, в ЦРУ еще никто не получил.

– Неужели? – не поверил Артист.

– Точно. Просто я могу предположить последствия того, что будет, если ЦРУ нападет на след этого яда.

– Какие последствия? – спросил Док.

– Трагические. Вы можете представить, через сколько рук может пройти эта информация в ЦРУ?

– Это же секретная информация.

– Именно! Поэтому ее просто невозможно будет навсегда уничтожить. А судя по показателям, в Глазове применен какой-то совершенно новый вид яда. И нет таких замков, чтобы его спрятать навсегда. Это то же самое, если обезьяну пустить в центр управления ракет с ядерными боеголовками. Она обязательно нажмет на красную кнопку. Нет, этого нельзя допустить. Ни в коем случае. Это в наших общих интересах. Поэтому честно предлагаю сотрудничество.

– Как вы себе это представляете?

– Мы будем работать вместе.

– Ничего себе!

– Но пока я не понял, что интересного вы можете рассказать, – сказал Пастух.

– В моем распоряжении находятся все возможные данные информационной базы ЦРУ. Я готов взять на себя ответственность за нарушение устава, за разглашение информации под грифом «секретно».

– И что мы можем узнать из вашей базы данных?

– Я знаю только лишь о последствиях применения препарата, но, к сожалению, мне пока ничего неизвестно о том, как он был изобретен, в какой лаборатории проводились исследования, кто участвовал в его разработке. Это очень важно знать, чтобы проследить путь пробирки с ядом от научно– исследовательской лаборатории до бассейна речушки, на которой стоит Глазов. Это просто необходимо сделать, чтобы выяснить, кто сейчас за всем этим стоит.

– то есть вы хотите сказать, что если мы узнаем, в какой именно лаборатории произведен препарат, то сможем с вашей помощью проследить все контакты ее бывших сотрудников?

– Да.

– Что ж, это уже кое-что.

– Но пока нам нужно закончить все дела здесь, – сказал Билл. – По– моему, ваш Голубков правильно просчитал, что в первую очередь нужно прокачать линию талибов.

– Так… – Пастухов задумался. – Билл, вы нам разрешите переговорить между собой?

– Да, конечно, понимаю. Я отлучусь на пять минут. Билл встал из-за стола и направился к выходу. Вдруг в дверях он резко остановился:

– Чуть не забыл. Еще один маленький момент.

Он подошел к Трубачу и протянул руку к его лицу. Тот от неожиданности дернулся в сторону. Но американец опередил его, с ловкостью фокусника быстрым движением достал откуда-то из-за его уха маленький, размером с булавочную головку, темно– коричневый шарик. Совсем как родинка!

– Это «жучок». Теперь в нем уже нет необходимости. Как бы нечаянно он уронил его на пол, растоптал и вышел, притворив за собой дверь.

– Да, ситуевина! – протянул Муха.

– Голубков точно не одобрит, – предположил Трубач.

– Он нам может оказать реальную помощь, если… – сказал Пастух. – Вы будете смеяться, но я ему поверил.

– Загнул!

– Ребята, давайте просчитаем все варианты.

– Оптимист. Всех вариантов все равно не просчитаешь!

– Голосую за то, чтобы поверить и принять в свои ряды. Кто «за»? Прошу поднять руки, – сказал Пастух.

Медленно потянулась вверх рука Артиста, потом Трубача. Док и Муха с сомнением продолжали раздумывать.

– Двое против двоих. Значит, решающий голос за мной… – констатировал Пастух.

– Выходит, так.

– Ну ладно, я тоже «за», – после недолгого раздумья произнес Пастух и поднял руку.

– Все, решение принято, – заключил Трубач. Через несколько секунд в грот вошел Билл. Лицо было непроницаемо, но Док все– таки заметил в его взгляде чуть различимое волнение.

– Билл, мы согласны.

– Я рад, – чуть слышно ответил тот уже без всякой издевательской интонации, и на его лице в первый раз появилась искренняя улыбка.

– Ну все, пора.

– Давай, Билл, вперед!

И они по очереди, друг за другом, растворились в кромешной тьме катакомб.

Билл шел впереди, за ним Пастух, потом Трубач, Артист, Муха, и замыкал шествие Док, нацепивший налобный фонарик Билла. Это было просто чудо техники: при своих крошечных размерах он излучал чрезвычайно яркий свет, которого хватало на сто метров этого узкого коридора. Осветительные приборы солдат удачи давно уже вышли из строя, у одного только Мухи фонарик продолжал тускло светить.

Этот проход Пастух, кажется, какое-то время еще узнавал: вот знакомая странная стрелка, нарисованная голубой масляной краской, вот надпись…

Но потом Билл повернул вправо, куда их еще не заносило, и проход начал постепенно сужаться. Вот уже можно дотянуться руками до обеих стен, вот уже не могут протиснуться плечи, приходится протискиваться боком, а теперь уже приходится едва протискиваться сквозь узкую щель.

– Не спешите так, черти.

– Трубач! Это ты? Застрял?

– Ну да. Двинуться не могу!

– Пива меньше пить надо!

– Не в пиве дело. Кость у меня широкая.

– Ты выдохни, бобер, выдохни!

– Цел?

– Да, все в порядке. А дальше куда?

Впереди было темно и узко. Слишком узко даже для Артиста, самого изящного из них.

– Билл! Куда дальше?

Но Билл испарился!

– Пастух! Он же рядом с тобой был! Куда он мог деться?

– Да сам не понимаю.

– Так, ребята, это засада!

– А вы, как наивные чукотские юноши, поверили, купились на американскую искренность!

И тут, в довершение ко всему, погас волшебный фонарик Билла…

– У кого-нибудь есть спички?

– Подожди. Сейчас посмотрю.

Темноту прорезало дрожащее пламя. Стены вокруг будто ожили и стали как бы надвигаться на них.

– Тихо! – шикнул Пастух.

Повисла пронзительная тишина. Вскоре до них долетели чуть слышные обрывки английской речи.

– Хоть в чем-то он нам не соврал. Американцы действительно пасут нас, – шепотом попытался прибавить оптимизма неунывающий Артист.

– Спичку погаси. Вдруг они нас не заметят.

И они снова погрузились в почти первозданную темноту. И тишину. Было слышно только, как откуда-то сверху капает вода, да тихое дыхание пятерых солдат удачи. Но это продолжалось недолго. Английская речь становилась все громче и громче. В проходе появился свет, кажется, от такого же, как у Билла, яркого налобника. За ним двигалось множество темных силуэтов.

Яркий свет слепил глаза…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Санкт-Петербург

4 июля 200… года, 09.35

– Все сделали? – спросил Ахмет.

– Ну, этих говнюков свезли на пустырь. С Шамилем разобраться не успели, – ответил Асланбек.

– Как так?

– Ну нельзя же с ним так, нужно ведь похоронить по– человечески, а не как собаку. Лежит пока там, на квартире.

– Ладно, успеем, сейчас главное – найти материал.

Подъезд, в который они вошли, ничем не отличался от сотен подобных.

– Точно сюда?

– Так написано.

– А ты что, менту доверяешь?

– Проверить надо.

И Ахмет постучал.

Дверь без лишних вопросов открыл молодой парень в рваной майке. Похоже, он кого-то ждал.

– Наконец-то! Это ты вчера Славке дурь продал? – завопил он прямо на пороге. – Что это было? Ребят так крючит, что хоть «скорую» вызывай.

Ахмет среагировал мгновенно:

– Ну я. А что с ними?

– Ничего. Они уже два часа подряд катаются по полу и просят пить. На отходняк непохоже.

– Ну что ты, дорогой! У меня товар хороший! Может, это от чего другого?

– Говорю, от твоего товара.

– Дай я взгляну… Глядишь, помогу как-нибудь.

Парень неохотно пропустил посетителя в квартиру. Только в этот момент он заметил, что гостей трое. Они тихо переговаривались на незнакомом языке.

– Ты этого помнишь?

– Нет, его там не было.

– Значит, твой мент, урод, продинамил?

– Не знаю. Давай поглядим, здесь, кажется, что-то нечисто.

В коридоре было темно и грязно. На полу виднелись засохшие пятна, очевидно рвотные.

– А ты принимал? – обратился Ахмет к хозяину квартиры.

– Хм… Вообще-то да. То есть…

– А почему с тобой все в порядке? Или не все?

– Ну у меня немного болит живот.

– Не считается. Давно принимали?

– Пожалуй, да. Ночью.

– Сколько вас было?

Они остановились прямо перед входом в комнату.

– А это важно?

– Да.

– Ну человек семь.

– Все вместе принимали?

– Да.

– А где остальные?

– Не знаю. Двое здесь.

– Ну, посмотрим.

Все стало ясно, как только они вошли в комнату. На облезлом ковре корчились в судорогах двое их недавних гостей.

Спешить было некуда. Ситуация под контролем. Можно поиграть в кошки-мышки, капкан уже захлопнулся.

– Так, так, дорогой… А потом что вы делали?

– А тебе не по хрену?

– Ну как ты со старшими разговариваешь? Ай-ай-ай… Слушай, ты говоришь, что мой товар некачественный. Я думаю, ты не прав. Мы люди честные, хотим доказать, что наша совесть чиста. Вдруг эти ребята еще что-то перехватили?

– Не знаю. Я с ними не нянчусь. Ходили куда-то вечером на разборки.

– И?

– Говорю, не знаю. Ничего толкового не принесли. Так, какую-то дрянь в баллончике. С виду похоже на протухший лимонад.

– Дай поглядеть.

– Да на, гляди. Ерунда какая-то.

Парень потянулся к черной спортивной сумке, валявшейся у батареи. Сомнений не было никаких.

– На, смотри. Тут еще такой же, неоткупоренный.

Ахмет не глядя взял баллончик и крепко завинтил его.

– Говорю тебе, это все твой товар. Гони бабки обратно.

– Не горячись, дорогой.

От последовавшего удара парень отлетел к окну.

– Ты что, опух? – заорал хозяин диким голосом.

Не утруждая себя ответом, Ахмет спокойно подошел к нему и вытащил из-за пояса нож. Лезвие зловеще блеснуло в тусклом свете мутной лампочки.

Но довести дело до конца он не успел. Громко хлопнула незапертая входная дверь. На пороге комнаты стоял участковый. В руках его был пистолет.

– Стоять, чурки!

Но было поздно, Асланбек ударил участкового по руке. Грянул выстрел, затем другой. Но в пол.

И тут же из-за дверей загрохотало как из пулемета.

Участковый приехал не один. Расклад оказался – трое против шестерых, не считая обитателей квартиры, участвовавших в событиях только в качестве мебели, о которую все периодически спотыкались.

Участковый простился с жизнью первым. Нож Асланбека с ювелирной точностью прошел наискосок по его не очень чистой шее от уха до ключицы, на пол брызнула темная кровь. Участковый упал на пол, забил ногами, захрипел.

Остальные милиционеры откатились по лестнице вниз. Но они могли еще вернуться…

– Мочи их всех, – тихо скомандовал Ахмет. Выполнить этот приказ оказалось не так-то просто.

Милиционеры снова стали палить в дверь. Еще, конечно, и за подмогой послали.

Ахмет поднял участкового и, закрываясь им, как щитом, пошел на дверь. Выстрелы на секунду смолкли.

Этой секунды хватило, чтоб перерезать горло еще двоим.

Внезапно начал подавать признаки жизни хозяин квартиры – парень в рваной майке, открывший дверь. Он с утробным криком кинулся на Асланбека и принялся душить его что было сил. А сил оказалось больше, чем можно было предположить. Отчаяние – лучший стимулятор.

– Ахмет, помоги, – послышался сдавленный хрип Асланбека.

Чернобородый на помощь не спешил, он бросил мертвое тело участкового на лестницу – тело подмяло еще одного милиционера – и, сверкнув оскаленными зубами, выбежал из квартиры, взмахивая ножом. Уложил еще одного. Подхватил пистолет и выпустил обойму вслед двоим уносившим ноги по лестнице.

Он вернулся, когда Асланбек уже собирался издать последний хрип, и в этот момент нож взмыл в воздух и завершил свой полет, вонзившись в глаз парня в рваной майке.

Все было кончено.

– Ахмет, ты чего ждал? Чтобы он меня придушил?

– Я же не виноват, что ты не можешь справиться с жалким наркоманом. – Он просто озверел!

– Ты тоже иногда звереешь, но не тогда, когда надо.

– Надо уходить!

– Что с Четырехпалым?

– Сколько раз тебе говорил: если кто старше тебя и выше по положению, называй по имени, никаких прозвищ!

Тело их третьего спутника едва выглядывало из-под трупов двоих милиционеров. На поверхности торчала рука. На ней действительно было всего четыре пальца.

– Мертв.

– Сейчас менты вернутся! Надо уходить!

– Обратно?

– Да, только быстро. Скоро они и туда доберутся.

В квартире на девятом этаже следов разгрома уже не было. Только труп земляка по– прежнему лежал на полу в комнат

– Что будем делать?

– Сказал же – уходить!

– А Шамиль?

– Нет времени. Они, конечно, в результате вычислят его – слишком известная личность. Но будет уже поздно.

– Ты уверен?

– Не лезь куда не следует. Делай, что говорят.

– Я понимаю.

Вместо ответа последовал взгляд, подействовавший лучше любых слов.

Они собрали оружие и вышли в темноту, прорезаемую тусклым светом уличных фонарей.

В это время на лестничной площадке около оставленного ими наркопритона на улице Коллонтай раздался крик.

– Кровь, здесь везде кровь! Кинг, не лижи эту гадость! – Женщина, спускавшаяся по лестнице, едва удерживала на поводке огромного боксера. – Милиция!

Входить внутрь женщина не стала. Если бы она все– таки решила сделать это, то увидела бы, как в груде трупов на полу началось подозрительное движение. Четырехпалая рука, видневшаяся между двумя телами в милицейской форме, зашевелилась, попыталась сжаться в кулак. Затем снова расслабилась и упала.

Один человек в этой жуткой куче-мале был жив.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Афганистан

3 июля 200… года, 19.20

Свет полоснул по глазам, солдаты удачи разом, как по команде, оказались на земле.

Рядом с ногами Пастухова вдруг возникла голова Билла, и Пастух услышал чуть слышные слова американца:

– Ползите за мной.

Пастух толкнул Трубача локтем и, убедившись в том, что тот его правильно понял, молча последовал к небольшому отверстию в стене, где только что исчезла голова американского коллеги.

Как он раньше не заметил эту дыру? И не такая она маленькая, кстати. Ползти можно, будем надеяться, что даже Трубач не застрянет. Стенки, конечно, противные, в чем-то склизком и вонючем, но и это, в общем-то, тоже пережить можно. Самое неприятное, что нужно ползти все время вверх, под углом около сорока пяти градусов. Ноги скользят. Так, теперь нужно передвигаться «в распор», отталкиваясь всеми четырьмя конечностями. А неплохая, кстати, тренировка. Надо будет серьезно заняться пещерами. Как это называется? Спелеология. Звучит! Воздуха, правда, здесь маловато, но что делать, будем дышать через раз. Товарищам тоже кислород нужно оставить.

Куда все– таки он ползет? Зачем? Что ждет его там, наверху? Несколько минут назад Билл казался ему злодеем, а теперь… Он ползет за ним по этой щели и снова верит, почти верит, в его благие намерения. Расстояние между стенками несколько расширилось, теперь, чтобы держать ноги враспор, приходится растягиваться почти в шпагат. Ну тут можно уже перейти на четвереньки. Хотя, говорят, что опытные туристы-экстремалы так не делают. Ну да ладно, сейчас главное – дойти. Пастух выполз на один уровень с Биллом. Тот передвигался прыжками с ловкостью обезьяны. Силен! Так, сейчас самое время прояснить обстановку.

– Где ты пропадал все это время?

– Проверял дорогу. А вы подумали, что я вас завел в ловушку?

– Честно говоря, было такое.

Наконец уже в нескольких метрах показался выход. «Свет в конце тоннеля», – пронеслось в голове.

Они вылезли на поверхность. Мрачновато! Грязно– серый, однообразный пейзаж. Ничем не примечательная местность. Что радует, так это что здесь совсем не видно следов пребывания человека.

Билла трудно было узнать. Его серая куртка и камуфляжные штаны после этого путешествия «туда и обратно» стали теперь вовсе непонятного цвета.

Показалась голова Трубача, он был еще краше. Грязные разводы на щеках напоминали боевую раскраску индейца. Но вид при этом был у него отнюдь не воинственный. Он, как обычно в последнее время, был сосредоточен на каких-то своих размышлениях. Судя по всему, не особенно радостных. Но как только он выбрался на поверхность, сразу же протянул Биллу свою руку, не отличающуюся, кстати сказать, особенной чистотой. Американца это не смутило. Он с нескрываемой радостью крепко пожал ее.

– Спасибо, Билл.

– Тебе спасибо, Трубач.

Вылез на свет божий Муха, и все, больше никого. Пастух заглянул обратно в дырку и крикнул в нетерпеливом ожидании:

– Док, Артист!

Но в ответ – тишина.

– А куда вы Артиста с Доком подевали? – спросил он у Мухи.

Муха подошел поближе:

– Они за нами шли. Может, Док не пролез?

Билл достал из одного из бесчисленных карманов штанов маленький непонятный прибор, несколько секунд повертел его в руках, и он у всех на глазах превратился в бинокль, чем-то напоминающий наш «беркут».

– Пора идти, – сказал он, вглядываясь в темноту.

– Мы никуда не пойдем. Там наши люди, – сказал Пастух.

– Они что, дети? Сами не выберутся?

– Мы никуда не пойдем, – повторил Пастух.

– Как хотите. – Американец передал бинокль Трубачу. – Вот посмотри, видишь то дерево на холме? За ним такие же пещеры. Там и должно быть их логово.

– Я пойду с Биллом, – сказал Трубач.

– Док!!! Артист!!! – снова закричал в дыру Пастух. И снова никакого ответа.

Когда они вышли, так и не дождавшись друзей, уже стемнело. Черт, как это они не подумали о соответствующей для этой местности обуви! Через час отбили себе ноги об острые камни, устилающие всю равнину. Мягкие подошвы, предназначенные для бесшумного передвижения, здесь оказались абсолютно непригодны. К дереву на холме они пришли почти инвалидами. Только Билл, экипированный на все случаи жизни, бодро вышагивал впереди, нетерпеливо оглядываясь на ковыляющих сзади солдат удачи.

На холме они различили силуэты двоих сидящих часовых. Из-за их спин торчали автоматы.

«Калаши», – сразу же определили солдаты удачи, несмотря на то что до моджахедов было еще достаточно далеко. Часовые сидели неподвижно, прислонившись к стволу этого гигантского дерева.

Будить часовых не стали. Зачем раньше времени поднимать шум?

Друзья прошмыгнули мимо холма, за которым открывался еще один, поменьше, каменистый холмик. Ровно посередине его зиял темный провал. Подошел Билл.

– Тихо! Здесь такая акустика – слышно даже, как мухи летают, – сказал он. – Придется прыгать.

– Далеко? – спросил Пастух.

– Неблизко, – сказал Билл.

– Я, конечно. Муха, но летать не умею, – сказал Муха. – Постарайтесь как можно тише приземлиться, там внутри очень сильное эхо. – Билл сложил руки на груди.

– Ага, – сказал Трубач.

– Ну с Богом! – сказал Муха.

– Вперед! – скомандовал Пастух.

И солдаты удачи в той же последовательности исчезли в темном проломе.

Лететь пришлось пугающе долго. В темноте казалось – вечность. И твердая почва под ногами ударила неожиданно и сильно. Трубач грохнулся на колени, боль пронзила левую ногу. Только бы не сломал! Только бы не сломал!

Пастух упал аккуратно на бок. Тут же вскочил, вскинул пистолет.

За ним приземлился Муха. Тоже вполне удачно. Билл словно прилетел на парашюте. Ни единого звука при падении не издал.

– Все живы? – спросил он.

– Все.

– Ногу маленько подвернул, – сказал Трубач.

– Сломал?

– Нет, кажется.

– Идти сможешь?

Трубач встал:

– Смогу.

– Пошли.

Здешняя пещера почти не отличалась от первой, только коридоры этой были чуть шире. Они бесшумно пробирались по извилистым проходам, пока Билл не сказал:

– Так, теперь гасим фонарик. Через пятьдесят метров вход в бункер.

– Сколько в бункере человек? – спросил Пастух.

– Не меньше пятнадцати.

– Оружие?

– Как и у тех часовых – «калаши».

– Порядок.

– Откуда ты все знаешь? – подозрительно спросил Муха.

– Знаю. Там три небольшие комнаты с полной звукоизоляцией.

– Ого! Когда ты успел здесь побывать?

– Мы запустили ложную информацию о том, что американцы собираются эти пещеры взрывать. Они моментально эвакуировались, потом, правда, тут же вернулись. Но нам этого хватило, чтобы успеть.

– Успеть?

– Сделать план пещеры и бункера, поставить «жучки».

– Вы прослушивали их разговоры?

– «Жучки» внутри этого бункера сбиваются с нужной волны. Вероятно, используется какая-то защитная аппаратура.

– Сколько входов в бункер?

– Два.

– Предлагаю разделиться. Одновременно перекроем оба выхода.

– Согласен. Только я не уверен в том, что проход чист.

– Проверим. Так, кто пойдет с Биллом? – Пастух снова взял инициативу на себя.

– Я – первый подал голос Трубач.

– Хорошо. Через сколько минут назначим время атаки?

– Через полчаса. Сверим часы.

– Дойдете до грота, там ручей. За ним – штаб, – сказал Билл.

– Ясно.

Ну вроде бы все, теперь можно и в путь. И Билл с Трубачом скрылись за поворотом, на левой стенке появился слабый отблеск от мощного луча американского фонарика. Пастух и Муха в темноте, перебирая по влажной стене руками, стали пробираться к бункеру.

Грот. Это Пастух понял по эху, которое стало шире и раскатистей.

Через несколько минут они услышали журчание воды, и Пастух, идущий впереди, жестом остановил Муху. Тот замер.

Нет, показалось. Только журчание воды и эхо.

Пастух тронул Муху: дескать, пошли. Сделал шаг вперед и вдруг почувствовал на своем кадыке холодное прикосновение острого металла…