355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Гребенщиков » Голоса выжженных земель » Текст книги (страница 55)
Голоса выжженных земель
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 02:22

Текст книги "Голоса выжженных земель"


Автор книги: Андрей Гребенщиков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 70 страниц)

– Ты какой-то не такой, писю трогаешь губой, – продекламировал Кузнецов малохудожественный стих и, так и не выпустив девичьей руки, закатал ей рукав до локтя и теперь внимательно при свете фонарика изучал вены. – Кажись, не наркоша… Значит, подружимся. По мне все одно, лесба, «бисячка», идейная гетера – лишь бы на дряни не сидела. Эти конченые, таких на цепь, в намордник и под жопу – с глаз долой.

– Не желает ли милая барышня устроить полуночный променад под сенью туннельных сводов? – осмотрев вторую руку, Александр подхватил несопротивляющуюся Лю под локоток и потащил прочь из комнаты. За дверью оказалось небольшое помещение, по размерам чуть больше покинутой камеры, зато гораздо лучше освещенное. Здесь горело аж три лампы: под потолком, на стене в дальнем углу и над еще одной дверью, ведущей неизвестно куда.

– Вещи девочки, – Александр обращался к хмурым уральским мужикам. – Я заберу их.

Мужики быстро переглянулись, молчаливый недовольно пробубнил:

– Мы так не договаривались.

– Мы и по-другому не договаривались, – глаза Кузнецова угрожающе сузились, взгляд посуровел и теперь ничего хорошего не обещал. Ничего и никому. – Я забираю девочку и ее походную «косметичку».

Один из тюремщиков вынул из железного шкафа, что стоял у ближней стены, рюкзак Летиции и зло бросил Кузнецову:

– Не подавитесь, господин хороший.

– Что у тебя здесь было? – короткий взгляд на Лю.

– Шмотки, бабские причиндалы, два «Стрижа», патроны к ним, взрывчатка и самопальная граната метрошного производства.

Мужчина по-деловому залез в чужой вещмешок, пошуровал в нем с минуту, не особо беспокоясь о том, что вещи когда-то были уложены заботливо и аккуратно.

– Здесь уже до меня покопались, – словно угадав мысли Летиции, объяснил он. И тут же укоризненно воззрился на примолкших тюремщиков.

– Все, что нажито непростым женским трудом: пистолет «Стриж», отечественный, одна штука, патроны к нему в неустановленном количестве, граната ручная, местного производства, одна штука – где все это, граждане? Будем писать про́токол, составлять акт о недостаче вверенного имущества? Усушка, утряска, естественная убыль, так было дело, да, милостивые господари? Что я вижу, голубые воришки на службе местного правопорядка!

– Сам ты… голубой… – окрысился молчаливый. Но увесистый сверток, спрятанный у него за пазухой, с явной неохотой сдал, бросив в раскрытый рюкзак.

Александр продемонстрировал девушке содержимое свертка: пистолет, два магазина к нему и граната, по виду напоминающая консервную банку.

– Гражданка потерпевшая, все ли на месте, или будем вызывать понятых?

– Еще два магазина было.

Коллега молчаливого, что-то цедя сквозь зубы (похожее на «шлюху» и «сраного клоуна»), вытащил из кармана брюк два недостающих магазина.

– Теперь комплект?

Летиция кивнула.

– Тогда в дорогу, красавица! Донская ждет нас.

* * *

Вот снова и свиделись, Няшка… Пройдя ряд невзрачных комнат и темных коридоров, Летиция со спутником оказались на платформе хорошо знакомой Новоясеневской. Как Лю и подозревала, ее держали отнюдь не в местной тюрьме, вышли они то ли со склада, то ли из технических помещений, используемых для хранения черт знает чего.

– Меня поймали не местные менты?

Кузнецов, так и ведший ее под руку, неопределенно хмыкнул:

– Именно что менты. Другое дело, что арест неофициальный, без прямого указания станции. Администрация сейчас усиленно закрывает на нас с тобой глаза и с нетерпением ждет, пока мы свалим отсюда подальше.

– Я не понимаю, – Лю едва поспевала за широко шагавшим конвоиром и хоть в открытую не сопротивлялась, но со стороны казалось, что он тащит ее чуть ли не волоком.

– Потерпи, пройдем пост, а там будет время поговорить. На Битце сейчас вдвойне небезопасно.

На Битце? Вдвойне? Девушка окончательно запуталась… и смиренно сосредоточилась на ходьбе.

* * *

Вопреки обещаниям Кузнецов не спешил ничего объяснять ей и после того, как станция осталась позади. Пост был пройден без малейших задержек и ненужных вопросов со стороны дозорных. У Летиции сложилось мнение, что те сами рады побыстрее избавиться от странной парочки. Торопливый красавец-мужчина и растерянно-покорная девушка. Тоже, между прочим, не дурнушка, но временно пребывающая не в лучшей форме, один синяк на разбитой скуле чего стоил…

– Вот так просто? – спросила она.

– Что просто? – пребывавший в задумчивости Кузнецов нехотя отвлекся от своих мыслей.

– Вот так просто в одну каску ты хочешь доконвоировать меня до дурацкой Донской? Меня брали как минимум втроем, а то и вчетвером, к тому же из засады…

Они двигались в одиночестве по темному туннелю, ведущему к Лесопарковой. Где-то здесь призрачная женщина читает своему призраку-сыну призрачную сказку… Летицию передернуло.

– Чего дрожишь? – Александр остановился и озадаченно посмотрел на девушку. – Боишься, что не доведу до места? Зря. Зачем нам трое-четверо, сидящих в засаде, если ты собираешься активно и плодотворно сотрудничать со мной?

– А я собираюсь?! – Лю попыталась издевательски засмеяться, но вместо этого захлебнулась от удивленного возмущения.

– Девочка, тебе сколько лет? – Кузнецов несильно хлопнул ее по спине, приглашая двигаться дальше. Очень энергично двигаться дальше: он быстро шагал по гулкому туннелю, она невольно семенила за ним следом.

– Девятнадцать.

– Девятнадцать, – он удовлетворенно кивнул, непонятно с чем соглашаясь. – Сиськи уже выросли («вашу мать, чего вам всем дались мои сиськи?!»), а ума все нет. От этого все беды. Трахаться возраст позволяет, даже девок других, таких же неразумных, вполне можно совращать, ощущая при этом свою непомерную крутость. Гуру секса, блин… А вот серьезно, на равных, работать со взрослыми хитрожопыми дядьками типа твоего заказчика пока противопоказано. Строго противопоказано! Разве что одноразовой дурочкой на побегушках.

– Да какого…

– Никакого, – он в зародыше подавил бурю праведного девичьего гнева. – Не тупи, Лю, или как там тебя? Сдал тебя твой заказчик, зачем ему ненужные свидетели, тем более исполнители? Тебе заказал Сиропчика, а битцевским ментам – киллершу, которой предстоит грохнуть Сиропчика. Скажи спасибо дяде Саше, убийца недоделанная, если бы не я, валялась бы сейчас на помойке с простреленной башкой, крыс кормила.

Летиция задумалась. Для этого пришлось приструнить кипящие эмоции, но сейчас требовался разум, а не адреналин.

– Что за битцевские менты? Что вообще за Битца, я не понимаю.

Кузнецов поначалу удивился, но тут же спохватился:

– Ах да, я и забыл… Мы, южане, по привычке называем Новоясеневскую Битцевским парком и считаем станцию формально независимой. У северян, в особенности у Ясеневской общины, свои представления о местной политической географии, фактически они подмяли Парк под себя, без боя взяв опустевшие когда-то земли.

– То есть, меня взяли няшные менты?

– Няшные? А, дошло! – Александр ухмыльнулся. – Именно, няшные. Милые пушистики в форме, но не при исполнении. В частном порядке задержали опасную рецидивистку, но не предали немедленному суду Линча, и даже не передали законной няшной власти, а за большие денежки продали донскому антиквару Кузнецову, проявившему к опасной рецидивистке нездоровый интерес.

Летиции не понравились метаморфозы, произошедшие со спутником: смешливый на станции, в дороге он ожесточился, стал суровым и задумчивым.

– Тогда я не понимаю двух вещей. На кой я тебе сдалась и с чего вдруг я буду тебе помогать?

Александр не слушал. Приложил палец к губам и молча кивнул – «смотри».

Туннель, скудно освещенный парой налобных фонарей. Два прыгающих по стенам луча, посланцы света в царстве мрака. Кивок головы – и освещение выхватывает бетонный пол под ногами, задрать голову – и сверху нависает сводчатый потолок, давит на плечи, вжимает в землю. Покрутить шеей вправо-влево – вновь наплывут по бокам близкие стены, в теории параллельные, по ощущениям – вот-вот сойдутся в одной точке и раздавят тебя равнодушным гидравлическим прессом.

Лю не знала, на что смотреть, все как обычно, но…

Воздух дрожит. Липкий и тягучий, он окутывает со всех сторон, обжигает дыхание, застревает в гортани и вязнет в легких. Лучи фонариков упираются в мутную киселеобразную массу, идти с каждым метром все тяжелей и тяжелей… так, наверное, ощущают себя водолазы, продирающиеся через толщу воды на огромной глубине. Шаг, остановка, новое усилие, шаг, остановка. Не хватает только пузырей, рвущихся наверх, к солнцу. Так было в древней книжке, Лю помнит, «Тайна двух океанов», она читала десятки раз…

Но здесь есть звук, шуршит бетон под подошвами, что-то тихо, на грани слышимости, стучит в рюкзаке. Это рассыпавшиеся патроны ударяются при ходьбе друг о друга.

Летиция хотела взглянуть на сопровождающего ее мужчину, почувствовать его уверенность и силу, впитать хоть немного чужой энергии, чтобы подавить рвущийся из глубины страх, но не могла. Что-то гнало ее вперед сквозь густой как туман воздух. Без оглядки. Под ритмичный стук патронов… Стук, стук, шаг, шаг… шпарь серого кипятком… стук, шаг…

Что?! Лю встрепенулась, словно приходя в себя после долгого изматывающего сна. Ничего. Туннель, дорога под землей, извечная война света и тьмы, старый, умирающий фонарик против древней владычицы ночи. Статный фигуристый конвоир рядом, никуда не делся, как и прежде, сосредоточен и хмур. В нем есть сила. Девушка прижалась к его плечу – самое время найти надежную опору, а иначе зачем еще нужны мужики?

– Что не так?

– Помолчи, – голос его глух.

Лю не сразу заметила впереди две тени… Теней здесь было гораздо больше, причудливых, ломающихся, танцующих и неуловимых, но лишь две не пугались направленного прямо на них света, не прятались во мрак, не отступали под натиском беспощадных фонарей.

Тень побольше и повыше, к ней прижалась совсем маленькая, почти хрупкая, обе… смотрят!

Лю содрогнулась всем телом и тихонечко, отчаянно зажимая рот руками, чтобы не завизжать, охнула.

– Молчи, – мужчина обнял ее, широкой ладонью закрыл глаза и увлек за собой. – Не сопротивляйся, не бойся.

Ослепшая, она покорно следовала за ним, не пытаясь вырваться. Только слушала, и слушала, и слушала тишину, на все лады повторяющую ей «шпарь… шпарь… шпарь… серого… серого… серого…»

Тишина приблизилась к ней и шепнула на самое ухо: «шпарь серого кипятком». А потом удалилась, осталась далеко позади. Шшшш… сссс… шшш…

Летиция беззвучно рыдала, прижимаясь всем телом к своему тюремщику, роняя слезы на его широкую грудь.

– Все хорошо, – он гладил ее по волосам. – Мы прошли. Ты молодец, мы прошли…

– Что это было? – комок в горле мешал говорить, но Лю должна была узнать.

– Всего лишь неупокоенные души, те, кто после смерти не обрел покоя. Таких много повсюду, есть и на станциях, и в переходах, и на поверхности. Несправедливо лишенные жизни – эти самые громкие… Они являются не ко всем, лишь к тем, кто сам приблизился к краю пропасти, кто в шаге от последней черты.

– Ты ведешь меня к себе убивать? – голос ее дрожал. – Потому я у последней черты?

– Нет, но за нами идут те, кто желает тебя убить. Бандиты, кореша и подручные Сиропчика, которых ты очень сильно расстроила.

– А как же ты? Почему ты видел неупокоенных?

Александр Кузнецов пожал плечами:

– Я всю жизнь хожу по краю, работа такая. Правда, к призракам так и не привык, не выработал иммунитета.

Они еще несколько минут стояли обнявшись, плачущая пленница и ее конвоир.

– Нам нельзя задерживаться, бандиты сделают все, чтобы поймать тебя. Им уже известно, кто убил их босса.

Лю понимающе кивнула:

– Вот почему я добровольно пойду за тобой, так?

Слезы высохли, и теперь ей было стыдно за свой страх, за потерю самообладания, за позорный срыв. «Перепуганная плаксивая дура, вот ты кто».

– Но зачем я тебе, объясни!

Они снова двигались, не бежали, бег быстро выматывает, но скорость держали постоянно высокую. Вернее, Александр задавал темп, а Летиция пыталась не сбиться с шагу и не отстать.

– Ты весьма востребованная девочка. Заказ на тебя получили не только битцевские… новоясеневские менты, но и мои подмосковные друзья. Только менты должны были шлепнуть зарвавшуюся киллершу, а подмосквичи поручили мне доставить тебя в целости и сохранности.

– Ты наемник? – вырвалось у Летиции. Робкая надежда на благополучный исход дела оказалась немедленно похоронена. – Что хотят твои наниматели?

– Я не наемник, я – антиквар с Донской, – Кузнецов непонятно чему усмехнулся. – Антиквар широкого профиля. Но постоянным клиентам, обеспечивающим процветание моего бизнеса, отказать в малой просьбе не могу. Они попросили в подарок тебя. А зачем…

Антиквар надул губы и щеки, видимо, это означало деятельную задумчивость.

– У меня сложилось впечатление, что они сами не в курсе, зачем ты им, такая красивая, сдалась. Есть тут определенная странность, эти подмосквичи очень плохо представляют, что творится в Москве и в метро в частности. Тебя же они описали подробно, во всех деталях. Потому давай лучше я спрошу, что за дела у тебя с жителями ближайшего Подмосковья? Чем ты им, мирным общинникам, насолила?

– Да не знаю я ни про каких подмосквичей! – Лю удивлялась, возмущалась и злилась одновременно, происходящее не укладывалось в ее голове. – Я никогда на поверхность-то не выходила, не говоря уже о том, чтобы покинуть пределы метро! Да…

– Тише, тише, – ее спутник чуть притормозил, перейдя с очень быстрого шага на относительно человеческий, почти прогулочный. – Не стоит орать в туннелях, они этого не любят. И, кстати, жестоко мстят нарушителям спокойствия, имей это в виду. Я тебе верю, но от этого легче не становится. Не люблю, когда не понимаю мотивов своих деловых партнеров, а в данном случае…

Впереди показался пока еще тусклый, скрытый расстоянием свет приближающейся станции. Лесопарк.

– Мне туда нельзя, – опомнилась Летиция. – В рюкзаке стволов на два смертных приговора, плюс визит последний не особо задался…

Кузнецов не дослушал:

– Я тоже не с пустыми руками. Придется подключать искусство дипломатии…

Не дойдя до станции метров пятидесяти, он вручил ей свой пистолет, извлеченный из подмышечной кобуры, а также ее собственный вещмешок, который всю дорогу тащил сам.

– Жди меня здесь.

– Ты дурак?! Отдаешь мне оружие и надеешься, что я буду покорно дожидаться тебя здесь? В чем подвох, милый хитрожопый антиквар?

Хитрожопый антиквар раздраженно цыкнул и разочарованно замотал головой:

– Сзади призраки, которых ты боишься до икоты. И где-то там по нашему следу идут мстительные сиропчики, чьи намерения менее загадочны, чем у привидений, зато более реалистичны – в самом пугающем смысле слова. Ты до сих пор жива только благодаря мне, неужели это так трудно понять? Еще раз для тупых, в двоичной системе: слушаешься дядю Сашу – живешь; не слушаешься – тут же откидываешь коньки!

– Коньки? – нахмурилась Лю.

И тут же заработала тяжкий вздох и безнадежное «забей».

– Просто жди и ни о чем не думай.

Все те полчаса, что отсутствовал донской антиквар, Летиция, вопреки его указаниям, усиленно размышляла. Все мысли сводились к простой дилемме – бежать-не бежать, но доводы конвоира (и особенно ждущие в туннеле призраки) мешали принять очевидное решение, ведущее к свободе. Неужели он приковал ее к себе страхом? Что ж, страх не только удерживает подобно цепи, но и лишает воли… Опасный человек. Сильный, самоуверенный и очень-очень опасный.

– Ты мне очень дорого обходишься, девочка с дурацким именем, – возвратившийся Кузнецов выглядел мрачнее тучи. – У местной таможни на тебя вот такенный зуб!

Красноречивый жест не оставлял сомнений в размере зуба… скорее даже бивня, причем не самого маленького.

– Мы возвращаемся на Няшу? – до сих пор сомневавшаяся в правильности своего выбора, ругавшая себя за трусость Летиция с пронзительной, ошеломляющей ясностью осознала, что обратно на север она ни за что не вернется. Лучше умрет здесь, чем…

– На каждый жадный зуб найдется свой зубодробительный камень… Но, блин, сегодня камень обошелся мне непомерно дорого… похоже, он из чистого золота. Пойдем, киллерша недоделанная, одними деньгами дело не обошлось, обиженный тобой таможенник требует сатисфакции. Моральной, если не ошибаюсь.

– Что?!

– Ты глупенькая или слышишь плохо? – Кузнецов злился, но, видимо, не столько на Лю, сколько на себя. Он не умел и не любил проигрывать в дипломатических и торговых игрищах. – Придется «возместить моральный вред перорально», «зализать нанесенную душевную рану», так он выразился. Есть вопросы?

– Да пошел ты! Сам ему и отсасывай, урод поганый! – Лю вмиг забыла и о бандитах, и о призраках, ее всю потряхивало от возмущения. Праведный гнев искал точку приложения, указательный палец, между тем, нащупывал спусковой крючок пистолета.

– Если тебя поймают подручные Сиропчика, так легко ты не отделаешься, – негромко ответил Кузнецов. Он никак не отреагировал на девичье буйство, хотя поползновения к оружию не заметить не мог. – Я должен довести малолетнюю идиотку, корчащую из себя вершительницу чужих судеб, до безопасного места, где ее никто из отморозков не достанет, но если эта идиотка мечтает умереть раньше времени, причем весьма незавидной смертью, то…

– Ты ответишь за малолетнюю идиотку, – Лю подняла пистолет и ткнула стволом в грудь спутника.

Он снова сделал вид, что не замечает смертельной опасности, только выговорил тихо, но четко:

– Я проведу нас через пост, а ты сама разберешься со своим обиженным. Сможешь обойтись без зализывания ран – молодец, а нет – утрешься и пойдем дальше. Все ясно?

Летиция сощурилась. Кузнецов давал ей некую свободу действий, узкую, но все же свободу. Правда, он тут же ужал ее еще сильнее:

– Только никаких убийств и отрезанных органов. Иначе с Лесопарка живыми не выйдем. В остальном делай, что хочешь.

– Забирай свою волыну, – после недолгих колебаний девушка приняла условия намечающейся игры.

Глава 9
Пермский пост

Скоро рассвет, нужно искать ночлег. Постапокалиптическое солнышко слишком жестоко к человеку, своими лучами добра выжигает сетчатку на счет раз.

– Сулюк, пора на боковую. Где расквартируемся?

– Зулук, – привычно настаивает он.

– Да хоть Суджук! Где спать-то будем?

– Зверь не сойдет с Фарватера, – маркиз с вызовом смотрит на меня.

– И что это значит?

– Что-что, ставим палатку на нашем насесте и кукуем там целый день!

Челюсть моя, невзирая на поддерживающий ее противогаз, с грохотом ударяется о деревянный настил.

– Сдурел?! Как мы пойдем днем, мы ж беспомощные при свете!

– Есть маски со светофильтрами.

Матерюсь вполголоса, обдумывая ситуацию. Дерьмовую, надо сказать, ситуацию. Ни один сталкер не путешествует без крайней надобности днем. Люди – ночные существа, а день – враждебное для нас время.

Но как я ни морщил лоб, кончилось все установкой палатки на ходу. Проблему с дежурствами решить не удалось, шизофренику столь ответственное дело я доверить не смог, но самому быть все время на посту – занятие невозможное, спать хотелось прямо сейчас. Выдался весьма непростой день, принесший целую кучу впечатлений и эмоций, и утомленный приключениями мозг требовал хотя бы четырехчасового тайм-аута. Отказывать мозгу – занятие неблагодарное, потому, наплевав на всякую осторожность, я внаглую завалился спать.

Вопреки опасениям, никакие сны меня не мучили, а сама вожделенная безмятежность продолжалась вместо запланированных четырех часов вдвое дольше. Зато в мир живых я вернулся отдохнувшим и полным сил. Что день грядущий нам готовит? Что бы ни готовил, мы встретим его во всеоружии!

Наручные часы и ярко подсвеченная снаружи палатка сообщили, что световой день еще в самом разгаре. Конечно, дни нынче короткие, зима все-таки, но зима странная – теплая и совершенно бесснежная. Климатическими аномалиями трудно удивить тех, кто пережил «закат солнца вручную», но февраль тридцать третьего года все же удивлял. Плюс десять—пятнадцать градусов ночью – это чересчур!

Зулук (о, похоже, он меня выдрессировал!) не спал, развлекая себя тупым немигающим взглядом, упертым в полог палатки.

– Зу, все спокойно?

Маркиз ответом не удостоил. Похоже, чертов кататоник наслаждался очередным сеансом связи с астралом.

Спал я в респираторе, противогаз для таких целей подходит слабо, но пришло время для утреннего променада на свежем воздухе – осмотреть местность, да и физиологию успокоить, – и в подобной ситуации «тонированный» противогаз первый помощник героического сталкера.

Натянул – зажмурился – вышел. Открыл левый глаз, он у меня наименее ценный, видит хуже своего собрата. К свету пришлось привыкать довольно долго, хоть он и был смягчен светофильтром. Совсем мы в кротов превратились, темень непроглядная роднее слабенького зимнего солнышка… Обошлось, не ослеп. Когда круги перед единственным открытым глазом перестали хороводить, я, наконец, смог различить кое-какие детали окрестности.

Дорога – уже не шести-, а четырехполосная, и без всякой разделительной конструкции посередине, противоположные направления слились в единое целое, лес по правому борту, слева огромное нескончаемое поле. Не знаю, сколько мы отмахали за последние часы, но точно прошли немало, Ревду и Первик[18]18
  Первоуральск.


[Закрыть]
оставили далеко позади. Указатель бы дорожный заметить, но пока не судьба.

Вернувшись в палатку, сел изучать записи Зулука. Руки давно чесались, да и любопытство мучило.

«Зверь идет строго по Фарватеру. В крайних случаях, по прямому указанию Оператора, способен уходить с маршрута, но не более, чем на пять часов, далее начинается истощение организма».

Да, точно! Мастер Вит вещал что-то такое, но я был слишком занят своими мыслями… А теперь должен разбираться в каракулях сумасшедшего писаря. Ну и почерк, глаз сломаешь!

«Мертвая река – подземное образование, возникшее на месте разлома тектонических плит, который в свою очередь возник в результате мощных ракетно-бомбовых ударов по поверхности. Тянется с востока на запад России, часть его пролегает под федеральной трассой Р242, после Перми и вплоть до Подмосковья точная локализация не установлена».

А этого совсем не помню, иначе бы обязательно спросил, почему раскол идет строго под трассой, что за чудеса?!

«На поверхности над рекой сильное радиационное излучение, губительное для всего живого. Но повышенный фон наблюдается только в границах реки, сразу за ее пределами фон соответствует естественному для данного вида местности».

Морщу лоб. Похоже, это объясняет, почему охранник в Меге записал нас в смертники, мы шли над рекой по зараженной территории (но почему молчал дозиметр?!). С заставой та же история: теперь понятно, почему центральная ее часть пустовала, а все люди находились по краям.

«Однако внутри радиационного поля на всем протяжении разлома есть безопасная зона, которая и называется Фарватером».

Таааак! Молчание дозиметра тоже объяснено. Неплохо.

«По одной из гипотез Фарватер не существует сам по себе, его создает Зверь, идущий над разломом. Но практического значения генезис Фарватера для экспедиции не имеет».

Конечно, зачем нам теории, мы ж тупые пассажиры, нам лишнего знать не положено.

«Узлы силы – аномальные объекты, аналогичные Поясу Щорса. Раньше с ними поддерживалась связь при помощи Мертвой реки, но в определенный момент что-то случилось с рекой (некие события неясного характера произошли в Подмосковье в ранее неизвестном узле силы), и связь пропала. Пояс начал слабеть, река больше не подпитывает его энергией, как раньше. Экспедиции необходимо выяснить причины и постараться переломить ситуацию».

Про узлы я что-то слышал от Вита, но в тот момент все показалось тарабарщиной. Впрочем, как и сейчас… Все эти феномены, аномалии и прочая ересь пугает меня, не люблю того, чего не могу понять.

«Из каждого узла Оператору необходимо отсылать Мастеру подробный отчет обо всем увиденном».

Как отсылать? Телеграфом, что ли, или смской? И что за прозвище идиотское «Оператор»?

– Зулук, хватит дурку гонять, очнись! – трясу маркиза за плечо. – Поговорить надо.

Ноль реакции. Тогда со злостью бью его по плечу, безвольное тело заваливается на бок и замирает на «полу» в нелепой позе.

Сдох он, что ли? Урод, нашел время! Судорожно нащупываю пульс на запястье, слава богу, жив! Пульс слабый, но есть. В нирване наш шизоидный герой… Хорош напарник, нечего сказать, спасибо, Мастер Вит, за ценного сотрудника, теряющего сознание посреди «рабочей смены». А если его в бою так выщелкнет? От динозавра хоть толк есть, этот же кадр сплошная обуза.

Придя в себя, укладываю кататоника поудобней, пусть отдыхает припадочный. Мне его даже немного жаль, больной человек как-никак, зря я на нем зло вымещаю, не виноват он в своей ненадежности и общей бестолковости. Если уж злиться, то на Вита, офигительную он сборную сформировал, прям дрим-тим на четырехлапом ходу. Лучше бы пару матерых сталкеров выделил, ну и красну девицу в придачу.

Ворчать я могу долго и с большим мастерством, однако настроение нынче не то, хочется действовать, а не разглагольствовать. В общих чертах теперь представляю, чего от меня глава Ордена добивался, – надо по-быстрому выполнить задание и назад, к сыну. И плевать, что там Вит говорил о запрете общения, возвернусь героем, пусть только попробует отказать в просьбе малой.

Кипучая жажда деятельности не находит никакого приложения. «Караван» идет по пустынной местности, не встречая на пути ни врага, ни друга. Шизоид по-прежнему сопит на деревянном настиле, я вяло приучаю себя к святотатственному отказу от ношения противогаза. Получается, не нужен он в Фарватере, нет здесь никакого излучения. Но что за сталкер без резиновой морды? Так, одно название… Лишь бы сдуру на солнышко не вылезти с голым фейсом, сетчатку-то чудо-фарватер не спасет.

– Скоро пост, – голосом похмельного проводника объявляет внезапно очнувшийся Зулук.

От неожиданности забываю язвить:

– Какой пост?

– Пермский.

– Гаишный, что ли? Не думаю, что нашему тихоходу (а днем Зверь идет очень медленно, начинает разгоняться только под вечер) стоит опасаться штрафов за превышение скорости. Опухший спросонья маркиз смотрит на меня неприязненно:

– Там один из Узлов силы.

– Менты и после конца света продолжают портить путешественникам кровь, – я вздыхаю. – Чего нового-херового ждать от этого самого узелка?

– Без понятия. Может, встретят как дорогих гостей из смежной аномалии, а может, под жопу пнут как представителей конкурирующей организации, – осоловевший взгляд Зулука постепенно проясняется, возвращается и мрачноватое чувство юмора.

– Не хотелось бы под жопу, – с умным видом констатирую очевидный факт. – Мы как-то можем подготовиться к встрече?

– «В случае неизвестности заблаговременно обработайте контактную группу вазелином», – веселится маркиз. Почему же мне не до веселья?

Лечу пошаливающие нервы верным средством – разбираю-собираю «калаш». Оружие придает хоть какую-то уверенность, все лучше, чем вазелиновая безнадега. Еще бы спиртосодержащего чего-нибудь бахнуть для храбрости…

– Зулук, у тебя выпить есть?

– Мандражишь?

– Непонятки из себя выводят…

– Алкоголь в себя не вернет, – занудствует маркиз, чем окончательно добивает меня.

– Слышь, умник, я выпить прошу, а не вселенской мудростью поделиться!

– На месте нальют, не переживай. Если в этой аномалии заливают за воротник так же, как в Щорсе, то мало тебе не покажется.

Ухмыляюсь. Значит, ничто человеческое Ордену не чуждо… Интересный факт.

* * *

К границе Свердловской области и Пермского края добираемся за полночь. Огромный покосившийся щит издевательски приветствует нас щербатым пожеланием счастливого пути. «Сч.с.ливого пу.и». Спасибо и на этом.

До поста остается несколько километров. Я хорошего помню его по довоенным поездкам: посреди голого поля стоят мачты освещения с камерами видеофиксации, чуть дальше сам гаишный «скворечник» в два этажа, рядом заправка и при ней довольно приличная забегаловка с неприличными ценами. Вот и вся обитель ментовского зла. А вокруг на несколько километров ничего, только леса да грунтовая дорога, пересекающая федералку и ведущая неизвестно куда. Кто может жить в такой глуши? Мутировавшие гайцы? Страшнее зверя не придумаешь.

Как я ни вглядывался в темноту, но пост заметил, только когда Зверь уткнулся в него своей мордой. В прямом смысле слова: свернул с дороги и несильно ударил черепушкой по двери гаишного домика. Вот ведь дятел! Кто тебя вообще просил уходить с маршрута, миновали бы чертово место и никто бы ничего не заметил. Я понимаю, что это трусливо, слабохарактерно, противоречит приказу Вита и все такое прочее, но не лежит у меня душа к полуночному хождению по гостям, особенно таким…

На динозаврий стук никто не ответил. А может, все и обойдется? «Больше в деревне никто не живет», так, кажется, в детском стишке?

– Кого нелегкая принесла? – скрипучий голос, доносящийся откуда-то сбоку, но точно не из гаишного скворечника, заставляет меня вздрогнуть. Не обошлось…

Передергиваю затвор автомата – такое у меня успокоительное! – целюсь в робкий, дрожащий огонек метрах в пятнадцати от нас.

– Стой, где стоишь!

– Так я не стою, мил человек, – огонек приближается. – Ковыляю себе потихонечку.

– Я буду стрелять!

– Будешь, конечно будешь. Только не сегодня, – пришелец раздражающе спокоен. Может, не видит наставленного на него автомата? Так я сейчас дам пару предупредительных в брюхо!

Огонек оказывается свечой в руках приземистой толстухи совершенно затрапезного вида. Длинное, до пят платье, полинявшее и выцветшее много лет назад, на ногах резиновые калоши огромного, явно неподходящего размера, на плечах драная шаль, на голове блеклая косынка. Лицо морщинистое, все какое-то скомканное, неаккуратное, глаз и вовсе не видать, прячутся в отбрасываемой свечкой тени. Рот – еще одна складка на и без того неровном лице – кривится в злобной усмешке.

– Приперлись незванно-негаданно посреди ночи, перебудили добрых людей, так еще и оружием бряцают! Ну нахалы, ну непотребцы!

Будет всякая кикимора меня стыдить! Страх прошел – нет в старухе ничего угрожающего, а раздражение осталось.

– Что ж вы, бабуся, гостей так неласково встречаете?

– Ты, что ль, гость, дедуся? – толстуха мигом окрысилась. – Так не ждем мы никаких гостей, а вы, путники залетные, ступайте мимо, кудыть шли!

Зулук, надо отдать ему должное, своевременно вмешивается в стремительно накаляющийся разговор:

– Сударушка, милая, извините моего неучтивого возницу! Слаб болезный воспитанием, обделен хорошими манерами, искусству общения с прекрасным полом не обучен.

«Милая сударушка» меняет гнев на милость и смеется с нескрываемым довольством:

– Ох, соловей заливается! Хитер плут, а мы, бабы, и рады уши развесить… Что привело вас сюда, красны молодцы на идолище поганом?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю