Текст книги "Быть Руси под княгиней-христианкой"

Автор книги: Андрей Серба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

   – Люди! Русичи и иноземцы! Кто желает встать на защиту гостя из Хазарии и вместе с Небом доказать его невиновность?

Какое-то время над подворьем висела тишина, толпа словно оцепенела. Затем из большой группы варяжских воинов, расположившихся невдалеке от скамьи жрецов, вперёд выступил один:

   – Я сделаю это!

Лют сразу узнал викинга. Это был Индульф, сотник из дружины ярла Эрика, один из лучших её бойцов. Исполинского роста, с могучими плечами, длинными руками, обладавший необузданным нравом, он был сильным и опытным воином. В бою Индульф всегда стоял в переднем ряду викингов и первым бросался на чужую стену щитов, прорубая её. В случае неудачи Индульф последним покидал поле битвы, прикрывая отход товарищей. Его слово в дружине было законом, никто не решался ему противоречить, его боялись, как самого ярла.

Именно к Индульфу ещё за сутки до Судного дня по совету Эрика обратился за помощью Хозрой, не пожалев для подкупа сотника изрядной части своего золота.

Посреди подворья Индульф остановился и сбросил с плеч на землю шкуру барса. Со свистом вырвал он из ножен длинный тяжёлый меч и облокотился на огромный, величиной с амбарную дверь, щит. Его шлем, украшенный перьями, сверкал, кольчуга, усиленная на груди квадратными стальными пластинами, тускло блестела.

Викинг, уверенный в собственной силе и непобедимости, горделиво озирался по сторонам. Дикой и несокрушимой мощью веяло от его громадной фигуры, страх и ужас вызывали его чуть искривлённый меч и заросшее густой бородой и испещрённое багровыми шрамами лицо. Да, хазарин хорошо знал, в чьи руки можно безбоязненно вручить свою судьбу.

А перст князя был уже направлен в грудь Любавы.

   – Кто встанет на защиту славянской девы? Кто примет вызов отважного викинга Индульфа?

Едва стих звук его голоса, воевода Микула вышел из-за кресла и шагнул к Люту:

   – Я!

По подворью прокатился восторженный гул толпы. Микула спустился с крыльца и направился сквозь расступавшийся перед ним людской водоворот к Индульфу. По пути он протянул руку к группе русских дружинников, и кто-то отдал ему свой щит. Не доходя до викинга нескольких шагов, воевода остановился, спокойно обнажил меч. Варяг был на голову выше русича, его клинок на пол-локтя длиннее, рядом со стройным, подтянутым славянином он казался каменной глыбой.

Князь Лют на крыльце резко опустил руку.

   – Да свершится воля Неба!

В то же мгновение, даже не размахнувшись, викинг прямо с земли устремил свой меч в грудь русича. Но Микула был начеку. Не сдвинувшись с места, он лишь подставил под чужой клинок край щита и легко отвёл его в сторону. Рванув меч назад, Индульф занёс его над головой и обрушил на противника новый удар. Отскочив вбок, Микула избежал его и с быстротой молнии нанёс свой. Но русская сталь лишь высекла искры из умело подставленного щита варяга. Проревев словно раненый тур, викинг выставил вперёд громадный щит и, вращая над головой мечом, стал сыпать на русича удар за ударом. Они падали без передышки, один за другим, и Микула с трудом увёртывался, принимая на щит лишь самые опасные. А Индульф, будто в его руках был не тяжёлый меч, а лёгкая соломинка, не ведал усталости.

   – Индульф, Индульф! – бесновались находившиеся на подворье викинги, подбадривая товарища.

Они знали толк в подобного рода зрелищах. Наёмные воины, сражавшиеся почти во всех концах известного тогда мира, варяги видели бои специально обученных для этого рабов-гладиаторов, схватки на ипподромах людей с дикими зверями, не в диковинку им были и судебные поединки. Схватка между такими опытными и знаменитыми воинами, как Индульф и Микула, доставляла им истинное наслаждение.

   – Индульф! Индульф! – кричали они хором. – Варяг – победа! Рус – смерть!

Викинг, подбадриваемый криками друзей, наседал на Микулу с новыми силами. От его частых и сильных ударов уже не было возможности уклоняться. Они сыпались градом, всё чаще и чаще обрушиваясь на русский щит. Вот под очередным ударом щит затрещал, на нём появилась трещина, а Индульф, громко расхохотавшись, принялся бить раз за разом уже прямо по ней. Казалось, что ещё один удар – и щит разлетится вдребезги.

Тогда Микула, отпрыгнув назад, отшвырнул расколотый щит в сторону и обхватил рукоять меча обеими руками. Вмиг стихли крики беснующихся викингов, сразу остановился и замер на месте Индульф. Не только он, все, находившиеся на подворье, поняли, что настоящий бой начнётся только сейчас, а то, что они наблюдали до этого, являлось лишь пробой сил.

Глаза Микулы зло вспыхнули. Пригнувшись и обеими руками занося над головой меч, он первым прыгнул на врага. Быстр и точен был удар его меча, загремел и заискрился под ним варяжский щит. А славянский меч уже сверкнул перед самыми глазами викинга, заставив его торопливо отшатнуться в сторону. Теперь наступал Микула. Сильными, короткими ударами он вынуждал Индульфа всё время прятаться за щитом, не давая ему возможности нанести ни одного своего удара, перехватывая его меч ещё в воздухе и отводя клинок от себя.

Варяг чувствовал, как всё труднее увёртываться ему от русских ударов, как тяжелее следить за постоянно сверкающим вокруг него славянским мечом. Собрав оставшиеся силы для последнего страшного удара, он, выбрав удачный момент, прыгнул вперёд и занёс меч над головой Микулы. Но тот, быстро шагнув ему навстречу, перехватил чужой клинок возле самого перекрытия варяжского меча. И так они замерли в шаге друг от друга: Индульф – стараясь опустить меч на голову Микуле, а тот – удерживая его над собой.

От неимоверных усилий на шее варяга вздулись вены, побагровело лицо. Когда казалось, что славянин сейчас не выдержит и меч викинга, обрушившись ему на голову, разрубит его пополам, Микула отпрянул в сторону и присел, держа меч впереди себя. Клинок Индульфа сверкнул рядом с ним, и в этот миг русич, словно распрямившаяся пружина, прыгнул вперёд, с силой выбросив меч под открывшийся левый край щита варяга.

Многоопытен и расчётлив был киевский воевода, зорок и верен его глаз, а потому точен и неотразим нанесённый им удар. Меч безошибочно вошёл по середину лезвия туда, куда и метил Микула, – в узкую полоску между двумя стальными пластинами на кольчуге викинга, самом уязвимом месте в его доспехах. Оставив меч в груди зашатавшегося варяга, Микула отскочил назад и выхватил из ножен кинжал. Но оружие ему больше не понадобилось. Захрипев, Индульф выронил из рук щит и схватился ладонями за грудь. Сделал из последних сил шаг в сторону русича и, будто подрубленное дерево, тяжело рухнул на землю.

Какое-то время на подворье стояла мёртвая тишина, затем она раскололась от громких криков полоцких горожан и русских дружинников. Только викинги, опустив глаза и угрюмо насупившись, хранили молчание.

   – Люди, русичи и иноземцы! – прозвучал над подворьем голос князя Люта. – На ваших глазах свершился суд Божий, само Небо указало нам правого и виновного! Русская дева, волей богов ты очищена от подозрений и все твои слова признаны правдой! А ты, хазарин, будешь держать ответ за свои злодеяния!

Князь повернулся в сторону Хозроя, но место, где купец только что находился, было пусто. Презрительно усмехнувшись, Лют поднял руку:

   – Люди, слушайте все. Хазарский купец Хозрой отныне не гость Руси, а тать и головник! Всяк, кто изловит и доставит его ко мне, получит награду!

Подворье постепенно пустело, вскоре осталась лишь группа викингов, окруживших мёртвого Индульфа. Опустившись в кресло, Лют обратился к Эрику:

   – Ярл, вечером у меня застолье. Жду и тебя с гирдманами.

Веселье в княжеском тереме было в полном разгаре, когда Лют поставил на стол кубок и тронул за локоть Эрика.

   – Погоди пить. Хочу спросить тебя.

Ярл с неудовольствием отнял от губ чашу с вином, вытер рукой липкую от хмельного зелья бороду.

   – Спрашивай.

   – Ты обещал узнать волю своих богов и сказать, куда двинешься из Полоцка с викингами. С тех пор минуло много времени, а я так и не слышал твоего решения. Скажи мне его сейчас.

   – Боги не дали нам ответа. Один указал старому дротту дорогу войны на древлян, а райские девы валькирии, говорившие с вещуньей Рогнедой, и огненные стрелы, посланные Тором, позвали нас в поход на полян. Когда новый главный дротт снова пожелал узнать волю Неба, боги предсказали нам удачу в Тёплых морях. Я до сих пор не знаю, что делать.

   – Жаль, – жёстко сказал Лют, – потому что завтра вечером тебе с викингами придётся покинуть Полоцкую землю.

Эрик удивлённо вскинул брови.

   – Завтра вечером? Ты торопишь нас. Мне надобно ещё разузнать волю богов и держать перед походом совет с лучшими воинами-гирдманами.

   – У тебя остаётся сегодняшняя ночь и целый день завтра. За это время можно сделать всё тобой упомянутое. Главное, запомни одно: чтобы завтра вечером ни одного твоего викинга в Полоцке не было и в помине.

Ярл с грохотом поставил чашу на стол.

   – Ты гонишь меня, брат? Забыл о святом законе гостеприимства, который нерушимо блюдут и русы, и викинги?

Глаза Люта сузились, на скулах вздулись желваки.

   – Закон гостеприимства, ярл? Как смеешь ты говорить о нём? Мы, русичи, добры и приветливы к друзьям и гостям, но мы суровы к врагам. А ты не гость на Полоцкой земле, а её недруг. Вступив в подлый и злодейский сговор с хазарином Хозроем, ты собираешься разжечь смуту на Русской земле, а также зовёшь в её пределы тевтонов, этих убийц и грабителей. Возноси хвалу Небу, что я разговариваю с тобой, а не велел прибить гвоздями к воротам града, которому ты мечтаешь принести столько зла и горя.

Эрик с такой силой ударил кулаком по столу, что подпрыгнули и жалобно зазвенели кубки. Ноздри ярла раздулись, глаза сверкали. Ещё бы, ведь никто и никогда так с ним не разговаривал!

   – Угрожаешь мне, полоцкий князь? Смотри, пожалеешь.

   – Мне незачем угрожать, ты и сам знаешь, что слабее меня. Я просто не хочу лишней крови и потому взываю к твоему благоразумию. Перестав быть гостем Полоцкой земли, покинь её подобру-поздорову. Так будет лучше прежде всего для тебя.

Эрик расхохотался.

   – Ошибаешься, князь. Да, как властелин Полоцкой земли, ты намного сильнее меня. Однако в самом городе хозяин – я. При тебе лишь старшая дружина, вместе с киевлянами воеводы Микулы это всего триста мечей. А у меня в городе – пятьсот. Одно моё слово – и конунгом Полоцка вместо Люта станет Эрик.

Не ответив, Лют схватил ярла за локоть, с силой сжал и рванул вверх. Заставив этим Эрика вскочить на ноги, князь подтолкнул его к распахнутому окну горницы.

   – Взгляни на подворье. Ты привёл с собой на застолье сто лучших викингов, исключи их из числа тех пятисот, о которых сейчас упоминал.

Эрик провёл рукой по глазам, сгоняя с них хмельную пелену, и выглянул во двор терема. На подворье стояло несколько длинных столов, на лавках вдоль них сидели вперемежку русские и варяжские дружинники. Столы ломились от яств, трещали от множества сосудов с душистым италийским и греческим вином, от громадных корчаг с пенящимся пряным мёдом. Прямо на земле между столами высились дубовые бочки с игристым и пьянящим пивом-олом.

Эрик с ужасом заметил, насколько пьяны его викинги по сравнению с русами. Многие из них едва держались на ногах и не были уже в состоянии подняться со скамей, некоторые свалились на землю и спали под столами. Те же, что ещё могли передвигаться, сгрудились вокруг седого певца-скальда и подпевали ему хриплыми, нетрезвыми голосами. Эрик обратил внимание и на то, как много сновало сегодня между столами княжьих прислужников-гридней в шлемах и боевых кольчугах, с мечами на поясах. От взгляда ярла не ускользнули и русские дружинники, стоявшие в тени деревьев невдалеке от пирующих со щитами и копьями в руках.

Подошедший к Люту воевода Микула протянул ему горящий факел, и князь заговорил снова:

   – Ярл, стоит мне появиться с этим факелом в окне, и через мгновение на подворье не останется ни одного живого викинга. А через час будут подняты на копья или изрублены все остальные находящиеся в городе варяги. Я отправил им от твоего имени три десятка бочек самого крепкого пива и несколько сулей вина, поэтому сейчас они так же пьяны и беспомощны, как эти, – кивнул Лют на подворье. – Теперь суди, кто в городе хозяин.

   – Вокруг Полоцка ещё четырнадцать сотен викингов, – глухо произнёс Эрик. – Они завтра же отомстят за нас.

Князь усмехнулся:

   – Эти викинги тоже не доживут до завтра. Вокруг города стоят по весям на кормлении у смердов двадцать пять сотен моих дружинников. И если твои варяги сейчас спят, то мои русичи полностью готовы к бою и лишь ждут сигнала, чтобы обрушиться на них. Взгляни на ту стрельницу, – указал князь в сторону ближайшей к окну части городской стены.

Эрик посмотрел в нужном направлении и увидел на крепостной башне трёх русских дружинников с зажжёнными факелами в руках. В отсветах пламени у ног воинов темнела куча валежника.

   – Костёр на башне – это смертный приговор варягам, что находятся за городом, – пояснил Лют. – А теперь, ярл, взвесь всё, что видел и слышал, – закончил он.

Эрик отвернулся от окна, сложил на груди руки и бесстрастно взглянул на Люта.

   – Я проиграл. Но я викинг и не боюсь смерти. У меня нет вины перед Небом, и встреча с Одином меня не страшит.

   – Ты непросто викинг, но ещё и мой брат. Вот поэтому я дарю тебе жизнь и предоставляю право выбора: киевское знамя или путь на родину.

   – Нас зовёт на службу ромейский император, – заметил Эрик. – Многие викинги хотели бы служить ему.

Тогда в разговор вступил Микула:

   – Мы не вмешиваемся в чужие дела. Но если ты и викинги решите следовать в Царьград, наши дороги совпадают. Я тоже тороплюсь в Киев и провожу вас до него.

Эрик поочерёдно глянул на князя и воеводу, опустил в пол глаза.

   – Я вас понял, русы. Не знаю, куда двинусь с дружиной из Полоцка, но даю вам слово ярла и викинга, что завтра вечером в городе не останется ни одного варяга.

Не успел Индульф, пронзённый русским мечом, рухнуть на землю, как Хозрой юркнул в толпу и, работая локтями, начал выбираться с княжеского подворья. Почти все горожане присутствовали на княжьем судилище, улицы были пусты, и ему удалось незаметно проскользнуть в избу, занимаемую ярлом. Там, забившись в дальний и тёмный угол, он дождался Эрика, вернувшегося в самом мрачном расположении духа с княжеского застолья.

   – Челом тебе, великий ярл, – заискивающим тоном встретил его Хозрой, отвешивая низкий поклон.

   – Это ты, проклятый искуситель? – зло процедил сквозь зубы Эрик, шагая к хазарину. – Благодаря тебе меня, непобедимого ярла, гонят из Полоцка, как последнюю шелудивую собаку. Погоди, сейчас ты у меня получишь за все.

Хозрой испуганно замахал руками, попятился к противоположной стене комнаты.

   – Погоди, славный ярл, не торопись. Всё идёт, как и должно идти. Выслушай меня внимательно.

Остановившись, Эрик мрачно глянул на Хозроя.

   – Говори. Но смотри, как бы эти слова не оказались последними в твоей жизни.

Хазарин согнал с лица подобострастную улыбку, его глазки колюче и настороженно уставились на варяга.

   – Русы сказали тебе – либо под киевское знамя, либо домой в Свионию. Так, ярл?

   – Да. Меня, перед которым не мог устоять в бою ни один враг, вышвыривают из города как паршивую овцу из стада, – вскипел Эрик. – И мне пришлось стерпеть, не загнав унизительные слова обратно русам в глотку!

   – Потерпи, могучий ярл, час мести не так далёк, как тебе кажется. Всё зависит лишь от тебя. Но куда ты надумал идти из Полоцка?

   – Ещё не знаю. Мне нечего делать на нищей родине, но у меня нет желания и проливать кровь викингов за христианку киевскую Ольгу. Я не верю в долговечность её пребывания великой княгиней, поэтому мне вдвойне ненавистна мысль о подчинении женщине.

   – Я тоже сомневаюсь в способности женщины править столь обширной и могучей страной, как Русь. Поскольку власть княгини Ольги слаба, надо не упустить этого случая. Посланец Ольги воевода Микула разрешил тебе следовать по Днепру в Русское море – воспользуйся данной возможностью. А когда будешь проплывать мимо Киева, захвати его и провозгласи себя великим князем. Разве не достоин ты этого?

Эрик пренебрежительно фыркнул.

   – Это не так просто. Русы умны и осторожны, они не дадут обвести себя вокруг пальца. Чтобы решиться напасть на Киев, надо быть полностью уверенным в успехе. А у меня подобной веры нет.

   – Зато она есть у меня. Полянские дружины, в том числе и киевская, под предводительством княгини Ольги ещё в Древлянской земле. Мне известно, что в городе почти не осталось воинов. Зато в нём находятся мои верные люди, которые помогут твоим викингам захватить Киев. Тогда конунгом всей необъятной Руси станешь ты, славный ярл, и полоцкий князь Лют сам приползёт к тебе на коленях, слёзно моля о пощаде.

Зажав бороду в кулак, Эрик некоторое время раздумывал.

   – Хорошо, хазарин, я поступлю так, как ты советуешь. Захвачу Киев, а если Русь не признает меня конунгом, призову на помощь тевтонов и ляхов, посулю Полоцкую и Новгородскую земли Свионии, и под моё знамя встанут новые многие тысячи воинов. Я залью Русь кровью, но не выпущу из своих рук стол великих киевских конунгов.

   – Великий хазарский каган тоже не откажет тебе в помощи, славный ярл, – заметил Хозрой.

Глубокие морщины на лбу Эрика разгладились, взгляд потеплел. Он начал возбуждённо шагать из угла в угол.

   – Не вечером, а уже в полдень я покину город. И горе полочанам, изгоняющим сейчас меня со своей земли. Когда стану конунгом всей Руси, они заплатят мне за все.

Осторожно приблизившись к Эрику, Хозрой тронул его за плечо.

   – Великий ярл, у меня к тебе просьба. Поскольку Небо даровало победу киевлянину, а не викингу, князь Лют признал меня виновным в смерти дротта и объявил на меня охоту, как на дикого зверя. Помоги мне незамеченным выбраться из города.

Эрик, уже позабывший о своём недавнем дурном настроении, весело рассмеялся.

   – Страшишься кары полоцкого князя? Напрасно. Вещунья Рогнеда нагадала, что тебя поглотит водная бездна. А раз так, костёр русских волхвов или княжья яма с голодными волками тебе не опасны. Бойся воды, а от людей тебя сберегут боги.

   – Я не верю бредням этой полоумной старухи, славный ярл, – ответил Хозрой. – Я ещё пригожусь тебе, а потому помоги мне. Сегодня вечером я должен встретиться со своими рабами и отправиться в Киев, дабы содействовать успеху задуманного нами дела.

   – Утром мои викинги выведут тебя из города.

С первыми лучами солнца слуги ярла спрятали Хозроя в телеге среди мешков с провизией, накрыли мешковиной и вывезли через крепостные ворота за город. Остановившись у реки, где викинги снаряжали в путь ладьи-драккары, старший из слуг незаметно выпустил хазарина в лес.

К трём дубам на берегу Двины, где его должны были поджидать рабы, Хозрой вышел из темноты. Затаился в кустах и трижды ухнул филином. Услышав в ответ протяжный волчий вой, направился на его звук. Из высокой травы поднялась фигура в накидке, склонила в низком поклоне голову и быстро двинулась к реке. Хозрой последовал за ней. В густом тальнике под высоким глинистым берегом был укрыт чёлн, на вёслах которого сидела ещё одна фигура в тёмной накидке, закрывавшей голову. Встретивший Хозроя челядник протянул руку, помогая шагнуть в качавшийся на волнах чёлн. Рабы дружно ударили вёслами по воде, чёлн отошёл от берега, выплыл на быстрину.

Приятная истома разлилась по телу хазарина. Всё, что надлежало свершить в Полоцке, сделано, все тревоги остались позади. Теперь быстрее в Киев, где он нанесёт Руси свой последний и самый страшный удар. Скорее, как можно скорее! Но почему так медленно гребут рабы?

Челядник, встретивший Хозроя на берегу, отложил в сторону весло, отбросил с головы накидку.

   – Хазарин, узнаешь ли меня? – прозвучал над водой его голос.

Хозрой, словно ужаленный, вздрогнул. Не веря своим ушам, во все глаза уставился на гребца. Что это – сон, навьи чары? Прямо перед ним на скамье сидел тот самый русский сотник, что был на постое у полоцкой девы Любавы и которого по его приказу рабы-германцы обманом захватили на лесной тропе после рыбалки. Но ведь он велел его убить, и кости этого руса сейчас должны гнить в земле. Так отчего он жив, почему сидит в одном челне с ним?

Воскресший из мёртвых сотник раздвинул губы в усмешке.

   – Вижу, ты узнал меня, хазарин. А потому должен догадываться, что ждёт тебя.

Он кивнул второму гребцу, и тот, оставив вёсла, наклонился над днищем челна. С трудом вытащил из-под скамьи большой просмолённый рогожный куль, в котором углежоги доставляли из лесу к кузням древесный уголь. Раздвинул широкую горловину, и Хозрой с содроганием увидел внутри куля трупы обоих своих челядников. Выхватив из ножен кинжал, сотник приставил его к груди Хозроя.

   – Там и твоё место! В куль!

Хозрой в ужасе соскользнул со скамьи на днище, встал на колени, с мольбой протянул к русу руки. Неужто сбывается зловещее предсказание вещуньи Рогнеды и его смерть уже рядом? В том чёрном клубящемся водовороте, что извивается и вихрится у самого борта, обволакивая сидевших в челне туманом из мелкой водяной пыли?

   – Пощади! Говори, чего желаешь, я сделаю всё! Хочешь, дам тебе золота столько, сколько сможешь поднять? Только пощади!

В лице сотника ничего не изменилось.

   – Молишь о пощаде, хазарин? Зря... Ты не только мой враг, а недруг всей Русской земли, и потому тебе не может быть прощения. Так получи, что заслужил!

По знаку Ярослава второй русич схватил Хозроя за ворот, с силой отодрал от днища челна, швырнул в распахнутую горловину куля к мёртвым рабам. Хозрой в последний раз увидел круглый диск луны, заливавшей неживым светом гладь реки, затем горловина запахнулась, и хазарин услышал скрип, с которым её затягивали кожаным шнуром. Мгновение – и куль с плеском исчез в омуте.

   – Подождём, – сказал Ярослав, кладя на колени самострел. – Я не допущу ошибки, которую хазарин совершил со мной в овраге...

В появлении сотника не было ничего загадочного. Его хватились у Любавы сразу же, как только пришли с уловом два других дружинника, рыбачивших с ним. Решив, что Ярослав попросту где-то задержался и прибудет позже, все спокойно поужинали и легли спать, и лишь ночное нападение варягов заставило по-новому воспринять исчезновение сотника. Взяв пса убитого дротта, дружинники вернулись на берег руки, откуда Ярослав один ушёл к Любаве, дали понюхать собаке корзно сотника, оставленное им утром у девушки, и пустили по следу. Так был найден и спасён Ярослав.

Это после его рассказа воеводе Микуле о всём виденном и слышанном у костра был встречен и уничтожен на поляне у Чёрного болота отряд викингов, это он с помощью пса дротта выследил и обезвредил у Двины челядников Хозроя и встретил вместо них хазарина.

Поверхность реки оставалась неподвижной. Как и прежде, слабо шумел и клубился туманом бездонный омут, ничто не напоминало о принятом им даре. Сотник отложил самострел, взял в руки весло.

   – В путь, друже. Мы должны быть в Киеве раньше варягов.

Хазарская конница шла на рысях. Старый хан Узбой, не первый раз совершавший набег на Русь, вёл её только по ночам, сверяя маршрут по звёздам и по ему одному известным степным приметам. Приказ, полученный им от кагана, был короток и ясен: внезапно напасть на Киев, уничтожить и сжечь его и так же внезапно уйти в степь.

Кагану на сей раз не нужны русское золото и драгоценные меха, не прельщали его даже светлотелые и голубоглазые красавицы славянки и толпы сильных и трудолюбивых полонёных смердов. Кагану требуется просто стереть с лица земли Киев, вызвав этим недовольство русов великой княгиней Ольгой, ушедшей против древлян и оставившей стольный град всей Руси на произвол судьбы. А всякие смуты на Русской земле на руку кагану, всегда мечтавшему о подчинении славян великой и могучей Хазарии.

На третий день пути хан велел позвать к себе юз-беки Савла.

   – Ты знаешь степь не хуже меня, – сказал Узбой, – знаком ты и с русами. Не сегодня-завтра мы должны встретить их заставы и дозоры, стерегущие Русь от набегов. Скачи со своей сотней вперёд, и пусть ни одна русская застава не даст сигнала об опасности.

Юз-беки согнул спину в низком поклоне:

   – Твоё решение мудро, славный хан. Я понял тебя, поэтому не тревожься: всё будет сделано, как ты сказал...

Первый русский сторожевой пост хазары обнаружили уже на следующий день. На вершине степного кургана стояла высокая дозорная вышка. На ней под навесом была сложена готовая каждую минуту вспыхнуть куча сухого валежника, рядом с которой виднелась большая охапка сырой травы. К коновязи сбоку от вышки были привязаны две осёдланные лошади. На смотровой площадке вышки маячила пара русских дозорных с копьями в руках.

Остальные русы должны быть группами рассыпаны по степи, именно они обязаны сообщить на вышку о замеченной опасности. Тогда на смотровой площадке вспыхнет огонь, на него сверху будет брошена влажная трава, и в безоблачное небо поползёт густой столб дыма, сообщая следующему посту о надвигавшейся на Русь угрозе. Так, от поста к посту, тревожная весть примчится в Киев. Но чтобы этого не случилось, и выбросил опытный хан впереди орды быстрые незаметные щупальца – поднаторевших в набегах конников своего лучшего юз-беки.

Спешившись, хазары осторожно подползли в высокой траве как можно ближе к вышке. Ещё немного, и тогда они окажутся у подножия кургана, там, где из предосторожности трава была выкошена. И тут тревожно заржали русские кони. Дозорные тотчас насторожились, один из них склонился над сложенным валежником. Хотя до русов оставалось ещё не меньше трёхсот шагов, хазары вскочили на ноги и выпустили по ним стаю стрел. После чего изо всех сил бросились к вышке, над которой уже тонкой, едва заметной струйкой вился дым. Дозорные, оставив копья, прямо со смотровой площадки прыгнули на лошадей, забросили за спину щиты, на скаку стали рвать из сагайдаков[171]171
  Сагайдак — чехол на лук.


[Закрыть] луки.

Хазары не преследовали их. Зачем? Предполагаемые дороги к следующему посту были ими предусмотрительно перекрыты, так что русы, лишённые возможности предупредить товарищей, не представляли никакой опасности. Ну а что можно взять в качестве добычи с этих дозорных, хотя и смелых, но простых воинов? Изрубленную в бою кольчугу, залитую кровью рубаху, стоптанные и потёртые стременами сапоги? Зато можно было легко получить в горло метко пущенную стрелу, удар в грудь острым прямым мечом или дробящей кости тяжёлой палицей-булавой.

Нет уж, пусть русы скачут куда угодно, хазарам не до них. Главное сейчас – не позволить разгореться огню. Несколько степняков, взобравшись на сторожевую площадку вышки, руками и ногами разбросали костёр, тщательно затоптали тлевшие ветки.

Юз-беки Савл довольно прищурил узкие глаза, потёр руки. Первый сторожевой пост – самый опасный. Другие дозорные, надеясь на товарищей с расположенных впереди вышек, будут менее осторожны и бдительны. И взмахом короткой ремённой нагайки он послал конников вперёд, где, по его расчётам, должен находиться следующий русский дозор...

В одном переходе от Днепра хан велел остановиться. Юз-беки Савл сделал своё дело: ни один сигнальный русский костёр не загорелся. Русь не ведала о приближении к её границам степных воинов. Завтра утром, проведя ночь на берегу безвестной речушки, притоке Днепра, отдохнувшая хазарская конница полным намётом, уже нисколько не таясь, понесётся на Киев. И ничто не спасёт славянский град, не отведёт занесённой над ним кривой вражеской сабли.

В небольшом укромном заливчике Днепра расположились у берега несколько десятков варяжских драккаров. Их паруса бессильно обвисли, вёсла были вытащены из воды. Яркая луна заливала жёлтым светом речную гладь, подступавший к самой воде лес. Вокруг догоравших костров, на скамьях драккаров, прямо на брошенных на песок накидках спали викинги. За их спинами был долгий, утомительный путь из далёкого Полоцка почти до самого Киева. Ведь до стольного града всей Руси им оставалось всего полдня плавания.

Кроме не смыкавшей глаза стражи не спал в шатре и ярл Эрик с двумя ближайшими сотниками-единомышленниками. Напротив варягов стоял высокий, сутулящийся человек. Он до подбородка был закутан в старую дырявую накидку, верхнюю часть лица скрывала надвинутая на самые глаза облезлая шапка.

   – Говори, трел[172]172
  Трел – раб (сканд.).


[Закрыть], – произнёс Эрик. – Что велел передать мне твой хозяин?

   – Он ждёт тебя, высокочтимый ярл, и готов сделать всё, что ты прикажешь. Но прежде он хотел бы знать, что ты замыслил.

   – Мне нужен стол великих киевских конунгов. Твой хозяин должен помочь мне занять его.

   – Ты, как никто другой, достоин этого, светлый ярл. Но, прежде чем стать великим князем Руси, надобно взять Киев. А русы никогда не отдадут его без боя. Каковы же они в битвах, тем паче защищая родной дом, ты должен знать без чужих подсказок. Ты решился на весьма трудное и рискованное дело.

   – Я хорошо знаю русов, трел, – высокомерно ответил Эрик, – ничуть не хуже, чем викингов, каковым являюсь сам. Но мне известно и то, что в Киеве сейчас всего три сотни воинов, причём это не закалённые в боях дружинники, а горожане-ополченцы. Все настоящие воины отправились с княгиней Ольгой под Искоростень и до сей поры не возвратились оттуда. Это сообщил мне вчера варяжский купец, плывущий по Днепру из Царьграда на родину. Ещё он сказал, что русы в Киеве ниоткуда не ждут беды и потому беспечны.

   – Варяжский купец поведал тебе только половину правды, высокочтимый ярл, – спокойно прозвучал голос человека в накидке. – Да, в самом городе лишь три сотни воинов, и вчера к ним присоединилась сотня тех, что прибыли вместе с воеводой Микулой из Полоцка. Но мало кто знает, что несколько дней назад из-под Искоростеня возвратилась конница воеводы Ярополка. Где она сейчас – неведомо никому. Только боги знают, ярл, кто кому готовит западню: ты русам или они тебе.

Эрик с нескрываемым презрением посмотрел на говорившего.

   – Без риска не бывает удачи, трел. Ты потому и стал рабом, что был плохим воином. А раз так, мне не нужны твои советы. Лучше запоминай то, что передашь своему хозяину. Я не собираюсь лить кровь викингов на киевских стенах, а возьму город хитростью. Завтра часть моих воинов будет на киевском торжище. Пусть твой хозяин тайно спрячет пять десятков из них в самом городе. Ночью ты скрытно проведёшь по лесу три сотни викингов к Жидовским воротам, и мы нападём на них одновременно снаружи и из города. А когда разгорится бой у ворот, остальные варяги ворвутся в Киев со стороны Днепра. Всё понял, трел? Ничего не перепутаешь?

   – Ничего, светлый ярл. Передам хозяину всё сказанное тобой слово в слово.