Текст книги "Полуостров Надежды. Трилогия"

Автор книги: Андрей Буторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 62 страниц)

Это открытие сильно расстроило Нанаса, хотя автоматов и ружей у врага вряд ли было много – звуки стрельбы доносились, вроде бы, только со стороны защитников города… Парень прислушался. Ну да, стреляли только отсюда. Хотя нет, протрещала короткая очередь и от леса. Щелкнул и одиночный выстрел, потом еще, еще… Но таких хлопков он услышал немного, и раздавались они все-таки редко. Значит, и впрямь огнестрельную мощь варваров можно было в расчет не брать. Тут на глаза Нанасу снова попалась проделанная вражеской пулей в металлическом листе дырочка, и он невольно подумал: как бы мало ни было у них автоматов и ружей, лично ему может хватить и единственного выстрела.

Парень тут же рассердился на себя за подобные мысли. Чем разглядывать дырки и прятаться от пуль и стрел, не мешало бы пострелять и самому – его сюда все-таки не для трусливых размышлений поставили!

Нанас осторожно, одним глазом, выглянул из-за края листа. Варвары были совсем рядом. Но довольно много осталось их и сзади, между основной атакующей группой и лесом. Правда, те неподвижно лежали, уткнувшись лицами в снег, или, напротив, уставившись в небо наверняка уже ничего не видящими глазами. Возле таких снег был забрызган красным.

– Что ж, подкрашу-ка и я снежок легохонько, – проговорил Нанас и поднял над краем стены ствол автомата.

Стрелял он короткими очередями, стараясь экономить патроны, – причем, сначала старательно целился и лишь затем нажимал на спусковой крючок. Потом вспомнил, что можно передвинуть рычажок на одиночную стрельбу, и сразу же сделал это, досадуя, что напрасно профукал несколько ценных патронов. Но сожаление быстро прошло, когда он увидел, что его прицельная стрельба приносит успехи: уже пятеро дикарей зарылись лицами в снег после его удачных выстрелов.

Однако, увлекшись, Нанас совсем позабыл о собственной безопасности и вспомнил о ней, лишь когда с головы слетела пробитая шапка. Парень испуганно отдернулся за лист металла и сразу почувствовал, как холодная струйка пота скатилась вдоль хребта по спине. Отдышавшись и немного придя в себя от испуга, он снова выглянул из-за укрытия, изготовившись к стрельбе.

Варвары атаковали яростно, казалось нисколько не думая о собственной смерти. Можно было подумать, что это понятие им вовсе незнакомо, что у них полностью отсутствовал страх. Впрочем, вспомнив о взятом ими с Киркиным «языке», Нанас припомнил и то, как жутко тот испугался участи оказаться кормом для белого змея. Значит, страх эти люди все же испытывали и, что такое смерть, знали тоже. Просто, возможно, они боялись чего-то или кого-то гораздо сильнее, чем погибнуть от вражеских пуль в бою.

Но как же все-таки их было много!.. Сначала Нанасу казалось, что усилия его и остальных защитников города напрасны, что меньше нападающих, несмотря на жертвы, не становится. Но чем ближе те подбирались к периметру, тем очевидней становилось – силы противника потихоньку слабеют. Главное же – у многих из них подошел к концу запас стрел, да и звуки, производимые огнестрельным оружием, также почти прекратились. Некоторые из дикарей пустили в ход дротики, но те в основном падали, не долетая до стены, или ударялись о нее весьма ниже верхнего края.

Патроны у новоиспеченного охранника закончились, когда ближайшие варвары добрались до первого ряда проволочного заграждения. Оно замедлило их продвижение, но ненадолго – в ход пошли топоры, засунутые до этого за пояса, и проволока была быстро порублена и затоптана в снег. А вот до второго ряда враги добежать не успели…

Сначала Нанас не понял, что же случилось: он услышал сплошной треск очередей откуда-то снизу и увидел, как стали валиться бегущие впереди дикари. Потом до его ушей донеслись крики: «Вперед!.. Ура!.. Бей гадов!!!», и наконец саам увидел, как снизу, из-под стены, в том месте, где располагались ворота, бегут навстречу дикарям одетые в пятнистые и черные куртки люди, поливая врагов непрерывным автоматным огнем.

Он сразу вспомнил, что говорил начальник охраны насчет трех первых взводов. Как и то, что находящимся на стене, то есть и ему тоже, ставилась задача прикрывать их огнем сверху… А у него кончились патроны!.. Он же увлекся и, именно когда настало самое время стрелять, оказался безоружным, нарушив, по сути, приказ командира. Утешало лишь то, что Нанас потратил свои боеприпасы не зря и его товарищам, благодаря ему, противостоит сейчас все-таки чуть меньше врагов. Да и поддержка сверху, несмотря на его вынужденное бездействие, все равно вовсю продолжалась. Особенно много пользы приносили расположенные в бревенчатых коробках пулеметы, косившие противника, словно черную, гнилую траву. Однако для самого Нанаса его первый бой уже закончился.

Глава 13
РАДОСТИ И БЕДЫ

После вступления в бой трех взводов охраны атака варваров захлебнулась довольно быстро. Так и не добравшись до второго ряда колючей проволоки, они – сперва по одному, а потом и всей изрядно поредевшей толпой – развернулись и побежали к лесу. Полярнозорненцы бросились за ними, но преследовали недолго – для нанесения сокрушительного удара их сил было все-таки недостаточно, особенно с учетом того, что в лесу могли поджидать свежие отряды противника.

И все равно – первая победа была одержана. Однако настоящей радости она не принесла. Во-первых, немало бойцов – почти два десятка, включая тех, что были на стенах, – полегло и с этой стороны. Во-вторых, стало понятно, что быстро и просто врага не разбить, – по сообщениям с остальных постов, почти все они также подверглись нападению, а это значило, что варвары и впрямь растянулись вдоль всего периметра весьма и весьма немалыми силами.

Как понял Нанас из разговоров командиров, окружены были все три сектора города, за исключением самой КАЭС, находящейся от него в стороне. Саам услышал, как об этом, самом важном секторе, сказал кому-то начальник охраны Сошин:

– Похоже, они не знают, что станция расположена вне города. И хорошо, если и дальше не будут знать… Обидно только, что тамошние силы нельзя привлечь нам на помощь, – слишком опасно оставлять КАЭС без защиты.

После обеда, который привезли к посту на машине, Андрей Далистянц разрешил бойцам своего взвода отдохнуть внизу, оставив на стене лишь нескольких наблюдателей.

Нанас воспользовался этой возможностью, чтобы спросить наконец у Сошина, не искала ли его Надя. Однако начальника охраны он на месте не застал – тот наконец-то уехал отдыхать, оставив вместо себя заместителя – хмурого и сурового командира. Тот, обругав Нанаса за несоблюдение субординации, просто-напросто выгнал его. Незнакомое слово не озадачило парня, да он и по смыслу примерно догадался, что оно значит. Не сильно расстроило его и то, что его обругали. Гораздо сильнее подпортил и без того не слишком веселое настроение тот факт, что о Наде он так ничего и не узнал. Мало того, Костя Парсыкин, который увез Сошина, назад так и не вернулся, что не давало Нанасу возможности даже высказать кому-то рвущуюся изнутри тревогу.

Он вышел на улицу, увидел возле стены какой-то ящик и, усевшись на него, погрузился в мрачные, тяжелые раздумья. Но и тут его ждала неудача – погоревать толком не дали. Из ведущей на пост двери вышел один из охранников, совсем молодой парень, и направился прямо к Нанасу. Юноша сразу вспомнил этого очень высокого, с огромными ручищами, широкоплечего бойца – во время боя тот стоял слева от него – и, несмотря на мерзкое настроение, попытался выдавить из себя улыбку.

Однако могучий охранник на этот знак дружелюбия никак не отреагировал. Более того, подойдя к Нанасу вплотную, он вдруг сгреб его за грудки широченной ладонью и рывком поднял с ящика.

– Ты чего, ш-шкура, не стрелял? – прошипел он при этом.

– К-как не стре… – завертелся, словно нанизанная на гарпун рыбина, полузадушенный саам, – …не стре… лял?.. – удалось прохрипеть ему в ответ.

Молодой гигант чуть ослабил хватку и выдохнул парню в лицо:

– Никак не стрелял, сморчок ты поганый!.. Я видел, как ты прятался, когда наши в атаку пошли. Ни разу не выстрелил! Из-за тебя ведь, гад, люди гибли! Заложу тебя, гаденыша, командиру – за неисполнение приказа знаешь что будет?..

– Да я стрелял!!! – завопил, пытаясь оттолкнуть от себя охранника Нанас. Однако с таким же успехом он мог бы толкать возвышавшуюся неподалеку стену. – Я стрелял, только раньше! Я много варваров убил!.. А потом у меня патроны кончились! Вот, посмотри, ни одного не осталось!.. – с трудом удалось ему достать из-за спины автомат.

Но его обвинитель не захотел ничего смотреть.

– Может, их у тебя с самого начала не было! – бросил он очередное несправедливое обвинение. – Может, ты их еще перед боем из магазина выщелкал, чтобы по своим не стрелять?

– По каким еще своим?!. – задохнулся от обиды саам.

– Ясно, по каким, – по дикарям!.. Сам-то ты ведь тоже дикарь. Скажешь, нет?

– Нет!!! – от ярости в Нанасе взялись вдруг откуда-то силы, и ему удалось наконец оттолкнуть от себя злобного верзилу. Недалеко, всего на полшага, но этого хватило, чтобы перехватить автомат за цевье и замахнуться на обидчика своеобразной дубиной. – Я не дикарь!!! Я житель этого города! И я защищал его сейчас, я убивал его врагов!.. А вот убил ли кого-нибудь ты, я тоже не видел! Может, ты специально мазал, чтобы не разозлить страшных варваров, трус несчастный?! Зато я сейчас мимо твоего лба не промажу – так заеду прикладом, что сразу забудешь, как людям гадости говорить!..

– Но-но!.. – отступил еще на пару шагов дылда, невольно прикрыв лицо рукой. – Ишь, размахался!.. Я же говорю, дикарь… – По взгляду чувствовалось, что испугался охранник по-настоящему. Однако, чтобы не терять, видимо, достоинства окончательно, перед тем как ретироваться, он выплюнул: – Короче, я тебя предупредил… На первый раз прощаю, но еще раз приказ во время боя нарушишь – доложу Далистянцу, так и знай!

– Да хоть Ярчуку докладывай!.. – буркнул Нанас, снова забрасывая за спину автомат. Если до этого момента настроение у него было просто отвратительным, то теперь оно стало хуже рыбьего жира, случайно выпитого вместо воды в жаркий полдень. Даже по-настоящему затошнило от омерзения.

«Нет, надо было послушаться Надю и уезжать отсюда сразу, – подумал он с мысленным стоном. – По крайней мере мы были бы с ней вместе… А для остальных, похоже, я так и останусь навсегда дикарем!..»

Он поймал себя на мысли, что даже сейчас, когда вокруг города несущие смерть враги, ему очень хотелось туда – за стены периметра, на свободу… Но Надя была здесь, и даже если бы она согласилась сейчас отправиться с ним, то сам Нанас ни за что не пошел бы на это. Самое малое, по двум причинам: во-первых, он не стал бы рисковать жизнью своей любимой, а во-вторых, несмотря ни на что, прекрасно понимал – Наде в этом городе куда лучше, чем где бы то ни было за его пределами. Она была частью мира людей – вот этих умных, умелых и сильных людей. Или, как они еще себя называют, – «цивилизованных». Смешное слово и не очень понятное. Зато он уже хорошо знал и понимал другое слово, которое было этому противоположностью, – «первобытный». А проще говоря – «дикарь».

Похоже, все здесь – ну, или почти все – считали, хоть и не всегда подавая вида, что именно таким является он, Нанас. Даже несмотря на то, что стал Николаем Лопаревым и имеет при себе справку, согласно которой теперь тоже является жителем этого «города-рая». И самое любопытное, что сам он тоже считает себя по сравнению с остальными дикарем, как бы ни пытался казаться другим, как бы ни злился и не обижался, когда ему намекали на это или, тем более, говорили об этом открыто. Но перед собой-то зачем кривить душой? Да, он дикарь. Даже по сравнению с Надей. Или тем более – по сравнению с Надей. Непонятно, чего она вообще в нем нашла? Может быть, девушка все-таки просто жалеет его? Остается с ним из-за того лишь, что Нанас ее спас, помог вырваться из каменного мешка Видяева?.. Да и то сказать – остается!.. Где она? Наверняка встретила куда более интересных, цивилизованных людей и сразу о нем забыла…

Едва успев подумать об этом, он вздрогнул от Надиного крика:

– Нанас! Ну наконец-то я тебя нашла!..

Погруженный в невеселые раздумья, парень даже не заметил, как неподалеку остановился большой автобус, из которого выходили люди – причем, исключительно одни мужчины, сосредоточенные и хмурые. С ними, видимо, и приехала девушка. Теперь она, раскинув руки, со всех ног бежала к нему. И на ее лице светилась такая счастливая, такая искренняя улыбка, что Нанасу стало ужасно стыдно за свои недавние мысли. Он вскочил на ноги и бросился навстречу любимой, а уже через пару мгновений заключил ее в нежные объятия, не обращая внимания на то, что приехавшие мужчины стали на них откровенно, беззастенчиво пялиться.

Пусть! Все пусть!.. Надя была рядом с ним – и больше ничто на свете его не волновало. Пусть таращат глаза любопытные, пусть называют и считают его дикарем хоть все на свете, пусть завтра, а то еще и сегодня придется погибнуть от стрелы варвара – пусть! Главное, что сейчас, вот в этот самый миг, он был по-настоящему счастлив. Все, кроме Нади, кроме его искрящегося чувства к ней, было такой ерундой, такой мелочью, чтобы об этом теперь было даже смешно вспоминать.

– Как ты?.. Где?.. – наконец-то удалось выдавить из себя парню внезапно севшим голосом.

– Я хорошо, у меня все нормально! – чуть отстранившись, заглянула ему в глаза Надя. – Ты-то как? Я слышала, был бой?..

– Со мной все в порядке, – поспешил он успокоить любимую. – Бой был, да… Ну, какой бой – так, ерунда. Варвары прибежали, постреляли легохонько из луков, а мы по ним – из автоматов да пулеметов. Кто жив остался – те сразу дали деру в лес. Вот тебе и весь бой!..

– Ну, стрелой тоже убить могут, сам знаешь.

– Ой, да как они убьют? Ну, разве что тех еще могут, кто с ними внизу дрался. А наш взвод на стене стоял, за железными листами – вон там, видишь? – показал он наверх.

Но Надя продолжала смотреть только на него.

– А ты почему без шапки? – нахмурилась вдруг она. – Зима ведь, простудишься!

Нанас только сейчас вспомнил, что шапку ему сбило во время боя стрелой. Но не говорить же об этом любимой!

– Да обронил где-то, – махнул он рукой. – После найду.

– Нет-нет! Как же после?.. – завертела головой Надя. – Надо прямо сейчас найти. Где ты, говоришь, стоял во время боя? – Девушка перевела взгляд к стене и радостно воскликнула: – Да вон же она, твоя шапка, валяется!..

И не успел юноша ничего предпринять, как Надя уже побежала к чернеющей в снегу матросской ушанке. Но, не добежав до нее, резко остановилась и повернула к нему внезапно побелевшее лицо.

– Это… легохонько?.. – вытянула она в сторону шапки палец, и Нанас даже издалека увидел торчащее из меха оперенное древко. – Это ерунда?.. – Голос ее дрогнул, и она отвернулась.

Проклинающий себя за неосторожность саам бросился к Наде и снова прижал ее к себе.

– Ну-ну… – забормотал он, гладя девушку по спине. – Ничего же не случилось… Это так, на излете уже, меня бы не убило…

– Ага!.. – всхлипывая, проговорила Надя. – Я что, по-твоему, совсем дура?.. Если шапку пробило, то и тебя бы… если бы чуть ниже, то… а если в глаз – наверняка…

– Ну не надо, а?.. – поморщился Нанас, невольно представив, как лежал бы сейчас с торчавшим из глаза оперенным древком. – Не попало же – и ладно!.. Ты лучше о себе расскажи. Куда тебя взяли? Где ты живешь?

Надя помаленьку успокоилась. Нанас, подняв ушанку и выдернув из нее стрелу, водрузил шапку на законное место и повел свою любимую к ящику, на котором недавно сидел. Теперь они примостились на нем вдвоем. Ящик скрипнул, но выдержал.

Девушка вздохнула и принялась рассказывать. Оказывается, ее взяли работать в школу – все-таки знала она много, за годы, проведенные на подводной лодке, прошерстив кучу всевозможной литературы, в том числе и учебной. Да и мичман Никошин, которого Надя называла батей и который фактически в самом деле заменил ей отца, подошел к образованию девочки очень ответственно. Поэтому сейчас она вполне могла и сама делиться полученными знаниями с детьми, тем более что квалифицированных педагогов в городе осталось мало. Но начать занятия она так и не успела. Вчера ей лишь показали место будущей работы, ввели в курс дела, затем поселили в общежитие – в общем, остаток дня пролетел стремительно и незаметно. А сегодня с утра опять завыли сирены, снова объявили боевую тревогу, а следом – и всеобщую мобилизацию. Занятия в школах отменили. Мало того, городская администрация приняла решение собрать всех детей центрального периметра возрастом до шестнадцати лет в одном месте, а именно в здании бывшего спорткомплекса, сочтя риск проникновения варваров в город довольно большим. Защищать одно здание, тем более расположенное в самом центре, было бы все-таки легче. Да и когда дети заведомо под присмотром и в относительной безопасности, то и их отцам – как изначально служащим в охране, так и мобилизованным только что – сражаться с врагом куда спокойней, а значит, и эффективней.

Учителей и воспитателей тоже перевели в спорткомплекс – заботиться и ухаживать за детьми. Эту работу сделали сменной, и Наде на сегодня выпало ночное дежурство, почему она и смогла выбраться к месту службы любимого.

* * *

В этот день варвары больше не делали попыток прорваться за периметр, поэтому влюбленные так и провели его вместе, до самого вечера. Когда же взвод Нанаса сменили те, кто должен был нести службу ночью, они с Надей, у которой до начала ее смены оставалась еще пара часов, решили прогуляться по городу, а заодно и показать друг дружке, где они теперь живут.

Общежития оказались не так уж и далеко одно от другого, что успокоило Нанаса, – в случае чего он в два счета сумеет добежать до своей девушки.

Поужинали они в буфете общежития Нанаса – на сей раз дополи были зачислены им обоим. Потом Нанас проводил девушку к бывшему спорткомплексу, который оказался совсем рядом со зданием мэрии, и, успокоенный и довольный, хоть и немного грустный оттого, что снова пришлось расставаться, вернулся домой. Да-да, он так и подумал – «домой», причем сделал это неосознанно, поймав эту мысль уже после того, как она оформилась и проскочила в его голове. Поначалу сааму стало немного не по себе – он ведь только сегодня думал о том, что этот город для него такой же чужой, как и он для него. И вот теперь он думает о своем новом жилище здесь, как о настоящем доме. А что изменилось? Да совершенно ничего, кроме того, что он повидался наконец с Надей и убедился, что нужен ей, что она его любит. И этого хватило для того, чтобы опять воспринимать жизнь во всей полноте красок, чтобы выбросить из головы всякую ерунду и захотеть жить по-настоящему, на полную катушку.

Единственное, что мешало теперь наслаждаться жизнью и быть абсолютным счастливым, так это вынужденные ежедневные разлуки с любимой. Ну и конечно же то, что город, в котором они надеялись обрести свое счастье, оказался под угрозой захвата и разрушения варварами. Но почему? Зачем им это нужно? Одно дело, если бы они хотели захватить город, чтобы в нем жить. Но разрушить!.. Убить его жителей!.. Бессмысленно и жестоко… За что? В том-то и дело, что у дикарей не было абсолютно никакой видимой цели делать это.

Нанаса вдруг посетила мысль, что варвары не понимают того, что они делают, потому что им некому все это объяснить – у них нет той Нади, которая зажгла в нем самом – почти таком же, как они, дикаре, «искру просвещения», сумела направить его из потемок невежества на путь к свету. Ему даже нестерпимо захотелось стать таким «просветителем», выйти за периметр, встретиться с вражескими старейшинами и поговорить с ними по душам. Ну – люди же они, неужели не смогут понять очевидного?!.. Впрочем, что-то подсказывало ему, что эту его затею иначе как глупой назвать трудно. И уж тем более его останавливала боязнь за Надю, которая, потеряв его, станет горевать, да и останется в чужом городе без защиты.

С такими вот путаными мыслями, уже в полной темноте, разбавленной тусклым светом, льющимся из редких освещенных окон, и подходил молодой саам к своему общежитию. Он только свернул за его угол, как вдруг позади него скрипнул снег, и, машинально повернув голову на звук, парень успел заметить стремительно надвигающуюся на него огромную темную массу. А в следующее мгновение мозг будто взорвался от боли, растворив темноту в яркой вспышке. Эти пылающие искры вылетели, казалось, изнутри головы, чему Нанас даже не успел удивиться, поскольку его тут же опять накрыла темнота, на сей раз окутав собой и сознание.