Текст книги "Живой товар"

Автор книги: Андрей Хазарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– А приблизительно?

– Ну, часов до шести, наверное...

– Слушай, это в вашей "Татьяне" будет? Возле "Мелодии"?

– Да.

– Ну, тогда я тебя встречу. Около собора в шесть.

– А если совещание закончится раньше?

– Тогда езжай домой.

В этом весь Колесников. Он принял решение – и все, никакой бульдозер его не сдвинет. А может, так и надо? Не сушить мозги, не рассусоливать, не делать из решения проблему? В конце концов, вопросы, которые мы в своей обыденной жизни решаем, настолько ерундовые, что хоть так реши, хоть этак ничего не изменится, так что самое лучшее – с ходу решить как угодно, и с плеч долой...

Правда, тут вопрос не самый обыденный. После воскресенья, когда он так убедительно доказал, что у нас в фирме опасно, и решил, что обязан меня защитить, он два или три раза в день звонил. А вечером встречал, чтобы домой довезти.

– Хорошо. У собора в шесть, – согласилась я.

– Тогда до вечера. Целую.

Я положила трубку. Странно было после стольких лет полной свободы вдруг стать вновь опекаемой. Но и приятно тоже. Даже очень. В конце концов, что такое полная свобода? Полное одиночество.

Анечка наш разговор так старательно не слушала, что у неё даже ушки побелели. Ну конечно, событие такое – у Аськи, "аксакала", мужчина завелся! Но я виду не подаю, словно не замечаю, как фирма по случаю безделья от любопытства заходится.

Дело к часу – пора и красоту наводить. Спеца, конечно, приглашать не будем, сами с усами. Я умылась и нанесла на себя новое свежее лицо. Шеф выдал ЦУ – и Юлька с Валей разные материалы для совещания готовить начали. А я сижу, как королева, бездельничаю.

Выехали без четверти – ровно в два были на месте.

Собрались сегодня все шефы филиалов. Кто с бухгалтером, кто с личным секретарем. Я их почти всех знаю – так приятно встретиться было. С некоторыми.

Начальство о деле говорить стало: прибыль, рентабельность, пожарники, налоговая, санэпидемстанция... Пришлось слушать очень внимательно, чтобы потом все это своему домашнему Мегрэ пересказать. Даже записывала что-то. Хорошо бы Дима неправ оказался...

Прошло полтора часа. Манохин перекур объявил. И зал пора проветрить: лето все же...

Перекур в представлении нашего генерального – как чаи у Лаврука. То есть все, кроме супа. В данном случае это был именно чай и вкусности разные.

Сидим, беседуем. Рядом свободный стул оказался, его Игорь Воропаев занял, наш завснаб-завсклад. Тоже давний знакомец. Когда-то даже пытался ухаживать за мной – не сложилось. Парень он неплохой, только не моей породы. Но ничего, без обид, приятелями остались.

Гарик, так его все называют, мужчина видный. Одевается всегда со вкусом, элегантно. Небритым я его никогда не видела, а сегодня... Усталый, мешки под глазами, щетина... Как подменили человека!

– Привет, Анастасия...

Вот имечко мне выстроил! Анна ему слишком просто.

– Гарик, ты ли это?

– Я это, я. Только устал, как собака. Мне бы сейчас поспать, а тут это мероприятие...

– А что ты по ночам делаешь?

Это я его подначить хотела. Не вышло – видно, и впрямь досталось ему ночью.

– А по ночам я, детка, склад наш от потопа спасаю.

– Опять затопило? В новом помещении?

Ну везет "Татьяне" на потопы!

– Да будь оно неладно, помещение это! То проводка дурака валяет, то сигнализация, теперь вот трубы у соседей сверху прорвало...

– Святой водой не пробовал? – процитировала я из одной книжки. Гарику, правда, ссылку на источник не привела – он после "Собаки Баскервилей" ничего не читал.

– Издеваешься, да? У нас этой воды – полный подвал. И что досадно только вчера новую партию аспирина туда сложили. Я, как дурак, бегал по всему городу, закупал... Все пропало!

– Совсем все?

– Ну, осталось сухих ящиков шесть... Но их же тридцать было!

– Да, круто, – согласилась я.

Странно, зачем бегать по городу, закупать аспирин?..

Но дальше додумать я не успела, потому что Гарик, давно искавший плечо, на котором можно было бы выплакаться, стал в лицах и картинках описывать свои мытарства. Каждая фраза заканчивалась энергичным глотком и громким рефреном: "а я, как дурак, по всему городу бегал".

Это меня удивляло все больше. Дело в том, что месяца четыре назад открылся новый филиал "Татьяны" – аптечный. Они где-то на Востоке покупали нерасфасованный аспирин и анальгетики. Я видела сама: огромные такие пластиковые банки, уж не знаю на сколько тысяч таблеток каждая. Новый филиал как раз и занимался тем, что таблетки эти фасовал, на спецоборудовании швейцарском запечатывал и в аптечную сеть города поставлял, даже, по-моему, не только нашего. Договора, стерильное помещение, все честь по чести.

А теперь вдруг заведующий снабжением заявляет, что по городу скупал этот самый аспирин. Зачем?!

Но тут нас пригласили на продолжение итогового совещания. Гарик вернулся к своим бумагам, а я к своему шефу – агентство представлять. Тронная речь Манохина завершилась, теперь носом в бумагу отчитывался главбух – какое из подразделений какую прибыль принесло... Долдонил долго, но по существу. Потом начальник охраны – для деликатности её называют "юротдел" – в двух словах о своей работе доложил и в частности о том, что все наши сотрудники верны идеалам фирмы до гроба и вообще такие все замечательные. Знать бы, откуда он берет эти сведения...

Шефам подразделений говорить не полагалось, они должны были внимать указаниям генерального, который опять взял слово. Теперь он конкретно похвалил отдел недвижимости и почему-то наше агентство. Уж не знаю, что он имел в виду: финансовые показатели или верность идеалам, но с барского плеча была отвалена коллективу премия в размере месячного оклада, каковую нам выдадут не позднее следующей недели. Вот это действительно луч света в темном царстве! Только за какие такие особые заслуги? Непонятно. Работали мы, прямо скажем, ничем не лучше, чем всегда. Хотя и не хуже.

Лаврук сидит довольный, как слон после купанья. И даже слегка порозовел от радости. Приятно, конечно. С одной стороны.

На такой мажорной ноте совещание и закончилось. Шеф предложил меня домой подвезти, но сегодня я направлялась не домой, а на свидание. Поэтому Лаврук поехал один.

А я не торопясь, пешочком, шла через наш Центр, старательно следя за тем, что под ногами, в смысле брусчатки. Здесь тоже, почти как везде в старой части города, дороги вымощены камнем, а не асфальтированы. То ли дело возле дома... Там последний асфальт уложили ещё в перестроечные времена. Иногда, особенно теплой зимой, можно в такую лужу попасть!..

До рандеву с всезнающим мужчиной оставалось ещё минут пятнадцать. И я остановилась возле книжно-журнальных развалов. По поводу грядущей премии можно было себя и новым журналом порадовать, а ещё книжечкой из старых переводов.

Самое главное – придумать оправдание тратам! Конечно же, нашелся и журнальчик, и книжечка. Причем какие! "Альбомъ тамбурнаго вязания", изданный в Санкт-Петербурге... Правда, нынешнем СПБ, в 1995 году, но все же повторение фотоспособом дореволюционного издания. И ещё сборничек моего любимого Булычева. Пришлось расстаться с небольшой суммой, но зато подарок. Тем более, себе, любимой...

Сзади раздался голос:

– Аська, ты меня по миру пустишь!

Выследил-таки. Ну куда от него спрячешься – спец!

– Здравствуй, Дима. Не беспокойся, не пущу – мне скоро премию дадут во!

И я показала руками размер премиальных.

– Недурно, недурно... Ну, куда едем?

– Домой. Устала и поговорить надо.

– Мне тоже...

Мы в полном согласии погрузились в прохладный метрополитен и поехали ко мне. По дороге я рассказывала Диме о разных глупостях, он мне тоже. Не то чтобы я осторожничала, просто Колесников мой очень не любит серьезные дела на ходу решать – настолько я его уже узнала. А вот между чаем и сигареткой можно и всерьез поговорить...

* * *

На кухне все шло уже привычно, словно испокон веку так заведено было: Дима священнодействовал у плиты, низведя меня до уровня кухонного мужика... ну не мужика, так поваренка: овощи почистить, стол накрыть...

Готовил Дима без затей, но вкусно. И следил за тем, чтобы я ела, по его понятиям, "достаточно".

Под бдительным оком пришлось все схрумтеть, хотя такого обеда мне в прежние времена хватило бы на три вечера. Но подкосило меня мороженое.

– Ну вот, – Дима наливал в чайник воду, – пока чаек заваривается, поделись с родной душой хлопотами дня минувшего. Что вы там такое обсуждали и о чем ты со мной поговорить хотела? Явно же что-то по работе?

Я послушно начала пересказывать все события сегодняшнего дня. Димины "поподробнее" я уже выучила. Поэтому не поленилась принести блокнот, где записывала избранное из манохинской речи. Колесников слушал, не перебивая.

Чайник зверски свистнул как раз в тот момент, когда я о премиях заговорила.

– ...и тут он начал хвалить отдел риэлтерских операций. Убей меня, не пойму за что. На чем там деньги можно делать?

– Девочка, простота святая, ты и вправду не знаешь этой кухни?

– Откуда?

– А ты уверена, что хочешь узнать? Как написано в одной умной книжке, "во многом знании много печали". По-простому говоря, меньше знаешь – крепче спишь.

– Ну, это не страшно...

Насчет "спишь" можно не волноваться. Я и раньше на сон не жаловалась, а последние дни сплю как убитая, особенно под утро.

– Ладно. Давай, расскажу тебе чуть-чуть. Если хочешь, про свою старую фирму. Ее секреты теперь уже ни для кого не тайна.

– Давай.

Я потянулась, взяла пачку сигарет и закурила.

– Вот смотри. Приходит человек и говорит: я хочу купить квартиру. Ты ему – пожалуйста, наши условия такие-то, процент за услуги по поиску столько, оценка – столько, официальное оформление – столько. Обычно наши услуги составляют как раз ту сумму, которую удается выторговать у продавца... Вот нашла ты своему клиенту жилье, согласился он его купить...

– Ну и что? Он платит – и все дело. А ты сдал деньги в кассу и получил зарплату. Чего тут тайного?

– Знаешь, Ася, ты иногда бываешь тупее собственных тапочек!

Про тапочки мои – это он зря. Я без них в себя не прихожу. Без тапочек мне и отдохнуть невозможно.

– Тоже мне, мыслитель выискался, Бенедикт Спиноза!..

– Спиноза, как недавно выяснилось, был не Бенедикт, а Барух. Но не в том дело. Все далеко не так просто. Ведь за покупку клиент должен платить ещё и державе, пошлина там небольшая, но считается она от стоимости жилья. Значит, клиенту выгодно её – стоимость – занизить. Но это невыгодно фирме она-то хочет получить за свои услуги процент от реальной цены! Так возникают два документа об оценке: один, официальный, подписанный экспертом фирмы, о липовой цене – исходя из которой государство пошлину снимать будет; другой, тоже официальный и тоже подписанный экспертом, о настоящей цене, с которой и будет идти расчет. Теперь понятно?

Я осторожно кивнула.

– Козырь, директор мой бывший, из-за одного клиента вот так и погорел. Сначала лопух этот, я имею в виду покупателя, на бирже настоящую оценку предъявил, а потом сообразил, что не ту бумажку сунул и кинулся поспешно менять. Но...

Да, теперь понятно.

– В "Татьяне", видать, тоже это делают. Только половчее, раз генеральный хвалит.

Тут я переспросила:

– То есть сдается в банк процент за липовую оценку? А разница в карманах исчезает...

– Именно так.

– И, судя по сегодняшним словам Манохина, хорошо исчезает. Так, что и ему достается...

– Ну, знаешь, а где ты видела, чтобы генеральный свою долю в делах не имел?

Тут он прав – не бывает такого. Директор с каждого кустика свою ягодку отщипнет... Да в конце концов, какой он директор? Хозяин – и весь сказ.

Дима, оказывается, уже не один раз окликал меня.

– Эй, ты чего оцепенела? Все в порядке?.. Ну, так что у вас там дальше было?

Мне Колесников широко известного Ш. Холмса напоминает – выдай ему все факты, и он живо преступление раскроет, особенно если с места сходить не надо. Впрочем, это уже как Ниро Вульф, тоже известный, но в меньшей степени. Ладно, так что он спросил? А, ну да.

– А дальше он наш филиал похвалил. И премию дал. Может, ты мне и эту кухню раскроешь?

Это я позволила себе съязвить. Ну кто лучше меня, старожила, нашу кухню знает?

Но Дима, похоже, и тут имеет сказать пару слов. Послушаем.

– Ну-у, мало ли... Представь себе, что ваша лавка удачно поставила живой товар ещё двум-трем хозяевам, как ту девочку Иру...

Ох, типун тебе на язык!..

– Или другое предположение: таким вот образом директор отблагодарил вас всех за то, что скандалу с мамулькой разгореться не дали... Или молчание ваше купил... Или...

– Да замолчи ты! Какое молчание? У кого купил? У меня? У Юльки?

– А кто письма писал?

– Я, по-твоему, да?

– Ну, тихо-тихо, уймись. Ты спросила – я и выдвинул ряд непротиворечивых гипотез. Извини, если обидел...

"Обидел"! Мягко сказано! Честно говоря, до прошлого вторника я на работу почти всегда с удовольствием ходила. Была уверена, что делаю хорошее дело, людям на радость. А теперь оказывается, что вместе с этой радостью рука об руку и грязная работорговля ходит! Да, вот тебе и непротиворечивая гипотеза...

Я залпом допила остывший чай. А что, если он все же прав? Ведь были же письма, которых не было? Были. Манохин историю с Ирочкой на себя взял даже дело затребовал, Лаврук сам и отвез... Значит, Дима прав? И кто-то в нашем офисе обо всем этом знает. Наш, родной. Знает и молчит...

– Ну что, Асик, ещё чаю?

– Можно еще...

– А чего ещё интересного было?

– Да так, глупые истории всякие. Склад наш залило, например.

– Да? Опять? Этак у вашей "Татьяны" репутация совсем подмокнет.

Я Диме историю с компьютерами рассказывала. Так что он в курсе.

– И, представляешь, залило запасы аспирина...

– Им не страшно. Ты же говорила, они в банках...

– Нет, не те, что в банках...

И я рассказала, "поподробнее", конечно, ту байку, которую мне Гарик в перерыв поведал.

– ...дурацкая история какая-то, – заключила я.

– Так... – Диме эта история дурацкой, по-моему, не показалась. – А откуда твоя "Татьяна" лекарства получает?

– С Востока откуда-то. Вроде, из Махдена...

– Откуда?!

– Из Махдена...

Я не успела договорить. Ирочка же из Махдена сбежала, из столицы его, Магомабада! Опять случайное совпадение? Теперь мне стало совсем нехорошо получалось что-то очень уж гадкое...

– Так... Значит, говоришь, аспирин и анальгетики... А ведь рядом с Махденом "Золотой треугольник" лежит...

О чем это он?

– Вот что, Ася. Теперь давай я тебе кое-что расскажу. Потом будем дальше думать.

– Погоди, давай покончим с посудой. И вообще, закроем дела...

– Ты заканчивай здесь, а я всю сладость на балкон перенесу. Там же лучше – и покурить можно.

Дима вчера днем на пару часов забегал, соорудил на балконе нечто вроде вагонного столика. Там тепло, тихо, очень спокойно. Особенно хорошо было бы кофеек попивать и неторопливо беседовать. Но утром никогда нет времени, а вечером как-то чаек или мороженое. Вот сегодня это была черешня...

Горячая вода осталась несбыточной мечтой. Посуду я помыла холодной. А для вечернего душа поставила на газ бадью закипать – обычно я в ней белье вывариваю, так что воды хватит.

Вышла на балкон. Меня ждал шезлонг. Дима сидел в кресле. Гарнитур у меня румынский, кресла на деток рассчитаны. Поэтому Колесников, скажем так, надел на себя этот предмет мебели. Хотя вообще-то он тощий.

– Итак, Дим, что ты хотел рассказать?

– Гулял я мимо вашей "Татьяны" как-то вечерком. И увидел одного нехорошего человека... Кормильцем его называют...

– Ну?..

– Этот Кормилец – мелкооптовый поставщик наркотиков. Половина уличных торговцев у него товар берет. Но, судя по всему, сам он только посредник, пока не удалось обнаружить у него прямых каналов, выхода на производителей. А "Татьяна" ваша аспирин, считай, прямо из "Золотого треугольника" получает...

– Так аспирин же, а не опиум! И вообще, мало ли народу мимо дирекции проходит?

– Не проходит, а заходит. Тем более с вашей системой охраны. По делу он шел, по делу. Так что вполне можно допустить, что в вашей "Татьяне" его поставщик и сидит.

– Наркотики... – протянула я. – Ни фига себе!

Дима размышлял.

– И как, ты думаешь, это происходит?

– Просто. Купила фирма лицензию на работу с аптечными товарами. Может, даже не на торговлю – только переработка: фасовка, упаковка...

– Нет, они продают тоже.

– Неважно. Дело чистое, законное. Составила контракт, проплатила. Получила лекарства. В банках. Раз получила, два, три... На таможне знают, контроль стал слабее (а может, уже успели таможню купить). И вот однажды в одной из банок приходят не белые таблетки, а белый порошок. Дальше – дело техники. Навар в карман, и новый заказ. Опять пару раз – только лекарства, а потом ещё одна банка с белым порошком. Они же, эти банки, все одинаковые, запечатаны там, на Востоке...

– Какой ужас! И Манохин во всем этом крутится?! Бедная Валька...

– А Валька – кто?

– Я же тебе говорила – жена его!

– Я не об этом. Кто она у вас в агентстве?

– Психолог. Семейный консультант. Нам с Юлькой иногда помогает...

– Письма писать, например... – тихонько продолжил Дима.

У меня, как сказано в первоисточнике, в зобу дыханье сперло...

А Колесников как ни в чем не бывало продолжает:

– Она жена? Жена. А в то, что жена не в курсе дел своего мужа, верится с трудом. Я, например, не могу себе такого представить.

Я только отрицательно качала головой – нет, не Валька, не верю, не хочу верить... Уж очень мне с ней хорошо работать. Человек она и умный, и добрый. И трудяга. Частенько бывало – прихожу на работу рано, а она уже там... Но если Дима прав, то не просто так она раньше всех заявляется и за "Пентиумом" сидит. Иногда просится у Сережки файлы какие-то скопировать, для сына, говорит... То распечатать – принтер дома сломался, то дисковод дурака валяет. Правда, сын иногда приходит.

Значит, дома набрала – и у нас распечатала. Или дома распечатала, а в офисе только из сумки вытащила, по папочкам разложила и в компьютер занесла, как полагается. Вот ужас-то, если правда!

Не может быть! Так ведь любого человека можно выпачкать с головы до ног подозрениями!

– Ась, ты чего? – спросил Дима.

– А того! Знаю человека как облупленного, нормальная баба, с ней работать – одно удовольствие, и первую леди из себя не строит! Не могу я так сразу мнение о человеке менять из-за каких-то подозрений!

– А тебе и не надо его менять. Ты же скрыть ничего не можешь – у тебя все на физиономии отпечатывается. Вот и уважай её по-прежнему.

– За что?

– А за то, например, что к мужу своему хорошо относится, что помогает ему...

– Людей в рабство продавать...

Дима развел руками:

– Она жена... "И слушаться его должна".

Иногда из Колесникова вылетают стихотворные строки и всякие цитаты. Ладно, не самый большой недостаток, я тоже такая...

– Послушай, Ась, тебе уже не пятнадцать лет, не будь наивной. Супружеская привязанность и долг в человеке куда крепче сидят, чем долг перед обществом. Особенно в женщине. Для неё "мои дети, мой муж, мой дом" самое главное на свете и может оказаться главнее, чем долг перед обществом... Особенно в наши золотые времена. А хоть и раньше – откуда у воров в законе брались верные марухи, и прятали их, и раны залечивали, и от милиции скрывали?.. А со временем и сами в дело входили. Про мадам Вонг слышала?

Что он такое несет? Где море, а где пароход? Что общего у Вальки с пираткой китайской?

– ...и вообще неизвестно, кто там в их деле голова, а кто только руки.

Ну, это уже вообще ни в какие ворота!

– Мне не хочется будить в тебе необоснованные подозрения, но ещё больше не хочется, чтобы ты по наивности ляпнула что-нибудь или вляпалась во что-нибудь. Сиди тихо, язычок на привязи, а сама держи ушки на макушке.

– Колесников, ты сам параноик и из меня такую хочешь сделать!

– В одном дурацком фильме услышал я хорошую фразу: "Если ты параноик, это ещё не значит, что за тобой не следят на самом деле".

Он затянулся сигаретой и замолчал, глядя перед собой в пространство. Наконец проговорил:

– Ася, милая, деваться тебе некуда. То, что ты уже знаешь, просто так из головы не выкинешь. И даже в одночасье сбежать оттуда – уволиться и все – тоже не выход: если наши подозрения верны, внезапный уход их только спугнет, вот тогда они точно за тебя возьмутся. Единственное, что остается, – вести себя обычно, как всегда, смотреть в оба и за каждым своим словом следить.

– Я не смогу так, Димка. Это же шпионаж какой-то получается. А я не Штирлиц все-таки.

– Ась, я же не призываю тебя добывать секреты РСХА. Ты просто должна быть осторожна. По счастью или по несчастью тебе стало известно кое-что лишнее. Постарайся это скрыть. Если наши предположения – только бредни двух ополоумевших дилетантов, значит, нам с тобой крупно повезло. Ну а если правда – вот тогда даже дышать надо будет через раз...

– Утешил!

– Извини, милая. Просто предостерег.

Я сидела как в воду опущенная. Даже последние мысли покинули мою бедную голову – там сейчас была только звенящая пустота отчаяния.

– Эй, Лиса Алиса, а какие ты книги купила?

– Там, в сумке посмотри.

Дима вернулся в комнату, слышно было, – усердно копается в моем пакете, как фокстерьер в клумбе. Вдруг присвистнул:

– Чур, Булычева я первый читаю!

Я согласно кивнула.

Он появился в дверях:

– Рыжая, ну перестань киснуть. Все в порядке. Наши служебные неприятности не должны портить нашу жизнь. Иди сюда ко мне.

Наверное, он прав – надо перетерпеть и перемолчать. Все образуется. И я пошла к нему – утешаться и прятаться.

* * *

Двое суток мы к этому разговору не возвращались. Я только диву давалась: откуда он такой умный и такой уверенный? Я себе мозги ломаю – а ему все ясно: и про наркотики, и про Валентину. Может, дело в том, что он смотрит со стороны. Для меня Валя и все остальные наши – живые люди со всеми тонкостями и нюансами, а для него – просто шахматные фигуры или даже кусочки из головоломки, какой по рисунку совпадает – тот и нужный, независимо, что он за человек...

На работе я сидела тихая как мышка и старалась лишний раз рта не раскрыть. Дамы наши уже начали странно поглядывать, но пока помалкивали. Выручил меня, сам того не ведая, Сережка. Вчера в обед вдруг поднял невинные глазки в белых ресницах от какой-то книжки из жизни своих компьютеров и заявляет, как ни в чем не бывало:

– Ась Георгиевна, а что это за мужичок тебя вчера встречал после работы? Да нет, ты не думай, он мне понравился! А он холостой или женатый?

У меня щеки заполыхали до затылка включительно.

Юлька хмыкнула.

Анечка приоткрыла рот и уставилась на меня. Ее-то саму встречали каждый день (и, по-моему, каждый день кто-то новый), но меня она, видимо, в категории встречаемых не числила по возрасту.

Галка, добрая душа, расплылась в улыбке.

А Валентина поинтересовалась:

– Сереженька, а гипертрофированная тактичность – это у вас семейное или твоя индивидуальная черта?

Улыбнулась мне и подмигнула.

Вечером я рассказала Диме. Он пожевал губами, кивнул.

– Будем считать, пока все идет нормально.

Я вздохнула – этот его любимый анекдот из "Великолепной семерки" я уже выучила: человек, падающий с двадцатого этажа, говорит, пролетая мимо второго: "Пока все идет нормально". У меня мурашки побежали вдоль позвоночника.

Он тоже вздохнул, погладил меня по голове и сказал негромко:

– Вот вернется девушка из Махдена – тут-то и завертится. Надо бы нам всех обскакать...

Напророчил.

Интерлюдия 1Разговор с Иван Иванычем

– Значит, так. На "Татьяну" напрямую я пока не вышел, но в её филиал И-Эф-Це внедрился надежно. Сперва пришел клиентом, а потом...

– Ну как же, как же, докладывали уже. Ты у нас, Вадим Андреич, оказывается, донжуан...

– Какой там донжуан – так уж повернулось, да и она не из шибко современных. Одинокая просто. А вообще женщина неглупая и славная. Присмотрюсь ещё – может, женюсь.

– А чего ж, женись, дело хорошее. Если только не сядет она до того.

– Да нет, даже если там что не так, она чистая. Ладно, так вот по существу...

И я коротко доложил своему непосредственному начальнику факты. Во-первых, торговля живым товаром – судя по всему, без прямого похищения, на обмане, но с элементами пособничества, сговора и психологического подталкивания. Все тонко – напрямую и обвинить не в чем. Правда, после успешной отправки девушки за рубеж начинается прикрытие посредством фальсификации переписки. Это уже криминал прямой. Есть основания подозревать штатного психолога И-Эф-Це, некую Валентину Дмитриевну. Жену генерального директора "Татьяны"...

Каюсь, не удержался, сделал эффектную паузу. Иван Иванычпокосился на меня, кивнул – кое о чем говорит, согласен.

Во-вторых – по главному, по наркотикам.

Мое толкование истории с залитым аспирином его вполне устроило. Я осторожничал, говорил предположительно, он обсуждал детали гораздо более уверенно. Ну, он человек опытный.

– Значит, так, Вадим Андреич. Сколько, говоришь, ящиков у него было и сколько промокло?

– Было тридцать, промокло двадцать четыре.

– Ну что ж, пошлю людей, пускай разберутся, что такое ящикаспирина, надо понять, о каком масштабе поставок идет речь. Какбудто масштаб пока ерундовый. Но, как говорится, лиха беда начало. Любопытно было бы поглядеть на этот его аспириновый контракт, кто с той стороны...

– Ну, это дело нехитрое, проще всего по официальным каналам – хоть ревизия, хоть аудит... В конце концов, где-то во внешторге должны быть данные.

– Возможно, так и придется, хотя без крайней нужды мы не прибегаем к официальным каналам – я ведь тебе объяснял особый статус нашего заведения, мы действуем там, где пока не могут работать официальные службы правопорядка, которым требуются санкции прокуратуры, заведенное уголовное дело и прочая канитель. Да и знают их всех наперечет, и к каждому ключик ищут, а кое к кому и находят. Так что нашей лавочке лишний раз светиться совершенно ни к чему, для того и создались мы как частная компания с дурацким названием...

Да уж, название им придумал человек с юмором: "СИАМИ" и "СИАМИ", мало ли. А если написать латинскими буквами – CIA-MI – получается ЦРУ и МИ, английская разведка. Шуточки...

– Итак, любопытно бы узнать название и имя махденского контрагента по аспирину – а заодно по торговле девушками. Само напрашивается предположение, а вдруг это одно лицо. Тогда получается бартер, проще покрывать разницу в цене, меньше шанс, что международные выплаты кто-то проследит, да и с налогами проблем нету...

– Что касается этого бордельного босса, есть компьютерный адрес правда, не у меня, а у Аси... ну, это...

– Понятно, это Ася.

– У неё все на дискете, можно скопировать.

– Сделай – но осторожно, чтобы она не заподозрила. И продолжай смотреть и слушать – сам видишь, изнутри оно легче.

– Связь прежняя?

– Да. Правда, я завтра в столицу денька на три... ну, там как начальство решит, может, понедельник придется прихватить. На крайний случай – вот телефончик, только не записывай, так запомни... Петра Петровича спросишь. Только это на самый крайний случай, пожарный. Задача ясна? Ну все, бери мешок с мусором, бросишь в ящик, а там через дырку в соседний двор. Будь здоров, Лягушонок.

Лягушонок Маугли – это они мне такую кличку придумали, от инициалов КВА. Нет, они тут точно все на юморе подвинутые. И на конспирации. Я даже не знаю, где фирма находится, меня на работу брали на этой самой конспиративной квартире, телефон мой связной на другой квартире, и то вечно на автоответчик включен, я на него позваниваю с автоматов и слушаю, кто мне что надиктовал – хитрый такой автоответчик. С ребятами своими там же встречаюсь, хозяева, старичков двое, в это время на прогулку удаляются, хоть дождь, хоть ветер, хоть "Тропиканка"...

И сюда, на свидания с начальством, заявляюсь только по договоренности, авоську несу с какими-нибудь свертками или там капустой, на глаза всему двору выставленной, а выхожу – с черным мусорным мешком, а с мусорника – то через одну дырку в соседний двор, то через другую в переулок.

Зарплату в конвертике под дверь моей квартиры подсовывают. Правда, регулярно, опозданий за эти месяцы не было. Ну, хоть что-то должно быть привлекательное в шпионской жизни...

Интерлюдия 2 Разговор с Надеждой Павловной

В среду, как обычно, вышло наше объявление и, тоже как обычно, начался шквал звонков. Анечка была потеряна для общества, а мы могли ещё часок-другой заниматься текучкой – все равно первого клиента к нам раньше трех не принесет.

Наши клиенты – люди хорошие, но иногда устаешь и от хорошего человека. Хотя на этой неделе мне везло – одно вчерашнее совещание сэкономило кучу времени и сил.

И я улыбнулась, вспомнив вчерашний вечер.

Димины слова, конечно, даром не пропали, но настроение было таким хорошим, что и они воспринимались нормально. Беспокоило другое – откуда он такой знающий и предусмотрительный? Откуда у него берется ответ на любой мой вопрос?

И вообще – кто вы, доктор Колесников?

Недурной вопросик, особенно теперь... А что, собственно, теперь? Как сказано в старом анекдоте, мимолетная интимная связь – ещё не повод для знакомства. Я ещё раз усмехнулась – и только сейчас заметила, что Юлька, обычно сидящая напротив и бдительно окликающая, когда я уныриваю в размышления с макушкой, исчезла. Гремели чашки – приближалось регулярное чаепитие (в отличие от нерегулярных, возникающих спонтанно). Не хватало только Анечки, прикованной к рабочему месту телефоном, и меня.

Что-то мне сегодня с любимыми коллегами не сильно хочется общаться. Тем более, что наступила жара, превосходящая душевные и физические силы кондиционера, и чай в такую погоду мне представлялся издевательством над организмом. В общем, я дождалась, когда на секунду освободится телефон, хищно цапнула трубку и позвонила своей подружке. Вообще-то она через два здания работает, и зайти к ней – дело недолгое, но конец месяца, она может быть просто занята.

Поговорили пятнадцать секунд, договорились встретиться в мой перерыв.

– Только, Аська, лучше приходи ко мне в контору, я-то себе в любое время перерыв могу устроить. Компотиком напою из холодильника.

Компотик – это убедительно, и вообще для нашего разговора лишние уши вещь ненужная, а в кабинет главного бухгалтера никто зря не сунется.

Я прошла полторы сотни шагов, выдирая каблуки из расплавленного асфальта Проспекта, и с облегчением нырнула в вестибюль НИИ ОП – охраны природы. Новые времена заставили охранников природы от окружающей среды потесниться и принять в свои стены десяток фирм. На втором этаже, как и у нас, сидело две фирмы – справа от лестницы "Мираж", слева – "Арахна". Вот в "Арахне" главным пауком по бухгалтерии и трудилась моя подруга Надежда Павловна.

Совместно освоенные премудрости итальянской бухгалтерии, а особенно экзамены на курсах, сплотили наши с ней ряды, и вот уже почти четыре года мы регулярно встречаемся, вместе отмечаем разные события в жизни, даже как-то совместно провели отпуск. Надин половин последнее время меня зовет исключительно "сапожник без сапог" – поскольку в их дом я всегда прихожу одна и им приходится находить мне пару.