Текст книги "Кукольник (СИ)"

Автор книги: Андрей Некин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Не может быть, господа! – кричит Феррит Кружка, бесстрашно ступив на землю, – В долине четвертого полюса! Солнце во время зимы! Тышшы лет такого не бывалось! Seflaxus! Сила гор помогает добрым гномам...

***

Серая молния вервульфа, бежавшего из театра боя, вскрывает тугую аэру. Ему удалось. Полнолуние говорит с ним. Он перекинулся полярным волком, и радостно грызет мороз и тьму своей открытой пастью. Виляющий ветер подобен собачьему хвосту, лишь ласкает его бока прохладой, а не превращает в льдину, как любое другое создание, ведь он бежит с такой же скоростью, и тем самым является частью тела того ветра. И тьма туч больше не смущает его. Ему не нужен свет. Надежнее всякого компаса, звериное чутье ведет его вперед.

Осталась позади каменная сторожка смотрителя железной дороги, ничтожные люди обречены в ней на морозную смерть. Но ему нет до того никакого дела.

Сверху висят безжизненные дирижабли. Вьюжная госпожа пришла слишком резко. Иные не успели набрать высоту и промерзли до основания уже в полете.

Он стремительно пересекает долину.

Но что-то не так.

Граница зимы пересечена слишком быстро.

Уже у ближних ущелий тучи рвутся на части, не могут удержать власть над аэрой четвертого полюса. Свет прорвал могучую блокаду. Полярный волк воет, будто это его тело порвано в клочья ударами света.

Вот почему стая ушла отсюда. Словно они знали, что великой снежной госпоже не долго осталось.

Задрав глотку вверх, он протяжно завыл.

***

За окном ревел полярный ветер. Казалось, он разметет каменные стены в мелкую щепу, дай ему только время.

– Нет, вы видели это? – восторгался Рю, потешно размахивая руками в разные стороны, находясь в столь непривычном состоянии крайнего возбуждения. Он ходил взад-вперед, подпрыгивая.

– Нет, ну вы видели это? Какой выстрел, какая мощь! – сверкал глазами из-под бинтов воин. – И этот парень выстрелил из огненной палки стоя! Какая сила! Сколько же он ест? Какой выстрел! Да он ест больше тролля...

– Заткнись ты, – стонала Миледи Реле, трясясь от холода на куче соломы. Правое ухо миледи жутко обожжено. Почернело и медленно сочится кровью. Волосы спеклись и пахли гарью. На шее волдыри, на щеке ожоги поменьше, но верно тоже останутся с ней на всю жизнь. Миледи плакала. Но, тем не менее, находила в себе силы чуть ли не кричать: "Вы знаете, что вам будет за похищение ректора? Вас четвертуют! Вас сварят в кипящем масле!", говорила она, срываясь то и дело на слезы. Но вскоре затихла, устав и согнувшись в клубок.

В избушке было ужасно холодно. Пол и двери покрывались инеем. Ветер проникал в щели. Костер, разложенный без всякой печки на земляном полу, еле тлел и почти не давал тепла.

Эльфийские принцесса и фрейлина прижались друг к другу, пытаясь согреться.

– Мы здесь умрем, Госпожа, – спокойно прошептала Эль. Но госпожа лишь крепче прижала ее к себе.

– Вьюжная неделя скоро кончится, – сказал Рю, наконец присев. – Не бойтесь, глупые эльфы. Вот, – протянул он уже дымящуюся курительную палочку. – Она специальная. Она поможет. Спасает от холода и любой другой беды. Любое несчастье. Совсем любое превращается в смех. Это совсем настоящая магия, а не ваши эльфийские фокусы.

Ни Аль ни Эль не были сторонниками варварской привычки людей. Но что-то в голосе гладиатора подействовало на них убеждающе.

Они по очереди вдохнули синеватый дым, громко закашлявшись.

– Мы точно умрем, – хихикнула эльфиская принцесса.

– Ваша правда, госпожа, – утвердительно подмигнул им Рю.

Эль звонко засмеялась и даже миледи, до которой дошел лишь горький дымный аромат, едва слышно издала странный смешок. Ей вдруг все показалось таким легким-легким, избушка теплой и даже эльфы – не глупыми аборигенками, а прекрасными созданиями леса.

– Что ты подмешал в табак, грязный ублюдок? – не в силах сдержать улыбку только и успела спросить Миледи, теряя последние остатки логики.

Без всякой причины они смеялись битый час, и так и заснули, обнявшись на куче соломы. Так было теплее.

Рю же насмешливо улыбался. Этот особый торт табака он выменял у северных орков. Вот она, магия!

Вьюга меж тем успокоилась, а костер разгорелся. Сладко потянувшись, Рю оттолкнул девушек ближе к огню, поглубже зарываясь в солому.

Еще фазу назад они бежали по застывшему люду, в полной абсолютной темноте дикого холода.

Их марафон начался у кладбища ледяных статуй. То были смертники, которых выгоняли из Гибурга зимой. Они не были столь глупы, чтобы пытаться выбраться из долины четвертого полюса пешком. Кто встал на колени в бессмысленной мольбе, смотря куда-то на стены, кто примерз к самим стенам, иные просто стояли или лежали, повернувшись к Гибургу. За это вечное внимание их часто называли ледяными зрителями. И никому не приходило в голову убрать тела, ведь они, словно резные фигуры на игровой доске шатранжа, внушали ужас всем, кто бы ни попытался штурмовать город.

Вьюга всегда приходила в долину внезапно, никогда не повторяя время своего прихода. И если путники могли свободно пройти по легкому морозу долины еще день назад, то с приходом суровой вьюжной госпожи, всякое передвижение останавливалось на четыре луны. Ходили лишь редкие локомотивы по железным дорогам, да и те старались пускать в крайнем случае. Бывало, что даже в жаркой бездне машинной печи пламя останавливалось и переставало дышать. И тогда локомотивы вставали посреди морозной долины, ожидая прихода весны. Иногда в теплое время лета, случалось, что даже таял снег близ Гибурга, но это происходило столь редко, что вряд ли найдешь в живых хоть одного, кто видел бы невероятное событие своими глазами.

Зима же страшна. Всякий свет пропадает, нет ни солнца, ни звезд и лишь Гибург – единственное, что светится в темноте. И хрустит аэра. Хрустит от дыхания несчастного бродяги вольно или случайно оказавшегося под покровом зимы.

Легкий свет случается от дирижаблей, пролетающих где-то очень высоко от земли, но он редко прорывается сквозь чернеющие тучи. Они словно туши мертвых китов – громоздкие и совсем не прозрачные. Всплыли брюхом к верху...

Еще Реле-Машиностроитель считал эту долину удивительнейшим из казусов природы. Ведь вблизи ее не бывало ничего подобного, обогни горы, или спустись по реке, и найдешь лес, который ни разу не видел ни морозов, ни вьюг. Лишь проливные дожди. Собственно профессор Реле основал здесь город только затем, чтобы наблюдать это необычайное явление.

И именно своему родителю обязана глубоким обморожением бессознательная миледи Реле, свисающая с плеча Рю. Он шел впереди остальных, указывая эльфийкам путь звуком хрустящего наста. Лед сковал их руки и ноги, они еле шли по неизвестной тропе, пока не споткнулись о рельсы железной дороге и почти побежали, ведь где-то впереди, по словам Рю, должна быть сторожка смотрителя.

Так они и попали сюда. В темную лачугу, в которой щелей больше чем стен, но то был их единственный шанс пережить первый удар Вьюги.

Ближе к ночи мимо них проехал гремящий железнодорожный тягач, но никто и не услышал его за ревом ветра. Чуть ранее скользнула молния серого оборотня, он набирал скорость и нагревался, словно лист железа под полуденным солнцем. Утром пролетали дирижабли совсем низко от земли, ломали огромные сосульки о вершины деревьев. Миледи Реле, выскочив из дома на шум, пыталась кричать им вслед, но холод мгновенно сковал рот, и из горла вырвалось лишь тихое "а". Да и вряд ли они смогли бы различить что-то в полной темноте леса, притом, что окна аппаратов покрылись ледяной коркой, и все остальное тоже покрылось льдом, – они были лишь куском снега в небе. Да и остался ли там кто живой? Слишком уж низко летели они.

Рю выходил бессчетное количество раз за древесным топливом, притаскивал целые промерзшие насквозь стволы, благо их повалилось за первый удар северной госпожи не мало. Огонь ревел внутри, и ветер выл снаружи.

– Возвращаться там некуда, – повторял Рю для миледи и остальных. Гибург высился темной громадой. Ни одного огня не мерцало на стенах его. Он вымер и стоял над лесом, как труп последнего ледяного зрителя.

– Как выбраться отсюда? – в который раз вопрошали эльфийские леди.

– Никак, – обреченно отвечала Реле, ей было известно это лучше всех остальных. Запасы продовольствия в сторожке, найденные в подвале, исчезали с каждой фазой.

Прошла неделя, а может и целая луна, кто ж различит ток времени в проклятой тьме.

Лед ковал фигуры на стенах. Это Рю забил щели жидким снегом, и теперь приходилось время от времени выходить и выбивать лед с трубы на крыше, чтобы не задохнуться дымом.

Его курительные палочки кончились. Настрой воина из-за того был столь отвратителен, что даже безумная голова вроде пришла в порядок.

"Пойдем вперед по льду океана бурь, пока не выйдем туда, где есть хотя бы солнце".

"Пойдем во тьме леса и найдем брошенный локомотив" – раздавался один плохой план за другим.

– Проще спокойно умереть на этом полу, чем тратить время на подобное безумство, – отвечала Ректор, поправляя волосы на правую сторону лица. Ее обожженное ухо и часть щеки до сих пор выглядели просто ужасно. "Мы можем вылечить это в великом лесу" – предлагала Эль, чем вызывала у миледи дикое раздражение.

Копоть постоянного огня въелась в их лица и волосы. Дымом пахло столь долго, что никто его уже не замечал.

Так продолжалось и продолжалось, пока однажды кто-то не постучал в дверь.

Тук-тук. Легко и просто. Тук-тук. Они заметили дым в луче прожектора.

"Мы все-таки нашли вас, Миледи. Мы знали, что вы живы" – восторженно вопил представитель магистрата. Остального Реле и не помнила.

Кажется, они спросили, что делать с этими. Поднять ли их на борт вьюжного воина? И миледи бессознательно кивнула. Эти? Ну да, почему нет. Кого мы будем жарить заживо в пыточной, в конце концов?

"Северный воин" прекрасен. Крепчайшие стропы вяжут дроппельшип, словно детскую люльку. Его десять механических винтов способны преодолеть дыхание Зимней Госпожи, как будто никакого дыхания нет. Поделенная на секции полость сверх легкого газа может выдержать выстрел пушки, приди кому в голову дурацкая идея стрелять из пушки в летающую крепость. И даже продырявив мешок газа и выпустив три четверти несущей мощи, он будет способен вынести вес жаропрочной гондолы. Жаропрочность несет в себе особую роль, ведь Северный Воин создан для сражения с драконами.

Он огромен и силен, как боевой океанский линкор. Три уровня палуб. Двадцать шесть мачт вспомогательных парусов. Восемь паровых котлов величиной с комнату. Королевская мортира; ядро ее начинает путь от кормы, а вылетает у самого бушприта, сотрясая облака. Его боевого арсенала хватит, чтобы разрушить десять городов.

Магистрат ставил Северного Воина выше чем всю соединенную мощь архаичных легионов.

Неудивительно, что именно это чудо отправили на поиски пропавшего Ректора... Распорядился магистр Гласиус Треветик (надо будет выдать поощрение). Искатели уже было потеряли всякую надежду, когда обнаружили отблески света в окнах заброшенной сторожки.

Ректор Реле узнала все новости еще на борту. В командной рубке огромного механического шедевра.

– Рейнгард атакован? Ха!.. Как противник еще не повержен?!.. Чего же вы ждете, идиоты! Десять узлов скорости! Немедленно туда!

Лицо ее мрачно и не только от потерянного Гибурга. Подземный демон скончался сам. Так передавали ауто-номы, центры наблюдения города. И теперь монстр лежит гниет, покрыв своей тушей несколько домов. Но столица вместе с библиотекой потеряна, как минимум, на четыре луны, пока не придет весна, и отопительная система не будет починена. Волновало же другое: южными орками атакованы также Фаера и Рокката. А значит союз третьей стороны и красных дикарей не миф вовсе. Кто бы мог подумать, что нечисть вообще способна на союзы...

С эльфийками вторую ночь полета работали дознатчики. Как аборигенка умудрилась сотворить заклятье в сердце Гибургской науки, вот что интересовало Реле. За этим событием явно крылся какой-то необычный феномен электрического сердца Гибурга. Это не давало ей покоя. А эльфийки лишь вопили под импульсом специального электрода, но ничего связного выродить не могли. Вероятно, они и сами не знали, как так получилось. Не разобраться в принципах собственного искусства. "Фи!" – думала Реле, презрительно улыбаясь.

Было и еще кое-что... Кое-что насчет раба из театра. То, что сообщили лишь шепотом, как будто было чего опасаться на собственном цеппелине, в тысячах шагов над землей. Тем более собранной по просьбе ректора информации почти и не было. Странно, этого никто не заметил раньше, а может не хотел замечать? Ведь публика уже и не помнит, как давно раб стал чемпионом, не помнит даже был ли он когда-либо ранен или хотя бы оцарапан. И это столь просто, потому и незаметно. Напрашивался один очевидный вывод...

Раба привели из трюма для аудиенции после разрешения всех неотложных вопросов.

Он стоял перед нею. Рю, скованный по рукам и ногам четырьмя цепями. Старик Марель, начальник пыточной, полагал, что одной более чем достаточно. Но миледи настояла на четырех. И он стоял перед нею на коленях, как и положено рабу. Ректор водила по нему взглядом, изучая каждый жест, позицию, взгляд из-под нависших грязных бинтов.

– Имя? – коротко спросила она. Заскрипело перо дознавателя. Допрос протоколировался.

– Нет имени.

Возможно ли это? Ожившая легенда?

Оперевшись на подлокотник воздушного трона, она тотчас же с болью отдернула руку от лица. Поправила волосы, прикрыв обезображенную щеку.

Рю вырваться не пытался, ни бился в руках стражи, и даже копье просто взяли из худых рук. Ни одного бесполезного действия в плену, в отличие от тех же горделивых эльфов. Это внушало уважение. Миледи продолжала свое безмолвное наблюдение, раздумывая о неожиданной догадке.

– Я был бы не против присесть, – нарушил молчание скованный узник.

– Что? – опешила Ректор.

– И поесть тоже было бы неплохо. Кстати, кто вы?

Работавшие с Рю дознатчики сообщали о плохом состоянии памяти и расстройствах личности.

– Миледи Ректор Реле, – раздраженно представилась девушка. – Каждое утро в театре зачитывают нормы Пюпитра. В них говорится и обо мне. Теперь вспомнил?

– Я их не слушал.

– Ты провел в подземелье пятнадцать лет и ни разу не слушал?

Пленник утвердительно угукнул.

– А неделю ранее ты первым меня узнал.

– Не припоминаю.

Чтобы собраться с мыслями, леди Реле привычно сунула в рот кофейное зерно. Поморщилась от горечи. Может ли воин, о котором, как оказывается, ходят легенды по всей империи, быть настолько идиотом?

– Ладно, так что вы там хотели, Госпожа? – благосклонно, точно давал разрешение говорить, произнес стоявший на коленях раб.

Тем временем лекари принесли заживляющую мазь и принялись усердно втирать ее в обожженную щеку. Ректор отмахнулась от них, как от назойливых мух.

– Я предлагаю тебе службу, – осторожно сказала Миледи.

– Я не работаю бесплатно.

– Ты будешь работать на самого ректора, Idiotto! Впрочем, – передумала она, – тебе заплатят столько, сколько захочешь. Курительные палочки, шарики, механические игрушки, или что тебя там волнует. Или, быть может, ты желаешь отправиться на рудники? Да ты, смердящая тварь, все еще не на моем анатомическом столе, потому что тебе повезло спасти меня. Гордись, раб! – распалялась Миледи то ли от боли, то ли от самоуверенности пленника.

Рю пожал плечами. Чего уж там гордиться.

– А в чем служба, Госпожа?

Что ж кем бы он ни был, подумалось Реле, сейчас он полностью в ее власти. Возможно, стоит сыграть в открытую...

– Дознаватели собрали о тебе информацию. Всю информацию, раб. И знаешь что там? – изящно повела Реле уцелевшей бровью – Ноль. Ничего. На каждого узника, особенно человека, ведется свое дело. У тебя дела нет. Ты или родился в подземельях, или... – прервалась Ректор, крепко задумавшись, – пятнадцать лет назад тебя видели первый раз на сцене... Бред! Огромные Тролли живут в театре меньше...

– Тролли глупые, Госпожа, совсем глупые. Их боевые навыки часто преувеличивают.

– Зачем тебе эти повязки? – резко свернула Ректор допрос в другую сторону.

– Моя кожа чувствительна к свету.

Помолчав, узник добавил:

– Собственно, я поселился в ваших подземельях ввиду предоставляемых там удобств.

– Спустился туда сам по своему желанию из-за боязни света? Хочешь сказать так?

– Хочу.

– А если я прикажу снять с тебя все это тряпье, и захочу посмотреть в твою слабоумную рожу? – злобно прошипела миледи.

– Не стоит, Госпожа.

– Отчего же?

– Я могу раствориться в воздухе, сними вы одежду. Свет растворит мою кожу в два счета. Ведь я пустота под плащом, – неожиданно в голосе Рю появились детские капризные нотки. – Я никогда не снимаю повязок, потому что могу исчезнуть без них. Это правда.

– Пффф!

– Исчезнуть в Аэре много хуже смерти, Госпожа, – почти взмолился Рю. – Работа? Кью-Рю выполнит любую. Убить тролля какого-нибудь? Так без проблем. Могу развлечь вас песней или танцами, как пожелаете...

– Ха-ха, – посмеялась Миледи. От внезапного раболепия пленника даже боль от жуткого ожога стала почти не заметной. Растолкав медиков, кружащих вокруг нее, она подошла почти вплотную, – слышал о легенде про железные корабли, упавшие с неба?

– Не случалось слышать. А про что там, Госпожа?

– Да не про что! Про кого. Древние. Они вышли оттуда, с тех кораблей, и были атакованы аборигенами. Они сказали, магия не должна работать, ибо не имеет под собой научного обоснования. И магические фокусы низших рас работать перестали. От силы мысли древних! Вдумайся, раб!

– О... – понимающе вздохнул Рю, нацепив очередную идиотскую улыбку.

– Именно! И чем больше мы постигаем мудрость древних, тем слабее низшие расы на нашей земле. Но только, неучи не знают об обратном процессе. Сила нашей технологии вянет в обратной пропорции на восточном континенте. Знаешь, откуда вернулся Северный воин? – притопнула Ректор по стальному полу нонгольфьера. – Оттуда. Где стены стоят. Где по легендам лежит один из железных кораблей. И представляешь что там, скудоумный? Чертов, обратный принцип! Стоило северному воину дать залп из всех корабельных орудий, и что?.. не было никакого залпа. Вспыхнул порох, да не взорвался. Дым лишь синий из жерла повалился и все, раб, все, как будто ядра рукой толкнули, а не силой давления горящего газа! И там, глупый ты идиот, лежит ответ. Величайший ответ на любые вопросы, и мы, люди, не можем до туда добраться.

В глазах узника пробежал хитрый огонек. "Знает" – поняла Реле – "И без меня знает".

– О...

– Что "О"? Можешь не отпираться. Я знаю кто ты! И ты проведешь нас к железному кораблю, или я спущу с тебя не только одежду. Кожу спущу.

– Вы ошибаетесь, Миледи.

– Не лги мне, – Миледи подняла бровь еще выше.

– Я не тот за кого меня принимает великая госпожа. Совсем не тот.

– Стража! – коротко взмахнула Реле рукой.

Стоявшие рядом стражники умело подрубили палками ноги в коленях. Он попытался увернуться, да бесполезно. Четыре цепи держали конечности.

Тело откинулось назад, выгнулось, голени нечеловечески вывернулись наизнанку. А затем встали на место, поднимая почти упавшего Кью-Рю прямо из воздуха. Изумленно выдохнули окружающие советники и дознаватели, столь невозможно и не естественно это выглядело. "Ага!" – разоблачающе вскликнула Реле.

Ноги Рю свободно двигались в любом направлении, будто были лишены хрящей и суставов.

– Думаешь, мы не знаем, – усмехнулась Миледи, – кому ломают ноги еще в детстве для большей гибкости и подвижности в бою? Кто умеет гнуть колени в обе стороны, словно цирковой уродец? Или какой-нибудь зверь?

Девушка уселась обратно в кресло, закинув ногу на ногу. В глазах светилось торжество подтвержденной догадки. Неуловимый "леприкон" оказался намного ближе, чем думалось.

– Подобные описания встречаются еще в трудах древних. Ученики, что выходят из-под стен "края мира", считаются непобедимыми. Они скрывают лица, не произносят своих имен и называют друг друга охотниками... Только такой урод и мог выжить столько времени в месте, где не выживает никто.

Скрипнули петли. Вошли кузнецы с инструментами наготове. В зависимости от хода беседы те инструменты можно использовать для двух различных целей.

– Так значит ты Охотник, или был им, – утвердительно произнесла Миледи.

– А вы хотите за стену, Госпожа? А зачем? – покорно задал узник закономерный вопрос.

Лицо Госпожи хмуро улыбнулось.

– Не твое дело. Это вы низшие созданы, чтоб в грязи копаться. А наш путь лежит к звездам, – пальчик Миледи указал вверх, – к звездам, раб. Запомни это. Так завещали нам древние.

– Глупо совсем, госпожа, – пожал плечами, казалось со всем согласившийся, Рю, – Звезды они сиречь блестящие камушки; Мастер Творец лично прицепил их к астре. Дети знают. Чего же там делать то, госпожа? Холодно, как полярной зимой и пустовато там. Вы что же в сторожке не насиделись?

– А знаешь ли, я ведь могу и не отказать себе в удовольствии спустить кожу хотя бы со спины. Помереть не помрешь, а мудрости наберешься.

– Госпожа, не то имел в виду Кью-Рю, совсем не то. Коли древние спустились, на этих ваших кораблях, стало быть, не так уж хорошо там, на ваших звездах, как вы думаете. Думается, и древние решили, ну их к чертям эти звезды...

– Славные догадки, дурак, – Миледи сплюнула кофейным зерном, – разберемся с Рейнгардом, идиот, и отправимся. В путь. Проведешь нас через заслоны стен и можешь убираться в великий лес со своими эльфийками. Толку от тебя, сразу видно – немного.

Настала очередь задуматься для Рю. Чуть погодя, он степенно ответил.

– Довести то может и доведу, Миледи. Приходилось бывать там. Не мне только, а копью моему – Кью-Рю. Но, миледи, чтоб там пройти, целая армия нужна и не меньше. Ошибаетесь вы, я не подмастерье меча. Совсем нет. Мне просто везет, и копье у меня добротное. Совсем хорошее копье.

– Ну, значит, копье и проведет нас, идиот. И не пробуй обмануть даже. Есть тут для тебя одна занятная вещица, – Миледи злобно скривила губы. – Гирю узника, знаешь ли, подновим тебе. Вздумаешь шутить – взорвется вместе с твоей уродской ногой... Эй, кузнецы! Несите сюда колодку! И ключи!

Слуги кинулись к бывшему охотнику, спешно вытащив из-за поясов молотки.

– Кстати, Миледи, – отстраненно заметил Рю, – эти кофейные зерна, что вы все время жуете... вообще-то их принято заваривать в воде.

На третий день дознатчики ушли, оставив Аль и Эль прикованными к стене.

Отчего магия работала в сердце Гибурга, Аль даже не догадывалась. Кто знает отчего. Но то, что она не полностью умерла в срединной земле, внушало надежды.

Дознатчики знали свое дело, пока они работают с тобой, тело полно боли, а язык расскажет все, что только им понадобиться; но стоит пытателям уйти, и как будто сходит сон с глаз, все становится как прежде. Даже здесь они, люди, поступали не так, как другие. Гильдия палачей и пытки просто узнает все секреты твоей головы, не калеча и не убивая. "Прогресс!" – говорят они, объясняя все свои странности. Но сколько высокомерного презрения к низшим расам звучит в этом слове, пусть оно и сопровождается тем, что зовется человеческим милосердием...

Камера их была полна звуков. Звуков шли отовсюду. Они находились в трюме огромного дирижабля, а это означало работающие неподалеку двигающие механизмы. Те, что бьют железным звоном и скрипят механической передачей. Стальные, человеческие слуги. Именно они завоевали пол мира. Да что там, и другая половина не долго продержится. Если... Если! Принцесса сжала крепче клочок пергамента. Не порвешь, не сомнешь и не сожжешь. Да и не потеряешь даже. Но и не поделишься ни с кем страшным грузом судьбы. Это не артефакт, что дает силы или власть, и не древняя книга, открывающая великие тайны. Это просто кл...

– Привет.

На пороге застыл Рю. Все в тех же бинтах и штопаном плаще.

– Привет, – сказал он, словно ничего и не происходило. Только вместо шара узника тяжелая колодка. Механическая и пахнущая опасностью. Но с него сняли цепи, и в глазах эльфиек снова вспыхнула надежда.

– Здравствуй, человек, – спокойно сказала Аль. Даже прикованной к стене, она остается принцессой.

– Ты жив, Рю! – несдержанно воскликнула Эль, отчего-то радостно улыбаясь бывшему палачу эльфов.

Чемпион театра улыбнулся в ответ. Бинты его сбились на бок, и теперь видно искрящийся веселым огоньком глаз:

– Дочь вонючего Ректора наняла меня на службу, эльфы. Совсем на службу. Кью-Рю теперь служит Ректору за свободу себя и эльфов. Неудачно разве что нога взорвется, коли Кью-Рю будет шутить с Ректором.

– Какую службу, Рю?

– Это я не могу вам рассказать, эльфы. Зато Миледья сказала можно освободить глупых аборигенов. Совсем освободить. Вас то есть. Только заковать в браслеты, что оторвут вам ноги и руки, если тоже будете не смешно шутить. Миледья уже не злится. Везет вам, эльфы. Совсем везет.

"Ни какой удачи, человек" – вернула пергамент на место Аль. Прятать его нет нужды. Другие не увидят в любом случае.

– Пойдемте в кузню, эльфы. Мне приказано перенести вас к гномам, чтобы они заковали особый браслет. Ээх, эльфы... Вы должны мне четыре коробки дымилок за подобные заботы. У вас хватит их, в вашем великом лесу? – подозрительно нахмурился Рю.

Ключ от цепей был у шута прямо с собой. Доверие, оказанное ему ректором, превышало всякие границы вообразимого. Словно важный смотритель, он повел их на палубы. То тут, то там он останавливался с любопытством, показывая эльфам человеческие диковины.

– Вы видели эти котлы, эльфы? Говорят, они едят раскаленный уголь с водой. Вот откуда сила то, такую тяжесть в облака подымать. Почти, как у того человека, который раскаленной сталью Миледью поранил, – Кью-Рю улыбнулся. – Чуется мне, эльфы, сила особая нужна, чтобы справиться с таким-то воином... Сила парового котла... Ха. Воду я тоже выпить могу. Легко. Совсем легко. Уголь трудно. Совсем трудно.

Узким переходом они вышли на открытую палубу Северного Воина. Цеппелин сбрасывал газ, шумно вздыхая воздушным винтом. За бортами простирались бесконечные облака четвертого полюса. Черные, как ночь. Покрывала вьюжной госпожи. Солнце же над ними ярко сверкало, отражаясь от стальных шпангоутов и продольных стрингеров, устремляясь в блестящие турбины, рубившие аэру в вертикальной плоскости. Но самого солнца видно не было, лишь кроткое зеркальное отражение. Его скрыл титанический жесткий корпус для воздушного мешка. А еще вздувшиеся паруса-боковины, словно белые крылья. Сколько же здесь мачт? Сколько переходов, канатов и подъемов на самую вершину корпуса дирижабля. Огромная воздушная крепость, и черные облака под ней, утекающие куда-то в дальнюю даль. Нонгольфьер Северный Воин стремительно рассекал время и пространство.

– Госпожа... – прошептала Эль. – Это прекрасно...

– Так просто? – спросила принцесса, не обращая внимания на струящуюся внизу аэру.

– Что?

– Так просто люди разрешили нам ходить по их воздушному зверю?

– Прохладно здесь, эльфы, – предпочел не отвечать Рю, утягивая их куда-то в нижний люк. Похоже на боевом человеческом цеппелине он успел освоиться.

Кузница находилась прямо под открытой палубой.

По древнему обычаю, начиная с самых первых человеческих племен, кузнецов набирают из самых уродливых, а иногда и специально изувеченных детей. "Скрюченные демоны" – только и подумала принцесса.

Горбатые, низкорослые, с переломанными ногами, они шныряли у пламенеющего горна с проворством бесов. Ноги им ломали в самый первый день службы. Чтобы не убежали. И вправду, кто захочет провести всю жизнь в раскаленном, стальном пекле, где не слышно даже себя от чугунного грома автоматического молота по наковальне.

– Эй, Кью-Рю привел эльфов!

– Ась? – крикнул в ответ один из шныряющих тут и там горбачей. Прямо откуда-то из-под стальных полок.

– Эльфы. В железо заковать надобно. Чтобы не шутили с ректором.

– Слышали. Слышали, – заворчал главный коваль, перекрывая непрерывный жалобный звон чугуна. – Подставляйте шеи. Грогус, эй! Обслужи эльфийских миледей.

– Эй, девка, ты первая... Да не ты! Поменьше которая, – захрипел Грогус, – ложись на полку.

И тотчас же схватил Эль загрубевшей рукой, небрежно толкая ее вперед.

– Смотри не обделайся, – добавил он со всей кузнечной простотой, – больно, да быстро! Не боись, все с такими тут ходим. Коли чего не так, – чиркнул он пальцем по шее, – сразу сожмет шейку то, цеплячью твою.

С этими словами Кузнец защелкнул затворы на руках. А тонкие ноги эльфийки повязал жгутом. Чтоб не дергалась.

– Магистраты говорят магнетизм, а по мне чистое колдовство! – пояснил он действие ошейника. – Ректор если кнопочку нажмет, то сразу чик и досвиданки. Радиво. Во как называется. Радиво-волна.

Шею он закрепил особым образом: снизу в прикрученную заготовку, а сверху положил чугунный затвор:

– Тут система вособенная, ударить надо вот прям сюда молоточком, крепко ударить! – указал он прямехонько на затвор. – Ошибусь ежели, по голове ударить могу, потому не дергайся, эльфия. Не дергайся! Рука у меня верная – пять раз из шести попадаю, поможи тебе великий Сефлакс.

Окончив на этом успокаивать пленницу, кузнец размахнулся обоими руками. Да так, что молот свистнул...

Реле по обыкновению наблюдала за полетом с носа цеппелина. Война, орки, гули – как не странно, мало занимали ход ее мыслей. Плоскость фантазии Ректора парила в самой глубине астры. Корабли древних, преодолевавших пространство звезд. Научные чудеса. "Грезы безумцев" говорили в магистрате. "Прогресс, сила разума, старые идиоты!" – пламенно возражала Реле, сотрясая речью трибуны, на что магистраты осуждающе качали головой. Совет власти небрежно отмахнулся от Ректора, исследовать "край мира" опасно и неразумно – был их ответ, а экспедиция Северного воина расценивалась, как подачка юной и простодушной девочке, получившей титул исключительно за счет своего великолепного родителя.

Но то, что доложил ей капитан нонгольфьера, подтвердило теорию. Описания манускрипта полностью совпадали с реальной географией континента. "Точка падения" – припомнилось Реле из древнего текста.

– Точка падения, – произнесла она вслух, смакуя каждый звук.

Там, в самом сердце востока, за океаном бурь, сквозь пространство, которое даже цеппелин может преодолеть лишь за три луны пути, стояли башня. Не башня даже, а естественный горный пик, в котором выточены знаменитые восточные ворота. 'Восточный предел' называли эту точку.

Горный пик примыкает к стене, или горной гряде, обработанной под стену. Она так велика, что даже мощи Северного Воина недостаточно, чтобы облететь ее поверху. Чудо древнего мира, подпирающее сами небеса. Ну и не облетишь, разумеется, – величественным кругом стоит та стена около всех известных земель. Будто соскользнувшее с пальца кольцо великана.