Текст книги "Бросок за мечтой (СИ)"

Автор книги: Андрей Балабаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

   Двое в командном центре молились. Они слишком много знали об устройстве вселенной, чтобы прельститься верой во всеобъемлющие божественные сущности, и слишком велика была их преданность древним идеалам, чтобы отстранённо наблюдать за происходящим, а потому они молились единственной силе и единственному осознанному смыслу, который знали – человеку.

   – Разум – это крепость на границе между реальностью и безумием, – строго и ровно начала Кинан.

   – Разум – это синоним Бога, – ответил ей актор.

   – Человек есть наивысшее состояние разума, – продолжила астрокоммандер.

   – Человек есть движение от хаоса к созиданию.

   – Жизнь – процесс реализации потенциала творения, вектор которого направлен в будущее! – выкрикнули оба.

   – Жизнь бесконечна, как бесконечен процесс познания!

   – Смерть представляет собой лишь вероятность погружения вселенной в океан хаоса!

   – Смерти не существует, пока человек её не признает!

   – Вечность не закончится никогда!

   ***

   Римм парил в пустоте, чувствуя, что рядом парят такие же, как он – стремительные, яркие, сильные. Они представлялись точками в узлах незримой сети, оставаясь единым целым несмотря на более чем стокилометровые интервалы между соседними крейсерами. Времени оставалось совсем немного – впереди, уже вполне различимые, чёткие, видимые, двигались навстречу эскадре враги. И пусть они пока не сделали ни одного выстрела – столкновение оставалось таким же неизбежным, как гибель и перерождение звёзд. Эскадра уже давно развернула системы оптико-электронного подавления, запустив десятки ложных целей и пытаясь ослепить противника модулированным лазерным излучением, что, впрочем, не привело ни к какому видимому эффекту. Чужие корабли приближались – неотвратимо и молча.

   – Говорит Арфа-1. Готовность к ракетному залпу, номенклатура – «Агат».

   Римм подтвердил команду движением мысли – где-то внутри него цилиндрические тела тяжёлых ракет покинули свои гнёзда, переместившись в пусковые установки.

   – Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Единомоментный ракетный залп через десять секунд.

   Раскрылись люки и пусковые выдвинулись в боевое положение.

   Десять. Девять...

   Когда таймер отсчёта дошёл до ноля, катапульты выбросили свою ношу навстречу противнику. Заработали маршевые двигатели, и стая в сотню огненных росчерков, набирая скорость, устремилась вперёд, обгоняя корабли эскадры. Римм наблюдал, как тонкие линии траекторий ползут всё дальше, чертя мосты между астроморфами и крейсерами Чужих.

   – Сто секунд до контакта.

   Интересно, как они реагируют? Видят ли несущуюся навстречу смерть, беспокоятся или же, напротив, не обращают на электронно-реактивных мошек никакого внимания? И есть ли там кому беспокоиться?

   – Пятьдесят секунд до контакта.

   Ракеты разогнались уже до ста километров в секунду, и единственный шанс противника уцелеть заключался лишь в уничтожении этой рвущейся вперёд стаи. Даже не неси ни одна из них ядерной боеголовки – попадание массивного "Агата" на такой скорости станет фатальным для материального объекта сравнительно небольших размеров.

   Расстояние между ракетами и целями уменьшалось на глазах. Мгновения двигались всё быстрей – и в этот момент отметки ракет пропали. Не одновременно, но очень быстро – вся сотня истаяла в течение лишь пары секунды.

   – Контакт с ракетами утерян, – безразлично уведомила боевая сеть.

   Ни одного взрыва, ни одной вспышки света. Точно так же исчезли когда-то "Льдистые аметисты" – тяжёлые разведзонды, посланные к Мечте. Ощущения раздвоились – это организм запустил по новой физиологию страха, заставляя Римма чувствовать себя одновременно человеком и астроморфом. Он не знал, какое оружие могло заставить ракетный залп просто исчезнуть, испариться без следа – и неизвестность тут же ухватила его разум в свои цепкие когти.

   – Фиксирую всплеск гамма-излучения и теплового излучения.

   Значит, всё же не без следа... В этой вселенной не существует магии и нет иррациональных явлений. Вот он, признак работы вражеских технологий. Технологий, сумевших растворить без видимого остатка сто двадцатитонных ракет. И он, Римм, с совокупной скоростью в восемьдесят километров в секунду несётся навстречу этой невидимой смерти.

   Можно было паниковать. Каких-то сто тридцать тысяч километров, ничтожно малое расстояние – даже если бы он захотел, изменить уже ничего нельзя. Сама собой вспомнилась Эон Ли и время, проведённое вместе – время, которое не повторится уже никогда. До боли, до отчаяния не хотелось терять эти воспоминания и саму возможность жить, плывя в бесконечном потоке времени, воспринимая себя и всех людей вокруг. Сколько несделанного и сколько такого, о чём он даже не задумывался! Мысли зациклились на осознании близкой смерти, будь он в собственном теле – наверное, закрыл бы глаза и сжался, свернувшись в клубок, но закрыть глаза астроморфа невозможно – он распят в нём на собственных нервах, и не спрятаться в себе, не укрыться в мимолётном отрицании реальности. "Я не хочу терять всё это!" – кричал кто-то глубоко внутри, и лица, улыбки, солнечный свет, вода и деревья вставали перед Риммом, требуя вернуться, сбежав от небытия.

   Потом явилась Шейд – и её в самом деле можно будет увидеть, и, может быть, он сумеет найти в себе силы снова посмотреть ей в глаза и заговорить, и это может стать началом чего-то нового. Нужно всего лишь выжить. Выжить им обоим, выполнить свой долг до конца, в едином строю. Римм не мог сжать зубы, не мог даже глубоко вздохнуть – поэтому всё, что ему осталось противопоставить животному страху – свой стыд. Стыд предавшего общее дело куска разумной плоти.

   – Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Готовность тысяча секунд. Открытие огня – на автомат. Повторяю, открытие огня – на автомат. Всем удачи.

   Вергоффен нарушил невыносимое уединение, и оно заполнилось выполнением стандартных процедур. Разрешить астроморфу применение УИМП. Ещё раз проверить готовность всех систем, сравнивая результат с собственной статистикой корабля – требование протокола информационной безопасности.

   Восемьдесят тысяч километров. Шестнадцать минут, которые тянутся, как часы. Вокруг – огромная и тонкая сеть, падающая на хаотичную вражескую формацию. Каждый элемент этой сети – человеческое сознание в километровом теле интеллектуальной адаптивной платформы. В сенсорном поле чисто – кроме группы Чужих там нет ни единого материального объекта крупнее атома водорода, и всё внимание концентрируется на этих угрожающих вкраплениях в спокойную пустоту, почти физически ощутимых вкраплениях, препятствующих распространению электромагнитных волн.

   Неожиданно пришёл сигнал личного вызова. Индивидуальные переговоры не поощрялись, но и не возбранялись – однако идентификатор Шейд казался настолько неуместным среди стерильно-технологичного пространства, где готово было вспыхнуть сражение, что разом сбросил нервное напряжение. Римм дал согласие на приём и услышал знакомый голос, импортированный прямо в слуховой нерв:

   – Ты там не вздумал умереть, а?

   Он едва не расхохотался – настолько созвучно собственным мыслям это прозвучало, но тут же взял себя в руки.

   – Я бессмертен, пока у меня остались незаконченные дела.

   – Приятно слышать. Кстати, ты мне нравишься.

   – Эээ...

   – Знаю-знаю. Я сама себе удивляюсь. К тому же ты настолько явно влюблён в принцессу, что обращаешь внимание на других, только если опоить тебя зельем. Но мне, видишь ли, так страшно, что захотелось поговорить.

   – Спасибо. Мне тоже страшно... Юля.

   – Ого! Ты назвал меня по имени! Это почти признание.

   – Это значит, что я тебе рад. Торт по возвращении?

   – А лимонад? – фыркнула она.

   – Нет-нет-нет! Хватит этого зелья!

   – Ладно. Пусть будет торт. Увидимся.

   Она отключилась и Римм опять остался один, но страх, загнанный в тёмные уголки сознания, уже не успевал захватить потерянные позиции.

   – Говорит Арфа-1. Готовность сто секунд.

   Ещё немного – и противник будет сметён с лика этой вселенной. Смерти нет. Девяносто секунд... Семьдесят... Пятьдесят...

   – Зарегистрирован поток гамма-излучения в передней полусфере. Щит преодолён. Биологическая защита преодолена. Остаточная мощность представляет опасность для жизни. Активируются меры противодействия.

   И, как удар – пустота в одном из узлов сети. Острое ощущение незаполненности там, где мгновение назад находился один из твоих товарищей.

   – ИАП-10 потеряна.

   ***

   – Рисунок излучения кораблей противника меняется. Регистрирую всплеск гамма-излучения и теплового излучения. Превышение стандартного рисунка в миллион и более раз.

   Двое полностью погрузились в схему боя, уже не имея возможности вмешаться. Россыпь точек – эскадра "Арфа" – всё ещё падала на построение чужих, хотя в действительности эти корабли могли погибнуть целую минуту назад.

   – ИАП-10 потеряна.

   – Что происходит?.. Кинан!

   – ИАП-10 пропала из сенсорного поля и не отвечает на телеметрические запросы. Оптические датчики подтверждают исчезновение. Дополнительных выбросов энергии в районе последней зафиксированной позиции не выявлено, но мощность излучения от вражеского флота зашкаливает.

   – Лучевое оружие?

   – Не думаю. Фонит по всем фронтам, началась бомбардировка заряженными частицами.

   – Они что, излучают всем корпусом?! Говорит Аура. Арфа-1, доложите обстановку!

   Сигнал несётся к эскадре, и двое надеются, что там есть, кому на него ответить. Ответ приходит гораздо раньше ожидаемого времени: это значит, что тридцать секунд назад коммандер "Арфы" был ещё жив и сам отправил доклад.

   – Говорит Арфа-1. Жёсткое излучение преодолевает биозащиту. Наблюдаем яркий свет в видимом спектре. ИАП-10 исчезла в зоне полной засветки. Приборы не подтверждают визуальные наблюдения. Предполагаю коллективный психоз.

   – ИАП-11 потеряна.

   – Говорит Арфа-1. Огонь через двадцать секунд. Продолжаем сближение.

   – Кинан, – просительно-злобно прошипел актор.

   – Поздно, Виндик. Если их достанут прямо сейчас – битва будет проиграна.

   Вокруг планетоида Ауры разворачивались две незадействованные эскадры, выползали из-под брони эмиттеры тяжёлых УИМП – последней линии обороны, а из чёрной дали летели отчаянные сигналы, знаменующие угасание новых и новых жизней.

   – ИАП-13 потеряна.

   – ИАП-28 потеряна.

   – ИАП-43 потеряна.

   – Потеряна... Потеряна... Потеряна...

   И, разрывая гибельную цепь, механический, но живой голос Вергоффена:

   – Говорит Арфа-1! Выходим на дистанцию огня!

   ***

   Эскадра погружалась в ад со скоростью сорок километров в секунду. Исправно работала боевая сеть, перерасчитывая карту распределения секторов стрельбы, пробивались сквозь радиоактивный ад сенсорные массивы, создавая иллюзию контроля над попавшим в область их действия пространством, но по лазерным каналам связи, по живым нервам от корабля к кораблю рвался безумный страх.

   – Нас уничтожают!

   – Что это за свет?!

   – Что это, Шрёзер?!

   – Аттис, ты веришь в жизнь после смерти?

   – Я не знаю... Не знаю, Эрика...

   – А я верю! Мы встретимся, обязательно встретимся!

   – Эрика!

   – ИАП-13 потеряна. ИАП-28 потеряна.

   Римм плыл посреди этого ужаса, окончательно утратив чувство реальности. Всё, что происходило, казалось неестественным и нелепым, и оставалось лишь нестись вперёд, навстречу своему страху, навстречу проникающим куда-то вглубь потокам яркого света, жалея лишь об одном – что нельзя улыбнуться ему, улыбнуться издевательски, криво – за мгновение до того, как миг бытия сменится вечностью пустоты.

   Грандиозные волны света, возникая из ниоткуда, лились навстречу астроморфам, и человеческие корабли таяли в нём, будто свечи. Доклады боевой сети слились в один монотонный гул, свет стал совершенно невыносим, а потом кто-то совершенно отчётливо выкрикнул:

   – Говорит Арфа-1! Выходим на дистанцию огня!

   И тьма победила свет.

   Беснуется смятая реальность, терзаемая пространственными шунтами. Истекает ядерным огнём разрушенная материя. Рвутся сквозь облака раскалённого газа уцелевшие астроморфы.

   ***

   Командный центр Ауры погружён в молчание, пока расстояние съедает секунды, необходимые на реакцию сенсорного поля в огромном пространстве битвы.

   – Есть поражение. Фиксирую исчезновение пятидесяти двух объектов и выбросы энергии, соответствующие субатомным взрывам соответствующей мощности. Эскадра переходит на огонь кинетическими снарядами.

   Двое снова ждут – кажется, их взгляды могут расплавить стену позади проекции – пока не приходит новый доклад:

   – Все объекты поражены. Принимаю полные телеметрические сигналы от шестидесяти двух ИАП. Операция завершена.

   Актор, не шевелясь, откинулся в кресле. Прошло несколько минут, прежде чем он выдавил из себя:

   – По прибытии – немедленно изолировать личный состав первой эскадры. Всех вернувшихся – в камеры первичной реабилитации, с личным составом второй и третьей эскадр провести сеанс подкрепительной индоктринации.

   – Слушаюсь.

   – И ещё.

   Он посидел с закрытыми газами, потом выпрямился и улыбнулся.

   – Ты молодец, Кинан. Ни в чём себя не вини.

   – Этот грех не отпустишь мне даже ты.

   – Я... забираю его себе. Оставайся чистой, – прошептал актор.

   ***

   Голоса. Голоса зовут из далёкой дали, из сказочной страны под голубым небом.

   – ИАП-64...

   – Экзекутор Винтерблайт...

   – Римм!

   Техносеть в его теле пульсировала, приводя работу нервной системы и внутренних органов к приемлемым показателям. Ей помогали инъекторы медицинской станции – вводили в кровь строительные материалы для армии миниатюрных машин и наносили точечные удары по наиболее разладившимся системам организма, поддерживая их работу комплексами биопротекторов.

   Пелена забвения отступала. Сознание снова сфокусировалось в одной точке и всплыло на поверхность реальности, подключаясь к системам астроморфа. Прошло несколько секунд, прежде Римм начал ориентироваться в своём информационном окружении, но первая же чёткая мысль тряхнула его, как ударом тока.

   Пустота.

   Пустота на месте ячеек боевой сети, дыры в эскадренном построении. Шестьдесят два крейсера, гася скорость, удалялись от поля битвы, светящегося облаками радиоактивного газа. Единственный противник в поле зрения остатков эскадры – семь объектов в четырёх миллионах километров, и атаковать его запрещается.

   Это и есть – победа?

   Входящий вызов прервал его размышления.

   – Говорит Аура! – ворвался в тишину астроморфа хриплый голос Кинан. – Суб-коммандер Корпуса экзекуторов Римм Винтерблайт, ответьте!

   – Говорит Арфа-64, суб-коммандер Римм Винтерблайт, – выдавил он, радуясь, что слова не нужно произносить вслух.

   У него была минута до следующего сообщения, и Римм пробежался по списку уцелевших ИАП, выискивая знакомые имена. Вергоффен... Не может быть. Список начинался с ИАП-3 и пестрел разрывами в нумерации. Вот, значит, как... С облегчением найдя ИАП-71, корабль Шейд, он снова переключился на связь с астрокоммандером.

   – Говорит Аура. Римм Винтерблайт, как старший по званию, вы получаете звание коммандера флота. Принимайте командование эскадрой «Арфа» и завершайте операцию.

   ***

   Ангары принимали в себя неторопливые туши крейсеров, обнимая их причальными механизмами. Зафиксировав очередную машину, Аура включала её в свой огромный организм, начиная цикл обслуживания и бесконечных проверок. Отсоединялись от своих космических тел пилоты. Разомкнув тончайшие нейроконтакты, переведя в нейтральный режим активные интерфейсы и техносети человеческих тел, астроморфы передавали их особой транспортной системе, бронированные рукава которой подхватывали драгоценный груз и доставляли его в обитаемые отсеки, где медицинская служба уже приготовилась к тёплой встрече.

   Римм вывалился на полётную палубу – нестерпимо громкую, чудовищно яркую. От падения на пол его спас медицинский морф – мягкие манипуляторы подхватили безвольное тело, поддержали, уложили в медицинскую капсулу. Озноб вцепился в конечности, звуки и образы давили, заставляя голову раскалываться на части. Кажется, временами он забывал дышать – приступы удушья чередовались с судорожными вдохами. Наконец кто-то сжалился и отгородил его от внешнего мира прочной стеной – захлопнулась крышка капсулы, отрезая от буйства терзающей нервные каналы информации, прошли инъекции – одна, другая, третья, отряды биохимических агентов выбили окопавшуюся в черепе боль с занимаемых позиций и позволили облегчённо вытянуться на мягком ложе. Тишина и покой – вот всё, чего хотелось ему после пережитого нервного напряжения. Только тишина и покой. Нет, ещё, пожалуй – не думать. Не думать о выматывающем контакте с астроморфом, не думать о том, что скоро вновь придётся надевать это искусственное тело, не думать о смертях... О смертях. О том, что тридцать девять человек, многих из которых он лично знал, сгинули навсегда. О том, что сам стоял на волосок от небытия, падая в иллюзорный, невидимый для сенсоров свет. Всё забыть, выгнать из памяти, заснуть и проснуться радостным, невинным и глупым!

   Быть может, его мольбы дошли до медицинской станции, быть может, сработала программа реабилитации, но очередная инъекция погрузила Римма в глубокий сон. В уютную черноту без тревоги и сновидений.

   Глаза он открыл уже в постели – под светло-голубым потолком, расцвеченным нежными голографическими цветами. Пошевелился, раздумывая, остаться завёрнутым в одеяло приятной сонливости или всё же покинуть свой кокон, встав навстречу новому дню. Память тут же напомнила обо всём случившемся, но мягкая броня, подаренная сном, ещё не рассеялась и оградила от лишних переживаний.

   – Проснулся, – сказали чуть хрипловатым голосом.

   Римм повернул голову. Он лежал в незнакомом, светлом помещении, по стенам которого скользили тени травы, подгоняемые шуршанием ветерка. Рядом с кроватью сидела астрокоммандер и грызла персик – и выглядело это так умиротворяюще, что нельзя было не улыбнуться.

   – Я долго спал?

   – Недолго, сейчас лишь вторые сутки.

   Она доела персик и облизала пальцы, потом продолжила:

   – Особенно разлёживаться тебе некогда. Сейчас проведём допрос, и отправишься строить своих солдат.

   – Допрос? Строить?..

   – Да, допрос. Кроме того, ты теперь коммандер флота, а память твоя цела и забыть сего факта ты никак не мог.

   Он тяжело вздохнул и откинулся на подушку.

   – И не вздыхай, словно грустный ослик. Тебя ждут великие дела, так что приступим.

   – Можно, я спрячусь под одеяло?

   – Думаешь, это спасёт тебя от горестей мира? И не надейся, они заберутся следом. Итак, Римм Винтерблайт, естественнорождённый, двадцать три года, расскажи, что было последним твоим воспоминанием перед потерей сознания в 22.05 двадцатого января, во время операции "Ветер"?

   – Свет.

   – И всё?

   – На данном этапе боя мои действия, как пилота, свелись к минимуму. Последние тридцать секунд до залпа УИМП я просто наблюдал. Потом появился нерегистрируемый приборами свет. Это выглядело, как... Не знаю, как описать. Волны белого света, плывущие мне навстречу. Причём они накладывались на интерфейс. Я вряд ли в этот момент адекватно соображал. И всё, следующее воспоминание – как я откуда-то выплываю, а меня зовут по каналам связи.

   – Ты помнишь Катехизис Человека?

   – Да.

   – Произнеси первую строку.

   – Разум – это крепость на границе между реальностью и безумием.

   – Назови свои имя и звание.

   – Римм Винтерблайт, коммандер флота.

   – О чём ты мечтаешь?

   Окончательно сбитый с толку Римм не нашёл ничего лучше, чем выдать первое, пришедшее на ум:

   – Быть счастливым.

   Кинан такой ответ не устроил – она помрачнела и будто бы стала жёстче.

   – Что такое счастье в твоём понимании, Римм Винтерблайт?

   – Не знаю. Я не могу сформулировать условия его достижения. Знаю только, что это радость, отсутствие боли, бесконечное продолжение жизни, открытие чего-то нового. Свобода и ветер, может быть, и любовь, хотя в последней я не уверен.

   – Достаточно. Как ты понимаешь основную задачу, стоящую перед человечеством?

   – Выживание любой ценой.

   – Что такое "любая цена"?

   – Всё, кроме утраты психофизиологической платформы.

   – В том числе и ксеноцид?

   – Разумеется.

   – А потеря человеческих жизней?

   – Да, если без этого не обойтись.

   – И твоей собственной?

   – В том числе, хотя мне и не хочется умирать.

   – Ты боишься смерти?

   – Да.

   – Тебе нравится моё лицо?

   Он рефлекторно взглянул на астрокоммандера. Бледная кожа, густые чёрные волосы, чуть резковатые, но гармоничные черты – пожалуй, привлекательная, но с оттенком какой-то странности, не позволяющей воспринимать её, как обычного человека.

   – У вас красивое лицо, но несколько отчуждённое. Смотреть на него приятно, но представить вас своей девушкой я бы не смог.

   – Хорошо. Как по-твоему, персики вкусны?

   – Очень.

   – Ты бы не хотел, чтобы они исчезли?

   – Нет.

   – На этом допрос окончен.

   Кинан расслабилась и взяла ещё один фрукт.

   – И как? Я не попал под влияние Чужих?

   – Не думай, что я удивлена твоей догадливостью. Это была финальная проверка. Очень простая. Что до вопроса – нет, ни ты, ни твои товарищи не подлежите изоляции. Теперь о твоих новых обязанностях...

   Косточка от второго персика отправилась в утилизатор, третий был обнюхан и с видимым сожалением возвращён на тарелку.

   – Ты ведь понимаешь, насколько важно психологическое состояние экзекуторов?

   – Да, вполне.

   – В таком случае ты должен понимать и меру своей ответственности за него. Думаю, у тебя хватит ума, чтобы в разговорах с подчинёнными не допускать вредных рассуждений, воспоминаний и пораженческих настроений.

   – То есть обманывать.

   – А вот это уже интересно. Ты полагаешь, что нас ждёт поражение?

   – Предполагаю – так будет правильнее.

   – И не можешь лгать. Понимаю.

   Она прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Римм провёл взглядом по профилю астрокоммандера, перевёл глаза на уцелевший персик и вынес ему собственный приговор. Персик и вправду оказался весьма неплох.

   – Скажи, Римм, ты веришь ли мне самой?

   – Наверное, да.

   – Наверное? То есть ты полагаешь, что я способна на ложь?

   – В определённых ситуациях – да.

   Он удивился, насколько легко обвинил другого человека в недостойном поведении, и удивился ещё более, когда понял, что не испытывает вины.

   – Ты прав. Я способна лгать, если это помогает выполнить поставленную задачу. Пусть это и неприятно – но я могу. Но сейчас – сейчас я говорю с тобой совершенно искренне. Я, астрокоммандер Ауры Кинан Атэрэнсис, утверждаю, что мы по-прежнему удерживаем существенную вероятность одержать победу.

   Их взгляды встретились.

   – И один из компонентов этой победы – ты. Не очень большой. Не самый важный. Однако я, как видишь, не считаю возможным подвергнуть тебя спецобработке. Я хочу, чтобы ты осознанно и решительно стремился к цели и вёл за собой других.

   – Но почему...

   – Этот вопрос – основной недостаток твоей личности, – раздражённо прервала его Кинан. – Почему ты? Потому что можешь. Этого мало? Я стала астрокоммандером, потому что могла. Виндик стал актором, потому что мог. Чем ты хуже?

   – Я бы мог огласить целый список...

   – Целый список твоих страхов и фобий? Комплексов и проблем? Считай, что я предала его огню. Остался пепел, унесённый холодным ветром. Ты свободен, Римм – моим желанием и моим велением. Ну как? Ты утешен и вдохновлён?

   – Я бы сказал – разгромлен и капитулировал.

   – Неисправимый пораженец и нытик.

   – Что ж, если вас устраивает пораженец и нытик на должности коммандера флота – я готов приложить свои силы к общей победе.

   – Уверовал?

   Он выразительно скривился.

   – Нет. Меня подвергли спецобработке. Кстати, а на каком факультете готовят астрокоммандеров? – спросил Римм самым невинным тоном. Спросил в робкой попытке приоткрыть завесу тайны в тот момент, когда чужая броня казалась чуть менее прочной, чем обычно.

   Кинан удостоила его пристального взгляда. Прищурилась. Почесала нос.

   Быть не может, – промелькнуло в голове заполошно. Она – в замешательстве?..

   – Вопросы у тебя, юноша!..

   – Хорошие?

   Замаскировать наглостью испуг от собственной смелости – хороший тактический ход, коммандер флота! Жаль, Чужие такую хитрость вряд ли оценят...

   – Даже слишком.

   – Рад стараться.

   Она фыркнула.

   – Что, думаешь, ты в безопасности и можно поиграть с начальством в его игру? А ведь я жестокий демон, если ты ещё не забыл. Знаешь, что такое жестокий демон?

   В следующую секунду Римм узнал – и шок откровения не оставлял его на протяжении всей недели. Член ЭПГ. Астрокоммандер. Огненная Кинан Атэрэнсис.

   Придавила его к постели и беспощадно щекотала минуты три.

   И уже от дверей кинула так и не пришедшему в себя Римму:

   – Мы сами назначаем себе преемников. Догадываешься, чем это грозит одному унылому юноше?

   ***

   – Ты обещал мне торт.

   Недовольный тон, наморщенный нос и пытливый взгляд – что у тебя внутри, Римм Винтерблайт? О чём ты думаешь, что ты чувствуешь, что ответишь?

   – Я помню. Прости, но я не знал, что подарив звание, у меня заодно отнимут всё свободное время.

   – Тогда я подожду. Только не очень долго. Ведь в другой раз исчезнуть можем и мы, – неожиданно мрачно закончила Шейд.

   Они вошли в конференц-зал, на мгновение задержавшись у дверей, чтобы оглядеться. Здесь было людно – три с половиной сотни солдат, единственная армия Ауры. Ряды полны знакомых и незнакомых лиц, запятнанных беспокойством, горечью, даже страхом. Первый настоящий бой стёр с экзекуторов позолоту, оставив обычных людей, волей случая оказавшихся на острие удара, и не все, далеко не все сохранили былую решимость, осознав своё положение.

   Уколовшись о пустоту, зияющую в сразу в двух парах глаз, Римм быстро отвёл взгляд. Валькирии, "Близняшки Вергоффена", как привык он их звать про себя, сидели чуть в стороне от уцелевшего состава Первой эскадры, и никто не дерзнул занять места рядом с ними. Да и все, кто побывал уже в бою, сгруппировались отдельно от двух свежих, не понёсших ещё потерь подразделений, и граница между ними была физически ощутима.

   Обмен приветствиями получился краток и скомкан. Никто не шутил, а разговоры угасали, едва начавшись. Варрес вполголоса поздравил Римма со званием коммандера, но вид при этом имел сочувственный и угрюмый.

   – Ты теперь вместо Вергоффена? – толкнул кто-то в спину. – Тебе что-нибудь рассказали?

   – Не трогайте его, он в унынии.

   – Юлька, не тебя спрашивают!

   – Отставить разговоры, товарищи, – Римм обернулся, пытаясь имитировать интонации сержантов, и попал в перекрестье взглядов, ещё не колючих, но уже теряющих былое тепло. Неужели это и есть – лица солдат? Вот это, в пене чёрных кудряшек, или это, со стремительным разлётом бровей? Не робей, коммандер. Они ждут, что ты будешь твёрд – как был твёрд до самого конца твой предшественник.

   – Сейчас будет доклад. По его итогам, скорее всего, ЭПГ кардинально сменит тактику боя, так что следующее столкновение с Чужими должно стать для них куда более серьёзным поражением, чем прошлое.

   – Поражением?..

   – А вы ещё не поняли? Мы столкнулись с неизвестным врагом и полностью его уничтожили. Смерть друзей не была напрасной.

   – Как ты можешь!..

   – А вот так! Кто здесь забыл слова присяги? Кто забыл, о чём предупреждал факультет, на который мы пошли добровольно? Или все думали, что это просто игра?! И вот мы – победители, а вы сидите с такими лицами, словно нас разгромили наголову! Вергоффен, Аттис, Марина – они такой памяти заслужили? Или памяти победителей?

   Кровь прилила к его лицу. Слова рвались наружу с такой яростью, какой Римм не испытывал ранее никогда. Впервые с возвращения на Ауру эмоции наконец-то прорвали серый ковёр наигранного спокойствия, и огненные брызги этих эмоций заставили товарищей отшатнуться. Никто не ответил, и он остался один – в фокусе тишины и внимания. Что ты наделал, Римм? Оттолкнул их или же вдохновил?..

   – Тишина в зале!

   Внутренняя дрожь так и не оставила его, пока члены ЭПГ поднимались на подиум. Они заняли пять высоких кресел, и сразу, без промедления, заговорил актор.

   – Товарищи. Экзекуторы. Сегодня мы подводим итоги первого сражения начавшейся войны. Итоги эти болезненны, поскольку мы потеряли много человеческих жизней, и вина за их гибель лежит на мне. Я – актор и обязан защищать всех людей. И тем не менее, не всё так плохо, как многим из вас, быть может, кажется. Дорогой ценой, но мы победили. Более того, узнали достаточно, чтобы в следующий раз победа далась нам легче.

   Он взял паузу, позволяя слушателям осмыслить сказанное, и скомандовал:

   – Астрокоммандер, доложи о результатах боя.

   – Слушаюсь.

   Кинан вышла в ораторскую зону, строгая и прямая. За её спиной развернулась схема сражения, расчерченная многослойными объёмами, иллюстрирующими различные аспекты взаимодействия эскадры экзекуторов и эскадры Чужих.

   – Итак, 20.10.709, в 22.03 по времени Ауры, эскадра "Арфа" вошла в боевое соприкосновение с противником. Общая продолжительность боя – сто восемнадцать секунд, активная фаза – двадцать одна секунда. Со стороны эскадры "Арфа" задействованы системы оптико-электронного подавления, тяжёлые ракеты "Агат", устройства искажения метрики пространства 11М "Столетие", электромагнитные орудия. Применение ракетного оружия видимых результатов не дало, ракетный залп исчез из сенсорного поля в промежутке между тридцатью и двадцатью восемью секундами до предполагаемого контакта. Применённые противником контрмеры не установлены. За сорок секунд до входа противника в зону поражения УИМП начинается лучевая атака, потеряна ИАП-10. Причина потери не установлена, ИАП пропала из сенсорного поля. В течение следующих сорока секунд потеряно в общей сложности тридцать девять ИАП, обстоятельства потери – аналогичные. Согласно последним докладам пилотов потерянных машин, они наблюдали яркий свет. Часть пилотов уцелевших ИАП эти наблюдения подтверждают. Приборами данное явление не зарегистрировано. После достижения дистанции поражения, эскадра "Арфа" произвела единомоментный залп из УИМП согласно активной карте распределения секторов стрельбы. Подтверждено уничтожение пятидесяти двух крейсеров противника. В интервале времени между выходом оставшихся сил противника из секторов действия УИМП и окончанием сближения, который составил около шести секунд, эскадра "Арфа" применила вспомогательные орудия, в результате чего противник был полностью уничтожен. Потери эскадры составили 38.6 процента личного состава, задача полностью выполнена. По результатам боя сделаны следующие выводы. Первое: противник обладает системами вооружения, основанными на неизвестных физических принципах. Их максимальная установленная дальность действия – 5200 километров, сектор огня – около одного градуса строго по осевой линии, эффективность уменьшается с ростом массы поражаемого объекта. Второе: корабли противника, вероятно, не обладают вспомогательными системами вооружения, что указывает, в случае истинности данного утверждения, на длительное бесконфликтное развитие противостоящей нам цивилизации. Третье: применение УИМП также было неожиданным для противника, учитывая избранную им тактику ведения боя. Мы предполагаем, что противник не ожидал наличия с нашей стороны подобных высокоэффективных систем вооружения. И наконец, общая оценка действий Чужих.