Текст книги "Быть корейцем..."

Автор книги: Андрей Ланьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

Сочиненье снова

Среди многих особенностей нынешнего поколения корейских тридцатилетних есть и такая: корейцы 1955–1965 годов рождения – это первое поколение, образованием которого родители стали заниматься всерьёз. До конца шестидесятых дети в Корее росли как трава. Единственный вопрос, который волновал тогда большинство семей – как бы прокормить своих отпрысков, ведь времена стояли голодные. Об образовании деды нынешних сорокалетних в своём большинстве не думали: оно было попросту недоступно для подавляющего большинства. Статистика говорит, что в 1945 году в Корее только 23% мужчин и 5% женщин имели какое-либо формальное образование (в большинстве случаев – несколько классов начальной школы). Конечно, в семьях побогаче об образовании заботились всегда, на такие семьи составляли меньшинство.

Воспитанием детей корейцы стали заниматься только в конце шестидесятых, зато уж как начали, так – на полную катушку! Постоянные российские жалобы на перегрузку детей в школе могут вызвать у человека, знакомого с корейскими реалиями, только саркастическую улыбку. По данным социологических исследований, корейская семья тратит на образование детей примерно пятую часть всего своего дохода, а 8,7% залезают в долги, чтобы заплатить за учёбу детей. При том, что само школьное образование – практически бесплатно, почти все эти деньги уходят на разнообразные внешкольные занятия, которые по-корейски именуются «кваве».

Учить детей в Корее начинают с очень раннего возраста. Сейчас, например, очень модно раннее обучение чтению. В данном случае «раннее» – это с 2–3 лет! Кроме того, многих дошкольников учат музыке, рисованию и счёту. Эти уроки стоят не очень дорого. Дело в том, что в роли учителей обычно выступают тётушки средних лет, с высшим (часто – педагогическим) образованием, но без постоянной работы. Как известно, Корея – это страна домохозяек. Замужние женщины в Корее, как правило, не работают, а только подрабатывают. Уроки чтения или рисования для дошкольников стали источником приработка для многих неработающих женщин. Конкуренция велика, и цены, следовательно, низки (хотя некоторые тётушки умудряются давать по 5–7 уроков ежедневно и зарабатывают, таким образом, совсем даже неплохие деньги).

Вообще, неуёмное желание корейских родителей впихнуть в своих отпрысков максимум полезной информации привело к тому, что в Корее возникла целая индустрия образования для дошкольников. Очень много развивающих игр для маленьких и самых маленьких. В магазинах продаётся великое множество разноцветных популярных книжек, можно купить там и «образовательные игры» (например, головоломку в виде карты Кореи), и даже записанные на кассетах образовательные детские песенки (таблица умножения в виде песенки или корейский алфавит – тоже в виде песенки).

Когда ребёнок отправляется в первый класс средней школы (в школе корейцы учатся 12 лет), нагрузка на него существенно возрастает. Главная забота родителей – успеваемость. В корейской школе регулярно составляются рейтинги учащихся, и очень важно оказаться в этом рейтинге как можно выше, ведь впереди – поступление в университет. Поэтому корейские дети и отправляются (почти поголовно) на разнообразные курсы – «хаквоны». В 2000 году среднестатистическая семья ежегодно тратила по 1800 долларов на внеклассные занятия каждого старшеклассника, и это не удивительно: в современной Корее трудно найти подростка, который бы не занимался в том или ином «хаквоне». Большинству находящихся в Корее иностранцев эти заведения известны как своего рода курсы иностранных языков, однако это – лишь одна из их многих разновидностей. Куда больше «хаквонов» занимается натаскиванием учеников по предметам школьной программы. Кроме того, многие «хаквоны» занимаются тем, что у нас именуют «общим развитием». Корейские родители, как и наши родители советских времен, преодолевая отаянное сопротивление своих чад, направляют их на бесчисленное количество всяческих общеобразовательных курсов. Сейчас особой популярностью пользуется музыка, балет, рисование и тесно с ним связанная традиционная каллиграфия, а также, конечно, английский язык. Любопытно, что в спортивных секциях корейские подростки занимаются сравнительно редко, хотя в целом корейцы – народ очень спортивный.

Ситуация меняется, когда приближается время вступительных экзаменов. Корейское общество устроено таким образом, что без университетского диплома у человека нет никаких шансов получить сколь-либо приличную работу, а дорога к самым серьёзным постам открыта только выпускникам десятка лучших университетов страны. Экзамены – жёсткие, но на удивление «чистые». Коррупции в этой сфере практически нет, всё решают знания ученика (почему коррупции нет – разговор отдельный). Поэтому последние 3–4 школьных года в жизни корейского старшеклассника превращаются в пресловутый «Экзаменационный ад», когда среднестатистический подросток проводит 11 часов в день в школе и в «хаквонах», а кроме этого, занимается с репетиторами. Всяческие «общеобразовательные» развлечения откладываются на послеэкзаменационное будущее, времени на балет с каллиграфией у старшеклассника просто нет.

Для российских читателей разъясню, что занятия с репетитором вовсе не являются, как в нынешней России, замаскированной взяткой: преподавателям вузов работать репетиторами нельзя, и запрет этот соблюдается строго: корейские профессора получают огромные зарплаты, окружены всеобщим уважением и рисковать этим совсем не хотят. Репетиторство в Корее, как и в дореволюционной России, остаётся занятием студентов и аспирантов. Тем не менее, корейское правительство относится к репетиторству крайне неодобрительно, считая, что таким образом нарушается принцип равного доступа к образованию (ведь богатые семьи могут нанять лучших репетиторов и, таким образом, увеличить шансы своих детей на поступление). Поэтому в начале 1980-х голдов корейские власти попытались запретить репетиторство, но все их усилия кончились неудачей. Слишком уж важную роль в Корее играет университетский диплом, и слишком уж трудно поймать за руку студента-репетитора.

Как относиться к корейскому образовательному фанатизму? Думаю, что в целом – это явление позитивное. Несмотря на всяческие «перегибы», оно приводит к тому, что Корея становится страной всё более образованной, а в современном мире это – залог могущества и процветания.

Странники по потустороннему миру

Некоторые жители Кореи сделали профессиональное общение со всякими потусторонними силами источником своего существования. Есть такие люди не только в «Стране Утренней Свежести». Сейчас в России многие тоже обращаются к недешёвым услугам колдунов, знахарей, белых, чёрных и непонятно какого ещё цвета магов, «специалистов» (если слово «специалист» здесь применимо) по снятию порчи и тому подобных деятелей. Для высоколобых и публики поизысканнее есть в России толпы экстрасенсов, всяческих последователей Кастанеды и К°.

Однако не будем отвлекаться, речь ведь не о России, а о Корее. По большому счёту назвать корейцев суеверными никак нельзя. Здесь, наверное, сыграли свою роль три фактора. Во-первых, Корея сейчас в целом – весьма образованная страна. Не то, чтобы образование совсем исключает веру в мистику и нечистую силу, но, во всяком случае, оно этой вере явно не способствует. Во-вторых, Корея – это христианская страна, а серьёзное христианство (о чём забывают в России) несовместимо с суевериями. В-третьих, Корея – благополучная и стабильная страна, а волны интереса ко всякой чертовщине всегда сопровождают социальные кризисы. И тем не менее, кое-какие суеверия существуют и в Корее, а это значит, что есть и люди, которые сделали их своей профессией.

Роль российских колдунов и экстрасенсов в Корее уже несколько тысячелетий успешно выполняют шаманки. Шаманизм с давнего времени был, наряду с буддизмом и конфуцианством, одной из трёх главных религиозных систем Кореи. Надо сказать, что словом «шаманизм» обозначается не какая-либо чёткая религиозная система, а совокупность представлений о злых и добрых духах, которые могут оказывать человеку помощь, а могут, наоборот, разозлиться и устраивать всякие пакости. Шаман, как считалось, был в состоянии добиться расположения духов, теми или иными способами их умилостивить или запугать. Подавляющее большинство шаманок в Корее было женщинами, и эта ситуация сохраняется до сих пор. До появления в Корее современной медицины шаманки (их называли «мудан») занимались врачеванием, изгоняли злых духов из домов, совершали обряды, которые должны были обеспечить урожай или предотвратить засуху. Корейский шаманский обряд (он именуется «кут») включал в себя и танец, и ритуальное пение, причём многие каноны были предписаны традициями, так что корейская шаманка не могла камлать совсем уж по своему разумению.

Шаманские обряды сохранились и в наши дни. Ещё недавно, лет двадцать назад, корейцы, особенно образованные, стыдились шаманок. Шаманизм воспринимался как (позволю себе воспользоваться словечком из старого советского жаргона) «пережиток прошлого», и корейцы его попросту стеснялись. Однако в последнее время отношение к шаманизму резко изменилось. Причина, по-моему, проста: корейцы стали куда увереннее в себе и для этого у них, надо признать, есть основания. Поэтому сейчас шаманизм всё чаще рассматривают как важный и даже чуть ли не основной элемент традиционной корейской культуры, а представители местной левой интеллигенции сейчас даже заявляют, что он, дескать, является «отражением протеста угнетённых классов» – так сказать, «формой классовой борьбы» (полагаю, что Суслов бы в гробу перевернулся от такого откровения!).

Получил шаманизм и официальное признание. Наиболее знаменитым шаманкам сейчас даже присваивают почётное звание «человек – национальное достояние», которого в Корее удостаиваются лучшие мастера традиционных искусств и ремесел. Разумеется, титул присваивается не на основании того, насколько эффективно та или иная шаманка изгоняет злобных духов и насколько хорошо договаривается с духами добрыми – дело это тёмное и никому, кроме самих духов, неведомое. При присвоении официального титула учитывается мастерство в исполнении традиционных ритуальных песен и танцев, которые всегда были в Корее важной частью шаманского обряда. Появились сейчас и театрализованные обряды. Время от времени шаманка может устраивать и показательное камлание, на которое могут посмотреть все желающие.

Однако и в наши дни многие корейцы продолжают обращаться к помощи шаманок. Любопытно, что, как показало недавнее исследование американских этнографов, шаманок чаще всего сейчас приглашают мелкие предприниматели, которые просят у духов, чтобы те оказали покровительство их бизнесу или, скажем, повлияли на величину банковских ставок. Часто обращаются к шаманкам и родители абитуриентов, ведь удача при поступлении в университет в Корее является важным условием жизненной удачи вообще. Родители надеются, что шаманка заставит духов помочь их сыну, скажем, лучше сдать экзамен по математике или органической химии. Насколько хорошо духи разбираются в интегралах – достоверно неизвестно, но ущерб семейному бюджету подобные мероприятия наносят ощутимый. Услуги шаманок в наши дни обходятся недёшево – обычно один сеанс общения с духами стоит несколько тысяч долларов, причём львиная доля этих денег уходит в качестве гонорара шаманке, а остальное тратится на необходимый для такого случая реквизит и, так сказать, «расходные материалы». Понятно, что шаманки не бедствуют – как, впрочем, и их коллеги, российские экстрасенсы…

Есть в Корее и ещё одна группа людей, которые сделали своей профессией общение с потусторонним миром – гадатели. Их, надо сказать, немало. Это и понятно: недаром ведь Пугачёва распевала «Ну что сказать, Ну что сказать, Устроены так люди, Желают знать, Желают знать, Желают знать, что будет!» Действительно, свойственное человеку стремление узнать, что ждёт его в будущем, всегда и везде заставляло его обращаться к гадателям. В одних местах о будущем судили по кофейной гуще, в других – по картам, в третьих – по трещинам на брошенном в огонь панцире черепахи.

Гадание в Корее, как и на всём Дальнем Востоке – это древнее и уважаемое ремесло. Зародилось классическое гадание в незапамятные времена в Китае. Между прочим, подавляющее большинство дошедших до нас древнейших китайских надписей – это так называемые «гадательные тексты», которые фиксировали вопросы гадателей к духам. Примерно две с половиной тысячи лет назад в Китае был составлен и трактат по гадательному искусству – «Ицзин» («Книга перемен»), который и поныне остаётся основой дальневосточного гадания. Его впоследствии даже включили в текст конфуцианского канона.

В Корею традиции китайского гадания попали в незапамятные времена. На протяжении тысячелетий к мнению гадателей прислушивались монархи, полководцы, сановники. Сейчас, конечно, их уже не воспринимают настолько всерьёз, как раньше, но, тем не менее, традиция гадания жива.

И сейчас в людных местах часто можно увидеть гадателя с его книгами. В отличие от шаманов, которые в Корее в своём большинстве являются женщинами, среди гадателей безусловно и полностью преобладают мужчины, в основном – пожилые (написал я «в основном» – и задумался: а видел ли я вообще хоть раз гадателя моложе 40? – а пожалуй, что и нет). Иногда, хотя и редко, можно увидеть даже гадателя в традиционной одежде, но обычно они всё-таки одеты уже по-европейски, в костюм с сорочкой и галстуком. Часто гадатель раскладывает прямо на земле специальную толстую подстилку, и усаживается на ней, разложив перед собой потрёпанные гадательные книги. Иногда гадатели устанавливают лёгкую переносную палатку. У некоторых из них – тех, что посолиднее – есть свои приёмные, а пару раз я видел даже авто-гадателя, который устроил собственную передвижную приёмную в небольшом автобусе. Этот микроавтобус даёт возможность его владельцу выбирать для работы места, где в данный момент больше всего клиентов – например, возле станций метро в вечерние часы пик. Впрочем, богатых гадателей не так много – в большинстве случаев их заработки, в отличие от огромных гонораров шаманок, не слишком уж велики.

Как же гадают в Корее? Способов гадания очень много (не зря же об этом написаны такие основательные книги!), но, по моему субъективному впечатлению, самым популярным сейчас является гадание по датам рождения, а также гадание по лицу и гадание по руке. Сразу оговорюсь, что корейское гадание по руке не имеет почти ничего общего с европейским – одни и те же вещи толкуются совершенно по-разному.

Интереснее гадание по датам рождения (даты эти, разумеется, определяются по традиционному лунному, а не современному, солнечному календарю). Корейцы верили, что год, день и даже час рождения во многом определяет характер человека и его будущее. Особую роль это поверье играло при заключении браков. В старину свадьбе всегда предшествовал визит к гадателю, который должен был определить совместимость будущих супругов и перспективы их семейной жизни. И в наши дни кое-кто придерживается этой традиции. Большинство, конечно, не принимают её всерьёз, однако... как знать, как знать... Ведь по вечерам в палатках гадателей часто можно увидеть влюблённые пары, и, я думаю, не случайно многие из гадателей и сейчас вывешивают над входом в свои палатки и приёмные рекламное объявление «Здесь можно определить, насколько Вы подходите друг другу!» Впрочем, вид у пар после посещения гадателей обычно вполне жизнерадостный, так что я подозреваю, что в подобных случаях знатоки будущего немного грешат против того, что написано в их книгах, и предпочитают давать хорошие прогнозы. В конце концов, выручка от этого только повышается. Разумеется, определяют гадатели не только брачную совместимость, но и шансы на деловой успех, на удачную сдачу вступительных экзаменов, на многое другое.

Любопытно, кстати, что сейчас гаданию можно обучиться довольно легко – на полках корейских магазинов лежит великое множество пособий и самоучителей по традиционному гаданию. Появились, кстати, и гадальные автоматы. Эти устройства выдают желающим прогноз их будущего, который компьютер рассчитал на основании древнекитайских гадательных канонов. Такой вот, как любят выражаться этнографы, «синтез традиций и инноваций»…

Корейцы и книги

К сожалению, надо признать: современный русский читатель почти ничего не знает о южнокорейской литературе. Это во многом является результатом тех запретов, которые на протяжении многих десятилетий существовали в СССР на любые, даже самые, казалось бы, безобидные контакты с Южной Кореей. Я до сих пор помню, какой скандал учинила некая дама из руководства билиотеки Ленинградского Университета, когда в середине 1980-гг. мы предложили заказать несколько южнокорейских изданий. «Такой страны не существует!» – сурово заявила она. Впрочем, такова тогда была и официальная советская позиция. Поэтому ни о каких переводах южнокорейских книг до 1990 г. речи быть не могло, а изредка появлявшиеся переводы северокорейских авторов, по-моему, не могли осилить даже специалисты. По сравнению даже с лучшими из них, приснопамятный Бабаевский (тот, который «Кавалер Золотой Звезды») – просто мастер жёсткого реализма и занимательного сюжета.

Между тем, Южная Корея – это читающая нация, а южнокорейские писатели создали в последние десятилетия весьма интересную литературу. Однако сегодня я не буду рассказывать о современной корейской литературе, её особенностях и проблемах. Я в этом и сам не очень-то компетентен, и могу лишь надеяться, что этот пробел в представлении россиян о Южной Корее будет рано или поздно восполнен моими коллегами. Наша тема другая – не корейская литература или книжное дело сами по себе, а та роль, которую книги (как художественные, так и иные) играют в повседневной жизни корейцев.

Хотя я и начал главу с утверждения о том, что корейцы – это «читающая нация», статистика говорит, что по количеству прочитанных книг корейцы уступают жителям некоторых других развитых стран. Я, однако, не собираюсь отказываться от своих слов. Дело в том, что, хотя в стране есть социальные группы, представители которых не мыслят себе жизни без книги, далеко не все корейцы много читают. Статистику, в первую очередь, «портят» представители сильного пола в возрасте от 25 до 55 лет, то есть работающие корейцы. Действительно, работающий корейский мужчина читает очень мало, если читает вообще, и было бы странно, если бы дела обстояли иначе: проведя 8–11 часов на работе а потом ещё 1–2 часа в многолюдном метро или в машине, которая с черепашьей скоростью пробирается через бесчисленные пробки, человек едва ли возьмёт в руки книгу. В лучшем случае он ограничится телевизором и газетой, а скорее всего, перекинувшись парой слов с женой и детьми, просто ляжет спать.

Читающую аудиторию составляет та часть населения страны, у которой, с одной стороны, есть образование и вкус к чтению, а с другой – досуг, необходимый для этого занятия. К таким людям относятся, в частности, студенты (школьники слишком заняты – они изо всех сил готовятся к вступительным экзаменам), учителя и преподаватели вузов, домохозяйки и, отчасти, работающие молодые женщины, на которых в их офисах лежит куда меньше нагрузки и ответственности, чем на их сослуживцах-мужчинах. Преобладание женщин среди корейской читающей публики очевидно (один из местных критиков как-то заявил, что доля женщин среди читателей прозы в Корее составляет 80%).

Определённое представление о том, какие книги выходят в Корее, можно составить из таблицы.

Издание книг в Южной Корее (1996 г.)

Издания общего характера	359	874.000
Философия	722	3.442.000
Религия	1.718	4.922.000
Общественные науки	3.856	3.633.000
Естественные науки	387	597.000
Техника	3.373	4.648.000
Искусство	1.094	2.388.000
Языкознание	1.577	6.918.000
Худ. литература	4.411	11.912.000
История	945	2.169.000
Учебные пособия	4.135	69.836.000
Детская	4.107	14.030.000
Итого	26.674	158.137.000

В качестве немаловажного комментария к таблице можно заметить, что количество наименований книг, выпущенных в Корее, в 1996 г. было ровно в два раза больше, чем в 1980 г. (26.674 и 13.062 соответственно). Суммарный тираж вырос за это время ещё более значительно – в три раза. Впрочем, рост объёмов книгоиздания затормозился около 1991 г. и с тех пор в Корее выпускается примерно 26–29 тысяч наименований книг в год. Это – неплохой показатель. По числу наименований книг Корея всего лишь в два раза уступает США (при населении, в пять раз меньшем), и в два с половиной раза превосходит Индию (при населении в 20 раз меньшем). В России, для справки, в 1994 г. вышло 30.390 наименований книг, то есть немногим больше, чем в Корее. При этом надо помнить, что население России в три раза больше корейского. Таким образом, корейские показатели весьма неплохи.

Как видно из таблицы, большинство (если ориентироваться не на число названий, а на суммарный тираж) выходящих в Корее книг – это учебные пособия. Оно и понятно – корейцы много занимаются, а удачи или неудачи на многочисленных экзаменах определяют в этой стране человеческие судьбы. Однако заметная часть названий новых книг – это произведения художественной, очерковой и научно-популярной литературы.

Говоря о корейских книгах, нельзя не отметить их относительную дешевизну – по западным понятиям, конечно. Вышедшая массовым тиражом книга в мягком переплёте, обычного формата, с очень хорошим качеством бумаги и печати, объёмом примерно в 300 страниц, стоит в Корее где-то 7–9 тысяч вон (6–8$). За монографию или малотиражное издание в твёрдом переплёте приходилось платить 15–30 тысяч вон (12–25$). Эта цена может показаться высокой русскому читателю, но на самом деле по сравнению с ценами на аналогичные книги в странах Запада она является на удивление низкой (массовая книга обычного – не «карманного» – формата стоит в Америке 15–20 долларов, а специальная монография в твёрдом переплёте – от 40 до 100 долларов).

Что же читает современный корейский горожанин? Если говорить о художественной литературе, то в семидесятые годы наибольшей популярностью пользовались книги серьёзные, посвящённые философским вопросам человеческого бытия. Показательно, что это было время увлечения классической русской литературой, влияние которой в те годы достигло своего пика. В восьмидесятые демократизация и смягчение цензурных ограничений привели к расцвету политического и политико-исторического романа. Роман этот в Южной Корее носил (и обычно до сих пор носит) левый, часто – даже прокоммунистический характер. Героями книг нередко становились организаторы забастовок или партизаны-коммунисты времён Корейской войны, которых авторы изображали с немалой симпатией, а порою – и просто героями, «рыцарями без страха и упрёка». Типичный пример подобного произведения – многотомная эпопея Чо Чон-нэ «Хребёт Тхэбэк», выдержавшая за последнее десятилетие более 100 изданий. Разумеется, подобные книги вызывали скрежет зубовный у консервативной части истэблишмента, но они пользовались немалым коммерческим успехом (недавний «запретный плод» сладок), так что освободившиеся от цензурного контроля издательства выпускали их весьма охотно и делали на них немалые деньги.

В девяностые годы крах системы социализма и деполитизация, деидеологизация корейского общества привели к тому, что интерес к этим произведениям, да и к серьёзной литературе вообще, существенно снизился. Пришла эпоха развлекательного романа, наступило время лёгкого чтения. Настоящая, «высокая» литература тоже во многом переориентировалась с проблем общества на вопросы индивидуальной жизни и внутреннего мира человека.

Собственно развлекательная литература в Корее, то есть, так сказать, «низкие жанры», представлена в основном переводными американским изданиями. Среди развлекательных жанров господствует детектив, как уголовный, так и шпионско-политический. Впрочем, время от времени в списке бестселлеров на первые места попадают и корейские триллеры, в которых обычно речь идёт о борьбе с кознями северокорейских диверсантов и иных внешних врагов государства корейского. Однако, несмотря на отдельные успехи, подавляющее большинство предпочитает переводы западных детективов. Относится это и ко всякого рода триллерам и приключенческой литературе, а также к фантастике. Популярность научной фантастики в Корее вообще заметно ниже, чем в России или странах Запада. Если же говорить о модном в последние годы жанре волшебной фантастики («фэнтези»), то он в Корее вообще пребывает где-то на дальних задворках книжного рынка. В то же время, в стране есть миллионы городских домохозяек, которые образуют едва ли не единственную группу взрослого населения, обладающую большим количеством свободного времени. Они создают благоприятную почву для распространения «дамского» любовного романа, да и многие произведения «серьёзной» литературы пишутся женщинами и для женщин.

Одна из особенностей Кореи заключается в том, что среди местной читающей публики весьма популярны всяческие документальные и полудокументальные произведения: эссе, научно-популярные издания, путевые очерки. В Корее по своей популярности среди массового читателя они не уступают собственно художественной литературе. В особенности это относится к эссе – жанру, который в русской литературе так и не получил массового распространения, а в Корее, как и на всём Дальнем Востоке, известен и любим с давних времён. Значительную часть нехудожественных изданий составляют переводы, так что почти все заметные западные работы, посвящённые истории, политике, экономике, философии, появляются на корейском очень скоро после выхода их в оригинале.

Корейцы в целом неплохо знакомы с мировой литературой, хотя её восприятие – подбор книг для перевода, известность и авторитет того или иного писателя – отражает американские оценки и традиции, во многом отличные от тех, к которым привык русский читатель. С этим связано и хорошее знание корейцами американской и вообще англоязычной литературы, в то время как писателям других стран уделяется заметно меньше внимания. Впрочем, некоторые из традиционных культурных связей оказывают своё влияние, и, например, китайский исторический роман, как классический, так и современный, очень любим корейцами. Быстро растёт в последние годы и интерес к японской литературе.

Русская литература проникла в Корею ещё в колониальный период (во вторичных переводах с японского или, реже, с английского) и пользовалась там, особенно в шестидесятые и семидесятые годы, немалой популярностью. В последнюю пару десятилетий уменьшение интереса к серьёзной литературе привело к тому, что популярность русских авторов несколько снизилась, но всё равно остаётся достаточно высокой (бывший президент Ким Тэ-чжун, например, считает своими любимыми авторами Достоевского и Чехова, которых он в своё время много читал в тюрьме). О том, какие произведения русской литературы корейцы знают лучше всего, можно судить по популярному справочнику «200 лучших произведений мировой литературы». Русская словесность в нём представлена пятью названиями: «Братья Карамазовы», «Отцы и дети», «Анна Каренина», «Мать», «Дама с собачкой». Почему-то не попало туда, правда, «Преступление и наказание», которое, как показывает мой опыт, также хорошо известно в Корее.