Текст книги "Быть корейцем..."

Автор книги: Андрей Ланьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)

Корейское зарубежье: страницы истории

Значительная часть корейцев, примерно 5 миллионов человек, живёт сейчас за пределами страны своих предков. Наряду с еврейской, армянской, китайской и польской диаспорами, корейцы – одна из самых экономически и политически активных национальных групп во многих странах мира. Корейцы есть сейчас почти везде, и кажется даже странным, что эмиграция из этой страны началась совсем недавно, всего сто с небольшим лет назад.

Старое корейское правительство относилось к эмиграции (да и к поездкам за границу вообще) примерно так же, как советские власти во времена товарища Сталина. На протяжении двух с половиной столетий, с середины XVII и до конца XIX века, границы Кореи были наглухо закрыты, и выезд из неё был категорически запрещён. В те времена корейцы, подобно жителям сталинского Советского Союза, могли бывать за границей только в официальных командировках. Разумеется, разрешение на такую поездку могли получить только высокопоставленные лица, да и для них это было не очень-то легко. Попытка покинуть пределы Кореи самовольно считалась тяжким преступлением, за которое могли и казнить. Вдобавок, и бежать было особенно некуда, в соседних с Кореей странах корейцев, скажем мягко, не ждали. Вплоть до 1872 г. китайское правительство строжайше запрещало поселение в граничащих с Кореей районах Манчжурии. Не были исключением из этого правила и сами китайцы: жить в Манчжурии разрешалось лишь кочевникам – маньчжурам, которые в те времена правили всем Китаем. Япония до 1856 г. была государством ещё более закрытым, чем Корея, въезд любых иностранцев туда был запрещён. О других же странах в Корее в те времена особо и не слыхали, да и попасть куда-нибудь в Америку у корейского крестьянина не было никакой возможности.

Ситуация резко изменилась 100 с небольшим лет назад, когда после 1876 г. ограничения на выезд из страны были существенно ослаблены, а потом – и вовсе отменены. Почти одновременно с этим Россия вынудила ослабевший Китай отказаться от прав на территорию нынешнего Приморского края, и, таким образом, стала соседкой Кореи. Китайские власти также сняли запреты на переселение в Маньчжурию. Всё это означало, что корейцам появилось куда переселяться, и они не замедлили этим воспользоваться.

Первая волна переселенцев, которая в 1870–1890-е гг. двинулась на русский Дальний Восток и в китайскую Манчжурию, состояла в первую очередь из крестьян северных провинций. Эмиграция эта носила, как бы сейчас сказали, «экономический характер». Крестьяне, уставшие от нехватки земли и грабительских налогов, от неурожаев и всеобщей нищеты, уходили за кордон, в Китай и Россию, где земли хватало всем, и где чиновничество если и притесняло, то куда меньше, чем в родных местах.

После 1905 г. эмиграция из Кореи резко усилилась и приобрела отчасти и политический характер. Главной причиной тому стало японское вторжение. К 1905 г. Япония установила над Кореей полный контроль, а в 1910 г. формально превратила её в свою колонию. Японцы столкнулись с немалым сопротивлением, в том числе и с активным партизанским движением, но в конце концов военно-техническое и финансовое превосходство колонизаторов решило исход борьбы. Остатки разбитых партизанских отрядов часто отходили на русскую и китайскую территорию. Уезжали во Владивосток и Харбин, Шанхай и Хабаровск и оппозиционно настроенные интеллигенты. Наконец, и крестьяне, которым приход японцев поначалу не принёс ничего, кроме новых налогов, продолжали десятками тысяч покидать родные места.

Японские власти не возражали против эмиграции, и даже поощряли её. Во-первых, за границу уходили самые беспокойные и, следовательно, потенциально самые опасные. Во-вторых, уезжая из своей страны, корейцы как бы «освобождали места» для переселявшихся туда японцев – ведь колониальные власти старались заселить Корею выходцами из метрополии, японизировать её. В результате к 1920 г. российских корейцев было уже около 100 тысяч, а китайских – без малого полмиллиона (точнее, 490 тысяч).

Впрочем, к концу двадцатых годов эмиграция и в Китай, и в Россию замедлилась. Снижение эмиграции в Китай было вызвано в основном экономическими факторами. Свободных земель в Маньчжурии практически не осталось, и переселение туда более не означало резкого улучшения жизни. Наоборот, переселенца скорее всего ждала участь бесправного батрака. В случае с Россией причины снижения (а потом – и прекращения) эмиграции были в основном политическими: как известно, советское правительство чем дальше, тем с большим подозрением относилось к выходцам из-за рубежа, тем более к тем, кто формально считался подданными Японской империи. Около 1930 г. советская граница оказалась, как тогда говорили с гордостью, «на замке», и корейская эмиграция на российский Дальний Восток практически прекратилась. В 1937 г. все советские корейцы, на тот момент проживавшие на Дальнем Востоке, были насильственно переселены в Среднюю Азию, став, таким образом, первым «репрессированным народом».

Зато в двадцатые годы появились новые центры эмиграции, в первую очередь – США. Уже с конца XIX века за океан стали всё чаще уезжать первые корейские западники-интеллигенты. Некоторые из них (как, например, будущий первый президент Южной Кореи Ли Сын-ман), получали там образование, защищали диссертации и даже становились своими людьми в американских коридорах власти. Однако в те времена массовой иммиграции в континентальную часть США ещё не было, она началась много позже, уже после 1965 г. Другое дело – Гавайские острова, что лежат на полпути между США и Кореей. В начале XX века там стали активно выращивать сахарный тростник, и для работы на тростниковых плантациях на Гавайи во всё больших количествах стали отправляться контрактные рабочие. Немало среди них было и корейцев.

Поехали корейцы и в Японию. Многие ехали туда учиться, ведь получить образование, особенно высшее, было тогда в Корее очень трудно. Однако большинство отправлялось просто на заработки, ведь, как бы плохо к корейцам не относились в Японии, заработать деньги там было легче, чем на родине. В отличие от корейцев Китая и российского Дальнего Востока, которые были выходцами из северных провинций, большинство тех, кто отправлялся искать счастья в Японию, происходило с юга Корейского полуострова. Относились к корейцам в Японии действительно неважно. В 1923 г. Токио даже произошли корейские погромы, в ходе которых погибло несколько сотен человек. И, тем не менее, корейское население в Японии росло очень быстро: с 21 тысячи в 1919 г. до 690 тысяч в 1936 г. Особо стремительным стал рост корейского меньшинства в Японии в военные годы, когда туда по мобилизации вывозились в насильственном порядке десятки тысяч рабочих. Некоторые из них, кстати, были направлены на шахты южного Сахалина, и после 1945 г., когда эта часть острова отошла к СССР, они неожиданно для себя оказались на советской территории.

После изгнания колонизаторов в 1945 г. эмиграция из Кореи не прекратилась, но просто изменила своё направление. Основная эмиграция из Кореи в послевоенный период идёт в США, а также (в куда меньших масштабах) в иные англоязычные страны – Канаду, Новую Зеландию, Австралию.

По-настоящему иммиграция в США началась только в 1965 г., когда был принят новый американский закон об эмиграции. Этот закон отменил дискриминационные (по сути – расистские) квоты, которые до этого ограничивали «небелую» иммиграцию в страну. Рост корейской общины США после 1965 г. был стремителен, и сейчас там проживает более миллиона корейцев (по численности корейской общины Америка уступает только Китаю, где корейцев два миллиона). Уезжали в Америку в основном люди с неплохим образованием, квалифицированные специалисты. Пик эмиграции в США пришёлся на конец семидесятых. В 1980 г. Корею покинуло 37 тысяч человек, причём более 90% уезжавших направлялись в США.

После 1980 г. эмиграция стала быстро сокращаться. «Экономическое чудо» принесло свои плоды, и корейцам всё реже хочется искать хорошую жизнь за морями – им и дома теперь живётся, в общем, неплохо. Однако эмиграция не прекратилась полностью. В 1998 г., например, из Кореи за границу на постоянное место жительства выехало 13.974 человека. Примерно 4/5 всех эмигрантов сейчас направляются в Америку, за ней с большим отрывом следуют Канада, Австралия и Новая Зеландия.

На протяжении полувековой истории Республики Корея эмиграция не осуждалась, а, наоборот, поощрялась и даже поддерживалась властями. Известно, что Корея и в наши дни остаётся одной из самых густонаселённых стран планеты, а уровень жизни в ней до начала 1980-х гг. был очень даже невысоким. Поэтому власти не возражали против того, чтобы «лишнее» население покинуло полуостров. Разумеется, не пытается Корея и следовать примеру Израиля. Она не проводит политики поощрения реэмиграции (или, как вежливо именует это израильская пропаганда, «репатриации»). Задача опять собрать всех корейцев планеты на полуострове Сеулом отнюдь не ставится, и немногочисленные «возвращенцы» могут рассчитывать только на свои силы. Впрочем, в то же самое время правительство проводит политику поддержки корейских общин за рубежом, тратит немалые деньги на преподавание зарубежным корейцам («кёпхо») корейского языка и культуры.

Судьбы корейских общин в разных странах складывались по-разному. Но это – уже тема последующих статей.

Корейское зарубежье: Китай

Корейская община в Китае – самая большая из всех корейских эмигрантских общин, она насчитывает без малого 2 миллиона человек (точнее, 1 миллион 960 тысяч по состоянию на 1997 год). Цифра эта велика, но надо помнить, что Китай – страна, как известно, немаленькая, так что многочисленные этнические корейцы составляют лишь около 0,17% всего его огромного населения.

Китай, вдобавок, – это единственная страна, в которой сейчас существует корейская территориальная автономия – Яньбяньский автономный округ. Автономные корейские районы имелись когда-то и в СССР, но были ликвидированы во время насильственного переселения советских корейцев в Среднюю Азию в 1937 г. Что же до двух других крупнейших центров корейской диаспоры – Японии и США, то там о каких-либо автономных образованиях и речи быть не может: отчасти потому, что корейцы там живут в основном распыленно и в крупных городах, а отчасти потому, что сама идея национально-территориальной автономии в этих странах, скажем мягко, не слишком популярна.

Корейцы стали переселяться в Китай чуть более столетия назад, в 1880-е гг. Пик эмиграции приходился на 1900–1925 гг., и к 1939 г. численность корейского населения Китая перевалила за миллион. Гнала иммигрантов в Китай в основном нужда, ведь земли в самой Корее хронически не хватало, а в граничащих с Кореей районах китайской Маньчжурии переселенцев поначалу привечали и давали им неплохие земельные наделы.

Подавляющее большинство отправлявшихся в Китай переселенцев состояло из бедных крестьян. Однако после захвата Кореи Японией в 1910 г. Китай стал и крупнейшим центром корейской политической эмиграции. Именно в Китае в 1919 г. было создано корейское правительство в изгнании, именно на его территории, в Маньчжурии, в основном базировались корейские партизанские отряды – как националистические, так и коммунистические. Как и в СССР, в Китае большинство иммигрантов составляли выходцы из провинций северной Кореи, в то время как в Японию и, позднее, в США переселялись преимущественно южане.

И в наши дни 95% всех китайских корейцев живёт на территории Маньчжурии, то есть в трёх провинциях Северо-Восточного Китая. Наибольшая концентрация корейского населения – в приграничном Яньбяньском автономном округе, в котором корейцы составляют около 40% всех жителей.

Яньбяньский округ (до этого – уезд) получил автономный статус вскоре после прихода коммунистов к власти в Китае, в 1952 г. Надо сказать, что в своей национальной политике китайское коммунистическое правительство в целом следовало советским образцам, так что внешние атрибуты корейской автономии хорошо знакомы всем, кто в советские времена жил или бывал в наших автономных республиках: двуязычные вывески на официальных учреждениях, несколько газет и журналов на «местном» (в данном случае – корейском) языке, собственный союз писателей, радиостанция, театральная труппа и университет. Впрочем, все эти атрибуты – отнюдь не просто символы. Корейцы живут в Маньчжурии весьма компактно, в основном – в отдельных корейских посёлках, где почти нет китайцев, и где люди между собой говорят в основном по-корейски. В Яньбяне в принципе можно неплохо существовать, вообще не зная китайского языка, и обходясь одним корейским. Этим обстоятельством, кстати, активно пользуются нелегальные эмигранты из Северной Кореи, которых сейчас немало скрывается в тех местах. Вдобавок, китайские власти обычно относились к корейскому языку и культуре вполне благожелательно, и оказывали им всяческое содействие. Единственным исключением стал период злополучной «культурной революции», когда корейская интеллигенция подвергалась преследованиям, а деятельность корейских учебных заведений была приостановлена.

В наши дни Яньбяньский университет, где учится 15 тысяч студентов (из них 5 тысяч – на дневном отделении, остальные – вечерники и заочники) и где значительная часть преподавания ведётся на корейском языке, во многом уникален. В мире есть ещё один «зарубежный» корейский университет, в Японии, но и по размерам, и по престижности он существенно уступает Яньбяньскому. В Яньбяньском округе выходит 7 корейских газет, действует не только корейское радио, но и корейское телевидение.

Для большинства корейцев КНР корейский язык остаётся родным. В этом они отличаются не только от советских корейцев, но и от корейской молодёжи Японии и США, которая обычно или с трудом изъясняется на языке своих дедов, или не знает его вовсе. Из всех крупных зарубежных корейских общин, китайская – наименее ассимилированная. Впрочем, есть у этого и оборотная сторона: низкая степень ассимиляции китайских корейцев вызвана в основном тем, что они по-прежнему живут в «местах компактного проживания», то есть в деревнях. Это означает, что им легче сохранять родной язык и традиции. Однако это также означает, что китайские корейцы в своём большинстве остаются крестьянами, причём, зачастую, весьма бедными, и что их социальный статус в китайском обществе не слишком высок.

Подавляющее большинство корейцев Китая – граждане КНР, но некоторые ещё с пятидесятых годов имеют северокорейское гражданство. Большинство живущих в Китае обладателей северокорейских паспортов имеет неплохие связи в Пхеньяне. Остальные корейцы Маньчжурии (да и сами китайцы) часто и, похоже, не без оснований воспринимают обладателей пхеньянских паспортов как потенциальных или реальных агентов северокорейских спецслужб, и относятся к ним весьма настороженно. С другой стороны, в последнее десятилетие, когда экономическая ситуация в Северной Корее из просто тяжёлой превратилась в совсем уж катастрофическую, в Китай бежало немало жителей КНДР. По самым скромным оценкам, там сейчас скрывается многие десятки тысяч северокорейских перебежчиков. Северокорейские беженцы находятся в Маньчжурии нелегально, работают батраками в хозяйствах местных богатых крестьян, официантками и посудомойками в дешёвых ресторанах, выполняют иную малооплачиваемую работу. Время от времени китайские власти ловят этих нелегалов и высылают их в Северную Корею. До недавнего времени выданных пхеньянским властям перебежчиков ждала верная смерть, но сейчас к ним относятся гораздо мягче – слишком уж их теперь много. Впрочем, особого рвения в деле охоты за беглецами китайские полицейские не проявляют, так что подавляющее большинство нелегалов благополучно остаётся в Китае. Конечно, цель многих из них – Южная Корея, однако Сеул не очень стремится приглашать к себе беглецов, которые, скорее всего, станут источником дополнительных проблем (как социальных – внутри страны, так и международных – в отношениях с Китаем).

В последние годы на национальную самооценку китайских корейцев немало влияет интенсивное развитие связей КНР с Южной Кореей. Эту страну в Китае сейчас часто воспринимают как пример для подражания, так что понятно, что китайские корейцы в последнее время стали гордиться своими кровными связями с ней. В том, что эти связи являются столь уж «кровными», нельзя не усомниться, ведь у 9 /10 китайских корейцев их предки были выходцами из тех провинций, что после 1945 года вошли в состав Северной, а не Южной Кореи. Впрочем, такие историко-генеалогические тонкости сейчас мало кому известны и мало кого волнуют: быть связанным с Южной Кореей – это престижно. В 1992 г. Южная Корея и КНР установили между собой дипломатические отношения. Вслед за этим в Южной Корее начался «китайский бум», который пришёл на смену «российскому буму» 1988–1992 гг. Из «российского бума» ничего толком не вышло, надежды корейских предпринимателей на стремительное развитие торговли с Россией оказались иллюзорными, а вот с Китаем им повезло куда больше. Сейчас в Китай направляется более 10% всего южнокорейского экспорта, и он является вторым по значению (после США) объектом корейских инвестиций. Дешёвая и дисциплинированная рабочая сила привлекает в Китай немало иностранных капиталов. Корейские бизнесмены, особенно средние и мелкие, часто устраивают свои заводы и мастерские в Маньчжурии, и охотно нанимают туда местных корейцев. С ними и языковых проблем нет, и сами они как-то понятнее своим единоплеменникам. С другой стороны, активная деятельность корейского бизнеса и корейской дипломатии в приграничных районах вызывает некоторую настороженность у китайских властей, которые, как можно предположить, боятся возникновения корейского сепаратизма в будущем.

С начала 1990-х годов многие этнические корейцы КНР стали приезжать (часто – нелегально) на заработки в Южную Корею. По данным южнокорейской иммиграционной службы, в 2000 г. в стране находилось 160 тысяч граждан КНР. Среди них примерно половину составляют именно этнические корейцы. Время от времени в южнокорейской печати появляются сообщения о том, что полиции удалось раскрыть очередную группу перевозчиков, которые промышляли тайной доставкой нелегалов в Корею. Однако всех не переловишь, слишком уж велик соблазн. Маньчжурия – это один из самых бедных регионов Китая, и те полторы-две тысячи долларов, которые удачливый и работящий нелегал может заработать на какой-нибудь сеульской стройке за месяц, для Маньчжурии – целое состояние, годовой доход неплохо оплачиваемого служащего.

В последние несколько лет развился даже такой экзотический промысел, как поставка в Корею невест из числа маньчжурских кореянок. Для этих женщин Южная Корея – это страна-сказка, и они готовы выйти за кого угодно, лишь бы только попасть в неё. Предприимчивые дельцы воспользовались этим и открыли агентства, в которых сватают девушек за тех, кто при других обстоятельствах едва ли бы смог найти себе приличную пару: инвалидов, пожилых вдовцов, бывших заключённых и т.д. В 1996 г., например, в Корею было ввезено почти 10 тысяч невест из Китая. Легко догадаться, что эти браки не всегда оказываются удачными. Порою жертвами выступают «импортированные» жены, а порою – и «экспортёры» мужья, которые становятся для иных предприимчивых девиц лишь трамплином в процветающую Южную Корею.

Корейское зарубежье: США

Американская корейская община – вторая в мире по своей численности (1 миллион 630 тысяч человек, по состоянию на 1995 г.), и при этом она во многом уникальна, не похожа на общины Японии, Китая или России.

Отличия эти связаны в основном с тем, что корейская община США – это результат совсем недавней эмиграции, которая не завершилась и до сих пор. Переселение корейцев в Россию закончилось около 1925 г. (с учётом бывшего японского Южного Сахалина – в 1945 г.), в Японию – в 1945 г., в Китай – около 1950 г., поэтому большинство живущих там сейчас этнических корейцев – это эмигранты третьего, четвёртого, а временами – и шестого-седьмого поколения, которых с родиной их далёких предков обычно уже не связывают никакие личные узы. Среди американских корейцев только 28% родилось в США, а остальные – то есть подавляющее большинство – эмигрировали туда из Кореи.

Немногочисленные корейцы приезжали в Америку с конца XIX века. Некоторые из них были политическими изгнанниками, но большинство корейских иммигрантов составляли те, кто направлялся работать на Гавайские острова, где на плантациях сахарного тростника работало немало контрактных рабочих из стран Восточной Азии. Въезд же на территорию континентальных США был тогда для корейцев затруднён, ему препятствовало американское иммиграционное законодательство, которое в те времена было составлено таким образом, чтобы пресечь «небелую» иммиграцию в США.

Поэтому по-настоящему массовая эмиграция корейцев за океан началась совсем недавно, после 1965 г., когда в США были отменены существовавшие до этого расистские квоты, ограничивающие численность «жёлтой» иммиграции. Переселение корейцев в Америку продолжается и сейчас, хотя масштабы его в последние 10–15 лет заметно снизились. Кроме собственно эмигрантов, заметную часть корейской общины составляют бывшие студенты, которые, окончив в Америке университет или, чаще, аспирантуру, нашли там хорошую работу по специальности и решили отложить возвращение домой на неопределённый срок. Некоторые их них со временем всё-таки возвращаются в Корею, а иные остаются в Америке навсегда. Ещё одна специфическая группа – корейские жёны американских военных, которые встретились со своими будущими мужьями, когда те служили в Корее, а потом выехали с ними в США. Сейчас такие браки стали заключаться несколько реже, но в семидесятые годы они были обычным явлением.

Поскольку американские корейцы – иммигранты совсем недавние, то и неудивительно, что они сохраняют с родными местами куда более тесные связи, чем, скажем, корейцы Китая или СНГ. Слетать к родственникам через океан для них не так уж и дорого, да и, что немаловажно, им есть к кому летать: у редкой американо-корейской семьи не найдётся сестер, бабушек или тётушек где-нибудь в Сеуле или в провинции Чолла. Корейцы, особенно первого поколения, живо интересуются всем тем, что происходит у них на родине.

По сравнению с Россией или Китаем, иными были и причины эмиграции в Америку, иным был и состав эмигрантов. В Россию и Китай в своё время уходили спасавшиеся от нужды крестьяне, иногда – бойцы разбитых в сражениях с японцами корейских воинских частей и партизанских отрядов. Оказавшись на новой родине, эти люди обычно начинали заниматься тем, к чему они привыкли дома, то есть – сельским хозяйством. Со временем, правда, уважение к образованию, столь глубоко укоренившееся в корейской культуре, давало себя знать, и внуки былых крестьян становились врачами, профессорами и адвокатами, однако для этого требовалось немалое время. В Америку же ехали в основном люди с образованием, до определённой степени владевшие английским. Селились они почти исключительно в крупных городах. 96% корейцев США – горожане, да и среди оставшихся 4% практически нет тех, кто работал бы на земле. Иммигрантам далеко не всегда удавалось устроиться по специальности (сказывалось тут недостаточное знание языка и местных особенностей), поэтому лос-анжелосский лавочник с корейским университетским дипломом в кармане – явление не столь уж редкое. Однако в любом случае фермерами эти переселенцы не становились, и уже второе поколение эмигрантов в массовом порядке пошло в вузы, так что сейчас корейцы соперничают с китайцами и евреями в борьбе за звание самой образованной национальной группы в Америке. Очень популярна среди молодых корейцев медицина, которая в США относится к числу наиболее престижных и хорошо оплачиваемых специальностей (средней руки врач получает там столько же, сколько высокопоставленный банковский служащий).

Впрочем, основное занятие первого (и, отчасти, второго) поколения иммигрантов – это мелкий бизнес. Около 40% корейцев трудоспособного возраста имеет «своё дело». По американским меркам это – очень высокий показатель. В основном корейцам принадлежат бакалейные и овощные лавки, а также химчистки, заправочные станции, автомастерские. Часто именно корейцы держат магазины в негритянских районах, там, где мало кто ещё решается торговать из-за хронически высокого уровня преступности. Понятно, что нищее население чёрных гетто не очень-то жалует преуспевающих торговцев, и время от времени пытается громить их лавки (обычно встречаясь с хорошо организованным и вооружённым сопротивлением). В то же время, среди корейцев крайне низка доля тех, кто живёт на пособия, на пресловутый «велфер», столь, увы, популярный среди наших бывших соотечественников.

Живут корейцы США в основном на тихоокеанском побережье, хотя в последнее десятилетие быстро растут корейские общины во всех крупных городах страны. Примерно треть (в 1995 г. – 588 тысяч) всех американских корейцев живёт в Калифорнии. Крупнейший центр корейской иммиграции – Лос-Анжелос, где существует целый корейский район, «Кореа таун». В последнее время стали появляться корейцы и на атлантическом побережье. В частности, очень большая (почти 200 тысяч человек!) корейская община есть в Нью-Йорке. В этих городах и в Калифорнии на корейском языке выходят газеты и журналы, вещает телевидение, и, конечно, работают сотни корейских церквей. Во многих больших американских городах есть районы, где можно прожить, совершенно не зная английского и благополучно обходясь одним корейским. Не случайно, что почти половина тех корейцев, что работает по найму, трудятся в фирмах, которые принадлежат корейским бизнесменам. В таких фирмах, как правило, весь персонал составляют корейцы, часто – приехавшие совсем недавно и с грехом пополам говорящие по-английски.

Одна из особенностей корейской общины США – эта огромная роль протестантских церквей как главного организатора корейской диаспоры. Предки китайских или российских корейцев покинули полуостров ещё до того, как христианство стало в Корее господствующей религией. Американские же корейцы уже были выходцами из преимущественно христианской страны, и естественно, что именно церкви стали центрами организации их общин. Большинство верующих корейцев являются сторонниками тех же направлений протестантизма, что распространены в США. Однако, несмотря на это, корейцы редко становятся членами уже существующих «общеамериканских» приходов, а предпочитают создавать свои, чисто корейские. Именно эти церкви становятся для них главными центрами общения и взаимопомощи.

Однако за успех надо платить, и, как оказалось, ни связи с Кореей, ни краткость истории не спасают корейское сообщество в США от ассимиляции. Во всех других странах, где проживают корейцы – СССР/СНГ/России, Японии, Китае – местные власти проводили по отношению к ним некую «национальную политику». Иногда она заключалась в поощрении ассимиляции (СССР и, временами, Китай), иногда – наоборот, в поддержке корейских культурных центров и изданий, которые бы просто не выжили без государственных субсидий (Китай и, временами, СССР), иногда – в отторжении корейцев, всемерной изоляции их от «основного» общества (Япония). В Америке же никакой «национальной политики» нет, корейцы сами вольны выбирать, на каком языке учиться и какие газеты читать. Однако нигде, пожалуй, ассимиляция корейцев не идёт так быстро, как в США. Только небольшая часть тех корейцев, что родились в США, в состоянии читать и писать по-корейски, хотя бытовым разговорным языком владеют очень многие.

Ассимиляция – это во многом плата за успех. Причина проста: в большей степени, чем иные этнические группы, американские корейцы ориентируют своих детей на получение высшего образования и профессиональную карьеру. Поэтому молодые корейцы изо всех сил стремятся овладеть не только специальными знаниями, без которых в университет не поступить, но и английским языком и американской культурой, ведь без свободного владения английским и понимания американского общества добиться серьёзного успеха очень трудно. Разумеется, не может быть и речи о чисто корейской школе, ведь корейцы, получившие даже самое лучшее образование на языке их родителей, всё равно бы испытывали огромные трудности и на университетских вступительных экзаменах, и в самих вузах. В лучшем случае родители отправляют детей на воскресные курсы корейского языка, которые существуют во многих церковных приходах. Понятно, что в результате у молодёжи не остаётся ни времени, ни сил на изучение корейского языка, на чтение корейских книг. Вдобавок, многие из них не видят и особой необходимости в том, чтобы учить язык, на котором говорят их – в кавычках – «предки», ведь это отнимает немало времени, но не даёт никаких житейских преимуществ (скорее наоборот). В результате уже второе поколение корейцев в США не очень хорошо говорит по-корейски, да и по отношению к жизни мало чем отличается от своих американских сверстников.