Текст книги "Unknown"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

главное – самолет оставался надежным и был способен на дальние перелеты.

Однако Маркетти не успел: к тому моменту, когда летчик-испытатель фирмы Адриано

Бакула поднял новый трехмоторник SIAI в воздух, гонка уже закончилась, победитель

был назван – все тот же старый добрый Де Хэлвилленд. На сей раз – «Комета» DH.88.

«Ладно, – сказал Бакула, когда восьмого октября прошлого года приземлил новый

самолет. – Эта гонка не последняя».

Разумеется, он прав: «Савойе», вне всяких сомнений, еще предстояло громко заявить о

себе. А гонки устраивались одна за другой: в тридцатые Европа и Америка были просто

одержимы авиационными рекордами.

Тем временем на новый самолет – что тоже было ожидаемо – положили глаз военные.

Еще бы. Потенциальный бомбардировщик, способный развивать скорость свыше

четырехсот километров в час! Бомбардировщик, за которым не угонится ни один

истребитель!

Итальянские войска готовились к вторжению в Эфиопию. И в один прекрасный день,

точнее – 1 августа 1935 года – генерал Валле объявил, что желает именно на новом

самолете «Савойи» совершить инспекционную поездку в Эритрею.

– Я должен быстро и по возможности безопасно добраться до места назначения, —

объяснил он. – Подготовка кампании требует моего немедленного присутствия.

Ему показали самолет, с которым уже успели познакомиться военные летчики

(собственно, они и рассказали генералу о новом детище Алессандро Маркетти).

Генерал не колебался:

– Летим.

Генералу пришлось подождать, пока самолет оснастят дополнительными приборами и

бензобаками в задней части мотогондол. Никому не хотелось «потерять» генерала...

Через двенадцать часов Валле уже находился на месте. Экипаж – майор Бизео и капитан

Кастеллано – справился со своей работой безупречно.

Генерал вернулся в Италию через неделю, очарованный «Савойей». Он не скрывал своего

восторга.

– Я неплохо освоил этот самолет, – объявил генерал, – и могу на личном опыте

утверждать: он – лучший из всех, что поднимались в небо Италии. В Эфиопии я лично

пилотировал его, перелетая с базы на базу.

...Сейчас генерал на завод в Сеста Календе потому, что хотел сообщить Маркетти кое-что

важное.

– Министерство объявило конкурс на новый средний бомбардировщик для итальянских

ВВС, – заговорил генерал. – Полагаю, вы принимаете в нем участие.

Маркетти кивнул:

– Разумеется.

Конструктор понимал: генералу все известно, а задает он эти вопросы лишь для того,

чтобы подчеркнуть важность своего предложения.

– В требованиях конкурса специально оговорено: бомбардировщик должен быть

двухмоторным, – добавил Маркетти. – От трехмоторной схемы начинают отказываться,

поскольку считается, что современные моторы достаточно надежны. И сильны.

– Чушь! – прошипел генерал.

Маркетти спокойно завершил:

– В требовании создать двухмоторный самолет имеется резон: такая компоновка

двигателей позволяет более удобно разместить экипаж и вооружение. Особенно это

касается штурмана-бомбардира. Так проще обеспечить оборону передней полусферы.

– И вы повелись на это? – осведомился Валле.

– Что значит – «повелись»? – удивился Маркетти. – Как и другие конкурсанты, мы,

естественно, приняли предложенные нам условия. От участников конкурса не ожидают,

что они начнут ломать правила игры и навязывать собственные схемы. ФИАТ,

«Капрони», «Пьяджо» – все предложили двухмоторные модели.

– Я видел эту вашу жалкую переделку S.79! – взорвался Валле. – Чудовищно. Вы

искалечили прекрасный самолет.

– Возможно, поэтому комиссия его и отвергла, – со вздохом произнес Маркетти. —

Бомбы и оборонительные стрелковые точки размещены, с точки зрения жюри, крайне

неудачно.

– Потому что S.79 – трехмоторный самолет, – отрезал генерал Валле. – Теперь вот

что. Мне все равно, какую модель они там выберут, эти бюрократы. Я своей властью

заказываю вам для наших ВВС двадцать четыре экземпляра трехмоторных

бомбардировщика S.79. Вы меня поняли?

Маркетти просветлел лицом, но остался сдержанным и чуть наклонил голову:

– О да, ваше превосходительство. Я вас понял.

– Мы – не Америка и не Англия, – продолжал генерал. – У Италии нет таких мощных

предприятий, как у этих англосаксов. Наши рабочие не так хорошо подготовлены, а

авиазаводы не снабжены таким современным оборудованием. Между тем война нависла

над голубым небом la Patria, и не замечать этого может только самый закоренелый кретин!

Он выдержал паузу, позволяя собеседнику осознать смысл сказанного.

Маркетти проговорил:

– Это очевидно.

– Таким образом, – подхватил генерал, – нам нужен бомбардировщик, который может

быть произведен на наших заводах в достаточных количествах. Простой в

технологическом отношении. Такой, как S.79. Быстрый и надежный. Вам следует кое-что

доработать, чтобы гоночный и пассажирский самолет превратился в истинного воина.

8 июля 1936 года, испытательный центр Гвидония, окрестности Рима

Генерал Валле наблюдал за первым полетом переделанного, испытанного, доработанного

и готового к серийному запуску бомбардировщика S.79.

Самолет выглядел немного иначе: над пилотской кабиной появился характерный «горб»,

которого раньше не было. Из «горба» высовывались пулеметы «Бреда»: вперед смотрел

неподвижный, для летчика, назад – подвижный.

– Мне показалось, или передняя полусфера защищена плохо? – нахмурился генерал.

Маркетти ответил:

– Я обдумывал этот вопрос, но пришел к выводу, что атаковать «Савойю» в лоб будет

довольно трудно, поскольку это очень быстрый самолет.

– Логично, – кивнул генерал и еще раз глянул на «горб», придавший самолету немного

странное, но очень характерные, узнаваемые с первого взгляда очертания. – Теперь

главное – бомбы.

– Бомбоотсек – в центральной части фюзеляжа, – Маркетти показал на широкий

коробчатый фюзеляж, выдающий происхождение бомбардировщика от пассажирской

машины. – Мы сместили его вправо, чтобы остался свободным проход в хвостовую часть

самолета. Самолет может нести до тысячи двухсот килограммов бомб в самых разных

комбинациях, от двух по пятьсот до двенадцати кассет с мелкими бомбами по двенадцать

килограммов.

– Я понимаю, что сохранив третий мотор, мы поневоле вынуждены были думать о том,

где разместить бомбардира, – кивнул Валле. – В двухмоторниках он помещается

традиционно – в носу самолета, но этому в нашем случае препятствует третий мотор.

Маркетти отметил: генерал говорит о «Савойе» – «наш» самолет...

– Для бомбардира предусмотрена специальная гондола под фюзеляжем в хвостовой

части, – он показал, где. – Передняя стенка гондолы, как видите, прозрачна. В

распоряжении бомбардира имеется бомбовый прицел итальянской разработки, панель

управления

бомбосбрасывателем,

штурвал

управления

рулем

поворота

при

бомбометании. Кроме того, в хвостовой части гондолы находится направленный назад

пулемет. Как и остальные – двенадцать и семь десятых миллиметра.

– Четвертый пулемет, мне показалось, другого калибра, – нахмурился генерал.

– Да, это семь и шестьдесят девять – «Льюис», – кивнул Маркетти. – Как видите, он

смонтирован над гондолой внутри фюзеляжа на специальной установке. Его можно

перекидывать с борта на борт. Пилотов на этом самолете двое.

– Второй пилот – бомбардир, как я понял, – Валле еще раз взглянул на гондолу. —

Третий член экипажа – радист. А четвертый?

– Бортмеханик.

Генерал Валле молчал некоторое время, а затем торжественно произнес:

– Я желаю, чтобы именно этот самолет, по окончании всех испытательных полетов в

Гвидонии, стал моим личным.

Алессандро Маркетти чуть поклонился:

– Мы с радостью исполним ваше пожелание.

19 октября 1936 года, расположение 12 авиационного полка (stormo), Гвидония,

окрестности Рима

Полковник Аттилио Бизео, известный летчик, участник авиационных гонок, а ныне

командир полка, кивнул своему сослуживцу – и старому товарищу по полетам,

лейтенанту Бруно Муссолини, сыну дуче:

– Что скажешь?

Бруно усмехнулся:

– Какой суровый горбун!

– Ну что ты такое говоришь? – посмеиваясь, упрекнул его Бизео. – Самолет

официально называется «Ястреб» – Sparviero. Кстати, готовься: скоро нам предстоит

обучать пополнение. Эта машина настолько быстроходна, что к нам в полк осваивать ее

будут присылать летчиков-истребителей! Так что нечего навешивать на S.79

пренебрежительные ярлыки. Этот самолет – истинный «Ястреб»!

– А по мне так – Il gobbo как есть, горбун и горбун, – засмеялся Бруно. – Не в имени,

друг мой, дело, а в том, как самолет летает! С такой машиной мы покажем нашим врагам

зеленых мышей...

Выражение «Ti fare vedere i sorci verdi» считалось чисто итальянским и на другие языки не

переводимым. Дословно оно означало то самое, что сказал Бруно Муссолини: «Я покажу

тебе зеленых мышей», то есть – что-то невозможное... русские выразились бы: «кузькина

мать».

– Решено, – подытожил Бизео. – Назовем наш полк SORCI VERDI – «зеленые

мыши».

– А для верности нарисуем на борту трех зеленых мышек, – подхватил Муссолини-

младший. – Чтобы другие пилоты понимали, с чем они имеют дело, когда видят

«Савойю» в воздухе.

– Говорят, нас отправят в Испанию, – заметил Бизео. – Вряд ли испанцы – да и

русские, кстати, – разбираются в итальянских поговорках.

– Зато они быстро научатся разбираться в наших самолетах, – ответил Бруно

Муссолини.

© А. Мартьянов. 09.06. 2013.

73. «Тримоторес» над океаном

12 февраля 1937 года, аэродром Сан-Хуан, Майорка

Три S.79 с нарисованными на борту зелеными мышками – самолеты из Двенадцатого

полка, – приземлились на острове Майорка.

Командир этой передовой части майор Араму не без сожаления приказал заменить

опознавательные знаки.

– Мы поступаем в распоряжение генерала Франко, – объявил он. – Теперь наши

самолеты будут испанскими. Пока что наши цели – авиабаза Реус, военные склады в

Картахене, район Брунете. – Он повысил голос: – Да, нас еще совсем мало. Но дуче

пришлет на помощь каудильо больше самолетов! Мы поддержим наших товарищей в

борьбе с анархистами и коммунистами.

7 июня 1937 года, порт Картахена

– Этого, черт побери, следовало ожидать!

Русский офицер, артиллерист Лабутин, просто кипел от ярости. С революционным

комитетом, который практически отстранил офицеров от командования кораблем «Хайме

I», к которому он был приписан, ему приходилось «бодаться» чуть ли не ежедневно.

– Проклятые анархисты! – ругался Лабутин. – Умереть за идею они готовы хоть

сейчас, шлепнуть кого-нибудь – в любую минуту, но дисциплинированно сражаться и

побеждать – это для них слишком скучно.

Он был едва ли не единственным, кто не боялся сцепиться с анархистами, а при случае

вынимал личное оружие и грозил «снести башку» наиболее ретивым. Это вызывало

уважение, и артиллерия на линкоре Республики «Хайме I», по крайней мере, «работала»

исправно: корабль неплохо справлялся с обстрелом портовых сооружений, батарей

противника, скоплений автомашин.

А затем, две недели назад, на стоянке в Альмерии корабль был атакован пятью

«испанскими» «тримоторес». Никого не обманывали опознавательные знаки на фюзеляже:

самолеты однозначно принадлежали Италии. И экипажи наверняка тоже были

итальянскими.

«Макаронники» бомбили довольно точно: две бомбы пробили палубу. Вот-вот могли

грохнуть боеприпасы.

Уже уходя, «тримоторес» оставили последний «подарок» – третья бомба разорвалась

между кораблем и причальной стенкой, повредив подводную часть корпуса.

...Майор Араму был доволен: он видел, какие разрушения причинил кораблю Республики.

«Хайме I» был одним из крупнейших, а наличие русских специалистов делало его

особенно опасным. Если бы там по-прежнему заправляли анархисты, все обстояло бы

гораздо проще.

Подбитого «Хайме I» перевели на главную базу флота – в Картахену.

В полдень над портом прогремел взрыв. Черное облако дыма окутало «Хайме I»...

Пока из воды вылавливали живых и мертвых, пока отводили другие корабли, опасаясь

распространения пожара, «Хайме I» начал крениться на правый борт, затем сел на грунт.

Погреба залило водой, но надстройка горела еще долго.

Анархисты появились в городе и ввалились в кафе, где сидело несколько офицеров с

«Хайме I».

– Арестовать этих предателей! – распорядился один из анархистов. – Они

саботировали корабль.

Лабутин, бывший там же, снова схватился за оружие, с которым не расставался даже

ложась спать, не говоря уже о прогулках по городу.

– Прекратите болтать ерунду! – резко крикнул он.

– Погибло восемьдесят матросов, сто пятьдесят ранены, а из офицеров не пострадал ни

один!

– Потому что офицеры стараются держаться подальше от корабля, когда в них нет

непосредственной надобности, – ответил Лабутин. – Вы запугали их, вы не даете

нормально командовать кораблем. Если хотите знать мое мнение – вы во всем и

виноваты. Кто курит при погрузке боезапаса? Кто дымил в погребах – не ты ли,

Антонио? – Он указал на самого горластого. – Вы недисциплинированны, расхлябанны,

и я просто удивляюсь, что «Хайме I» не взорвался раньше.

– «Макаронники» в газетах пишут, будто это они подбили наш корабль, – пробурчал

Антонио. – Да, я не умею читать, но мне товарищи рассказали, кто грамотный.

– Пусть пишут что угодно, – сказал Лабутин. – И в конце концов, «тримоторес» в нас

действительно парой бомб попали.

– Так, а что теперь?

– Теперь? Продолжать борьбу! – ответил советский военный специалист. – Не вижу,

товарищи, другого выхода.

8 июня 1937 года, завод в Сесто Календе

– Похоже, близится ваш звездный час! – так приветствовал генерал Валле главного

конструктора Алессандро Маркетти. – Министерство хочет заказать вам пять самолетов,

специально модифицированных для предстоящих гонок. Помнится, вас огорчало, что вы

опоздали к перелету из Лондона в Мельбурн. Теперь вы сможете отыграться за ту неудачу

и поставить собственные рекорды.

Маркетти просиял: самолету S.79, известному сейчас как бомбардировщик, предлагалось

совершать мирные подвиги во славу родной Италии и явить всему миру великолепие

новых трехмоторных итальянских самолетов.

Сейчас в Испании находилось уже более двух десятков S.79. Итальянские экипажи

действовали под Севильей и Бильбао, у Брунете и под Теруэлем. Буквально пару недель

назад пришло известие о том, что бомбардировщики S.79 прекрасно проявили себя – не

хуже германских «коллег» – во время налета на мятежный город Герника.

«Тримоторес» летали практически без прикрытия. А зачем? Из всех истребителей,

действовавших над Испанией, догнать S.79 мог разве что советский И-16, но «ишаков» на

Пиренейском полуострове было в те дни маловато.

Коммунисты должны знать, что возмездие постигнет их – если не с земли, то с воздуха...

– Да, и должен вас поздравить, – добавил генерал, – только что пятерка S.79 отправили

на дно красу и гордость республиканского флота – линейный корабль «Хайме I».

Весть была отрадной. Однако не вполне правдивой, хотя ее напечатали во всех

итальянских газетах.

Но, конечно же, лучше всего можно продемонстрировать летные качества машины

именно во время авиационной гонки.

– Вы понимаете, конечно же, – продолжал генерал, – как важно показать всему миру

превосходство самолетов Италии. Пусть все видят, на что мы способны... И что мы готовы

к мирному сотрудничеству. С нашими друзьями, разумеется.

14 августа 1937 года, Париж

– Ну что, Бруно, не обидно тебе быть третьим? – Полковник Бизео дружески пожал

руку лейтенанту Бруно Муссолини, своему другу и напарнику.

В гонке их экипаж пришел третьим.

Лейтенант Муссолини засмеялся:

– Немного обидно, но ведь первое и второе места заняли итальянцы на такой же

«Савойе-Маркетти», что и мы...

Это было сущей правдой. А четвертыми пришли англичане – Клоустон и Нельсон на

«Комете». Приятно знать, что твой самолет – определенно лучший.

...Две новые модели «Савойи» назывались S.M.79C (corso – «гоночный») и S.M.79T

(transatlantico – «трансатлантический»).

Литеры «S.M.» обозначали «Савойя-Маркетти». Так теперь называлась компания.

В общей сложности выпустили шестнадцать моделей – без «горба», без военного

оборудования и подфюзеляжных гондол – поскольку никаких бомб этот самолет не нес,

и пулеметов на нем тоже не устанавливали.

Авиационные гонки. Рекорды.

Трансатлантические перелеты.

Скорость, дальность. Красота полета. Чистое использование авиации.

Память о Гернике, о затопленном «Хайме», о других разбомбленных целях – все это

должно остаться позади. Для участия в воздушной гонке прибыли лучшие летчики Италии

– Двенадцатый бомбардировочный полк «Зеленые мыши» во главе с полковником

Аттилио Бизео.

И для начала они разделались со своим прежним соперником – с Де Хэвиллендом. Та

гонка, в которой самолет «Савойя-Маркетти» когда-то не успел принять участие, была

выиграна как раз самолетом Де Хэвилленда – «Кометой» DH.88. Однако сейчас на трассе

«Марсель – Дамаск – Париж» протяженностью свыше шести тысяч километров с

единственной посадкой в Дамаске лучшими оказались итальянские экипажи.

А ведь фаворитом считалась Франция с ее «Тифоном», специально подготовленным для

гонки. Забавно – ведь французы пришли позднее всех! Англичане представили свою

хваленую «Комету». Но именно самолеты «Савойя-Маркетти» показали лучший результат

– свыше четырехсот километров в час.

24 января 1938 года, Гвидония, окрестности Рима – аэродром Натал, Рио-де-Жанейро,

Бразилия

– В добрый путь! Покажите нашим друзьям и врагам зеленых мышей! – Так

традиционно напутствовал своих товарищей полковник Бизео.

Три S.M.79Т, пилотируемые летчиками из знаменитого Двенадцатого бомбардировочного,

взлетели с аэродрома Гвидония.

Полковник Бизео и майор Амадео Парадизи – давние участники гонок, опытнейшие

пилоты. То же можно сказать и о двух других экипажах: майоре Нино Москатели и

капитане Гори Кастеллани, а также лейтенантах Бруно Муссолини и Ренато Манцинелли.

Они уверены в себе и своих самолетах.

За двадцать четыре часа, удерживая скорость свыше четырехсот километров в час, эти три

героических экипажа покрыли расстояние почти в десять тысяч километров.

Единственная посадка – в Дакаре.

После дозаправки и отдыха итальянские «тримоторес» вновь поднялись в воздух.

Бизео первым заметил, что самолет майора Москатели отстает.

– Что у вас, Нино?

– Поломка пропеллера... – ответил Москатели. – Лечу на двух двигателях. С трассы

сходить не буду – опоздаю. Летите вперед, не ждите меня. Я дотяну.

Скорость трехмоторного самолета, превратившегося таким образом в двухмоторный,

упала до трехсот километров в час.

Остальные продолжали удерживать высокую скорость.

Все понимали важность поставленной перед ними задачи. Мир просто обязан узнать,

какие прекрасные самолеты делает Италия и каких отважных, умелых пилотов она умеет

воспитывать!

...В Рио-де-Жанейро отважных летчиков встречала толпа. Цветы, оркестр,

корреспонденты.

Лейтенант Бруно Муссолини обратился с короткой речью.

– Мы представляем здесь нашу Италию, наши самолеты, – сказал лейтенант. – А я еще

представляю моего отца. От имени Родины, от имени дуче я уполномочен передать в дар

правительству Бразилии мой самолет. Я не боюсь показаться голословным, утверждая, что

это лучший самолет Италии – и, возможно, лучший самолет в мире.

Его речь утонула в громе аплодисментов. Никто не спросил, сколько «лучших в мире

самолетов» Италия поставила в Aviacion del Tercio – Военно-воздушный флот

франкистов.

А если бы спросили, вряд ли лейтенант Муссолини смог бы назвать точную цифру.

Хотя цифра была более чем круглой – сто. Из почти восьмисот итальянских самолетов,

сражавшихся на стороне каудильо, ровно сотню составляли S.M.79.

Третий самолет, Москателли, пришел спустя несколько часов. Он летел со скоростью

около трехсот километров в час, но поломка одного мотора не смогла удержать S.M.79Т

– недаром он именовался «Трансатлантическим» и готов был всему свету «показать

зеленых мышей»!

© А. Мартьянов. 09.06. 2013.

74. Самолѐтов кот наплакал

18 сентября 1940 года, Сесто Календе, Италия

Алессандро Маркетти читал и перечитывал сводки из Северной Африки.

Чем дальше, тем чаще созданный им самолет – некогда «самый быстрый в мире»

трехмоторный бомбардировщик, – нуждался теперь в сопровождении. Он больше не в

состоянии уходить от вражеских истребителей.

Сейчас группа S.M.79 базируется в Северной Африке и оттуда поддерживает наступление

итальянских войск на Египет. Мадонна, что они вытворяют! Маркетти схватился за

голову: использовать тяжелый бомбардировщик, изначально создаваемый вообще как

пассажирский самолет, в качестве самолета поля боя, в качестве штурмовика!

Как и следовало ожидать, охота за английскими танками закончилась для S.M.79 весьма

плачевно: около тридцати разбитых машин достались врагу...

Естественно, во всем обвиняют самолет. Ну а кого же еще? Не генералов же!..

Маркетти еще раз перечитал список претензий к своему детищу: стрелковое вооружение

размещено на примитивных турелях, ограничивающих сектор обстрела, пулеметы

недостаточно скорострельны, бронезащита слабая, протектированных бензобаков не

предусмотрено – и так далее, и так далее...

Огромное неразъемное крыло затрудняет ремонт в полевых условиях. А скорость...

Скорость, главный предмет гордости бывшего гоночного рекордсмена, – четыреста

километров в час, – перестала быть рекордной.

Какой вывод? Самый неутешительный: самолет устарел. Маркетти принял трудное

решение: прекратить выпуск славного трехмоторника на заводе в Сесто Календе.

Нынешней осенью следует свернуть производство.

Самолет «Савойя-Маркетти» будет выпускаться еще на нескольких предприятиях Италии

– AUSA, «Реджиани». Они пусть продолжают.

Впрочем, имеются и более отрадные известия: идея использовать S.M.79 как

торпедоносец, против вражеских кораблей (к черту танки!), оказалась плодотворной.

Маркетти похвалил себя за предусмотрительность: еще с конца прошлого года все

серийные S.M.79 комплектуются с держателями для торпед. Теперь их час настал.

25 июля 1940 года, авиабаза Гориция

Майор Декаль понимал, что перед ним стоит трудная задача: ему предстояло командовать

Reparato Sperimentale Aerosiluranti, экспериментальным отрядом торпедоносцев,

совершенно новым для итальянских ВВС подразделением.

Именно его пилотам предстоит выработать методику и тактику применения

торпедоносцев против боевых кораблей и транспортных судов противника.

Решение о создании такой части было принято после традиционной для армии – и

особенно для итальянской армии – могучей подковерной борьбы. Но силы света, как

верил майор Декаль, восторжествовали. По крайней мере, в отдельном вверенном ему

подразделении.

Проблемы начинались собственно с торпед. Авиаторпед попросту не было. Начальник

главного штаба ВВС генерал Прикколо заказал их лишь в ноябре тридцать девятого.

Ему пришлось немало потрудиться, чтобы сломить сопротивление командования

итальянским же флотом: видят Мадонна и Сан-Франческо, высшие морские офицеры

приложили немало усилий для того, чтобы сохранить за собой право единолично

распоряжаться разработками торпедного центра в Фиуме.

И так – на каждом этапе. И все-таки первая группа торпедоносцев S.M.79 создана.

– Кого вы хотели бы перевести в свою часть, майор? – Генерал Прикколо был сама

любезность. Майору предоставили возможность лично выбирать офицеров.

Декаль перечислил имена известных пилотов, летавших на «Савойе»: Фуска, Мелли,

Робоне, Копелло...

– И, пожалуй, лейтенант Бускалья. Помнится, месяц назад этот молодой офицер неплохо

отбомбился по французским кораблям в порту Марсель.

Имя Карло Бускальи ничего не говорило генералу – и не должно было, – но он

благосклонно кивнул.

Майор же добавил:

– Я смотрел личные дела их всех. О Бускалье пишут, что он служака, добросовестный

офицер... звезд с неба не хватает, но этого, пожалуй, и не требуется.

– Специалиста по торпедному вооружению я вам предоставлю, – похвастался

Прикколо. – Отбил, можно сказать, с боем у флотских: это лейтенант Джованни

Маразио. Мы перевели его из состава флота в ВВС. И с фабрики в Фиуме в помощь вам

прибудет несколько техников.

15 августа 1940 года, авиабаза Эль-Эдем, Ливия, расположение 278 эскадрильи

Aerosiluranti (торпедоносцев)

Пять самолетов вылетели на свое первое боевое задание. Это был ночной вылет.

Возглавлял его майор Декаль:

– Нам предстоит нанести торпедный удар по английским судам в гавани Александрия.

Да, тактика применения торпедоносцев еще не отработана. Да, многие чисто технические

проблемы до сих пор не решены. Все это мы должно будем опробовать и решить на

практике. Помните: мы не только сражаемся, мы еще и учимся, чтобы по нашим следам

смогли пройти другие. И если мы погибнем – то ради того, чтобы наши преемники

действовали более эффективно.

Торпедоносцы мало отличались от обычных серийных S.M.79. Экипаж увеличили на

одного человека: появился морской офицер-наблюдатель, который сидел между радистом

и бортмехаником.

Подвеску для торпеды установили под фюзеляжем, немного сместив ее вправо.

Пять самолетов исчезли в ночном небе. Гавань Александрия лежала перед ними – темное

пространство с еще более темными пятнами кораблей.

Никто не встречал S.M.79. Им удалось подойти незамеченными. Они снизились, и майор

Декаль сбросил первую торпеду.

И тут береговые зенитные батареи буквально взорвались. Силуэты самолетов появлялись

в световых вспышках. Прожекторы ловили и вели самолеты, а английские артиллеристы

вели по ним непрерывный огонь.

S.M.79 майора Фуски неловко качнулся в воздухе, словно собирался завалиться на крыло.

Из одного из моторов повалил дым.

Затем один за другим раскрылись парашюты. Англичане не стреляли – позволили

итальянскому экипажу упасть в воду, после чего преспокойно взяли Фуску с его людьми в

плен.

Лейтенант Бускалья видел перед собой цель – вражеский корабль. Задача не из самых

простых: при сближении с судном на такой малой высоте летчик был ограничен только

горизонтальным маневром.

Выход на дистанцию сброса... Теперь необходимо строго выдерживать скорость и высоту

полета. Вести машину по прямой.

Проклятые англичане – палят в упор!.. Корабельная артиллерия, мягко говоря, не

дремлет... Не дрогнуть, не уклониться от курса...

– Сброс!

«Рыбка» пошла... и – ничего. Ни взрыва, ни толчка.

– Бускалья, уходим! Карло, слышишь меня? – раздался в наушниках голос командира.

– Карло, черт тебя побери!..

Лейтенант резко поднял самолет вверх. Четыре из пяти самолетов развернулись и

направились обратно к базе.

Настроение у летчиков было подавленное.

– Что произошло? – спросил Бускалья, едва они очутились в помещении штаба. Он

даже не успел снять шлем.

Специалисты с фабрики, разбуженные и безжалостно вытащенные из кроватей, щурились

на свет лампы. Бывший флотский, а ныне авиационный офицер, лейтенант Джованни

Маразио, выглядел мрачным, но свежим, как будто и не спал вовсе.

Декаль в кратких словах рассказ о случившемся. Его куда меньше волновало пленение

Фуски, гораздо больше он хотел знать – почему, дьявол их раздери, не взорвались

торпеды.

– Очевидно, они зарылись в мягкий илистый грунт мелководья, – объяснил Маразио. —

Завтра проведем дополнительные испытания и посмотрим, как поведут себя торпеды при

разных условиях. Заодно, кстати, определим, с какого расстояния их лучше сбрасывать.

– Ну и подразделение у нас! – воскликнул майор Декаль, когда все расходились. —

Людей и машин – кот наплакал. Всего четыре самолета!

Сам того не ожидая, он – быть может, даже слишком к месту, буквально, – использовал

старую поговорку: «c’erano quattro gatti». «Кот наплакал» – по-итальянски звучит как

«четыре кота».

Четыре и есть.

«Quattro gatti» превратилось из символа уныния в символ гордости и уверенности в себе.

Так стали называть первую эскадрилью морских торпедоносцев, вооруженных S.M.79.

20 августа 1940 года, авиабаза Эль-Эдем, Ливия

Самолет лейтенанта Мелли приземлился на аэродроме. Пока лейтенант отдыхал, Маразио

со своими специалистами и Декалем изучал результаты торпедометания, произведенного

Мелли недалеко от базы.

– Совершенно очевидно, что при сбросе с самолета авиаторпеда сначала ныряет на

несколько десятков метров, – Маразио набросал для Декаля схему на листке бумаги, —

то есть делает так называемый «мешок». И лишь затем выходит на установленную с

помощью гидростата глубину хода. Это следует учитывать.

– А то, что по самолету стреляют все, кому не лень, – это учитывать не следует? —

сердито спросил Декаль.

– Думаю, плотность зенитного огня противника будет достаточно высокой, —

спокойным тоном согласился Маразио. – И это, несомненно, следует учитывать.

Экипажам самолетов рекомендуется осуществлять сброс торпеды с расстояния не ближе

семисот метров от цели и с высоты приблизительно сто метров на скорости в триста

километров в час.

– Да? – переспросил Декаль.

Маразио кивнул, категорически отказываясь замечать иронию в тоне майоре.

– Думаю, к таким же рекомендациям придут и другие специалисты. Я, конечно, пока

сделал лишь наброски, правда, основанные на реальных наблюдениях.

– Да вы бесценное приобретение, – пробормотал Декаль. – На флоте, должно быть,

проливают горючие слезы от разлуки с вами.

– Оставьте ваши шуточки, – не выдержал наконец Маразио. – У меня тоже есть сердце.

Даже если я не выставляю его напоказ. Да, это не по-итальянски, но давайте же мыслить

логически!.. Думаю, даже если экипаж сумеет правильно рассчитать скорость, время и так

далее, он в любом случае сможет сделать не более пяти вылетов.

– За день? – Майор Декаль не верил своим ушам. Прогноз звучал как-то слишком уж

оптимистически.

Но Маразио мгновенно охладил его радость:

– Нет. Вообще. За свою боевую жизнь. Через пять вылетов – в среднем – самолет

будет сбит. Таков мой прогноз.

– Будущее покажет, – сказал Декаль и поспешил покинуть пессимистически

настроенного и не по-итальянски сдержанного лейтенанта.

17 сентября 1940 года, район Рас-Ассаз

Экспериментальная группа майора Декаля была наконец преобразована в полноценную

боевую эскадрилью. Ее новый командир капитан Эрази сразу же отправил на задание два

самолета – Бускальи и Робоне:

– Наши разведчики обнаружили неподалеку отсюда крейсер «Кент». Задача, думаю,

ясна.

...На фоне лунной дорожки отчетливо вырисовывался характерный силуэт английского

крейсера.

Действуя как на тренировке, «Савойи» зашли на цель. Держать самолет ровно, скорость

– около трехсот километров в час... Сейчас!

Маразио настаивал, чтобы наведение на цель производилось с помощью наблюдателя,

который должен по приборам определять курс корабля, постоянно вводить поправки и так

далее.

Все это слишком усложняет задачу. Опытный пилот вполне может на глазок вывести

самолет, высчитать упреждение и направить торпеду в предполагаемую точку встречи с

целью.

А потом – плоский разворот – чтобы проекция самолета для корабельных зенитчиков

оставалось минимальной, – и уходить к чертовой матери на самой большой скорости.