Текст книги "Unknown"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

точно, и сосредоточил атаку именно на нем.

Пока велась эта дуэль, один из «Фиатов» неосторожно подставил Пэту свой бок.

Отвлекшись от главного противника, Пэт мгновенно всадил в него длинную очередь.

C.R.42 медленно опрокинулся на «спину» и в таком положении начал падать в пески.

Самолет безвольно вращался, двигаясь навстречу своей гибели.

Остальные «Фиаты» как будто отстали, и Пэт направился к дому.

Сорок миль над вражеской территорией. Потом будет проще.

Он летел низко, на высоте всего тысяча футов.

Над Бир эль-Тайебом его вновь атаковали C.R.42.

– Сколько же вас тут!.. – бормотал Пэт, отбиваясь. И тут последний пулемет у него

заклинило.

Ему пришлось уклоняться от итальянцев, используя все преимущества «Гладиатора» —

все «цирковые трюки», на которые был способен этот самолет в умелых руках.

И вновь ему показалось, что он замечает «знакомца» – того итальянского летчика,

который чересчур метко стреляет.

Уходить становилось все труднее: слишком много противников, и с каждым приходится

считаться. Рано или поздно Пэт совершит ошибку.

И когда «Гладиатор» выходил из петли, итальянец открыл огонь.

Пэт сумел увернуться от этого врага и попал прямо под пули другого.

Пэт поднял машину повыше, чтобы можно было прыгнуть...

4 августа 1940 года, 19 часов, Сиди эль-Баррани

Командир эскадрильи Патрик Данн стоял на летном поле. Слушал.

– «Гладиатор»! – раздался крик.

Действительно, донесся шум мотора.

Самолет снижался довольно уверенно, так что поначалу всем показалось, что с пилотом

все в порядке. Только подбежав к самолету, из которого никто не вышел, они увидели, что

вся кабина залита кровью, а летчик потерял сознание. Это был Ланкастер.

Ланкастер пришел в себя на койке. Кровь остановлена, жизнь летчика вне опасности.

– Что тебе надо, Гладстон, черт тебя побери? – вопросил Ланкастер, увидев рядом

своего механика.

– «Гладиатор» сильно поврежден, – сообщил механик. – Так что придется здорово

повозиться...

– Сожги его к чертовой матери! – рявкнул Ланкастер.

...Викхем-Барнс явился ближе к ночи, и не на самолете, а на машине.

Его привезли гусары из 11-го полка, – с распухшим от жажды языком, с ногами,

покрытыми волдырями, с наспех перевязанной раной.

– Ру погиб, – сообщил Викхем-Барнс. Он обвел глазами встречающих его и не нашел

одного лица, которое хотел увидеть сейчас больше всего. – А где Пэт?

Падди Данн пожал плечами и ничего не ответил.

Пэт не вернулся.

5 августа 1940 года, 16 часов, граница Ливии

Зрелище, представшее лейтенанту Ричардсону из Одиннадцатого гусарского, было

плачевным.

Окровавленный человек с обгоревшим лицом, в невероятно грязной куртке, брел, шатаясь,

по песку. Время от времени он взглядывал на солнце, затем переводил глаза на часы и

снова двигался вперед.

Ричардсон развернул бронеавтомобиль и остановился. Остановился и человек.

– Что, черт возьми... – начал было он, но закашлялся.

Ричардсон вышел из машины и дал ему воды.

– Одиннадцатый гусарский, – приветствовал он человека. – А вы?..

– Капитан Мармадьюк Томас Сент-Джон Пэттл, – представился незнакомец. —

Восьмидесятая эскадрилья.

– Далековато вы забрались, – заметил Ричардсон. – Как же это вас угораздило?

Пэт не ответил.

Ему совершенно не хотелось обсуждать случившееся с человеком, которого он видел

впервые в жизни.

После прыжка с парашютом, когда Пэт чуть было не запутался в стропах и не рухнул на

землю камушком, после всего, что случилось, – после гибели Ру, «собачьей схватки» в

духе Великой войны, после того проклятого итальянца, который чересчур метко стрелял,

– Пэт потерял всякую способность ориентироваться.

Остаток дня и часть ночи, пока его не сморила усталость, он упорно пробирался в глубь

Ливии, на вражескую территорию.

Удивительно, что его не обнаружил и не пристрелил какой-нибудь итальянский патруль.

Свою ошибку он обнаружил утром, когда посмотрел на часы. Холод пробрал Пэта до

костей, хотя было уже достаточно жарко.

Он не стал тратить силы на то, чтобы ругать себя, но досада буквально сжигала его

изнутри.

К полудню он уже еле шел, а в два часа дня понял, что еще немного – и упадет и больше

не встанет.

Встреча с офицером из полка гусаров Принца Альберта оказалась тем чудом, которого так

не хватало упорному англичанину...

...Лейтенант Франко Луккини, известный своей изумительно меткой стрельбой, был в

отличном настроении.

– Запишите на мой счет еще одного, – обратился он к командиру, майору Ботто. —

Определенно, я отправил на землю «Гладиатор». Дважды мы встречались в бою. Я гонял

его, как крысу, и наконец его самолет получил в бок порцию доброго свинца.

– А летчик? – спросил Ботто.

– Прыгнул, но его парашют, кажется, не раскрылся. Думаю, он мертв.

Франко Луккини был одним из лучших пилотов C.R.42. Ботто поздравил его с очередной

победой. Вечером они пили «кьянти».

© А. Мартьянов. 06.07. 2013.

80. Убийственная пустыня

8 августа 1940 года, 17:00, Ливия

Шестнадцать истребителей C.R.42 под командованием майора Романьоли поднялись в

воздух, чтобы прикрыть пять бомбардировщиков S.M.79 и разведчик Ro.37.

Лейтенант Энцо Мартисса летел на высоте в две с половиной тысячи метров. Солнце

светило в спину; внизу находился Габр Салех; Эль-Адем оставался в шестидесяти пяти

километрах к юго-востоку.

Где-то поблизости должны находиться «Савойи», сопровождать которые поручено

C.R.42...

И вот тогда показались «Гладиаторы». Первым заметил их лейтенант Витторио Пеццу,

храбрец и близкий друг майора «Железная Нога». Пеццу передал сигнал остальным.

– Скорее всего, «Гладиаторы» нас еще не заметили – мы же заходим со стороны

солнца!

8 августа 1940 года, 17.40, Сиди-Баррани

Командир Восьмидесятой эскадрильи Падди Данн был в приподнятом настроении.

Сегодня впервые Восьмидесятая вылетает в полном составе. Разведка обнаружила

крупные соединения C.R.42, патрулирующие в треугольнике «Эль-Адем, Сиди-Омар и

Эль-Гоби». Следовало попытаться уничтожить хотя бы часть этого патруля.

После четвертого августа, когда эскадрилья потеряла несколько самолетов и часть

личного состава убитыми и ранеными, требовалась «маленькая победоносная война» —

чтобы поднять боевой дух.

– Легко им побеждать, когда их трое-пятеро на одного, – сказал Патрик Данн. —

Давайте-ка покажем им обратную картинку.

План был прост и коварен: три «Гладиатора» (сам Данн, Викхем-Барнс и Стаки) летят

низко и «очень-очень одиноко, парни».

– Мы выступим в качестве приманки. Когда они бросятся на нас, их встретит вся

Восьмидесятая. Пойдем на разной высоте: мы трое – восемь тысяч футов, остальные —

десять, двенадцать и четырнадцать тысяч футов.

Это означало – два с половиной километра, три километра, четыре и четыре с половиной

километра.

Тех, кому предстояло лететь выше всех, возглавлял лейтенант Пэттл.

Пэт тоже выглядел довольным – задание полностью отвечало его агрессивной натуре.

Именно его звену, согласно мудрому плану Данна, предстояло сыграть решающую роль в

разгроме итальянцев.

8 августа 1940 года, 18.25, район Бир эль-Гоби

– Вижу соединение C.R.42, – передал Пэт. – Летят эшелонами почти параллельно

нашему курсу.

– Видим их, – отозвался старший сержант Мартин Воган.

Итальянцы шли впереди них, чуть ниже. Положение для атаки – идеальное.

Стаки атаковал C.R.42 справа и выпустил длинную очередь. «Фиат» внезапно утратил

управление и пошел вниз, а Стаки гнался за ним и не отставал до тех пор, пока не увидел

взрыв на земле.

Затем, почти без перерыва, взорвался второй «Фиат». Итальянцы сломали строй, и

завязались схватки на разной высоте.

Данн заметил C.R.42, который уходил от него, делая «мертвую петлю», чтобы

развернуться и снова атаковать. Командир эскадрильи не стал дожидаться, пока это

произойдет, и дал очередь продолжительностью в восемь секунд.

«Фиат» задымил. Клубы дыма становились все гуще. Однако посмотреть, взорвется ли

противник, у Данна попросту не оставалось времени – сверху на него набросились еще

два «Фиата».

Низкая высота, на которой находился «Гладиатор» командира Восьмидесятой, сейчас

«работала» против него. Приходилось вертеться, стараясь зайти врагу в хвост.

С левого борта Данна атаковал еще один C.R.42, сзади наседал второй, и несколько

находились сверху. Данн резко отвернул в сторону, надавила на гашетку – и тут его

пулемет заклинило.

Он вышел из боя и набрал высоту. Один из «Фиатов» шел к земле, оставляя за собой хвост

из дыма, но Данн не мог с точностью сказать, кто именно его подбил.

Зато слишком хорошо видел он другое: в несколько секунд два C.R.42 окружили

«Гладиатор» и буквально разорвали его на куски. Самолет упал, рассыпаясь в воздухе на

части. Парашюта не было.

8 августа 1940 года, 19.30, Сиди-Баррани

– Не хватает двух человек, сэр, – доложил Пэт. – Старшего сержанта Вогана и

лейтенанта Эверс-Суинделла.

– Один из них точно погиб, – медленно произнес Данн. – «Гладиатор» развалился у

меня на глазах, пилот выброситься не успел.

– А второй? Кто заметил, как он падает?

– Ладно, давайте подсчитывать, – устало сказал командир. – Кто что видел?

Лейтенант Линнард заговорил:

– Мы находились выше «Фиатов», поэтому я удачно атаковал C.R.42, который наседал

на «Гладиатор». Второй прошел передо мной совсем близко, и я погнался за ним. Я

подбил его, и летчик выбросился на парашюте. Тогда я переключился на второй «Фиат».

Преследовал его по кругу: он в «петлю», и я в «петлю». Проклятье, Падди, мы чуть не

столкнулись нос к носу! Хорош был бы таран... Но он отвернул, потерял управление и

сорвался в плоский штопор. Я находился на четырех тысячах футов, когда он падал.

Хотел глянуть, как он разобьется, но тут меня обстреляли, и я отвлекся.

– Предположительно, один, – сказал Данн. – Дальше.

– Был еще один, уходил от меня вниз и страшно дымил, – сказал Линнард.

Данн обвел глазами остальных:

– Кто это еще видел?

– Я, – сказал Стаки. – Он точно падал. Мы вместе сделали над ним круг, а потом

повернули к дому.

– Еще что? – настаивал командир.

– Я сел в 19.10, – продолжал Стаки. – Самолет почти цел, только на крыле пробоина.

За время боя я заметил шесть сгоревших «Фиатов» и четыре парашюта.

– Пэт?

Все повернулись к Пэттлу.

Тот заговорил после паузы:

– Видел пять разбившихся «Фиатов», из них три точно горели. Мое звено сразу

рассыпалось, каждый занялся собственной схваткой. У меня был мой «личный» C.R.42:

мы обменялись пулеметными очередями, а потом я ухитрился занять позицию сразу за

ним. Выпустил две короткие очереди с расстояния в пятьдесят ярдов, после этого мой

«друг» свалился в штопор. Он точно загорелся при ударе о землю, и летчик оставался

внутри.

Пэт помолчал. Его, как и остальных, грызла одна мысль: кто же находился в том

«Гладиаторе», который разрезали очередями? И спасся ли второй, или он так и останется

навсегда пропавшим без вести?

– Продолжай, – настаивал командир.

Пэт тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и заговорил снова:

– После первого сбитого мне пришлось иметь дело сразу с тремя. Они находились ниже.

Но, честно сказать, тут ничего путного не вышло – они ушли от меня на низкой высоте.

Я собирался уже возвращаться домой, когда снизу меня атаковал C.R.42. Вот на сей раз

мне удалось влепить короткую очередь ему в хвост, после чего он просто рухнул на землю

– кулем. Не знаю, на что он рассчитывал.

– Парашют? – спросил Данн.

Пэт покачал головой:

– Итальянец не бросил свой самолет. Может, не успел, может, рассчитывал посадить.

– Кто это видел? – снова спросил Данн.

– Я, – старший лейтенант Грэм подал голос. – Я находился рядом и подтверждаю. Мы

возвращались втроем – Пэт, я и Линнард.

– Хорошо, – сказал Данн. Он не делал заметок – запоминал все со слуха и потом уже

писал свои отчеты. Потому что все описанные его товарищами схватки так и стояли у

него перед глазами.

И еще эта неотступная мысль: кто погиб, а кто, может быть, еще вернется?

9 августа 1940 года, 17 часов, Сиди-Баррани

– Смотрите, кто приехал!..

Лейтенант Эверс-Суинделл выбрался из бронеавтомобиля и, щурясь, остановился на краю

летного поля. К нему уже шли и бежали летчики.

Эверс-Суинделл поискал глазами командира. Тот подошел последним.

«Значит, в том упавшем «Гладиаторе» был Воган», – подумал Данн, но тотчас отогнал

эту мысль. Тревор Мартин Воган погиб. Эверс-Суинделл жив и невредим.

– Рассказывай, что с тобой приключилось, – потребовал командир.

– «Гладиатор» подбили. Черт, он горел, как спичка! Я успел схватить пистолет, бутылку

с водой – и прыгнул. Часа три шел на запад. Потом устал и вырубился. Спал, наверное,

до часу ночи, а проснулся оттого, что кругом туман, и я вымок до нитки. Я выкопал

небольшую ямку и забрался туда. Отсиживался, пока солнце не встало. Примерно в

половине седьмого выбрался и снова пошел... Около трех часов дня заметил на горизонте

три бронеавтомобиля и начал стрелять.

– Неужто они тебя услышали? – прищурился командир.

– Понятия не имею... Следующее, что я помню, – я лежу в тени бронеавтомобиля на

песке. А рядом – ребята из Одиннадцатого гусарского.

Данн перевел взгляд на офицера в «пустынной» форме и яркой пилотке.

– Похоже, джентльмены, вы весьма успешно справляетесь с тем, чтобы подбирать моих

упавших летчиков, – произнес Падди с таким невозмутимым видом, что никто не понял,

шутит он или говорит всерьез.

10 августа 1940 года, 80 километров к югу от Тобрука

Лейтенант Доменико Распини остановил мотоцикл.

– Черт побери! – воскликнул он. – Мадонна и все святые!

По этому набору выражений легко было понять, что лейтенанта обуревали весьма

противоречивые чувства.

Его Двадцать вторая рота Bersaglieri Motociiclisti – мотострелков – патрулировала

область в районе Тобрука.

– Мадонна, это самолет!

Оставалось понять – чей, английский или итальянский. От самой машины мало что

осталось. Это был истребитель-биплан, вот и все, что увидели Доменико и его люди.

Но бипланы и у итальянцев, и у англичан. C.R.42 и «Гладиаторы» даже внешне похожи:

они как будто нарочно созданы уничтожать друг друга.

Доменико Распини вынул револьвер и медленно приблизился к обломкам.

Если летчик еще там, то он наверняка прячется в тени, стараясь найти укрытие от

убийственного солнца, горящего над пустыней.

Но сначала Распини увидел лужу крови.

– Эй, – негромко окликнул лейтенант. – Ты жив? Назовись!

– Итальянец, – послышался едва слышный голос, – хвала небесам...

Больше – ничего. Распини сунул револьвер обратно в кобуру и бросился на голос.

Он увидел, что под крылом искалеченного самолета лежит искалеченный человек. Его

левая нога, как показалось лейтенанту, была почти оторвана разрывной пулей.

– Давай, пей, – Распини сунул ему бутылку с водой.

Человек почти ничего не понимал. Вдруг он поднял глаза и показал на свой самолет:

– Видишь? Грифон!

Распини действительно заметил какой-то значок – видимо, это был символ эскадрильи.

– Маленькая птичка грифон, – повторил пилот. – Английская пуля пробила ему

голову. И я тоже хотел выстрелить себе в голову, потому что паршиво вот так умирать в

пустыне от жажды. Я выпил росы на рассвете – и это все.

– Пей, – повторил лейтенант, – ты не умрешь. Все позади.

– Черт, да мне оставалось двадцать километров до своих, – сказал пилот. – А я валяюсь

тут и подыхаю под своим самолетом.

Распини начал терять терпение:

– Назови свои имя прежде, чем умереть, чтобы мы знали, как отметить могилу.

– Лейтенант Энцо Мартисса.

– Ну все, Энцо, ты покидаешь свой самолет. Птичка грифон, может, и погибла, но ты —

нет.

Майор Романьоли встретил своего летчика с бурной радостью.

– Одной потерей меньше! Я представлю тебя к награде.

Романьоли сделал собственные выводы из этого сражения.

– Я согласен, «Гладиаторы» атаковали нас внезапно. И они действовали достаточно

эффективно. Но! – Он поднял палец. – Но! Реакция моих пилотов была изумительной!

Мгновенной! Герои – все. Да я только-только услыхал свист первой пули, проносящейся

мимо моего уха, а мой правый ведомый уже устремился на врага. Мы вместе атаковали

«Гладиатора» и разрезали его пополам. Мадонна, он развалился в воздухе, и пилот был

убит на месте.

Он помолчал и добавил:

– Однако в отчете я должен указать и их сильные стороны, в первую очередь —

радиооборудование. Ничем другим нельзя объяснить хорошую координацию их действий,

во всяком случае, поначалу, когда они напали на нас внезапно. – Он сделал паузу. —

Возможно, у «Гладиатора» лучше горизонтальная маневренность... Но это только

возможно. Главное, что мы должны помнить: мастерство высшего пилотажа в бою один

на один, которое так соблазнительно демонстрировать, летая на бипланах, должно

уступать другому: хорошей тактике, дисциплине, тщательной подготовке к операции. Да,

у нас были потери. Но мы сквитаемся с англичанами. Мы тоже умеем делать выводы.

* * *

...Энцо Мартисса, который хотел пустить себе пулю в лоб в сороковом году, дожил до

двадцать первого века. Сведений о его смерти еще нет, и если он жив до сих пор, то

сейчас ему девяносто девять лет.

© А. Мартьянов. 06.07. 2013.

81. Дело чести

18 ноября 1940 года, Афины

Девять «Гладиаторов» во главе с командиром Восьмидесятой эскадрильи Уильямом

Хикки приземлились в Афинах.

Начиналась новая страница в истории эскадрильи.

Собственно, она началась еще в конце августа, когда Хикки заменил на этом посту

прежнего командира, Патрика Данна: Падди было получено сформировать новую

эскадрилью – на «Харрикейнах». Так что он отбыл, оставив Восьмидесятую в чутких

заботливых руках майора Хикки.

Хикки родился в Сиднее и в молодости много лет подряд занимал первые места в разных

чемпионатах – спринт, прыжки в длину и высоту. Он стал летчиком КВВС одиннадцать

лет назад. Сейчас Хикки было тридцать три года, и он был едва ли не самым старшим в

эскадрилье.

– Как-то здесь бестолково, – сказал капитан Пэттл, когда английские летчики

осмотрелись на греческом аэродроме. – К тому же наши аэродромные службы,

естественно, еще не прибыли.

– Не будь брюзгой, Пэт, – ответил Хикки спокойно. – Дождемся второго звена и

начнем. Заодно и аэродромные службы подтянутся. Отдыхай пока.

28 ноября 1940 года, Греция

Второе звено Восьмидесятой, ведомое капитаном Эдвардом «Тэпом» Джонсом, прибыло в

Грецию из Ливии неделю назад.

Сейчас оно вылетело на задание. Над Делвинакионом замечены «Фиаты». Все шло как

обычно: десять «Сорок вторых» против шести «Гладиаторов». Один и тот же старый,

повторяющийся сюжет переместился из Африки в Европу, а действующие лица остались

все те же.

– Грегори, у тебя на хвосте, – сказал Тэп. – Попробую снять его.

Начиналась привычная «карусель»: C.R.42 висит на «Гладиаторе», в то время как второй

«Гладиатор» пытается снять его.

– Есть один, – сообщил Тэп, с удовлетворением глядя, как C.R.42 теряет управление и

начинает вращаться. – Думаю, я убил пилота.

В этот момент еще один C.R.42 подошел к его «Гладиатору» и дал длинную очередь.

– О черт!.. – Тэп поднял самолет выше, но было поздно: приборная панель была

разбита. Итальянец определенно целил в летчика.

И попал. Тэп машинально коснулся шеи – ему показалось, что его ужалила пчела.

Ладонь оказалась вся в крови.

– Грегори, слышишь меня? Я ранен, сажусь. – Тэп передал это без особой надежды, что

связь еще работает.

Он повел самолет вниз, на поле.

Тэп не видел, как сержант Грегори набросился на C.R.42 и отогнал его от подбитого

«Гладиатора». Потом рядом пролетели горящие обломки.

Тэп не понимал, что это за самолет – «Гладиатор» или «Фиат». Он просто шел к земле.

Ему требовалось посадить «Гладиатор», и все.

Грегори его, конечно, не слышал. Но ему и не требовалось ничего слышать – опытный

пилот, он понял все сразу и действовал соответственно.

...Лейтенант Гарольд Сайкс поднял «Гладиатор» выше, чтобы зайти для атаки и помочь

сержанту Грегори.

Навстречу ему летел C.R.42. Итальянский летчик – сержант Коррадо Миньяни —

готовился напасть на «Гладиатор» Грегори, но промахнулся.

Два самолета мчались навстречу друг другу.

Сайкс понял, что отвернуть уже не успеет. И, наверное, не успеет выпрыгнуть. Все

решилось в считанные мгновения.

Самолеты столкнулись в воздухе.

...Тэп пришел в себя в машине. Его шея была обмотана тряпками. Было темно.

Он пошевелился, и Дональд Грегори заметил это.

– Сержант Грегори, сэр, – представился он в темноте. – Я сбил троих. Вы ранены в

шею. Направляемся в госпиталь в Янину.

Сержант Грегори всегда оставался образцом чисто английской невозмутимости.

29 ноября 1940 года, Греция

Девять «Бленхеймов» в сопровождении шести «Гладиаторов» из Восьмидесятой шли на

Тепелену.

Пэт возглавлял истребителей.

Помимо главной цели – сопровождать «Бленхеймы» – была еще одна: вчера над этими

горами упал Сайкс. Возможно, удастся отыскать «Гладиатор» – и самого пилота, живым

или мертвым.

Но ни следа Сайкса обнаружено не было.

...Спустя полвека в эти края приедет младший брат Гарольда Сайкса – Алан.

«Простодушный антипод», житель Австралии, он узнает, что территория, на которой

погиб его брат, теперь принадлежит другому государству – Албании; что Албания

изолировала себя от всего мира; что всякие следы присутствия на этой земле иностранных

военных будут стерты. Уничтожено и кладбище английских летчиков в Тепелене. От

памяти Восьмидесятой эскадрильи не осталось и следа...

Кроме одной-единственной могилы – высоко в горах, в маленькой деревушке, возле

церкви Двенадцати Апостолов.

В сороковом году мальчик по имени Христофор Паппа видел столкновение самолетов.

Вместе с крестьянами своей деревни он подобрал тело погибшего английского летчика.

Уже старым человеком Христофор Паппа покажет Алану Сайксу место, где обрел

последнее пристанище его брат...

19 декабря 1940 года, полдень, воздушное пространство над Яниной

Четырнадцать «Гладиаторов» из Восьмидесятой во главе с Хикки вылетели в сторону

Янины: стало известно о приближении бомбардировщиков.

Пять трехмоторных S.M.79 в сопровождении истребителей – бипланов «Фиат» C.R.42 и

монопланов «Фиат» G.50 – обнаружились над Тепеленой.

– Атакуем бомбардировщики, – приказал Хикки. – Это наша главная цель. Не

увлекайтесь геройством в духе «Красного барона». Сбиваем S.M.79. Всем ясно?

Английские бипланы набросились на огромные «Савойи».

– Кажется, попал в него! – крикнул Пэт в азарте.

Попасть в «Савойю» один, два, три раза – мало: этот монстр почти неубиваем. Требуется

много попаданий и хотя бы пара по-настоящему удачных – в топливный бак, в двигатель.

Но итальянский самолет действительно начал вести себя неуверенно, из левого мотора

повалил дым.

Пэт еще раз зашел для атаки и выпустил короткую очередь в борт самолета. Ему

показалось, что он ранил летчика.

«Савойя», оставляя белый шлейф, пошла к земле.

– Сбил! – крикнул Пэт.

В этот момент вспыхнул и рухнул на землю «Гладиатор». Пэт прищурился так, что

заболели глаза: он высматривал парашют.

...Да! Есть! Летчик успел выброситься из горящей машины...

Один из C.R.42 набросился на Хикки, отгоняя его от «Савойи», и в короткой схватке

командир отправил итальянца на землю.

Итальянцы отступили.

Хикки посадил самолет на поле. Рядом сел второй «Гладиатор» – это был Пэт.

Остальные вернулись на аэродром.

– Кажется, я сбил «Савойю», – сообщил Пэт.

– Возможно, – отозвался Хикки. – Но не слишком на это рассчитывай. Обломков что-

то не видать. Итальянцы умеют имитировать падение, бросая бомбардировщик в пике. Я

уже не раз видел, как они выделывают на тяжелых трехмоторниках цирковые трюки.

Пэт поджал губы. Однако командир прав: обломков «Савойи» поблизости правда не

обнаруживалось.

Они зашли в болото, куда, как видел Хикки, упал парашют.

Скоро Пэт заметил его: он выделялся среди болотной зелени.

– Сэм Купер, – сказал Хикки. – Вот кто это. Купер, ты жив?

Лейтенант Купер ответил утвердительно. Он был тяжело ранен, но жив.

Хикки обратился к Пэту:

– Мы недалеко от Аргирокастрона. Отправляйся туда и приведи помощь. Там

расположена греческая часть. Пусть пришлют санитарную машину и отвезут его в

госпиталь. Я побуду с ним.

20 декабря 1940 года, Афины

На аэродром въехал автомобиль.

Вышли двое; один был в летной форме, второй – в штатском, но между обоими

угадывалось определенное сходство – в повадке, выражении лица.

О незнакомом госте, впрочем, мгновенно забыли: к летчику сбегались со всех сторон.

– Хьюитт! Жив!

Эдвард Хьюитт вчера не вернулся на аэродром и числился среди пропавших без вести.

– Меня сбили чертовы зенитки, – объяснил он. – «Гладиатор» весь как решето. Может

быть, удастся его починить. Меня же починили, – он показал повязку.

Его спутник подошел и вежливо ждал момента представиться.

Хикки перевел на него взгляд:

– Слушаю вас.

– Военный корреспондент Джеймс Олдридж, – сказал незнакомец. – Хочу немного у

вас осмотреться.

– Гм, – сказал Хикки.

– Я закончил летную школу, – сообщил Олдридж.

– Да? – спросил Хикки, не проявляя большого интереса. Но ему было любопытно: глаза

вспыхнули.

– В Испанию меня не взяли по малолетству, – Олдридж улыбнулся чуть

снисходительно, вспоминая свой юношеский энтузиазм, – а потом уже я ездил повсюду

как военный корреспондент. Был в Финляндии во время Зимней войны. Оттуда личным

приказом Маннергейма меня выставили к чертовой матери – за симпатию к Советам.

Так, сообщаю на всякий случай. Теперь я здесь...

– Оставайтесь, – неожиданно решил Хикки. – Знакомьтесь с людьми, записывайте их

истории. Вот вчера мы отвезли нашего товарища в госпиталь...

– Да, – помрачнел Олдридж. – Я, собственно, привез вам известие. Я был там, когда он

умер.

Хикки отвел глаза.

– Ясно, – сказал он наконец. – Ладно, поселитесь с первой эскадрильей.

Подошел Пэт, проводил гостя недоверчивым взглядом:

– Кто этот пижон?

– Судя по выговору – мой земляк, австралиец. Летчик. И... – Хикки хотел сказать

«корреспондент», но сказал другое: – И писатель.

21 декабря 1940 года, Янина

– Рядом с Аргирокастроном замечено три вражеских бомбардировщика, – доложил

разведчик. – Это «тримоторес» – «Савойи». И с ними еще три самолета... Характерные

«два хвоста». Считаем, BR.20. Истребителей пока не видно, но они должны быть

неподалеку.

– Вылетаем! – Хикки поднял одиннадцать «Гладиаторов».

Писатель остался на аэродроме. Несколько раз ему позволяли подняться в воздух на

«Гладиаторе». Он записал множество историй. Сейчас он просто ждал – когда вернется

эскадрилья.

Ждал, пока раздастся характерный звук мотора «Гладиатора». Он уже научился различать

его – среди множества других.

Вот и они. Один за другим садятся «Гладиаторы».

Сержант Грегори с лицом, наполовину залитым кровью: ранен в глаз, но ухитрился

посадить свой измочаленный самолет.

Затем вернулся Пэт – капитан Пэттл, невредимый, но какой-то страшно злой. За ним —

Уильям Вейл, Линнард – раненый в ногу, сержант Кэсбот...

Олдридж поймал себя на том, что подсчитывает вернувшихся, с облегчением ставит в

мыслях «галочку» при каждом приземлившемся «Гладиаторе».

Но все-таки вернулись не все.

– Где командир эскадрильи? – не выдержал Олдридж, подходя к Пэту.

– Хикки выбросился с парашютом, – ответил Пэт. – Его подбили, и он успел прыгнуть.

Но ничего, я отправил итальянца в преисподнюю. Говорю тебе, я своими глазами видел,

как он горел, этот «Фиат».

– Лейтенант Рипли погиб, – доложил Кэсбот. – Он точно не успел выброситься.

Взорвался вместе с машиной.

Пэт заскрипел зубами.

– Завтра поедем забирать Хикки, – сказал он. – Черт побери, мы отыщем его. Где бы

он ни приземлился, мы найдем его и отвезем в госпиталь.

Но забирать Хикки им не пришлось.

22 декабря 1940 года, аэродром в Янине

Грузовик остановился.

Несколько греческих солдат выпрыгнули из кузова, остальные остались сидеть

неподвижно. У них были запыленные, как будто неживые лица. К двум углам кузова были

привязаны ветки тополя с привядшими листьями.

Водитель остался в грузовике, а один из греков – младший офицер – подошел к Пэту и

отсалютовал.

– Мы привезли тела ваших погибших летчиков, – сказал он. – Похороните их так, как у

вас принято. Мы подобрали их возле наших позиций.

Пэт позеленел:

– Каких летчиков?

– Можете их забрать, – повторил грек.

Пэт, Кэсбот, Вейл, еще несколько подошли к грузовику.

Один из погибших был, как и ожидалось, Рипли. Вторым оказался Хикки.

– Как он умер? – настойчиво спросил Пэт, указывая на Хикки. – Кто видел, что

произошло?

Заговорил один из греческих солдат. Никто не понимал, что он тараторит, пока младший

офицер не перевел:

– У англичанина загорелся парашют. Он сильно разбился при падении и умер почти

сразу.

Грек закивал, показывая на себя.

– Умер у него на руках? – понял Пэт.

Он тяжело вздохнул и посмотрел на писателя.

– Ты должен рассказать обо всем этом! – сказал Пэт. – Слышишь? О том, чем мы здесь

занимаемся. Не знаю, какой в этом смысл, но для нас это дело чести. Так и назови книгу,

понял? «Дело чести». Не важно, что подумают. Может быть, решат, что мы были чересчур

молоды или чересчур высокопарны.

– Я так не думаю, – сказал Олдридж.

– Мне плевать, что ты думаешь! – взорвался Пэт. – Просто запиши. Про Грегори, про

Тэпа, про Вейла, про Сайкса с его тараном. Про Хикки. Про всех нас.

– Я напишу про всех вас, – обещал Олдридж.

– И про «Гладиаторы», – добавил Пэт, помолчав. – Слышишь?

– Да, – тихо ответил Олдридж. – И про «Гладиаторы», конечно, тоже.

...Книга Джеймса Олдриджа «Дело чести», посвященная летчикам Восьмидесятой

эскадрильи, выйдет в сорок третьем году.

Но Пэт не прочитает ее: 26 апреля 1941 года он будет сбит на «Харрикейне» недалеко от

Афин.

© А. Мартьянов. 06.07. 2013.

82. Укрощение «бестии»

21 декабря 1941 года, Буффало, штат Нью-Йорк

Первыми к летчику подбежали техник Джо Кокер и шеф-пилот фирмы «Кертисс» Ллойд

Чайдлс.

– Как вы, дружище?

Летчик Бэрон Халс морщился, сидя на земле. Парашют, спасший ему жизнь, раскинулся

рядом широкой шелковой кляксой.

– Проклятье, кажется, я угробил «тварь», – пробормотал он. – Не то чтобы я не

нанимался падать на этой штуковине, но даже для меня это чересчур.

«Тварь» – единственный экземпляр нового бомбардировщика фирмы «Кертисс» —

мрачно догорала на краю аэродрома.

Родина – в лице Бюро Аэронавтики ВМС США – настойчиво хотела новый

бомбардировщик. Еще больше скорость, дальность, полезная нагрузка. Выше, дальше,

тяжелее.

Главный конструктор фирмы «Кертисс» Рей Блейлок бился над задачей с августа

тридцать восьмого.

Он вовсе не считал, что военные пожелали, по обыкновению, чего-то невозможного.

Все возможно. Появился новый мотор Райт R-2600 «Циклон» мощностью в полторы

тысячи лошадиных сил. Этот мотор, что логично, следует пристроить на новый, более

мощный, самолет. Так? Так.

Каким он должен быть, этот новый самолет? Уже сказано – более мощным: больше запас

топлива, больше бомбовая нагрузка. И еще... он должен оставаться компактным. Чтобы