Текст книги "Николай I"

Автор книги: Андрей Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 58 страниц)

Николай мечтал о винчестерах. И ещё о мягком кресле в кабинете, которое выглядело б как твёрдое. Снились ему в супе (диетическом) куски куриного мяса и шкварки, мелкокрошеные, так, чтоб выглядели издали ломтиками картофельными. И ещё Николай мечтал и снились ему портянки к сапогам из тончайшего батиста и байки, чтоб обязательно свежие, ежедневно в год 365 пар портянок, ну и что, недорогие. Он пробовал закручивать ноги в шёлк, как Людовик XV и маркиза Помпадур, но от шёлка пот. Ему снились флаконы духов и что он спит надушенный в женском белье к мужскому телу, однажды он проснулся в чепце, это его изумило, только потом дошло, что он лыс наголо и чепец от утреннего солнца и чтоб не простудить голову. Николай любил, чтоб его мыли руками греки и турки, их держали на особом окладе, без знания русского языка. Шарлотта и кандидатка Николая Россет-Смирнова пишут слово в слово в дневнике: Николаю часто снилось яичко, свежеочищенное, он его и сосал, высасывал яйцо до отворотов, проснувшись, он в поту пил морс подолгу. Николаю снился таз, полный воды, и плывут юноши со штыками, окрашенные под маникюр, а он их ложкой черпает. Николаю снилась табуретка с разбитым сиденьем, и он низ лица мажет помадой. И ещё: как идёт он в лес в мундире и снимает малиновые ягоды, и кладёт руку в рот, откинувшись. И из ночи в ночь ему снились русские, сытые, со щеками из свёклы. Севастополь сдан. Ещё ему снился Ниагарский водопад здесь, в России, на Волге, если её завернуть за Урал, то вполне можно сделать водопад, ничуть не хуже. Ещё, сидя ночами и чертя по бумаге (он же инженер!), Николай придумал дамбу, чтоб не заливало Петербург, а заливало всё прибалтийские страны, чтоб оказать им помощь и, войдя в них, остаться с русским народом, населив его вдоль морей мира, этот план радовал Николая, и ему снилось, что государства рушатся под напором контрольной воды, а то, наоборот тонет Исаакий, и на нём сотни тысяч сидят, ждут, кто спасёт, ими набивают лодки и отправляют реставрировать город на Неве.

Ему снились дети в солдатских шинелях, стрелявшие в Англию. Ему снились коровы, слоноподобные, вымя как гамак и кормят русских, и гуси, сало их для смазки сапог целых армий, ему снились русские войска с моноклями и бьют беспощадно из всех дул, стреляя в рост по крымской воде. Ему снился свой портрет в Турции, Египте, в Аравии и в Персии, в Китае и в Индии. Несут ему вьюки жемчужин, цинк, бром, никель, хром, медь, уголь и рис индийский, без англичан, рис русский – как звучно. Ему снилась машина по Гумбольдту, чтоб выходили оттуда железные люди, с понятием, ему снились двуглавые орлы, море и волны бьются ему о бока, в вышине висит розовый шар, он страдал от кандидаток, от их детей (его), у него был план вывезти детей в Польшу, не по праву рождённых (своих!), и составить из них там сейм, да поляки не захотели.

Николаю хотелось спать, снов, что он послан со звезды, страдать, он сравнивал себя с Петром Великим и видел, что он больше, ему снилось много голых женщин, мужчин, особенно выбритые животные – козы, а также голые части у дочерей. Ему снились шляпы, высокие, предметы зла, французского. Ему снилось Рождество: цветные свечи с блюдечками, ему снились ружья, вынимаемые из моря, с английскими замками. Николай читал, что одним ружьём издалека англичанин убивает в день 20-30 русских людей, которые сидят на бастионах, болтая ногами, у нас таких ружей нет.

Духовное завещание Николай написал ещё в 1844 году, 4 мая, в день Вознесения. Это черновик, в тот день закат был прозрачный. Первыми шли статьи, как распределить личное, собственность между членами царской семьи: кому дворец, кому дачу, кому деревни и кому дать разных вещей – сапог, шинелей, табакерок, столов, кому кровать и прочее. Весь карманный капитал денег, к примеру, он делит между тремя дочерьми: Марией, Ольгой и Александрой. Ещё он подчёркивает, чтоб выплачивали пенсию кучеру его Якову; комнатной прислуге, рейткнехтству, старикам инвалидам он завещает тоже платить пенсию, государственную. Николай пишет: с моего детства два лица были мне друзьями и товарищами, дружба их ко мне никогда не изменялась, генерал-адъютанта Эдуарда я любил как родного брата, сестра его Юлия добрая, обоим им прошу назначить в мою память пенсию сверх получаемых ещё по 15 000 рублей серебром. Николай благодарит лейб-медиков Арендта, Маркуса, Мандта, Рейнгольдта за то, что имели счастие служить ему. Благодарю графа Чернышёва, князя Меншикова, графа Нессельроде, графа Канкрина, графа Блудова, господина Киселёва, тех, кого мог неумышленно огорчить, меня прошу простить.

29 июля 1844 года дочь Александра умирает и Николай приписывает в завещании: вещи, предназначенные дочери моей Александре, оставляю сыну Александру, медальон и печать, которые покойная дочь моя подарила мне на одре – завещаю жене мой Шарлотте, а после её смерти сыну Александру. Историк пишет: читая сие трогательное приложение к завещанию, мы вспоминаем, как пишет Карамзин о древности: без этого завещания мы не знали б всей прекрасной души Мономаха. Так и теперь: его (Николая) назидательная семейная жизнь может научить ценить прекрасные качества души его.

27 января Николай заболел гриппом, 9 февраля вопреки советам врачей он выехал в экзерциргауз для осмотра маршевых батальонов Измайловского и егерского полков. Мороз –22°. Осмотрев, зашёл к сестре Елене, от неё к военному министру Возвратясь, чувствует себя хуже, кашель и одышка. Ночь Николай провёл без сна. Но на другой день опять выехал и осматривал батальоны Семёновского и лейб-гвардии сапёрный резервный полубатальон. С этого дня болезнь усилилась, Николай уже не выходил, 11-го числа он не смог быть у Преждеосвящённой обедни, слёг. Несмотря на болезнь, Николай говорил о государстве. 17-го числа опасность велика, и медики решились сказать наследнику престола. К вечеру того же дня исчез последний луч (надежды). Николай спросил Шарлотту: где лекарства? Друг мой, – сказала Шарлотта, – для христианина лучшее лекарство и облегчение от принятия Святого Таинства. – Как, в постели? – закричал Николай, – я рад причаститься, но когда буду на ногах, когда Бог даст мне облегчение, а лежачий, а неодетый могу ли я? разве я в такой опасности? Видя слёзы на лице Шарлотты, Николай спросил: ты плачешь? – Нет, – ответила Шарлотта, плача.

В 2 часа ночи медик (пишет): в эту минуту Николай вдруг понял, устремил на медика выразительный взор и сказал просто: скажите – что же? – умираю ли я? Говоря «умираю ли я», он возвысил голос. Медик сказал: да, он держал Николая за руку, она не дрогнула, Николай поднял глаза и спросил: что вы нашли во мне своим стетоскопом? каверны? – Нет, – сказал медик, – но начало паралича в лёгких. – И у вас достало духу объявить мне мой смертный приговор? – О да, – сказал медик. Николай подал ему руку и сказал: благодарю.

Вошла Шарлотта. Николай приказал дать телеграммы в Варшаву и Париж и что он прощается с Москвой. – А со мной? – спросила Шарлотта. – И с тобою.

К одру стеклись находившиеся в Петербурге члены царственного дома, дети детей его, – пишет граф Блудов. Наследнику он сказал: служи России. Он шутил с детьми дочери Марии, но и им внушал службу России. Главнейшее внимание его к Шарлотте, она сказала: зачем я не могу умереть с тобою? – и он ответил: ты должна жить для них, – указывая на целые лестницы детей, ещё Николай сказал: живите в тесном союзе любви семейной. Николай продолжал жить ещё несколько часов и благословил генерал-адъютанта графа Орлова и министров, гвардию, армию, флот, геройских защитников Севастополя. Удивив своей памятью, он не забыл и прислугу, и дворцовых гренадеров, потом спросил медика: скоро ли вы дадите мне отставку? скоро ли всё будет кончено? – Не так ещё скоро. – Не лишусь ли я памяти? – О нет, – сказал медик и добавил: пока вы здесь. Николай пожал ему руку. Последняя речь его к окружению: после России я вас любил больше всего на свете. До последних минут Николай жал руки Шарлотте и наследнику. Однажды он встрепенулся и сказал: я хочу пожать руки русскому народу. – Но их 70 миллионов, столько рук не нажмешься, – возразил граф Киселёв. – Ну что ж, ради этого я готов, – сказал Николай. – Что? – спросил граф Киселёв, – жать? жить? Но час взошёл и 18 февраля в 20 минут пополудни не стало Николая.

Шествие с останками Николая в соборную церковь святых апостолов Петра и Павла, небо чисто и облито светом, на площади народ, спокойный, колокола церквей оглашают воздух рокотом. Когда колесница с трупом тронулась, народ быстрым движением пал на колени. Шествие: знамёна, обвитые крепом, с опущенным оружием, глухими барабанами, смущённая толпа. И колесница с ящиком. Если правда и прямодушие будут изгнаны с земли, то они найдут себе убежище в сердцах государей, – это речь Людовика XI[347]347
  Людовик XI (1423 – 1483) – французский король (с 1461 г.) из династии Валуа, прославившийся своей хитростью и изворотливостью.


[Закрыть].

Историк пишет: печальное шествие напоминало самые лучшие страницы из жизни Николая. Ещё один, князь Чернышёв: могила Николая – колыбель человечества. Ещё один: на неостывшем ещё теле (он лежал 9 дней) наброшена шинель, обычный наряд его и единственная роскошь. Впереди кортежа едет верхом церемониймейстер и даёт направление шествию, идут хоры музык, эскадроны кавалерии, роты гвардии, конюшенные офицеры, придворные лакеи, скороходы, камер-пажи с их офицерами, вот знамя императорской фамилии, военное, знамёна опущены, лошадь под богатою попоной, ведомая двумя штаб-офицерами, бьёт ногой и будто бы спрашивает, почему на ней нет сегодня её обычного всадника, Николая, за нею едут гербовые знамёна областей, составляющих Русскую Империю: Ростовское знамя, Казанское, Астраханское, Новгородское, Московское, их более 40, потом другие знамёна, вот чёрное знамя с русским государственным гербом и за ним лошадь, покрытая чёрным сукном, ведомая двумя чиновниками, вот рыцарь в золотых латах с обнажённым мечом, верхом на лошади, покрытой роскошным чепраком, за ними пеший латник в чёрных латах с обнажённым мечом, опущенным вниз, ритуальная символика, это жизнь и смерть, едут, идут.

Несут гербы: Сибирский, Финляндский, Польский, Астраханский, Казанский, Новгородский, Владимирский, Киевский и Московский, потом Государственный большой герб, предшествуемый и несомый генерал-майорами, далее следуют государственные сословия в виде депутатов от них, цехи, учебные заведения, министерства, Сенат, Государственный совет. Проходят мимо два взвода кавалергардского полка в золотых касках. Несут иностранные ордена Николая на глазетовых подушках, их 34 штуки. Несут русские ордена (Николая). Несут короны царств и областей, присоединённых к России: царства Казанского сквозная, в драгоценностях, Астраханского с изумрудом (огромным) наверху, в алмазах, жемчугах и яхонтах, Сибирская из золотой парчи. Кавказских корон ещё нет ни одной. За ними следуют регалии государственные: держава, скипетр и императорская корона. А за этим и тем катится колесница с ящиком Николая.

Торжественное шествие духовников, певчие, дьяконы, протодьяконы, священники, архимандриты, архиереи и преосвященный митрополит Новгородский и Петербургский, священники со святыми иконами и духовник Николая. За духовной процессией едет колесница, обитая серебряной парчой, с высоким балдахином, широкий гробовой покров из золотой парчи усеян русскими орлами, а по краям обшит горностаем, четыре генерал-адъютанта окружают гроб, стоя на ступеньках колесницы, в неё впряжены восемь лошадей под богатыми попонами, генерал-адъютанты и генерал-майоры свиты поддерживают кисти покрова, 60 пажей несут зажжённые факелы с красным пламенем. За колесницей идёт новый император – сын Николая, он подавляет рыдания (в себе). Ряды траурных карет императорской семьи, отряды пешей и конной гвардии с крепом, развевающимся на касках и рукоятках сабель. Николая положат в Петропавловский собор, к останкам Петра I, по завещанию.

Панихида окончилась. Ночью пойдёт народ, он был царь народа. Историк пишет: народ допущен в собор облобызать его оледенелую руку. Я умираю, – произнёс он в роковую минуту, – но пусть узнают верноподданные мои, что я благословил их заочно. Вот заочники и целовали его кожу на костях. Ещё один историк пишет; он хотел пожать руку каждому из 70 миллионов жителей России, но отговорили. Ещё один историк о Николае: народолюбивая душа твоя. И ещё один: настанет время, когда беспристрастная летопись впишет в скрижали все деяния Николая, очертит личность Великого и скажет: он соединил в себе блеск и твёрдость чистейшего алмаза. Правдивый и верный своему слову, он свято хранил общенациональное и ненавидел ложь и притворство. Долг, строгий долг был для него закон, Отечество – алтарь!

ИЗ ДЕЛ ВЕРХОВНОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ

                                                            Дело №03–1826 г.

                              Ваше Императорское Величество,

Если моления кающегося молодого человека, ежечасно оплакивающего свою вину, могут дойти до подножия престола Вашего Императорского Величества, то умоляю обратить весь Ваш правый гнев на одного меня и помиловать глубоко кающегося брата моего.

Отдать любимейшего сына неутешной матери, мужа нежной супруге, отца несчастным сиротам есть достойно великодушия Вашего Императорского Величества. А я в заключении, или в низкой моей доле, с горячими слезами благодарности буду молить всевышнего, да благословит он царство великодушнейшего монарха.

Вашего Императорского Величества

верноподданный Александр Муравьёв,

Кавалергардского полка корнет

Мая, 15 дня, 1826 года.

                                                            Дело №33– 1826 г. (л. 1-2)

                              Ваше Императорское Величество

                              Государь Всемилостивейший,

Чем я более прихожу в память и рассудок, тем живее чувствую свою вину, тем более и более раскаиваюсь! Но как я глубоко и ни вникаю в свою душу, не нахожу, кроме безумия, причины своему поступку! Нет другой! Я не постигаю, как я мог замешаться в столь презренную толпу злодеев и убийц. Князь Одоевский, всегда прежде благородный по душе и уважаемый, как редко кто из молодых людей одинаких лет. Удостойте, всемилостивейший государь, вопроса Вашего генерала Орлова. Я очень его огорчил; и потому отзывы сперва обо мне не могли быть благоприятны; но вот что он сказал мне, когда я пришёл к нему за пять дней до происшествия: «У тебя душа славная; я не могу не любить тебя; очень уважаю, но у тебя такой нрав, что ты готов жертвовать собою первому, кто назовётся твоим приятелем: мнимые друзья воспользуются этим, завлекут тебя и выставят». Сбылись слова сего прекрасного человека, к которому привязан я всей душой, но сбылись гораздо скорее и ужаснейшим образом, нежели он мог полагать.

Теперь остаётся мне одно только, государь всемилостивейший! Упасть к Вашим ногам, обнять Ваши колена и просить прощения. У Вас пятьдесят миллионов подданных, но вы дорожите жизнью и честью каждого, и если есть малейший способ возвратить их кому, то верно сами в душе радуетесь, ибо все, все почтенные особы и люди, которых я имел и имею случай видеть, все одно говорят; это общий глас, что Вы ангел кротости и милосердия. О, дайте и мне испытать Вашего милосердия!

Припадаю к стопам Вашего Императорского Величества! Умилосердитесь, государь! Никогда никто так сильно не раскаивался, как я, но хотя бы я испил всю чашу несчастий самых ужасных, одному и теперь всем сердцем радуюсь, что безумие сих изуверов не имело никакого успеха и что оно обратилось на собственную их голову, ибо я ничем иным не был, как – к стыду моему – их куклою; никакого их злодейства не был свидетелем, но свидетелем и, к поношению моему, участником их безумия.

Но милосердный государь, Вам известно моё чистосердечнейшее раскаяние. Вам первый всю правду открыл, скрылся от совершенного безумия, но через два дня возвратился, и сам немедленно к Вам явился, первое потому, чтобы не навлечь лишнего на себя подозрения и совершенно очернить в Ваших глазах и себя, и всю мою фамилию; второе, чтобы искренно во всём признаться; и с первого слова всё сказал.

Но Вы сами видели меня, государь. Я узрел Вас и стоял пред Вами лишённый чувств и ума. Одно только помню, что несмотря на моё преступление и Ваш гнев, Вы изволили говорить со мною с такою императорскою снисходительною вежливостию, что это тронуло меня до глубины сердца и лишило последних средств отвечать Вашему Императорскому Величеству! Единый снисходительный взгляд Ваш лучше, лучше жизни для меня, в моём положении!

О Боже мой! Я никогда никому зла не делал; зачем теперь Господь Бог так жестоко испытует меня и послал на меня такое ослепление и безумие! Что я сделал? И зачем я потом скрылся? Я хотел избежать первого Вашего гнева и скрылся от первых Ваших благодеяний! Я тотчас раскаялся, ведь искреннее раскаяние никогда не поздно ни перед Богом, ни перед Вами, так и Ваша кротость, Ваше мягкосердие всегда верно одинаковы.

По рассудку, который возвращён мне, я чувствую, что это мой долг и сам Бог внушает мне это желание припасть к Вашим священным стопам и у ног Ваших покаяться во всём, что я знаю, у Ваших ног, государь! О, не лишите единственной меня надежды и не откажите мне в единственной радости, в единственном счастье взглянуть на единую минуту на моего кроткого и милосердного императора и у его ног покаяться во всём, что знаю, и испросить прощения. Прошу с слезами на глазах, умоляю Вас: позвольте мне явиться и воззреть на моего императора!

Вашего Императорского Величества

верноподданный князь Александр Одоевский

Сего 15 января 1826 г.

(Резолюция: «к сведению».)

КОММЕНТАРИИ

Об авторах

МЕРЕЖКОВСКИЙ ДМИТРИЙ СЕРГЕЕВИЧ (1866 – 1941), писатель, литературовед, философ. Родился в семье дворцового служащего – столоначальника придворной конторы. Воспитывался в классической гимназии. В 1880 году познакомился с Ф. М. Достоевским и С. Я. Надсоном. Первое стихотворение напечатал в 1881 году в сборнике «Отклик». В 1884 году поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, увлекался позитивной философией – Спенсером, Кантом и т.д. В 90-е годы Мережковский начал писать самое значительное своё прозаическое произведение – трилогию «Христос и Антихрист», в которой выражал философские взгляды на историю. После первой революции пишет пьесы «Павел I» (1908), «Царевич Алексей» (1920), а также романы «Александр I» и «14 декабря» (1918). В 1920 году Мережковский эмигрировал. В Париже им был создан литературный салон, но радикальные политические взгляды Мережковского отталкивали интеллигенцию. Скончался в Париже в 1941 году.

Роман «Четырнадцатое декабря» печатается по изданию: Мережковский Д. С. Четырнадцатое декабря. Париж, 1921.

БОЛЬШАКОВ КОНСТАНТИН АРИСТАРХОВИЧ (1895 – 1938), поэт, прозаик. Сын аптекаря. Ещё гимназистом опубликовал сборник стихов и прозы «Мозаика». По окончании гимназии поступил на юридический факультет Московского университета. В 1913 году в издательстве «Мезонин поэзии» вышел сборник Большакова «Сердце в перчатке». Большаков примыкал к некоторым футуристическим группировкам. Осенью 1914 года бросает университет и поступает в военное училище. После Февральской революции 1917 года работает секретарём журнала «Путь освобождения», издававшегося Московским советом солдатских депутатов. Воевал на фронтах гражданской войны. Опубликовал романы «Царь и поручик» («Бегство пленных»), «Путь прокажённых». Незаконно репрессирован. Реабилитирован посмертно.

Роман «Царь и поручик» печатается по изданию: Большаков К. А. Царь и поручик. Рига, 1930.

ГУЛЬ РОМАН БОРИСОВИЧ (1896 – 1986), прозаик, мемуарист, издатель. Потомок обрусевших шведов по отцу и старинного дворянского рода по матери, сын присяжного поверенного, богатого помещика. Детство и юность прошли в Пензе. Учёба на юридическом факультете в Москве была прервана войной. Был на фронте. Революцию 1917 года не принял. Участвовал в «белом сопротивлении», после его разгрома оказался в эмиграции. Собственный опыт Гуля и рассказы других эмигрантов стали основой его книг «Жизнь на фукса» (1923), «В рассеянии сущие» (1923). Писателя привлекали яркие исторические личности – он пишет романы «Азеф» (1929), «Скиф в Европе» (1933). В 1978 году Гуль начал публиковать трёхтомный труд «Я унёс Россию. Апология эмиграции», вышедший в нью-йоркском издательстве «Мост». Гуль также автор многих литературоведческих работ и эссе. Издательскую деятельность начал в Берлине в 1920 году в журнале «Жизнь».

Роман «Скиф в Европе» печатается по изданию: Гуль Р. Б. Скиф в Европе. Нью-Йорк: «Мост», 1958.

СОСНОРА ВИКТОР АЛЕКСАНДРОВИЧ родился в 1936 году в г. Алупка. Участник ленинградской блокады. В 1955 – 1958 годах служил в армии вычислителем артиллерийских и миномётных частей. В 1958 – 1963 годах учился в Ленинградском университете. Член Союза писателей с 1963 года. Первая книга стихотворений вышла в 1962 году. Читал лекции в Венсенском университете (Париж, 1970, 1979), в разных университетах США в 1987 году. Автор многих книг стихов и прозы, переведённых на большинство европейских языков. Живёт в С.-Петербурге.

Повесть «Николай» печатается по изданию: Соснора В. А. Николай. Приложение к альманаху «Петрополь», вып. 1, 1992.