Текст книги "Полуостров Надежды. Трилогия"

Автор книги: Андрей Буторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 62 страниц)

Глава 34
ВОЗВРАЩЕНИЕ В «РАЙ»

Киркин, Гор, Нанас и Надя снова вошли в туннель. Усталость навалилась на юношу большим снежным комом. Сильно хотелось спать, да и рука снова разболелась. А дорога впереди была такой длинной! Он бы, наверное, заскулил или даже завыл по-собачьи, если бы рядом не было Нади.

С Нанасом поравнялся Гор.

– Рассказывай, идти все равно долго.

– Чего рассказывать? – досадливо поморщился парень. – Отстань, а?..

– Ты же обещал! – не отставал старик. – Про то, откуда ты, как здесь очутился, почему твоя собака такая умная?

Нанас хотел ответить приставучему варвару, что ничего он ему не обещал, но тут в разговор вмешалась Надя:

– Нет-нет! Ты сначала расскажи, что с тобой здесь случилось: почему ты тогда ушел, ничего мне не сказав, где был, как вернулся? И с Сейдом как встретился… и вообще…

– Ну, это мне неинтересно, – пробурчал Гор, – это я и так знаю. Но рассказ за тобой! Я буду ждать. – С этими словами он сбавил ход и отстал от парня с девушкой на несколько шагов. Поскольку Киркин шел впереди, Нанас и Надя, можно сказать, остались наедине.

Юноша подумал, что сейчас самое время рассказать Наде не только то, о чем она просит, но и признаться ей в своей измене, снять наконец с души этот непосильный груз вины… Впрочем, вряд ли от признания эта вина пропадет, исчезнет полностью, но все равно… все равно он был уверен, что ему станет легче… А даже если и нет, то сделать это, тем не менее, нужно, потому что иначе нельзя, потому что смолчать будет нечестно!..

И все-таки он промолчал. Вернее, он говорил, и говорил много, но в итоге рассказал девушке все, кроме своих отношений с Шекой. От собственной трусости Нанасу стало так плохо, он так рассердился на себя, что даже в неверном свете редких и слабых лампочек туннеля Надя заметила, как изменилось лицо любимого.

– Что с тобой? Тебе плохо? Рука болит?.. – Девушка взяла его под здоровый локоть: – Устал, бедненький мой… Обопрись на меня!

От таких слов уже ненавидящий себя Нанас готов был провалиться сквозь землю, прямо в Нижний мир к злым духам, и вновь подваливший к нему Гор с прежней просьбой – рассказать о себе – теперь показался юноше едва ли не спасением.

Нанас говорил и говорил, забыв об усталости и боли, стараясь забыть и о своем малодушии, хоть это и плохо получалось. А когда закончил рассказ и выход из туннеля уже показался впереди, бывший варвар неожиданно выдал:

– Вот куда я пойду!

– Куда?.. – недоуменно заморгал Нанас.

– В твой сыйт. И буду там жить – тихо и мирно, никому не мешая.

– Ты шутишь?

– Нисколько. Вы живете уединенно, ни на кого не нападаете, ни к кому не лезете, вам тоже никто жить не мешает… Это как раз по мне. От цивилизации я уже давно отвык и привыкать снова, говоря откровенно, не сильно-то хочется. Так что, когда вся эта кутерьма здесь кончится, нарисуешь мне карту, как туда дойти, и я пойду.

– Но ты, наверное, плохо меня слушал, – немного отойдя от изумления, сказал Нанас. – Силадан ни за что не пустит тебя в сыйт! Ведь он же вбивает всем в головы, что ничего вокруг нашего поселения нет, что злые духи уничтожили мир! И вдруг заявишься ты и объявишь, что он лгун!.. Да он тебя сразу прикончит, не успеешь и рта раскрыть!

– Успею. И никаких разоблачений я делать не стану. Скажу, что был у злых духов в плену, насилу вырвался. Или что отпустили они меня за примерное поведение. Что-нибудь покажу в подтверждение своих слов – автомат, например. Дескать, у духов украл огненную трубку…

– Этим ты только молодежи можешь головы задурить. Старики-то знают, что это такое. Да и Силадан со старейшинами не дураки, они-то легохонько догадаются, что ты врешь.

– Конечно, догадаются. Но они также поймут, что и я не дурак, коли сразу стал на их легенду работать. И уж с ними-то я договорюсь – буду и дальше на их мельницу воду лить, лишь бы меня не трогали и дали спокойно жить.

– Не дадут, – помотал головой Нанас. – Ты слишком хорошо думаешь о Силадане. Он не такой. Ему будет проще убить тебя – так, на всякий случай, чтобы не сомневаться.

– Ну, тогда пошли вместе! – воодушевился вдруг Гор. – Возьмем побольше оружия, устроим там революцию, свергнем этого Силадана вместе со старейшинами, и ты сам станешь этим… как его там?., найтом.

– Нойдом… – машинально поправил старика ошарашенный таким предложением Нанас.

– Во-во, нойдом! – обрадовался Гор. – А я могу и в старейшины. А что? Возраст подходящий, ума палата…

– А меня с собой возьмете? – спросила вдруг Надя, и Нанас даже не понял – шутит его любимая или говорит всерьез.

Но закончить разговор на сей раз им не удалось; туннель наконец кончился, и Киркин открыл ворота.

– Пойдемте, я сначала вас отправлю, – сказал он, когда все четверо выбрались наружу, но, сделав несколько шагов, недоуменно завертел головой. – Что за черт? А где машина?..

– Видать, Парсыкин подождал-подождал, да и уехал, – предположил Нанас.

– Ничего себе, «подождал, да уехал»! – возмутился Виталий Иванович. – Не в детском же саду!.. Ждите здесь, я сейчас у Сошина узнаю, может, он его вызвал?

Киркин направился к зданию поста охраны, оставив своих спутников дожидаться под ночным небом, все еще расцвеченным всполохами северного сияния.

Ждали его молча. Каждый думал о своем. И если о мыслях Нади и Гора Нанас мог только догадываться, то сам он вновь вернулся к гложущей и скребущей его душу теме – о своей измене. И даже не столько теперь о ней самой, как о том, что не смог признаться в ней любимой. Он и прежде никогда не считал себя особенным смельчаком, но теперь вовсе разочаровался в себе. И, что удивительно, сказать всего несколько фраз оказалось куда страшнее, чем сразиться с каким-нибудь чудовищем. Да он бы сейчас с огромной радостью встретился с парочкой шипастых синеглазов, если бы это сняло с него чувство вины и лишило необходимости объясняться с Надей!

Однако долго заниматься самобичеванием не пришлось – вернулся Киркин. Мужчина был откровенно зол.

– Вот ведь мразь! – выплюнул он. – Сволочь какая! Предатель! К варварам переметнуться хотел!..

– Кто? – испуганно дернулся Нанас, которого совсем недавно поливали подобными словами. – Кто предатель?..

– Парсыкин, кто же еще!.. Подслушал, видимо, что тут его хозяин нес, понял, чем это для Сафонова может кончиться, да и решил сбежать, пока и его делишки наружу не выплыли.

– Какие делишки? – поразился Нанас. – Что за хозяин? При чем тут Костя? Я с ним в одной комнате жил, он нормальный парень!

– Нормальный!.. – буркнул Киркин. – Нормальные к врагу не сбегают. А Костю твоего едва догнали, когда он уже почти до леса допер. И веревка у него заранее была припасена, чтобы через стену перелезть… Поговорили потом с ним по душам, он много интересного рассказал. И о хозяине своем – Викторе Петровиче, и о себе… Он ему давно уже прислуживал втихаря, оказывается; то ли грехи свои прошлые замаливал, то ли «премиальные» на будущее зарабатывал. Да можешь и сам с ним побеседовать, если Сошин разрешит, – Парсыкин у него в подвале сидит. Чуть не прибил его Сергей Викторович сгоряча – доверял ведь во всем скотине этой!..

– А как мы теперь – пешком к Сошину? – спросила Надя.

– Сейчас приедет машина, Сергей Викторович нашел другого водителя. Ждите, а я пошел своими делами заниматься. Их ведь теперь выше крыши…

Кивнув на прощание, Киркин скрылся в помещении. Впрочем, ждать пришлось недолго – автомобиль, принадлежавший начальнику центрального поста охраны, ослепив их ярким светом фар, подрулил почти беззвучно. За рулем сидел незнакомый молчаливый парень, коротко стриженный светловолосый крепыш. Водитель кивком предложил пассажирам садиться, что они тотчас и сделали: Гор, с видимым удовольствием, – на переднее сиденье, Надя и Нанас – назад.

Сначала ехали тоже молча, а потом Надя склонилась к уху своего возлюбленного.

– Я кое-что не рассказала тебе… – прошептала она.

– О чем? – встрепенулся юноша. Он ведь тоже терзался тем, что не все рассказал Наде, и, увидев, что ситуация неожиданно перевернулась, откровенно растерялся. В животе противно заныло – возможно, всего лишь от голода.

– Ты чего так испугался? – почувствовала его состояние девушка. – Все в порядке, ничего страшного. Просто я… Помнишь, я рассказывала тебе об одной женщине, Светлане Александровне Смирновой?

– С которой… жил твой отец? – сразу вспомнил старый разговор Нанас.

– Ну да… Она еще предлагала мне перебраться к ней в квартиру.

– И что? – спросил парень, почувствовав, как от души немножечко отлегло.

– Так вот, я согласилась. Я живу теперь у нее. Ты знаешь, когда ты пропал, мне стало так больно и страшно, так тяжело, что я даже растерялась… Впервые в жизни почувствовала себя одинокой, хотя вокруг и были люди. И тогда я вдруг подумала о Светлане Александровне. Ведь она тоже позвала меня к себе неспроста. Она тоже была одинокой… то есть, стала с тех пор, как ее… как мой отец улетел и не вернулся. И во мне она почувствовала, наверное, его частичку, потянулась к ней, а я… я ее оттолкнула… А потом сама оказалась почти в той же ситуации, и лишь тогда сумела ее понять. А еще я подумала: если мой отец полюбил ее, то, наверное, нашел в ней что-то, что было и у моей мамы… Их ведь даже зовут одинаково… И меня вдруг тоже потянуло к ней. Я пришла и… Ты знаешь, это просто удивительно, какая я была дура! Эта женщина… Светлана Александровна… как я могла раньше чувствовать к ней какую-то неприязнь? Она просто замечательная! Она относится ко мне, словно к родной дочери! Да и я, признаюсь тебе, почти уже стала считать ее матерью… Она тебе тоже понравится! Обязательно поправится, вот увидишь!..

Но развить эту тему они не успели – автомобиль подкатил ко входу центрального поста охраны.

* * *

Сергей Викторович Сошин стоял на крыльце, зябко кутаясь в черную куртку Вряд ли он специально поджидал их здесь, но, во всяком случае, сразу подошел к машине.

– Что, боец, воевать вернулся? – спросил начальник у выбравшегося наружу Нанаса. – Это кстати, нас опять после самого заката атаковали, сил у людей не хватает, да и всего прочего тоже… В общем, каждый человек на счету, так что и ты пригодишься. Но мне велено тебя сначала в госпиталь отправить. Ну-ка, покажи руку… – Нанас с трудом сумел протянуть раненую конечность, и начальник охраны, заметив его скривившееся от боли лицо, присвистнул: – Ну-у!.. Такие вояки мне не нужны. В госпиталь, срочно! Слышишь, Стащук, – наклонился он к водительскому окошку, – этого сразу в госпиталь и сдать врачам, как бы он ни брыкался!

– Я сама его сдам, не беспокойтесь, – сказала вставшая рядом с Нанасом Надя.

– Это хорошо, – кивнул Сошин. – А где пленный?

– Он не пленный! – встрепенулся парень. – Он сбежал от варваров, а потом пошел с нами. Сам, добровольно! Он вместе со всеми участвовал в эсперо… в экскоро…

– В эксперименте, – подсказала Надя.

– Да-да, в экспери… менте! – повторил Нанас. – Спросите у Ярчука, если не верите!

– Да верю я, верю, – отмахнулся начальник охраны. – Это я так сказал, не по делу… Без обид, короче. Но все же, где он? Почему не выходит?

– А вот как раз потому и не выхожу, что кое-чего на свой счет не по делу услышал, – послышалось из открытой дверцы машины.

– Ого! – удивился Сошин. – Это что, шутка такая? Говорит – как пишет! Это не дикарь, что ли?..

– Смотря что вы имеете в виду под словом «дикарь»? – высунул-таки наружу лысую голову Гор. – Если то, что я много лет жил среди так называемых варваров, тогда, конечно, дикарь, а если…

– Он бывший инженер, – опередила старика Надя. – Он хороший, правда. И умный.

– Умные инженеры нам нужны, – крякнув, стянул свою пышную рыжую шапку и потер лысину Сошин. – Тем более, еще и хорошие.

После этих слов Гор наконец выбрался наружу.

– Все будет в порядке, – подбодрил его Нанас. – Сейчас меня легохонько вылечат, и я тоже сюда вернусь. Только мне сначала… – Он резко повернулся к начальнику охраны: – Сергей Викторович! Мне нужно поговорить с Парсыкиным!

– Это еще зачем? – нахмурился Сошин, вновь нахлобучив шапку по самые брови. – С ним свидания запрещены.

– Но Киркин мне сказал…

– А мне Киркин не начальник. Мало ли что он сказал!.. Езжай, давай, лечи скорей свою руку, а то гангрена начнется. Оттяпают ее тебе, чем девчонок обнимать будешь?

– Оттяпают?.. – судорожно сглотнул Нанас. – Зачем оттяпают?.. Какая гагрена? Почему?..

– Поехали, поехали! – стала тянуть в машину остолбеневшего возлюбленного Надя. – Сергей Викторович пошутил просто… – сверкнула она на Сошина недовольным взглядом.

Нанас послушно забрался в салон автомобиля. Только сейчас ему в голову пришла нечаянно подсказанная начальником охраны мысль, что ранение может оказаться куда более серьезным, чем он думает. А что, если здешние врачи не умеют лечить такое и на самом деле просто возьмут, да «оттяпают» ему руку, чтоб не возиться!..

– Нет! – забрыкался он, выталкивая севшую рядом с ним Надю. – Я не поеду к врачам! Пусть так! Лучше так! Рука сама заживет!..

– А ну, не дуркуй! – рявкнула на него Надя. – Я тебе дам, «сама»! Сама она у тебя точно сгниет и отвалится! И не бойся, ничего я врачам лишнего не позволю – рядом буду стоять и смотреть.

– Не разрешай им это… того… гагрену… Ладно?.. – по-детски заморгал вот-вот готовый захлюпать носом саам. – Я не хочу без руки! Как же я без руки буду?..

– Девчонок обнимать?.. – прищурилась Надя.

Нанас вспыхнул, хотел было сказать в ответ что-нибудь порезче, но тут вспомнил Шеку, задохнулся, подавился невысказанными словами, закашлялся – и в итоге насупился и замер, отвернувшись к окну.

– Так что, едем или как?.. – обернувшись, спросил водитель.

– Едем, едем, – кивнула Надя.

– В госпиталь?

– Да-да!.. Впрочем, погодите… Давайте сначала в общежитие. – Девушка назвала адрес, где находилась комната Нанаса, и тот сразу насторожился, обернулся и буркнул:

– Это еще зачем?

– Затем, что тебе надо переодеться, – наклонившись к его уху, прошептала Надя. – И помыться бы тоже не мешало. А то в госпитале тебя за дикаря примут.

– Я и так дикарь, – продолжил бурчать Нанас.

– Ладно тебе! Все! Прекращай дурковать! – пихнула его в бок локтем девушка. – А то ведь обижусь.

– Не надо! Я больше не буду.

– То-то же.

Глава 35
БЕЗ «АНАСТАСИИ»

На вахте общежития их встретила Анна Александровна. Увидев изможденного, с перевязанной рукой Нанаса, женщина заохала, запричитала:

– Ой-ей-ей! Бедненький! Где же тебя носило-то? Тут уж чего только не наговорили!..

– А вот и впрямь интересно, где носило этого «бедненького», – послышалось из глубины коридора.

Вглядевшись, Нанас увидел стоявшего там коменданта Смурнова. Александр Михайлович сложил на груди руки и пристально уставился на парня оправдывающим его фамилию взглядом.

Юноша скосил глаза на деревяшку, заменявшую коменданту правую ногу, и машинально поднял руку к затылку, шишка с которого сошла совсем недавно.

– Ничего интересного тут нет, – загородила Нанаса своим невысоким худеньким телом Надя. – И вообще, он выполнял специальное задание. Эта информация не для разглашения. Все вопросы задавайте начальнику гарнизона Ярчуку.

– Ну-ну, – усмехнулся мужчина, отчего морщины, бороздящие его лицо, стали еще глубже. – Зададим, если потребуется.

Надя схватила любимого за здоровую руку и потащила его за собой по коридору.

– Я и сам могу! – вырвал руку Нанас, которому показалось неприятным выглядеть перед Смурновым жалким и немощным.

И опять накатила злость на себя: выслушал намеки молча, не сумел и слова в ответ сказать, пришлось девчонке за него заступаться!.. Но эта деревянная нога коменданта… Ишь как он ухмылялся! Вот точно, ею Смурнов ему по голове и съездил! Непонятно только, зачем? А может… Нанас невольно замедлил шаг, ошарашенный дикой догадкой. Ведь комендант говорил еще при первой их встрече, что родом он из Ловозера и хорошо знал Силадана – тогда еще Силантия Ведерникова. И что, дескать, когда тот стал нойдом и настроился против русских, Смурнов и сбежал в Полярные Зори. А что, если не просто сбежал? Что, если он – шпион Силадана? Тем более, комендант сам же и признался, что русский только наполовину, что мать у него саамка. Вряд ли нойд не позволил бы ему остаться в сыйте. И вот когда он, Нанас, по своей глупости все выложил этому шпиону, тот и решил закончить то, что не удалось сделать его хозяину, – убить его по-тихому, чтобы неповадно было идти против «великого колдуна»!..

– Ты чего это, а?.. – Нанас опомнился, лишь когда Надя затрясла его за плечо. – Привидение увидел?

– Ага, – оглядевшись по сторонам, сглотнул юноша, – привидение. – И зашипел, припав к уху любимой: – Комендант – это шпион Силадана!

– Что?!.. – прыснула в кулак Надя, но тут же лицо ее стало серьезным и даже испуганным. Она приложила ладонь ко лбу парня: – У тебя, часом, температура не поднялась?.. Да вроде как нет…

Увидев, что они подошли уже к двери его комнаты, Нанас быстро затащил девушку внутрь. Там он быстро рассказал ей о своих подозрениях.

– Ну, не знаю… – помотала головой Надя. – Как-то все сложно. Столько лет сидеть тут, притворяться своим… Да и зачем? Какие здешние тайны могут пригодиться твоему Силадану? И как бы Смурнов смог их ему передать?

– А кто еще мог меня по голове шарахнуть? Кому это могло быть нужно? А тут и причина, вроде как, есть, и чем мне по темечку съездить – тоже… – Парень не удержался и все-таки почесал бывшую шишку.

– Я не стану, конечно, с ходу отвергать твою версию, но, если честно, мне в нее плохо верится. Куда вероятней, что это сделал тот охранник – ну, помнишь, ты рассказывал, который подумал, что ты не стрелял в варваров.

– Я тоже сперва на него думал, но его же убили! – Нанас не стал уточнять, что Серегу Бажова убили уже после того, как пострадала его голова. Но он и на самом деле уже был уверен, что это сделал не погибший охранник.

– Ах, вот как!.. Тогда и правда некому больше, вроде бы… И, смотри-ка, ночь, а комендант не спит, будто специально тебя дожидался. Интересно, эта деревяшка у него легко отстегивается?..

Но развивать эту тему дальше они не стали – время уже близилось к утру, а им предстояло еще многое сделать.

– Первым делом – раздевайся и марш под душ! – распорядилась Надя. – А я пока приготовлю тебе одежду.

Нанас принялся раздеваться, но раненая рука ему определенно мешала сделать это быстро и безболезненно. Услышав его шипение, девушка поспешила на помощь. Стаскивая с парня летную куртку своего отца, правый рукав которой был изрядно потрепан и порван в нескольких местах, она заметила:

– А ведь папина куртка спасла твою руку! Гляди, какая кожа толстая, а и то зверюга ее прокусила. Будь ты в обычной одежде, медведь мог и вовсе тебя без руки оставить.

– Ага, – отозвался Нанас, – я теперь всегда буду ее носить! Ну, кроме лета.

– Сейчас-то ты ее в любом случае не наденешь.

– Это еще почему?!

– Во-первых, она вся в крови, надо ее хорошенько почистить. Во-вторых, нужно залатать дырки. На все это у нас сейчас нет времени. Не волнуйся, потом я все сделаю. А пока поносишь куртку, что тебе выдали на службе.

Юноша хотел было возразить, но тут Надя стала стягивать с него тельняшку, и боль в руке сразу заставила его забыть обо всем прочем.

Когда он остался голым по пояс, его любимая жалобно ойкнула и прижала к щекам ладони.

– Что с тобой? – забеспокоился Нанас.

– Это не со мной, а с тобой… – пробормотала Надя. – Ты бы себя видел! Да на тебе места живого нет – сплошные синяки!.. А рука… – тут девушка осеклась и замолчала.

– Что рука?.. – испугался парень и сам уставился на свою раненую конечность. Выглядела она и впрямь жутковато; черная от кровоподтеков и запекшейся крови, с распухшим локтем, рука казалась нелепой грязной деревяшкой, прилепленной к телу. Невольно выплывшее сравнение напугало его еще больше: – Это гагрена?.. Оттяпают руку?..

– Типун тебе на язык! – рассердилась и вновь стала деловито-собранной Надя. – Никакая это не гангрена, а просто грязь. Ты сначала помойся, тогда и посмотрим. Вернее, смотреть врачи будут.

Действительно, когда юноша помылся, опять же с помощью любимой, которая не обратила на его протестующие вопли ни малейшего внимания, стало очевидно, что дело не настолько плохо, как это казалось поначалу. Да, кровоподтеков было достаточно, имелись и раны – особенно пострадала кисть, – но все это выглядело не столь уж страшно. Больше всего Наде не понравился опухший локоть.

– Похоже, у тебя еще и вывих ко всему прочему, – сказала она. – Меня батя учил их вправлять, но тут нужна сила. Ты уж потерпи немного, пусть врачи сами сделают, а то я только напорчу. Вдруг там еще и перелом какой…

– А гагрена?..

– Слушай, ты меня уже достал своей «гагреной», честное слово! Во-первых, не «гагрена», а «гангрена», а во-вторых, хватит дурковать! Одевайся и поехали. Вот, я тебе приготовила форму, что тебе выдали, наденешь ее.

– А тельняшку?!.. – возмутился Нанас.

– Тельняшку я выбросила.

– Что?!.. – парень, казалось, потерял дар речи.

– Она же вся грязнущая была и рваная! И еще ты от нее кусок на «бинты» откромсал, забыл?.. Да чего ты переживаешь так? У меня еще одна осталась, подарю тебе, не расстраивайся. А вообще, мне приятно, – подмигнула девчонка, – что тебе флотская форма по душе пришлась. Свой человек!

– Шапку я все равно свою надену. Флотскую, – буркнул Нанас.

– Так она же у тебя тоже с дыркой… – начала было Надя, но потом махнула рукой: – А, ладно, надевай!

Завязывать руку они на сей раз не стали – она больше не кровоточила, да и перевязочного материала все равно не было, а рвать простыни Надя не решилась. Куртку тоже всего лишь накинули сверху, благо ехать предстояло в теплой машине.

Правда, перед тем как выйти из комнаты, девушка, заметив, что его любимого от усталости, боли и недосыпа буквально качает, сказала:

– Может, тебе поспать сначала хотя бы пару часиков?.. – но потом сама же себе и ответила: – Нет, водитель ждать не будет, он и так уже, небось, извелся весь. Да и мне с утра на работу нужно, а я сама хочу все о тебе у врачей узнать…

– И сказать, чтоб не оттяпывали! – поспешно добавил Нанас.

– И это тоже, – улыбнувшись, устало вздохнула Надя.

В госпитале, куда вскоре привез парня с девушкой и на самом деле уставший их ждать, а потому всю дорогу ворчавший Стащук, было не протолкнуться. Кровати с ранеными стояли даже в коридорах, отовсюду слышались крики и стоны, сновали люди в белых и бледно-зеленых халатах, зачастую заляпанных кровью, – в основном женщины, а то и совсем молоденькие девчонки. Лица у всех были изможденными и мрачными, многих пошатывало на ходу от усталости, некоторые из членов персонала выглядели немногим лучше своих пациентов.

– Пойдем-ка отсюда, – сказал Нанас, разворачиваясь к выходу. – Не до меня им.

– Нет уж, стой! – схватила его за рукав Надя. – Ты такой же раненый, как и все остальные.

От ее рывка незастегнутая куртка сползла с плеч юноши и упала на пол. Пробегавшая мимо маленькая и хрупкая сотрудница в белом халате споткнулась, запуталась ногами в ее рукавах и полах и упала, выронив коробку с малюсенькими бутылочками, которые со звоном раскатились по полу.

– Ну вот, ну вот! – запричитала готовая вот-вот заплакать сотрудница, судя по внешности – совсем еще девчонка.

Надя кинулась собирать разбросанные бутылочки, а Нанас – поднимать девчушку. Впопыхах он забыл про раненую руку и подхватил ею упавшую сотрудницу наравне с левой. Боль почему-то вспыхнула не в руке, а в голове – причем, разноцветными искрами. А потом стало сразу темно.

* * *

Когда он снова открыл глаза, никакой девчонки в белом халате рядом не было. Перед ним стоял мужчина, и халат на нем был зеленый, как и шапочка на голове. Но даже несмотря на то, что эта смешная круглая шапочка закрывала волосы, Нанас сразу вспомнил, что они совершенно седые. Потому что он вспомнил и самого мужчину – это был тот самый врач Рашидов, что приезжал к нему в общежитие после того, как кто-то (теперь он почти не сомневался, что это был комендант Смурнов) ударил его чем-то тяжелым (деревянной ногой, конечно же!) по голове.

– Очнулся? Хорошо, – сказал врач, несколько странно выговаривая слова, словно русский язык был ему неродным, на что Нанас в первый раз не обратил внимание. – И что в обморок грохнулся – тоже хорошо. Обошлись без анестезии.

– Кто она такая? – вяло пробормотал Нанас.

– Анестезия?.. Это что, а не кто. Ее применяют, чтобы пациент не чувствовал боли, когда ему что-нибудь – чик! – сделал стригущее движение пальцами врач, – отрезают, или…

– Что?!.. – подскочил Нанас. – Отрезают?!.. Гаг… гангрена?!..

Он уставился на свою правую руку, которая от плеча до пальцев была плотно замотана сероватым бинтом.

– Какая еще гангрена? – заморгал обалдевший от прыти раненого Рашидов. – Там всего-то было несколько ушибов, пустяковых рваных ран, небольшое растяжение да вывих. И то я вывих уже вправил, а раны зашил. Ты же не дал мне договорить! Анестезию применяют не только когда отрезают, но и когда наоборот – пришивают. И вообще, нечего тут разлеживаться, мест и для тяжелых не хватает! Иди, вон, к сестре, она тебе справку на пару дней выпишет, дома отлежишься, долечишься. На большее с таким ранением дать сейчас не могу, не то время. Сам понимаешь, осада. Настоящая Троя!..

– А это еще кто такая? – буркнул смущенный своей глупой оплошностью Нанас. – И не надо мне никаких справок, я сразу пойду на пост.

– Сразу так сразу, дело твое. Я пальцы тебе, как видишь, бинтовать не стал, так что на спусковой крючок нажать сможешь. А Троя – это город такой. Древний. Он тоже осаду выдерживал. Долго. Куда дольше, чем мы. Правда, потом все-таки пал из-за коварства врага. Троянский конь – слыхал о таком?.. Хотя, откуда, раз ты и про Трою не знаешь!.. Ну да некогда мне, сам потом прочитаешь.

Нанас невольно подумал, что для того, чтобы ему что-нибудь прочитать, сначала нужно, чтобы Надя его этому научила. Но после того, как она узнает о его измене, девушка вряд ли захочет не только учить его чему-нибудь, но и вообще оставаться рядом. Так что, скорее всего, прочитать о древнем городе Троя ему не суждено. Разумеется, он не сказал это врачу Рашидову, как не удосужился подумать о том, что научить читать его вполне может и кто-нибудь другой, не обязательно Надя.

Настроение, улучшившееся было поле того, как саам увидел, что рука цела, и тем более после того, как он понял, что может ее сгибать-разгибать почти без боли, снова упало. Чувство вины, становящееся все более сильным оттого, что он так и не открылся Наде, казалось ему теперь куда сильнее боли. И Нанас решил, что тянуть с признанием больше нельзя, этим он только сильнее измучит себя.

Набравши в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду, он вышел в коридор, полный решимости выложить любимой сразу все. Нади там не было. Зато, увидев юношу, к нему сразу поспешила та самая девчушка в белом халате, из-за которой он и хлопнулся в обморок. Он подумал, что она спешит к нему с извинениями, но девушка сказала другое:

– Вы ведь Лопарев? Николай Лопарев, да?

Нанас кивнул.

– А меня Машей зовут, но это неважно… С вами тут девушка была, Надя. Она вас ждала-ждала, но ей уже было пора на работу, и она просила вам передать, чтобы вы шли в общежитие, ложились отдыхать и дожидались ее, вот…

– Спасибо, – хмуро сказал юноша, разворачиваясь к выходу.

– Постойте! – послышалось вслед. – Я еще извиниться хотела, это ведь из-за меня вы…

– Да не за что извиняться, – с вымученной улыбкой обернулся Нанас. – Вы госпиталю… эту… анастасию сберегли.

– Кого?.. – выпучила глаза девушка. – Анастасию Андреевну? Главврача?.. А что с ней?!..

– С ней-то, думаю, все в порядке, – пробормотал раздосадованный на свою очередную оплошность парень. – А вот со мной… – Он резко махнул здоровой рукой и заспешил к выходу.