Текст книги "Кукольник (СИ)"
Автор книги: Андрей Некин
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
– Извиняйте, великий зеленый вождь, – опасливо отодвинулся Феррит, – но пришло время нам разде...
Гном прервался на полуслове.
На верхнем пролете лестницы стояла девушка. Как будто не пустовала вовсе деревня, взирала на них, как на нежданных гостей, с лицом не выражающим ничего. Гелиом машинально похлопал карманы. Не пришлось бы платить за откупоренный бочонок...
Их вид не вызвал у нее страха. Она не вскрикнула при виде зеленого северного орка и не обратила внимание вовсе на братьев огров, как не испугал ее Оциус Сириус. А его перешитая рожа, как он знал, вызывает у всякой девушки минимум омерзение.
Но не это удивило Сириуса. Его внутренний голос молчал. Совсем молчал. За долгие годы привык он, что хозяин шепчет "убей". Всегда шепчет, стоит в поле зрения попасть хоть какому человеку или зверю. Шепчет навязчиво, сводя с ума, напоминая о долговых обязательствах. Лишь в моменты сытости порой наступала тишина.
А эта девушка не вызывала его аппетита. Вместо того, чтобы реветь в ухо и капать слюной, хозяин брезгливо отвернулся...
Девушка спускалась медленно и не спеша, старательно вычерчивая каждый шаг. Так идут обычно те, кто очень боится споткнуться и упасть. Платье выдает в ней состоятельную дочь хозяина трактира. Волосы тщательно уложены, руки нервно ходят туда сюда, хватая то перила, то воздух.
– Эй? – вопросил Феррит Кружка. – Што с тобой, красавица?
Но она молчала, все также старательно опускаясь вниз. Высунув белый язык от усердия. Отвратительный свисающий до шеи язык, капающий чем-то белесым. Это что-то выходило из ее глотки. Она успешно преодолела лестницу. Комната наполнилась непереносимой вонью.
– Плоховато выглядишь, красавица...
"Подай-ка кочергу, Гелиом" – тихо шепнул Феррит.
Оциус вслушивался в свои ощущения. "Хозяин?". Молчание. "Почему ты не хочешь выпить ее, Хозяин?".
– Гррх! – схватил девушку орк за плечо.
Ее глаза закрыты какой-то синей поволокой. Фиолетовые вены покрыли шею. Сквозняк откинул волосы назад. Ухо совсем гнилое. Черное.
"Ее выпили до меня, Сириус!"
Ро-Гхрак отлетел к стене. Огромный зеленый орк шлепнулся об стену, как шелудивый пес от пинка стражника. Движения девицы наполнились скоростью и силой. Зубы выросли, точно кинжалы. За пол мгновенья она преодолела комнату, потянулась своей гниющей пастью к Оциусу; тот успел выставить гладий вперед, но сие не стало препятствием для мертвой твари. Меч пропорол лишь платье, вываливая наружу гнилые внутренности своей хозяйки.
Кишки свалились на пол грязным, мокрым комком. И не потому, что Сириус вспорол живот. Внутренности ей попросту были не нужны, вот и избавилась она от ненужного груза. Взвилась в воздух, смрадно дыхнув в лицо Сириуса, забрызгав его с ног до головы ядовитой белой слюной.
Сзади подоспел Огр с дубиной. Гномы неповоротливые и долгодумающие застыли на месте.
Оциус откинул бесполезный гладий. Пришло время ударить справа.
Кулак встретил девку в полете. Должен был, как минимум опрокинуть ее атаку назад, а то и разбить ее череп, как хлипкую дыню. Но девка не остановилась. Сириус, что изрубил своим ударом столб закаленного камня, почуял, что поломал себе руку о плоть девицы. Гуль был тверд, точно состоял из единого доспеха, а не мяса.
И Сириус скользнул в сторону. Ушел вниз под обеденный стол, спасаясь от нечеловеческих клыков. Пополз на четвереньках под столом, точно жук, развив при этом немалую скорость. Да что там, в ту секунду он мог бы дать фору любой многоножке.
– Гуль! – запоздало завопил Феррит Кружка. – К оружию!
Хитроумный огр, нанеся пару чудовищных, но бесполезных ударов, отступал к выходу. Все удары достигли целей, но дубина, утыканная заточенным гвоздем и болтами не оставила и царапины на бледной коже. Только одежды порвала в конец, а сама же девка наступала на него со звериной прытью, порываясь вцепиться в лицо когтями.
– Огонь, Господа! – подсказывал трусоватый Гелиом из-под стойки. – Или серебро!
Сзади на девку запрыгнул Ро-Гхрак. Изрядно помятый, но все же орк весом в четверть тонны.
Девицу придавили. Огр колотил ее дубиной по башке. Сириус силился перерубить шею.
– Гррх! Быстрее! Долго не удержу, – зарычал зеленый орк, изо всех сил заламывая гулю тонкие руки за спину, упершись ногой меж ее лопаток.
Гномы подоспели вовремя. Бочку крепкого вылили на голову гуля. Огниво дало искру. Волосы вспыхнули мгновенно, Ро-Гхрак едва успел отскочить. Неуязвимый до того Гуль сразу обмяк и ярко загорелся, словно древесная труха, растекся лужей, где лишь кости и зубы.
– Экая жуткая зверюга, господа! Впятером еле завалили!
– А тож, брат Феррит, и сдается мне, не она одна опустошила весь Тулуркский тракт...
– Оно и видно, что плохи дела в Тулурке, дорогой Гелиом. Однако... Не осталось ли чего в бочонке?
***
Окровавленный Го вскочил почти сразу. Устроитель и считать до десяти не начал. А если бы и досчитал, Го все равно бы кинулся в атаку – дурацкие правила для слабаков он не признавал.
И снова увяз в непробиваемой защите Чемпиона. Прыгал кругом, осыпал градом ударов, да все без толку. Второй удар он даже не увидел. Полу-орк поймал его в очередном незаконченном движении, из глаз посыпались искры, в уши доносился странный звон. Чемпион откровенно потешался над Го, чем выводил ассасина из себя. Приобретенные навыки только мешали. Это не походило ни на стрельбу, ни на рубку мечами, ни даже на оркскую борьбу, в которой Го был непревзойденный специалист, исключая, разумеется, самих орков.
Который раз ассасин подымался с пола, оставляя за собой густой кровяной слизи из носа и рта.
– Эй, Туллий, дай ты уроду три золотых за смелость, – рассмеялся чемпион. Голос его ровен. Он даже не сбил дыхания.
Но в тот самый момент, "урод" потерял всякое терпение, успев забыть про установленные правила. Подскочив к полуорку, с чувством полного удовлетворения он ударил туда, куда удара никто не ждал. Ногой под колено, там, где никакой вяжущей, словно болото, защиты не было.
– Не чес... – хрипнул чемпион, заваливаясь вниз. Сломанная нога никак не могла удержать тяжесть тела. Го прыгнул сверху. Го никогда не был честным мечником, честным стрелком или честным борцом. Го был убийцей. И визгливый распорядитель остановить его никак не мог. "Не честно!" – протестующе взвыла уже толпа. Ассасин нанес второй и последний удар, сверху вниз, в затылок чемпиона.
Раскинув руки в стороны, полуорк затих навсегда. Голова лопнула мыльным пузырем. Сломанная нога неестественно вывернулась, обнажив кости, фонтанами выталкивая кровь.
В ушах все еще звенело. Го встряхнулся, но звон не проходил.
– Три золотых! – протянул он, как ни в чем не бывало, руку к распорядителю. Тот вытаращил глаза, хватая ртом воздух подобно рыбе. Его толстая рожа медленно приобретала бордовый цвет спелого томата.
Толпа угрожающе надвинулась, произошедшее явно им не понравилось. Азартная леди из первого ряда болезненно хохотала. "Стража!" – закричал кто-то, порываясь наказать убийцу прямо здесь.
"Колокола звенят" – вдруг понял Го. Его повреждения не настолько велики, чтобы вызывать нарушения звериного слуха – "Колокола звенят. С чего бы это?"
Тени скользнули в залу из вечернего сумрака Фронтьеры. Кто просочился под стеной амбара, а кто и, выдрав своей мертвой мощью старинные медные гвозди, оторвал доски, создавая новые дверные проемы. Гули хлынули внутрь, прореживая задние ряды. Мигом забыв о случившемся на арене убийстве, толпа ломанулась к выходу, давя саму себя плотной массой тел. Люди вывалились на арену, падали со стульев. "Гууулиии!" – истошно завопил учредитель, дополняя какофонию панических криков. А кричать было отчего – дверь амбара была самолично заперта учредителем во избежание проникновения безбилетных зрителей. "У меня ключ, у меня ключ!" – кричит толстяк, но его никто не слышит в неразберихе.
Гулей было не больше шести, но и этого хватало.
Первый – бледно-молочный в колпаке магистрата, тощий как жердь, потерял где-то руку, но она и не нужна ему, он вцепляется в крестьян своей единственной правой, не давая бежать, и перекусывает горло покосившимися клыками. Гулем стал недавно, оттого больше других похож на живого. За ним следует южный зверь, мертвый орк неизвестного племени, живот разворочен артиллерийским снарядом, зияя темным дуплом под ребрами, громадой тела он давит людей, а массивным топором рубит напополам. Верно говаривают, орк и после смерти не расстается со своим оружием. В рваную пасть гуль попутно отправляет куски тел, заглатывая целые конечности. Куда отправляются они при отсутствии живота неизвестно, впрочем, никого сие не интересует – гуль тварь магическая, следовательно, объяснению не поддающаяся. К самой арене прорвался мертвый гном, что точно сушеное яблоко проеден и обглодан червем.
Го подхватил драконий хвост, расчехляя его на ходу. Гуль почти не поддается обычному оружию, но ноги его остаются лишь подпорками для тела. Один из них споткнулся о стул, брякнувшись в кровавую лужу, оставленную изломанной ногой чемпиона. Его то, неловко подымающегося, Го и выбрал первой мишенью.
"Не стреляй стоя!" – капризно отдает острой болью ключица.
Но что поделать, не разляжешься особо среди напирающей толпы. Ассасин прижал упор ружья, словно девушку, глубоко вбил его в плечо. Удержать ствол, сравнимый по мощи с пушечным не просто. Натруженная рука грозится отказать, повиснуть плетью. Го вдавился спиной в толпу – это погасит отдачу.
Огненный цветок вырос из глубокого дула, выгоняя из недр кусок бушующего свинца. Загорелась чья-то одежда, вспыхнули пышные волосы неудачливой крестьянки. Болезненно охнула толпа, Го влетел в нее, будто пушечное ядро в глиняную стену. Моментально раскаленный ствол с шипением поднялся под потолок. Мертвеца разметало на части, ошметки оскаленной башки бросило в публику, а гнилой торс шмякнуло об стены.
Го подцепил колесцовый механизм, щелкнул затвором, сбрасывая гильзу. Делать это приходится двумя руками, настолько сильна сдерживающая пружина. Мешаются люди. Го расталкивает их локтями, не соизмеряя силы, кто-то катится под ноги остальным, кто-то отпрыгивает в сторону, прикрывая отбитые внутренности. Толпа расступается перед ним, как перед неожиданным спасителем.
Следующий на прицеле стремительно приближающийся гуль-орк.
– Стреляйте же, господин урод! – дергает его за рукав жадная до крови благородная леди из первого ряда.
Го, не церемонясь, отпинывает ее ногой в сторону. Она куда-то падает, собирая по пути опрокинутые стулья. Го не видит куда. Руки, глаза и мысли заняты другим.
Орк и после смерти опытный воин, скользящей траекторией он движется к арене, прикрываясь беспомощными крестьянами, как щитом. Редкие гули обладают разумом, но орк один из них.
Отрешение – обычное чувство для ассасина во время стрельбы. И сейчас он ничего не слышал и не видел кроме своей дичи. Не видел, как шахтеры неумело встали строем, похватав стулья. Оружие лишь у претендента, бывшего легионера, короткий гладий, что просто спрятать под широким плащом, но толку от него немного; лезвие скользит по каменно-твердому телу гуля без всякого ущерба, добротный дубовый табурет явно полезнее.
Орк прикрывался визжащим кузнецом, поднятым свободной рукой, обухом топора прокладывая путь в толпе.
Го выстрелил повторно. На этот раз он выбрал опорой один из столбов, поддерживающих потолок амбара. Силой отдачи дерево треснуло, скрипяще заверещав от нагрузки. Пуля прошла сквозь толпу, обжигая людей горящими каплями. Разметало мясо живое и вонзилось в мертвую шею гуля. Орк был особо прочен. Челюсть вылетела и повисла на тонких жилах, но голова удержалась на месте. Пуля застряла в хребте, увлекая за собой всю орочью тушу, она пробила дубовые доски и ушла в темноту ночи.
Черный пороховой дым заслонил обзор. Четверо оставшихся гулей безмозгло чавкали мясом.
Бессмысленно добивать их, если за это не платят, – Го выскользнул вслед образовавшемуся проему, увлекая своим примером зрителей. С гулями пусть разбирается стража.
На улице занимались пожары. Беспорядочный хаос. Стражи стреляли, ремесленники бежали. Улицы окраины узки, пули входили как в горожан, так и в наступающих мертвецов. А гулей было много. Безмолвный строй проникал во Фронтьеру, освещаемый отблесками огня. Тысячи мертвецов, если не больше. Фронтьера построена без стен и укреплений, и потому нечем сдержать темных тварей кроме ружей немногочисленного гарнизона. Не нужно быть стратегом, чтобы понять: город обречен.
Го стремительно продвигался к мосту, к аэро-мачтам дирижаблей, спасительным воздушным цеппелинам. В золоте и билете отпала надобность сама собой, их прекрасно можно заменить железным аргументом физической силы...
По улицам мчались кареты благородных, сбивая неловких простолюдинов. Тут и там проскальзывали неясные тени стражей, артиллеристы выкатили из темных погребов немногочисленные орудия. В небе промелькнул свет уходящего в непроницаемую муть ночных облаков нон-гольфьера.
Боевых дирижаблей под контролем Фронтьеры нет, и потому не получится залить армию гулей сверху горючей смесью. Стражам приходится поджигать окраины города со всех сторон, чтобы остановить продвижение неумолимых мертвяков.
Нападение было нежданным, как снег в разгар лета. Всюду проклинали магистрат. Простолюдины вооружались самыми обычными лопатами, шахтерскими кирками и кузнечными молотами. Одиноких гулей удавалось забивать толпой, да и то если получалось истыкать их множеством лезвий с той частотой, которую дает лишь автоматическая швейная машина или механический поршень, дробящий зерно силой падающей на колесо воды.
Возвышаясь точно дуб над березами, на окраине появился высоченный гуль, бывший при жизни древним циклопом. Кто знает, откуда взялся он, ведь этих тварей не видели здесь уже сотни лет. Великан топтал стражей десятками. Поднимал и вытряхивал в свой гнилой рот содержимое карет. Пробивал руками стены домов, выискивая пищу. Говорят, желудок поднятого из земли мертвеца поистине необъятен. И чем больше он пожирает, тем сильнее и быстрее становится.
Загремели пушки. Ядра пролетели совсем рядом.
Го приближался к цели.
– Аррр! – напирает толпа у самых ворот к ангару. Дворянская карета влетает в людей. Обезумевшие лошади давят неловких, распихивают упрямых и неповоротливых. Го держит свой курс прямо за ней.
Внутри просторного ангара не протолкнуться. Стражи заняли кольцевую оборону. Еще бы транспортный цеппелин всего лишь один. И не многим удастся занять спасительное место в его железном нутре.
– Спокойно! – заорал служитель-механик – Пропуск только по билетам!
– Какие билеты?! – вопил в ответ многоголосый хор испуганной до тряски в коленях толпы.
Стражи давали залп за залпом над головами горожан, но теперь успокоить их можно было, разве что взяв прицел пониже. Го скользил вперед гибкой змеей, где работая силой локтей, а где ловко просачиваясь слева, справа, а иногда и снизу. Что-то подобное он видел и в Тулурке, но тогда ему посчастливилось оказаться на борту одним из первых.
Никто и не успел задаться вопросом, что происходит. Откуда в центре империи могла взяться подобная армия. Ведь гули были редки, как кометы. Раз или два в год, они встречались у самой границы северных гор, да и то в количестве не больше десяти.
Жалобно заголосили женщины, плакали дети, но непреклонные стражи гольфьеров держали кольцо, ощетинившись боевыми штыками. "Назад, сучьи дети" – стражники пустили кому-то кровь, но толпа продолжала наступать. Передние ряды кричали от ужаса, задние напирали, толкая тех на оголенную заточенную сталь.
А потом все смолкло. Нет, люди продолжали истошно визжать, умоляя стражу. Исчезли звуки другого характера. Намного более важного...
Пушечные залпы прекратились, а паровые винты транспортника заглохли. По рядам пронеслось недоуменное "Эээ"...
Где-то там, над открытой крышей ангара, высоко в небе, заалела световая вспышка. Облака расходились под железным остовом уже успевшего взлететь цеппелина. Его кренило набок, точно дырявый корпус фрегата, набравшего морской воды. Черные точки вываливались из его бортов и падали вниз на атакующих гулей, заполняющих, словно ручьем, улицы Фронтьеры.
Придорожная булочная. Ее черепичная крыша обрушилась на фундамент. Кирпичи рухнули в разные стороны, древесные балки бросились врассыпную. Хозяина, до последнего оборонявшего свой дом, похоронило заживо под грудой строительного крошева. Рядом звонко рассыпалась кузница. Что-то огромное и железное раздавило ее своим ревущим телом. С грохотом развалилось здание ткацкой гильдии, станки вылетели из окон, исчезая в хаосе камня и дерева. Прямо посреди площади пал и воткнулся в мостовую, словно великанская стрела, основной движущий винт аэро-гольфьера. Задрожал, завопил звоном, заглушая все остальное. Загорелось топливо, освещая улицу. На крыше кузницы красовался всей своей мощью и блеском паровой котел, что должен был держать транспортный дирижабль в воздухе.
Первый пассажир шлепнулся вниз, как созревший помидор. За ним падали и падали другие, точно какой-то невиданный, ужасающий град.
Там, на границе зрения, у самого леса, показался второй падающий цеппелин. За ним третий, четвертый...
Последняя из аэро-машин – на дне ангара, прямо перед толпой. Она протяжно вздохнула, устало крутанув шестерней. Болты сами собой, посыпались из ее кованых бортов. Брякнулся на пол один из винтов. Развязались стропы, роняя стапеля. Воздушный мешок оторвался от гондолы, улетая ввысь...
Помещение медленно наполнял ужас. Уходила прямо из-под носа надежда на спасение. Тишину нарушил лишь нелепо крякнувший поршнями паровой котел и страж гольфьеров, изумленно шепчущий:
– Твою мать, великий мастер... что это...
***
Сириус уводил отряд дальше и дальше. Они обошли Лион и Файеру по широкой дуге. Пойманный ими одинокий крестьянин рассказывал страшное. Добрая половина тулуркских городов на положении осады. Стражи, легионы засели за крепкими стенами, тьма гулей распространялась, как саранча. "Они принимают всех, всех" – испуганно кивал крестьянин – "всех в армию забирают... Даже огров и южных орков, и платят тем немалые деньги. Да что там, уважаемые господа, они и северных орков примут, коли увидят таковых" – при этом крестьянин опасливо покосился в сторону Ро-Гхрака.
Ро-Гхрак молчал. Ему не было дела до положения людей. Сгинут, и нет ничего лучше. Главное найти северные племена. Остальные условились вместе добраться лишь до Тулуркской границы, а только потом разделиться за своими неведомыми целями.
Сириус вел их дальше путанными лесными тропинками. Хозяин в нем хранил безмолвие, и это пугало намного больше, чем вся многотысячная орда гулей. "Хозяин умер, или тяжело ранен" – понял он совершенно ясно и точно в какой-то из дней. Также как умерла Вьюжная Госпожа четвертого полюса, также как умерли, или умирают многие из незримых сил континента, будто кто-то, согласно пророчеству, вынул конец света из кармана.
Поход длился чуть меньше недели, пока на одной из опушек им не повстречалась странная пара из сурового вида гнома и молчаливой эльфийки.
Рыжебородый (удивительное дело!) гном прицелил по ним свое ружье и представился до чрезвычайного просто:
– Зовите меня Охотник.
ГЛАВА IV. Охотники
Эльфы называют их «Deidle», орки кличут «Харрхаг».
Мы говорим «Гуль». Короткое имя. Успеешь вскликнуть его и предупредить остальных... до того, как помрешь.
Летописи Тулурка. Последняя глава.
– Дела наши плохи, мой император, – печально махнула потрепанным волосом борода Тигля.
– Ммм?
– Эта вся когорта болотных топей. Больше никого нет.
– Мгхмм!? – снова промычал сквозь разбитые губы Стормо.
– Мой лорд, – обратился к ведущему легиону уже старый знакомый, гном центурий. Варравий Могулус, так звали безногого ветерана. – Вы должны понять, легионерам не платят жалованья ни монетой, ни даже едой. Кто разбежался, кто подался в стрелки, а кто и вовсе ушел пахать зеленые луга баронств. Три с половиной десятка. Все кто остался, мой лорд. Но это лучшие, сильнейшие из воинов.
– Мм-три зс.. гхмм, полофимной?
– Все что есть.
– Гхмм, безсмнадежмно.
– Не отчаивайтесь, Сир, – утешил первый легат. – В Рейнгарде дела должны быть много лучше.
– Я мгхм говогхрил. Глупая затея, Ригхмус. С самного мгначала. А что Реймнгард? Без мнас устоит Реймнгагрд. Мсмысла фыдфигаться мнет.
– Все много хуже чем кажется, Сир! Рейнгард не устоит в одиночку. Гулей слишком много. А магистрат продолжает молчать. Пушки то стреляют. Но они лишь способны сдержать натиск в одной точке. Разведчики докладывают, мертвецы обложили все баронства вокруг Рейнгарда. Да что там, они уже на подступах к Фиору! Фаера с Роккатой под атакой орков. Это уже полноценная война, Сир Торрий. Мы ждем ваших указаний...
Указаний. Стормо сморщился от боли в стонущих после испытания мышцах. Каких указаний? Кому указывать? Трем десяткам легионеров болотной когорты?
– Тфои пгредложения, Тигхль Ригмхус?
– Нужно прорываться в Рейнгард, Сир, и возглавить тамошний гарнизон. Взять полевую артиллерию магистрата под контроль и вместе с канонирами идти в бой, мой Император.
Речь давалась Стормо с трудом... Если Рейнгард попал в окружение, то с тремя десятками воинов прорвать кольцо тысячей гулей невозможно. Эта идея еще хуже предыдущей – уйти из замка за эфемерным признанием легиона и непонятным стремлением чего-то там доказать магистрату.
Стормо с недоверием взирал на первого легата. Неужто он считал это возможным для исполнения. Но лицо Тигля светило с прежней энергией. Видимо, так он и считал.
Сила и воля, Римус?
– Хогрошфо, Грхимус. Выступаем сегодня.
– Решение достойное моего императора, – поклонился Тигль.
Утро. Когорта построилась у ворот. Три с малым десятка мечей.
Они прошагали по всей главной улице боевым маршем. На этом настоял первый легат. Граждане Тулурка должны знать, что легионы вновь обрели своего Императора. Замыкал процессию безногий Варравий Могулус, восседавший на телеге с припасами.
Не смотря на раннее время, люди выбрались из домов, любопытно посматривая на молодого императора и его воинов. Многим было откровением наличие императора как такового, точно он забытая сказка, а не ведущий легионы. И пусть – думалось Стормо. Что с того.
Удивлению горожан не было предела. Наверное, впервые город видел легионеров марширующими и в полном вооружении. Начищенные знаки блестели подобно миниатюрным солнцам. Сочленения звенели и лязгали.
Стормо хмурился. Его не покидало ощущение, что блеск знаков – всего лишь ярмарочная блестка, а звон доспеха – колокольчики на шутовской шапке балаганного клоуна. "Неплохое представление" – словно подтверждая его опасения, прошел гнилой шепоток по толпе.
Он склонился к уху Римуса:
– Мы выглядим просто смешно, Ргхимус!
– Смешно, не смешно, мой император, – хитро улыбнулся в ответ Тигль, – но хотя бы выглядим.
С этими словами первый легат молодцевато взвил свой боевой меч к небу:
– Слава, императору!
– Слава, императору! – дисциплинированно грянули легионеры. Громко, но все же без особого энтузиазма.
– Кстати, сир Стормо, я вам еще не говорил, но испытание выдержано вами просто великолепно. Признаться мною овладели сомнения в первые секунды. Но потом, потом... от вашего безумного упорства даже стало немного не по себе.
Тигль искоса рассматривал своего господина, поглаживая бороду. В глазах его светился немой вопрос.
– Не спгхрашивай как сие получилось, Тигль, – уронил Стормо, – мне тогда на минуту показалось... А впрочем, это полная ерунда!
Император зычно цокнул, пришпоривая лошадь, правя свой путь к показавшимся воротам.
Марш продолжался ровно до границ зоны прямой видимости.
Случайный наблюдающий мог увидеть здесь, за стенами, удивительнейшую метаморфозу. Твердый шаг сам собою превратился в прогулочную развалочку, мечи лениво закинули на плечи, расхлябанно забряцали расслабленные поножи, кто-то позади затянул непристойную песню.
– Не обращайте внимания, милорд. Легионы всегда были такими, – пояснил Тигль Римус.
– У меня мнет ихлюзий на этот счет, советник. По мне то – так и стоило шагать по гхороду. Сейчас мы хотя бы не такх похожи на шутофв... Но скажи мне, что наши вестники?
– Вестники разосланы.
– И?
– Всем легатам приказано выдвигаться к Рейнгарду. Я ожидаю пару тысяч легионеров с севера, столько же с запада. Чуть меньше с юга.
– Помнится, ты ожидал и в болотной когорте увидеть минимум пять сотен, – кисло вздохнул Стормо. – Я уже гховорил, что это безнадежно? Так вот это безсмнадежно.
– Держитесь бодрее, мой сир. Или хотя бы сделайте вид, – закинул бороду на плечо Тигль. – Легионеры... Эти легионеры уже не совсем не те, что раньше. Стоит нам явить слабину, и они просто разбредутся по кабакам. Кстати, золотой медальон, что оставил ваш родитель, еще при вас?
– Почему ты спрашиваешь?
– Надо бы его продать, мой сир. Легионеры не видели жалования пять годков. Мы должны заплатить им хоть что-то.
Стормо утвердительно качнул головой. Черт с ним, с медальоном.
Над головой снова сгущались дождевые облака, точно лоскуты ночных кошмаров. Проклятье границ в осеннюю пору – бесконечные ливни, смывающие дороги, деревья, и целые дома. Дорога шла вдоль древних дубрав, те раскинули свои широкие ветви к небу и в сторону, создавая полог тени над шагающим легионом. Этот полог послужит им неплохим зонтом в первую фазу грядущего дождя, пока и его великанские листья не наполнятся водой, подобно чашам, и не опрокинутся вниз, орошая путников. А дорога и без того хлюпает, как миска с тухлой кашей. Во что она превратится после еще одного дождя – представить страшно.
Стормо посмотрел вверх. Густая заросль заслоняла исчезающие скудные солнечные лучи. Темнело на глазах. Меж стволов крепких дубов, виднелись каменные барельефы древних эпох и развалины стен. Когда-то эти леса принадлежали эльфам, а стволы дубов умели говорить с путниками, и вроде даже передвигаться с место на место, ворочая корой и тяжелыми корнями. Того гляди и сейчас они разведут ветви в стороны, раскрывая древесные веки и наросший слой мхов.
"Развлеки меня историей, путник, или убирайся прочь!".
Тут и там поднимается заросль густого темного травняка, мягко стелется вдоль дороги "волчья лапа", взрывая чернеющий дерн. Стормо поежился. Вот она эльфийская вотчина, завоеванная целые века назад. Только эльфы видят ее красивой, остальные более находят мрачной и устрашающей. "Сонная дубрава" – так называют эти места.
Марш легиона продолжался фазу за фазой. Застучали первые дождевые капли.
Император подернул капюшон, болезненно закашлявшись. Где-то впереди подали тревожный сигнал. То были дозорные авангарда. Сигнал был слабый, тонкая трель дорожной дудочки, а не протяжный свист к атаке. Стоило просто быть настороже. Они вступили в самую глубь сонной дубравы.
Второй раз за день, император видел внезапную трансформацию своей когорты.
Лениво закинутые на плечи мечи немедля выставлены вперед, расслабленные паластины натянуты на ребра, и вместе с ними натянуты напряжением хмурые рябые лица, вглядывающиеся в плотный подступающий туман. Центурий Богус изогнулся хищной куницей и подался вперед, будто проверяя воздух на скрытую угрозу острием палаша. При всем своем огромном росте, он еще и слегка горбат – только сейчас заметил Стормо. Гном Варравий подстегнул продрогшую тягловую лошадку, занимая телегой центр колонны. Рука его не сходила с рукояти осадного арбалета. Кругом его воза медленно скользили легионеры, каждый на своем месте, готовые кинуться вперед, если враг даст слабину, или укрыться за древесной тележной плотью, если из глубины лесов полетят стрелы, пули или камни.
Молчаливо слаженные, как хорошее оружие, они вызывали все большее восхищение императора. Осторожно, словно боясь прервать одинокий скрип возных колес, Стормо вытащил и свой фламберг. Близоруко осмотрелся, но не разглядел ничего, кроме молочно белого тумана дубравы. Отчего же дали тревожный сигнал?
Император суетливо шарил по карманам. Хотелось подымить курительной палочкой, но в глубине плаща валялась лишь тот самый странный кусок пергамента, найденный казалось целую вечность назад в саду фамильного замка. Стормо раздраженно кинул его в грязь, этим клочком даже костра не разжечь в эдакую погоду. "Негорючий пергамент" – вспомнил свои безуспешные попытки сир Торрий.
Впереди показались песчаные ворота. Древняя полуразрушенная постройка эльфов. Когда-то эльфы были самой многочисленной расой на континенте. Они редко рождались, но и не умирали. Разили магией и точными стрелами тех, кто пытался перечить законам их огромной территории. Но эльфы кончились. Источник силы пересох, точно был не фундаментом мира, а каким-то мелким ручейком. Отчего и почему императору было не известно, но это внушало опасения. Будто кто-то большой и неуклюжий игрался с их миром, как с детской игрушкой. И вот почему бы этому кому-то однажды не решить, что и силе людей хватит главенствовать на континенте?
Стормо отбросил бесполезные размышления в сторону. Совсем рядом, в плотной глубине тумана, показались темные фигуры.
***
В тот момент Ферро не успел ни подумать, ни даже усомниться. Не вспомнил он ни учителя Ху-Рарка, ни леди Калиль, ни тем более господ чернокнижников.
Ферро сразу смекнул что к чему. Леди Нелль, прекрасное белое облако, околдовано темной некромантской силой, и долг Ферро, как будущего рыцаря, освободить ее из-под чар. Кануло куда-то обещание учителю забыть вовсе о судьбе рода человеческого, исчезли демоны темного замка, и его дорога вдруг перестала вилять по кустам и стала ясна и понятна, будто в темной комнате наконец-то зажгли свет.
Говаривают магистры, что мир сложен невообразимо. Но вместе с тем мир глуп. Ибо в обратном случае власть науки была бы безгранична. Глупость нельзя учесть или подчинить правилам. Оттого она и обладает особой силой... И вот какой-то деревенский дурень берет в руки меч и бьет им. Не имеет значения, отсечет ли он ударом голову или неумело вспашет землю. Это навсегда изменяет мир.
Нелегко развеять заклятье великого темного лорда графа Нэйна. Следовало бы рассчитать точку приложения стихии, прочитать аэру, как учит эльфийская академия волшебства. Далее стоило просмотреть комнату на наличие следящих заклятий, и продумать пути отхода. И, скорее всего, увидев на сколько плохо обстоят дела, отказаться тут же от нелепой затеи... Но, как сказано уже, Ферро был глуп. И, следовательно, непредсказуемо силен.
Оттого он сделал то самое простое и первое, что пришло ему в голову.
Оглушенная леди Нелль мягко опустилась ему на руки и перекочевала на плечо.
Не могло быть и мысли о том, чтобы бежать через бальный зал, по коридорам, где всюду око чернокнижников. Ферро выпрыгнул из окна. Высота была невеликой – полуторный ярус замковой стены. Ноги крепко всосало болотной почвой.
