Текст книги "Быть корейцем..."

Автор книги: Андрей Ланьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 37 страниц)

Единственное нацменьшинство

Наверное, многие считают, что Корея – это страна без национальных меньшинств. Отчасти это утверждение верно, но оно нуждается в одном уточнении: хотя национальных меньшинств в Корее и нет, на её территории постоянно проживает около 24 тысяч этнических китайцев. Строго говоря, корейские «хуацяо» (так принято именовать китайских эмигрантов), национальным меньшинством не являются, так как они остаются гражданами Китайской Республики – иначе говоря, Тайваня, правительство которого формально считает себя единственным законным правительством всего Китая (КНР, с точки зрения Тайваня – лишь самопровозглашённое псевдогосударство мятежных коммунистов). Однако в отличие от большинства иностранцев, которые приезжают в Корею лишь временно, на несколько лет, корейские китайцы живут в стране из поколения в поколение, и пользуются в связи с этим некоторыми правами, которых лишены остальные иностранцы.

Китайские общины существуют сейчас практически повсеместно. Эмиграция из Китая в страны Юго-Восточной Азии началась несколько столетий назад, а вот в Корее первые китайские иммигранты появились сравнительно недавно, в самом конце XIX века. В те времена сотни тысяч корейцев выезжали за границу, в том числе и в Китай. Однако существовал и встречный поток, пусть и довольно скромный. Большинство приехавших в Корею китайцев составляли сезонные неквалифицированные рабочие. Они прибывали без семей и, заработав (или, если им не везло, не заработав) денег, вскоре отправлялись обратно домой. Приезжали китайцы обычно морем, и оседали они в основном в Сеуле, а также в Инчхоне – морских воротах корейской столицы. Именно в Инчхоне в конце 1880-х годов возник первый в Корее китайский квартал («чайна-таун»).

Впрочем, далеко не все китайцы были бедны. Некоторые из них разбогатели в Корее и со временем создали там свои компании – чаще всего, рестораны и магазины. Именно эти переселенцы познакомили корейцев с китайской кухней, которая в более ранние времена была в Корее, как ни странно, практически неизвестна. Именно в двадцатые годы в Корее появились первые китайские рестораны. Первоначально они представляли собой довольно непритязательные заведения, в которых китайских грузчик или батрак мог поесть, возвращаясь с работы. Однако вскоре возникли и более дорогие заведения, среди клиентов которых появились и корейцы.

Поскольку главным – после Японии – внешнеторговым партнёром колониальной Кореи также был Китай, то этнические китайцы с 1910-х годов играли огромную роль в корейской внешней торговле. Не случайно, что самым крупным индивидуальным налогоплательщиком в колониальной Корее в 1922 г. был шаньдуский предприниматель Тань Цзя-шэн (по-корейски его имя читалось как «Там Коль-санъ»). Своё состояние Тань Цзя-шэн сделал на внешней торговле, но он активно вкладывался и в иные проекты. В частности, ему принадлежал крупнейший на тот момент таксопарк Кореи. В 1948 г. примерно 52% всего корейского экспорта и импорта было осуществлено фирмами, которые принадлежали местным этническим китайцам.

Однако основная масса китайцев оказалась в Корее позже, в 1945–1950 гг. Тогда в Китае бушевала гражданская война, которая породила немалые потоки беженцев. Многие китайцы, в основном сторонники терпевших поражение за поражением «белых» (то есть Гоминьдана), бежали за границу, в том числе и в Корею. В своём большинстве эти беженцы были выходцами из провинции Шаньдун, которая находится на западном берегу Жёлтого моря, «напротив» Кореи.

Отношение корейских властей к беженцам было неоднозначным. С одной стороны, гоминьдановское правительство Китая было близким союзником правительства Южной Кореи, да и большинство прибывающих в Корею китайцев спасалось от коммунистов – смертельных врагов тогдашнего официального Сеула. Поэтому беженцев принимали, оказывали им минимальную помощь и давали разрешение на проживание в стране. С другой стороны, известно, что корейское правительство до недавнего времени с подозрением относилось к любым попыткам любых иностранцев закрепиться в стране и пустить там корни, тем более что Китай, даже просто в силу его размера, в Корее всегда воспринимали с почтительной опаской. Националистический режим президента Ли Сын-мана, который правил Кореей в пятидесятые годы, не мог не относиться к иммигрантам настороженно, а в правление Пак Чжŏн-хи ситуация осложнилась ещё больше.

Политику, которую корейские власти в 1945–1980 гг. проводили по отношению к иммигрантам из Китая, сейчас в Корее вполне официально называют «репрессивно-ограничительной». Принятие корейского гражданства для «хуацяо» было всячески затруднено, и это сделало корейских китайцев «постоянными иностранцами». Большинство из них было спасавшимися от коммунистов беженцами, или, по крайней мере, выдавало себя за таковых, чтобы лучше устроиться в Корее. Понятно, что они официально остались гражданами гоминьдановского правительства Китая, которое, потерпев окончательное поражение в гражданской войне с коммунистами, закрепилось на острове Тайвань. Будучи формально «иностранцами», корейские китайцы не могли служить в государственных учреждениях и в армии. Закон 1961 г. ограничил права иностранцев на владение землёй, что вынудило многих китайских крестьян срочно продать свои участки или же в экстренном порядке переписать их на имя своих корейских жён или корейских друзей. В некоторых случаях жёны и друзья воспользовались ситуацией, присвоив собственность себе. Сталкивались китайцы и с немалыми проблемами при трудоустройстве в частные корейские фирмы, особенно крупные, так что основным занятием для них оставался независимый мелкий бизнес. Однако ограничительные законы устанавливали максимальную площадь, которую мог занимать магазин формально «иностранного предпринимателя». Это было сделано намерено, чтобы воспрепятствовать росту принадлежавших китайцам заведений.

Поначалу едва ли не большинство китайцев содержало рестораны и прачечные (традиционные для китайских эмигрантов сферы деятельности), но потом всё большее их количество стало заниматься внешней торговлей, в основном – с Тайванем. Это и понятно: Тайвань, несмотря на свой маленький размер, быстро превращался в экономического гиганта мирового масштаба, да и Корея не стояла на месте. В то же самое время, несмотря на все ограничения, китайцам была предоставлена корейскими властями одна немаловажная привилегия – право находиться в стране на постоянной основе. В этом отношении они отличаются от всех иных иностранцев, которые легально находятся в Корее только постольку, поскольку они имеют официальную работу, и для которых потеря рабочего места означает немедленный выезд из страны. Впрочем, и китайцы должны были возобновлять свой вид на жительство раз в два года, оформляя соответствующие бумаги в корейском Иммиграционном управлении (весьма неприятном учреждении, надо отметить).

Золотым веком китайской общины было начало семидесятых годов, когда в Корее проживало около 50 тысяч китайцев-хуацяо. Большинство китайских детей Сеула учились в действующей там Сеульской китайской средней школе, и лишь немногие посещали обычные корейские школы. В стране действовали магазины китайской книги, весьма активно вёл себя китайский культурный центр. В Корее работали китайские кондитерские, продовольственные и промтоварные магазины, аптеки, где можно было купить традиционные медицинские препараты (иногда, увы, поддельные).

Во многом всё это сохранилось и до наших дней, однако с конца семидесятых численность китайского населения и активность китайской общины стала быстро снижаться. Примерно в то время отношение к китайскому меньшинству со стороны властей существенно улучшилось, но, как ни парадоксально, несмотря на явные улучшения и в своём формальном статусе и в реальном положении, китайцы стали во всё больших количествах покидать страну и «возвращаться» на Тайвань. Впрочем, слово «возвращаться» в данном случае не совсем точно: хотя практически все постоянно проживающие в Южной Корее китайцы и являются гражданами Тайваня, число выходцев с этого острова среди них измеряется буквально единицами.

Одной из причин начавшегося «возвращения» стало то, что китайская молодёжь, будучи выпускниками китайских школ, испытывает большие проблемы при поступлении в корейские вузы. Речь идёт не столько о дискриминации в точном смысле слова, сколько о специфике самой школьной программы, которая ориентирована на китайские традиции. Подобно корейцам и японцам, китайцы чрезвычайно высоко ценят образование. Вдобавок, в корейском обществе человек без диплома – это просто никто, у него почти нет шансов ни на карьеру, ни на достижение материального благополучия. Поэтому всё больше семей стало перебираться на Тайвань, где их дети имеют куда больше возможностей поступить в хороший университет и, соответственно, найти приличную работу после его окончания. Многие уезжали на Запад, осбенности – в США. Те же китайцы, что всё же решали связать свою судьбу с Кореей, стали всё чаще переходить в корейское гражданство (благо, условия его принятия были для них несколько облегчены).

В результате сейчас в Корее находится 21 тысяча китайских (тайваньских) граждан – в четыре раза меньше, чем четверть века назад. Тем не менее, китайская община остаётся достаточно заметной силой в жизни страны. Хотя китайцы составляют менее 5% всех находящихся в Корее иностранцев, они – едва ли не единственные, кто находится в этой стране постоянно. Другие члены иностранной общины – американские военные, русские торговцы-челноки, рабочие из стран Южной Азии, разнообразные преподаватели английского и прочих языков, дипломаты и представитли транснационльных концернов – по большому счёту, люди в Корее временные, никто из них не собирается провести здесь больше чем несколько лет. Китайцы – это исключение.

Вдобавок, в последние годы в Корее в больших количествах стали опять появляться китайские рабочие. Подобно своим предшественникам в двадцатые и тридцатые годы, они тоже приезжают без семей, стремясь заработать побольше денег и вернуться домой. Однако некоторые из них – опять же, подобно своим предшественникам – по разным причинам остаются в стране. Результатом стало появление «новой» китайской общины. Она пока куда менее заметна, чем старая, что и понятно: большинство её членов находятся в Корее нелегально или полулегально. Однако кто знает: может быть, мы сейчас являемся свидетелями вторичного возникновения китайского меньшинства в Корее?

Корейские иностранцы

Корея относится к тем немногим государствам нашей планеты, на территории которых практически нет никаких национальных меньшинств (единственное исключение, о котором уже шла речь – корейские китайцы). Те, довольно немногочисленные, иностранцы, которые находятся в Корее в течение долгого времени, не имеют ни корейского гражданства, ни, как правило, надежды его получить.

Отсутствие «аборигенных» национальных меньшинств не означает, однако, что Корея населена исключительно корейцами. На территории Кореи постоянно находится заметное количество граждан других государств – как сопредельных, так и тех, с которыми Корея поддерживает традиционные связи. В октябре 2000 г. в Корее находилось ровно полмиллиона иностранцев (точнее, 502.591). В это число включаются и нелегальные иммигранты, которых насчитывается 180 тысяч. Следует, однако, помнить, что американские военнослужащие, которых насчитывается примерно 36 тысяч человек, вольнонаёмные сотрудники американских военных учреждений (их около 4 тысяч человек), а также члены их семей (это ещё 12–13 тысяч человек) не учитываются в корейской иммиграционной статистике. Их статус определяется специальными межправительственными соглашениями, при въезде в страну они не проходят стандартной процедуры регистрации. Если включить в число иностранцев американских военнослужащих и членов их семей, то получится, что в Корее находится около 550 тысяч иностранцев. Это составляет примерно 1,2% от всего населения страны. Надо сказать, что в течение последних лет количество иностранцев стремительно растёт, за 1995–2000 гг. оно удвоилось. Это хорошо заметно даже «на глаз»: если лет 7–8 назад иностранец даже на окраинах Сеула вызывал немалое удивление, то сейчас некорейские лица стали обычным явлением даже в маленьких городках.

Корейское правительство старается осуществлять тщательный контроль над проживающими в стране иностранными гражданами. Это, в общем, не очень сложно: Корея – страна однонациональная, иностранцы хорошо заметны, тем более что они, как правило, не знают корейского языка. В соответствии с законодательством, иностранцы (за исключением некоторых особых случаев) не имеют права находиться на территории страны, если они не имеют постоянной работы, причём нанимать иностранцев на постоянную работу могут только немногие корейские организации. Исключением из этого правила являются иностранные супруги корейских граждан (таковых сейчас около 22 тысяч), а также местные китайцы-хуацяо, которые имеют тайваньское гражданство.

Ничего подобного американской Green card – разрешению на постоянное проживание – для остальных иностранцев не существует, так что даже при простом переходе с одной работы на другую иностранец обязан выехать из страны и заново оформлять долговременную визу за пределами Кореи. Иностранец не может основать на территории Кореи собственную фирму. Регистрация совместного предприятия или даже просто представительства иностранной компании в принципе возможна, но требует таких сил, денег и времени, что практически доступна только для крупных корпораций. Все эти строгости отчасти объясняются тем, что страна по-прежнему находится в состоянии войны. Отчасти это действительно так, но, как представляется, немалую роль тут играют и другие факторы – в первую очередь, стремление властей не допустить образования в Корее этнических меньшинств и предотвратить появление проблем, неизбежно связанных с такими меньшинствами. Корея – страна однонациональная и хочет оставаться таковой и впредь.

По состоянию на 28 октября 2000 г. наибольшую иностранную колонию на южнокорейской территории составляли китайцы-граждане КНР, которых насчитывалось 153.930 человек (в это число включены и нелегалы). Примерно половина этих китайцев – этнические корейцы, которые сейчас в больших количествах приезжают на родину предков. Американцам, которых было 86.607 человек, статистика отводит второе место, но надо помнить, что в действительности их раза в полтора больше, ведь официальная отчётность не учитывает военных и вольнонаёмных служащих американской армии, а также и членов их семей (их около 50 тысяч человек). На третьем месте находятся японцы (40.498), а на четвёртом – тайваньцы (24.951). Последние представляют из себя весьма своеобразную группу.

Огромный интерес корейцев к английскому языку привёл к тому, что в Корее создалась также и заметная колония преподавателей английского, которые работают в университетах, центрах повышения квалификации различных фирм, средних школах и, главным образом, на бесчисленных курсах английского языка. Есть в Корее и преподаватели иных языков – китайского, японского, вьетнамского, русского, но их, даже вместе взятых, гораздо меньше, чем выходцев из англоговорящих стран: не надо забывать, что для корейцев слова «иностранный язык» и «английский язык» сейчас практически стали синонимами. В своём большинстве преподаватели английского – это молодые парни и, реже, девушки, которые приехали в Корею на несколько лет – подзаработать денег и заодно набраться экзотических впечатлений. Основная масса этих ребят – довольно жизнерадостных, безалаберных, по-американски слегка наивных – трудится на всяческих частных курсах английского языка, причём часто работают там они нелегально. Есть, конечно, иностранные преподаватели и в корейских вузах. В корейских университетах действует мудрый принцип: разговорный язык должен преподаваться так называемым «носителем», то есть человеком, для которого этот язык является родным с детства. Обычно занятия по грамматике, письменному переводу, культуре и литературе ведут корейские профессора, а иностранцы занимаются со студентами разговорным языком. На крупных кафедрах может быть несколько иностранных преподавателей (я знаю университет, где на кафедре английского работает шесть американцев), хотя куда более типичной является ситуация, когда на кафедре есть только один преподаватель-иностранец. В некоторых случаях иностранцы могут преподавать не свой родной язык, а иные предметы – например, в последние годы в Корее появились многочисленные российские преподаватели музыки, балета и живописи. Однако таких преподавателей-специалистов среди иностранцев мало, подавляющее их большинство учит студентов своему родному языку.

Работают в Корее и иностранные технические специалисты, число которых измеряется многими сотнями (вот среди них россиян немало). Они трудятся в корейских концернах, играют немалую роль в разработке новейших технологий – в первую очередь, в области электроники.

Специфическая группа иностранцев – это американские военнослужащие. В настоящее время в состав «американских сил в Корее» входят 35.700 военнослужащих (данные на начало 1999 года). Кроме них, на американских базах работает около 4000 человек вольнонаёмного персонала. Если учесть и членов семей, то общая численность американского военного персонала в Корее составит примерно 50–55 тысяч человек. Это – весьма текучая группа. Большинство американских военнослужащих не задерживается в Корее надолго, и, пробыв там лишь несколько месяцев или, самое большее, год-другой, отправляется к новому месту службы.

Разумеется, присутствие в стране иностранного военного контингента порождает проблемы. Чтобы избегать ненужных осложнений с местным населением, американское командование делает всё, чтобы его подопечные без особой нужды не покидали пределов баз. Действительно, американские военные на удивление малозаметны в Корее. Почти всё время они проводят на базах, некоторые из которых занимают территорию в десятки квадратных километров (всего же под американские базы отведено более 120 квадратных километров). Всё, что им нужно для жизни, солдаты могут найти на территории этих огромных комплексов, которые внутри представляют из себя «маленькую Америку». Кроме собственно военных объектов, на территории базы есть жилые кварталы, школы, магазины, рестораны, организованные по привычному американскому образцу, с американскими ценами и американским ассортиментом. Действует там даже филиал Мэрилендского университета, в котором американцы могут продолжить или получить высшее образование. Если же солдаты выходят за пределы баз, то обычно для того, чтобы попить в многочисленных кабаках, развлечься с доступными девицами, да отовариться сувенирами. Для этого, опять-таки, удаляться от базы на слишком большое расстояние совсем не надо – и кабаки, и бордели, и сувенирные лавки находятся в нескольких сотнях метров от ворот базы. Американская военная полиция в подобных местах присутствует постоянно, и быстро пресекает любое неподобающее поведение. Однако за всеми не уследишь, тем более что американская армия – наёмная, так что в ней очень много выходцев из семей, которые у нас назвали бы «неблагополучными».

В целом отношение печати и, шире, общественного мнения, к американскому присутствию в стране – достаточно двойственное. С одной стороны, призывы «Янки, гоу хоум» часто раздаются на студенческих демонстрациях, и большинство молодых корейцев не скрывает своего недовольства американским присутствием. С другой стороны, практически вся корейская верхушка – за сохранение американского военного присутствия в стране. Оно успокаивает, особенно если учесть усилия Северной Кореи по созданию современных ракет, ядерного и химического оружия. Тем не менее, с течением времени отношение корейского общественного мнения к американскому присутствию становится всё более критическим, и не исключено, что со временем вопрос о выводе амриканских войск танет всерьёз.

Однако сейчас типичный «корейский иностранец» – это не дипломат, не профессор, и даже не бравый вояка с американской базы. Типичный иностранец – это непалец, филиппинец или, всё чаще, кореец из Северо-Восточного Китая, по 12 часов в сутки вкалывающий на каком-нибудь заводике. Самая многочисленная группа корейских иностранцев в наши дни – это иностранные рабочие, которые стали приезжать в Корею после 1990 г. Вызвано это было двумя обстоятельствами. Во-первых, в 1985–2000 гг. заработки в Корее росли рекордными темпами, и к 1990 г. средняя зарплата приблизилась к 1000 долларов (сейчас она составляет 1700$). По меркам Филиппин или Пакистана – это целое состояние, ведь большинству тамошних жителей такие деньги невозможно заработать и за год. Во-вторых, сами корейцы, избалованные быстрым ростом доходов и почти полным отсутствием безработицы, стали избегать той работы, которую они называют «3D» (по первой букве трёх английских слов «Difficult, Dirty, Dangerous» – «трудная, опасная, грязная»).

Поэтому для корейских предпринимателей настоящим даром небесным стали рабочие-иностранцы, которые приезжают из бедных стран Восточной и Юго-Восточной Азии: Филиппин, Непала, Пакистана, Шри-Ланки, Монголии, Китая. В последние годы к ним добавилось и несколько десятков тысяч выходцев из стран СНГ. Эти люди готовы класть кирпичи и ворочать тяжеленные болванки по 12 часов в день, они не организовывают забастовок и не создают профсоюзов, и, наконец, им можно платить раза в полтора меньше, чем корейцам (зарплата иностранных рабочих составляет в среднем 74% от зарплаты выполняющих примерно такую же работу корейцев). Не исключено, что всё это можно назвать эксплуатацией – так и называют эту систему корейские левые, которые, надо признать, в последние годы много сделали для улучшения положения иностранных рабочих. Однако будем честными: в своём подавляющем большинстве «эксплуатируемые» вполне довольны своим положением, и изо всех сил стараются оставаться «жертвами эксплуатации» как можно дольше. Самая страшная угроза для большинства иностранных рабочих – это угроза депортации. Люди эти готовы работать за деньги, которые кажутся скромными корейцам, но для них самих представляют целое состояние.

Впрочем, тот же самый материальный фактор определяет присутствие в Корее и большинства иных иностранцев – преподавателей и специалистов в том числе. Деньги, которые может заработать в Корее молодой выпускник американского вуза, несравнимы с теми, на которые он мог бы рассчитывать у себя дома, трудясь каким-нибудь мелким клерком или даже школьным учителем. Зарплаты иностранных специалистов (особенно если учесть отсутствие налогов и, как правило, бесплатное жильё) тоже куда выше тех, на которые они бы могли рассчитывать в исследовательских центрах у себя дома. Это, конечно, не значит, что среди иностранцев нет людей, которые живут в Корее потому, что им просто нравится эта страна – однако таких людей не очень много.

Однако вернёмся к иностранным рабочим. Сколько сейчас в Корее «гастарбайтеров»? Примерная оценка – 300–350 тысяч, но точного ответа на этот вопрос не знает никто. Часть «гастарбайтеров» находится на территории страны вполне легально, ведь корейское правительство выдаёт некоторое количество виз для иностранных рабочих. Любопытно, что официально считается, что они въезжают в страну в качестве «практикантов», чтобы, дескать, поднабраться тут производственного опыта (не нам осуждать корейские власти за эту маленькую хитрость: примерно так же в своё время был официально оформлен импорт в СССР дешёвой рабочей силы из Вьетнама). Однако большинство иностранных рабочих въехало в Корею нелегально, по краткосрочным туристским визам. Конечно, при желании корейские власти могли бы легко выявить и депортировать всех нелегалов, но в целом они понимают, что их присутствие необходимо корейской экономике, и смотрят на него сквозь пальцы.

Такова иностранная община в Корее – весьма разнообразная и достаточно разобщённая. Однако есть у неё и общие черты. Одна из них – это то, что подавляющее большинство всех этих людей не без основания ощущает себя в Корее лишь временными пришельцами, держится весьма обособлено, общается в своём кругу, почти не поддерживает контактов с окружающим их корейским обществом и не владеет корейским языком даже на самом элементарном уровне. Как правило, они проводят в Корее лишь пару-другую лет и затем покидают эту страну навсегда.