Текст книги "Быть Руси под княгиней-христианкой"

Автор книги: Андрей Серба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

   – Верно, там, где разговор идёт о прибыльном деле, не должно быть посторонних. – И Эрик бесцеремонно столкнул с коленей девушек. – А вот вино нам не помешает никак. – Он указал одной из них на пустой кувшин, поднёс к её лицу два вытянутых пальца. – Принесёшь ещё два полных кувшина. И можете отдыхать... как всегда, до вечера. Всё ясно?

Обе девушки закивали головами и быстро покинули комнату. Вскоре одна принесла кувшины и тут же исчезла.

   – Рассказывай, – сказал Эрик, наливая себе и гостю по большому кубку вина.

   – Когда вчера поздно вечером я возвращался домой, меня встретили трое неизвестных мужчин и сказали, что прибыли от Али, брата Эль-мерзебана Мохаммеда, и у них есть ко мне просьба от него.

   – У Али, который сейчас командует войсками противника в долине, была к тебе просьба? – удивился Эрик. – Может, я что-то недослышал или не так понял?

   – Ты всё правильно понял, умнейший из ярлов, однако позволь мне договорить до конца. Да, у Али была ко мне просьба, но она заключалась в том, чтобы я помог ему встретиться с тобой по весьма важному для вас обоих делу.

   – Если у Али ко мне важное дело, при чём здесь ты, хазарский купец? В отношениях полководцев воюющих друг с другом армий необходимо исключать лишних посредников. Или он не понимает этой истины?

   – Думаю, понимает, однако как он может известить тебя о своём желании встретиться? Ты сейчас находишься в Шегристане, куда нельзя попасть посторонним, твоё жилище тщательно охраняется. Зато я по-прежнему живу в Бердаа, моя скромная обитель открыта для всех желающих посетить меня. К тому же, славный ярл, как не покажется тебе это странным и, возможно, обидным, Али почему-то считает меня твоим другом, могущим устроить вашу встречу.

Эрик расхохотался, окинул Хозроя пренебрежительным взглядом.

   – Считает тебя моим другом? Впрочем, мы частенько бываем вместе, и нас действительно можно принять за друзей. Да и почему моим другом не может быть тот, кто сулит мне неожиданное прибыльное дело? – ухмыльнулся Эрик и почти насильно вложил гостю в правую руку кубок. – Пей. Ты на самом деле мой друг, Хозрой. Так с какой целью хочет встретиться со мной Али?

Хозрой с удовольствием выпил вино, поставил на стол пустой кубок, растянул губы в заискивающей улыбке.

   – Славный ярл, Али преклоняется перед твоим талантом военачальника и очень сожалеет, что судьба заставила вас сражаться друг с другом. Однако он не желает гибели ни тебе, ни викингам, поэтому хотел бы обсудить, как спасти вам жизни. Он уверен, что и ты, храбрейший и мудрейший из ярлов, тоже не намерен умирать за чужого тебе и твоим воинам киевского князя, а желаешь возвратиться домой с заслуженной на полях сражений в Арране славой и принадлежащей тебе по праву победителя богатой добычей.

   – Брат Эль-мерзебана Мохаммеда хочет спасти мне и викингам жизни? – недобро усмехнулся Эрик. – Он уже позабыл, как мы и русы несколько раз громили и выгоняли из долины в горы, словно стадо баранов, его воинов? Просто Али с братцем не смог победить нас в открытом честном бою и теперь замыслил разделаться с нами хитростью. Он пообещает не мешать мне с викингами отправиться домой, а когда мы покинем Шегристан, уничтожит нас по пути к ладьям или не выпустит из Куры в открытое море, подтянув к её устью свой флот. А покончив с нами, Али возьмёт штурмом Шегристан, где останется один воевода Свенельд с русами. Али собрался обмануть меня, как сопливого мальчишку! Как ты посмел предлагать мне предать друга – побратима Свенельда и русов, с которыми мои викинги пролили столько крови в совместных боях? – грозно спросил он.

Однако Хозрой понял, что это негодование напускное. Та быстрота, с которой Эрик, не дослушав до конца предложения Али, смог разобраться во всех тонкостях, свидетельствовала, что подобный план приходил в голову и ему. Однако у всякой игры существуют свои правила, и Хозрою следовало им подчиняться.

   – Благороднейший ярл, я не сомневался, что мои слова вызовут твой гнев, – жалобно заскулил он. – Именно это я имел в виду, говоря, что попал в неприятное положение. Зная твою братскую любовь к воеводе Свенельду и верность клятве великому киевскому князю, я был уверен, что ты с негодованием отвергнешь любое предложение Али, однако не мог не прийти к тебе. Что подумал бы ты, утаи я встречу со мной его посланцев? Наверное, что я действую заодно с ними. Пусть падёт на мою невинную голову твой гнев, зато моя совесть перед тобой будет чиста! – почти выкрикнул он с дрожью в голосе.

Эрик наполнил кубки вином, протянул один Хозрою.

   – Выпей и успокойся. Никакой твоей вины в том, что Али таким образом решил передать мне своё предложение, нет. Действительно, каким иным способом его посланцы смогли бы попасть ко мне? Кстати, они не сообщили, когда Али хотел бы со мной встретиться?

   – Он согласен на любое удобное для тебя время и место.

   – Даже так? Значит, ему позарез необходимо поскорее захватить Шегристан, заодно сохранив своих воинов на случай, если сюда приползёт зализывать после поражения раны его братец. Хорошо, я встречусь с ним и докажу, что ярл Эрик не тот человек, которого он задумал так легко обмануть. Но прежде ты должен вспомнить и передать мне все подробности своего разговора с посланцами Али. Садись за стол ближе к кувшинам с вином и напрягай свою память.

9

Великая княгиня положила на колени уже не раз прочитанный пергаментный свиток, устало прикрыла глаза. Этот свиток вчера ей принёс главный воевода Ратибор, сообщив, что получил его от подошедшего к нему на улице неизвестного мужчины. Поклонившись Ратибору, тот протянул ему свиток и, не сказав ни слова, смешался с толпой спешивших на торжище горожан. Развернув свиток, скреплённый шнуром с восковой печатью воеводы Олега, возглавлявшего поход на Кавказ, Ратибор сразу признал его почерк, а содержание послания и вторая печать в его конце подтверждали это. Ознакомившись с посланием и поняв его важность, Ратибор тут же принёс его великой княгине, одновременно велел разыскать и доставить к нему передавшего свиток неизвестного мужчину.

Однако ни воевода, ни сопровождавшие его дружинники не запомнили его, а разыскивать человека лишь по лисьему малахаю, полосатому халату да зелёным сафьяновым сапогам в многолюдном Киеве было бессмысленным занятием, тем более что неизвестный мужчина мог обрядиться в другую одежду. Впрочем, поиски подателя свитка Ольгу не интересовали. Опасаясь, что его послание может быть перехвачено, воевода Олег воспользовался услугами не вызывавшего подозрений противника человека, скорее всего, отправлявшегося с торговым караваном на Русь арранского купца либо одного из его людей. Тот, доставив свиток в Киев, передал его главному воеводе, не пожелав ради собственной безопасности вступать с ним в излишние разговоры либо уславливаться о новой встрече.

Да и что могла бы дать Ольге встреча с посланцем воеводы Олега, разыщи его дружинники Ратибора или явись он к нему сам? Ровным счётом ничего, разве что знание подробностей о захвате столицы Аррана и её защите от противника. Ведь всё, что интересовало Ольгу, было изложено в полученном свитке: Бердаа в руках Олега, действия Эль-мерзебана Мохаммеда по его освобождению пока безрезультатны, войскам Олега нанесён большой урон и для успешного ведения дальнейших боевых действий нужна срочная помощь. Необходимость крупных сил для подкрепления – вот что было главным в послании Олега, и над решением вопроса, стоит ли это делать, Ольга ломала голову уже вторые сутки.

Чего добьётся она, посоветовав Игорю отправить Олегу в ближайшие дни сильную подмогу и даже настояв на этом, если у того на сей счёт окажутся другие планы? Допустим, в результате этого Олегу удастся не только отбросить войска Эль-мерзебана от стен Бердаа, но и полностью разгромить их. Что дальше? Вместо Мохаммеда с его дейлемитами в долине появится с сарацинами Хусейн, его соперник на владычество в Арране, и русским войскам придётся сражаться уже с новым врагом. Дела в Багдадском халифате нынче идут неважно, Хусейн вряд ли получит в своё распоряжение большую армию, и ему предстоит вести с Олегом затяжную, изнурительную войну. Это позволит ещё при жизни Игоря, а особенно после его смерти отсылать в Арран вначале неугодных ей воевод, затем, объясняя это желанием создать там собственное гражданское управление, и бояр.

Однако борьба за Арран не может длиться вечно: рано или поздно халифат направит туда силы, способные восстановить над ним утерянную Багдадом власть. Ольга не сможет помешать этому – ей никогда не удастся сосредоточить на Кавказе столько войск, сколько халифату. Тогда враги и завистники великой княгини смогут обвинить её в том, что она, взявшаяся управлять Русью женщина, проиграла войну, которую успешно начал и вёл великий князь-мужчина. Нужно ли это ей? Нисколько! Тем более что она не собирается враждовать на востоке и юге ни со старыми недругами Руси, ни приобретать там новых, а намерена совместно с западными славянами противостоять натиску германцев[89]89
  Германцы — древние племена, обитавшие к I в. до н. э. между Северным и Балтийским морями. В IV – VI вв. сыграли главную роль в т. н. Великом переселении народов, захватив большую часть Западной Римской империи, образовав ряд раннефеодальных королевств.


[Закрыть] на славянские земли. Поэтому пусть Кавказский поход завершится крахом при том, кто его затеял – при князе Игоре, а ей от этих событий лучше остаться в стороне. Ей вполне хватит ответственности за дела, которые замыслены ею лично и нуждаются в претворении в жизнь после смерти мужа.

Да и так ли нуждается она в Кавказе, чтобы отправлять туда на погибель опасных для неё и сына-княжича людей? Что они смогут сделать, ежели ей удалось превратить в своих лучших друзей воевод Ратибора и Асмуса, в чьих руках, если исключить великого князя, ныне сосредоточена вся верховная власть на Руси? Что дело обстоит именно так, говорит хотя бы то, что Ратибор принёс полученный свиток ей, а не великому князю. Правда, он обмолвился, что поступил так потому, что не осмелился отвлекать Игоря от приготовлений к охоте, но Ольга понимала, что хотел показать этим поступком главный воевода. Разве смогут сравниться с Асмусом и Ратибором по влиянию и, значит, по власти в дружине возвратившиеся из закончившегося поражением Кавказского похода Свенельд, Микула, Олег, Рогдай? В дружине не любят воевод-неудачников, тем более если к ним перестали благоволить великий князь или его жена. Да и суждено ли им вновь оказаться в Киеве? Особенно в том случае, если остатки русского войска не получат подкрепления и будут вынуждены либо до последнего воина защищать Бердаа, либо прорываться через враждебный Кавказ и Хвалынское море на далёкую родину?

Помимо перечисленного, существовала ещё одна причина, заставлявшая Ольгу желать скорейшего поражения направленного в Арран русского войска. Ольга хорошо помнила предсказание юной ведьмочки из Холодного оврага, что Игорь уйдёт из жизни зимой, которая наступит за большим торжеством в Киеве. Причин для такого торжества могло быть две: заключение мирного договора с Византией и победоносное завершение Кавказского похода. Византийское посольство с мирным договором поджидали в Киеве уже через месяц, а вот победы в войне за Арран можно было ждать невесть сколько. Зато долго не могла ждать Ольга – ей необходимо было стать полноправной хозяйкой Руси как можно раньше! Её вовсе не устраивало, если после смерти Игоря великокняжеская власть тут же окажется в руках взрослого Святослава, и она, как при муже, вновь будет на Руси второй, теперь уже после сына. Она желала править самостоятельно, от собственного имени и будучи на равных со всеми другими правителями держав, ближних и дальних соседей Руси.

Поэтому существование двух поводов для великих торжеств в Киеве, время одного из которых нельзя предсказать, ей не нужно. Достаточно одного повода, ближайшего по срокам – заключения мирного договора с Византией. Значит, русское войско в Арране должно быть разгромлено если не до прибытия посольства, то вскоре после его отъезда из Киева, чтобы приближающаяся зима стала той, когда на Древлянской земле суждено будет оборваться жизни Игоря. И Ольга постарается, чтобы о Кавказском походе воеводы Олега к наступлению холодов говорили как о минувшем событии...

Ольга услышала приближавшиеся к двери её покоев голоса, в одном из которых узнала голос Игоря. Она едва успела схватить с коленей и сунуть в шкатулку Олегово послание, как дверь распахнулась, и в комнату вошёл муж. Ольга широко раскрыла глаза от изумления – Игорь держал в руках точно такой же пергаментный свиток, который она только что спрятала, со свисавшим с него точно таким же серым плетёным шнуром с печатью из зелёного воска, которые присутствовали и на полученном ею от воеводы Ратибора послании. Что это: грамота, похожая на ту, которую она только что читала, или ещё одно послание Олега, на сей раз угодившее прямиком в руки великого князя? Наверное, с его получением и связан приход к ней мужа.

   – Прости, что нарушаю твой покой, – сказал Игорь, усаживаясь в кресло рядом с Ольгой. – Знаю, что устаёшь со Святославом и нуждаешься в отдыхе и тишине, однако вынужден прийти за советом. Только что получил грамоту из Аррана от главного воеводы похода Олега и хотел бы поговорить о ней с тобой.

   – Со мной? – разыграла удивление Ольга. – Да я уж забыла и о походе, и о воеводе Олеге. Все мои мысли лишь о княжиче да о том, как бы не вспугнуть своё женское счастье, которое наконец-то обрела. А как к тебе попала Олегова грамота? – равнодушным тоном поинтересовалась она. – Воевода прислал кого-либо из своих дружинников? Может, это кто-нибудь из моих знакомых?

   – Нет, грамоту доставил в терем булгарский купец, прибывший на киевское торжище из Трабзона через Арран. Он сам был свидетелем многих событий, о которых упоминает Олег в послании, и рассказал много интересного о главных недругах моего войска Эль-мерзебане Мохаммеде и Хусейне из Месопотамии[90]90
  Месопотамия (Двуречье) – область в среднем и нижнем течении рек Тигр и Евфрат. Один из древнейших очагов цивилизации.


[Закрыть], и о положении дел в самом халифате и Багдаде.

   – Купец из Булгарин? Я видела сегодня одного на нашем подворье... высокий, в полосатом халате, лисьем малахае, зелёных сафьяновых сапогах. Это он?

   – Нет, – улыбнулся Игорь. – Наоборот, он низкий, толстый, в цветном халате и красных шальварах, туфлях без задников с задранными носками. Он ещё в тереме, и я могу велеть привести его к тебе. Может, он виделся с твоими знакомыми в войске Олега и сможет рассказать о них.

   – Я не хочу встречаться с купцом, – ответила Ольга. – Ты собираешься поговорить со мной о послании Олега и получить совет? Начинай, и если смогу тебе в чём-либо помочь, сделаю это с удовольствием. Так что сообщает наш доблестный воевода? Он стал владыкой Аррана и хозяином Хвалынского моря? – пошутила она.

   – Почти... – И Игорь точь-в-точь пересказал Ольге содержимое послания, которое лежало в её шкатулке. – Воевода просит срочной подмоги, с которой смог бы устоять не только против Эль-мерзебана, но и против Хусейна из Месопотамии, одержи тот верх над соперником. Подмогу надобно отправлять как можно скорее, покуда исход войны между Мохаммедом и Хусейном не ясен, а потому ни тот ни другой не осмелятся использовать против Олега всю мощь своих войск. Сам воевода обещает удерживать Бердаа до последнего воина.

   – Что ты решил, великий князь?

   – Окончательно – ничего. Однако всё больше склоняюсь к мысли, что войско Олега надобно усилить и закрепиться в Арране так, чтобы нам не был страшен ни Эль-мерзебан, собери он хоть всё воинство Дейлема и Нефата, ни Хусейн, явись он под Бердаа со всеми сарацинами Месопотамии.

Воевода Олег сумел достичь очень многого, теперь следует развить его успех.

   – Развить? Для чего? – поинтересовалась Ольга.

   – Как для чего? – оторопел Игорь. – Став хозяином Аррана и держа в своих руках судоходство по Куре, я буду владеть торговым путём из Хвалынского моря в Русское и наоборот. А накопив достаточно сил и обретя на Кавказе надёжных и сильных союзников, я смогу захватить Дербент и выйти на границы Хазарии с юга. Настанет день, когда мои войска ударят по каганату одновременно с запада и юга, покончив с этим вероломным соседом навсегда.

Игорь вскочил с кресла, отшвырнул его ногой в угол комнаты. Его голос был взволнован, глаза восторженно горели, движения были порывисты. Ольга давно не видела мужа в таком возбуждённом состоянии. Наверное, он засиделся без серьёзного дела, истосковался по былому бранному житью-бытью, и те заманчивые перспективы, что сулил ему захват Бердаа и возможное распространение власти Руси на весь Арран, являющийся сердцем Кавказа, полностью овладели сердцем и мыслями Игоря. Ольга отдавала отчёт, что разубеждать мужа в таком настроении – дело безнадёжное, поэтому решила добиваться своего другим способом.

   – Ты совершенно прав, великий князь, – сказала она. – Охватив Хазарию с запада и юга, ты обезопасишь Русь от постоянной угрозы с востока и в удобный час сможешь нанести каганату смертельный для него удар. Подмогу воеводе Олегу надобно направить обязательно, однако... однако спешить с этим покуда не следует.

   – Не следует? Почему? Если Олег не получит подмогу в ближайшее время, она может не понадобиться ему уже никогда.

Ольга опустила глаза, постаралась придать голосу как можно больше мягкости и доверительности:

   – Великий князь, ты волен поступать, как знаешь. Но поскольку ты хотел выслушать моё мнение о событиях в Арране, я выскажу его до конца. Ты желаешь знать, почему не нужно торопиться с отправкой подмоги воеводе Олегу? Объясню. Отчего могучий Второй Рим не осмелился воевать с тобой и поспешил начать разговоры о мире прежде, чем ваши воины скрестили мечи на полях сражений? Оттого, что ты встал на его порубежье с огромным, сильным войском, а твой флот приблизился к Константинополю. Где твоё войско сейчас? Бывшие союзники-печенеги грабят Болгарию и дунайские города, наёмные викинги с частью русского отборного войска сражаются на далёком Кавказе, князья с дружинами и ополченцами-воями разошлись по своим землям, а твой флот ныне разбросан по всему Днепру и его притокам. Сегодня ты для Византии – никто и ничто, и она может безбоязненно отказаться от унизительного для неё мирного договора с Русью, будучи уверена, что это благополучно сойдёт ей с рук. А ромейские императоры так же вероломны и лживы, как и хазарские каганы, ты знаешь это не хуже меня.

   – Если Византия откажется от мирного договора с Русью, ей это не сойдёт с рук, – угрожающим тоном заявил Игорь. – В течение месяца я могу собрать в Полянской земле и близлежащих княжествах не меньше десяти тысяч дружинников и воев-добровольцев, привлеку в ряды своих воинов викингов и кочевников из Дикой степи, и с этим воинством вторгнусь в пределы империи. Да, я не смогу разгромить её армию или захватить Царьград, но урон от моего нашествия окажется таков, что императоры пожалеют, что отказались от мира со мной.

Ольга торжествующе взглянула на Игоря.

   – Именно то, что у тебя всегда под руками находится несколько тысяч дружинников, могущих стать надёжным костяком вновь набранного многочисленного войска, и удерживает империю от соблазна обмануть Русь. Но если ты расстанешься с этими дружинниками, Византии нечего будет опасаться, она сможет творить с Русью всё, что ей заблагорассудится.

   – Согласен, сможет, ведь не раз она так уже поступала, хотя потом, когда под стенами Царьграда появлялись то дружины Аскольда и Дира, то полки Олега, горько жалела об этом. Я уже дважды поднимал меч на империю, сделаю это и в третий. Но уже не остановлюсь на порубежье, а пройду по её землям огнём и мечом.

   – Конечно, пройдёшь, – согласилась Ольга. – Но для этого потребуется сильное войско, а откуда оно появится, если ты потеряешь лучших витязей на Кавказе? Хотя чего это я разговариваю с тобой о воинских делах, в которых мало что смыслю? – словно спохватилась Ольга и принялась оправдываться. – Просто не хочу, чтобы Святославу, когда станет великим князем, постоянно кололи глаза тем, что его отец не только не смог навсегда укрепиться на Кавказе, но по недомыслию заодно упустил из рук выгодный для Руси договор, который согласна была заключить с ней Византия. Таковы все матери, любый, они заботятся о будущем своих детей больше, чем о собственном настоящем. Но ты – отец, а вы, мужчины, рассуждаете в таких случаях по-другому. Поэтому поступай, как считаешь нужным.

Последние слова Ольги достигли цели – Игорь вновь опустился в кресло и, нахмурив брови, надолго замолчал.

   – Но если я не окажу своевременную помощь Олегу, меня могут обвинить в том, что по моей вине поход завершился неудачей, – наконец прозвучал его неуверенный голос.

   – Любый, а кто сможет судить, своевременно она была оказана или нет? – ласково спросила Ольга. – Ты – великий князь, и только тебе дозволено решать, где и когда пребывать твоим воинам. Покуда не был заключён мирный договор с империей, их место было в Киеве и на Полянской земле, а когда надобность в них на Руси миновала, ты немедля отправил их на подмогу воеводе Олегу. Кто и в чём сможет упрекнуть тебя?

   – Это так. Но покуда будет заключён мирный договор, усобица между Мохаммедом и Хусейном завершится, и победитель осадит Олега в Бердаа. Сейчас на Кавказе много мелких князьков, беков и прочих правителей, которые не участвуют в распре между ними, выжидая, кто одержит верх, чтобы примкнуть к победителю. Боюсь, что, когда к Олегу подоспеет подмога, под Бердаа будет неисчислимое вражеское войско.

   – Ну и что? Ты можешь усилить дружинников-русичей наёмными викингами, вновь заключить союз с аланами и лазгами, и в Арран прибудет войско ничуть не слабее того, что захватило его столицу и громило Эль-мерзебана. Теперь, когда в Бердаа находится Олег, новому войску действовать будет сподручней, и оно по своему усмотрению сможет либо прорвать осаду города и соединиться с Олегом, либо вступить в бой с главными силами неприятеля, чтобы решить спор, кому владеть Арраном. Но допустим, что подмога запоздала... – Ольга наклонилась в сторону мужа, понизила голос: – Разве, отправляя Свенельда с Олегом, Микулой и Рогдаем в поход, мы преследовали цель только завоевания Аррана? Помнится, мы также собирались избавить юного княжича от возможных недругов, которые могли появиться у него, случись что с тобой, великий князь, до его возмужания. Не забыл об этом?

– Помню, – глухо отозвался Игорь, поднимаясь с кресла. – Пожалуй, ты права: поначалу нужно завершить одно дело – заключить мирный ряд[91]91
  Ряд — договор.


[Закрыть] с Византией, а потом приниматься за другое – слать подмогу воеводе Олегу. Но я ещё поразмыслю об этом.

Но Ольга понимала – решение Игорем уже принято, причём то, которого добивалась она. Смешны и достойны жалости женщины, стремящиеся взять верх над мужчиной упрямством и грубостью, ибо самое сильное оружие настоящей женщины – изворотливость её ума и мнимая покорность мужчине.

Свенельд знал, что Цагол и Латип только что вымылись, что на обоих была совершенно новая одежда, и всё-таки от них так разило прокисшим вином и квашеной капустой, что ему хотелось высунуть голову в настежь открытое окно. Однако нужно было показать себя гостеприимным хозяином, и воевода шагнул гостям навстречу, широко развёл руки для объятий.

   – Князь и воевода, рад видеть вас! Сожалею, что пришлось на некоторое время разлучиться, но в том не моя вина. Садитесь за стол, угощу вас, чем смогу, и заодно поговорим о дальнейших делах. Проходите в комнату, отчего застыли у двери?

   – Благодарим, главный воевода, – ответил Цагол, не трогаясь с места. – Прежде всего, позволь выразить тебе нашу признательность, что выкупил нас у разбойников, не пожалев на это изрядных денег. Обещаем, что не забудем твоего благородного поступка и в ближайшее время возвратим истраченное тобой золото.

   – Князь, о чём говоришь? – протестующе замахал руками Свенельд. – Вы – мои боевые друзья, и я не мог поступить иначе. Как только посланец разбойников сообщил, что вы живы и можете получить свободу, я не стал торговаться и тут же выложил просимые деньги. Пусть вас тревожит другое – ваши соплеменники покинули Арран и отплыли домой, где творится... где не всё спокойно. Мне кажется, там не все рады будут вашему возвращению, в том числе и те, кого вы привыкли считать товарищами и боевыми соратниками.

   – Именно поэтому у нас нет времени пировать с тобой, главный воевода, – вступил в разговор Латип. – Ты не хочешь волновать нас и не говоришь всего, что тебе известно о событиях в наших землях, однако мы догадываемся о них, как знаем о вероломстве и низости наших бывших друзей и боевых соратников. Свенельд, ты сделал для нас очень многое, пожалуй, самое главное – помог обрести свободу, будь нашим добрым другом и покровителем ещё раз и помоги быстрей возвратиться домой. Просим тебя об этом, как мужчины мужчину и как воины воина, ты должен понять нас.

   – Хорошо понимаю вас, воевода. Полагаю, что смогу помочь вам. Сегодня вниз по Куре отправляется в Хазарию купеческий караван, в котором немало знакомых моего друга атамана Глеба. Князь должен знать его, поскольку они оба христиане-единоверцы, и я часто видел их входившими вместе в храм. Атаман сможет устроить так, что под личиной караванщиков или стражников-охранников вы сможете достичь по морю родных мест. Но будьте там осторожны – у вас в последнее время появилось много могущественных врагов.

   – В связи с этим у нас будет к тебе ещё одна просьба... последняя. Чтобы успешно сразиться с нашими недругами, надобно наладить связь со своими истинными друзьями, сплотить сторонников, собрать оставшихся верными нам воинов, возможно, обратиться за подмогой к соседям-степнякам. На всё это нужны деньги... большие деньги. А в наших с князем карманах нельзя наскрести монет даже на покупку куска лепёшки и пучка завядшей зелени. Главный воевода, если ты возвратил нам свободу, помоги и вновь стать теми, кем мы были до похищения и заточения. Мы уже твои должники, пусть наш долг возрастёт на несколько десятков тысяч золотых диргемов. Мы готовы поклясться чем угодно, что сполна рассчитаемся с тобой сразу, как только расправимся с врагами.

Свенельд скрестил на груди руки, опустил голову, погрузился в раздумье. Цагол и Латип, затаив дыхание, с надеждой смотрели на него. Главный воевода тяжело вздохнул, поднял голову.

   – Я сделаю всё, о чём вы просите, князь и воевода. Никто из смертных не знает своего будущего, возможно, мне на родине уготовано то же, что и вам. И как я хотел бы, чтобы и мне кто-либо протянул руку помощи. Вы получите нужные вам деньги. Однако за это должны обещать, что выполните одну мою просьбу.

   – Обещаем! – одновременно воскликнули Цагол с Латипом, даже не дослушав Свенельда.

   – Вам известно, в каком положении моё войско. Хотя Али превосходит меня в силах больше, чем вдвое, я могу не только отбить его нападения, но и нанести поражение в открытом бою. Но вскоре под стенами Бердаа появится победитель схватки между его братом Мохаммедом и Хусейном из Мосула и Джезирэ. Тогда моё положение станет безнадёжным, и мне, скорей всего, придётся пробиваться к Куре, а затем через Хвалынское море и ваши земли на Русь. Не ведаю, сколько моих воинов уцелеет после будущих боёв в Арране и схваток на море с пиратами, скольким из них суждено ступить на ваши гостеприимные берега. Поклянитесь, что встретите меня с дружинниками как бывших боевых товарищей и поможете продолжить наш путь домой. Отплатив добром за добро, вы перестанете быть моими должниками.

   – Клянёмся, что... – начали было Цагол с Латипом, но Свенельд прервал их:

   – Клятву дадите позже по всем правилам, причём не мне, а своим Христу и Аллаху в присутствии священника и муллы. Обещанные деньги получите от моего человека, отправившегося вместе с вами в караване, в конце пути, когда все трудности будут преодолёны. А теперь отдыхайте, ибо караван отплывает перед закатом, а вам ещё надобно поспеть к реке...

Расставшись с Цаголом и Латипом, Свенельд поспешил на другую встречу, на сей раз с атаманом Глебом. Он застал его в крохотной каморке, где лёжа на лавке он читал толстый манускрипт, на полу с лавкой стояли два кувшина с вином и поднос с фруктами.

   – Не побеспокоил, атаман? – спросил Свенельд, усаживаясь на лавку в ногах у Глеба и протягивая руку к одному из кувшинов.

   – Приходу друга всегда рад, – ответил Глеб, захлопывая книгу.

   – Всё учишься уму-разуму у своего Бога? – насмешливо спросил Свенельд, кивая на переплёт манускрипта, на котором был вытеснен золотом восьмиугольный православный крест.

   – Постигаю вместе с ним сущность человеческого бытия, – спокойно ответил Глеб, беря второй кувшин и прикладываясь к его горлышку.

   – Сущность человеческого бытия? И в чём же она?

   – В любви, воевода, и только в ней.

   – В любви? – изумился Свенельд. – О какой любви ты говоришь, если вокруг только кровь, слёзы, жестокость, а слово «любовь» служит для того, чтобы прикрывать им дурные поступки.

   – Любовь не прикрывает какие-либо поступки, она лежит в основе человеческого существования и является первопричиной всех наших действий и свершений, – сказал Глеб. – Например, что сделаем мы, если сейчас вломится некто и пожелает отобрать у нас вино? Мы возьмёмся за мечи, и если не прикончим его, то заставим жестоко поплатиться за своё посягательство. Почему мы так поступим? Вовсе не потому, что хотим ему зла, мечтаем увидеть его слёзы или причинить увечья, тем паче лишить жизни. Просто мы любим себя, любим блаженное состояние, которое нам дарует вино, и, защищая то, что любим, накажем того, кто посягнёт на наше вино. Почему мы убиваем врага на поле брани? Ведь мы зачастую видим его впервые в жизни, не испытываем к нему ненависти, а убиваем потому, что любим свою жизнь, любим добычу, которая достанется победителю в сражении, и из-за этой любви к себе и добыче уничтожаем себе подобного. У каждого из нас существует много предметов любви. Одни уже находятся в наших руках, и мы, не желая расставаться, защищаем их. Другие принадлежат чужим людям, и тогда, желая завладеть ими, мы свершаем неправедные дела. В мире существует только любовь, и уже она порождает всё остальное: добро и зло, благородство и коварство, честность и предательство, скромность и стяжательство.

   – Атаман, вы со своим Богом постигаете слишком сложные вещи, чтобы я мог понять их после одного кувшина вина, – сказал Свенельд, грохая о пол пустым кувшином и вытирая мокрые губы ладонью. – Я готов присоединиться к вашей беседе, но не сегодня. Сейчас я пришёл совсем по другому делу, и тебе придётся им заняться.

   – Хочешь сообщить, чем закончилась твоя встреча с Цаголом и Латипом? Думаю, тем, что они обратились за помощью в возвращении домой и выклянчили у тебя денег для борьбы со своими врагами. Я не ошибся?