Текст книги "Голоса выжженных земель"
Автор книги: Андрей Гребенщиков
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 70 страниц)
Топь
Увеличившаяся за счет проводников команда заняла свои посадочные места: Володя, само собой, за руль, тощий Марча Борода – пассажиром. Ник и Евпатий, предпочитавший не вполне очевидное сокращение Иф, в десантном отделении, или, попросту, кузове. Долго не отъезжали, ждали еще кого-то.
«Еще кем-то» оказался Толямба. Рыжий волок по земле что-то объемное и… упирающееся! Живое!
– Мужики, подсобите! Борька, сука такая, упирается! Один не сдюжу.
На выручку непутевому Толику немедленно отправился Иф. Выскочив из машины, он, не особо церемонясь, оттолкнул слабосильного Толямбу в сторону и подхватил упирающегося Борьку на свои могучие ручищи. Так и занес в кузов.
– Толямба, дверки захлопни!
– Щас сделаю, – прикрывая створки, рыжий комично замахал двумя руками на прощание: – Ни пуха, ни пера, народ!
– К черту! Скоро жди обратно.
– Суетной мужик Толямбыч, но душевный, – непонятно зачем пояснил Иф, когда машина тронулась. Нечто, прозываемое Борькой, он из своих конечностей так и не выпустил.
– Иф, а что там? – Никита осторожно ткнул пальцем в неопознанный объект. Что-то явно живое было прикрыто большим куском грязной, истертой во многих местах материи.
– Эт, вашими стараниями, будущая жертва, – в голосе здоровяка послышалось неодобрение. – Наш общинный кабанчик Борис. Герой осеменительного труда, списанный по выслуге лет и за старческую немощь на почетную пенсию. Но теперича не погулять Бориске на заслуженном отдыхе…
– Евпатий, я что-то с жертвой не догнал… зачем нам свинтус в Топях?
– Есть легенда, или примета, а может, и суеверие – но, как ни назови, смысл с того не изменится… Никитка, ты про Хозяина Болот когда-нибудь слышал?
Ник отрицательно мотнул головой.
– А что в Метро вообще про Топь говорят?
– Ничего конкретного. Дурное место, непроходимое, гиблое, и тому подобное. Если честно, я мифологией отдаленных мест и не интересовался толком. Что далеко, то такими враками обрастает… Про Топь узнал совсем недавно, и то с подачи Володи.
В отличие от Ника, проводник пренебрег даже респиратором, потому эмоции на его лице читались вполне отчетливо: Иф словам Никиты очень сильно удивился:
– Для жителя Кольца странно подобное неведение… Для нас Топь проклятие, но она же и кормилица. Непростые у нас отношения с этой беспокойной соседкой, многие жители общины не вернулись с Болота… Но, не будь ее, давно не было бы и общины. Мы охотимся там, собираем самые разные плоды – Топь богата на чудеса. Что-то едим, из чего-то варим целебные настои, многое перерабатываем и продаем. Так и живем… Хуже всего было поначалу… Не с самого начала, а с того момента, как мы были вынуждены покинуть первое прибежище – подвалы испытательных лабораторий в НИИ. Сразу после Апокалипсиса мы там неплохо устроились, можно сказать, с комфортом. Прожили больше десятка лет и протянули бы еще столько же, запасы позволяли, но кто-то или что-то облюбовало наше жилище… Люди стали сходить с ума, без видимых причин. Некоторые умирали во сне – ложились спать и больше не просыпались, другие, доведенные до физического и нервного истощения, кончали с собой…
– Я не совсем понимаю, – Ник энергично мотнул головой. – Как вдруг ни с того ни с сего люди начали сходить с ума?! Ведь должна быть причина, какое-то объяснение…
– Некоторые из наших считают, все случилось из-за одного пропавшего при вылазке в Топь охотника, которого, спустя несколько недель после исчезновения, нашли рядом с Общиной. У него не было видимых ранений или повреждений на теле, но, как мы ни старались, вернуть беднягу в сознание так и не смогли. Впал в кому, уснул беспробудным сном.
Странности начались не сразу: кто-то жаловался на кошмары, другие просто на слишком ненормальные сны, третьи отмалчивались, но тоже явно испытывали волнение. Люди, конечно, нервничали, но без истерик и всякой такой дичи – до настоящей беды прошло несколько дней.
– И что произошло через эти несколько дней?
– Сомнамбулы… Двое наших пошли во сне. Первого поймали, когда он с закрытыми глазами бился головой об стену, изо всех сил стараясь вышибить себе мозги, второго тоже отловили прямо на месте преступления: не приходя в сознание, он тихо и спокойно вырезал всю свою семью. Так и стоял над трупами с ножом, тупо пялясь в никуда. С той самой ночи пошел отсчет мертвецов – безобидные кошмары сменились настоящими ужасами: каждый видел свое, но – нацеленное исключительно на его самые потаенные, загнанные глубоко внутрь страхи. Любимые и родные люди, восстав во сне, могли превратиться в кровожадных монстров… Я помню, как двухлетний малыш… – Иф запнулся на полуслове: – Никита, не хочу… Мы, выжившие, кто сбежал, плюнул на чертовы подвалы и вырвался оттуда, до сих пор ничего не забыли, но не сто́ит… – он осекся и замолчал на несколько секунд. – Не хочу… В Кольце, в деревне, жизнь гораздо беднее и голоднее, однако вряд ли хоть одному безумцу придет в голову вернуться в сытое и теплое НИИ…
– Но при чем здесь найденный охотник? Какие-то сны и…
– Я считаю, ни при чем. Суеверные что-то вопили про тварей, проникающих в чужие сны… Только я знал Пашку, охотника этого, – настоящий мужик, только с такими и ходят в разведку! Тем, кто называл его тварью и напраслину возводили, я бил морду… защищал, пока силы оставались… Но когда сбегал – даже не вспомнил о друге… вообще ни о чем не вспомнил… довоенные фотографии, где все мои, где все мы вместе, и то там оставил… Но даже за таким сокровищем не вернусь. Никогда.
Никита, не о том речь… Из лабораторий мы ушли, сдались. Невозможно противостоять невидимому, непостижимому разумом врагу. Поселились в тех домах в деревне, где были подполы и подвалы, учились жить заново. Унесенные с собой припасы быстро кончились, а шастать в Лабу, чтобы пополнить продовольствие и материалы… люди предпочитали умирать с голода, но в проклятое место не возвращаться. В тот период нашей истории мы и открыли для себя Топь – сначала как охотничьи угодья, а затем в качестве бездонной кладовой, где произрастают всевозможные полезные в хозяйстве ресурсы.
Кабанчик жалобно заскулил в руках Евпатия, и проводник ласково погладил его по прикрытому тканью боку:
– Тише, дружище, не жалуйся на судьбу, она у всех нас одинаковая.
– Все бы хорошо, – проводник продолжил прерванный зверем рассказ, – да только Болото не желало так просто делиться своими богатствами с людьми. Прижимистое оказалось существо… Мы собирали плоды с ее земель, а она – наши дурные головы с плеч!
В первый год погибла половина ушедших. Нельзя во всем винить Топь, были еще болезни, голод, крайняя нищета, но Болото собрало самый богатый урожай – охотников и добытчиков полегло – не счесть!
Однако время шло, нам приходилось искать с этим чудовищем общий язык, ублажать его и угождать капризам. За каждую ошибку расплачивались по самому суровому счету, но если удавалось умаслить Топь, то и она расщедривалась в ответ…
– Евпатий, извини, что перебиваю, но ты говоришь о Топи, как о разумном существе…
– Не знаю, что там с разумом, но «капризное существо» – самое верное определение. Ты прав, Топь – всего лишь место, ни живое, ни мертвое, ко всему безразличное, но тот, кто хозяйничает там, – его безразличным не назовешь… Мы в Кольце так и кличем его – Хозяин Болот. Неведомое существо с очень поганым характером. Никто не знает, кто он или что оно, никогда его не видели, но для того, чтобы верить в присутствие зла, не обязательно видеть его… Теперь мы умеем ладить с ним, усвоили основные правила и стараемся их не нарушать.
Недоверие и едва сдерживаемый скепсис настолько явно читались в глазах юноши, что Иф поспешил успокоить своего слушателя:
– Никитка, я за наши сказки не агитирую. Если не хочешь – и не нужно в них верить. Ты ведь совсем из других мест, чужак, пусть это слово тебя не обидит, и даже не стоит углубляться в наши… хмм… – Евпатий в задумчивости огладил ухоженную бороду. – Верования. Для тебя – это бред и дичь, а что для нас, я уже поведал. Но, чтобы понять, зачем экспедиции Борька, все же необходимо слегка разбираться в нашем… фольклоре.
Задуманный вами поход – это нарушение перемирия с Хозяином, вторжение на его личную территорию. Мы вынуждены идти на это ради лекарств, да и выбора никакого нет – твой друг Владимир выкрутил нам руки… Согласно… эээ… – Иф запустил пятерню в свои короткие волосы, почесал темечко, однако «массаж мозга» в поисках подходящего слова не помог. Сдавшись, проводник повторился, – согласно нашим «верованиям», Хозяин требует за проход через Топь человеческую жертву… Главыч, ты его видел и, наверное, успел немного узнать, на такое не способен. За ним водится великое множество грехов, и больших, и малых, но человеческой крови на руках не было. ́ И не будет. Таков уж он есть и другим не станет. Он приказал принести Хозяину в жертву кабана, Борьку. Авось чудовищу хватит и такого подношения.
Ник с сочувствием посмотрел на укрытого тканью жертвенного свина:
– Теперь, кажется, понимаю… А если Хозяин не удовлетворится?..
– Тогда возьмет жертву сам. И, боюсь, одной жизнью он не ограничится.
На этом разговор закончился. Ник погрузился в тягостные, совсем не радостные мысли, а Евпатий, кажется, задремал. Притих и третий пассажир – горемычный Борька.
Все трое очнулись, когда мерное покачивание автомобиля прекратилось. «Волк» остановился.
– Что такое? – Никита не заметил, как заснул, зато в сознание вернулся с привычной тяжестью в голове.
– По времени как раз должны были достичь границы.
Ник знал, что «границей» местные называют черту между их миром и Топью, чужой враждебной территорией.
В десантный отдел заглянул Володя:
– Выгружаемся. Иф, доставай нашего агнца с пятачком!
* * *
Осматриваться было бесполезно, такая темень царила вокруг.
– Евпатий, здесь опасно? Я не провалюсь в какую-нибудь трясину?
– Не отходи от машины, и все будет нормально, – проводник взвалил жалобно похрюкивающую поклажу себе на плечи и пошел следом за удаляющимися Марчей и Арехом.
Ник не стал спрашивать, куда направилась троица, живой (пока еще живой!) груз на плечах Ифа не оставлял свободы для домыслов. Борьку несли на заклание Хозяину Болот, в существование которого Никита не верил ни грамма. Кровавые обычаи «кольцовских» внушали ему отвращение и брезгливое чувство превосходства над одичавшими жителями Новокурьянова. В Метро суеверий встречалось не меньше, но жертвоприношения не практиковались. По крайней мере, на известных ему станциях.
Появившийся из темноты силуэт напугал юношу, он немедля ухватился за автомат, но вовремя распознал в пришельце Евпата.
– Уже все? Так быстро? – Никита не ожидал, что жестокая, бессмысленная церемония закончится так скоро.
– Еще нет, но Владимир дергается из-за тебя – попросил присмотреть. За тобой, а заодно и за четырехколесным «другом». Управятся и вдвоем, Марче не привыкать.
Проглотив обиду за излишнюю опеку со стороны «дедов», от ехидного замечания Ник все же не удержался:
– Марча у вас за верховного жреца? Главный мясник на бойне?
Вместо ответа могильную тишину Границы нарушили выстрелы: сначала глухие пистолетные хлопки, затем длинная автоматная очередь.
– Едрить! – заорал Иф и бросился обратно во мрак. – А ты не двигайся! – крикнул он на бегу.
Выстрелы раздавались с той стороны, куда чуть раньше отбыла «жертвенная процессия».
Ник отогнал трусливую, но мудрую мысль спрятаться в кабине, усилием воли заставив себя остаться на месте. Особого смысла в этом не было, но отсиживаться в безопасности, пока на твоих товарищей нападают, ему не позволила совесть. Потекли тягучие тревожные минуты ожидания, ничто больше не нарушало мрачную тишину Границы: ни выстрелов, ни криков. Ничего.
– Никита, не стреляй, это мы! – предусмотрительный Евпатий, прекрасно понимая, что сейчас творится с нервами оставшегося в одиночестве Ника, заранее предупредил о своем приближении.
Однако вынырнувший из мрака силуэт на этот раз ничем не напоминал человека – огромное бесформенное нечто медленно двигалось навстречу перепуганному юноше!
– Стой, кто здесь?!
– Никитка, не дури, свои, – нечто с голосом Евпатия остановилось в нескольких метрах от броневика и… распалось на две части! Только спустя мгновение до Ника дошло, что за бесформенную, неразличимую в темноте массу он принял двоих людей, один из которых вел под руку второго.
– Ну, чего пялишься? Помоги!
Преодолев страх, парень бросился на выручку. Тем, кого Иф вел под руку, оказался Володя. Тот с трудом передвигал ноги, а тело его при ходьбе качалось из стороны в сторону.
– Он ранен?
– Не знаю. Давай в кузов…
– Мужики… – Арех впервые подал голос, сбивчиво и бессвязно заговорил, – не надо, мужики, не надо… там… там…
– Владимир, помолчи…
– Не ранен… в норме… дайте отсидеться… кабина…
– Ну, кабина так кабина. Взялись, молодой!
* * *
Володя приходил в себя долго: его била сильная дрожь, а голос не слушался. Он сидел в своем водительском кресле с закрытыми глазами, обеими руками судорожно ухватившись за руль.
– Т-твою м-мать… т-твою мать…
– Дядь Володя, ты как?
– Х-хреново, юнга… Очень хреново.
– Где Марча? Что произошло?
– Ник, не части́, дай отдышаться.
– Нет больше Марчи, – за Ареха ответил единственный оставшийся проводник. – Хозяин Болот сам выбрал себе жертву.
– Он метил в меня… – глухо, едва слышно произнес Володя. – Это болото живое, я видел… Сначала оно поглотило кабана, а потом попыталось утащить меня… Марча бросился на помощь, но… сам попал под удар… не знаю, как это описать… Топь засосала его… я стрелял, но разве можно убить болото?
– Теперь ты веришь? – Евпатий строго, даже с вызовом посмотрел на Никиту. Под его взором юноша смутился и не нашел что сказать. Скомканный рассказ товарища не укладывался в голове. Живое болото – это слишком сложно и невероятно для разума обычного жителя Метро.
– Иф, прости меня за своего друга, – Арех виновато вздохнул. – Жаль, что…
– У Марчи никогда не было друзей. И семьи тоже. Даже оплакать некому.
– Мне жаль…
– Если ты можешь ехать, нужно выдвигаться, сейчас Хозяин доволен, но он очень переменчив в своих настроениях.
– Две минуты, Иф… чертовы руки никак не успокоятся, тремор, как у профессионального колдыря…
Ник остался в десантном отделении один – проводник, как ему и полагается, должен направлять, вести группу, и потому Иф занял опустевшее место покойного Марчи.
Юноша про себя поблагодарил предусмотрительного Ареха за то, что тот выторговал у старосты Кольца двух провожатых. Что стало бы с их экспедицией, останься они в самом начале пути без сопровождения знающего дорогу аборигена?
Периодически Ник в мыслях возвращался к смерти Марчи, пытаясь представить, как болотная жижа утаскивает на дно несчастного человека. Он никогда не видел трясины – откуда ей взяться в метрополитене? – и оттого фантазия его выдавала самые невероятные картины. Наверное, нелепые и совершенно неправдоподобные, но обсудить их было не с кем.
Машина ехала жутко медленно, постоянно маневрируя, поворачивая то вправо, то влево, часто останавливаясь и пятясь, чтобы объехать очередное возникшее на пути препятствие. А был ли вообще этот путь? Несмотря на низкую скорость, броневик постоянно подскакивал на невидимых кочках или проваливался в неглубокие ямы. Несколько раз кузов сотрясался от ударов, однажды сильно накренился на левый борт и не мог сдвинуться с места очень долго. Сквозь охватившую юношу дремоту, – а скука и вынужденное безделье сморили его в считаные минуты, – Нику казалось, что он слышит, как хлопают двери в кабине, но никак не мог заставить себя проснуться. Сознание словно погрузилось в раскинувшуюся вокруг Топь, все глубже и глубже увлекая его в пучины небытия. Когда он забывался особенно сильно, то не мог понять, где реальность, где сон: снится ли ему, что они едут неизвестно куда на старинном военном автомобиле, а может, все, что он считал своей жизнью, лишь пригрезилось кому-то? Например, Хозяину болот… Получив богатое угощение, он отдыхает после обеда и видит странный сон про Никиту Кузнецова, сироту из Метро, отправившегося на спасение загадочной девушки с красивым именем Эль… Но когда голод вновь разбудит ненасытного Хозяина, Никита исчезнет, как…
– Да проснись ты! – кто-то тормошил его за плечо, не давая узнать ответ на незаданный вопрос. – Не слаб же ты поспать, Никитка! Дядя Вова из-за руля восемь часов не выходил, а этот тунеядец здесь массу давит.
Арех не упрекал, а, как обычно, насмехался над своим молодым спутником.
– Что случилось? Где мы?
– Проснись и пой, господин засоня, ты благополучно продрых всю Топь! Мы с другой стороны!
– Так быстро?! – Никита энергично тер глаза, форсируя свое возвращение в мир людей.
– Ни хрена се! – нависший над ним Володя театрально всплеснул руками. – Судя по одометру, мы за эти восемь часов проехали меньше километра!
Ник не знал, что такое одометр, и узнавать в полубессознательном состоянии не стремился – память сейчас все равно пережует старинное словечко и выплюнет за ненадобностью.
– Евпатий – красавец, по такой жопе нас провел! – Арех в отличие от компаньона пребывал в весьма возбужденном состоянии, энергия из него так и рвалась наружу. – Без него я «Волка» утопил бы еще на Границе!
– А где он, кстати?
– Кто?
– Иф, конечно, «Волка» я и так вижу, – дерзить Никита умел и в полностью бессознательном состоянии.
– «Сделал дело – гуляй смело», так и сказал. Вывел из болотины и домой поспешил. Все боялся, что Хозяин проснется и снова жертвы пойдет собирать без разбора.
Ник недоверчиво уставился на старшего товарища:
– И даже не попрощался?
– Ха, будил он тебя, только все без толку. Потом плюнул и чуть не галопом ломанулся обратно. Говорю же, спешил шибко.
Перебравшись в кабину Ник долго и бессмысленно пялился в окно, а потом, не отрывая взгляда от беспросветной темноты за стеклом, снова спросил:
– Ты говорил, что не мог найти в Метро добровольцев, никто не хотел идти через Топь, все боятся ее до жути. Но… так просто… слишком легко… Один восьмичасовой переход, и все!
– Знаешь что, дорогой друг, – эйфория Ареха исчезла без следа, он вскипал от ярости. – Ты забываешь об одном маленьком происшествии – а я, в отличие от тебя, смерть Марчи забуду не скоро, хоть и буду пытаться изо всех сил! Мне это «и все» обойдется очень дорого, от одной мысли колотун бьет…
– Неужели ты веришь в Хозяина Болот, в жертвоприношения и…
– Никита, – Володя говорил спокойно, не повышая голоса, но было видно, что сдерживается он с большим трудом, – мы здесь не обсуждаем вопрос веры. Я видел своими глазами, как Топь забрала сильного и опытного проводника… это не было случайностью, он не поскользнулся, не споткнулся, не прыгнул сам. Болото его проглотило! Целиком. В один миг. Стоял рядом со мной – и тут же сгинул, будто и не было никогда такого человека, как Марча Борода… Я тебя очень прошу, не говори при мне слов «легко» и «просто». Ты всю дорогу просидел в кузовке, тебе действительно все далось легко и просто, но за меня – не говори!
Ник безропотно проглотил обидное и несправедливое обвинение. Он мог бы возразить на лживое «всю дорогу в кузовке», но не стал.
– Извини, дядя Володя, ляпнул, не подумав.
– Я тоже погорячился, – Арех ответил не сразу, ему признание в собственной неправоте далось сложнее. – Прости, юнга, нервы после бессонной ночи ни к черту. Вымотался, как собака. Ничего, скоро отдохнем, совсем немного осталось. Затемно должны успеть.
– Обитель откроется только послезавтра, – угрюмо возразил юноша. – Ты опять предлагаешь дневать под солнцем?
– Ну уж на фиг! «Баней» злоупотреблять не стоит, поищем вариант получше.
Неопределенный ответ не удовлетворил Ника, однако мучить расспросами напарника, и без того порядком утомленного, он не решился.
– Ты узнаешь эту местность? – Никита надеялся, что Володя по прежним временам, когда Обитель только строилась, должен был запомнить окрестности.
– Какое там, идем по приборам! От довоенных пейзажей здесь ничего не осталось. Раньше и болот-то никаких не было – Топь – «подарок» людям от нового, загаженного мира, в отместку, так сказать. ́ К тому же с этой стороны к убежищу я не подъезжал, мы спускаемся напрямую с севера, а подъездные пути шли с большим крюком с востока. В чем уверен, на несколько километров вокруг Объекта был вырублен лес, часть местные пилорамы из соседних деревень загубили, часть мы на древесину для строительства и запасов извели.
– Плохо, я-то рассчитывал переждать день в тени деревьев.
– Ничего плохого, по ровной, нелесистой местности мы лихо доскачем до цели! И уже на месте заныкаемся от солнышка.
– Ох, дядя Вова, давай перед финишем без блуды?! Для разнообразия, смеха ради!
Володя недовольно фыркнул:
– Никакого почтения к старшим! Дядя Вова по болоту, аки посуху проехал, неужто на равнине встанет? Не бывать этому!
* * *
Когда Арех торжественно объявил: «Прибыли!», на горизонте брезжил пока еще робкий, но набирающий с каждой минутой силу рассвет.
Темнота, утратив часть своей непроглядности, с неохотой подняла черную завесу над выжженной, лишенной малейшей растительности местностью. В сумраке Ник различил огромный холм, выросший посреди бескрайнего и такого же голого поля. Подножие холма скрывалось в окутавшем его со всех сторон густом, кажущемся плотным, даже материальным, тумане.
– Мы успеем спрятаться? Я ничего подходящего не…
Довольный собой и тем, что добрались своевременно, до появления солнца во всем его смертельном великолепии, Арех хохотнул:
– У моей бабушки была любимая поговорка – «смотрит в книгу, видит фигу»…
– Что это значит? – Ник напрягся в ожидании очередной насмешки.
– Мы видим с тобой один и тот же пейзаж, но пока ты задаешь глупые вопросы, я со всей очевидностью уже точно знаю, где мы проведем световой день. Если немного пораскинешь мозгами, то и сам…
– Не хочу я раскидываться мозгами, выкипели давно.
– Оно и заметно. Ответ прямо перед тобой – нас защитит туман!
Прежде чем возразить, Ник прислушался к внутреннему голосу. Тот в привычной манере бубнил что-то про блуду, но совершенно без огонька, не проявляя особой настойчивости.
Пришлось подключать разум:
– А если днем туман развеется?
И память:
– К тому же, в дневнике туман упоминался при очень неприятных обстоятельствах, в нем пропала первая разведывательная группа!
– Раз упоминалась в старом, написанном много лет назад дневнике, значит, туман прописался здесь на постоянку. Что касается пропажи – нас защитит броня «Волка». Разведчики, небось, пешком прогуливались?
– Да, – Никита уже сообразил, куда клонит собеседник, но контраргументов придумать пока не мог.
– Ну вот! Весьма неосмотрительно с их стороны. Не дрейфь, юнга, пересидим сутки с комфортом!
Приставучая «блуда» зазвучала в мозгу сильнее. Обычно таким бодрым тоном Володя заводил их крошечную группку в жуткие неприятности. Пора было брать инициативу в свои руки.
– Дядя Вова, я против! – решительно заявил парень.
– Предлагаешь разделиться? Распределить риски на двоих? Трусоватая бизнес-стратегия, но пятидесятипроцентный результат гарантирует, – Арех расплылся в садистской полуулыбке-полуухмылке. – Так как я единственный, кто умеет водить машину, придется мне на «Волке» в туман ехать, у тебя же выбор гораздо шире: хочешь, закапывайся в землю, только не как Саид, не нужно, чтобы башка торчала наружу, и не как страус – это небезопасно и с сексуальной точки зрения, – кто знает, может, здесь водятся мутировавшие элбэгэтешники, не к ночи будут помянуты! – и с кулинарной – задница вместо хрустящей аппетитной корочки может обуглиться до совершенно непотребного состояния…
– Да ну тебя на фиг! Я же серьезно!
– А если серьезно, то времени на демократию не осталось: солнце вот-вот встанет, придется, как обычно, устраивать водительскую деспотию! – заурчав дизелем, броневик покатился к холму, и уже через минуту предрассветный сумрак за окнами сменился желтоватой непрозрачной дымкой.
– Отбой на судне, всем разойтись и отдыхать до первых завтрашних петухов.
– Петухов?
– Это такой лютый пернатый зверь, прообраз элбэгэтэшника! Бойся его.
– Блин, а элгэ… элбэтэгэ… тьфу, ты! это что за мразота?
– Верно поставленный вопрос – залог правильного ответа. Именно мразота. В терминах твоего дядюшки – это те, кто говорят «о’кей»…