Текст книги "Быть корейцем..."

Автор книги: Андрей Ланьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

Сколько живут корейцы

Понятно, что продолжительность жизни – один из самых важных показателей уровня развития любой страны. Сейчас модно рассуждать о том, что, дескать, из-за загрязнения окружающей среды, озоновой дыры и прочих напастей средняя продолжительность жизни сокращается. Однако статистика полностью опровергает это мнение. В целом средняя продолжительность жизни растёт, причём в наиболее развитых странах, где, по логике, уровень загрязнения среды должен быть выше, в действительности люди в среднем живут дольше, чем в странах бедных, со слабой промышленностью. Дело в том, что хорошая медицина и правильное питание с лихвой компенсируют некоторое неблагополучие экологической ситуации. С другой стороны – кризис всегда ведёт к снижению средней продолжительности жизни, чему одним из самых разительных примеров является современная Россия, в которой средняя продолжительность жизни в течение первого «посткоммунистического десятилетия» постоянно снижалась.

Корейцы могут быть названы нацией долгожителей. Когда я занимался корейской средневековой историей, то всё время обращал внимание на то, что представители знати и в старые времена жили в Корее очень долго, лет по 70 или 80. Конечно, для большинства корейцев такая продолжительность жизни была тогда мало доступна: тяжёлый труд, болезни и периодические голодовки быстро уносили их в могилу. Средняя продолжительность жизни в средневековой Корее была едва ли больше, чем в Китае, где она составляла тогда около 30–35 лет (кстати, это – неплохой показатель, ведь в средневековой Европе люди в среднем жили ещё меньше, лет до 25).

Однако стремительное экономическое развитие Южной Кореи в последние десятилетия привело к резкому увеличению продолжительности жизни. В 1960 г. корейские мужчины жили в среднем 52,8 года, а женщины – 53,3 года. Сейчас же средняя продолжительность жизни для мужчин и женщин составляет, соответственно, 67,6 и 75,7 года. Как и в большинстве стран мира, женщины в Корее в среднем живут дольше мужчин и, опять-таки как и в большинстве стран мира, разрыв этот постепенно возрастает. Как вы заметили, в 1960 году кореянки жили всего лишь на полгода дольше, чем корейцы, а сейчас разрыв составляет уже 8 лет. Причин этому немало. Главная – это то, что много работающие корейские мужчины обычно подвергаются куда большим стрессам, и, вдобавок, сохраняют приверженность вредным привычкам – курению и злоупотреблению спиртным. Увы, до недавнего времени в Корее курили почти все взрослые мужчины (хотя только немногие женщины). Лишь в самые последние годы количество курильщиков стало быстро сокращаться – общезападная кампания по борьбе с курением, наконец, докатилась и до Кореи. Алкоголизм в Корее, правда, менее серьёзная проблема, чем, скажем, в России, но и назвать корейцев трезвенниками тоже никак нельзя.

При всех своих экологических проблемах, Сеул может быть назван городом долгожителей. Средняя продолжительность жизни мужчин в столице Кореи составляет 71,1 года, а женщин – 77,8 лет, то есть существенно выше, чем в среднем по стране. Это ещё раз подтверждает столь нелюбимую «зелёными» закономерность – чем выше уровень развития, тем выше и продолжительность жизни, правильное питание и хорошая медицина компенсируют неизбежные экологические проблемы.

Однако наибольшая продолжительность жизни в Корее всё-таки не в Сеуле. Если можно так выразиться, «женский рекорд» принадлежит знаменитому своими природными красотами и курортами острову Чечжудо, жительницы которого живут в среднем 79,8 года (то есть практически 80 лет). Среди мужчин наибольшими шансами на долгую жизнь располагают обитатели города Тэчжона, который находится примерно в 200 км к югу от Сеула. Средняя продолжительность жизни там составляет для мужчин 72,2 года.

Зависит продолжительность жизни и от рода занятий. Корейские демографы провели в связи с этим любопытное исследование ряда профессий. К сожалению, выбрали они для этого исследования не слишком массовые специальности, но, тем не менее, результаты оказались весьма интересными. Выяснилось, в частности, что наибольшей продолжительностью жизни отличаются священники – как христианские, так и буддистские. Любопытно, кстати, что на конец 1996 года самым старым человеком в Корее был 116-летний буддийский монах, родившийся в 1880 г. Священники в среднем живут ни много ни мало 80 лет. На втором месте (с большим отрывом) находятся политики (72 года), на третьем месте – деятели эстрады (71 год). Как видите, во всех этих группах продолжительность жизни выше, чем средняя по стране. С другой стороны, наименьшая продолжительность жизни у журналистов (62 года) и писателей (64 года). Таким образом, разрыв в средней продолжительности жизни между священниками и политиками – с одной стороны, и писателями и журналистами – с другой составляет 10–15 лет.

При том, что Корея не ассоциируется у нас с «кавказским долголетием», количество по-настоящему старых людей в стране растёт. На 2003 г. в Корее было 1872 человека, которые перешагнули столетний рубеж.

Корейская рассеянность

Рассеяны ли корейцы? Вопрос, прямо скажем, сложный и, пожалуй, я бы не взялся ответить на него с какой-либо определённостью. По крайней мере, мне кажется, что они в целом не более и не менее рассеяны, чем представители иных известных мне народов.

Однако, как и в любой другой стране, в Корее есть рассеянные люди, которые всё время что-то забывают повсюду, в том числе и в метро. Статистика, касающаяся того, что было потеряно или забыто в метро, регулярно публикуется, и представляет из себя прелюбопытное чтение. За 1996 год – последний год, по которому у меня есть статистические данные, только денег в сеульском метро было забыто на 4 миллиона 540 тысяч долларов (по тогдашнему курсу). Кстати, к этой цифре – 4 с половиной миллиона долларов мы ещё вернёмся, ибо есть у меня к ней одно маленькое дополнение.

Забывают не только деньги. В среднем ежедневно в столы находок сеульского метро сдаётся около 50 потерянных предметов, из которых 37 возвращается законным владельцам. Среди потерянных в метро вещей преобладают сумки и мешки, которые в том же 1996 году составили 89% всех поступлений в стол находок. Кроме того, в метро было потеряно 1218 кошельков, 596 фото и видео камер, 118 золотых колец (значительную часть которых составили, не без ехидства замечу, обручальные) и много чего другого.

Любопытны действующие в Корее правила возврата найденных в метро вещей. После того, как вещь поступила в стол находок, об этом вывешивается сообщение на специальной доске объявлений. Если в течение 2 недель за потерей никто не обратился, то объявление снимают, но сама вещь хранится в столе находок в течение года. Если за год владелец не объявится, то в таком случае вещь передают тому, кто когда-то её принёс.

Если говорить о забытых в метро ценностях, то рекорд тут принадлежит одной 26-летней барышне, которая 29 апреля 1996 года умудрилась забыть в метро сумочку, в которой у неё лежало наличных денег и чеков на сумму в… 2 миллиарда вон, то есть два с половиной миллиона долларов по тогдашнему курсу. Деньги, кстати, были казённые, а, точнее, принадлежали той строительной фирме, в которой работала сама растяпа (Интересно, кто доверил ей такую сумму, да ещё наличностью?! Впрочем, сам по себе факт, что такое нежное создание могло спокойно разъезжать по Сеулу с набитой наличностью сумкой, красноречиво говорит о том, насколько безопасен этот город). Произошло всё это на станции Ыльчжиро-3, в самом центре Сеула, и барышня тут же ринулась в полицию. Полицейский наряд перехватил поезд через несколько станций и всего лишь через 20 минут сумочка была обнаружена там, где её забыла владелица. Деньги были оставлены на специальной полке для вещей, которая в вагонах сеульского метро находится прямо над головами пассажиров, и спокойно пролежали там до появления полицейского наряда.

Однако самым интересным является то, что 94% всех забытых в метро вещей в итоге возвращается их владельцам. Все, кому приходилось жить в Корее, хорошо знают, что в этой стране можно быть относительно спокойным за сохранность своих вещей. Конечно, и там случается всякое, но шансов быть ограбленными в Сеуле несравнимо меньше, чем в подавляющем большинстве иных крупных городов мира.

Не раз мне на своём опыте приходилось сталкиваться с тем, что в Корее оставленные вещи благополучно возвращаются владельцам. Будучи человеком очень рассеянным, я не раз имел повод убедиться в замечательной честности большинства корейцев. За неимением места я расскажу только об одной истории, которая произошла лет десять назад, когда один из моих бывших русских студентов – сейчас известный кореевед Л.П. – работал переводчиком в корейской футбольной сборной, в которой в те времена был русский тренер. Во время сборов один из молодых сотрудников Олимпийского комитета должен был отвезти конверт с наличностью на 10 миллионов вон (в то время это соответствовало примерно 13 тысячам долларов) в бухгалтерию в соседний город. Когда он садился в машину, пухлый конверт с деньгами мешал ему открыть дверцу, так что парень этот сначала положил конверт на крышу машины, а потом – сел в неё и... нажал на акселератор. Пропажу он обнаружил только вечером в бухгалтерии, и состояние его представить довольно легко. Однако на следующее утро в Корейскую Ассоциацию футбола позвонил какой-то мужик и сказал, что нашёл злополучный конверт. Оказалось, что конверт на улице подобрал работяга с местного металлургического комбината, который шёл на смену. Поскольку на конверте стоял штамп Ассоциации с её адресом и телефоном, он позвонил туда и сообщил, что нашёл деньги (для него, между прочим, это была примерно полугодовая зарплата). Щадя национальные чувства моих читателей я, пожалуй, воздержусь от вопроса о том, какова вероятность того, что русский работяга, найдя 13 тысяч долларов, на следующее утро вернёт их...

Случай этот – весьма типичный, от других похожих (и весьма многочисленных) историй, приключившихся со мной и с моими знакомыми, он отличается разве лишь тем, что потерянная и возвращённая сумма на этот раз была уж очень велика.

Электрификация всей страны

Оборудование корейского жилого дома – те самые «удобства» – во многом отличается от того, к чему привыкли наши российские читатели. Поэтому давайте совершим маленькую экскурсию по обычной корейской квартире (городской или сельской – не так уж важно, ибо в этом отношении они не очень отличаются друг от друга). Разумеется, невозможно рассказать о десятках приборов, которые есть в корейском доме – тостерах, вентиляторах, увлажнителях воздуха и многом другом, поэтому мы ограничимся рассказом об электричестве, освещении и водопроводе.

Первый вопрос, который в этой связи хочется задать: какое же напряжение в корейских электрических сетях? В этом отношении ситуация в Корее несколько неожиданная. В своё время первые электростанции и электрические сети в Корее устраивались японцами (до 1945 года Корея ведь была японской колонией), и поэтому нет ничего удивительного в том, что тогда везде было принято напряжение в 120 вольт, стандартное для Японии. Однако в более поздние времена (и, возможно, не без американского влияния) было решено, что более технологичным является напряжение в 220 вольт. Переход этот не завершился и поныне, так что не только в разных регионах страны, но и в разных кварталах одного и того же города напряжение может быть разным. Однажды мне даже пришлось жить в университетском общежитии, в котором на первом этаже было напряжение 120 вольт, а на втором – 220. Слава богу, что розетки у этих двух типов сети разные, так что перепутать и по ошибке подключить какой-нибудь электроприбор не к той сети нельзя. Впрочем, как-то один из постояльцев умудрился подсоединить факсовый аппарат, рассчитанный на 120 вольт, к 220-вольтовой розетке – дым пошёл из несчастной машины просто клубами. Вилки для напряжения 120 вольт – с двумя плоскими пластинами, а у вилок для напряжения 220 вольт штыри привычной россиянам круглой формы (они, кстати, подходят и к русским розеткам).

Разумеется, этот разнобой привёл к тому, что все электроприборы, выпускаемые в Корее – от дешёвенькой настольной лампы до компьютера – обязательно оснащены переключателем напряжения, а также вилкой-переходником. Впрочем, в последнее время более дорогие электроприборы всё чаще делают с так называемым «автопереключением напряжения», так что владельцу нет необходимости искать кнопку переключателя и лихорадочно размышлять о том, какое напряжение в той розетке, к которой он собирается подсоединиться – автоматика сама во всём разберётся.

Разумеется, самым распространённым применением электричества является освещение. Надо сказать, что корейские лампы и люстры не похожи на российские. Во-первых, в Корее сейчас практически не используются привычные нам лампы накаливания. Даже в настольных лампах и торшерах почти всегда установлены лампы дневного света. Во-вторых, в корейских домах очень редко можно увидеть типичную для России свисающую с потолка люстру. Чаще всего дома освещаются прикреплённым к потолку плоским плафоном. Отчасти это объясняется тем, что традиционно потолки в корейских домах невысокие, и привычная нам висячая люстра создавала бы там немало проблем. Часто из плафона свешивается специальный шнурок. Потянул за него раз – и плафон включился в полную силу, потянул другой – погасла одна из ламп (в плафоне обычно две лампы дневного света), потянул в третий – остался только ночник, потянул в четвёртый – погас и он. Кроме шнурка есть, конечно, и обычный выключатель на стене, но преимущество шнурка в том, что до него обычно можно легко дотянуться, не вставая с кровати или из-за стола. Надо сказать, что корейские дома обычно освещены довольно ярко. Русская привычка создавать «уютный» полумрак и сидеть только при настольной лампе в Корее мало распространена.

Отметим кстати, что выключатели в корейских домах располагаются не там, где мы привыкли. Русский дом устроен с таким расчётом, что свет в большой комнате обычно можно зажечь, когда входишь в неё снаружи, из прихожей. В больших комнатах корейских домов выключатели, наоборот, обычно устраивают около двери в спальную. Розетки тоже располагаются всего лишь в десятке сантиметров от пола. Это понятно, ведь корейцы, как правило, и едят, сидя на полу, и спят тоже на нём.

Любопытно, что когда корейский дом вводится в эксплуатацию, плафоны в квартирах уже установлены строителями. Конечно, жильцы могут заменить их на другие, более красивые и дорогие, а то и купить экзотическую для Кореи люстру, но это делается редко. Кстати сказать, в Корее принято, что часть кухонной мебели также устанавливается строителями.

Водопровод в Корее появился в начале нашего века, а точнее – в 1909 году, когда в строй вступила сеульская водопроводная станция. В начале 1910-х годов водопроводом пользовалась примерно треть сеульских семей, хотя далеко не все, разумеется, имели воду в домах – большинство обходилось водопроводными колонками на улицах. Кроме того, были специальные торговцы водой, которые за небольшую плату носили вёдрами воду из колодцев или водопроводных колонок в дома побогаче.

После освобождения Корея, подобно многим другим бывшим колониям, столкнулась с глубоким экономическим и социальным кризисом. Почти все квалифицированные специалисты были японцами, и после их ухода работать со сложным оборудованием было некому. Вдобавок, Корейская война 1950–1953 гг. привела к немалым разрушениям и окончательно разорила страну. В сороковые и пятидесятые годы вода даже в Сеуле часто подавалась в дома с немалыми перебоями, а в большинстве малых и средних городов водопровод отсутствовал в принципе. Только в шестидесятые годы положение стало меняться к лучшему.

В наши дни протяжённость труб сеульского водопровода составляет 20 тысяч километров. Вода в водопровод поступает из реки Ханган, точнее – из нескольких водохранилищ, расположенных в её верхнем течении. Разумеется, в семидесятые годы водопровод появился практически во всех населённых пунктах страны.

Итак, как же выглядит санитарное оборудование современного корейского дома? Обычно в нём есть кран на кухне, а также раковина и душ в ванной. До восьмидесятых годов в корейских домах часто не было привычных россиянам кранов-смесителей. У раковины было установлено два отдельных крана – один для горячей, а другой – для холодной воды. Перед умыванием или мытьем посуды сток в раковине закрывали специальной пробкой, потом в раковину набирали воду, и из неё умывались. Эта система, весьма странная и просто негигиеничная на российский взгляд, и поныне применяется в Японии, Англии и некоторых других странах, но в Корее от неё, слава богу, теперь отказались, и в кухнях устанавливают привычные нам смесители (кстати, очень хорошего качества). Замечу заодно, что кухонная раковина в Корее представляет из себя мойку из нержавеющей стали, и устанавливается эта мойка, как и основная кухонная мебель, строителями.

Ванные комнаты в крупных многоквартирных домах в целом очень похожи на те, которые можно увидеть и в богатой российской квартире: ванна с душем, раковина, унитаз (в Корее, как и в большинстве стран мира, раздельных санузлов просто не существует). Однако в полу ванной комнаты всегда есть специальный водосток, так что корейцы могут позволить себе вдоволь брызгаться в ванне, не боясь, что вода протечёт к соседям снизу. И пол, и стены отделаны керамической плиткой (наверное, излишне говорить, что эта плитка устанавливается уже во время строительства). Поскольку пол в ванной часто бывает мокрым, а в корейском доме обычно ходят босиком или в носках, у входа в ванную держат специальные пластиковые или резиновые тапочки, чтобы не мочить зря ноги. Заметим, что во всех крупных квартирах (равно как и в некоторых квартирах среднего размера) имеется две ванных комнаты.

В домах попроще и подешевле ванная может выглядеть довольно неожиданно. Во-первых, в ней часто нет ванны, а только душ. Во-вторых, зачастую в ванных комнатах домов победнее нет и… раковины. Короткий кран торчит непосредственно из стены, на небольшой высоте, и умываться следует, присев перед ним на корточки. Вода из крана льётся прямо на пол, но, напомню, в отделанном керамической плиткой полу всегда устроен сток, так что особых проблем это не вызывает – по крайней мере, у корейцев. Некоторые иностранцы, живущие в таких домах, жалуются на неудобства, вызванные подобной системой: в отличие от корейцев, они не привыкли подолгу сидеть на корточках.

Горячая вода есть практически во всех корейских домах. Поступает она туда, однако, не из ТЭЦ или централизованной котельной. Кажется, централизованное теплоснабжение есть только в одном или двух сеульских микрорайонах. В большинстве же случаев каждая квартира имеет собственную автоматическую миникотельную, которая обеспечивает и отопление, и горячее водоснабжение. Как правило, такая индивидуальная котельная топится жидким топливом (то есть, попросту, мазутом), но в последнее время всё чаще встречаются и газовые котлы, которые считаются более экономичными. В квартире на стене большой комнаты или спальни, как правило, укреплён специальный пульт, который позволяет управлять котельной и регулировать температуру в доме, а также включать или выключать подачу горячей воды. В большинстве корейских домов отапливается, по старой традиции, пол, под которым проходят трубы-змеевики с горячей водой. Нефть и, следовательно, мазут, в Корее импортные и дорогие, но на отоплении корейцы особо не экономят: наоборот, в корейских жилых домах, по российским меркам, очень тепло, даже душно. Никого не удивляет цифра +24°C, которая круглые сутки светится на пульте управления отоплением.

Какая работа – «хорошая»?

Пусть и упрощая картину, но можно сказать, что в большинстве стран Запада дела обстоят довольно просто: «хорошая работа» – это «высокооплачиваемая работа». Чем больше денег можно получить на той или иной должности, тем выше она ценится. Поэтому-то на Западе так высоки конкурсы на медицинские и юридические факультеты, поэтому-то именно врач или адвокат так часто становятся положительными героями голливудских фильмов. Зарплата среднего американского врача (даже «чистыми», после уплаты огромных по российским меркам налогов) составляет 5–7 тысяч долларов в месяц и раза этак в три превышает среднюю по стране. С американской точки зрения вполне логично, что именно врач и юрист (часто ещё более высокооплачиваемый), и являются наиболее престижными профессиями, ведь престижность там – это денежность.

В Корее же дела обстоят совсем не так. Не то, чтобы корейцы совсем уж равнодушны к деньгам – отнюдь нет. Однако для большинства корейцев их общественный престиж не менее важен, чем материальное благосостояние, и порою для того, чтобы повысить свой общественный статус, они идут на ощутимые финансовые жертвы. Для корейского сознания, в отличие от, например, американского, понятия «высокооплачиваемая работа» и «престижная работа» – не синонимы.

Во-первых, помимо доходности, для корейцев важна стабильность рабочего места. Помню, что в те времена, когда я преподавал русский язык в корейских университетах, я не раз спрашивал студентов о том, какую работу они хотели бы получить в будущем. Почти всегда они говорили именно о «стабильной», а не о «высокооплачиваемой» работе. Эти мои наблюдения подтверждаются и данными социологов. По данным опроса, проведённого ещё в 1991 г., для выпускников университетов главным критерием выбора работы является именно её стабильность, в то время как доходность оказалась лишь четвёртым по значению фактором. С тех пор ситуация едва ли серьёзно изменилась. Подход остаётся тем же: «пусть немного, но регулярно, гарантировано, и с перспективой постепенного роста». Авантюристический дух, который захватил заметную часть российской молодёжи во времена перестройки, молодым корейцам, как правило, чужд. Их девиз – «курочка по зёрнышку клюёт и сыта бывает».

Во-вторых, престижность в Корее не всегда совпадает с доходностью. Многие «выгодные» с финансовой точки зрения места не пользуются среди корейцев особым престижем, и наоборот, многие престижные места отнюдь не являются высокооплачиваемыми.

Едва ли можно построить однозначную шкалу престижности тех или иных профессий и родов деятельности, но выделить некоторые общие ориентиры вполне возможно. Как правило, работать в государственной организации престижнее, чем в частной, в крупной – престижнее, чем в мелкой, в некоммерческой – престижнее, чем в торговой. В этом явно отразились традиционные идеалы корейских дворян (янбан), которые испокон веку уважали чиновничью (но не военную!) службу, с презрением относились к ремеслу и, особенно, торговле, заниматься которыми дворянам запрещалось категорически. Кстати, как это ни покажется странным нашим российским читателям, но в старые времена для корейского дворянина не было ничего зазорного в том, чтобы самому идти за плугом и заниматься иной крестьянской работой.

Как показывают социологические опросы, наиболее уважаемые профессии в современной Корее – это профессор, юрист, врач, государственный служащий. Уважение к врачу и юристу – это явный результат американского влияния. Уважительное же отношение к профессору или государственному служащему (обе профессии в Корее являются не очень выгодными в денежном отношении) – это отражение многовековой конфуцианской традиции. Есть в Корее некоторый престиж и у занятий «свободными искусствами» – живописью, музыкой, литературой. В то же время бизнес, особенно мелкий, не пользуется в Корее особым уважением, так что на шкале престижа даже преуспевающий бизнесмен находится где-то на уровне профессора из заштатного университета (при том, что профессорские доходы раз в 5–10 ниже). О мелком бизнесе не приходится и говорить, тем более что в Корее он не отличается и особой доходностью (доходы мелкого лавочника ниже доходов квалифицированного рабочего). Не случайно, что по данным социологического опроса, в 1984 году только 0,9% родителей хотели, чтобы их сын стал торговцем. Для сравнения: крестьянином своё чадо хотели бы видеть 1,1% опрошенных. Любопытно, что, по моим впечатлениям, даже сами корейские бизнесмены часто ощущают свою некую социальную неполноценность по сравнению с профессорами или деятелями искусства, и миллионер, встретившись с профессором Сеульского Государственного Университета, часто ведёт себя подобострастно и заискивающе, в то время как профессор всячески подчёркивает своё социальное превосходство над собеседником.

А вообще корейские представления о престижности – штука интересная: и на российские они не похожи, и от американских отличаются.