Текст книги "Быть Руси под княгиней-христианкой"

Автор книги: Андрей Серба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Великий князь и Ольга долго думали, кого назначить главным воеводой отправляемого на Кавказ войска. Сложность заключалась в том, что он должен был не только обеспечить успех похода, но, стяжав в результате славу победоносного воителя, не представлять угрозу для Святослава, если доведётся княжичу отстаивать своё право на стол великих князей. Поэтому и без того уважаемые в дружине воеводы Ратибор, Асмус, Свенельд сразу были исключены из числа претендентов на эту должность, а из прочих воевод выбор пал на Олега. Он хотя и побывал тысяцким на Хвалынском море и Кавказе, его опыт горной войны намного уступал опыту Ратибора, Асмуса, Свенельда, а в управлении многотысячным войском, которому к тому же предстояло действовать на воде и на суше, он вообще был новичком.

Но Игорь и Ольга нашли выход из этого положения – правой рукой Олега в походе будет Свенельд, его соплеменник и бывший воспитатель. К тому же сосредоточение главной власти в войске в руках воевод одной с ним крови позволит укротить необузданный нрав самолюбивого ярла Эрика, всегда с трудом воспринимавшего необходимость подчинения другим военачальникам.

Была, конечно, определённая угроза сговора Олега и Свенельда, связанных почти родственными отношениями, с Эриком, побратимом и лучшим другом Свенельда. Они могли пожелать действовать в походе в собственных корыстных интересах в ущерб Руси. Но Игорь постарался обезопасить себя и с этой стороны. Если ярл Эрик располагал четырьмя тысячами викингами, на которых могли положиться в своих кознях возможные заговорщики, то русичей в объединённом войске будет шесть тысяч, а командование ими будет поручено воеводам Микуле и Рогдаю, в чьей преданности Руси и себе лично великий князь нисколько не сомневался.

К тому же именно Микула от имени великого князя вёл тайные переговоры с посланцами кавказских племён аланов и лазгов[35]35
  ...кавказские племена аланов и лазгов — Аланы (предки осетин) – ираноязычные племена сарматского происхождения. С I в. жили в Приазовье и Прикавказье, часть участвовала в Великом переселении народов; в конце IX – нач. XIII в. – в центральной части Северного Кавказа в государстве Алания. Лезги (лазги) – проживали на территории современного Дагестана.
  Сегодняшние потомки аланов и лазгов носят названия осетин и лезгинов.


[Закрыть] о совместном с ними походе на Бердаа. Организовал эту встречу друг Микулы со времён Хвалынского похода атаман Казак, предводитель степной вольницы между реками Саркел и Итиль. Поэтому, затей викинги какие-либо козни или откажись повиноваться главному воеводе Олегу, дружины аланов и лазгов, скорее всего, оказались бы на стороне русичей, чего не мог бы не учесть осторожный Свенельд.

Чем бы ни закончился поход на Кавказ, Игорь во всех случаях был в выигрыше. Если поход окажется успешным и Русь укрепится на Хвалынском море, вряд ли тамошним правителям это будет по нраву, и они затеют войну, на которой всегда найдётся место русским князьям и военачальникам, представляющим угрозу для княжича-наследника. Если поход завершится неудачей, из него на Русь возвратится едва ли больше участников, чем из прежнего Хвалынского, и Русь на некоторый срок будет избавлена от присутствия на ней или вблизи её побережья сильных варяжских дружин, которые могли бы вмешаться в русскую междоусобицу на сторону своих сородичей Свенельда, Олега или полоцкого князя Люта.

Пусть тот, кто много о себе мнит и считает обделённым властью, отправляется на Кавказ и стяжает в боях славу, желательно посмертную, а он, Игорь, возвратится в Киев.

В том, что Ольга занялась теперь воспитанием сына, имелась не только положительная сторона. Если она и здесь проявит то же усердие и настойчивость, что прежде в вопросах управления Русью, из княжича под воздействием женского воспитания может вырасти не суровый князь-воитель, а то подобие владык, которых Игорь лично встречал на Дунае и Балканах и которые в последнее время так часто стали появляться на византийском троне. А поскольку Ольга не только умная и решительная женщина, но и христианка, это накладывает на Игоря повышенную ответственность за судьбу княжича.

Как князь-охранитель Земли Русской он своё свершил – не утратил ни пяди родной земли, доставшейся ему от предшественника Олега! Как князь-воитель он прославил Русь не меньше прежних князей – поставил на должное место Византию, пожелавшую унизить Русь и вознестись над ней, а вскоре заставит вспомнить о грозном имени русича Кавказ! Теперь ему предстоит исполнить перед Русью свой долг князя-отца, воспитавшего себе на смену достойного преемника!

Какое-то время Ольга прислушивалась к затихавшему за дверью смеху княжича, только что покинувшего с няньками её, затем устало откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза.

Как завидовала она ромейским императрицам, которым не нужно было, как ей, тратить столько времени и сил на воспитание своих сыновей! Их дети могли в университете[36]36
  Ромейский университет. — В Византийской империи высшие школы с кафедрами греческой и латинской грамматики, риторики, философии и права существовали в IV – VII вв. С IX в. высшее образование сосредоточилось в Константинополе, здесь был воссоздан университет, светская высшая школа. Там преподавались светские науки – грамматика, риторика, философия, естественные науки – арифметика, геометрия, музыка, астрономия. Есть сведения о существовании в Константинополе в X и первой половине XI вв. Патриаршей академии и школы при храме Св. Апостолов, из которых выходили иереи крупного ранга.


[Закрыть] постигать обязательные науки, именуемые «свободными искусствами»: грамматику, арифметику, риторику, геометрию, диалектику, астрономию, музыку и вдобавок литературу, философию, юриспруденцию. Даже девочки могли изучить в монастыре эти же науки и заодно знакомиться с историей проповеднической христианской литературы и толкованием священных книг.

Однако Ольга жила и княжила не в христианской Византии, а в языческой Руси, и потому она сама должна была дать княжичу необходимые знания. А это было трудно, неимоверно трудно, ибо ей одной приходилось противостоять всему, что окружало Святослава, едва он покидал её покои.

На первых порах она стремилась, насколько возможно, не выпускать княжича из своих покоев, ограничить его общение с ровесниками и взрослыми обитателями великокняжеского терема, не имевшими прямого отношения к его воспитанию, что ей конечно же не составило труда. Но однажды, заметив, с каким испугом посмотрел Святослав на вошедшего к ней в ратных доспехах Ратибора, Ольга задала себе вопрос: кого в конечном счёте она хочет вырастить и воспитать из княжича? Смелого, отважного князя-витязя, любимого дружиной и способного железной рукой смирить своеволие князей земель и неповиновение воевод. Или обученного всевозможным книжным премудростям юношу-христианина, не знающего русской жизни, чуждого дружине, князьям земель и воеводам. Готов ли он будет в жесточайшей борьбе отстоять своё право на власть, приведись ему после смерти Игоря вступить в схватку с претендентами на стол великих киевских князей?

Задав себе этот вопрос, Ольга даже не сочла нужным отвечать на него. Пребывала какое-то время в оцепенении, ужаснувшись тому, что произошло с ней после рождения княжича. Она превратилась в обыкновенную жену и мать, для которой её ребёнок стал дороже всего на свете, а заботы о нём превратились в смысл жизни. Но разве для этого она столько лет отказывала себе в семейном, обычном человеческом счастье, разве для этого не жалела сил и здоровья, боролась с мужем за власть, иногда рискуя потерять все, достигнутое прежде? О нет, всё это она делала вовсе не для того, чтобы на склоне лет стать просто обычной матерью, как сотни тысяч селянок, горожанок, купчих!

Она родила княжича не для того, чтобы прятать его от трудностей жизни и беречь от превратностей судьбы. Он появился на свет, чтобы Ольга получила в свои руки ещё большую власть над мужем и, значит, над Русью, и чтобы Святослав, унаследовав эту власть, стал продолжателем её дел. Она должна взрастить и воспитать княжича именно таким, каким он нужен для достижения цели её жизни. Должен возобладать разум великой княгини, а не чувства обычной женщины-матери! Прежде она смогла столько лет отказывать себе в радостях семейной жизни, теперь обязана суметь подавить в себе и материнскую любовь там, где она будет мешать достижению смысла её жизни. Отныне не только её жизни, но и жизни сына-наследника!

Образцом в воспитании сына для неё должен быть князь Аскольд[37]37
  Аскольд (ум. 882) – киевский князь. По преданию, правил в Киеве вместе с Диром, в 866 г. совершил поход на Византию. Убит князем Олегом.


[Закрыть]. Что заставило его понять и оценить притягательную силу христианского учения для владык? Здравый разум, житейский опыт, умение заглянуть в завтрашний день не только Руси, но и окружавших её стран-соседей. Что позволило ему бросить смелый вызов всей языческой Руси, в первую очередь дружине, неустрашимо ходившей с ним в сражения и походы против любого врага, и своим ближайшим соратникам-воеводам, побеждавшим там, где это казалось невозможным? Уверенность в своей правоте, сила воли и способность недрогнувшей рукой подавить сопротивление всех, кто станет противиться осуществлению его планов.

Таким должен стать и Святослав! Она научит его здраво мыслить и смотреть в будущее, она закалит его волю и не позволит поселиться в душе чувству жалости к любому врагу, будь то иноземец, вторгшийся на Русь с оружием в руках, или вчерашний друг-сподвижник, замысливший какое-либо чёрное дело против великого князя. У Святослава будет её несгибаемый характер, она выкует его в сыне, как некогда выковала в себе!

Но, помимо твёрдого характера, ему нужны преданность дружины, признание князьями земель и воеводами его превосходства над ними и их повиновение ему. Собственно, чтобы удержать в своих руках власть, княжичу вполне достаточно уважения и любви дружины, ибо её послушание его воле обеспечит ему покорность всех князей, бояр, воевод. Даже тех, кто считает себя более достойным стола великих князей, чем Святослав. Однако именно этого Ольга дать ему не могла, этого княжич обязан добиться сам, а помочь ему должен отец.

Игоря можно обвинить во многих грехах, но только не в отсутствии личной храбрости и отваги, не в умении мастерски владеть оружием и должным образом командовать на поле боя, не в способности добиться, когда ему это требовалось, любви дружины и верности своих военачальников. Эти черты русича-воина великий князь и должен передать Святославу, чтобы дружина признала его своим и сбавила спесь воеводы, имеющего за плечами больше славных походов и выигранных сражений, чем юный княжич. Задача Игоря – воспитать из сына неустрашимого воина и толкового военачальника, а умного державного мужа и дальновидного правителя Земли Русской из него сделает Ольга!

То, что воспитанием Святослава наряду с ней будет заниматься муж-язычник, а его товарищами станут сверстники-язычники, не страшно. Разве не в таком окружении воспитывался княжич Аскольд, разве не был он язычником, пока жизненные обстоятельства не заставили его прозреть и отказаться от прежней веры? А разве сама Ольга не верила до недавних пор в языческих богов, но, поняв их бессилие помочь ей, не поменяла их на Христа, могущего оказать владыке державы куда больше пользы, чем сонмище языческих идолов? Она приложит все силы, чтобы понимание этого пришло к Святославу намного раньше, нежели к князю Аскольду и к ней.

Ольга не станет повторять ошибок, пытаясь оградить сына от влияния язычников и насильно вдалбливая в его малолетнюю голову догмы христианства. Эта затея заранее была обречена на неудачу. Никакие её слова не могли сравниться по своему воздействию на княжича с бурлящей вокруг него языческой жизнью. Её утверждения о преимуществах христианства над язычеством опровергались на каждом шагу рассказами воеводы Асмуса, приставленного Игорем к Святославу дядькой-воспитателем, о победах русских языческих дружин над христианскими легионами императоров Нового Рима.

Теперь Ольга будет поступать умнее – она станет исподволь разрушать веру Святослава в языческих богов, при каждом удобном случае подчёркивая их никчёмность, убожество и беспомощность в деле упрочения великокняжеской власти и удержания в повиновении подданных. Вначале она лишит Святослава веры в старых русских богов, а затем подтолкнёт к принятию решения в его приобщении к новой вере.

Ольга чувствовала себя спокойной и уверенной, оставаясь править вместо ушедшего в дальний поход Игоря. Раньше его присутствие рядом вызывало внутреннее напряжение, раздражение, выбивало из привычной жизненной колеи. Теперь же, встречая утром мужа, она благодарила Христа, что он даровал ещё сутки для взросления княжича, отсрочив его борьбу за власть, а видя Игоря возящимся с сыном, радовалась, что тот сейчас слышит или перенимает от отца нечто полезное для будущего воина и великого князя. Как ей хотелось, чтобы Игорь неотлучно находился в великокняжеском тереме вплоть до полного возмужания княжича. Тогда отцовская власть могла бы без всяких хлопот и осложнений перейти в его руки!

Это она, опасаясь за жизнь Игоря, обсуждая с ним планы предстоящего похода на Константинополь, подготовила мужа к мысли, что в случае предложения императора о мире необходимо пойти ему навстречу. Ведь у великого князя уже имелся печальный опыт войны с Византией и не стоило его умножать. Это она проторила дорогу для принятия Игорем решения отправить союзников-печенегов после заключения мира с империей в набег на Дунай или Балканы, а викингов ярла Эрика в поход на Хвалынское море или Кавказ. Она постоянно внушала ему, что у воевод, возможных соперников княжича на стол великих киевских князей, хорошие отношения и с печенежским ханом, кочующим близ днепровских порогов, и с ярлом Эриком, что может быть использовано ими в борьбе со Святославом за власть.

А какого труда стоило ей отговорить Игоря от желания самому возглавить поход на Кавказ, который, по его твёрдому убеждению, должен был завершиться столь же блистательно, как война с Византией. В конце концов ей удалось убедить мужа, что, каким бы удачным новый поход ни оказался, к Игоревой славе победителя империи он ничего не добавит, зато в случае неуспеха перечеркнёт достигнутое на Дунае, и даже может послужить причиной отказа Византии от заключения с Русью мира на выгодных для неё условиях. Поручив же командование походом на восток одному из воевод, тем более Олегу, Игорь не терял ничего: в случае победы слава не минет и затеявшего поход великого князя, а в случае поражения вина падёт на главного воеводу Олега.

А сколько изобретательности и хитрости ей пришлось проявить, чтобы убедить Игоря отправить в поход на Кавказ воевод, которых она считала опасными для княжича. Сразу после рождения Святослава она разделила воевод на тех, кто мог стать её союзником в борьбе за власть, добивайся её Ольга для себя или княжича, и тех, кто мог пожелать видеть на столе великих князей другого человека либо себя самого. К первым прежде всего она относила Ратибора и Асмуса. Являясь чистокровными русичами, они вряд ли хотели увидеть великим князем Руси бывшего варяга Свенельда или потомка варяжских ярлов полоцкого князя Люта, самых вероятных соперников Святослава в борьбе за власть.

Поскольку Ратибору и Асмусу, великокняжеским воеводам, приходилось водить дружины не только против иноземцев, но и подавлять восстания подвластных Полянскому Киеву других славянских племён, они едва ли испытывали желание увидеть великим князем и своим начальником кого-либо из недавних князей земель, которого они в своё время силой заставляли признать власть Киева и на чьё благорасположение им не приходилось рассчитывать. В случае, если власть оказывалась в руках Ольги или её малолетнего сына, от чьего имени она будет княжить, в их положении ничего не менялось, ибо и прежде они подчинялись Ольге так же, как Игорю, и научились находить с ней общий язык.

В том, что сами Ратибор и Асмус не станут претендовать на место великого князя, Ольга была уверена. Ратибор всегда помнил, благодаря кому он стал воеводой, и не раз доказывал Ольге свою верность, даже рискуя собственным положением. Стареющему бездетному Асмусу, чьей семьёй с юных лет была дружина, а домом великокняжеский терем, эта власть попросту была не нужна. К тому же Игорь внял её совету и назначил Асмуса дядькой-воспитателем Святослава, что являлось признаком высокого доверия и было по достоинству оценено старым воеводой.

В том, что самыми опасными противниками малолетнего княжича и Ольги, доведись ей править до его совершеннолетия, могли оказаться Свенельд и полоцкий князь Лют, а потому им будет не лишним повоевать на Кавказе, Игоря убеждать не пришлось. Но чтобы заодно с воеводой Олегом отправить в поход его друзей Микулу и Рогдая, Ольга проявила чудеса изобретательности. Конечно, она не верила, что тройка друзей, с детства воспитывавшихся вместе с Игорем и являвшихся доселе надёжной опорой великого князя во всех случаях жизни, может стать врагами его сына. А вот в том, что эта тройка друзей-воевод без раздумий выступит на её стороне, потребуйся Ольге защитить своё право княжить вместо малолетнего Святослава, она в последнее время стала сомневаться.

Чувство настороженности к ним возникло у Ольги вскоре после их возвращения с Игорем из первого неудачного похода на Византию, во время которого в отсутствие мужа она приняла христианство. Ольге начало казаться, что воеводы стали иначе, чем прежде, на неё смотреть, при разговоре стараются избегать её взгляда, а в их голосах появилась холодность. Их встречи перестали, как некогда, носить дружеский характер, а превратились в сугубо деловые. Эту перемену она объясняла тем, что тройка друзей, от которых не было тайн в великокняжеском тереме, стало известно о её взаимоотношениях со священником Григорием. Язычники до мозга костей, они сообща решили порвать с Ольгой дружеские отношения и воспринимать её теперь лишь как великую княгиню.

Придерживаясь мнения, что мудрый правитель из врагов делает друзей, а не превращает друзей во врагов, Ольга поначалу хотела объясниться с друзьями-воеводами, однако, поразмыслив, отказалась от этого. Если отношение к ней воевод осталось прежним, затеянный ею разговор будет выглядеть глупо и бессмысленно. Если она в своих наблюдениях права и воеводы действительно больше не считают её наравне с Игорем своим близким человеком, которому свято верят и готовы пойти за него без колебаний в огонь и воду, ей не удастся вернуть их дружбу. Воеводы из тех людей, которые верят не хитросплетению слов, а совершенным поступкам. Зато в обоих случаях, пустившись с воеводами в объяснения, она наверняка унизит себя и, главное, не перестанет опасаться тройки воевод – то, чего они не знают сегодня, может стать известно им завтра, и перемена их отношения к Ольге последует незамедлительно.

Поэтому, не доводя дела до открытой вражды с друзьями и не превращая их в явных врагов, необходимо делать вид, что в её отношении к ним ничего не изменилось. Выжидать подходящего случая, когда можно будет либо вовсе избавиться от них, либо сделать безопасными для себя. Именно для себя, поскольку княжичу, сыну их друга и побратима Игоря, они будут преданы так же, как его отцу. А вот с Ольгой дело может обстоять совсем иначе. Святослав воспитывался не только бесстрашным воином, но и честным, справедливым человеком. Зная о неблаговидных поступках Ольги, способной ради достижения своекорыстных целей предать святая святых – веру предков, они в случае смерти Игоря могли воспротивиться переходу власти в руки Ольги.

Для этого воеводам не требовалось ничего изобретать. История Руси и сопредельных с ней славянских народов знала немало случаев, когда вдовая великая княгиня оставалась при малолетнем сыне-наследнике его матерью-воспитательницей, а власть великого князя до совершеннолетия княжича переходила кому-либо из близких мужчин-родственников, а при отсутствии таковых к группе бояр или воевод. Сам Игорь был воспитан после гибели отца Рюрика братом своей матери Олегом, который обладал всей властью великого князя даже после его совершеннолетия? Так почему нечто схожее не может произойти после смерти Игоря при малолетнем Святославе и ей при юном княжиче будет уготована судьба обычной матери? Сохранено звание великой княгини и нынешнее количество слуг и мамок при сыне, но державная власть перейдёт к кому-либо из наиболее уважаемых в дружине воевод, например Ратибору или Асмусу? Или, дабы избежать возможных распрей и междоусобиц и не допустить непомерного возрастания власти одного человека, Русью станут править, как в Византии, одновременно несколько воевод, допустим, Ратибор, Асмус, Свенельд или те же Микула, Олег, Рогдай, у которых врагов в дружине гораздо меньше, чем у трёх первых, и которых может поддержать большинство воеводского совета? Такое развитие событий будет ударом для Ольги и похоронит все её многолетние надежды стать единственной и полновластной хозяйкой Руси.

Избавиться от друзей Игоря оказалось намного сложней, чем от Свенельда и полоцкого князя Люта. Ольга не могла открыть Игорю истинной причины своего желания отправить Микулу с Рогдаем под сарацинские сабли, ей пришлось изыскивать для мужа убедительное объяснение того, зачем они обязательно должны идти с Олегом в поход. Такой предлог Ольга нашла: чтобы Олег, Свенельд и Эрик, в чьих жилах текла варяжская кровь, не могли вступить в сговор и использовать результаты похода в собственных корыстных целях, им надобно противопоставить верных великому князю русских воевод. А кто мог быть ему преданнее, нежели Микула и Рогдай, которых он знал чуть ли не с младенчества? Эти доводы оказались Игорю понятны и произвели на него нужное Ольге впечатление, в результате друзья-воеводы в полном составе должны были отправиться на Кавказ.

Вчера гонец доставил ей вести от Игоря: печенежский хан с ордой переправился через Дунай и напал на болгар, а совместное русско-варяжское войско во главе с воеводами Олегом и Свенельдом выступило в поход на Кавказ. На вопрос Ольги, когда ей ждать в Киеве мужа и прибудут ли с ним воеводы Микула и Рогдай, гонец ответил, что великий князь с оставшимся войском тронется в обратный путь на Русь через двое-трое суток, а воеводы Микула и Рогдай командуют русской частью отправившегося на Кавказ войска.

Это значило, что Игорь неукоснительно следовал принятому им с Ольгой плану, перестав видеть в ней соперника за обладание властью в державе. Скорей бы он возвратился в Киев, чтобы она, передав ему заботы и хлопоты о сегодняшнем дне Руси, могла целиком сосредоточиться на более важном деле – подготовкой почвы для того, чтобы и завтра, и послезавтра, и до скончания веков верховная власть на Русской Земле принадлежала только роду Рюриков.