Текст книги "Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1"

Автор книги: Андрей Савельев

Соавторы: Андрей Кольев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 45 страниц)

Чиновники, разумеется, консолидировались с целью закрепления своего статуса. И сменить их даже за развал работы сессий, общий организационный балаган, негодное оформление решений и т. д. было очень трудно. Истории со сменой руководства той или иной комиссии иногда выворачивали наружу всю человеческую гнусность. В одном месте председатель комиссии солгал и не покраснел от того, что его ложь стала всем очевидна в другой – председатель совершил подлог, выступив перед комиссией с докладом, переписанным из прошлогодних исполкомовских отчетов, и не сгорел со стыда, когда это открылось в третей – глава комиссии несколько месяцев требовал полного кворума для официального лишения его председательских полномочий, хотя и не стеснялся признавать, что окончательно прекратил работать по должности.

А на том самом печальном совещании, где депутаты признали, что их поражение неминуемо, только и удалось поговорить о наболевшем. Так вот поговорили, дали друг другу обещание собраться с целью организации особой фракции, а назавтра же все забыли. Сил хватило только на то, чтобы держать лишь свой индивидуальный участок антиноменклатурного фронта.

ПОСЛЕДНИЙ ПАТРОН

В последние дни 1992 г. вопрос об организации работы Совета был поднят последний раз. Весь 1992 год по этой позиции многим казался совершенно провальным. И вот на трибуну выходит председатель Моссовета Н. Н. Гончар и выносит на рассмотрение депутатов целую программу организационной реанимации Моссовета:

1. Расписать компетенцию каждой из структур Моссовета, предусмотреть исключительную компетенцию постоянной комиссии, Малого Совета. Обоснование: Смысл структурирования Моссовета состоит в том, чтобы дать возможность принять решение не Моссовету, а тем или иным структурам, и тем самым облегчить работу Моссовета в целом.

2. Президиум Моссовета должен быть сохранен, его задача – повседневная организация деятельности Московского Совета, его аппарата, текущего взаимодействия комиссий, подготовка заседаний Малого Совета. Обоснование: Все вопросы, как правило комплексные, нужен координирующий орган.

3. После вотирования председателей комиссий в течение 2–3 недель нужно принять решение о том, что до конца полномочий Совета состав председателей постоянных комиссий не меняется. Обоснование: Требование элементарной дисциплины в комиссии, в особенности для тех, кто работает на постоянной основе. Председатели не будут уходить от непопулярных решений в этой области.

4. Порядок работы сессии Моссовета должен быть таков:

– вносится концепция, по ней принимается решение сессии,

– профильная комиссия, группа комиссий или Президиум готовят проект решения и анализирует поправки,

– голосование поправок к проекту проводится подписным путем через комиссии.

Обоснование: После принятия закона о статусе Москвы в компетенцию Моссовета будет передан целый ряд важный вопросов, что повысит ответственность за сроки принятия решений и их качество. Часть депутатов занята по месту основной работы и не может много времени уделять заседаниям.

5. Повестка дня сессии должна утверждаться в начале сессии и изменяться только количеством голосов большим, чем число голосов, поданных за первоначальный проект повестки. Обоснование: Постоянные изменения в повестке дня уводят от содержательных вопросов.

Все это было замечательно! Это был луч света в темном царстве номенклатурного саботажа! Только одна тонкость всей этой программы как-то ускользнула от депутатов. Выдвинув программу, Гончар не внес по ней ни одного проекта решения. Именно поэтому возникшее у депутатов удовлетворение от председательской программы было временным. Исполнять ее никто и не собирался. Скорее всего, Гончар просто сыграл "под дурочку". Показав свое намерение всерьез реанимировать Моссовет, он этой серьезностью кого-то напугал и этот «кто-то» предложил за отказ от реанимации хорошую цену. Ведь реальное возрождение работоспособности Моссовета и самому Гончару было невыгодно.

История с непрекращающимися попытками организовать работу Моссовета кончилась нелепым эпизодом в финале. Чудовищными усилиями группы энтузиастов и хитростью, применявшейся и для менее благовидных целей, к исходу лета 1993 года Моссовет принял-таки выверенный с многих сторон Регламент и даже издал его в виде отдельной брошюры. Только воспользоваться уже не успел. Последняя сессия завершилась 3 октября под грохот канонады, не признающей никаких регламентов.

Невидимый фронт

ЧТО ТАКОЕ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГОЛОДОВКА

Вопрос о назначении генерала Комиссарова на пост начальника ГУВД послужил поводом для размежевания сил в Моссовете. Стало понятно, кто есть кто. Одни депутаты безоглядно шли в бой за интересы номенклатуры, другие пытались вести дела на пользу городу. На первом этапе (начало 1991 г.) руководство Моссовета одолело пока еще робкую оппозицию. Попов, Станкевич и Лужков выполнили задание номенклатуры: не пустили на важнейшую должность человека «со стороны».

Вплоть до начала третьей сессии Моссовета противостояние продолжалось. И третья сессия снова началась на высокой ноте: значительная группа депутатов все никак не могла смириться с тем, что сторонники законности терпели поражение от номенклатуры в ключевом вопросе. Комиссия по законности вновь вышла на сессию с предложением окончательно разобрать вопрос о начальнике ГУВД, а большой демократ С. Станкевич постарался заблокировать это предложение.

Схватка обещала быть затяжной. Но вот что-то в скрытом механизме номенклатурных манипуляций сдвинулось. По всей видимости, новой генерации российских политиков понадобилось отвоевать еще один силовой рычаг.

Так или иначе, 23 января 1991 года Лужков, до сих пор стоявший стеной против предложения депутатов, официально внес предложение сессии Моссовета об утверждении генерала Комиссарова начальником ГУВД. Решение Моссоветом было принято незамедлительно. Комиссаров получил 280 голосов. "Партия законности" торжествовала. С этого момента московская пресса осторожно приняла их сторону и поддержала неугодного союзным властям Комиссарова.

Теперь противодействие принятому решению оказало МВД СССР. Началась волокита с изданием приказа министра внутренних дел СССР, а номенклатурный генерал П. Богданов продолжал занимать кабинет на Петровке, 38.

4 февраля 1991 г. коллегия МВД СССР вопреки действующему законодательству (Конституции и закону "О краевом, областном Совете…") объявила, что процедура назначения нового начальника ГУВД нарушена, а посему П. Богданов останется на своем посту. Предполагалось, что какие-либо решения по этому вопросу можно будет принимать только после принятия закона "О статусе Москвы" (позднее такую же тактику ссылок на несуществующие законы с успехом будет применять мэр Гавриил Попов).

Подписавший противозаконное решение министр Б. Пуго позднее принял генерала Комиссарова и после часовой беседы сделал заключение, что тот не подходит для должности начальника ГУВД по политическим причинам, хотя профессиональные достоинства Комиссарова у него сомнений не вызвали ("НГ", 07.02.91).

Номенклатурным чиновникам обычно не хватает простого исполнения своих функций. Они хотят еще и зримого ощущения власти, упоения от своих властных возможностей. Так и генерал Богданов, чтобы покуражиться над депутатами, не пустил их даже на порог здания ГУВД (Петровка, 38), демонстративно нарушив статус депутата. Одновременно он проигнорировал и свою должностную принадлежность, отраженную на табличке у входа в его собственное ведомство: "Московский Совет народных депутатов, Исполнительный комитет, Главное управление внутренних дел".

Кипя негодованием от беспредельной наглости чиновников, депутаты Моссовета решили пробиться к Ельцину и заручиться его поддержкой. Не без труда беседу с лидером российского парламента организовать удалось. Около часа депутаты рассказывали о своих проблемах. Ельцин пообещал, что в ближайшее время многие из них (в том числе и вопрос о начальнике ГУВД) будут разрешены принятием Закона "О статусе Москвы, как столицы России". А пока не стоит торопиться и портить отношения с Горбачевым. На прощание Ельцин подарил каждому депутату по своей книжке "Исповедь на заданную тему" и пообещал на днях приехать на Тверскую для встречи с московскими депутатами.

На встречу в Моссовет Ельцин не приехал (так и не побывал там ни разу). А через четыре дня после своей беседы с членами комиссии по законности он выступил по телевидению с призывом к отставке Горбачева. За эти дни курс российского руководства резко изменился в направлении конфронтации с союзными властями. Вспоминать в этих условиях о какой-то там законности Ельцину и K° было недосуг.

Полтора месяца комиссия Моссовета по законности продолжала безрезультатную переписку с органами прокуратуры, МВД СССР и РСФСР, направляла письма депутатам СССР и РСФСР, Президенту СССР и председателю ВС РСФСР. Все тщетно. Номенклатура отгородилась глухой стеной молчания.

20 марта 1991 года в знак протеста против действий союзных органов и молчаливости их российских коллег депутаты комиссии Моссовета по законности во главе со своим председателем Юрием Петровичем Седых-Бондаренко объявила голодовку (первоначальное число участников акции – 11 человек). Голодовка должна была проходить вплоть до фактического вступления генерала Комиссарова в должность.

Участники голодовки разместились в здании Верховного Совета РСФСР. Одновременно собирались подписи депутатов России в поддержку требований голодающих (всего было собрано более 130 подписей), но интерес со стороны парламентариев быстро угас. Российские парламентарии стали равнодушно проходить мимо, а руководство Белого Дома даже попыталось выдворить голодающих депутатов Моссовета за пределы здания.

Лишь 25 марта 1991 г. Президиум ВС РСФСР принял уклончивое постановление, адресованное МВД РСФСР, которому предписывалось решить вопрос о руководстве ГУВД. На это решение Президиума ВС и продолжение депутатской голодовки Президент СССР Горбачев ответил на следующий день Указом о создании Главного управления МВД СССР по Москве и Московской области на базе ГУВД Мосгорисполкома и ГУВД Мособлисполкома. Так московская милиция был напрямую подчинена МВД СССР. Заодно было выпущено постановление Кабинета министров СССР, запрещавшее митинги и демонстрации, которые москвичи намеревались провести в день открытия III Съезда народных депутатов России. В этот день (28.03.91) милиция и войска, вооруженные дубинками, экипированные касками и металлическими щитами, силой очистили Манежную площадь от демонстрантов. Подобные акции имели место и 30 марта при разгоне пикета на Советской площади. Насилие грозило принять массовый характер. Накалявшаяся обстановка как бы отодвигала голодовку депутатов на второй план.

28 марта внеочередной Съезд депутатов России приостановил действие Указа Горбачева, зато приказ министра внутренних дел РСФСР Баранникова определил начальником ГУВД… В. Ерина (которому очень скоро довелось организовывать штурм нерешительного парламента России). Ерин тут же попытался по-свойски договорится с участниками голодовки, но депутаты отвергли его. Они твердо стояли на своем и добивались соблюдения законов. Наверное, Ерин запомнил этот унизительный момент и не забыл расквитаться за него в октябре 1993 г.

2 апреля 1991 г. лидер группы голодающих Ю. Седых-Бондаренко получил слово на Съезде депутатов России. Короткое обсуждение было прервано председательствующим Б. Ельциным, слова которого стоит привести по стенограмме:

"Товарищи, есть предложение, не принимая постановления, записать в протоколе, что в соответствии с нашим решением, в соответствии с Декларацией о суверенитете, в соответствии с тем, что у нас существует решение о том, что начальников управлений назначают Советы, предложить Моссовету назначить свою кандидатуру (шум в зале). И второе. Поручить Верховному Совету довести это дело до конца. Ну не на Съезде же нам сейчас обсуждать этот вопрос. Давайте поручим Верховному Совету. (Шум в зале). Он детально разберется и примет решение. Кто за это решение, прошу голосовать.

Результаты голосования:

Кворум для принятия решения – 532.

Проголосовало «за» – 458.

Проголосовало «против» – 84.

Воздержалось – 42.

Всего проголосовало – 584.

Не голосовало 2.

Голосование недействительно, нет кворума. Думаю, что завтра вернемся к этому вопросу. (Шум в зале)".

Назавтра никто к этому вопросу не вернулся, Ельцин постарался о нем не вспомнить. Шел пятнадцатый день голодовки…

5 апреля Г. Попов и Ю. Лужков начали переговоры с Б. Пуго о создании Московской муниципальной милиции. В Москве должна была появиться московская милиция, а действующая на данный момент должна была подчиняться МВД СССР. Так и овцы оставались бы целы, и волки сыты. Разные ветви номенклатуры готовы были на временное перемирие по этому вопросу. Заодно совершилось бы предательство московских и российских депутатов, пытавшихся отстоять закон.

В тот же день закрылся чрезвычайный российский Съезд. Б. Ельцин решил на нем главный вопрос. Для него путь к президентскому посту был открыт. А голодающие – пусть себе голодают…

6 апреля 1991 г. министр МВД РСФСР В. Баранников все-таки подписал приказ о назначении начальником ГУВД Мосгорисполкома В. Комиссарова. Приказ был тут же отменен министром внутренних дел СССР Б. Пуго.

8 апреля 1991 г. Президиум Моссовета принял отчаянное и нереализуемое на практике решение о создании муниципальной милиции и прекращении финансирования из бюджета города подразделений ГУВД Мосгорисполкома, перешедших в подчинение МВД.

Учитывая позицию МВД РСФСР и Президиума Моссовета, участвующие в голодовке депутаты Моссовета согласились прекратить свою акцию, продолжавшуюся 18 дней. Большинство из них к этому моменту находились в тяжелом состоянии. Шесть человек после медицинского осмотра были госпитализированы.

Некоторые основания для того, чтобы поверить в то, что ситуация сдвинулась с мертвой точки все-таки были. Попов, Станкевич и Лужков, ранее всемерно препятствовавшие назначению Комссарова, теперь действовали совершенно иначе. Помимо упомянутого решения Президиума Моссовета, Станкевич с Лужковым встретились с руководством МВД и потребовали утверждения в должности кандидатуру Моссовета ("ВМ", 12.04.91), Чуть позднее Попов с Лужковым опубликовали заявление о формировании муниципальной милиции, которая будет полностью подчинена только интересам Москвы ("Куранты", 13.04.91). Лужков высказался так: "Москвичи, Моссовет, Мосгорисполком будут иметь муниципальную милицию со всеми необходимыми городу функциями. У нее уже есть начальник – Вячеслав Сергеевич Комиссаров, профессионал высокого класса, получивший полномочия в строгом соответствии с законом. За него проголосовало на сессии подавляющее большинство депутатов, волю которых категорически не советую игнорировать" ("ВМ", 14.05.91). Эти слова позднее были напрочь забыты.

11 апреля П. Богданов наконец-то был отправлен на "заслуженный отдых", а его место занял генерал-майор Ю. Томашев, назначенный генерал-лейтенантом И. Шиловым, начальником новоиспеченного управления МВД СССР по Москве и области. 18 апреля начальником ГУВД союзный министр Б. Пуго назначил бывшего заместителя П. Богданова генерал-майора Н. Мырикова. Стражи правопорядка уже не знали, где они работают и кому нужно подчиняться. Все смешалось.

* * *

Результатом голодовки было перенесение конфликта с уровня «Моссовет против Исполкома и собственного руководства» на уровень «Москва против руководства СССР». Десятки статей и телевизионных комментариев позволили москвичам разглядеть закулисные игры номенклатуры, которая в данном случае не могла играть «втемную». Это было хорошо, но никто не видел теневой игры российского политического клана…

Для нас комбинации номенклатуры в этой истории должны показать, что закон вовсе не был целью ни российского, ни союзного руководства. Первое подтвердило это через два с половиной года (октябрь 1993 г.), а второе – через три с половиной месяца (август 1991 г.). Действия ГКЧП были по форме вполне законными, но попытка встряски всей системы власти с далеко идущими последствиями была налицо. Это ставило под сомнение соблюдение закона в том случае, если бы ГКЧП одолел своих оппонентов, что достаточно явно показало "дело Комиссарова".

Другой вывод из этой истории – в том, что мужество и стойкость в отстаивании закона и правды могут быть обращены на службу далеко не чистоплотным политическим планам. Попов, Лужков и Станкевич продемонстрировали, что умеют это делать. Они превратили всю историю с назначением начальника ГУВД в еще один таран, направленный против союзного руководства.

И все-таки голодовка не была напрасной. Медленное публичное самоубийство только на первый взгляд кажется бессмысленным. Особенно если учесть, что его могут использовать не так, как хотелось бы тем, кто рискует своей жизнью. Все-таки самопожертвование не может оставить людей с нормальной психикой равнодушными, они делают попытку понять причины непонятной стойкости. Уже в те дни, когда огромные массы граждан еще не сомневались в благородстве замыслов Б. Ельцина, участникам голодовки приходили письма и телеграммы, в которых его позиция расценивалась, как предательство.

РОЖДЕНИЕ МЭРСКОЙ ВЛАСТИ

Власть КПСС неуклонно рассыпалась под действием неудержимых перемен в обществе. Номенклатура искала новые рычаги для дальнейшего осуществления своего всевластия. И рычаг был найден: «сильная исполнительная власть», опирающаяся на авторитет демократических лидеров и хозяйственный опыт старых кадров.

Вот хроника введения мэрства на Москве.

1990 год. Одновременно с референдумом о судьбе СССР проводится спекулятивный опрос о выборах мэра всенародным голосованием. Далее в демпрессе публикуются никем не обсужденные проекты положения о выборах мэра Москвы (один из вариантов предполагал введение талонов для того, чтобы москвичи, отдав свой голос за выдвижение одного из кандидатов, не могли отдать голос за другого). Никто из москвичей во время опроса не знал, что имеется в виду под термином «мэр», каковы его полномочия и ответственность. Голосовали по сути дела только за сочетание слов "всенародные выборы".

19 апреля 1991 г. Президиум ВС без согласования с Моссоветом принимает постановление "О статусе и структуре органов управления города Москвы". Этим постановлением определено, что главой исполнительной власти в Москве является мэр. Тем самым было внесено изменение в структуру органов государственной власти и управления, их компетенцию, закрепленные в Конституции РСФСР. Конституционные полномочия местных Советов народных депутатов и их исполкомов были противозаконно переданы мэру. Кроме того, Постановлением Съезда народных депутатов РСФСР "О перераспределении полномочий между высшими государственными органами РСФСР для осуществления антикризисных мер и выполнения решений Съездов народных депутатов РСФСР" от 5 апреля 1991 г. прямо запрещалось использовать полномочия ВС РСФСР, Президиума ВС РСФСР и председателя ВС РСФСР"…для роспуска любых законно избранных органов государственной власти…" (ст. 2). В данном случае таким органом являлся исполком Моссовета, избранный депутатами.

25 апреля. Оргкомитетом, созданным без участия руководства Моссовета, созывается собрание депутатов, которое назначает внеочередную сессию для решения вопроса о позиции Моссовета по вопросу о выборах мэра и законодательной инициативе Моссовета на этот счет.

26 апреля. Г. Попов направляет письмо в Президиум Верховного Совета, которое было воспринято там, как окончательная позиция Моссовета по вопросам, которые должны были рассматриваться на внеочередной сессии.

27 апреля. Президиум ВС собирается во внеурочное время (в субботу!) и принимает свое решение по поводу выборов мэра в Москве. Соответствующее положение игнорирует Конституцию (в ней никакие мэры не фигурируют) и законодательство (никаких положений о полномочиях мэра нигде не обозначено).

29 апреля. Собирается внеочередная сессия Моссовета. Станкевич в течение двух часов блокирует принятие повестки дня. После его смещения с кресла председательствующего, оргкомитет сессии в течении четырех часов проводит три важных решения. Г. Попов на сессии молчит и о своем письме, и о решении Президиума ВС.

В этот день в выступлении председателя Комитета по законодательству ВС РСФСР С. М. Шахрая перед депутатами Моссовета изменение в соотношении представительной и исполнительной власти в Москве трактовалось как эксперимент в рамках Конституции РСФСР. Разумеется, о решениях по проведению эксперимента, а также о сроках подведения его результатов так ничего и не стало известно. Эксперимент был больше похож на заговор, на подготовку к мятежу.

29 апреля – 14 мая. Принятые депутатами документы Г. Попов не подписывает, несмотря на многократные требования оргкомитета сессии. В конце концов на документах свою подпись ставит Станкевич.

20 мая. Сессия ВС, на которой законодательная инициатива Моссовета была отклонена практически без рассмотрения. Р. Хасбулатов высказался в своей обычной манере: "Что вас слушать!".

В тот же день на сессии Моссовета, ссылаясь на безымянную группу депутатов, противодействующих выборам мэра в Москве, Г. Попов говорил, что если ситуацию не изменить, то "неизбежен длительный конфликт между Моссоветом и мэром". Он заявил: "Но я не хочу быть тем самым мэром – в случае моего избрания, который будет вести войну с Моссоветом и его депутатами. Втянуть себя в план консерваторов – столкнуть демократические силы – я не позволю. Поэтому я не могу сегодня дать согласия баллотироваться на пост мэра." Далее последовало требование о рекомендации сессии Председателю Моссовета на участие в выборах. В случае отрицательного результата голосования Г. Попов грозил отказом от участия в выборах и своей отставкой с поста Председателя Моссовета. "Я не вижу возможности для мэра работать, расходясь с Моссоветом и его депутатами во взглядах на коренные проблемы", – заключил он свое обращение.

Принимать решение, которое ставило бы Попова в особое положение перед всеми кандидатами (лишь у него одного была бы такая рекомендация) депутаты не захотели. Да и обстановка показывала, что весь шум был поднят только для того, чтобы выявить нелояльных депутатов. Попов все равно оставался единоличным фаворитом на предстоящих выборах. В итоге за «рекомендацию» проголосовало лишь 189 человек, что для принятия решения было недостаточно. Тогда «деморосы» стали собирать подписи среди депутатов в поддержку Попова. Тайное голосование стало явным.

К Попову с мольбой выставить свою кандидатуру на пост мэра обратились еще и 46 депутатов России от Москвы (46 из 65). Прошли собрания "демократической общественности", лишенной какой-либо информации о делах Попова в Моссовете, но яростно защищавшей его право на особое положение на выборах мэра.

23 мая Г. Попов подает свое заявление в избирательную комиссию по выборам мэра Москвы. Он готов баллотироваться. Москвы отдавать нельзя.

25 мая Попов пишет новое обращение к Моссовету, сообщая что он будет баллотироваться в мэры, но при любом исходе выборов просит освободить его от обязанностей Председателя Моссовета. "Изменил я свою позицию только потому, что должен выполнять решение, которое приняли мои товарищи по "Демократической России"…", – говорит он ("ВМ", 27.05.91).

В этот день под стенами Моссовета проходит митинг в поддержку Попова, на котором с «ленинского» балкона звучит площадная брань в адрес депутатов. Попов освящает митинг своим выступлением. Депутатам впервые кричат: "фашисты!". С этого момента запускается антимоссоветовская кампания "Московского комсомольца" (см. главу "Заказанная музыка"), Попов возглавляет деятельность по дискредитации Моссовета и лишению его конституционных полномочий.

28 мая Г. Попов делает на сессии Моссовета бессистемное сообщение, заменившее отчет за год работы. Вотирование "на доверие" дало ему 177 голосов "за доверие" и столько же "за недоверие". Для смещения председателя Моссовета голосов не хватало (для принятия решения нужно 235 голосов), но отношение депутатов, уже распознавших в Попове номенклатурного игрока, было высказано недвусмысленно. Для сравнения, С. Станкевич получил 192 голоса "за доверие" и 164 – "за недоверие", Н. Гончар – 257 и 96 соответственно.

1 июня Президиум ВС выпускает еще одно постановление – "О разграничении компетенции органов власти и управления в городе Москве". Маховик мятежа запущен верховной властью России и набирает обороты. Началась избирательная кампания. Но только не для Попова. Он свой путь к посту мэра начал заблаговременно.

Об этом говорит хотя бы тот факт, что Московская городская избирательная комиссия позволила Попову заранее начать сбор подписей в свою поддержку, не заверяя подписные листы печатью. Потом, вопреки только что принятому Президиумом ВС положению, комиссия внесла в бланки графу "паспортные данные", затруднив сбор подписей остальным кандидатам. Но это уже не интересовало Президиум ВС, позволявший московской администрации действовать по революционной целесообразности.

Несмотря на принятие положения о выборах мэра, никакого правового регулирования на выборах не было. Предполагалось, в частности, что избирательная комиссия аккумулирует добровольно внесенные на выборы средства и равномерно распределяет их среди кандидатов. Не вышло. Только избирательная кампания Попова была поставлена действительно серьезно. Кроме того, Москву просто заполонили плакаты Попова, отпечатанные по тому же образцу, что и плакаты Ельцина. Единый стиль оформления даже не скрывался: то ли Ельцин платил за Попова, то ли Попов за Ельцина. Предвыборной кампании остальных кандидатов в мэры за этой волной агитации просто не было видно.

Большую порцию рекламы выбросила газета «Позиция», издаваемая фондом «Содружество» (глава фонда – моссоветовский "деморос"). Номер, насыщенный славословием Ельцину (автор панегириков – журналист Радзиховский, о роли которого мы еще поговорим) и Г. Попову (авторы – моссоветовские "деморосы"), был оплачен позднее сторицей. 23 декабря 1992 г. фонд «Содружество» указом Президента № 1574 получил "для поддержки деятельности" ни много, ни мало – 100 млн. рублей.

14 июня 1991 г. почетные проводы Моссоветом своего председателя, избранного москвичами мэром, вылились в нелепый обмен заверениями, поздравлениями и мнениями о том, как возможно более удачно организовать дальнейшую работу. В действительности же поповской командой все делалось для того, чтобы оставить Моссовет без царя в голове – без председателя. Так он мог бы тихо скончаться. Поповские «деморосы» откровенно ориентировались на срыв выборов председателя Моссовета.

5-17 июня наблюдается залповый выброс целого набора распоряжений мэра, которые формируют административные и муниципальные округа, передают на баланс мэрии административные здания и имущественные вклады городских и районных органов управления в предпринимательские структуры, изменяют режим финансирования органов управления, прекращают деятельность районных исполнительных комитетов. Первая фаза номенклатурного мятежа дала свои первые плоды.

24 июня правовой беспредел робко пытается приостановить прокурор города ("ВМ", 24.07.91), разъясняющий противозаконность действий мэрии. Но активного противодействия произволу прокурор не предпринимает. Робкие прокуроры – это то, что нужно номенклатуре. Все катится дальше само собой.

На основании упомянутых постановлений Президиума Верховного Совета председатель комитета ВС РСФСР по законодательству С. Шахрай дал публичные разъяснения, получившие в условиях мятежа силу закона ("Куранты", 30.07.91). Разъяснения основывались на праве Президиума ВС до принятия Закона о статусе Москвы произвольно менять структуру управления столицей. При этом принятый Закон "О местном самоуправлении", по мнению С. Шахрая, не касался специфики Москвы. Поэтому все местные органы власти и управления в Москве подчинялись мэру города, который имел чисто номенклатурное право на их реорганизацию. Особо было отмечено, что "осуществление бюджетов местных Советов г. Москвы, а также распоряжение средствами их органов управления, внебюджетными и иными фондами, вкладами в предпринимательские структуры, имуществом и землей на их территории осуществляется создаваемыми мэром органами."

Таким образом, милостью депутатов ВС Конституция РСФСР, а также ряд законов, регламентирующих структуру и функции властей, с 12 июня 1991 г. в Москве были отменены.

28 августа в послепутчевой горячке появляется Указ Ельцина № 96, в очередной раз подкрепивший процесс узурпации конституционных прав Моссовета. Мэрии предоставлялось право на самостоятельное образование и использование внебюджетных фондов, изъятие и предоставление земельных участков, распоряжение и управление собственностью города, самостоятельное установление акцизов и предельных уровней оптовых и розничных цен, лишение неугодных предприятий права на установление договорных цен, самостоятельное введение местных налогов и штрафов. Мятеж продолжался.

Наделив себя широкими полномочиями в области распоряжения собственностью, исполнительная власть Москвы в октябре 1991 г. повела массированное наступление на прежние структуры власти – на районные Советы. В этот период префектурами и другими органами исполнительной власти проводился стихийный насильственный захват зданий и материально-технических средств, принадлежащих районным Советам ("Солидарность", № 15, 1991). Не насытившись в 1991 г., чиновная рать и осенью 1992 г. штурмует то Октябрьский, то Тушинский райсоветы. А что стесняться, если сам Президент покрывает произвол, а прокуратура привычно молчит ("Правда", 23.10.92)?

29 декабря 1991 г. появляется Указ Президента РСФСР № 334 "О дополнительных полномочиях органов управления г. Москвы на период проведения экономической реформы". Вопросы взаимоотношений представительной и исполнительной власти были решены опять помимо всяких законов. В некоторых пунктах Указа появились слова о согласовании действий мэрии с Малым Советом Моссовета (бюджетные нормативы, местные налоги и регистрация предприятий). В остальном Указ повторял предыдущие акты Президента и вводил дополнительное право мэрии проводить ускоренную приватизацию муниципальной собственности по самостоятельно разработанным правилам и графику.

12 января 1992 г. выходит еще один Указ – "Об обеспечении ускоренной приватизации муниципальной собственности в г. Москве". В абсурдной карусели беззакония составители документа (очевидно, из мэрии Москвы) не заметили, что согласно Указу, Президент санкционирует "бесплатную передачу гражданам квартир жилищного фонда… от имени Московского городского Совета народных депутатов Правительством г. Москвы…", забыв спросить мнение самого Моссовета. Кроме того, Фонд имущества Москвы, образованный Моссоветом, по данному Указу лишался своих полномочий, оговоренных в Законе РСФСР "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР". Эти полномочия поглощались Комитетом по управлению имуществом, входящим в структуру исполнительной власти Москвы.