Текст книги "Быть Руси под княгиней-христианкой"

Автор книги: Андрей Серба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

Вечером у стен Бердаа запылал огромный погребальный костёр. На его верху лежали рядом тела главного воеводы Олега и сотника-витязини Роксаны. Свенельд, вступивший в права главного воеводы вместо Олега, а за ним ярл Эрик обратились к Перуну и Одину с просьбой принять к себе на Небо души погибших в сегодняшнем сражении отважных русичей и викингов и поклялись отомстить врагам за их смерть. Но, взывая к богам и находясь позже у бушующего огня, Свенельд думал о другом: отныне он – главный воевода войска и в его полной власти свершить всё, о чём они говорили с Глебом и на пути чего до сих пор стоял ушедший сегодня к Перуну Олег.

Вслушиваясь то в быструю, возбуждённую речь прославленного своей учёностью армянина Моисея Каганкатваци, то в её монотонный пересказ толмачом из местных армянских купцов, Свенельд был благодарен Глебу, настоявшему на их встрече. Вначале прибывший из Карабаха армянин не вызвал интереса Свенельда – тот совершил опасный путь для беседы с Олегом, а не с ним, да и какую пользу мог извлечь главный воевода от разговора с учёным мужем, посвятившим свою жизнь описаниям событий, происходивших на Кавказе и вокруг него? Но оказалось, что общение с этим невысоким, юрким человеком с пышной шевелюрой и полуседой кудрявой бородой могло оказать на планы Свенельда не меньшее значение, чем действия войск Эль-мерзебана, ставшего лагерем невдалеке от Бердаа и, по всей видимости, готовившегося к его осаде.

Из рассказа Моисея Свенельд узнал, что кавказские христиане всецело на стороне русичей, сражающихся с мусульманами, искореняющими на Кавказе веру в Христа, а в Карабахе, прародине армян и одном из очагов кавказского христианства, в храмах даже молятся за дарование побед русскому воинству. Ещё это объясняется тем, что, хотя русичи язычники, их великая княгиня Ольга – христианка, и кавказские христиане верят, что рано или поздно свет истинной веры воссияет над всей Русью, которая вместе с Византией станет их защитницей от захватчиков-мусульман.

Весь Кавказ и побережье Хвалынского моря поражены отвагой и мужеством русичей, успешно сражающихся с намного превосходящим их по численности противником, причём таким опытным и храбрым, как дейлемиты и кызылбаши. А восторженные отзывы о главном воеводе Олеге, не проигравшем ни одного сражения и запретившем грабежи и насилие в отношении жителей завоёванного Аррана, достигли даже Багдада, и его подвиги сравнивают там с деяниями самого Искандера Двурогого[85]85
  Искандер-двурогий – Александр Македонский (356 – 323 до н.э.), царь Македонии с 336 г., воспитывался Аристотелем. Создал крупнейшую мировую монархию древности (распалась после его смерти). Искандер Зулькарнайн (двурогий), т.е. покоривший оба рога вселенной – запад и восток, так назвали Македонского в мусульманском мире.


[Закрыть]. Он, Моисей, искренне скорбит о гибели воеводы Олега, однако надеется, что Свенельд, бывший доселе правой рукой главного воеводы, окажется таким же умелым и мужественным полковником и не уронит славы русичей и своего предшественника Олега.

Именно эти хвалебные слова об одержанных над Эль-мерзебаном победах и упоминание об Искандере Двурогом больше всего не нравились Свенельду и вызывали его раздражение. Он знал, что Искандером Двурогим на Востоке называли прославленного полководца древности Александра, сына македонского царя Филиппа, и сравнение с ним Олега больно ранило его самолюбие. Разве он, Свенельд, сделал меньше для побед русского войска, нежели Олег, который, кстати, как главный воевода, впервые принял участие в этом походе? Но это не все. Как будет выглядеть он, Свенельд, вздумай отдать приказ об оставлении Бердаа после нашумевших побед Олега? Да его тут же обвинят в трусости и малодушии, а то и в предательстве дела своего знаменитого предшественника. Ишь ты, Искандер Двурогий! Надо же было кому-то додуматься до такого!

Но кто бы ни додумался до этого сравнения, положение Свенельда он усложнил крепко: чтобы не замарать своего имени, он должен будет доказать, что, как главный воевода, ничем не уступает Олегу и если всё-таки будет вынужден оставить Бердаа, то лишь в силу безвыходности положения и после того, как свершит всё, что было в человеческих силах. Но для этого он должен выиграть хоть одно сражение у Эль-мерзебана, хоть одно! С четырьмя тысячами оставшихся у него русичами и викингами, которым противостоят уже почти сорок тысяч врагов. Но его честь воина и прежняя слава не позволят ему покрыть своё имя позором! Он не покинет Аррана без боя, и не просто без боя, а без выигранного боя!

В беседку у смягчающего полуденный зной фонтана, в которой сидели Свенельд с Моисеем и толмачом, вошёл ярл Эрик, рядом с ней на посыпанной мелким речным песком дорожке застыли двое спутников ярла. Одного Свенельд хорошо знал – это был богатый хазарский купец Хозрой, известный ему по предыдущему Хвалынскому походу, а позже по его торговым делам в Киеве. Вторым был невзрачный оборванец с плутоватым лицом и грязной повязкой на одном глазу. По мрачному виду Эрика Свенельд сразу понял, что настроение у того далеко не из лучших и им, по-видимому, предстоит неприятный разговор.

Не обращая внимания на собеседников Свенельда, ярл остановился напротив него, без всяких предисловий спросил:

   – Главный воевода, ты ещё не забыл о почти семи десятках викингов, умерших на днях от неведомой болезни, и ещё полусотне их собратьев по несчастью, до сих пор не могущих подняться на ноги?

   – Я помню о них, ярл. Как и о том, что эта болезнь поразила и русичей, унеся жизни восемнадцати из них.

   – А известна ли тебе причина этой болезни, которую назвали здешние лекари?

   – Они считают, что болезнь наступила от чрезмерного употребления нашими воинами непривычных для них южных плодов.

   – Ты этому веришь? Наши воины не раз бывали в Византии, Малой Азии, на берегах Тёплых морей, где питаются такими же плодами и ничего с ними не случалось. А разве не продаются эти плоды на Киевском торжище и не знакомы с ними даже обычные горожане? А то, что любой плод перед едой необходимо вымыть, знает каждый русич и викинг с детских лет. Лекари врут, дабы скрыть собственное невежество. Хочешь знать правду, отчего мы лишились своих воинов?

   – Да.

   – Тогда тебе придётся выслушать этих людей, – указал Эрик на хазарского купца и его спутника-оборванца. – Хозрой, начинай.

   – Я знаком с ним, – кивнул купец на одноглазого, – поскольку при моих посещениях Бердаа он помогает моим караванщикам. Вчера он подошёл ко мне и сообщил, что случайно стал свидетелем разговора, который будет интересен ярлу Эрику, и попросил устроить их встречу. Я это сделал. Что он слышал, пусть расскажет сам.

   – Я сидел после обеда в тени лаврового деревца и дремал, когда по другую его сторону примостились две старухи и стали беседовать, – тут же начал оборванец. – Вначале это был ничего не значивший разговор, как вдруг одна из старух обмолвилась, что они мало золота запросили с человека, по просьбе которого отравили плоды в своих садах и продали их викингам. Её слова меня заинтересовали, я постарался подсесть к старухам ближе, однако они, заметив меня, немедленно ушли. Я слышал о непонятной болезни среди викингов и русов и поэтому решил проверить сообщение старухи. У меня много знакомых, и я узнал, что хозяйками всех садов, где рвали плоды заболевшие русы и викинги, действительно были старухи, которые затем покинули свои дома и исчезли. После этого я попросил купца Хозроя помочь встретиться мне с ярлом Эриком, чтобы тот смог покарать убийц его воинов.

   – И ты поверил этому бродяге и попрошайке? – спросил Свенельд у Эрика. – Он может наговорить что угодно, лишь бы выманить у доверчивых людей монет на кувшин вина.

   – Вначале я тоже не поверил ему, – ответил Эрик, – но он предложил мне проверить слова старухи. В садах, о которых шла речь, на вершинах деревьев кое-где остались несорванные плоды, к которым трудно было добраться, и я велел срубить деревья, дабы завладеть этими плодами. Затем я приказал выжать из них сок, обмакнуть в него куски мяса и дать их сожрать нескольким отловленным бродячим собакам, которых на ночь заперли в сарай. Как думаешь, что с ними случилось к утру?

   – Не знаю, – пожал плечами Свенельд, хотя догадывался, что сейчас услышит от ярла, и уже обдумывал ход дальнейшего разговора.

   – Пять собак околели, а две были при последнем издыхании, – торжествующим тоном объявил Эрик. – И все валялись в лужах рвоты, как наши умершие воины.

   – Но животные, особенно такие умные и осторожные, как собаки, обычно чувствуют отраву, – заметил Свенельд. – Разве ты, охотник, не знаешь этого?

   – Отрава может быть без вкуса, запаха и цвета. К тому же псы были бродячими и очень голодными, потому что город сейчас на две трети покинут жителями и их почти никто не кормит. Но два старых кобеля, видимо, всё-таки почувствовали отраву и отказались есть мясо. Однако я приказал затолкать его им в глотки насильно древками копий. Я хотел узнать правду о причине гибели своих воинов, и узнал её. Что скажешь теперь, главный воевода?

   – Я рад, что тебе удалось обнаружить убийц наших воинов. Но как мы отыщем этих старух, чтобы покарать их?

Эрик зло раздул ноздри.

   – О каких старухах ты говоришь, главный воевода? Зачем они мне? Содрать с них кожу или посадить на кол? Мне нужен выкуп за подло отравленных викингов, и я получу его. Их отравили жители Бердаа, и они должны выплатить виру. Разве не об этом предупреждал горожан покойный главный воевода Олег после мятежа черни и смерти от её рук наших воинов? Ты обязан выполнить обещание своего предшественника и навсегда отучить горожан причинять вред нашим людям. Это твой долг, Свенельд.

Мозг главного воеводы лихорадочно работал. Конечно, наживать врагов в лице горожан было крайне нежелательно, особенно сейчас, когда русичей и викингов осталось так мало, но иного выхода, чем пойти навстречу Эрику, у Свенельда не было. От викингов, среди которых у главного воеводы имелось немало хороших друзей, он знал, что некоторые из них предлагают последовать примеру аланов и лазгов и оставить Арран, бои в котором уже не приносили богатой добычи, зато требовали всё большей крови. Если же позволить викингам заняться сбором выкупа с горожан, это заставит их остаться в городе ещё на несколько дней, в течение которых должна решиться его судьба: либо Эль-мерзебан уйдёт навстречу войскам Хусейна, либо отважится на штурм Бердаа, который, хотят того викинги или нет, им придётся отбивать вместе с русичами.

Помимо этого, существовало ещё одно обстоятельство, из-за которого Свенельду не стоило защищать отравителей своих воинов. Пусть как можно больше людей узнают, с какими трудностями ему пришлось столкнуться после гибели Олега: его врагами оказались не только воины Эль-мерзебана, но и жители Бердаа. Ишь как быстро тарахтит языком купец-толмач и как внимательно слушает его учёный армянин из Карабаха! Этот Моисей, любитель и собиратель всевозможных историй, и поведает всему Кавказу, что Свенельд получил от своего предшественника не только малочисленное войско, но и нового противника – горожан Бердаа, с которыми дальше невозможно было жить в мире и согласии.

   – Я исполню свой долг главного воеводы, ярл. Назначаю тебя главой Бердаа. Сегодня же объяви горожанам, что они обязаны уплатить выкуп за наших отравленных воинов. Ежели они не захотят сделать этого добровольно, мы возьмём заложников и добьёмся своего силой.

Лицо Эрика просияло.

   – Я дам жителям срок выплаты виры до завтрашнего утра, а чтобы они не разбежались из города, велю усилить охрану городских стен. Если к утру назначенная сумма не будет собрана, я немедленно займусь заложниками. Я не намерен нянчиться с убийцами моих викингов и русичей, наших братьев по оружию.

   – Приступай к своим обязанностям, ярл...

Как Эрик и предполагал, к утру следующего дня назначенная сумма выкупа жителями собрана не была, и викинги приступили к захвату заложников. В первую очередь ими становились здоровые мужчины и молодые, красивые женщины, а также юноши-подростки. Вначале заложников размещали в главной городской мечети и прилегающей к ней площади, а когда этого пространства не стало хватать, заложников переместили в Шегристан[86]86
  Шегристан – персидский кремль, детинец.


[Закрыть], древнюю персидскую цитадель внутри города. Заложников набралось девятнадцать тысяч человек, и Эрик объявил жителям, которых минула сия печальная участь, что каждый заложник обретёт свободу в случае уплаты за него двадцати диргемов. Срок для внесения денег устанавливался вдвое суток, после чего невыкупленные заложники подлежали смерти.

К вечеру этого дня в Шегристан перебралось и всё русско-варяжское войско, захватив с собой наиболее ценную часть завоёванной в Арране добычи и значительные запасы продовольствия.

А следующим утром Глеб привёл к Свенельду Моисея из Карабаха и неизвестного человека в одеянии христианского монаха.

   – Главный воевода, эти люди хотят говорить с тобой, – сообщил атаман.

   – Явились просить об освобождении кого-либо из заложников? – поинтересовался Свенельд, косясь на монаха, ибо знал, что среди заложников было немало христиан.

Глеб перевёл вопрос воеводы, и на него с низким поклоном ответил Моисей.

   – Нет, достопочтенный главный воевода. Мы с братом по вере Давидом знаем, что стоит за желанием варяжского ярла получить выкуп с горожан, и не осуждаем его. Больше того, я постараюсь, чтобы об истинной причине гибели твоих воинов узнали как можно больше людей на Кавказе[87]87
  Моисей Каганкатваци сдержал свое слово. Именно из его воспоминаний о войне в Арране стало известно об отравлении русов и викингов женщинами Бердаа, в то время как историки-арабы объясняют гибель «излишним употреблением плодов».


[Закрыть]. Главный воевода, Давид является главой христианской общины Аррана, которая решила выкупить всех попавших в заложники братьев и сестёр по вере. Разреши нам спуститься в подземелья, где содержатся заложники, чтобы узнать, сколько христиан и сколько там женщин и детей. Мы хотим освободить уже сегодня, и мы готовы вручить тебе уже сейчас двадцать тысяч диргемов за первых выкупленных христиан.

   – Я разрешаю вам побывать в подземельях, – сказал Свенельд. – Но все денежные дела будете вести лишь с ярлом Эриком. Атаман, ты намерен помочь своим единоверцам? Не возражаю...

Христианская община Аррана выкупила всех оказавшихся в заложниках своих членов. Обрела свободу и часть заложников-иудеев. Когда же установленный ярлом Эриком срок для выкупа истёк, с высоких стен Шегристана в крепостной ров полетели первые десятки обезглавленных тел невыкупленных заложников.

Эль-мерзебан отвёл взгляд от закрывшегося за гонцом входа в шатёр, посмотрел на брата.

   – Вот и дождались мы, Али, настоящих вестей с юга. Войска Хусейна уже на подходе к Сельмасу, и я вынужден отправиться им навстречу. Тебе же придётся остаться под Бердаа и продолжить его осаду. Десяти тысяч воинов тебе для этого хватит?

   – Если хоть тысяча из них будет дейлемитами, – ответил Али. – Иначе без них борцы за веру разбегутся при первой вылазке русов. Потом, число необходимых под Бердаа воинов зависит от цели, которую ты передо мной поставишь.

   – Тебе нужно будет всего лишь удержать русов в Шегристане, чтобы в отсутствие наших главных сил они не занялись грабежом перед возможным уходом домой. Как только я разобью сарацин и возвращусь, мы возьмём Шегристан и покончим с русами раз и навсегда.

   – Ты так уверен в победе над Хусейном? Ведь он неплохой полководец, а его войско не уступает по численности твоему.

   – У Хусейна просто воины, а у меня воины, чьи сердца пылают ненавистью и которым победа необходима как воздух. Я веду речь о кызылбашах и борцах за веру. Они столько раз терпели поражения от русов, что кипят от злобы и готовы выместить её на любом враге, которого считают равным себе. Они хотят доказать себе, что они не трусы, а потому будут сражаться так, как никогда до этого. Да и муллы по моему совету представляют сарацин Хусейна осквернителями веры в Аллаха, и наши воины относятся к ним ничуть не лучше, чем к язычникам-русам и викингам[88]88
  Если в описываемый период происходил раскол христианства на православие и католицизм, то в мусульманском мире углублялся раздел на шиитов и суннитов.


[Закрыть]. Я не сомневаюсь в разгроме Хусейна.

   – А если ты всё-таки потерпишь поражение? Что мне делать?

   – Немедленно снимай осаду Бердаа и уходи на побережье Нефата. Туда с остатками своего войска отступлю и я. Хусейну нужен Арран? Пусть выбивает из его столицы засевших в ней русов и викингов. А когда он обломает о них зубы и положит под Шегристаном не одну тысячу воинов, из Нефата явимся мы со вновь набранным войском и продолжим войну.

   – Когда собираешься выступить в поход?

   – Завтра утром. Жди моего скорого возвращения с победой, а если судьба отвернётся от нас, до встречи в Нефате...

Проводив ранним утром следующего дня Мохаммеда с войском, Али направился к походному шатру, чтобы ещё немного поспать. Но на краю поляны, где у ручья был разбит его шатёр, дорогу ему преградил незнакомый мужчина почтенного возраста. Одеждой и обличьем он был похож на купца-хазарина. Подобное поведение по отношению к родному брату Эль-мерзебана, а теперь ещё и к воеводе осаждавших Шегристан войск было дерзостью, и сопровождавшие Али дейлемиты-телохранители тотчас приставили к груди незнакомца копья.

   – Глубокоуважаемый полководец, добившийся блистательной победы над русами, разреши недостойному отнять у тебя немного драгоценного времени, – почтительно произнёс старик, до земли кланяясь Али. – Уверяю, что ты не пожалеешь об этом.

   – Ты хочешь нечто мне сообщить?

   – Да, умнейший из смертных.

Али поморщился.

   – Старик, я не люблю лести. Говори, с чем явился.

   – Позволь мне сказать это тебе с глазу на глаз.

   – Считаешь, что это так важно? – Али ещё раз окинул старика придирчивым взглядом, встретился с его умными глазами и решил выслушать незнакомца. – Хорошо, ступай со мной в шатёр.

В шатре они уселись друг против друга за низеньким столиком, Али указал старику на поднос с фруктами.

   – Угощайся. А заодно ответь, почему ты назвал меня полководцем, добившимся победы над русами? Разве не знаешь, что нашими войсками во всех битвах предводительствовал мой брат Эль-мерзебан Мохаммед? В том числе и в последней, где русы... были вынуждены отступить и в которой погиб их главный воевода Олег.

   – Вот именно, предводительствовал во всех битвах и терпел в них поражения. Но потом рядом с ним появился ты, свежим взглядом посмотрел на все, понял сильные и слабые стороны противника, сделал из увиденного правильные выводы. Результат этого – неудачное для русов последнее сражение. Разве не ясно всякому здравомыслящему человеку, что так ловко устроенная засада плод мыслей не Эль-мерзебана, а твоих? Ты постиг не только военное дело, но и многие другие науки, развивающие ум, сообразительность. Это как раз тот случай, когда лавры за выигранную битву достаются не её истинному творцу.

   – Ты многое знаешь, старик, – усмехнулся Али, катая по столу взятый с подноса крупный апельсин. – В отличие от тебя, я даже не знаю, с кем беседую. Может, представишься?

   – Я – купец из Хазарии. Точнее, бывший купец, поскольку вторжение русов в Арран и захват Бердаа разорили меня и сделали нищим.

Али рассмеялся.

   – Старик, ты слишком умён, чтобы допустить своё разорение и тем более стать нищим. Но если тебе нужно или хочется выглядеть в моих глазах несчастным, я сделаю вид, что поверил тебе. Итак, что привело тебя ко мне? Ты ведь не льстишь себя надеждой, что я собираюсь возместить тебе понесённые убытки либо иным способом поправить пришедшие в упадок торговые дела?

   – Подобных мыслей у меня нет и в помине. А привело меня к тебе желание оказать помощь в борьбе с засевшими в Шегристане русами и викингами. Они не только твои враги, но и мои.

   – Как хазарин-иудей, ты не можешь стать в строй борцов за веру Аллаха. Если верить в твоё разорение, ты не в состоянии поддержать меня деньгами. Значит, ты пришёл дать мне совет? – улыбнулся Али. – Почему ты решил, что именно в них я сейчас больше всего нуждаюсь?

   – Хорошие советы ещё не вредили никому, даже самому умному. А если мой совет покажется тебе пустым, можешь его сразу забыть.

   – В чём же он заключается?

   – Эль-мерзебан выступил против Хусейна, тебе в его отсутствие предстоит не допустить, чтобы хозяева Аррана вновь стали русы и викинги. Но зачем сражаться с ними и лить кровь своих воинов, которые ещё могут тебе понадобиться, если брат потерпит поражение или погибнет, ведь существует возможность добиться всего другим путём? Например, стравить русов и викингов между собой, а затем добить победителя, либо разобщить их и поступить с каждым в отдельности, как тебе будет угодно. Признайся, что такая мысль приходила тебе в голову.

   – И не раз, старик. Однако даже самая умная мысль не приносит пользы, если не знаешь, как претворить её в жизнь. Ты, надеюсь, это знаешь, ибо в противном случае твой совет не стоит ничего?

   – Я знаю это, иначе не осмелился бы отнимать у тебя время. Главный воевода Свенельд и ярл Эрик сейчас по-разному смотрят на оборону Бердаа: первый, выполняя волю великого князя, будет защищать его при любых обстоятельствах, второй мечтает поскорее убраться с награбленной добычей. Мешают Эрику сделать это клятва служить великому киевскому князю до конца Кавказского похода и боязнь, что по пути к ладьям его уничтожит твоё войско. Но разве нельзя убрать стоящие перед ярлом преграды, не позволяющие ему порвать с русами?

   – Как? – недоверчиво посмотрел на старика Али. – Допустим, я пообещаю ярлу и его викингам безопасный проход к Куре, но поверит ли он мне? Особенно теперь, когда крепостные рвы вокруг стен Шегристана завалены доверху тысячами тел мусульман-заложников, казнённых по его приказу, а многие мои воины поклялись Аллаху уничтожить Эрика? К тому же я уверен, что он будет настаивать на уходе из Аррана со всей захваченной здесь добычей. Но даже если мне удастся всё это уладить, как быть с его службой киевскому князю? Эрик – друг князя Игоря, Русь стала для него вторым домом, и ему трудно будет решиться на предательство.

   – Необходимо устроить так, чтобы уход ярла не выглядел изменой: в самом деле он давал клятву князю Игорю захватить Бердаа и оборонять его, но разве он не сдержал её, положив в сражениях больше половины викингов и ни разу не ослушавшись приказов главного воеводы? Но он ведь не клялся защищать Бердаа до скончания веков или бессмысленно сложить голову в окружении противника, который во много раз сильнее его? Тогда почему он не может поступить так, как поступили до него аланы и лазги?

   – Старик, ни я, ни ты не можем знать, какую клятву давал ярл Эрик киевскому князю. Возможно, он как раз и обещал быть с его русами до конца похода: до полной победы в Арране, либо до возвращения в случае неудачи на Русь. Не думал об этом? Может, подобная клятва и удерживает ярла до сих пор и не позволит вступить в сговор со мной?

   – Я не только думал об этом, но и готов дать совет, как лучше действовать. Дружина самого Эрика в начале похода насчитывала шесть сотен викингов, а большинство его четырёхтысячного воинства составляли воины из дружин и отрядов примерно трёх десятков других ярлов. Они ходили с князем Игорем в Византию, а затем дали согласие на участие в походе на Кавказ. Не все из этих ярлов друзья киевского князя, на Руси они бывают мимоходом, клятву Игорю от их имени приносил Эрик. Им намного проще предать русов ради спасения собственной шкуры и богатой добычи. К примеру, они могли бы выразить Эрику недоверие и выбрать своим главным военачальником другого ярла, который лично не давал клятвы Игорю, а содержания той, что приносил Эрик, якобы не знает. Поэтому он волен действовать по собственному усмотрению, а не по приказу главного воеводы.

   – Но чтобы выразить такому храбрецу, как Эрик, недоверие, нужно иметь веские основания, – заметил Али. – Да и обладать отменным мужеством, ибо Эрик наверняка не смирится с неповиновением, тем более с выбором на своё место другого ярла, и железной рукой наведёт порядок.

Собеседник с удивлением посмотрел на Али.

   – Но всё, о чём я только что сказал, будет всего лишь игрой, в которой главную роль предстоит сыграть самому Эрику. Дело идёт о спасении жизней всех уцелевших варягов, в том числе его, и эта ставка настолько высока, что Эрику придётся смириться с ударом по своему самолюбию. Впрочем, в этой игре будут участвовать все ярлы и многие гирдманы, им придётся склонять рядовых викингов к переизбранию ярла. Так что среди варяжской верхушки авторитет Эрика в связи с произошедшими событиями не поколеблется нисколько. О его собственных воинах и говорить не стоит: перестав быть главным военачальником викингов, Эрик по-прежнему сохранит власть ярла над остатками своей дружины. Между прочим, в последнем сражении он был легко ранен, и это даёт ему право самому поставить вопрос о своей замене...

Али внимательно слушал собеседника – его предложение казалось ему всё более привлекательным и заманчивым. Действительно, почему бы не использовать возможность почти наполовину уменьшить силы противника и, разгромив Свенельда, стать хозяином Бердаа? В случае победы брата над Хусейном Али не останется в тени, а приобретёт славу победителя русов и освободителя столицы Аррана. А это хорошее подспорье к усилению его положения хоть при дворе брата, хоть в окружении халифа в Багдаде: одно дело участвовать в междоусобице с Хусейном и совсем другое – сражаться с захватчиками-иноземцами, врагами халифата и истинной веры.

Однако намного больше пользы принесёт ему захват Бердаа, если Мохаммед потерпит поражение. Почему брат решил, что Хусейн станет воевать с русами и осаждать Бердаа? Разве не может он предложить воеводе Свенельду беспрепятственное возвращение на Русь вместе с награбленной ранее добычей? Если для Эль-мерзебана подобный поступок – позор и бесчестье, то Хусейн не несёт никакой ответственности за поражения Мохаммеда и последовавшие за этим действия русов в Бердаа и Арране и вполне может разойтись с ними миром. А кто или что может помешать Хусейну заключить союз со Свенельдом, предложить русам и викингам стать охраной в Бердаа, чтобы со всеми своими войсками направиться в Нефат и добить там остатки противника прежде, чем Мохаммед и Али соберут новых воинов для продолжения войны?

А если хозяином Бердаа вместо русов будет Али, Мохаммед может отступить не в Нефат, а в столицу Аррана и, опираясь на её могучую крепость, сковать войска Хусейна, поручив сбор новых солдат Бахтияру либо другому верному полководцу. И чем бы ни завершилась война, Али во всех случаях окажется в выигрыше. Если Хусейн будет разбит, Али поделит победу на равных с Мохаммедом, как освободитель Бердаа. Если они с братом будут изгнаны из Аррана, это не повлияет на его славу победителя русов: действуя самостоятельно, Али смог овладеть Бердаа, а очутившись вновь под началом брата-неудачника, терпевшего поражения то от русов, то от Хусейна, он лишь исполнял его бездарные приказы.

Да, с какой стороны ни посмотри, а взять столицу Аррана и прослыть победителем русов для Али весьма выгодно, и от такой возможности отказываться нельзя.

   – Как отколоть викингов от русов мне уже ясно, – остановил Али собеседника. – Но ты говорил, что их можно столкнуть между собой, в результате чего они перебьют друг друга.

   – Это возможно, но опять-таки при содействии ярла Эрика и послушных ему гирдманов. Между русами и викингами иногда возникают ссоры, чаще всего это случается во время совместных пирушек или из-за женщин. Если заранее спланировать такую ссору и хорошенько к ней подготовиться, она может перерасти в вооружённую стычку, размах и последствия которой трудно предсказать. Конечно, русы и викинги не перебьют друг друга полностью, но жертв с обеих сторон будет предостаточно. А главное, этот случай может стать одной из немаловажных причин, отчего викинги пожелают отделиться от русов и покинуть Арран. Возможно, при таком развитии событий даже не придётся затевать выборы нового ярла.

   – Вижу, успех нашей затеи в первую очередь зависит от того, удастся ли склонить к её осуществлению Эрика. Ты мог бы устроить мою встречу с ним?

   – Конечно. Где и когда тебе это будет удобно? Какие при этом должны быть соблюдены условия, поскольку ты видишь меня впервые и вправе подозревать в чёрных замыслах?

   – Я готов встретиться с ярлом когда и где он пожелает. Увидеться желательно с глазу на глаз, а ещё лучше в твоём присутствии, ибо мне кажется, что о положении дел среди русов и викингов ты знаешь не хуже, чем главный воевода Свенельд и Эрик. Когда я буду знать о месте и времени встречи?

   – Думаю, уже сегодня вечером. Я приду к тебе сам, поскольку чем меньше людей будет вовлечено в нашу затею, тем лучше...

От Али Хозрой сразу поспешил к Эрику. Хорошо знакомый викингам, он без всяких затруднений был пропущен к ярлу. Тот встретил хазарина за завтраком. Эрик был один, если не считать прислуживавших ему за столом двух красивых молоденьких девушек, которых Эрик оставил себе из числа захваченных в Бердаа заложников. Судя по пустому кувшину из-под вина и тому, как ярл иногда нежно поглаживал и похлопывал девушек по определённым частям тела, он пребывал в благодушном настроении. Увидев гостя, Эрик обнял девушек, усадил обеих себе на колени, прижал к груди.

   – Хозрой, у тебя хмурое лицо. Ты чем-то озабочен? – начал Эрик вместо приветствия. – И это уже с утра? Хочешь, скажу, в чём причина твоего недовольства жизнью? Она в том, что ты ещё не приложился к кувшину с вином, спал один, а не с такими прелестницами, что у меня на коленях. Однако всё в жизни поправимо, в том числе и это. Вино у тебя есть, одну из своих красавиц я готов тебе уступить. Нет, даже обеих, поскольку за ночь устал с ними так, что сейчас не смогу сделать ни с одной из них ничего даже при самом большом желании. Бери их до вечера и развлекайся, как хочешь. Но только до вечера, запомнил?

   – Благодарю за столь щедрый дар, отважный ярл, но я пришёл к тебе с важным делом, – ответил Хозрой.

   – Делом? – поморщился Эрик. – В такую рань? Разве ты уже не скупил у викингов за бесценок всю добычу, которую они не смогли взять в Шегристан и были вынуждены расстаться с ней? – пьяно пошутил ярл. – Или ты решил приобрести что-либо у меня? Уж не их ли? – И Эрик покачал девушек на коленях. – В таком случае ты поторопился, ибо я расстанусь с ними в день, когда покину проклятый Арран.

   – Храбрейший ярл, я с удовольствием куплю у тебя этих юных прелестниц, но сейчас разговор пойдёт не о них. К сожалению, ночью я попал в очень неприятное положение, которое, однако, может сулить тебе большие перемены в судьбе... как мне кажется, очень заманчивые и прибыльные, – загадочно добавил Хозрой.

   – Прибыльные? – тут же насторожился Эрик. – Тогда ты поступил правильно, придя ко мне как можно раньше. Так в чём заключается неприятность положения, в котором ты оказался ночью, и какое отношение оно имеет ко мне?

   – Мудрейший ярл, наш разговор касается тебя и меня, но никак не их, – кивнул Хозрой на прильнувших к широкой груди викинга девушек. – Пусть оставят нас одних.