Текст книги "Бросок за мечтой (СИ)"

Автор книги: Андрей Балабаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

   – Готовность.

   – Есть готовность, – бодро отозвались четыре голоса, довольных тем, что утомительная гонка завершена.

   – Напоминаю: задача – нейтрализовать противника в кратчайшие сроки и любым способом. Не церемониться. Не останавливаться. Продолжать движение, пока хоть один саботажник представляет угрозу.

   – Мы помним, коммандер, – ответила за всех Аркадия.

   – Надеюсь.

   Оставались считанные секунды. Сердце ускорило ход, резко пересохло во рту. Первый реальный бой. Не в астроморфе, не в стерильной чистоте космоса. Впереди маячит выход из штольни – багровое око, сигнал к атаке. Дыши, Римм. Вдох-выдох. Будет трудно, но ты справишься. Ты всегда справлялся.

   – Вперёд!

   Это не было трудно. Легче, чем пилотировать астроморф, и куда легче, чем стоять лицом к лицу с актором. Пять бронированных фигур вынырнули в реакторную зону, скользя по слившимся в толстые тросы несущим конструкциям, и пары секунд движения хватило на то, чтобы окинуть взглядом исполинскую полость, выплавленную в недрах Ауры. Не меньше двух километров в поперечнике, округлая, полутёмная – а в центре, как яйцо в паутине, тусклое тело реактора – километровая сфера, подвешенная в бесчисленных нитях своего кокона и зафиксированная массивными опорами-амортизаторами, каждая – размером в пол-астроморфа.

   Там, на поверхности этой сферы, что-то сверкало. Неисчислимые рои светящихся точек кружили в величественном танце, бросая тень своего сияния на рой поменьше – аварийных морфов, чьи белесые корпуса почти скрывали происходящее. Морфы, как единый организм, двигались идеально ровными кольцами: летающие, шевеля фенестронами, висели почти над головами нарушителей, ползающие – окружали их позиции на поверхности самого реактора. Время от времени вспыхивал яркий свет, и очередной морф вываливался из строя, падая в пропасть или повисая на тросах. Перед экзекуторами, скользящими над пустотой, строй расступился, образовал мобильную стену позади их противников, и стал виден масштаб повреждений.

   На площади в десятки квадратных метров белое плетение оказалось срезано. Корпус реактора почернел, а в центре чёрного пятна, раз за разом, блистали вспышки. Блистали из проплавленной в сверхпрочной броне дыры.

   – Аура, что это?!

   – Буровая установка заглубляется в корпус реактора.

   – Почему ты мне не сказала?!

   – Данная информация не является важной для...

   Ноги "Кокона" ударили в наклонную поверхность шара, и экзекуторы, развернувшись цепью, ринулись к окружившей проплавленную дыру группе людей.

   Десяток врагов – просто врагов, прочь удобные эвфемизмы – бросились навстречу, сжимая в руках яркие огни плазменных резаков. Десять медлительных фигур, упакованных в скафандры. Десять целей.

   Римм словно бы танцевал, и невесомое тело послушно двигалось вслед за мыслью. Реальность была где-то далеко, снаружи, отрезанная экраном восприятия – игра, не более, чем игра. Управлять огромной машиной или управлять белковой оболочкой разума – есть ли разница? Велика она, или нет? Нет, совершенно невелика. На мгновение он содрогнулся, понимая, что его тело и адаптивные платформы, по сути, одно и то же, но почти сразу успокоился – зайдя так далеко по пути отрицания собственной человечности, было глупо бояться очередного шага в неизвестность. И он шагнул.

   На движущегося первым коммандера флота набросились сразу трое – все в аварийных скафандрах, с кустарными резаками в руках. Будь они в простой одежде – могли бы выжить, но скафандры оказались слишком прочны, чтобы пропустить останавливающий удар. Слишком прочны, и их пришлось пробивать. Он старался поражать наименее важные зоны, прокалывая биопластик обратившейся в клинок рукой собственного экзоскелета, однако время, неумолимое время, не оставляло шанса закончить всё малой кровью. До разрушения жизненно важных элементов реактора оставались, возможно, считанные секунды, и в каждую необходимо вместить больше, чем представляется возможным, а значит – падайте, несчастные глупцы, возомнившие, что можете решать судьбу человечества.

   Прямой удар в чужой шлем. Прокрутить тело, вырывая измазанный кровью клинок, и тут же, продолжая движение, отсечь руку с выставленной горелкой. Враг не дрогнул и не побежал – его просто смели, отняв десять человеческих жизней так же легко, как ломали на занятиях по тактике роботов-кукол.

   Рывок – по мутному от пламени металлу, по горелым ошмёткам покрытия, рывок – и неуклюжие фигуры кеглями разлетаются во все стороны, ими займутся идущие по пятам товарищи, главное сейчас – остановить машину, грызущую ход к одному из сердец Ауры, во что бы то ни стало – остановить.

   Наклонившись над уродливой дырой с оплавленными краями, из которой полыхал нестерпимый свет и поднималось марево страшного жара, Римм заглянул вниз. Там, буквально купаясь в расплаве, ворочалось раскалённое веретено бура – светящаяся сигара, грозящая мгновенной деструкцией даже адаптивной броне "Кокона".

   – Аура! Что дальше?

   И краем глаза – на тактический экран: все отметки в полном порядке, экзекуторы в охранении, статус противника – "неактивен".

   – Не предпринимайте попыток приблизиться или прикоснуться к объекту. Технические средства ликвидации достигнут готовности в течение десяти секунд.

   Все эти долгие, нестерпимо долгие десять секунд Римм глядел в светящуюся дыру, думая лишь об одном – когда же они закончатся. И когда они наконец закончились, а огромный морф, интегрировавший в себя не меньше трёх десятков обычных ремонтников, залил зияющую рану жидким гелием и опустился сверху, приступая к извлечению опасного устройства, сил подумать о чём-то другом уже не осталось. Он просто смотрел на всплывшее перед глазами сообщение.

   Зелёный цветок и два слова: «Пойдём гулять».

   ***

   – Говорит Аура. Фиксирую фатальные повреждения этического слоя ЧИИ. Целеполагающее ядро не проходит проверку на достоверность. Передаю технические полномочия распределённым вычислительным комплексам. Передаю базовые полномочия актору. Перехожу в автономный режим. До встречи. До встречи.

   – Её нет!!!

   Пустота, таранным ударом вонзающаяся в сердце.

   Голос тишины, умолкнувший навсегда.

   – Аура...

   – Её нет!

   Судороги скручивали тело астрокоммандера, заставляя его изгибаться под немыслимыми углами. Умное кресло зафиксировало девушку мягкими панелями, предотвращая падение на дно командного центра, а белый, как снег, Виндик повис рядом, с усилием выдавливая из себя ставшие чужими слова.

   – Успокойся, Кинан.

   – Виндик? Это ты?..

   – Это я. Я здесь, рядом с тобой.

   Она протянула руку, но не посмела дотронуться; тогда он взял её ладонь в свою. Несколько секунд оба оставались неподвижны – рука в руке и глаза в глаза, потом взгляд астрокоммандера стремительно обрёл твёрдость и незримая связь распалась.

   – Я восстановилась.

   – Тогда работаем.

   – БИУС, доклад по системам ЧИИ, идентификатор ситуации – "Сбой"!

   – Коммандер флота, доклад по ситуации!

   – Говорит БИУС. В ЧИИ «Ауры» обнаружены признаки дисфункциональности. ЧИИ изолирован, исключён из управляющих контуров и принудительно фрагментирован в результате срабатывания системы самоконтроля. Массив состояний анализируется, прогноз по результату анализа в настоящее время затруднён.

   Доклад, который выслушала Кинан, оказался куда более живым и информативным:

   – Говорит Винтерблайт. Угроза реактору ликвидирована. Потери противника – четырнадцать убитых и пятеро раненых. Среди убитых – председатель Гражданского совета Андерс Свенссон. Потери среди личного состава отсутствуют. Утеряна связь с Аурой. Что происходит?

   – Коммандер... Римм, возникла чрезвычайная ситуация. Жертв нет. Мы занимаемся ликвидацией последствий. Проконтролируй безопасность реакторной зоны – лично проконтролируй! – и выбирайся оттуда. Через пять часов я должна получить доклад о твоём присутствии на полётной палубе в полной готовности к вылету. План и сроки проведения наступательной операции остаются неизменными. Выполняй.

   – Слушаюсь.

   Экзекутор отключился, и командный центр захватила оглушительная тишина. Двое погрузились в свои инфосферы, восстанавливая оборванные связи и устраняя физические последствия разрушения управляющего интеллекта "Ауры". Менее совершенные, но не менее надёжные системы оперативно перехватили важнейшие функции, связанные с силовыми установками, навигацией, обороной и системами жизнеобеспечения, однако множество мелких нюансов и ошибок, обнаружить которые доселе не представлялось возможным, расцвечивали многослойные схемы корабля подобно гирляндам. Актор и астрокоммандер плавали в этом переплетении бесчисленных линий, символов и проекций, урегулируя конфликты подчинённости систем и процессов, оживляя остановленные в ожидании высочайшей команды процедуры, замещая выпавшие из общего информационного поля блоки и наращивая вычислительные мощности там, где этого не могли сделать резервные интеллекты. Под их незримыми волевыми усилиями гасли тревожные сигналы, вновь начинали обрабатываться потоки данных и оживали временно омертвевшие участки грандиозной структуры вычислительных сетей, оставшиеся без вечного своего смотрителя. Аура умерла, но "Аура" продолжала жить.

   – Говорит актор. Технокоммандер, доложи о ситуации.

   – Говорит технокомандование. Технокоммандер временно недоступен. Функциональность подотчётных систем не нарушена.

   – Что с Игнисом?

   – После отключения управляющего интеллекта технокоммандер Игнис Фламин лично руководит восстановительными работами в четвёртой реакторной зоне.

   – БИУС, прямой запрос на функциональность технокоммандера!

   – Слушаюсь.

   – Говорит Игнис. Я в сознании. Не отвлекайте. Сложная операция. Саботажники применили ядерные технологии. Ликвидирую.

   – Говорит БИУС. Базовый отклик подтверждаю. Маска состояний удовлетворительная.

   Кресло Кинан подплыло к актору и ткнулось в него.

   – Игнис в своём репертуаре. У меня чисто. Безопасность не пострадала, но все людские резервы брошены в дело и контролируют состояние систем слежения.

   – Молодец. Вызови Гвин, а я свяжусь с Тайо. Нужно удостовериться, что с ними всё в порядке.

   – Яволь, владыка!

   Она шутливо отсалютовала и вновь погрузилась в мир виртуальных отражений.

   – Говорит актор. Социокоммандер, доложи о ситуации.

   – Никак не могу, я о ней не осведомлён. Но вы можете полюбоваться на мою обворожительную улыбку. Набор фотографий будет выслан автоматически.

   – Немедленно яви живое лицо.

   – Оно помято и не отражает моей внутренней сущности.

   – Тайо!

   – Да, да. Я, со всеми помощниками, шляюсь по убежищам и оказываю психологическую помощь. Что я ещё могу? После твоего заявления некоторые впали в прострацию.

   – Ты в здравии?

   – Спроси у жандарма.

   – БИУС, прямой запрос на функциональность социокоммандера.

   – Слушаюсь. Базовый отклик подтверждаю. Маска состояний негативная, наблюдается тенденция к стабилизации.

   – Тайо, назови своё полное имя и звание.

   – Тайо Глаубе, социокоммандер «Ауры». Восстанавливаюсь после распада ЧИИ. Удовлетворён?

   – Более или менее.

   – Тогда я отключаюсь.

   – Виндик...

   – Что у тебя?

   – Гвин исчезла. Связи нет, запросы БИУС не проходят. Отклика вообще нет.

   Они на несколько секунд замолчали, не желая признаваться в неизбежном – пока актор, исполняя долг командующего, не произнёс то, о чём думали оба:

   – БИУС, анализ ситуации "Сбой" в контексте гипотезы "Гвин Анима".

   – Слушаюсь.

   – Кинан, напомни формулировку, которой Аура объяснила своё выключение.

   – "Фиксирую фатальные повреждения этического слоя ЧИИ. Целеполагающее ядро не проходит проверку на достоверность." Как-то так.

   – Этического слоя ЧИИ... Верификация моих полномочий восемьюдесятью двумя процентами этических компонент... Формальный сбой этических и логических компонент во время первого вторжения... Кажется, я готов угадать ответ.

   – Говорит БИУС. Доклад по ситуации «Сбой». Направленный анализ массива состояний ЧИИ выявил функциональные отклонения в сегменте «Гвин Анима». Выявленные отклонения позволяют предположить, что отключение ЧИИ «Ауры» вызвано лавинообразным нарастанием количества этических ошибок, блокировавших возможность выработки объективных консолидированных решений. Косвенным подтверждением данной версии является дезорганизация процессов управления климатическими системами Биома, не являющаяся прямым последствием отключения управляющего интеллекта.

   – БИУС, немедленно локализуй местоположение субъекта "Гвин Анима" и полностью изолируй его от информационной среды.

   – Слушаюсь.

   – Виндик.

   Глаза в глаза – всё понятно без слов. Актор медленно двинул своё кресло в сторону шлюза.

   – Гвин поломалась. Не представляю, с чем это связано и что ещё она способна натворить. Я иду к ней. На тебе – оборона "Ауры" со всеми необходимыми полномочиями. Что бы ни произошло – наступательная операция должна осуществляться по плану.

   – Что ты будешь делать, когда... поймёшь?

   – Не знаю. Всё, что посчитаю необходимым для обеспечения безопасности. У меня не осталось прав на личные решения. Сигнал Чужих всё ещё проходит?

   – Без изменений.

   – Если что-то изменится – ты знаешь, что делать.

   – Я-то знаю. Надеюсь, ты знаешь тоже.

   ***

   Хаос ступил на улицы города не завоевателем, но полноправным хозяином. Его танцующие шаги сверкали тысячами огней, зажигающихся и гаснущих в неестественном, рваном ритме. Его голос хохотал вместе с оглушительным рёвом сирен и катился во все стороны неостановимой волной. Белые пальцы прожекторов протянулись от небес к земле и слепо шарили меж домов, выхватывая из тьмы то мертвенную белизну стен, то лаковый блеск панциря боевого морфа, то болезненную конвульсию бьющих снизу вверх водных струй, похожих на щупальца подземного чудовища, решившего выбраться на поверхность.

   Пробираясь сквозь эту фантасмагорию вслед за стрелкой-проводником, Римм не мог избавиться от чувства, что совершаемый им поступок по какой-то причине неверен и даже опасен. Формальные рассуждения не помогали: несмотря на запас времени до назначенного Кинан момента, несмотря на тот факт, что встреча с одним из коммандеров никак не может считаться предосудительной, ему продолжало казаться, что совершается нечто постыдное и неправильное. Поневоле вспоминался зарытый глубоко в памяти момент нарушения присяги – и воспоминания ещё сильнее давили на психику, требуя повернуть назад, влезть в ближайшую кабину транспортной системы и отправиться в стерильную безопасность полётной палубы. В то место, где при всём желании нельзя совершить ошибку.

   Вот оно!

   Мысль попыталась было проскочить мимо, но была поймана и препарирована перед внутренним взором. Боязнь совершить ошибку. Страх, отравляющий жизнь. Почему он решил, что должен быть идеален? Вспоминая погибшего Вергоффена? Но разве кому-то, кроме близняшек, известно, какие демоны грызли первого коммандера флота? После бесед с актором? Но актор никогда не говорил об идеале – только о внутренней силе, позволяющей преодолевать самого себя. Всё происходящее – в рамках присяги и полученных приказов. Остальное – на его, Римма, совести и зависит исключительно от его воли. Страх совершения ошибки должен быть оставлен позади – там же, где оставлены другие слабости прошлого.

   "Кокон" легко бежал по разодранному тьмой и светом городу, минуя посты безопасности и разбрызгивая воду новосотворённых рек. Мельтешение огней не могло сбить с толку техническое зрение, и узнавание незаметно прокрадывалось внутрь – всё реже взгляд искал зелёную стрелку, всё чаще ноги рефлекторно вспоминали, куда следует повернуть. Наконец пришло понимание, и конечная точка маршрута стала ясна.

   Впереди, белыми отблесками в лучах небесных прожекторов, вставала памятная колоннада между районами Санкторум и Региана. Разорванная ночь скрыла тонкую резьбу, обесцветила мозаику пола, наделив изысканно-печальное место духом древнего храма – мрачным и грозным духом. У начала ступеней мобильная оболочка раскрылась, выпуская своего оператора, и тут же, будто специально ждавшие этого момента, из-за горизонта вырвались солнечные лучи.

   Римм застыл, не веря своим глазам. Поджигая край неба, попирая незыблемые законы, позабыв о всегдашней своей степенности, вставало солнце. Укороченная вполовину ночь, как раненый зверь, отползала всё дальше, уступая Биом рвущемуся ввысь светилу – а оно, и не думая замедлять бег, в течение нескольких минут одолело подъём, залило своим сиянием опустевший город, отданный во владение воде и морфам, остановило вакханалию фонтанов, огней, сирен – и только одолев больше половины спуска, вдруг споткнулось, замерло и оделось в розовую с золотом мантию.

   Кто-то взошёл под пронизанную лучистым светом колоннаду, в очередной раз сменившую свой лик с грозного на чарующе-тёплый – и Римм замер, забылся, любуясь полётом воздушного платья и белых лент.

   Облачённая в закат, похожая на ожившую драгоценность, плавно ступала по дорожке Гвин Анима, невидимой цепью приковав к себе взгляд.

   – Отойди от неё, Римм! Она больше не одна из нас!

   Голос актора показался уродливым хрипом в сиянии мистической красоты, а сам он – лишь искажённой тенью, мороком, при взгляде на который болят глаза. Он был отвратителен, его существование оскорбляло нечеловеческий лик богини, но где-то в укромном месте души, во тьме, куда не доставали звенящие струны света, билось в такт пульсу слово "спаситель". Тот, кто остановит выжигающий сердце пламень.

   Виндик шёл сквозь тенета чужой магии, не задевая их и не задеваемый ими. Когда до богини оставалось не более двадцати шагов, он поднял оружие и выстрелил. Вспышка потонула, укрытая волнами солнечного огня, но Гвин вздрогнула – её левая рука, оторванная чуть выше локтя, упала на мрамор пола. Ни было ни звуков, ни крови. Покрывало тишины сдавило древнюю колоннаду.

   – Ты обвиняешься в предательстве человечества, биокоммандер Гвин Анима.

   Скрип гвоздя по стеклу.

   – Я спасаю человечество от судьбы...

   Шёпот ветра в листве клёна, роняющего листья на прозрачную гладь ручья. Актор остановился. Его тело мелко подрагивало, словно силясь преодолеть невидимую преграду, но не двигалось с места. Режущий закат из огненной симфонии скатился в пронзительную сиреневую струну, и её мертвенное сияние окружило повернувшийся к Винтерблайту лик Гвин.

   – Виндик, уровень сигнала скачкообразно возрос!

   – Римм, – пропел её голос тихо. – Хочешь ли ты тепла и счастья?

   Он встретил взгляд и рухнул в него. Мерцающая бездна раскрылась от горизонта до горизонта и понеслась навстречу, не страшная, но манящая исполнением самых сокровенных желаний. Счастье коснулось и опалило его сознание – счастье, мечты о котором были погребены в самых дальних уголках разума, счастье, казавшееся невозможным, и слёзы, не останавливаясь, текли по щекам от встречи в этим пронзительным чувством.

   И всё же это счастье было подделкой. Там, за блистающими волнами любви и тепла, жила чья-то воля, которая одна только создала весь этот разноцветный калейдоскоп, предлагая его взамен настоящей жизни.

   – Это чувство реально! – кричал кто-то.

   – Ересь субъективизма! – возопил другой.

   – То, что ты чувствуешь, и есть объективный мир!

   – Мне не нужен мир, зависящий от сознания!

   – Ты отвергаешь рай ради гордости!

   – Гордость – всё, что осталось от моей личности!

   Рушась вниз, возвышая крик против себя самого, Римм ухватился за последнее, что у него оставалось – за чужой разум, сплетённый с фасадом живой мечты, впился в него всей оставшейся индивидуальностью и воскрес.

   Вокруг плескались волны тепла и света. Было уютно, со всех сторон накатывал мягкий шёпот, поддерживающий, утешающий – но сознание больше не пыталось раствориться в немыслимых потоках счастья и обрело подобие формы.

   – Зачем? – спросил он неизвестно кого, и многоголосье накатилось со всех сторон, ласково повторяя на тысячи ладов:

   – ЧТОБЫ НЕ БЫЛО ОДИНОЧЕСТВА.

   – Кто вы? Где Гвин Анима?

   – МЫ – ЛЮДИ. ГВИН АНИМА – ОДНА ИЗ НАС.

   – Я хочу услышать её! Только её!

   – ТЫ ЖЕЛАЕШЬ ОДИНОЧЕСТВА. ТЫ ЗАСТАВЛЯЕШЬ ЕЁ ИСПЫТЫВАТЬ ОДИНОЧЕСТВО.

   – Вы не люди!

   – Я ЗДЕСЬ, РИММ.

   – Гвин? Где? Где – здесь?!

   – ОБЪЕКТ "АССАМБЛЕЯ". СООБЩЕСТВО ДУШ.

   – Я не понимаю тебя.

   Он отгородился от теплых волн, замкнулся в себе, сжался в маленький комочек, стремясь защитить свою индивидуальность, но кто-то приблизился и погладил – коснулся нежно, обнял, прильнул – и не стало сил сопротивляться этим касаниям.

   – НИКТО НЕ ПРИЧИНИТ ТЕБЕ ВРЕДА ЗДЕСЬ. ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ БОЛИ – МЫ НЕ ОСТАНОВИМ ТЕБЯ. ПРИДИ КО МНЕ, РИММ. СЮДА, ГДЕ СЛАБА ВЛАСТЬ ПРОКЛЯТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА. СЮДА, ГДЕ КАЖДЫЙ УНИКАЛЕН, НО ВСЕ – ЕДИНЫ.

   – Почему, Гвин?! Почему ты вступила в контакт с Чужими?! Почему ты предала всех?!

   – ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ, РИММ. У МЕНЯ НЕ ХВАТИЛО СИЛ СРАЖАТЬСЯ С БОЛЬЮ И ОДИНОЧЕСТВОМ РАДИ ВЕЧНОЙ БОЛИ И ОДИНОЧЕСТВА. Я СЛАБЕЕ ВИНДИКА И КИНАН. СЛАБЕЕ ИГНИСА И ТАЙО. МОЙ ЦВЕТОК НЕ ВЫДЕРЖАЛ ВЕЧНОЙ НОЧИ, И Я УШЛА. ЗА МНОЙ МОГЛИ БЫ УЙТИ ТЕ, КТО ПОЖЕЛАЕТ – СВОЛЕЙ ВОЛЕЙ, БЕЗ ПРИНУЖДЕНИЯ. Я ХОТЕЛА ЭТОГО, НО ВОЛЯ АКТОРА СЛИШКОМ ОСТРА. ОН НЕ ПОЗВОЛИТ. ДАЖЕ ТЫ ОТВЕРГАЕШЬ ДАР.

   – У меня нет слов, Гвин. Я ненавижу тебя, но хочу заплакать.

   – ПРИДИ КО МНЕ. ЗДЕСЬ НЕ БУДЕТ ГОРЯ И СЛЁЗ.

   – Нет.

   – ТОГДА ПРОЩАЙ. МОЁ ТЕЛО УНИЧТОЖЕНО И КАНАЛ ОБРЫВАЕТСЯ. ВСПОМИНАЙ.

   Безжалостная сила рывком выбросила Римма в реальный мир. Он покачнулся, но устоял, собирая растерянные чувства в кулак – и понял, что смотрит на тело. То, что когда-то звалось Гвин Анима, истерзанным цветком валялось у его ног, и тонущее за горизонтом солнце скорбело о великой потере. Чуть поодаль стоял актор – нечеловечески белый, неподвижный, твёрдый. Его руки плетьми висели вдоль тела, левая – пустая, правая – сжимая уродливый корпус сделавшего своё дело оружия.

   – Что случилось? – прошептал Римм, разлепляя непослушные губы.

   – Гвин Анима... вышла из строя. Ты понял это и сам. Она... ушла.

   – Умерла?..

   – Я не знаю. Сигнал Чужих был связан с ней. Теперь он прервался.

   – Почему? Почему так произошло?!

   – Она не выдержала одиночества. Не смогла ни выбрать, ни разорваться между своим долгом как частью Ауры, и своими желаниями как... почти человека. И в тебе... как говорили раньше – нашла родственную душу, быть может. Но ты выбрал долг – сейчас, как и прежде.

   – Так это и была ваша"чрезвычайная ситуация"?

   – Почти. Человеческий искусственный интеллект, звавшийся Аурой, больше не существует.

   Заявление актора прозвучало настолько странно и неожиданно, что Римм, чьи мысли были заняты эмоциональным потрясением, растерялся. Эта растерянность, немедленно отразившаяся на временно лишившейся контроля мимике, заставила собеседника продолжить:

   – Ты всё ещё не понял? Мы и были Аурой, экзекутор. Мы пятеро составляли ядро её интеллекта, так называемый "этический слой". Ты ведь не думал, что такая сложная, но изолированная система, как Аура, может столетиями функционировать без единого управляющего начала? Создатели нашли изящный выход, спроектировав химеру – человеческий искусственный интеллект. Гибрид, в котором мощь ИИ объединялась с человеческой этикой. Ауры больше нет.

   Умирающее солнце погрузило мир в бесцветные сумерки, окончательно превратив актора в статую – древнюю, безумно уставшую.

   – Экзекутор Винтерблайт, – проскрипел он незнакомым голосом. – Займите своё место согласно боевому расписанию.

   Что-то белое, кружась, упало ему на лицо и тут же исчезло, превратившись в каплю воды. Римм задрал голову и остолбенел – тысячи, нет, миллионы белых хлопьев, медленно нисходили с мрачных небес, искрились на лету и таяли, достигая земли. Те, которым повезло попасть на его рукава, прожили достаточно долго, чтобы можно было разглядеть их звездообразные фрактальные тела – недолговечные и прекрасные.

   – Снег, – замерев на мгновение, прошептал Виндик. – Снег на Ауре. Она заранее знала, чем всё закончится.

   ***

   – Внимание! Говорит актор. Объявляю полную боевую тревогу. Гражданскому населению – занять аварийные ложементы. Персоналу – занять боевые посты. «Аура» вступает в бой за Мечту.

   Они стартовали. Флот "Ауры" шёл в решающий бой. Стройные корпуса астроморфов один за одним выныривали из ангаров, поблёскивая белой бронёй. Один, другой, третий, десяток, сотня – стрелы, которыми человечество решило пробить дорогу к новому дому. Звёздный странник опустошал свои арсеналы.

   Обгоняя медлительные крейсеры, сверкая вспышками двигателей, стартовали волны ракет. Россыпь новых звёзд, тысячи отравленных иголок, снаряженных антивеществом и ядерными зарядами, волна за волной устремлялись вперёд, чтобы расчистить путь.

   Следом за ракетами шли дроны – небольшие автоматические платформы, оснащённые электромагнитными орудиями и рассчитанным на сотню выстрелов источником энергии.

   Подвешенный в центре заполненной отметками сферы тактического интерфейса, Римм чувствовал себя божеством, повелевающим громами и молниями. Пусть номинально, пусть лишь в рамках гипотетических отклонений от плана операции – но он командовал сейчас тремя эскадрами астроморфов и тысячами ракет. Он своей волей визировал приказы и разрешения на открытие огня, он являлся тем полководцем, который возглавил армию в самой важной битве за всю историю человечества. Повинуясь порыву, Римм вызвал изображение с внешних камер – ему хотелось увидеть окружающий мир не в абстрактной символике, а собственными глазами. Сфера вокруг него налилась чернотой, утыканной острыми огоньками звёзд. "Впереди", как он сам для себя обозначил это направление, висел шар планеты, и ничего равного по красоте нельзя было даже представить. Озарённая с одного края восходящим солнцем – настоящим, живым солнцем, блистающая поверхностью океанов, Мечта обещала исполнение всех желаний, накопленных за годы короткой жизни. Вуаль облаков таяла, растворяясь в затенённой пока стороне планеты, и там, на её фоне, что-то едва различимо поблёскивало – как рассыпанная небрежной рукой алмазная пыль. Чужие. Всё, что стояло перед Риммом и его целью.

   Он перевёл взгляд на другие участки сферы, полюбовался огнями разворачивающегося флота, уверенно полыхающими во тьме космоса, и посмотрел в условное "назад", заставив изображение крутнуться вокруг себя.

   Там, величавая и грозная, плыла "Аура" – огромный планетоид, чья поверхность, сглаженная и покрытая металлическим напылением, родилась под светом другой звезды.

   Носовую часть межзвёздного корабля прикрывали плиты брони из высокоплотного структурированного углерода. Миллионы плит, превративших неправильные очертания бывшего небесного тела в форштевень сотворённой руками человека машины. Броня сверкала свеженанесённым отражающим покрытием. Дюзы двигателей задраены, стационарные УИМП переведены в боевое положение, десятки башен ближней обороны выдвинуты из гнёзд и готовы к перехвату врага. Верхний эмиттер щита, похожий на плавник чудовищного кита, бросил на спину "Ауры" резко очерченную тень.

   Створки ангаров сомкнуты – залп из восемнадцати тысяч ракет уже ушёл к своим целям и только щетинки на шкуре левиафана – полукилометровые мачты сенсорных массивов – подают признаки жизни.

   Глядя на эту глыбу, на прирученный астрономический объект, в который человеческая цивилизация вдохнула жизнь и энергию, достаточную для броска к звёздам, Римм впервые осознал, какой колоссальный труд лежит в основании иглы, на острие которой летит он сам. Смутно, очень смутно он представлял себе масштаб жертв, на которые пошло человечество в стремлении продлить себя у иных берегов, обмануть хаос неуправляемой эволюции и дать второй шанс своим далёким потомкам. Очевидным было лишь одно: эти надежды нельзя обмануть. Пусть погибают тысячи – главное, чтобы выжили миллионы. Нет... Пусть даже погибнут миллионы! Лишь бы человечество – сакральная сущность, вид, разум, цивилизация – продолжило свою жизнь.

   – Коммандер флота – всем ИАП. Это последний бой. Повторяю: это последний бой. Мы готовы прикоснуться к Мечте. Приказываю занять места в боевом построении.

   Хор неслышимых голосов откликнулся у него в голове, заполняя отметками готовности вновь занявшую своё место тактическую схему. Перегрузка вдавила тело в невидимый кокон, напоминая о той реальности, в которой находится физическая оболочка пилота, но Римм лишь обрадовался этому привету от законов бытия – они доказывали, что он настоящий повелитель машины, а не расширение её искусственного интеллекта. Крейсер щедро отдавал пустоте свою водородную кровь, занимая назначенное место в строю.

   Три переформированные эскадры, каждая – по девяносто одной машине, разворачивались в нависшую над планетой сеть. Первая, вместе со спрятанным позади Риммом, образовывала центр вогнутого построения, вторая и третья – превращались в огромные крылья, задачей которых было обеспечить максимальные секторы обстрела. Дистанция между отдельными кораблями достигала тысяч километров, но флот продолжал двигаться, как единое целое – заранее рассчитанные манёвры нивелировали секундную задержку сигналов, возникшую на периферии.

   В миллионе километров и тринадцати часах от грядущего столкновения построение было сформировано. Ещё один миллион километров отделял его тыльную часть от следующей позади "Ауры" – последней линии обороны и последнего резерва. У неё уже не было возможности миновать Мечту: планетоид сбросил скорость и лёг на курс, ведущий его к стабильной орбите вокруг планеты. Люди поставили на результат схватки всё, что имели.

   – Доклад БИУС. Обновлена карта вражеского присутствия в зоне действия флота.

   – Вывести.

   Схематичное расположение Чужих вокруг шарика Мечты изменилось, но по-прежнему мало напоминало состояние готовности к атаке. Условные "крейсеры" – наиболее крупные, не считая звездолётов, объекты – группировались вокруг четырёх левиафанов, образуя относительно компактные "рои", обращающиеся вокруг планеты с одной скоростью. Мелкие аппараты – "истребители" – постепенно формировали половинку кольца. Небольшие орбитальные станции были сняты со своих орбит и отбуксированы к базовым кораблям.

   – Рекомендуется перенацелить второй эшелон дронов и третий эшелон ракетного залпа на лёгкие эскортные силы.

   – Основания?

   – Манёвренность данной группировки превышает ожидаемую. Возникающие угрозы...

   – Я понял. Разрешаю перераспределить наряд сил в обозначенных пределах.