Текст книги "Полуостров Надежды. Трилогия"

Автор книги: Андрей Буторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 62 страниц)

Визг несчастного охотника перешел сперва в надсадный вой, но вскоре сбился на хрип. А белый змей, все усиливая сжатие, впился раскрывшейся пастью в руку парня повыше локтя. Светлый рукав куртки быстро покраснел.

Не выдержал кто-то из охранников на стене – раздался выстрел.

– Не стрелять!!! – заверещали динамики голосом Сафонова. Было понятно, что он испугался, как бы не попали в его сына. Но и без этого было ясно, что стрелять глупо, – раздавленному охотнику уже ничто не могло помочь, а обозленные варвары могли прикончить обоих оставшихся в живых пленных.

Тут же зазвучал и грозный рык Ярчука, который тоже, оказывается, прибыл на центральный пост:

– Поставлю к стенке любого, кто сделает хоть один выстрел!

Нанас же, даже если бы ему приказали сейчас стрелять, не смог бы этого сделать, – он буквально оцепенел, не в силах отвести взгляд от несчастного охотника, точнее, от того, что осталось от бедняги. Белый змей пожирал свою жертву настолько стремительно, будто та состояла не из костей и мяса, а была выпечена из теста. Даже снег под сосной почти не испачкался кровью – казалось, чудовище высасывало ее раньше, чем она успевала пролиться на землю. Наверное, так и было на самом деле.

Когда белая тварь, потяжелевшая, насытившаяся, ставшая вялой и малоподвижной, медленно поползла от места своего кровавого пиршества, четверка дикарей вновь набросила на нее веревки и выжидательно замерла.

Предводительница варваров крикнула, повернувшись к защитникам города:

– Ну что, мэр, теперь тебе легче выбирать?

– Не делай этого больше, Шека! – с явно прозвучавшей в голосе мольбой откликнулся Сафонов.

– Не буду, мэр! Этого я делать не буду, змей сыт. – Шека плеснула ладонью державшим чудище варварам, и те с натугой поволокли тварь в лес. – Но тебе, я вижу, все равно трудно выбрать. Я помогу еще…

Дикарка резво выхватила из-за пояса топор и, широко размахнувшись, вонзила его блеснувшее на солнце лезвие в шею одного из охотников.

Сафонов вскрикнул прямо в микрофон – видимо, ему показалось, что удар принял его сын, – и этот усиленный динамиками звук заглушил крик несчастного, если, конечно, тот вообще успел закричать.

Голова второй жертвы – это был все-таки не Игнат – неестественно запрокинулась, из страшной открытой раны фонтаном хлынула кровь, забрызгав стоявшего рядом сына мэра и саму Шеку. Дикарка еще раз взмахнула ставшим алым топором, довершая начатое. Теперь уже окончательно обезглавленное тело, постояв еще несколько мгновений, медленно повалилось вперед, словно срубленное дерево.

Предводительница дикарей вытерла оружие о куртку убитого и вернула его за пояс. Потом с видимым удовольствием размазала по лицу брызги крови и вновь обратилась к Сафонову:

– Теперь выбирать легко – и мне и тебе. Но я уже не хочу меняться. Можешь убить моего воина.

Она повернулась к своему окружению и сделала жест: уходим!

– Погоди, Шека! – с откровенным отчаяньем воскликнул Сафонов. – Куда ты?! Что ты надумала?!..

– Думать теперь будешь ты, мэр, а не я. Ты все видел. Учти, белый змей скоро проголодается снова. Для твоего сына будет лучше, если к этому времени ты откроешь ворота.

Глава 16
ТРЕВОЖНЫЕ СОБЫТИЯ

После жуткого происшествия настроение у всех защитников периметра было мрачным: люди почти не разговаривали и отводили друг от друга глаза. Мэр с начальником гарнизона сразу после окончания страшной казни уехали, не дав никаких указаний. Единственный приказ поступил от Сошина – доставить тела погибших охотников в город и похоронить. Впрочем, выполнить этот приказ удалось лишь наполовину – от жертвы белого змея остались лишь окровавленные лохмотья одежды.

Нанас тоже был сильно потрясен увиденным. Особенно его впечатлила гибель первого охотника в «объятиях» хищной твари – ведь и сам юноша совсем недавно едва избежал подобной участи и сейчас словно наблюдал со стороны, что было бы с ним, если бы на помощь не подоспел Санька Сорокин.

Немного утешила парня приехавшая с «обеденной» машиной Надя – до города доползли слухи о страшном происшествии близ центрального поста, и девушка не утерпела, навестила любимого.

Правда, и сама она была непривычно задумчивой и печальной. На вопрос Нанаса Надя ответила, что просто немного устала и не выспалась. Впрочем, это как раз было немудрено, ведь она по-прежнему дежурила в ночную смену и поспать после работы успела от силы пару часов.

Однако Нанас уже достаточно хорошо успел изучить свою любимую, чтобы понять – дело тут не только в недосыпе.

– Ты меня любишь? – спросил он вдруг, глядя прямо в карие Надины глаза.

– Конечно люблю! – удивленно ответила девушка – раньше он ей подобные вопросы не задавал.

– Веришь мне? То есть, доверяешь?

– Ну да, конечно! А почему ты это спрашиваешь?

– Потому что ты что-то скрываешь от меня. Тебя что-то гложет изнутри, не дает покоя, я ведь вижу!..

– Нанас… – смущенно отвела взгляд Надя. – Это ерунда, правда, ерунда, это так… женские глупости.

– Нет, не ерунда! Не обманывай меня, не надо. Поделись, тебе же самой станет легче!

– Ну, хорошо… – немного помедлив, сдалась девушка. Было видно, что ей и впрямь очень хочется поделиться тем, что точило ее душу. – Видишь ли, в одной из здешних школ работает учительница… Смирнова Светлана Александровна. Она преподает… впрочем, это не важно… Важно другое. Оказывается, с ней последние годы жил мой отец.

– Семен Будин?.. – подался к любимой Нанас. – И… что?..

– А то, что мы дежурили сегодня с ней вместе. И она подошла ко мне, поздоровалась и сказала, кто она такая.

– И тебе стало… неприятно?..

– Ты знаешь, да. Я понимаю, это ужасно глупо, но мне почему-то казалось, что отец продолжал любить маму даже после ее смерти… Тем более, он ведь точно не знал, что она погибла… Нет-нет, я его не осуждаю, я все понимаю – он здоровый мужчина, все такое… Но как-то… все равно… Извини, мне трудно это объяснить. В общем, я почувствовала к этой женщине сильную неприязнь. Знаю, что она ни в чем не виновата, что, наверное, она неплохой человек, а ничего с собой поделать не могу. Я дура, да?..

– Ты не дура, – обнял девушку Нанас. – Только это и на самом деле, наверное, трудно… А что она от тебя хотела?

– От меня?.. – вскинула брови Надя. – Ничего. Хотела познакомиться со мной… Еще сказала, что я могу жить с ней, а не в общежитии.

– Так это же здорово! – воскликнул Нанас.

– Нет, это не здорово, – вырвалась из его объятий Надя. – Я ведь тебе говорю, она мне неприятна. Как я смогу с ней жить? И потом, ты что, уже передумал на мне жениться?..

– Я?!.. – едва не подпрыгнул от возмущения саам. – Да ты что?!.. Вот тоже выдумала!.. Конечно не передумал!

– Так зачем же я тогда буду к кому-то перебираться? – улыбнулась и вновь прижалась к любимому девушка. – Переберемся лучше вместе – в свое собственное жилье.

После таких слов Нанас почувствовал себя абсолютно счастливым. Но счастье это длилось недолго – пора было вновь подниматься на стену.

Еще перед обедом Далистянц приказал своим подчиненным получить в оружейке по запасному рожку патронов – после утреннего происшествия все ждали от варваров какой-нибудь новой пакости. Остальные бойцы взвода уже успели взять магазины, Нанас же, прощаясь с Надей, замешкался и побежал в оружейку последним. Выходя из нее, он увидел, что дверь в главное помещение поста приоткрыта, и услышал доносящиеся оттуда возбужденные голоса.

– Мы не можем прийти к ним на помощь! – узнал он бас Сошина. – Где гарантия, что там их основные силы? А если они только и ждут, что мы туда ринемся, и основными-то силами как раз и нападут на городские периметры?..

– Но сами они могут не справиться! – возразил кто-то с таким отчаянием в голосе, что Нанасу стало не по себе. – Как такое могло случиться, что дикари полезли к станции именно в том месте, где не успели полностью восстановить стену после прошлогоднего оползня? Как?!..

– Наверное, им кто-то подсказал… – глухо бросил еще кто-то.

– Можно догадаться, кто! – выкрикнул вновь «отчаявшийся».

Раздался глухой удар – Нанас почти наяву увидел, как Сошин грохнул по столу кулаком.

– Отставить догадки! – раздался его зычный голос. – Сами они наткнулись на эту прореху или им кто-то подсказал, – сейчас не имеет значения. И поддаваться панике рано! На КАЭС серьезная охрана, они должны справиться!

– А если нет?..

– Я сказал: без паники! Наша с вами задача – охранять центральный периметр. Поступит другой приказ – будем исполнять его.

Нанас вспомнил, что ему тоже надо бы исполнять свои непосредственные обязанности, и бегом бросился к выходу.

Уже стоя на своем месте наверху стены, он принялся осмысливать услышанное. Судя по всему, варвары напали на атомную станцию. Точнее, пока, к счастью, не на саму станцию, а на окружающий ее периметр. Причем, сделали это в том самом месте, где стена имела какие-то прорехи, была недоделанной. Откуда дикари могли об этом узнать, Нанас догадывался – об этом мог проговориться под страхом ужасной казни сын мэра Сафонова, Игнат. После увиденного утром, Нанас даже не осуждал несчастного парня. К тому же информацию из того могли вытянуть пытками.

Теперь было непонятно, чего ждать дальше. И вообще, насколько страшно, если варваром все-таки удастся прорваться на атомную станцию? Смогут ли они ее разрушить? И если да – чего ждать горожанам? То, что не станет электричества, – это понятно. А значит, не будет тепла и света в домах. И это зимой! Как согреваться, как готовить пищу, если даже за дровами в лес не выбраться?..

Но главная опасность, как уже понимал Нанас, была даже не в этом, а в смертельно опасной радиации, о которой он знал не понаслышке. Если станция будет разрушена – не спасется никто, погибнут и жители Полярных Зорей, и не ведающие, что творят, варвары. Но ведь они и в самом деле не понимают, что делают! Им же ничего не известно о радиации!..

Нанасу вновь подумалось: если бы попытаться растолковать дикарям о том, что они поступают неправильно, то, возможно, что-то бы изменилось… Впрочем, он тут же вспомнил о казни, совершенной утром над двумя охотниками, вспомнил кровожадный, торжествующий оскал рыжеволосой предводительницы варваров и сильно засомневался, что эти люди стали бы кого-то слушать. Нет, по-видимому, с ними и впрямь можно было разговаривать только на языке силы. Но беда заключалась в том, что силы у дикарей и у защитников города оказались практически равными, поэтому и такой разговор пока что получался не особенно убедительным…

* * *

На центральный периметр в этот день так и не напали. Как узнал Нанас позже, удалось отстоять и периметр КАЭС. Пожалуй, дело бы кончилось плохо, если бы Ярчук не принял рискованное решение: бросить в атаку на осаждающую северный периметр группу варваров почти всю его охрану. Получилось так, что у находившихся возле Зашейка дикарей не хватило сил, чтобы отразить эту неожиданную и мощную атаку. Причем атакующие ухитрились перекрыть варварам доступ к югу, оставив свободным северный край «фронта». Тем самым они подтолкнули врагов к тому, чтобы запросить помощь от своих соплеменников, атакующих в это время КАЭС, до которой от Зашейка было не так уж и далеко. Варвары откликнулись на призыв попавших в беду товарищей и временно сняли осаду с периметра атомной станции. Этим, в свою очередь, тут же воспользовались ее защитники, кинувшись немедленно укреплять стену всем, чем только придется, даже разобрав часть подсобных помещений самой станции. Зашейковцы же, получив от своих товарищей с КАЭС сообщение, что замысел удался, тут же спешно ретировались под защиту периметра, продолжив отбиваться от озверевших дикарей уже из-за стены.

Конечно, подобный замысел был очень рискованным, ведь северный периметр оставался на время атаки практически беззащитным. Если бы дикари, осаждавшие центральный и южный сектора, все-таки прознали об этом и ринулись на неохраняемый участок стены, то вполне могли бы ворваться в Зашеек, и как развернулись бы события дальше – страшно даже предположить! Но все обошлось. Хотя любой понимал, что одержанная победа отнюдь не окончательная, временная. Рано или поздно боеприпасы у защитников города подойдут к концу, силы истощатся, а тогда… Утешало одно: варваров после каждого боя тоже становилось меньше, причем их гибло куда больше, нежели защитников города. Однако, учитывая общее их количество, такие потери все-таки были лишь каплей в море…

В общежитие Нанас вернулся поздно; его, вместе с десятком живущих там же охранников, подбросили туда на грузовике. Ехать пришлось в открытом кузове, и парень сильно замерз. Уставший, трясущийся от холода и от впечатлений нелегкого дня, он мечтал об одном: скорее добраться до кровати, завернуться в теплое одеяло и спать, спать, спать…

Но на вахте общаги охранников поджидал одноногий комендант Смурнов, которому не терпелось из первых уст услышать о текущих событиях, слухи о которых уже донеслись и сюда.

Александр Михайлович завел парней в большое помещение с несколькими рядами стульев, заставил всех сесть и провести для него, как он выразился, «политинформацию». Уставшие, как и Нанас, охранники сперва говорили неохотно, но постепенно беседа, подогреваемая каверзными вопросами любопытного коменданта, набрала силу. Молодые люди начали спорить, громко и эмоционально высказывая личные мнения, и вскоре Нанас почувствовал, что уже не хочет спать. Ему стало очень интересно послушать этих ребят, ведь, говоря откровенно, он до сих пор толком не знал ни как устроена оборона города, ни того, почему КАЭС находится за каким-то отдельным периметром.

– Если бы охрана станции была вместе с нами, – размахивая руками, говорил один из парней, – мы бы давно разбили этих гадов! Ведь «каэсников» почти столько же, сколько нас всех на трех «городских» периметрах!

– Их там больше, чем нас! – вторил другой. – Потому они сегодня и отбились.

– Едва-едва, – говорил еще кто-то. – Хорошо, что Ярчук придумал насчет Зашейка…

– Хорошо-то хорошо, но это могло ой как плохо кончиться!

– Не кончилось же! А если бы грохнули станцию – что, лучше было бы?..

– Лучше было бы, если у Потапова тогда все получилось… Тогда бы нас никакая сволочь не победила!

– Потапов – шарлатан! Ничего у него не могло получиться!..

– Сам ты шарлатан! Потапов – гений!

Нанасу стало совсем интересно. Но задавать вопросы он пока еще стеснялся; и так многие принимают его за дикаря, а так ляпнет чего-нибудь не то, тогда совсем засмеют.

Но когда шумная «политинформация» наконец закончилась и охранники разошлись по комнатам, он дождался, пока Смурнов закрыл дверь в помещение, и спросил:

– А кто такой Потапов? Что он такого придумал, что могло бы всех спасти?

Александр Михайлович исподлобья глянул на юношу и засопел. Потом выдавил с явной неохотой:

– Витька Потапов – золотая голова! И руки золотые. Да, сделай он тогда свою хреновину – охрана периметра станции была бы нахрен никому не нужна! И город бы сейчас защищало вдвое больше людей. Вдвое! Понимаешь?..

– Понимаю… – пробормотал Нанас и тут же поправился: – То есть, нет, не понимаю легохонько… Почему была бы не нужна? Что он такое придумал?..

– А тебе зачем?.. – насупился еще больше одноногий комендант. – Ты не шпион этих варваров, часом?..

Нанасу стало неуютно. Было непонятно, шутит Смурнов или нет. И эта его деревянная нога… У парня заныла вдруг голова – там, где по ней приложили недавно чем-то тяжелым. Возможно, как раз таким вот, как эта самая деревяшка!.. Саам непроизвольно сглотнул и жалобно проблеял:

– Не-ет… Не шпион я…

– Ну и иди тогда спать! Ночь на дворе! – буркнул и захромал к себе комендант.

Нанас тоже пошел в свою комнату, чувствуя, как настроение снова все глубже и глубже проваливается в черную яму. Впрочем, уснул он сразу – дала о себе знать усталость.

Но и тут юноше не повезло. Еще сквозь сон он услышал треск Костиной рации и невнятный бубнеж соседа по комнате. А вскоре Парсыкин затряс его за плечо:

– Колька! Одевайся, поехали!

– Куда?.. – отчаянно зевая, принялся тереть глаза Нанас.

– Там увидишь.

Глава 17
ВСТРЕЧА В ЗАБРОШЕННОМ ДОМЕ

Всю дорогу Парсыкин непривычно молчал. Он вообще в последние дни стал каким-то не таким, словно его подменили. Впрочем, у Нанаса хватало и других забот, чтобы обращать на поведение товарища внимание, да и виделись они в последнее время не столь уж часто. А вот сейчас поведение Кости бросилось Нанасу в глаза. И хоть ему было весьма любопытно, куда везет его среди ночи Парсыкин, спросил он о другом:

– Что случилось, Костя? У тебя неприятности?

– С чего ты взял? – буркнул водитель. – Просто устал, не выспался… А неприятность сейчас у всех одна.

– Да я понимаю. Но ты какой-то… не такой. Не разговариваешь совсем…

– Вам не угодить, – проворчал Костя, не отрывая взгляда от дороги, – то слишком много болтаю, то не разговариваю…

– Я не говорил, что ты слишком много болтаешь.

– Ты не говорил, другие говорят. И вообще, не отвлекай, я за рулем!

Последнее замечание было не менее странным, чем непонятная угрюмость Кости; ему и днем-то, когда на улицах города было хоть какое-то движение, ничуть не мешали разговоры с пассажирами, а уж теперь, когда хорошо освещенная дорога была совершенно пустой… Несложно было догадаться, что парень просто не хочет ни о чем говорить. И все-таки Нанас задал вопрос, который волновал его в первую очередь:

– Скажи хотя бы, куда ты меня везешь?

– Да что ты пристал! – вспылил Костя. – Сейчас сам увидишь!

Нанас и впрямь скоро увидел, где едет их автомобиль. Рядом была центральная площадь Полярных Зорей, где находились мэрия и спортивный комплекс. А ведь именно в спорткомплекс поселили на время осады детей города и именно там сейчас дежурила Надя!

– Надя?!.. – воскликнул Нанас, чувствуя, как немеют от подкатившего ужаса губы. – Что-то случилось с Надей?..

Он не заметил, как в неосознанном порыве схватил за плечо Костю. Тот дернулся, отталкивая саама, и машина вильнула, едва не зацепив колесами бордюр.

– Ты что, совсем рехнулся?!.. – завопил Парсыкин. – Чего цепляешься?!

– Я больше не буду… – отдернув руки, вжался в спинку сиденья Нанас. – Скажи только, что с Надей?

– Да откуда я знаю, что с твоей Надей?! При чем тут вообще какая-то Надя? Сиди и не дергайся, а то мы так вообще никуда не приедем!

Вопреки ожиданиям Нанаса, автомобиль не стал поворачивать к площади. Он проехал дальше, и вскоре удивленный юноша понял, что город почти закончился, – вокруг все чаще стали попадаться деревья, а фонари, освещавшие до этого дорогу, исчезли. Впрочем, какие-то здания – явно не жилые, давно заброшенные, им еще изредка попадались. Как раз возле одного из них, зияющего черными квадратами слепых окон, Парсыкин и остановил машину.

– Все, приехали. Вылезай, тебя ждут. – Костя определенно нервничал, постукивая пальцами по баранке.

Однако Нанас не спешил выходить. В его голове по-прежнему был сумбур. Тревога за любимую, хоть и уменьшившаяся после Костиных слов, по-прежнему не отпускала парня. Он даже не осознал нелепости ситуации: кто может ждать его на окраине города в заброшенном доме?..

– Ты точно привез меня сюда не из-за Нади?

– Да точно, точно! Какая тебе здесь Надя?.. И вообще, никуда я тебя не привозил. Мы просто катались, понял?

– Нет…

– Да чего тут непонятного? С тобой хотят поговорить! Но не желают, чтобы об этой встрече знал кто-нибудь еще. Теперь понял?

– Не совсем… Кто хочет?.. Зачем, чтобы никто не знал? И потом, ты-то знаешь…

– Ничего я не знаю и знать не хочу! Еще раз тебе говорю: мы просто катались. Это если кто-нибудь спросит. А не спросит – вообще молчи. Ляпнешь кому-нибудь про меня – по башке тресну! Иди, давай!

Так ничего и не понявший Нанас выбрался из салона. Машина тотчас рванула с места и помчалась, пыля снегом, назад, к городу.

– Э! – вытянул ей вслед руки ошарашенный саам. – Ты куда?!..

Все это было настолько неожиданным и странным, что он даже не испугался. А ведь еще не до конца прошла голова, по которой ему попало отнюдь не в таком безлюдном и сумрачном месте! Чего же стоит ожидать здесь?.. И это совершенно непонятное поведение Парсыкина… Может быть, водитель решил подшутить над соседом таким диким образом?.. Вообще-то непохоже на Костю, но эта мысль давала хоть какое-то объяснение происходящему. В таком случае оставалось только ждать, когда наигравшийся сосед вернется за ним.

Но в глубине души Нанас в эту единственную пришедшую ему в голову идею не верил. Да, Костя мог иногда пошутить, но эта шутка выглядела слишком уж затянувшейся и сложной.

А что, если это все-таки не шутка?.. Что там говорил Парсыкин – кто-то здесь его ждет, хочет с ним встретиться?.. И где же тогда этот «кто-то»?

Юноша огляделся. Небо было затянуто облаками, но их слой был достаточно тонким. Проглядывающий из-за него тусклый ломтик луны позволял вполне отчетливо рассмотреть одинокое здание, возле которого он стоял. Нанас еще раз убедился, что в этом доме никто не живет, – в темных окнах не было стекол, а из-за обшарпанных стен не доносилось ни звука… Хотя нет! Изнутри послышался скрип рассохшихся половиц!.. Кто-то ходил там, в этом жутковатом заброшенном доме… И шаги эти слышались на первом этаже, одно из окон которого чернело как раз напротив лица Нанаса.

Парень невольно отпрянул в сторону, и как раз в этот момент краем глаза успел заметить в темной глубине мелькнувшее светлое пятно, похожее на человеческое лицо. Нанас едва сумел подавить крик, когда услышал вдруг:

– Лопарев?.. Заходи внутрь, не бойся.

Голос показался ему очень знакомым, но скованный страхом разум не сумел пока разобраться, кому тот мог принадлежать.

– Заходи скорей! – позвали его снова. – Что ты застыл? Никто тебя, как говорится, не съест.

Догадка, кому мог принадлежать этот голос, все же вспыхнула в сознании юноши, но она была столь невероятной, что он тут же выбросил ее из головы. Зато мысль, что если бы ему хотели причинить зло, то давно бы уже сделали это, а не стали приглашать войти, заставила взять себя в руки и немного успокоиться.

– Сейчас, – глухо отозвался он, – иду… – и двинулся к двери подъезда, криво висящей на одной петле.

Внутри было совсем темно и, как показалось Нанасу, еще холодней, чем на улице. Во всяком случае, пока юноша не вошел внутрь здания, усилившегося ночью мороза он ощутить не успел. Сейчас же холодный воздух ощутимо покалывал нос и щеки, а горлу даже стало больно – только сейчас парень понял, что от волнения дышит ртом.

Он едва не упал, споткнувшись о ступеньку, и стал шарить рукой в поисках перил. Схватившись за идущую вверх узкую твердую полосу, юноша даже сквозь ткань рукавицы почувствовал холод металла и нерешительно зашагал по ступеням.

Поднявшись на площадку первого этажа, он увидел слева от себя красноватый отблеск и услышал опять:

– Иди сюда, дверь открыта.

Нанас зашел в помещение. Две его стены зияли квадратами выходящих на улицу окон, а третью освещал огонек стоявшей на темном столе свечи.

Возле стола сидел человек. Даже неяркого света колеблющегося язычка пламени оказалось достаточно, чтобы Нанас узнал его: это был мэр города Виктор Петрович Сафонов. Именно на него и подумал саам, услышав позвавший его голос. И все же, даже убедившись теперь в этой своей догадке, он был ошарашен.

– Не стой столбом, – буркнул Сафонов, – садись!

Нанас разглядел возле стола колченогую табуретку и с опаской присел на ее краешек.

– Удивлен? – невесело усмехнулся мэр.

Нанас поднял на него взгляд. Даже при столь неверном освещении было видно, как сильно изменился этот добродушный некогда толстячок. Его небритые щеки обвисли, под глазами чернели мешки, а взгляд не излучал больше ни капли доброты.

Парень кивнул:

– Ага… Удивлен. – Он хотел добавить свое излюбленное «легохонько», но это слово показалось ему сейчас откровенно лишним. Он был действительно удивлен, и удивлен очень сильно.

– Что поделать, – вздохнул мэр. – Такова, как говорится, жизнь… – Впрочем, он тут же подобрался, секундная слабость мгновенно испарилась, и Сафонов заговорил жестким, будто удары по металлу, голосом: – Наша встреча должна остаться в тайне. То, о чем мы будем говорить, не должна узнать ни одна живая душа. Не хочу пугать, но иначе тебе будет худо. Голова еще болит?..

– Легохонько… – невольно пробормотал Нанас.

– Перестанет. Навсегда.

– Как это?..

– А вот так. У покойников, как говорится, ничего не болит. – Увидев, как испуганно дернулся парень, Сафонов поспешил его успокоить: – Ну-ну!.. Чего ты? Ты ведь не станешь болтать о нашей встрече?

Нанас замотал головой.

– Ну вот! Тогда не о чем и беспокоиться. Просто хочу, чтобы ты знал: дело это очень серьезное, и ценой, так сказать, его успеха вполне может оказаться сама жизнь. Твоя жизнь. Впрочем, не только твоя…

Мэр вдруг снова вздохнул, и в этом его вздохе Нанасу послышалась такая горечь и боль, что он внезапно почувствовал к этому устало поникшему мужчине жалость.

– Я готов, – сказал он, стараясь придать голосу как можно больше твердости. – Какое дело?

– Большое, брат, дело, – подался к нему Сафонов, и огоньки заплясавшего пламени отразились в его влажных глазах. – Ты должен спасти Полярные Зори.

– Я?!.. – отпрянул, едва не свалившись с табуретки, Нанас. – Спасти?..

– Именно ты. Именно спасти. И это, так сказать, не громкие слова. Ты ведь знаешь положение наших дел?

Нанас неуверенно кивнул.

– Но ты не знаешь всего, – поднялся вдруг и начал расхаживать по комнате мэр. – Не знаешь и не можешь знать. Мы не хотим пугать людей, сеять панику. Но дело обстоит так, что наши дела не просто плохи, они катастрофически плохи! Мы находимся на грани гибели. Наших сил не хватает, чтобы сдержать натиск варваров на всех периметрах.

– А… как я смогу… – забормотал Нанас, чувствуя, как стало сухо во рту.

– Погоди! – прервал его, подняв руку, Сафонов. – Ты вообще знаешь структуру, так сказать, охраняемой территории? Проще говоря, из каких частей она состоит?

– Немного знаю, – пожал плечами Нанас. – Центральный сектор, южный сектор, северный… Еще КАЭС…

– О станции пока речи не идет! – резко взмахнул мэр ладонью. Он постоял еще пару секунд, хмуря брови, потом вновь опустился на стул и сказал уже с ноткой похвалы в голосе: – В остальном ты прав, территория поделена на три сектора: центральный – фактически, сами Полярные Зори; северный – поселок Зашеек; и южный – так сказать, сельскохозяйственный, где расположены пашни, огороды, теплицы, коровник, свиноферма – то есть то, что нас кормит. Силы нашей охраны распределены вдоль всех этих периметров. И этих сил не хватает. Как ты считаешь, что можно сделать, если учесть, что на защиту призваны уже и все простые горожане, способные держать оружие?

– Есть еще охрана КАЭС… – неуверенно проговорил Нанас.

– Да что ты привязался к этой КАЭС!.. – хлопнул по столу ладонью Сафонов, отчего пламя свечи, заметавшись, едва не погасло. – КАЭС – это отдельная песня, у нее своя охрана, которую ни в коем случае нельзя отвлекать ни на что другое! Сам ведь знаешь, что там недавно случилось!.. Если мы потеряем станцию – мы потеряем все, больше будет просто нечего обсуждать! Так что забудь про КАЭС, будто ее нет вовсе.

– Ну… тогда я не знаю… – сказал Нанас, но, подумав, добавил: – Тогда еще можно переселить людей из Зашейка в центральный периметр, а охрану оттуда тоже перебросить сюда.

– Правильно мыслишь! – закивал мэр. – Но стратегически, так сказать, неверно. Ты предлагаешь сдать Зашеек, но тогда мы будем полностью отрезаны от КАЭС, что очень и очень чревато.

– Вы же сами сказали: забудь про КАЭС!..

– Забыть – как об источнике военной помощи, но не совсем же!.. Я ведь уже говорил: станция для нас – это все!

– Тогда… – задумался Нанас. – Тогда… убрать охрану с южного сектора?.. Но там же еда…

– Пашни сейчас все равно под снегом. Свиней и коров придется частично забить на мясо – но это все равно уже приходится делать, еды стало не хватать, – а частично поместить в пустующие помещения города. По большому счету, мы потеряем только теплицы, но их не так уж трудно будет потом восстановить. Так что – молодец, ты придумал единственно правильный выход.

– Но… почему я?.. То есть, зачем я?..

– Потому что, – навалившись грудью на стол, приблизил лицо к Нанасу мэр, – просто так отдать варварам южный периметр – слишком жирно. Нужно извлечь из этого максимальную выгоду. И вот тут-то, образно выражаясь, первую скрипку и должен будешь сыграть ты, дорогой мой бывший дикарь.

Сафонов вновь изменился, внезапно став даже внешне похожим на сурового и холодного начальника гарнизона Ярчука. А уж когда мэр принялся говорить таким же, как у того, сухим и жестким тоном, рот у Нанаса снова невольно открылся, да так и оставался открытым на протяжении всей этой невероятно дикой по первому впечатлению речи.