Текст книги "Чистый Дом (СИ)"

Автор книги: Андрей Полторацков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)

– Конечно есть, у нас всегда пусто. Я всё устрою.

– Спасибо милый,– сказала вслух Адель, а про себя подумала: “Все мужики одинаковые, стоит оголить сиськи и они готовы всё разболтать и выполнить любое желание”.

Глава 45

– Ну, что удалось выяснить?– спросил Густав, закрывая дверь на засов.

– Многое. Этот несчастный трактирщик выложил мне всё что знал, стоило только пару капель воды пролить на грудь,– рассмеялась Адель.– Вот скажи мне, что с вами мужиками происходит, когда вы видите красивую женскую грудь?

– Тебе этого не понять. Ты посмотри вокруг. Это же захолустье. Одни старики остались, да несколько пьянчуг. А ведь природа всё равно своего требует. Любому мужику хочется женской ласки. В любом возрасте и в любом состоянии. А местные красавицы, если и были таковые, то давно уже уехали. И что им прикажешь делать? Друг другу помогать? А тут ты такая.

– Какая?

– Не притворяйся. Ты сама всё прекрасно понимаешь. Не строй из себя невинную девочку. Так что сказал трактирщик?

– То, что ты и предполагал. Основное оборудование с корабля сняли и отвезли в Тарнару. В Розенборге остался только корпус и Дмитрий.

– И их уже там нет. Как и самой крепости. Значит содержимое отсека либо у Дмитрия, либо в Тарнаре,– задумался Густав.– Но у Дмитрия оно быть не может, так как он не знал о существовании отсека. Порядок на Ферусе не приемлет оружие. По крайней мере, они так считают. И чтобы не подвергать его психику ненужным волнениям и домыслам было решено Дмитрию про отсек и его содержимое ничего не говорить.

– Значит надо ехать в Тарнару?– спросила Адель.

– Да, это более вероятно.

– В одном ты прав, нам действительно надо в Тарнару. Но не факт, что всё находится там.

– Почему?

– Трактирщик сказал, что из Тарнары всё планировали перевезти в столицу для детального изучения. Поэтому в Тарнаре может оборудования уже и не оказаться. Но только там мы сможем выяснить подробности. У таких же трактирщиков.

– Михаил Григорьевич был прав, ты уболтаешь кого угодно и добудешь любые сведения.

– Будем ему докладывать о том, что узнали?

– Пока нет. Рано ещё. Сначала доберёмся до Тарнары и всё исследуем. Нужно получить больше сведений и узнать точное месторасположение содержимого корабля, а уж потом сообщим в Цитадель.

– А как мы добьёмся доступа к вещам с корабля?– поинтересовалась Адель.– Едва ли его выложили на всеобщее обозрение как экспонат.

– Михаил Григорьевич приказал действовать тихо, не привлекая к себе внимание. Пока всё узнаем, а забирать будем потом. Надо найти человека, который сможет нас провести туда. И убедить его всё нам показать. Эта задача на тебе.

– Кто бы мог сомневаться,– усмехнулась Адель.– А что если это женщина?

– Думаю, ты и её сможешь обворожить,– улыбнулся Густав.– Но лучше всего подобраться к какому-нибудь старцу. Кто глава в Тарнаре? Вроде бы Петри. Если бы ты его убедила помочь нам, то перед нами открылись бы все двери.

– Я постараюсь. Сделаю всё возможное.

– Уж постарайтесь, Адель,– сказал Густав, делая ударение на последнем слове.

– Густав, помогите мне раздеться,– звонко она засмеялась.

– Помогу, и не только раздеться,– с этими словами здоровяк подхватил собеседницу на руки и бросил на кровать.– Сейчас отдохнём, а завтра с утра в путь.

В этот момент в дверь постучали.

– Кому бы это понадобилось нас беспокоить?

Густав подошёл к двери и отпер засов. На пороге стояло человек десять, из тех, кто недавно сидел внизу. На их раскрасневшихся лицах сверкали зловещие улыбки, обнажавшие гнилые зубы.

– Что вам надо?– сурово спросил Густав.

– Тут дело такое,– начал наиболее пьяный и как следствие наиболее смелый,– мы с мужиками подумали, что вы не заплатили налог.

– Что ещё за налог,– еле сдерживал себя Густав.

– Ну как какой. Тут обычай есть. Что каждый приезжий должен поделиться чем-нибудь с жителями города, если хочет переночевать. Ну, налог, в общем такой.

– И чем же вы хотите чтоб я с вами поделился? Вам было мало наргона?

– Ну, дружище, ик,– прервался говоривший.– Наргон был замечательный. Но этого маловато.

– И это был не налог,– подхватил другой.– А подтверждение ваших добрых намерений. А теперь надо поделиться. Вот что у тебя есть?

– Могу поделиться переломами и побоями,– не сдержался Густав.– Такой налог вас устроит?

– Ну зачем же так,– отозвался тот, кто говорил первым, доставая пистолет.– А вот девкой своей ты можешь прекрасно расплатиться. Мы готовы от лица всех жителей города принять этот налог. И ты пойми, что лучше сделать всё добровольно, а не то нам придётся взять самим то, что нам принадлежит по праву. А к чему грубость?

– В чём дело мальчики?– подошла к двери полностью обнаженная Адель.– Вы не меня искали?

Воспользовавшись растерянностью пришедших Адель достала пистолет, который сжимала в руке за спиной. После световой вспышки на месте трёх ближних пьяниц остались лишь горстки пепла. Остальные бросились в рассыпную, но и их постигла та же участь.

– Это называется по-тихому,– усмехнулся Густав.

– А ты бы предпочёл иначе? Может быть ты хотел заплатить налог, который они просили?

– Не говори глупости. Но поспать нам не удастся. Надо уходить.

Глава 46

Отец Петри медленным шагом отмерял расстояние от окна до стола и обратно в своём кабинете в Тарнаре. Генерал Париост молча сидел за столом, пристально следя за действиями старца.

– Горе, какое горе,– тихо прошептал отец Петри.– Сколько несчастных погибло. Сколько детей не увидят завтрашнего рассвета. Сколько матерей не порадуется успехам своих сыновей, сколько отцов не отведут к алтарю своих дочерей. Как мы допустило это, скажи мне?– обратился он к генералу.

– Отец Петри, пока всей ясности нет. Геты напали внезапно. Их количество существенно превосходило всё то, что было раньше. Гарнизон крепости Розенборг доблестно держал оборону, но силы были слишком неравны.

– Я не сомневаюсь в отваге Капитана и его солдат. Но разве этим вернёшь умерших? Разве их глаза снова заблестят от осознания того, что бенгальцы храбро защищались? Разве их улыбки засияют как прежде от того, что верные сыны Бенгалии отдали свои жизни ради их спасения? Что мы скажем родственникам погибших? Как посмотрим им в глаза?– продолжал сетовать старец.– Нужно понять первопричину, почему всё так произошло. Где мы допустили ошибки?

– Геты давно на нас не нападали. В результате этого часть гарнизона крепости была переведена на оборону юго-восточных рубежей. Сигнальные столбы были повреждены после недавней бури. Оборонительного оружия было не так много, как следовало бы.

– Это всё последствия дорогой Париост. Всего лишь последствия. Причина же в другом. Мы были абсолютно не готовы к атаке гетов морально и психологически. Расслабились, подумали, что война закончена, что сможем жить, думая только о мирском, о своём насущном. Но враг не дремал, он не исчез, а только затаился.

– Гетам явно кто-то помогал,– ударил кулаком по столу генерал.– Они слишком тупы, чтобы провернуть подобный манёвр. Ими руководил кто-то намного более искушённый в военной тактике.

– А что в этом удивительного?

– В здешних местностях Бенгалия – самое сильное и развитое государство. По соседству нет никого, кто мог бы посметь противостоять нам в открытую. В нападении на Бенгалию нет никакого смысла. Кроме того гетам не свойственны союзы с кем бы то ни было.

– Вы заблуждаетесь генерал,– ответил отец Петри, присаживаясь в своё кресло.– И мыслите слишком поверхностно. То, что вы кого-то не видите и не знаете о его существовании, вовсе не означает, что его нет и не может быть. Это всего лишь ваше субъективное восприятие окружающего мира, которое может вовсе не соответствовать объективной реальности.

– Что вы хотите этим сказать отец Петри?

– Дорогой друг,– ответил старец,– вы знаете о существовании бактерий и вирусов. И вы знаете о том вреде, который они могут причинить человеку. Но при этом вы же не видите их. Не так ли?

– Разумеется.

– А сколько существует бактерий и вирусов, о существовании которых мы даже не догадываемся. Но, тем не менее, они таят угрозу не меньшую, чем те, о которых мы знаем. А я бы сказал, что даже большую, так как мы не знаем, как с ними бороться и какой вред они могут нам причинить. То же самое применимо и на геополитику. Когда Бенгалия только зарождалась как государство, нашими соседями были лишь непроходимые леса, населенные белками и птицами. Наши предки думали, что больше никого нет и они последние представители человечества. Но после появились геты. Потом натолкнулись на зверей. Шли годы, столетия, и мы познакомились с марконами, марианцами и другими народами. Как оказалось, мы далеко не единственные. Мир слишком велик, чтобы думать, что за горизонтом больше никого нет и мы являем собой венец человеческой цивилизации. Поэтому совершенно ничего нет удивительного в том, что геты могли с кем-то объединиться или быть кем-то ведомыми. Меня гораздо сильнее волнует иной вопрос – для чего понадобился этот союз и какие цели он преследует.

– Разве если бы этот народ существовал и имел бы достаточно мощи, чтоб подчинить себе гетов, не узнали бы мы о нем раньше?

– Видите ли, вы мыслите как военный человек, а не как гражданский деятель. Иначе вы бы знали, что чем общество более развито, тем меньше оно стремится к жестокости и войнам. Желание действовать силой, нападать и убивать – это как раз признак отсутствия развитого сознания в обществе и свойственно только неразвитым государствам. Посмотрите на Бенгалию. Разве мы нападаем на кого-то? Нет. Мы только защищаем свои границы, своих граждан. А вот геты и звери совсем другое дело – у них нет правосознания. Потому они видят основы своей политики в агрессии. Но разве кто-нибудь посмеет при этом назвать их развитыми? Разумеется нет. Вот скажите мне, вы нападаете на муравья?

– Конечно нет,– с удивлением ответил генерал.

– Вот видите, вы считаете нецелесообразным нападать на муравья, чей интеллект не измеримо ниже вашего. Но при этом, если вы обнаружите муравейник на своём участке, который будет вам мешать, то вы постараетесь если и не уничтожить его, то, как минимум перенести за пределы своего забора. Именно поэтому и становится тревожно от того, что некое развитое государство посчитало возможным действовать силой против нас. Не вести переговоры, не сделать предложение, а именно силой продавить свою волю, использовав для этого гетов.

– Вы думаете, что Бенгалия кому-то стала мешать?

– Пока это только предположение. Но, учитывая все странности, происходящие в последние месяцы, это предположение может перерасти в весьма осмысленное утверждение.

– Ну, отец Петри, уничтожить нас не так уж просто. Всё же мы не муравьи.

– Я и не сомневаюсь ни в вас дорогой генерал, ни в нашей армии. Но в любой войне в первую очередь важно узнать своего соперника и на что он способен.

– Как раз для этого в крепости я оставил полковника Варнавара с войском. Как только лесной пожар утихнет он пойдёт на юг на гетов. И будьте уверены, он камня на камне не оставит. Геты будут полностью разбиты и они будут вынуждены сообщить кто их союзник.

– В свете последних событий это лишнее,– ответил, немного подумав, отец Петри.– Сейчас ни в коем случае нельзя разбрасываться войском. Во-первых, геты, которых удастся захватить могут и не знать о том с кем заключены союзы и что это за союзы. А во-вторых, по дороге может быть засада. Так что сейчас не лучшее время чтобы бежать в погоню по труднопроходимым лесам. Отправьте Варнавару приказ ждать в Розенборге дальнейших указаний. А помочь нам пока сможет лишь один человек.

– Кто же?

– Дмитрий. Всё не просто так произошло именно сейчас. И не случайно геты из Розенборга забрали только корабль. Видимо тем, кто руководит ими, нужен Дмитрий и корабль, или же его содержимое. Не исключено, что Дмитрий знает намного больше, чем говорит.

– По вашему мнению он предатель? Засланный?

– Не обязательно. Возможно он некоторым важным фактам не придаёт существенного значения, а мы задаём неправильные вопросы. Поэтому необходимая информация ускользает от нас. Дмитрия надо найти и доставить в столицу.

– По словам полковника Варнавара Максим и Константин отправились по следу Капитана. Среди убитых Дмитрий обнаружен не был. Поэтому он может быть либо у гетов, либо с Капитаном.

– Если Капитан жив, то Дмитрий с ним,– сказал старец.– По-другому просто не может быть.

– Отступить из крепости они могли только на юг через подземный туннель. В таком случае они попытаются найти защиты и помощи у ближайшего поселения маркон. А оттуда уже направятся в один из южных городов Бенгалии. Я уже направил гонцов со всей необходимой информацией.

– Что ж, подождём будут ли результаты. А пока необходимо собрать экстренное заседание совета старейшин. Мне снова надо ехать в столицу. Также в столицу лучше перевезти всё, что было найдено на корабле. Там оно будет под более надежной защитой. Вы должны до завтрашнего утра снарядить отряд для защиты этого оборудования. Он будет сопровождать меня до столицы.

– Я дам все необходимые распоряжения. Вы думаете, что всё настолько плохо?

– Лучше быть готовым к худшему и ошибиться, чем наоборот дорогой Париост. Всегда лучше быть готовым к худшему варианту развития событий.

*****

Глава 47

Юрий пришёл домой, как и в последнее время, уже поздним вечером. На улице стемнело, поэтому его немного удивило отсутствие света в комнатах – ведь дети давно должны были быть дома, а так рано спать они не ложились. “Может быть пошли в магазин”,– подумал он.

Дома действительно никого не оказалось. Дверь была закрыта на ключ, на его окрик никто не ответил.

Профессор сбросил с себя ботинки, снял пальто и, уставши, поволочил ноги на кухню, где поставил кипятиться воду для чая. Он заглянул в холодильник, который оказался пустым. “Это как раз то, о чём мечтает каждый женатый мужчина,– усмехнулся Юрий,– после тяжёлого трудового дня оказаться перед холодильником, в котором кроме льда ничего нет”. Он достал из морозилки упаковку с замороженной пиццей и положил её на стол.

Юрий позвонил Марине, но женский голос в трубке сообщил, что абонент временно недоступен. Он заварил чай, захватил печенье с полки, забыв про пиццу, и пошёл в гостиную. Как только он включил свет, его окликнула Марина, от чего профессор, вздрогнув, выронил чашку, которая, упав на пол, разлетелась на множество мелких осколков.

– Привет дорогой. Как работа?

Тон, с которым говорила Марина был каким-то суровым и ледяным. Но то ли от усталости, то ли от неожиданности Юрий не обратил на это внимание. А вот её глаза, покрасневшие от слез, с растёкшейся тушью не остались незамеченными.

– Что случилось?– бросился он к ней.– Что-то с детьми? Где они?

– С детьми всё в порядке. Можешь не беспокоиться,– всё тем же тоном ответила Марина.

– Тогда в чём же дело? Любимая, что произошло? Что-то с родителями?

– Любимая?– презрительно улыбнулась она.– Какими словами ты заговорил.

– Но дорогая…

– Не смей меня больше так называть,– перебила Марина, отбрасывая его руку в сторону.

– Да что произошло, скажешь ты мне наконец или нет!– не выдержал профессор.

– Заходил твой знакомый, Геннадий Васильевич. Помнишь такого?– усмехнулась она.– Ты ведь не можешь не помнить своего начальника, декана факультета, не так ли?

– Помню,– медленно процедил Юрий, боясь даже подумать о том, что понадобилось Геннадию Васильевичу у него дома.– Что он хотел?

– Занести тебе некоторые вещи, которые ты забыл в университете. А ещё поинтересоваться как тебе на новой работе, да и вообще как ты поживаешь. И знаешь, он так удивился, когда я ему сказала, что ты целыми днями до поздних вечеров пропадаешь в университете. Что у вас вот уже несколько месяцев подряд одни проверки за проверками. Он выглядел очень растерянным человеком. А как я удивилась, когда он сказал, что ты давно ушёл из университета и там больше не работаешь. Наверное, возраст сказывается на его умственных способностях. Хотя такой раньше был видный деятель. Но старость никого стороной не обходит. Представляешь, у вас проверки, все сидят допоздна, а декан и не знает. И думает, что ты больше не работаешь с ним. Может он что-то принимает? Ты не замечал ничего подобного за ним? Хотя может есть другое объяснение? Как думаешь? Может Геннадий Васильевич вовсе не впал в маразм? Может всё дело в том, что ты кабель и потаскун мне врал все эти месяцы? Как тебе эта версия? Мне кажется она более правдоподобной.

– Подожди, ты всё не так…

– Сволочь,– не дала договорить ему Марина. Слезы покатились по её щекам, а голос задрожал.– Ненавижу тебя! Ненавижу! Как ты мог мне изменять!

– Дай мне сказать.

– Что ты можешь сказать?

– Не изменял я тебе. И в мыслях моих подобного не было.

– Не изменял? Тогда где же ты был?

– Я не могу тебе этого сказать. Мне нельзя это разглашать.

– Какое же ты ничтожество. Даже за свои поступки ответить не можешь. Давай скажи ещё, что ты работаешь на секретный правительственный проект и если ты мне расскажешь, то нас всех убьют. Будь мужчиной хоть раз. Просто сознайся. Или уж скажи, что не придумал себе оправдания поприличнее. И как придумаешь, так расскажешь.

– Ты всё не правильно поняла Марина. Всё обстоит не так. И поверь мне, ты сильно удивишься, когда узнаешь всю правду. И посмеёшься над своими словами…

– Конечно, мне ведь сейчас очень смешно. Прямо заливаюсь слезами от смеха.

– Марин, давай сядем и поговорим.

– Ты хочешь поговорить? Хорошо, давай поговорим. Как тебе в постели с этой шлюхой?

– Почему сразу шлюхой?

– А, теперь ты её защищаешь. Ну, давай, продолжай в том же духе. И как зовут её? Уж не та ли эта Елизавета, которая тебе звонила несколько раз. Как ты мне её представил? Коллега по работе, кажется так. Теперь я понимаю, что это за коллега по работе.

– Елизавета тут совсем не причём. Она действительно просто коллега.

– И как часто ты трахал эту коллегу по работе? Или, если хочешь, можем назвать это по-другому. Как часто ты работал со своей коллегой?

– Успокойся…

– Не говори мне успокойся!– перешла на крик Марина.– Я спокойна. Сам успокойся. Я тебе сто раз говорила, не говорить мне это слово.

– Ты можешь не кричать? Неужели нельзя просто поговорить?

– Нет нельзя. Хочу, и буду кричать. Пусть хоть весь дом слышит. Мне плевать. Ты двуличная скотина. Я ведь тебе поверила. Поверила, что наши отношения начали улучшаться. Особенно после той поездки. Я вспомнила тебя таким, какой ты был, когда мы только начинали встречаться – простым, добрым и веселым, с горящими глазами. Я снова вспомнила, что значит быть любимой и желанной. Я думала, что всё наладится. Но ты быстро опустил меня на землю, да ещё и со всего размаху. Теперь мне всё стало ясно. Ты просто решил попытаться загладить вину. А меня с детьми в Астру ты, наверное, взял только потому, что твоя шлюха поехать не смогла. А так бы сказал мне, что уезжаешь в очередную командировку, а сам отрывался бы по полной. Что ты молчишь? Сказать нечего?

– На твой бред мне ответить нечего. Ты уже всё решила за нас обоих и вбила себе это в голову. Какой смысл мне теперь что-то говорить,– вспылил Юрий Георгиевич от необоснованных обвинений.

– Ну тогда докажи мне, что я не права. Расскажи, где ты пропадаешь днями напролёт.

– Не могу.

– Слабак и трус.

– Замолчи.

– А не то что? Ударишь меня?

– Знаешь, я, пожалуй, пойду. Ты посиди тут, перебесись. Когда начнёшь адекватно мыслить, тогда поговорим.

– Давай беги, так все трусы действуют.

– Как же ты меня иногда бесишь,– процедил Юрий Георгиевич.

– Ну вот и выходит наружу твоя истинная сущность. Прямо настоящий джентльмен.

– Где дети?– попытался перевести тему разговора профессор.

– А с каких пор они тебя интересуют? Ты вспомни, когда в последний раз играл с ними? Дети уже забыли, как ты выглядишь.

– Я работаю в поте лица, чтоб ты могла позволить себе всё, что захочешь.

– Я хочу нормального мужа! Может подскажешь, где его купить? Того, который не будет попрекать деньгами. Того, кто будет вечера проводить с семьёй, а не на работе или за компьютером. Того, в чьих объятиях снова смогу почувствовать себя женщиной, слабой и любимой,– голос Марины оборвался. Слезы мешали ей говорить.– К чему эта работа, если она отнимает у тебя всё время? Зачем она, если ты не видишь детей? Лучше бы ты был обычным рабочим, клерком, который работает до шести, а потом идёт домой и проводит время с семьёй.

– Проект, над которым я работаю скоро закончится. И тогда я буду дома, я тебе обещаю. Ещё пару месяцев.

– А что потом, твоя шлюха куда-то уезжает?

– Хватит нести бред, нет никакой шлюхи. Это только работа.

– Тогда что это за проект?

– Я не могу тебе сказать.

– Как знаешь, дело твое,– выдохнула Марина, закрывая глаза.– Весь наш разговор бессмысленный. Мы уже много раз с тобой говорили об этом. Но ты ничего не понимаешь или не хочешь понимать. Я устала и не хочу больше спорить. Мы с детьми пока поживем у мамы. Захочешь повидаться с ними я возражать не буду. Только предупреди заранее и не приводи свою шлюху.

– Чего ты хочешь?

– Я просто хочу, чтоб меня любили. Обычного и самого простого женского счастья. Больше ничего.

– Я тебя люблю.

– Тебе самому не смешно от того как это звучит?– покачала головой Марина.– Это всего лишь слова. А твои поступки говорят об обратном. Прощай.

Глава 48

– Гена, кто-то стучит в дверь,– прошептала сквозь сон Екатерина Валерьевна, жена декана Геннадия Васильевича.

– Тебе показалось. Спи дальше.

– Да нет же, кто-то действительно стучится,– повторила она через пару минут.

– Кому не спится в такую рань,– включил свет Геннадий Васильевич, чтобы посмотреть который час.– Боже мой, сейчас только половина четвёртого утра,– воскликнул он.

– Может по пьяни перепутали дверь? Давай полицию вызовем.

– Да не надо никого вызывать. Что ты сразу полицию да полицию. Человек случайно перепутал дверь, а ты ему статью сразу. Сейчас угомонится. Ложись спать.

– Что-то не торопится он успокаиваться.

– Ладно, схожу, посмотрю,– сказал декан, вставая с кровати и протягивая руку за халатом.

Геннадий Васильевич в полусонном состоянии поволочил ноги в коридор. Из-за темноты, царящей внутри квартиры, он не успел привыкнуть к свету и потому не смог разглядеть на ярком мониторе человека, стоящего по ту сторону двери. Он пощурился и повторил попытку, которая была не более плодотворна, чем первая.

– Кто там?– спросил Геннадий Васильевич.

– Открывай Гена, это я,– раздался голос из-за двери.

– Простите, но кто я?

– Ну ты чего Генарёк, не узнаешь? Открывай уже. Прохладно тут.

– Дима это ты что ли?– попытался угадать декан.– Ты чего приперся?

– Ну конечно я. Кто же ещё. Да открывай ты эту чёртову дверь. Поговорить надо.

– Ну, хорошо.

Геннадий Васильевич потянулся за ключами, лежащими на полке. Медленными размеренными движениями он открыл сначала верхний замок, потом нижний. Как только он отпер щеколду, в дверь с силой ударили с наружной стороны и она, чуть не прибив декана, распахнулась настежь.

Не успел Геннадий Васильевич отойти от шока, как кто-то схватил его за халат и прижал к стене.

– Тебе какого черта понадобилось у меня дома?– процедил пришедший изменившимся до неузнаваемости голосом.

– Кто вы? О чём вы говорите?– растерялся декан.

– Не узнаешь меня? Ты ведь так соскучился по мне. Вот только сегодня расспрашивал про меня, как я устроился на новой работе,– незнакомец с силой ударил декана о стену.

– Юрий Георгиевич?– прошептал Геннадий Васильевич.– Это вы? Я вас не узнаю. Что случилось?

– Не прикидывайтесь Геннадий Васильевич,– немного пришёл в себя профессор.– Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю.

– Гена, всё в порядке?– раздался голос Екатерины Валерьевны из спальни.

– Ответьте, что всё хорошо. Что из института срочное дело,– приказал Юрий Георгиевич.

– Да дорогая, всё хорошо. Это по работе. Срочное дело. Я сейчас приду,– промямлил Геннадий Васильевич.

Юрий Георгиевич закрыл входную дверь, после чего поволок своего бывшего начальника в гостиную. Там он швырнул обмякшее тело Геннадия Васильевича на диван, а сам сел в кресло напротив.

– Может быть вы ботинки снимите?– нарушил молчание декан.

– А ничего, мне и так удобно,– ответил Юрий Георгиевич.

– Вы изменились.

– Сам себе удивляюсь Геннадий Васильевич. Но знаете, человек в отчаянии и будучи очень злым способен на многое. На очень многое. Даже на то, о чём раньше и помыслить не смел. Так что выкладывайте, по чьей указке вы действовали?

– Я всё же не понимаю, о чём вы говорите…– попытался отвертеться декан.

Юрий Георгиевич спокойно встал с кресла, с тем же невозмутимым видом подошёл к Геннадию Васильевичу и со всего размаха ударил кулаком ему в живот. Декан от удара повалился на пол, опрокинув журнальный столик, на котором стояли бокалы. Раздался звук бьющегося стекла. Геннадий Васильевич попытался подняться, но в груди почувствовал резкую колющую боль, дыхание свело.

– Гена, что случилось?– снова раздался крик супруги декана.

– Не переживай. Я случайно опрокинул столик. Всё хорошо,– сдавленным голосом ответил ей Геннадий Васильевич.

– Ну что, вспомнили?– повторил свой вопрос Юрий Георгиевич.

– Видимо вы сменили не только место работы, но и амплуа. Из ученого вы превратились в головореза.

– Зря вы всё усложняете. Зря вы так,– покачал головой Юрий Георгиевич.– Благодаря вам меня дома никто уже не ждёт, так что торопиться мне некуда. Могу хоть всю ночь с вами разговаривать.

– Гена я слышала шум…– вошла в комнату жена декана.– Здравствуйте Юрий Георгиевич,– удивилась она.– Что-нибудь случилось?

– Всё в порядке Екатерина Валерьевна. Срочные дела. Уж простите, что побеспокоил. Но работа есть работа. Сами понимаете.

– А что со столом?– не понимая, что происходит, не унималась Екатерина Валерьевна.

– Темно было, и Геннадий Васильевич натолкнулся на столик,– спокойным голосом ответил профессор.– Он же вам об этом сообщил.

– Я не услышала…

– Всё хорошо дорогая,– перебил её декан.– Оставь нас, нам надо поговорить.

– Но…

– Иди дорогая спать. Я скоро приду.

Юрий Георгиевич прошёлся по комнате, после чего снова сел в кресло, устремив пристальный взгляд на Геннадия Васильевича. Сейчас его бывший начальник, который всем в институте внушал страх и трепет, представлял из себя жалкое зрелище.

На работе он всегда ходил с гордо запрокинутой головой в дорогом костюме. Декан смотрел на всех с надменным взглядом, не допуская никаких возражений своему мнению. Сейчас же перед Юрием Георгиевичем был старик, одетый в поношенный халат, который, опрокинув голову на грудь, боялся посмотреть ему в глаза.

– Я жду,– строгим голосом произнёс Юрий Георгиевич.

– Мне нечего вам сказать,– решительно ответил Геннадий Васильевич.

Профессор снова медленно поднялся и подошёл к барной стойке. Там он взял небольшой нож, предназначенный для разделки фруктов.

– Понимаете, Геннадий Васильевич, мне это всё нравится гораздо меньше, чем вам. Вы же меня знаете. Я очень спокойный и даже робкий человек. Но вы не оставляете мне выбора. Если кошку загнать в угол, то она из милого, нежного и пушистого зверька превращается в яростного дикого хищника. Если человека загнать в угол, то он также активизирует все свои силы, злость, ум и перед ним открываются невиданные прежде горизонты. Расскажу вам историю. Был у меня один студент. Разгильдяй полный. И пока я ему не пригрозил отчислением он ничего не делал. А как только перед ним реально нависла угроза, он всё выучил за два дня. Весь курс на зубок знал. И списать не мог, так как сдавал экзамен один. Я сидел рядом с ним и контролировал все его действия. И он справился. Представляете, пересказал мне весь курс,– Юрий Георгиевич помолчал, после чего продолжил.– По вашей милости меня оставила жена. И при этом она забрала детей. То есть из-за вас я за одни сутки лишился всего того, чем дорожу в этой жизни больше всего. Моя семья – это единственный смысл моего бытия. И без неё я даже не представляю, что мне делать.

– Мне жаль…

– Вам жаль,– перебил декана Юрий Георгиевич.– Ну конечно, мне так необходима ваша жалость. Вы можете себе представить, прихожу я домой с работы, а жена заявляет мне, что я ей изменяю. И что последние несколько месяцев провожу всё время со шлюхами. Вот вам бы такое понравилось? Думаю, что нет. Так вот, прихожу я домой. Дома детей нет, еды нет, а жена вся в слезах. И заявляет мне, что уходит от меня. И не верит ни одному моему слову. А знаете почему?

– Почему же?

– Потому что приходил мой бывший начальник и сказал, что я не работаю в институте несколько месяцев. То есть получается, что всё то, о чём я рассказывал жене последние месяцы не по своей воле, ложь. И об этом узнает моя супруга. А самое смешное в том, что при этом я не могу рассказать ей, где я действительно проводил время. И мне кажется, что это всё не случайно. Зачем же вам просто так приходить ко мне домой, и что-то рассказывать моей жене. Ведь за всё время работы в институте вы ко мне домой ни разу не приходили. И я подумал, что тут что-то не сходится. И мне пришла мысль, что только тот человек, который вам приказал наведаться к моей жене, поможет доказать мою невиновность перед супругой и вернуть семью. Так что выкладывайте всё, что знаете, иначе лишитесь своих прекрасных пальцев.

– Вы не посмеете,– прохрипел Геннадий Васильевич.

– Может быть вы и правы. И сейчас мы это выясним.

Юрий Георгиевич направился в сторону дивана, на котором от страха съежился декан. Как только профессор поднёс нож к трясущимся рукам Геннадия Васильевича он не выдержал и выкрикнул:

– Хорошо, я всё вам расскажу. Всё, что знаю.

– Вот так надо было сразу. Зачем было устраивать весь этот спектакль. Я слушаю.

Декан поднялся с дивана и прошёл за барную стойку. Там он открыл бутылку водки и, налив себе рюмку, залпом опустошил её.

– Сказать мне вам особо нечего Юрий Георгиевич,– начал Геннадий Васильевич.– Вчера утром, как только я подъехал к институту, ко мне подошёл мужчина лет сорока. Хотя может моложе, а может и старше. На нем были джинсы, чёрная спортивная куртка, бейсболка и тёмные очки. В общем, выглядел он как миллион других обычных мужиков. Ничего примечательного. Он подошёл ко мне вплотную, всучил в руки пакет, который я передал вашей супруге. И сказал, чтоб я немедленно поехал к вам домой и рассказал ей то, что вы и сами знаете. Он сказал, что если я ослушаюсь, то меня убьют. Что они будут за мной следить. Вот и всё. Больше мне сказать вам нечего.

– Вы раньше видели этого человека?

– Никогда в жизни.

– Он ещё что-нибудь сказал?

– Нет, это всё. Честное слово. Ничего больше.

– Что ж, я поверю вам Геннадий Васильевич,– успокоившимся голосом сказал Юрий Георгиевич.– Но если вы мне соврали и я об этом узнаю, я к вам вернусь. Уж поверьте. До свидания.