Текст книги "Unknown"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

первые запуски двигателя.

Проблема с перегревом наконец решена: в качестве охлаждающей жидкости используется

теперь не вода, а смесь на основе этиленгликоля.

Машина сверкает. Еще бы! Ведь ее окрасили и отполировали представители фирмы

«Роллс-Ройс» – по технологии, которую они использовали для своих автомобилей.

– Для них наш самолет – оболочка, в которой заключен их драгоценный двигатель, —

заметил между делом шеф-пилот фирмы Джордж Пикеринг.

Митчелл усмехнулся:

– В какой-то мере так оно и есть. Хотя душа самолета – пилот.

– Кто я такой, чтобы возражать? – улыбнулся и Пикеринг.

8 июля 1936 года, испытательный центр в Мартлшеме

Его величество король Эдуард VIII прибыл в Мартлшем.

Он желал ознакомиться с новым самолетом, который как раз сейчас проходил испытания

военными летчиками.

Многочисленные спутники его величества, высокопоставленные военные – все с

интересом следили за полетом красивой, быстрой и легкой машины.

Король задавал вопросы, проявляя редкую осведомленность:

– Какой мотор стоит на этом самолете?

– «Мерлин» фирмы «Роллс-Ройс», ваше величество, мощностью в девятьсот девяносто

лошадиных сил.

– И какова его скорость?

– Около шестисот километров в час, ваше величество.

– Прекрасно. Я знаю, у военных есть традиция давать самолетам личные имена. Как

называется этот самолет?

– Он называется «Спитфайр» – «злюка», – был ответ. – Впрочем, буквальное

значение этого слова – «плюющийся огнем» – тоже подходит. Этот «дракон» станет

прекрасным защитником Британии, ваше величество!

6 сентября 1939 года, графство Эссекс – устье Темзы

Уже три дня как Великобритания находится в состоянии войны с Германией. Следует

ожидать агрессивных действий от этого противника в любой момент.

Все напряжены. Как сказал в своей речи премьер-министр, авиация уничтожила все

прежние представления о границах: сейчас враг может достичь британской земли за

считанные минуты.

– Тревога!

Радиолокационная станция раннего предупреждения в Кеньюдоне, графство Эссекс,

засекла приближение с востока группы неопознанных самолетов.

– Это немцы!.. Их много... – Лицо радиста стало напряженным. – Погодите... Не одна

группа, а несколько... Пять! Пять групп, в каждой от шести до двенадцати самолетов!

– Истребители – на перехват! Курс – устье Темзы!

Что ж, этого следовало ожидать от столь подлого врага: Люфтваффе намеревается нанести

массированный удар прямо по Лондону. Целят в самое сердце Англии!

По столице разносился наводящий тоску и ужас воющий сигнал воздушной тревоги.

Светало. Над Лондоном колыхался знаменитый туман, видимость была ограниченной,

толстый слой облаков навис над всей юго-восточной Англией.

У зенитных орудий замерли артиллеристы.

– Вот они! Огонь!

Расположенные в устье Темзы зенитные батареи открыли огонь по самолетам, едва те

вошли в пределы досягаемости.

– Один готов!

Действительно, один самолет оказался сбит. Второй, получивший сильные повреждения,

сел. К нему уже бежали бойцы ПВО, на ходу вынимая личное оружие. Не уйдешь, немец!

– Черт вас побери! – кричал по-английски летчик с залитым кровью лицом. Его лоб был

рассечен, рука повреждена, но глаза пылали яростью. – Вы хоть видите, в кого палите,

идиоты безглазые?!

«Безглазые» вытаращились на подбитый ими самолет.

Это был английский истребитель – «Спитфайр»...

– А тот, уничтоженный?.. – в ужасе спросил сержант Блэки, показывая на облако

черного дыма.

– Думаю, «Бленхейм», – ответил английский пилот. – Что, черт побери, происходит?

...Тем временем над Колчестером шел бой: командир звена «Спитфайров» обнаружил

самолеты противника. Солнце било в глаза, трудно было понять – кто, собственно, идет

на Лондон. «Мессеры»?

– Они где-то рядом, – подал голос командир звена. – Я слышу из радиопереговоров:

враг близко.

Тройка «Спитфайров» спикировала на два самолета противника, которые замыкали

группу.

– Есть! – раздался в наушниках командира ликующий голос.

Действительно, оба атакуемых упали на землю.

– Стой! Отбой! Назад! – закричал вдруг командир. Он наконец разглядел самолеты: это

были «Харрикейны». – Отбой! Это наши!

– Возвращаемся на базу, – прозвучала общая команда. – Горючее на исходе.

Возвращаемся. Задание выполнено, противник отходит от Лондона.

Замолчала воздушная тревога.

И тотчас в кабинете вице-маршала авиации Даудинга, командира Истребительного

Командования, пронзительно зазвонил телефон.

В трубке захлебывался истерикой майор Томпсон – командир пятьдесят шестой

эскадрильи.

– Что происходит? Почему «Спитфайры» сбивают мои самолеты? Я потерял сегодня два

«Харрикейна»! Кто отдал приказ об атаке?

Даудинг помертвел. Как многие военные, он был суеверен. Ничего себе, «удачное» начало

войны – сбить собственные самолеты! Как бы это не послужило предзнаменованием...

Он тряхнул головой. Что за глупости! Разумеется, ничего подобного не следует и в мысли

допускать.

– Произошел сбой оборудования, – стараясь говорить холодно, ответил Даудинг. —

Этот случай будет расследован самым тщательным образом.

Уже вечером он читал доклады о том, что получило название «Битвой при Баркинг-Крик».

Как и предполагал вице-маршал, все дело было в несовершенстве аппаратуры.

«Человеческий фактор» тоже сыграл свою роль: война только-только началась, люди

нервничают.

Сперва неправильно определили направление, с которого подходили самолеты. Затем эхо-

сигналы от истребителей операторы радиолокационных систем приняли как появление

новых групп самолетов противника. Дальше уже началась неуправляемая цепная реакция.

Мало опыта, много напряжения, технические сбои.

А ведь это был первый боевой вылет нового британского истребителя «Спитфайр»!

Даудинг криво улыбнулся. Что ж, несмотря на плачевные последствия, истребитель этот

показал себя опасным противником.

© А. Мартьянов. 14.04. 2013.

62. Проблемы тактики

29 октября 1938 года, Лондон

– Что ж, джентльмены, мы получаем в руки новое вооружение и теперь имеет смысл

поговорить о тактике.

В штабе Королевских Военно-Воздушных сил шло совещание специалистов.

Новые скоростные истребители-монопланы «Спитфайр» создавались как средство борьбы

с бомбардировщиками.

Что самое главное у такого самолета?

Скорость и скороподъемность. А маневренность – это очень хорошо, но лишь во вторую

очередь.

Лорд Даудинг высказал свое мнение:

– Мысленно застрять во временах Великой войны означало бы совершить огромную

непростительную ошибку, которая, как известно, хуже чем преступление. С тех пор

характеристики самолетов-истребителей изменились настолько, что маневренный

воздушный бой представляется практически невозможным.

– Что вы предлагаете? – прищурился секретарь.

Даудинг отчетливо продиктовал:

– Маневрирование на высокой скорости в воздушном бою на практике невыполнимо из-

за перегрузок, воздействующих на тело летчика при быстрой смене курса на большой

скорости. Перегрузки могут привести к потере летчиком сознания.

Формулировка звучала чеканно и в таком виде вошла в руководство по тактике боевого

применения авиации.

– Я полагаю, – добавил Даудинг, – что всерьез рассуждать о воздушных боях между

истребителями весьма и весьма преждевременно. Этому препятствует в первую очередь

сама география. Авиация не настолько расширила радиус действия оружия, как

предполагает наш уважаемый премьер. Все эскадрильи, вооруженные «Спитфайрами»,

базируются в Англии. Все истребители Люфтваффе – в Германии. Мы не можем

долететь до них, а они – до нас.

– Следовательно? – Уинстон Черчилль вынул изо рта сигару и пристально посмотрел на

Даудинга.

Вывод напрашивался сам собой, но Черчиллю непременно хотелось услышать его от

Даудинга.

– Следовательно, вряд ли рейды немецких бомбардировщиков будут эскортироваться

истребителями.

– Хорошо, – кивнул Черчилль, – но предположим, хотя бы на миг, что Германия

захватит Францию и разместит свои самолеты у нас под носом?

– Исключено! – фыркнул Даудинг. – Давайте не будем углубляться в область фантазий

и предположений.

– Договорились, – слишком уж покладисто согласился Черчилль. Когда толстяк так

делал, в его тоне всегда проскальзывала едва уловимая ирония. Даудинг решил

игнорировать это. – Однако продолжайте, сэр, – добавил Черчилль.

– Итак, германские бомбардировщики будут лишены прикрытия со стороны своих

истребителей. Поэтому для нас на первом месте должна стоять огневая мощь. – Лорд

Даудинг сделал элегантный и вместе с тем энергичный жест, как бы изображающий

самолет в полете. – Группа наших истребителей сближается с группой вражеских

бомбардировщиков... Распадается на звенья из трех самолетов... Каждое звено непрерывно

атакует намеченные цели. Состав эскадрильи – четыре звена, то есть двенадцать

самолетов. Атаки проводятся силами четырех клиньев, звено также летит клином, на

острие – командир.

– Изящно, – сказал Черчилль и тяжело заворочался в кресле.

Даудинг покосился на него, но продолжил. Стенографист быстро вел запись – все

говорившееся сейчас будет внесено в «Наставление по тактике действий авиации».

– Далее. Заметив бомбардировщик, командир с ведомыми занимает выгодную позицию

для атаки с задней полусферы.

– И бить, бить в одну точку, пока враг не свалится и пока Сент-Джордж не победит

дракона! – неожиданно горячо произнес Черчилль, после чего снова погрузился в свою

обычную ироническую флегматическую обманчивую полудремоту.

– Приблизительно, – улыбнулся Даудинг. – Во всяком случае, рекомендуется

атаковать до тех пор, пока самолет противника не будет сбит или пока не кончится

боезапас.

– Или пока наш самолет не получит повреждения, которые не позволят ему продолжать

бой, – добавил Черчилль.

– Именно. Но для этого наши самолеты и будут действовать звеньями, – подтвердил

Даудинг. – Если один самолет выйдет из строя, его прикроют другие.

– Выглядит логично, – подытожил Черчилль, – но это-то меня и настораживает. Любая

слишком четкая теоретическая схема порочна по самой своей натуре.

29 октября 1938 года, Берлин

Геринг расхаживал перед фюрером. В огромном рабочем кабинете Гитлера было светло,

на просторном столе были разложены бумаги, карты. Фюрер с легким раздражением

наблюдал за «плавающей» перед ней широкой фигурой Геринга.

– Опыт войны в Испании говорит о том, что воздушный бой «истребитель против

истребителя» по-прежнему остается актуальным, мой фюрер, – рассуждал Геринг. —

Сильно ошибаются те, кто считает уроки Великой войны устаревшими. Поэтому нам

следует обратить особое внимание на тактику истребителей.

Фюрер кивнул, показывая, что слушает чрезвычайно внимательно. Недавняя победа в

Испании утвердила его во мнении, что возможности авиации огромны и до сих пор не

исследованы.

– Основой боевого порядка в Люфтваффе предлагаю сделать пару самолетов. Испания...

– Геринг поморщился, но продолжать не стал: победа победой, но цена этой победы

оказалась горька. – В крейсерском полете между самолетами пары должна

выдерживаться небольшая дистанция. Истребители, как мне представляется, пойдут

практически строем кильватера. В воздушном бою перед ведомым будет стоять основная

задача – не допустить внезапной атаки на самолет командира.

– Хорошо, – одобрил рейхсканцлер.

– Командир таким образом получает возможность сосредоточиться на атаке. Как

известно, эффективность боевого порядка при ведении воздушного боя «истребитель

против истребителя» зависит от, – он начал загибать пальцы, – способности

маневрировать как единое целое, способности прикрывать друг друга и способности

каждого самолета получить поддержку товарища в случае атаки его противником.

– Старое правило, – Гитлер задумался, пытаясь вспомнить формулировку.

Геринг с улыбкой подсказал:

– «Бей не того, кто бьет тебя, а того, кто бьет твоего камерада».

– Скоро у нас будет возможность проверить, насколько действенна такая тактика, —

подытожил Гитлер. – Надеюсь, для наших «друзей» англичан это окажется полной

неожиданностью... Впрочем, сперва нужно разделаться с Францией. Мы еще не взяли

реванш за восемнадцатый год.

Геринг громко, несдержанно захохотал.

17 мая 1940 года, Фарнборо

Флайт-офицер Пол Хилари с интересом осматривал новый немецкий истребитель Bf.109E

– трофей, доставшийся англичанам от Франции.

Предстояло выяснить, насколько хорош «лучший» германский самолет и каким способом

лучший английский истребитель – «Спитфайр» Mk.I – может одолеть его.

«Воздушный бой» между будущими противниками выглядел обнадеживающе:

скороподъемность у «Спитфайра» была, например, выше. Когда же британский

истребитель зашел германскому в хвост, тот так и не смог его стряхнуть. Англичанин мог

открыть огонь в любой момент!

– Теперь подыграй ему, – отдал приказ командир своему испытателю, – пусть он

зайдет тебе в хвост. Посмотрим, сможет ли «Спитфайр» оторваться.

Ко всеобщему удовлетворению, англичанин освободился от нежелательного «соседства»

почти мгновенно.

Отчет должен был порадовать Истребительное командование.

«...Наш истребитель показал прекрасную маневренность. Используя малую скорость и

меньший радиус виража, «Спитфайр» легко зашел в хвост Bf.109E. Эффективным

маневром уклонения от атаки немецкого истребителя является нисходящая спираль на

скорости сто двадцать миль в час. В пикировании «Спитфайр» также превосходит

истребитель противника».

– Слишком гладко, – твердил Черчилль. Он один не разделял всеобщего энтузиазма. —

Например, с чего это мы взяли, что немцы будут вести бои по старым правилам – на

виражах и на малых скоростях, пытаясь зайти противнику в хвост?

– А как еще?

Черчилль стойко выдерживал непонимающие взгляды и мрачно пыхал сигарой.

1 августа 1940 года, Берлин

Удет проводил совещание в своем слишком большом кабинете. Его раздражало и

утомляло многое: необходимость административной работы, чересчур просторные

помещения, долгие разговоры, непонимание со стороны офицеров. Господи, вернуться бы

в родную стихию и снова стать обычным летчиком-спортсменом... Но он нужен

Фатерлянду в другом качестве.

Терпи, Удет, терпи и объясняй этим тупицам, как следует вести воздушный бой.

– Англичане, как и французы, как и все победители в Великой войне, – точнее, как те,

кто считает себя победителями, – Удет наморщил лоб, – застряли в прошлом. Такова

цена успеха: попытки повторять уже пройденное. Им и в голову не приходит, что за это

время многое изменилось.

Поднялся легкий шумок. Удет повысил голос:

– Господа, прошу внимания. В Испании нам довелось встретиться с маневренными

истребителями Советов. Мы вынесли из этой войны кое-какие ценные уроки.

«Мессершмиттам» следует ходить на большой высоте и выжидать удобного момента для

стремительной атаки сверху.

Ладонь Удета резко разрезала воздух.

– После такой атаки не следует ввязываться в маневренный бой. Лучше сразу снова уйти

на высоту. Не имеет значения, сбили вы самолет врага, повредили его или промахнулись.

Сразу на высоту. Потом можно повторить заход. При такой тактике превосходство

«Спитфайра» в маневренности на малых высотах не будет играть никакой роли.

Он предупредил следующий вопрос:

– Да, мы проверяли. Испытательный центр в Рехлине проводил кое-какие эксперименты

с трофейным «Спитфайром» Mk.I. Машина интересная, но нашим Bf.109 в подметки не

годится.

Летчик Вернер Мельдерс, повинуясь кивку Удета, встал и заговорил своим сорванным,

хрипловатым голосом:

– По личному опыту могу сообщить: «Спитфайр», конечно, попроще в технике

пилотирования, чем Bf.109. Но вообще самолетик хилый, а чтобы удерживать его в

воздухе, нужно прилагать большие усилия. Если на него сверху спикирует наша птичка,

этот воробей плюхнется и больше не встанет.

12 августа 1940 года аэродром Грейвсенд, расположение 66 эскадрильи RAF

– Как я могу воевать с этими недоучками! – сердился пайлот-офицер Боб Окспринг. —

Откуда их взяли? Вычистили очередной сиротский приют?

Молодые летчики, недавние курсанты, оскорбленно молчали. В конце концов, они здесь с

единственной целью – отражать атаки ненавистного врага, который безнаказанно бомбит

родную землю, уничтожая аэродромы, аваизаводы, радиолокационные станции.

Боб Окспринг наблюдал за подготовкой новобранцев, мрачно покачивая головой:

– Ничего не выйдет, – подытожил он свои наблюдения. – Наше построение ошибочно

с самого начала. Немцы выбрали более правильную тактику.

– Видимо, они ориентировались с самого начала на то, что предстоят бои «истребитель

против истребителя», – предположил его товарищ Том Келли, – а мы почему-то

надеялись избежать этого.

– Какая разница, кто на что надеялся... – Боб пожал плечами. – Пара выполняет вираж

как один самолет, а тройка вынуждена ориентироваться по центральному самолету. В

крейсерском полете пары один просматривает слепую зону другого, а в наших тройках

визуальным поиском противника занимается только командир. Ведомые слишком заняты

тем, чтобы удерживать место в строю. В случае атаки сзади пара может быстро

развернуться. А если атакуют кого-то из ведомых из тройки, помощь всегда запаздывает.

– Я не понимаю, что ты предлагаешь? – тихо спросил Руперт Лейх, командир

эскадрильи.

– Да нет, ничего. – Окспринг дернул плечами. – Времени переучиваться нет,

экспериментировать тоже некогда. Максимум, на что мы способны, – это увеличить

дистанции между самолетами. Разомкнем боевой строй – будет больше возможности

высматривать противника. Ну и... летать, летать, летать!

Лейх хлопнул его по плечу и еще тише проговорил:

– По крайней мере, выражай свое недовольство не так громко. Половина этих мальчиков

не вернется из первого же боя – не лишай их надежды.

© А. Мартьянов. 14.04. 2013.

63. В поисках «Фау»

18 февраля 1944 года, Эксетер, расположение 610 эскадрильи

Флайт-лейтенант Лоусон выразил общее мнение, когда сказал:

– Наконец-то!..

Вновь сформированная эскадрилья получила новые самолеты. Это была долгожданная

усовершенствованная модель «Спитфайра».

Основой четырнадцатой модели знаменитого истребителя стал мотор «Грифон», с

которым проделали то же, что ранее с другим двигателем – «Мерлином»: ввели

двухступенчатый скоростной нагнетатель.

Чтобы полностью использовать возросшую мощь мотора, установили пятилопастной

винт.

Крыло по образцу «восьмерки» имело дополнительные бензобаки в передней кромке.

Серию «четырнадцатых» собирали быстро, и это удалось благодаря «командному духу»:

самолеты строились сразу на нескольких небольших предприятиях Южной Англии,

размещенных в бывших складах, гаражах, цехах маленьких заводов.

– Обрубленные какие-то, – протянул Лоусон.

Укороченные законцовки крыльев нового самолета вызвали у него недоверие.

– Будем летать, учиться, – остановил его командир эскадрильи. – Эти истребители

гораздо быстрее тех, к которым мы привыкли. Говорят, они быстрее любого самолета

противника, за исключением реактивных. Фактически мы сможем атаковать любую

воздушную цель. Может, и реактивные самолеты сможем поражать.

17 марта 1944 года, Дюксфорд

Работа летно-исследовательского подразделения RAF была завершена.

В ходе испытаний новый Спитфайр XIV сравнивали со Спитфайром IX и трофейным

Fw.190.

– Наши летчики ждут рекомендаций, – ежедневно напоминал премьер Черчилль. Он не

считал нужным скрывать свое нетерпение.

Доклад пилотов содержал подробные инструкции, которые были немедленно разосланы

по всем эскадрильям, получившим новые «Спитфайры».

Различия в тактике использования «четырнадцатого» и «девятого» определялись в первую

очередь большей мощностью двигателя и большей массой «четырнадцатого».

Дальность полета у них примерно одинакова, но скорость у «четырнадцатого» выше.

На пикировании «четырнадцатый» легко уходит от «девятки».

Радиусы виража обеих моделей идентичны; радиус левого виража у «четырнадцатого»

несколько меньше правого.

Круговой обзор из кабины удовлетворительный, причем более длинная носовая часть

фюзеляжа «четырнадцатого» практически не сказалась на обзоре.

В управлении новый самолет проще, однако на взлете и посадке требует большего

внимания.

В бою с Fw.190 летчику Спитфайра XIV следует использовать лучшую скороподъемность

и меньший радиус виража своего самолета.

В обороне следует избегать маневров с резким креном и переходом в пикировании,

поскольку на этих режимах Fw.190 догоняет «четырнадцатый».

Рекомендации испытателей были тщательно изучены... и отложены в сторону.

Для нового самолета нашлась более важная работа, нежели воздушные бои с Fw.190.

15 мая 1944 года, Лондон

Командующий ПВО Великобритании маршал авиации Хилл был настроен весьма

пессимистично.

– Нам уже давно известно, что немцы что-то затевают. «Оружие возмездия»! Но мы до

сих пор не имеем точного представления о том, что это может быть.

Генерал Пайл, командующий зенитной артиллерией, спокойно зажег сигарету.

– У нас достаточно информации, сэр. Нам известны многие их стартовые площадки,

заводы... Кроме того, разведка добыла прототип, который разбился в Швеции.

Хилл поморщился.

Он страдал от недостатка сведений как от болезни – почти физически.

«Шведские обломки» свидетельствовали о том, что новое немецкое «чудо-оружие»

представляет собой самолет-моноплан с трапециевидным крылом. Фюзеляж длиной под

семь метров, почти половина объема – двигатель. Корпус из стали и легкого

металлического сплава. В зарядном отделении самолета-снаряда более восьмисот

килограммов взрывчатого вещества. Управляется эта штука автопилотом.

Но как она проявит себя на деле? Вторжение союзников во Францию загнало немцев в

угол: если они применят свое новое оружие, то сейчас.

13 июня 1944 года, Лондон

Рассвет нового дня принес с собой гром, взрывы, разрушения, смерть.

На столицу Великобритании обрушились самолеты-снаряды V-1.

Горели дома, погибали люди.

Маршал Хилл, разбуженный одновременно взрывами и телефонным звонком, принимал

донесения.

Ясно было одно: несмотря на успешные бомбежки стартовых площадок, обнаруженных

по всей Европе, несмотря на аварии, которые потерпело более половины беспилотных

самолетов-снарядов на подлетах к Лондону, удар оказался ужасающей силы.

Но признать – «немцам удалось» – было выше всяких сил...

– Мы обязаны перестроить воздушную оборону Лондона, – сказал Хилл. И поклялся: —

Второй раз у них не получится!

Ночь на 15 июня 1944 года, воздушное пространство над Ла Маншем

– Что за чертова штуковина?

Капитан Масгрейв вел самолет над водами Канала и вдруг увидел летящий с континента

необычный объект.

– Вижу огненный шар, – доложил он. – Попробую сбить.

Он дал очередь, потом вторую, третью… «Чертова штуковина» ярко вспыхнула,

взорвалась и рухнула в темные воды пролива.

15 июня 1944 года, Лондон

Маршал авиации Хилл представил план организации защиты столицы от «Фау-1».

– Мы создадим четыре пояса обороны. – Он показал на карте. – Первый – в десяти

милях от побережья Англии и примерно середины Ла Манша. Это будет внешний район

патрулирования истребителей.

Далее – артиллерийский пояс, от мыса Бичи-Хед до Дувра. В этой зоне полеты наших

истребителей запрещаются.

Третья зона – внутренняя зона патрулирования истребителей – начинается в десяти

милях от береговой черты Англии и заканчивается в десяти милях от Лондона.

Наконец четвертый пояс – непосредственно на подходах к столице, где предполагается

задействовать до тысячи привязных аэростатов заграждения.

– Какие истребители предполагается задействовать? – спросил Черчилль, который

одобрил этот план.

– Против «дайверов», – «Фау-1» уже получили условное наименование, – успешно

показал себя «Москито» капитана Масгрейва, – ответил Хилл. – Кроме того, у нас

имеются «Темпесты» и... «Спитфайры».

18 июня 1944 года, аэродром Кент

Флайт-лейтенант Нэш огляделся. Аэродром выглядел обжитым, удобным.

– Дом, милый дом, – проговорил Нэш.

Сквадрон-лидер Кинжстоун приветливо кивнул ему:

– Получен приказ обустраиваться здесь. Будем оборонять Лондон.

– Говорят, здесь три эскадрильи – наша девяносто первая, а еще триста двадцать вторая

и шестьсот десятая, – отозвался Нэш. – За какие геройства нас сюда сослали?

Они посмеялись.

Кинжстоун заговорил серьезно:

– Думаю, дело не в нас, а в наших самолетах.

– Дело всегда в самолетах, – фыркнул Нэш.

– Ни пятая, ни девятая модели «Спитфайров» с этой немецкой гадостью, с «дайвером»,

не сравнится в скорости. Тут нужно что-то посильнее, вроде наших «четырнадцатых».

Работа началась сразу же.

– В вопросах перехвата самолетов-снарядов главное – скорость, – утверждал

Кинжстоун.

– Вроде, быстрее «четырнадцатого» сейчас ничего нет, – напомнил Нэш.

Капитан Жан-Мари Маридор вмешался в разговор:

– Его можно сделать еще быстрее, если доработать двигатели под бензин с октановым

числом 150. От тридцати до пятидесяти километров в час можно выиграть.

– Это сколько в футах? – нахмурился Нэш.

– Считай лучше в милях! – засмеялся Кинжстоун.

– «Фау» летит на высоте от восьмисот до двух тысяч метров, – продолжал Маридор. —

Со скоростью приблизительно шестьсот километров в час. Плюс-минус.

Он говорил по-английски с сильным французским акцентом, но довольно бегло.

Маридор был очень молод – чуть старше двадцати, но большую часть жизни летал. О

нем знали, что отец его был то ли бакалейщиком, то ли каким-то лавочником, а сын

бредил самолетами и с четырнадцати лет буквально жил при аэродроме. В шестнадцать он

уже летал, в восемнадцать имел летную лицензию.

Поступил на военную службу... и попал не просто на войну, он оказался в армии, которую

быстро и бесславно разгромили.

...Девятнадцатилетнего Маридора и еще четверых французских летчиков выловили из Ла

Манша английские моряки с торгового корабля. Эти пятеро, пустившиеся в плавание на

утлой лодочке, жаждали продолжать борьбу с немцами.

Маленького роста, болезненно нервный, молчаливый, Маридор признавал в жизни только

одно: полеты.

Его заставили выучить английский язык. Он подчинился.

Его заставили понимать английские команды, английские обычаи, английские шутки,

английский армейский распорядок. Он соглашался на все, пока ему позволяли летать...

Нэш передернул плечами:

– Есть что-то дьявольское в том, чтобы сражаться с роботом.

– Почему с роботом? – удивился Маридор.

– Когда против тебя действует другой истребитель, пусть даже лучше вооруженный, чем

твой собственный, ты все-таки бьешься с человеком, с плотью и кровью. Можешь его

обмануть, перехитрить, превзойти в мастерстве. Он уязвим, понимаешь? А робот – это

монстр.

– У робота нет мозгов, – пожал плечами француз. – А у тебя они есть.

– Кстати, о мозгах, – вмешался Кинжстоун. – Следует иметь в виду вот что. Если мы

попадем в «дайвера» из пушки или даже из пулемета, он упадет на землю и взорвется. Но

остается еще вероятность того, что эта штука взорвется прямо в воздухе, у нас перед

носом. Поэтому мудрое руководство запрещает летчикам приближаться к «фау» ближе,

чем на сто пятьдесят метров. Нэш, посчитай, сколько это будет в футах!

– Я думаю, – сказал Маридор, – что повреждение от горящего топлива или

разлетавшихся кусков «фау» наш истребитель может получить на любой дистанции. Это

как повезет. Главное – сбить его.

– Все французы – отчаянные головы или ты у нас один такой? – спросил Нэш.

– Почем мне знать! – ответил Маридор. – Я давно не был во Франции.

3 августа 1944 года, воздушное пространство над Ла Маншем

Маридор вел «Спитфайр» над проливом. Он преследовал самолет-снаряд, летевший на

английский берег.

Побережье приближалось по мере того, как развивалась погоня. Видны были уже дома на

берегу... Городок, еще один...

«Фау» должен быть уничтожен в воздухе. Нельзя допустить его падения на землю.

Очередь повредила самолет-снаряд. Он потерял управление и... не взорвался. Он начал

падать.

Городок приблизился настолько, что видны уже были люди. Они слышали грохот мотора

– грохот, который неуклонно приближался. Видели немецкий самолет-снаряд – смерть,

готовую упасть на них с небес.

Видели Спитфайр, изрыгающий пламя, настигающий «Фау»...

Вот Спитфайр догнал поврежденный самолет-снаряд и толкнул его. В небе вспыхнул

огненный шар, повалил черный дым, и из этого клубка пламени и дыма начали падать

обломки.

Спитфайр с оторванным крылом рухнул на землю. Пилот находился в кабине.

Местная больница располагалась в нескольких шагах от места крушения.

Но больница, которую спас Жан-Мари Меридор, пожертвовав собой и своим самолетом,

не смогла спасти героя: Меридор умер, не приходя в сознание.

20 августа 1944 года, воздушное пространство в районе Лондона

Флайт-сержант Пол Лива, бельгиец, поднял свой Спитфайр XIV по тревоге.

«Дайвер» беспрепятственно прошел два рубежа обороны и направлялся к столице

Британии.

В наушниках шлемофона слышался бесстрастный голос офицера наведения.

– Вижу цель! – сообщил Лива. – Я у него на хвосте!

Он перевел самолет в пологое пикирование, чтобы набрать скорость. «Спитфайр» догонял

«Фау». Еще немного... Однако в горизонтальном полете скорость самолета немного упала,

и «Фау» начал отдаляться.

Лива открыл огонь.

Он видел, как от самолета-снаряда отлетают куски, однако «дайвер» продолжал лететь.

Зато скорость у него упала, и «Спитфайр» догнал его. Осталось нанести последний удар.

– Все, попался. – Лива нажал на гашетку... и вместо пушечно-пулеметного стрекота

услышал свист сжатого воздуха пневмоспуска. Боекомплект закончился.

– А, черт! – выругался бельгиец.

– Удачно? – осведомился в наушниках спокойный голос офицера наведения.

– Стрелять нечем, – ответил Лива. – Я повредил эту штуку, но добить не могу.

– Плохо дело, – с раздражающим бесстрастием отозвался офицер. – Лети назад.

Дальше баллоны заграждения.

– Черта с два! – воскликнул бельгиец. – Это моя добыча, и я ее не брошу.

В полете «Фау» управлялся отклонением руля направления и рулей высоты. Автопилот

летающей бомбы, говорили летчики, чрезвычайно чувствителен к возмущениям по каналу

крена.

– Попробую еще раз, – решил Лива. – В последний.

– Как бы этот раз не стал последним для тебя, – предупредил голос в наушниках.

Лива подошел к летающей бомбе вплотную. Он ясно видел пробоины, оставленные

снарядами его Спитфайра. Самолет и «Фау» шли бок о бок на ужасающе близкой

дистанции.

– Так, пора... – сказал себе Лива. Он опустил истребитель чуть ниже левой плоскости

крыла «Фау», а затем стал очень осторожно набирать высоту.

Нужно чуть-чуть соприкоснуться крыльями. Так, есть контакт! Бельгиец двинул ручку

резко на себя и влево. Спитфайр описал полный вираж. Внизу пилот увидел яркую

вспышку: потеряв управление, снаряд взорвался.

Лива вернулся на аэродром с триумфом.

Нэш однако заметил:

– Мы тут хотим опробовать другой способ – без контакта. Посмотри, во что ты

превратил крыло «четырнадцатого»! Лохмотья!

– А ты что предлагаешь?

– Смотри: наш истребитель занимает позицию «выше-сзади», затем подходит к