Текст книги "Живой товар"

Автор книги: Андрей Хазарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– Я понимаю, ноу-хау.

– Вроде того.

– Ну тогда разрешите мне вас хоть до дому проводить, раз уж побеспокоил зря.

Проводить – это хорошо. Меня давненько никто не провожал. Опять же, будет на кого сумку повесить. И хихикнула сама себе – чего выделываешься? Ведь он-то именно для этого пришел, а не в чужие фото пялиться. Большая уже, понимать должна.

– Спасибо, Вадим Андреич, проводите.

И какой прекрасный повод, чтобы не стирать весь вечер! У меня уже много лет так: пятница – стирка, суббота – закупки и уборка... А по натуре я лодырюжка, поэтому стараюсь от обязательной программы хоть на день, а увильнуть.

Я с чистой душой отдала Колесникову свой пакет. Сегодня он был особенно тяжелым – Валюша книжки вернула. Она фантастику очень любит и глотает просто тоннами. Вот эти тонны я и волокла бы сейчас домой на себе, если б носильщик не подвернулся.

Я усмехнулась.

– Ну, Дима, что же мы стоим? Пошли?

– Вы в метро собрались? – спросил он, видя, что я повернула влево.

– Да.

– А, может быть, пешочком пройдемся? Хоть немного... Вечер сегодня какой!

Вечер был чудесный – это правда. Из скверика по соседству доносился запах акации – поздновато в этом году расцвела, наверное, прохладно ей было. Темнеть ещё не собиралось, но у метро уже зажглись фонари. Воздух становился чуть прохладнее, однако от домов и асфальта ощутимо лучился жар, накопленный за целый день.

Идти мне было приятно. Во-первых, без сумок все-таки, а во-вторых, не одна...

– Ну, Вадим Андреич, как развлекать будете?

– Да вот, подумал было вас к себе позвать... Обещал же показать, как из хрущевки что-то жилое сделать можно. Но...

– И правильно. Не пойду я к вам – не хочу. Сами же сказали – вечер хороший.

– Воля ваша. Тогда через Сад пройдемся – подышим. А там я вас в центре и на метро посажу...

– Согласна.

– Знаете, Анна Георгиевна, только давайте о работе не говорить. Я устал за целый день, вы тоже...

– Хорошо, не будем.

Он прав – чего о ней в свободное время говорить...

– Давайте, Анна Георгиевна, я вам лучше о рыбалке расскажу.

– Почему? Почему именно о рыбалке?

– Очень люблю рыбку ловить.

Ну, это пожалуйста. Я люблю слушать, когда говорят о любимом деле. Особенно, если самой помолчать можно.

Вышли на площадь. Она у нас большая и довольно красивая. Какая-то там в мире и Европе по размерам. Посередине – памятник социалистических времен. Смотрит на бывший обком, а рукой (без кепки, правда) на парковый сортир указывает.

Парк тоже неплохой – его Садом у нас называют. Рядом – университет. И биологи тут периодически всякие шедевры высаживают – упражняются. Получается довольно красиво.

Площадь брусчаткой выложена, на каблуках по ней идти – сплошная мука.

– Анна Георгиевна, обопритесь на мою руку, тяжело идти ведь...

– Спасибо. И знаете что, зовите вы меня попроще – не в департаменте же.

– С удовольствием. А как вас называют: Аней или Нюсей?

– Вообще-то Асей. Но за Нюсю спасибо. Все же не Нюра.

– Не стоит благодарности. А я – Дима.

– Я помню.

Вечерами в Саду довольно многолюдно – гуляют, сидят в кафе – пиво пьют или чего покрепче... Музыка играет, красота...

– Слушайте, Ася, я за целый день проголодался, как собака. Да и вы, подозреваю, тоже – двенадцать часов на одном кофе не высидишь.

– Нет, не очень...

– Давайте в "Хрусталь" зайдем...

– Не хочу – душно.

Знаю я вашего брата: ужин в ресторане вы воспринимаете какключик к спальне.

– А мы на веранде останемся. Мороженого съедим, может...

"Хрусталь" в нашем городе – заведение знаменитое. Первый кооперативный кабак. Мороженое там – закачаешься, сортов тридцать. И десерты всякие, и салаты фруктовые – рай для женщины, одним словом.

– Уговорили, Дима. Против мороженого устоять не могу. Только вы о рыбалке своей ещё ни слова не сказали.

– Успею еще.

Он нашел столик на веранде, усадил меня, свалил все сумки и исчез где-то у стойки. Я сидела спиной, но повернуться не возникало ни малейшего желания. Пусть делает, что хочет – большой мальчик. А я посижу – сто лет уже нигде не была.

Появилось у меня пока только одно желание – снять надоевшие за день туфли. И с колоссальным удовольствием я вылезла из кожаных лодочек. Только теперь почувствовала, как устали ноги.

– Ася, чего вы хотите на сладкое?

Братец Колесников, откуда такие замашки? Я-то думала, что съедим по разноцветному мороженому и по домам разойдемся, а у него, оказывается, грандиозные замыслы. Напору столько, словно не химиком был, а танкистом! Ну и ладно, злоупотребим... И я высказала свою давнюю мечту:

– Наполеон хочу...

Глаза у меня полуприкрыты и поворачиваться не хочется. Кути, как хочешь, Вадим Андреич...

– Знаете, Ася, вы сейчас на лису похожи, которая на солнышке греется...

И этот туда же! Ну что мне со своей мастью делать? В вузе красилась в брюнетку. Но ни веснушки, ни глаза спрятать я не могу. В группе все уважительно Патрикеевной звали. А бывший мой – так тот даже Рыжей Мордой... А, пусть. Да, рыжая.

– За сравнение спасибо, уважили. Только греюсь-то я под луной. А где обещанное мороженое?

– Сейчас принесут.

Ого, как барственно! Я кивнула: хорошо, мол. А Дима тем временем действительно начал рассказывать о рыбалке. О голавле с вот такой глоткой, "как метро". Как ужик через реку плавает. Как его одна плотичка гоняла, шестнадцать раз он закидывал в одно окошко между кувшинками, пока вытащил (а я-то думала, эти рыбаки закинут свои удочки и ждут часами, что приплывет, – а тут, выходит, есть какое-то единоборство!). Потом о лягушечках вспомнил, о том, что зрачки у них, оказывается, не вертикальные, а горизонтальные, как у козы...

Слушала я его с удовольствием. Мужчины всегда о любимом деле говорят интересно, образно. Смотрю я – а глаза Димины-то вовсе не темно-серые, а серо-голубые. Лицо оживилось и стал он лет на пять моложе. Нет, все-таки Марлен Дитрих была умной женщиной, это она открыла, что "мужчина никогда не бывает в лучшем настроении, чем когда говорит о себе". Ну, будем справедливы, этот все же не напрямую о себе...

Мои умозаключения прервал официант, принесший "мороженое", которое в этот вечер состояло из обалденно пахнущих жареных "ножек Буша" (пардон, куриных окорочков), салатов и шампанского. Бутылка запотела и на зеленых её боках собирались капельки воды. Наполеон, правда, тоже присутствовал. Довольно крупный улов сегодня у этого рыбачка клюнул.

Торты в "Хрустале" пекут просто замечательные. У них сбоку есть прилавочек, и там эту радость обжор продают на вес. В общем довольно недорого. Особенно когда самой возиться неохота. А наполеон у них фирменный и получается почти как у моей мамы.

– Дима, а не слишком ли шикарно для случайного провожания домой?

– В самый раз. Не обижайтесь, я уже года восемьдесят два с красивой женщиной в ресторане не был, это для меня событие. И если уж выбрались в такое отличное заведение, не сидеть же голодными...

Это правда. И заведение нормальное, и кормят недурно.

Особенно если последняя трапеза состояла из чашки кофе и печенья. А тут такие запахи...

В общем, приступили. Дима угадал и взял такое шампанское, как мне нравится: самое сухое – "Брют". Вино пузырилось в бокалах, курочка понемногу исчезала. А мы болтали.

После историй о рыбалке разговор как-то переполз на животных вообще. Я сказала, что уже сто лет не была в зоопарке. А Дима поведал, что у него есть знакомая пара, которая ходит туда чуть ли не каждое воскресенье. Покупают два турецких батона для зверей, пиво для себя и идут гулять. А что, неплохо, наверное...

Потом заговорили ещё о чем-то. И вскоре я поняла, что мой собеседник мягко так расспрашивает меня о моих вкусах – и какиекниги, и какая музыка, и даже какой рисунок на обоях мне нравится...

Давненько со мной такого не бывало. И как приятно вот так просто сидеть напротив мужчины. Говорить глупости. А он слушает тебя и улыбается. И видно, что ему приятно так болтать и интересно.

Я даже позволила себе вторую сигарету за сегодняшний день. Мой собеседник ни слова не сказал: каждый делает то, что ему хочется...

Заметила, что сам-то Дима почти не курит, но все же больше, чем я.

– Скажите, Дима, а вас не тревожит, когда женщина курит?

– Это вы анкету заполнять продолжаете?

– Нет, самой интересно...

– Знаете, Ася, я считаю, что человек сам хозяин всех своих поступков. Если бы вам не хотелось, вы бы не курили, так ведь?

– А вы?

– А я столько по госпиталям валялся, что почти бросил. До сих пор у меня первый симптом болезни – курить не хочется. Потом снова начал, но до крепких ещё не дошел.

Я погасила сигарету в пепельнице и случайно посмотрела на часы у него на руке. Стрелки угрожающе приближались к полуночи.

Я почувствовала себя Золушкой, и примерно по той же причине. Платье при мне, конечно, осталось бы. А вот карета-тыква... метро вот-вот закроется. После такого пиршества я просто не имела права раскрутить Диму ещё и на такси.

Поэтому я заторопилась:

– Пойду я, Дима, пора. Метро закроют.

– Вам далеко?

– Нет, на Черную гору.

– Так я вас на такси отвезу.

– Нет, Вадим Андреевич. Я поеду в метро. До свидания.

И я протянула руку для прощального рукопожатия.

– Нет, Асенька, одну я вас не отпущу. У вас такой район... Провожу. Пошли.

И мы довольно быстро пошли к подвалу со знакомыми буквами на высоких столбиках. Отсюда ко мне всего-то три остановки. Так что приехали быстро.

На улицах не было ни души. Я могла и сама совершенно спокойно дойти, но... Честно говоря, ужасно приятно было, что тебя провожают, что можно поговорить о разных глупостях. И с человеком этим хорошо было. Вот хорошо, и все тут.

– Ну вот, Вадим Андреич, мы и пришли.

– И высоко вам?

– Не очень. На восьмой.

– А если лифт не?..

– Ну, тогда пойду пешком – не в первый раз. Да, Дима, – я попыталась вернуть наше общение в чисто деловое русло, – если вы срочно хотите просмотреть то, что для вас отобрано, можете зайти завтра. Я выйду поработать на пару часов.

– Когда? – как-то уж слишком быстро поинтересовался он.

– Не знаю еще. Часиков в двенадцать, наверное.

– Я позвоню вам на работу.

– Договорились... И спасибо за приятный вечер.

Он отдал мне пакет и я ушла в подъезд. Лифт, к счастью, работал, так что я вознеслась к собственной двери довольно быстро.

Гремя ключами, вдруг подумала, что очень обидно вот так одной возвращаться. Сапожник всегда без сапог – что я, что Юлька...

Странные мысли навеяла на меня сегодняшняя прогулка. И страшно захотелось завтра выйти на работу.

Захотелось, чтобы это произошло побыстрее. Вдруг он и в самом деле позвонит...

* * *

Взял я ноги в руки и успел на последний поезд метро; довез он меня только до центра, а дальше поехал в депо – отсыпаться. Мне предстояла ещё прогулка домой – около получаса прямо вверх до самого дома. Ничего, пока что на пути к светлому капиталистическому будущему мы не особенно продвинулись: можно пройтись по ночному городу и сохранить в целости кошелек и рожу. В центральном районе, по крайней мере. И вообще я больше о ноге беспокоился – но ничего, молчит. Значит, установился антициклон. Ну что ж, неплохо, несколько дней не будет погода сказываться на работе и личной жизни...

Кстати о погоде – Анна Георгиевна... Ася... а что, можно и Ася, сегодня чуть-чуть другой своей стороной повернулась. Под конец как будто помягчела, стала проще. Отложила щит и подняла забрало. Может, шампанское виновато? Да нет, вряд ли – сколько там она его выпила, слезы! Наверное, есть у неё этот счастливый дар – выходя из фирмы, оставлять на рабочем месте все служебные неприятности и конторскую протокольную сдержанность.

Конечно, ни мужа, ни детей у неё нет, и живет скорее всего одна иначе позвонила бы домой, предупредила, мол, задержусь.

Нет, правда, приятно вечерок прошел – спокойно, без натуги, без демонстративного напора с одной стороны и демонстративного сопротивления с другой. Сидела нормально, почти не язвила, слушала с удовольствием всю чушь... да ладно, не такую уж чушь, я с ней как с другом говорил. А вправду славная женщина, похоже. Ни разу не перебила, только пристально глядела своими этими рыжими глазами...

За раздумьями не заметил, как почти пришел. Возле Дворца Бракосочетания повернул, поднырнул под лесами. Тут уже шесть лет идет ремонт – зданию пытаются вернуть "исторический вид".

Вошел в подъезд, вытащил из ящика газеты и несколько конвертов. С новой своей работой стал уже привыкать к обилию корреспонденции – так ребята результаты своей работы за день мне сообщают. Телефону далеко не все доверить можно – не потому, что кто-то мне жучок захочет поставить, а потому, что наши АТС классно работают: сколько раз сам в чужие разговоры въезжал, а то вдруг посреди деловой беседы начнутся комментарии разговорным великорусским лексиконом...

Привычно поставил чайник, вскрыл первый конверт, прочел:

"Объект вышел из помещения в 20.13. Признаков постороннего наблюдения не отмечено. В 20.15 объект был встречен высоким сухощавым мужчиной 37 лет, глаза серые, волосы русые, левая нога болит, но хромоты нет.

Объект и мужчина пешком прошли от офиса в Сад, где ужинали. Затем отправились домой к объекту, используя метрополитен. Наблюдение прекращено".

Я покачал головой – наглецы сотрудники у меня, оказывается. Но правильно, что наблюдение прекратили – кто знает, что ещё наблюли бы... Я усмехнулся.

Она сказала, что завтра будет на работе, велела звонить. Конечно, обязательно позвоню...

Глава 15

Авторское право

Я работал как сумасшедший все выходные. Почти не ел – только бы от письменного стола не отходить. Звонил Ромка из "Саймона" – приглашал на презентацию. Но я его послал – писалось легко, даже весело как-то.

Грех был бы при таком материале над статьей долго мучиться. Слова на бумагу ложились сами, почти без участия головы. Сначала я думал отделаться сотней строк, но вскоре понял, что меня несет. Останавливаться не хотелось – и я все писал и писал.

Закончил только к вечеру воскресенья. Перечитал, исправил описки, но по сути решил ничего не менять. Только добавил в конце, что редакция начинает собственное журналистское расследование.

Вот теперь на столе лежал аккуратно отпечатанный товар. Можно было и поужинать, а прямо с утра двинуться по редакциям. Товар редкий, такой не стыдно и людям показать, и запросить подороже.

Допивая кефир, я решил, что кроме всяких друзей можно ещё и в солидные газеты пойти – вдруг возьмут. Им для занимательности, а мне для престижа может пригодиться.

Если возьмут в печать, надо будет в эту фирму, IFC, наведаться. Посмотреть, как там все происходит, – детали для правдоподобности дело нелишнее. Но это уже пойдет во вторую часть. Женихом назовусь, пусть найдут мне невесту в Аргентине.

Утро, надо признать, мои надежды, довольно радужные, слегка развеялись.

Сэм в "Вечерке" прочитал, не отрываясь. Сказал:

– Да, старик, материал – супер. Но ты же подписывать его не хочешь?

– Здоровье дороже.

– Ну вот, а мы теперь только подписанные материалы печатаем. И не под псевдонимом, а настоящим именем.

– Что, лавры столичных журналистов покоя не дают?

– Да, парнишка. А ещё врать не хочется... Вот если бы все, что ты накорябал, было правдой, ты мог бы подписаться?

– Да.

– А так ты просто в фактах не уверен, но сенсацию упустить не хочешь...

– Нет, не хочу... Но мамашка мне именно так все и рассказала. Тут я за каждое слово отвечаю.

– Ну так поставь свое имя – и мы с удовольствием напечатаем. В среду выйдет.

– Не могу...

– Ну тогда извини, приятель. Ради тебя мы свою политику менять не будем, будь это правда даже на триста процентов. Да и закон о диффамации уже вышел...

С тем я и удалился.

"Для тебя" была вообще закрыта. Они, счастливчики, выходят раз в две недели и могут позволить себе отдохнуть подольше.

Хорошо хоть многие наши газеты в одном здании сидят. Бегать недалеко.

Спустился ещё на один этаж. Зашел в ещё одну редакцию. Раньше была такая газетка – "Социалистическая". Теперь она как будто профсоюзам принадлежит и вроде бы в желтую прессу попала. У меня там знакомых особо и нет, так, на презентациях разных встречаемся. Им я даже текст показывать не стал – не те люди. А их ответственный, он совсем новый человек, наша скотская профессия его испортить не успела еще, посоветовал:

– Слушай, Андрюха, не морочь голову людям. Иди в "Зебру". Они на эту историю клюнут. И псевдонимы их не пугают. У них теперь мода такая пошла вымышленными именами все материалы подписывают: чтоб журналисты в безопасности были...

Я поблагодарил его за совет и поехал в "Зебру". Эти в самом центре офис снимают – две комнатушки в аварийном доме. В редакции было пустовато, но главный присутствовал.

Я ему изложил историю в двух словах, сказал, что подпишусь псевдонимом. А он уже жадно тянет руку за текстом – не терпится ему.

Прочитал, на меня внима-а-тельно так посмотрел, оценивающе:

– Спасибо, что пришли, Андрей Игоревич. Ваш материал в следующем же номере опубликуем. Я сразу заказываю вам продолжение. А гонорар получите в пятницу здесь, у нас. Платим нормально – не обидим. Жду продолжения...

И отправил меня – продолжение писать.

Живем, братва! Вот мои приедут – а я весь в работе: ещё бы, серия заказана. Это вам не репортаж о братской посадке зеленых насаждений, которую проводят наши политические клоуны вместе с федерацкими единомышленниками... Это Дело.

Так, публикация в пятницу. Значит, в четверг надо будет в фирму зайти – реалий набраться. Чтобы вторая часть тоже на ура пошла.

Осталось теперь только пятницы дождаться. Ну ничего, дождусь, не впервой. Понедельник, считай, уже закончился. Дождусь!

Глава 16

Двойная бухгалтерия

Я люблю субботнее утро. И встать можно попозже, и целых два выходных впереди. Кстати, вечер пятницы я тоже люблю. Особенно такой, как вчера случился.

Люблю неторопливо пить утренний кофе – спешить некуда, разве что за покупками. Хотя сейчас и с этим никакой спешки: зайти в ближайшие три магазина – и на неделю проблемы решены. Особенно у такой невзыскательной хозяйки, как я.

Нет, дело вовсе не в том, что я по дому возиться не люблю. Очень люблю. Просто для себя одной это получается так быстро. Я же росла в большой семье и привыкла, что обед приготовить – целое дело. А сейчас, если мясо стушу или отбивных нажарю – мне дня на четыре, а то и на всю неделю хватает. Поэтому со всеми делами я и справляюсь быстро.

Сегодня мне, правда, уборкой-стиркой не заниматься. Сейчас скуплюсь, все в холодильник суну и в фирму свою ненаглядную подамся. Надо все-таки в бумаги полезть – не начальство, себя успокоить.

В метро по выходным гораздо меньше народа: все на участки отправились, картошку полоть, колорадских жуков коллекционировать в бутылку. И все такое прочее. А меня родные теперь только на сбор урожая зовут – знают, что ни на какие другие операции я не годна, сорняка от благородной культуры не отличаю. Мне его – помидорчик этот или огурчик – в натуральную величину видеть надо, красненький или, соответственно, зелененький. А пока благословенных плодов ещё нету, все оно для меня трава. Потому-то все выходные до конца июля – мои. Зато потом – все огородные.

По дороге в фирму купила нашу газетку. И вовсе не из патриотических чувств, просто редакция в несколько листиков и программку на все каналы засунула, и сплетни местные и неместные, и много чего еще. Я же их всех, авторов наших, знаю. Вот и интересно, что пишут ребята.

По выходным внизу охрана дежурит, предупредила я, что к нам люди прийти могут. И вздохнула про себя – хорошо бы и вправду пришли люди...

Включила кондишен, вынула из ящика стола папочку, что мне вчера Юлька дала, и начала.

С фотографии на меня смотрела очень даже симпатичная, хотя и глупенькая мордашка. Длинные светлые волосы, серо-голубые глаза, отличная фигура. Такое же фото, наверное, она своему "жениху" посылала... Вот в чем дело – девочка очень даже на уровне.

Так, анкета. Ну, тут чисто, расписалась, что обо всем предупреждена и к фирме в случае чего никаких претензий иметь не будет. Дальше глупости всякие – счета за услуги массажиста, инструкторов разных. У нас все хранится, как же, основание для оплаты... Посмотрим, чем наша дочечка увлекалась.

Так, английский с Ларой Медведевой учила. О-о, досталось дочечке. У Ларки терпения негусто, что не так – глотку перегрызет и ногами растопчет. Зато уровень хороший дает. Правда, не американский английский, а английский. Так в Махден именно такой и нужен.

А шейпингом в группе Жени Батищева занималась. Значит, походка у неё теперь царственная. У Женечки это пунктик, он и себе дам по походке выбирает, может, потому и холостой до сих пор – они, говорит, все ходят, как старые полковые клячи.

"У тебя, Аська, походка хорошая, легкая, но зачем ты сутулишься? Приходи ко мне, я из тебя королеву сделаю!"

Это он давно мне говорил, я тогда отшутилась, что, мол, не королевское это дело – свахой служить. Но он до сих пор уговаривает. А я до сих пор отказываюсь – после двенадцати часов на работе сил уже ни на что не остается, все-таки не те годы, не Ирочка Гончарова уже.

А Ирочка наша, оказывается, ещё танцами занималась. Танцы – это да! Очень ей, значит, хотелось жениху угодить. Всю зиму в группу ходила, три месяца день в день, хорошая девочка, усердная.

Так мало того – вот это уже совсем да! Еще, оказывается, учили её своей внешностью заниматься. Нашей Наташки брат – визажист, гримером в Оперном работает – он и ведет эти занятия. Штучно, с каждой девочкой по отдельности, часами...

Ну Ирочка – молодец все-таки! Я её и не знаю совсем, но за все эти труды зауважала страшно. Ведь эти три месяца у неё ни дня свободного не было. Старалась, понравиться хотела, бедняжка...

Я листала папку, выписывала всякие подробности, которые мне понадобиться могли, и понимала, что нечего мне уродоваться. Не моя это работа, не за неё мне деньги платят и даже, думаю, не похвалит родное руководство – но уж очень мне не хотелось, чтобы появилась ещё одна такая Ирочка...

Наконец дело дошло до компьютерной переписки, уже оттуда. Не соврала мамашка, минимум раз в неделю весточки приходили.

Компьютерный адрес жениха я все-таки списала, благо в имэйловской абракадабре уже кое-что соображаю. А потом начала внимательно тексты штудировать – если писано из борделя, не может быть, чтобы ни словечка, ни намека не проскочило!

Ан нет. Цидульки коротенькие. Здорова, мол, живу в столице, сегодня ездила по городу, завтра еду к маме жениха... Странно, а почему же ни разу не написано: посылаю тебе, мамашка дорогая, то-то и то-то? У такой мамашки не может дочка не упомянуть о шмотках. Странно.

Долистала я папку и пошла в бункер – хотела в компьютер полезть, в базе данных кое-что выяснить. Но тут у Анечки на столе телефон звякнул, а потом уже и мой.

Пришлось вернуться и снять трубку – не без трепета в пальчиках.

Позвонил! Дима все-таки позвонил!

Очень корректным голосом спрашивает, долго ли я ещё на работе буду, я очень корректно отвечаю, что все, мол, вас ждет и можете приходить, он пообещал через полчаса явиться и повесил трубку.

Я от радости даже в ладошки захлопала. Приятно, когда за тобой так явно ухаживают. Может, этот ухажер мне двести лет не нужен, но сам факт просто приятно и лестно. Любой женщине приятно и лестно, когда к ней внимание проявляют. Еще не вечер, значит.

Я кинулась к Юлькиному столу и в ворохе бумаг с трудом нашла каталоги, отложенные для Колесникова. Подозреваю, они его не шибко заинтересуют, но я же девушка наивная и простодушная, мне ничего такого и в голову прийти не могло, я и-исключительно делами производства занимаюсь... Быстренько вскипятить и заварить чаю – клиент идет, в конце концов, этот чай он тоже оплачивает, хотя сам о том не догадывается...

Что-то темновато в офисе стало – ну да, как назло, опять тучки собираются. Хорошо, что я сегодня не в департаментском виде, а джинсы с кроссовками надела. Хоть ноги не промокнут после дождя... А где им промокнуть-то на ста метрах от подъезда до метро? Это разве что такой променад, как вчера...

Анна, извольте вернуться к служебным обязанностям! Я дошла-таки до бункера и включила монитор. Машина у нас не выключается, всю ночь из сети информацию сосет. А днем ждет сообщений от электронной почты, и-мэйл по-ихнему. Ничего, работать можно, даже если я буду ей голову морочить, письмо в буфере останется, она его потом куда надо перекинет в свободную секундочку... Вошла я в Ирочкин файл, торопливо пролистала все, что уже на бумаге видела – анкету, счета... А вот писем что-то не видно. Ни единого. Эй ты, железяка, письма-то где? Ну Серега, что-то совсем разленился, ни фига информацию не копирует. А если потеряется бумажка, что мы ревизии скажем?

Может, у него копии на дискетах хранятся, чтобы память не забивать? Сунулась в шкаф – да нет, одни системные да служебные, а по делу – ни одной коробки... черт, дура склеротичная, сегодня же суббота, все в сейфе опечатано! У нас с этим строго, наши файлы – наш хлеб...

Снова вернулась в машину, решила все "папки" перелопатить."Папками" называют такие разделы памяти, в которых однородная информация собрана. Мне Сережка это разъяснял, чуть не поседел, пока я поняла. Бедненький...

О, может здесь? Папка "Письма" называется. Может, здесь что найду?

Раскрыла и начала просматривать подряд. Копии писем прямо из электронной почты. Некрасиво, конечно, чужие письма читать, но кому неохота устраивать своим чувствам паблисити, тот пишет по старинке на бумажке и запечатывает в конверт...

Ну что, письма как письма: служебные пометки, текст... Зря я, выходит, на Шварца бочку катила, он перед службой чист и бел, как снег на горных вершинах...

Э, а это что?

Письмо было явно не закончено – как будто автор встал на полуслове, ушел – да так и бросил... Сбой при записи, что ли? Да нет, тогда обычно сразу идет повтор того же текста. Что за чудасия, панове?

Может, я сама что-то запортила? Клавиатура у нас мягкая, запросто могла два раза одну клавишу нажать или просто рукавом зацепить... Да нет, глупости, я же F3 давила, через просмотр читаю, в таком режиме ни стереть, ни написать ничего лишнего не могла. Тю... Ребус-кроссворд.

Взяла из коробки чистую дискету, старательно, как учили, переписала все письма. Не знаю, зачем – но пусть будут на всякий случай.

Ладно, поехали дальше. Предположим, этот "женишок" привередливый не один раз к нам обращался. Такое на машине проверить – плевое дело, даже я умею...

Есть, есть такой персонаж... И не один раз. Машина аккуратно высветила на экране список файлов, в которых этот господин (вернее, этот компьютерный адрес) упоминается. Я снова сунула дискету в дисковод, списала и этот кусок. Потом начала каждый файл вызывать. Так нашла ещё двоих девчонок. Одной последнее письмо пришло давненько – четыре месяца назад, зато другой – в понедельник. Накануне появления Колесникова...

Я поймала себя на том, что уже какое-то время сижу, тупо глядя на экран, а мысли мои витают совсем в других сферах. Свирепо тряхнула головой. Тоже мне событие, чтобы от него летоисчисление вести!..

Я с усилием заставила себя сфокусировать глаза на экране,вспомнила, на чем остановилась – на "итак, товарищи", – и сбросила на дискету и эти письма. Потом проверю по картотеке...

Ха, теперь же можно установить, как зовут "женишка"! Я вызвала на экран список файлов с упоминанием того адреса – теперь уже с дискеты, чтоб скорее, – и начала просматривать все первичные письма. Тут меня ждал ещё один сюрприз, теперь, правда, совсем пустяковый: раз тридцать письма подписал Исмаил, потом стали мелькать вперемежку Фархад (Ширин не было), Фарух и Ахмад. Они что же – все одним адресом пользуются, или просто один человек разными именами прикрывается?..

С непривычки глаза устали от резкого контраста между ярким экраном и полумраком в "бункере". Я откинулась на спинку стула, прикрыла веки и стала обдумывать то, что смогла найти. Больше всего меня, конечно, незаконченное письмо заинтересовало. Может, кто-то застукал Иру возле компьютера и она удрала? Да ну, кто б её даже близко к этой штуке подпустил, судя по письмам, там все сто раз выверяли, прежде чем отправить. Непонятно...

Хорошо бы ещё разобрать копии по датам, но я уже не успеваю. Вот-вот явится Колесников...

Я выключила монитор, не забыв перед этим вернуть на экран главное меню, – незачем удивлять Сереженьку (или кто там первый сядет за машину) какими-то вдруг письмами – забрала дискету и отнесла к себе в сумочку. Хорошо все же, что у нас не заведено на выходные запирать внутренние двери.

Наверное, сегодня во всем здании никого, кроме меня да вахтерши, тихо – я потому и услышала шаги на лестнице. Кажется, услышала. Нет, не кажется...

Разлила по чашкам чай.

– Здравствуйте, Вадим Андреич! – сказала, не поворачиваясь.

– Здравствуйте, Ася.

– Анна Георгиевна, – поправила я мягко.

Нечего, пусть помнит, что я на работе.

– Ася, – уверенно повторил он.

Я повернулась. Он опять сжал губы в тонкую полоску, уже знакомая двойная складка пролегла между бровей. Похоже, заставить его играть по чужим правилам – дело непростое.

Ладно. Я улыбнулась и кивнула:

– Ну хорошо, пусть Ася. Садитесь, пейте чай.

Он послушно сел.

– А вот ваш заказ. Любуйтесь.

Он начал перелистывать фотографии, но как-то рассеянно, без должного азарта. Потом отложил папку, хлебнул чаю, поднял брови:

– Однако чаек у вас недурственный.

Что да, то да.

– "Суданская роза". Мы его в "Колониальных товарах" покупаем.

– Так это же для посетителей...

– Ну, и для них тоже.

Мне не терпелось рассказать кому-то о сегодняшних открытиях, просто с языка капало. Была бы рядом Юлька или Валя... Тут я вспомнила его совет и помрачнела. Хорошо, что нет их рядом, а то не удержалась бы. Можно бы, конечно, Диме, раз уж он каким-то боком посвящен и даже сам меня об осторожности предупреждал, но неловко с места в карьер, и вообще, при чем тут он? Ну, разве только по принципу "одна голова хорошо, а две лучше", тем более, мужская голова – не потому, что они нас и вправду умнее, это вопрос спорный, столько я дурачков повидала, но все-таки у них мозги как-то иначе работают, ну, вроде как с другой стороны заходят, а этот ещё и юрист...

Проще всего находишь убедительные аргументы, когда очень хочется себя убедить.

Но все равно – не в лоб, исподволь...

– А что же вы, Дима, так быстро альбом отложили? Уже нашли? Или вам наши девушки не хороши?

– Слишком хороши. Только все они мне Ольгу Ларину напоминают: "как эта глупая луна на этом глупом небосклоне". Больно молоденькие.

Положим, не такие они все молоденькие, это фотографы нашистараются. Э-э, минутку, а куда это ты клонишь, брат Колесников? Так, кажется, и в самом деле лучше сменить тему.