Текст книги "Бросок за мечтой (СИ)"

Автор книги: Андрей Балабаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

   Виндик откинул голову, глядя в потолок. С лица Тайо сползла блуждающая улыбка.

   – Ты прошёл по грани, – подала голос Кинан.

   – Склоняюсь пред величием владыки.

   Биокоммандер стала похожа на закрывшийся цветок – белый плащ обернул её со всех сторон, глаза спрятались под изящной маской.

   – Быть может, перейдём к делам насущным? Я вынес из произошедшего урок. Надеюсь, что и вы. Кинан? Почтишь нас традиционным докладом?

   Она картинно вздохнула, но перечить не стала.

   – Слушаюсь, актор. Термоядерным взрывом вскрыт один из массивных объектов на орбите Мечты, условное обозначение "Гефест".

   – Вскрыт. Даже не уничтожен.

   В голосе актора сквозило разочарование.

   – Взрыв произошёл вне пределов основного объёма, повреждения оцениваются как незначительные. Тем не менее, благодаря этому часть внутренней среды объекта улетучилась в окружающее пространство, и мы получили возможность её проанализировать.

   – Не томи нас, астрокоммандер. Обнаружено что-то любопытное?

   – Да. Наличие азота и кислорода в пропорциях, с точностью до второго разряда соответствующих атмосфере Ауры – и, соответственно – Земли.

   ***

   Колонна из полутора сотен экзекуторов, облачённых в чёрные мундиры с красной отделкой, двигалась через площадь к Залу собраний. Мрачно и молчаливо, по четыре в ряд, вышагивали они в окружении толпы, и та раздавалась в стороны, нависала, кричала и шевелилась, то выбрасывая ложноножки отдельных групп, то втягивая их обратно, чтобы выпростать уже за спиной прошедшей колонны. Кое-где толпа приобретала подобие строя: там стояли "Щитоносцы", салютующие проходящим солдатам. В иных местах она дрожала, будто готовая лопнуть человеческой яростью – там над головами парили лозунги, а хор голосов выкрикивал угрозы и оскорбления.

   Римм смотрел прямо перед собой. Он шёл в первой шеренге и первым принимал на себя удар чужих эмоций, но, вопреки собственным ожиданиям, не испытывал ни стыда, ни страха. Все эти люди – тысячи, десятки тысяч – были слабее. Они не парили во враждебной пустоте, оснащённые искусственными телами. Они не знали, что такое военная подготовка. Не имели представления о настоящей дисциплине и не падали в сбитой автоплатформе. Плоть словно затвердевала, превращаясь в щит, непроницаемый для чужой ненависти и презрения.

   Голоса продолжали накатывать, кто-то плотный и низкий высунулся на дорогу перед колонной, смешно кривя рот, и губы Римма дрогнули, попытавшись сложиться в улыбку. Он напряг лицо, стараясь превратить его в маску – улыбка могла бы стать настоящей катастрофой.

   – Предатели!

   – Оккупанты!

   – Полицейские!

   – Glorya! Glorya! Glorya!

   – Свободная Аура!

   – Glorya!

   Пёстрая толпа колыхалась со всех сторон. Красивые и не очень, добрые и сердитые – тысячи лиц, тысячи глаз, тысячи взглядов, скрещивающихся на одном человеке. Неужели социокоммандер добивался именно этого? Ворошить палочкой в муравейнике, сидя на нём верхом – стоит ли?

   Стоит, конечно стоит. Потому что Аура – не муравейник, а социокоммандер – человек, посвятивший своему делу всю жизнь. Если сомневаться в нём, почему бы не усомниться в акторе, в других коммандерах, в собственном занятии, наконец? Если не хочешь ждать грядущего пожара, зажги пламя сам, пока истинные поджигатели не готовы. Так объяснил Тайо. Так нужно поступить, выполняя поставленную задачу.

   Купол Зала собраний наползал спереди, закрывая уже полнеба. Колонна прорвалась к широкой мраморной лестнице, но здесь её ожидали. Плотный кордон "свободовцев" перекрыл подступы, люди держались за руки и смело глядели в глаза подступающим экзекуторам. Римм подвёл свои ряды почти вплотную и поднял руку, отдавая команду остановиться.

   "Ни в коем случае не применяйте насилие первыми."

   Кругом, невидимые, спрятанные в зданиях и кронах, находились десятки камер. Объективы высокого разрешения следили за толпой с неба. Тот, кто первым потеряет контроль, проиграет.

   – Освободите проход! – скомандовал Римм, и его голос, подхваченный микрофонами, разнёсся по площади.

   – Убирайтесь! Солдатам не место в Социуме!

   Экзекутор попытался вычленить хоть кого-то, похожего на лидера. По кратким урокам социокоммандера он знал, что такой или такие должны здесь быть, управлять сторонниками, сплачивать их, превращая в одну команду и поддерживая в критические моменты. Взгляд упёрся в чьи-то глаза. Серые, смотрят с вызовом. Попалась. Теперь он смотрел только на неё, так, словно многоголосой недоброй массы вокруг не существовало.

   – Вы препятствуете осуществлению неотъемлемых гражданских прав присутствующей здесь группы лиц. Если дорога немедленно не будет освобождена, вы, согласно основному ядру положений Социального кодекса, подвергнетесь высшей мере наказания – исключению из Социума. Я жду ответа.

   Ты не выдержишь такой наглости. Не сумеешь промолчать. Идеалистка. Вы все здесь – идеалисты, вставшие не на ту сторону. Выбравшие простые ответы и уютный протест. И если вами управляют советники – что мешает поуправлять и мне?

   Она не выдержала. Серые глаза вспыхнули и девушка шагнула в первый ряд, решительно протолкнувшись между своих товарищей. Она была красива – как рассерженный огонёк, до поры скрывающийся под пеплом. Волосы под стать глазам – такие же серые, пухлые губы, бледное, чуть вытянутое лицо, пылающее лёгким румянцем.

   – Вы больше не имеете гражданских прав, – надменно бросила она Римму, продолжавшему удерживать маску невозмутимости.

   – Ложь. Ни один из учащихся факультета Экзекуторов не совершал проступков, нарушающих Социальный кодекс, о чём свидетельствует база личных досье Ауры.

   – Вы лишены гражданских прав особым решением Совета, – не растерялась она. – Это достаточное основание для того, чтобы таким, как вы, был заказан вход с Зал собраний!

   Римму нравилась её решительность. Нравилась внешность. Нравилось, что есть ещё одна ступень, на которую можно взойти по дороге к своему "Я". Раньше он мог растеряться. Мог даже смутиться, отвернуться, уйти. Раньше. Но не теперь. Девушку следовало раздавить, отбросить со своего пути.

   – Ложь. Совет превысил свои полномочия, принимая подобное решение. Оно не зарегистрировано в базе личных досье, а следовательно – нелегитимно. Освободите проход, нарушители.

   – Мы?! Мы – нарушители?! – не выдержала оппонентка, и Римм понял, что в поединке двух дилетантов он победил. Похоже, никто не учил её сдерживать собственные эмоции. – Ваш проклятый отряд применил насилие! Вы сознательно ограничивали свободу других людей! Вы ходите по Ауре, как захватчики, гордые своей формой, и смеете называть других нарушителями?!

   – Да. Я – в своём праве и действую строго в рамках Кодекса и Догм, в отличие от заигравшейся девчонки, которая не имеет культуры мышления и считает истерику аргументом.

   За их разговором следили. Ближайшие члены "Свободной Ауры" успели распалиться вместе со своей предводительницей, и, скорее всего, забыли полученные от советников наставления – если таковые вообще были.

   Девушка задохнулась от возмущения. Нужно было давить, пока она не опомнилась.

   – Мы пройдём, хочешь ты того, или нет.

   Он уже нависал над ней – не угрожая, не улыбаясь, оставаясь бесстрастным – но с толикой презрения на лице. Заметной толикой.

   – Ты! Эгоистичная, продажная тварь!

   – Я исполняю свой долг перед человечеством.

   – Перед ЭПГ!

   – Это одно и то же. Их долг – защищать всех людей.

   – Посадив на цепь!

   – Если это послужит общему благу.

   – А если завтра прикажут убивать ради общего блага – ты убьёшь?

   – Да.

   Он смотрел прямо в глаза сероволосой, и та в ужасе отшатнулась.

   – Да что же ты такое?! Что коммандеры из вас вырастили?!

   – Я – экзекутор.

   Римм сделал шаг вперёд, колонна слитно качнулась за ним. И тут окружающих проняло.

   -Бей их!

   – Защищайтесь! Защищайте свою свободу!

   Сердце дёрнулось. Адреналиновая волна накатила и тут же схлынула. Кто-то грубо толкнул его в грудь, замахнулся – и триггер сработал. Оппоненты начали первыми. Руки развязаны. На краткий миг Римма захлестнул страх – кругом были искажённые гневом лица, вздымались кулаки, толпа показалась огромным зверем, который вот-вот растопчет одинокую жертву – но в следующий миг он был уже не один. Колонна разворачивалась в клин, тело вспомнило вбитые на спаррингах рефлексы – зверь снова распался на отдельных людей. Экзекуторы превратились в нож, режущий аморфную массу.

   Стоявшую перед ним девушку он просто отбросил в сторону, надеясь, что та не попадёт никому под ноги. Высокого парня в красной повязке встретил кулаком в лицо – и тот, непривычный к боли, завалился назад. Из разбитого носа потекла кровь. Экзекуторы работали слаженно, жёстко, нанося удары и разбрасывая неумелых противников – прошло не больше минуты, и на них перестали напирать, толпа разом потеряла боевой задор и начала откатываться перед строем чёрных мундиров, поверх которых сверкали насмешливые улыбки. Несколько человек остались сидеть на мраморных плитах, тихонько скуля, тряся головами или удивлённо разглядывая красную субстанцию на своих ладонях. Им помогли забраться в подоспевших медицинских морфов, после чего вновь собравшаяся колонна двинулась вперёд, не встречая более никакого сопротивления. Над площадью повисла тишина. Даже сторонники ЭПГ выглядели ошеломлёнными и Римму стало не по себе. Взгляды, которые на него бросали теперь, затуманил страх.

   ***

   Пока обряженный в униформу юнец вещал с трибуны о долге и предательстве, Андерс Свенссон раздумывал о том, как выйти из патовой ситуации, сложившейся между Советом и ЭПГ. Грозная речь его не волновала: настоящих рычагов, при помощи которых можно опрокинуть Совет, за оппонентами не водилось. Разыгравшееся перед входом побоище, за которым председатель наблюдал несколькими минутами ранее, оставалось не более, чем бессильным щёлканьем не таких уж длинных зубов.

   Свенссон вздохнул. Будь "Свободная Аура" настроена порешительней – могла бы задавить этот глупый прорыв и выставить экзекуторов на посмешище. Зря, зря физической подготовке не уделялось должного внимания – но кто знал? Силовое противостояние – вещь настолько неприятная, что прибегать к нему означает признать свою слабость в остальных областях борьбы.

   Ладно. Нужно смотреть правде в глаза – до сих пор сдвинуться с мёртвой точки не удалось. Накоплены инструменты, сторонники, очищен от противников сам Совет – но позиции ЭПГ остаются всё такими же незыблемыми, как раньше. Слишком велико превосходство, слишком. Как там говорил Рютше – мышь копает под гору? Пожалуй, это уже перебор. Легко сдаться, когда смотришь на вершину, до которой остаётся неблизкий путь. Нет, не мышка. Гора не обращает на мышь внимания, а мы таким вниманием уже удостоены. Коммандеры прислали своих псов – значит, играют на повышение. Что они сделают, если игра будет принята?

   – Гражданский совет встал на путь прямой конфронтации, превышая свои полномочия и саботируя деятельность Экипажа постоянной готовности по защите Ауры, – продолжал греметь с трибуны угрюмый экзекутор, и Свенссон поморщился. Было совершенно очевидно, что оратор – фанатично преданная хозяевам пешка, которая пойдёт до конца, исполняя любые приказы. Смотреть на это самоунижение – противно, не смотреть – невозможно: стереопроекция позволяла разглядеть каждую деталь уродливого мундира.

   – Подобное поведение свойственно не здравомыслящему человеку, способному на объективный анализ сложившейся ситуации, а неразвитым, инфантильным личностям, поставившим собственное "Я" превыше интересов нашей цивилизации. Экипаж постоянной готовности предостерегает от дальнейших действий, направленных на подрыв безопасности Ауры. Дальнейшие провокации, угрожающие жизни и здоровью людей, будут пресекаться без...

   Пресекаться? Что вы сделаете, пятеро марионеток, пляшущих под заданную программу? Чего стоит сила, если нет свободной воли? А воля? – тут же возразил он себе. – Стоит ли чего-нибудь бессильная воля? Нет, воля не бывает бессильной. Слаба – бесспорно. Зато не ограничена железными оковами Догм.

   – Андерс.

   На соседнее кресло тяжело плюхнулся Рютше, и председатель отвлёкся от бесплодных раздумий. Хотелось кофе, хотелось тишины и ещё больше хотелось умного собеседника – разорвать свернувшиеся в кольцо мысли, вырваться из болота рутинных дел, так и не дающих решительного результата. Свенссон взглянул на руководителя Социального комитета, и, по совместительству, штаба их неформальной организации, постепенно осознавая, что происходит нечто плохое. Нечто плохое и совершенно непредвиденное – настолько усталым и серым выглядел товарищ. Массивный подбородок Рютше едва заметно подрагивал, рука машинально массировала затылок, но хуже всего был расфокусированный, устремлённый в никуда взгляд. Впервые на памяти Свенссона Алаус Рютше не дирижировал своим информационным оркестром и вообще не обращал внимания на рабочую инфосферу. Тревога кольнула внутренности холодным жалом, примеряясь к настоящему удару – в том, что он последует, сомнений не оставалось.

   – Что случилось?

   – Случилось?

   В глубоко посаженных карих глазах на мгновение вспыхнуло непонимание, тут же сменившееся тусклой ухмылкой.

   – Да ничего такого. Просто нас раздавили.

   Рютше фыркнул, совершенно не заботясь о том, какое впечатление производит.

   – Самоустраняешься?

   Это подействовало. Помощник собрался и сел ровнее – какую бы новость он не принёс, отказаться от гордости она его не заставила.

   – Прости. Очень уж... всё внезапно. В общий мультиканал выгляни.

   Свенссон послушался. Вывел на личную инфосферу агрегированный поток с общих информационных каналов Ауры и несколько минут молчал, не меняя выражения лица и не двигаясь. Потом отключился – картина была ясна.

   – Что ещё?

   – А тебе мало? Тогда слушай моё экспертное мнение, если оно по прежнему чего-то стоит. Мы хотели вынудить ЭПГ действовать, так? Нервничать, пробовать на зуб рамки Догм и в итоге терять авторитет. Наивный план, как мне теперь кажется. Знаешь, почему наивный, Андерс? Потому что мы понятия не имели, что дальше. Даже ты – понятия не имел, хотя и думал над этим. Я ведь прав?

   Председатель кивнул – он никогда не стеснялся признавать собственные ошибки, почитая искренность отличным средством поддержания авторитета среди советников.

   – ЭПГ сделал свой ход, Андерс. Полагаю, мы в самом деле заставили их понервничать – а вместе с тем, привели в действие какие-то регулирующие механизмы, о которых не имеем понятия. Сами, своими руками, открыли лазейку в Социум.

   – Полагаешь, мы расшатали Догмы?

   – Догмы? А что такое Догмы? Ты знаешь? Я – нет.

   – Комплекс целеполагающих установок и ограничений...

   – Ах, оставь.

   Рютше вёл беседу с позиции ментора, и Свенссон понимал, что заслужил подобное наказание. Забрался на пьедестал лидера – будь готов ушибиться, когда оступишься. Тем более, что товарищ наконец-то ожил – и похоже, что чужая воля так и не смогла переломить его стержень.

   – Мы не знаем, как работают пресловутые Догмы. Из чего они состоят, в какой мере подвижны, а в какой – незыблемы. Что за условия в них прописаны, что за команды? По мне, так это сложнейшая система, исполняемая интеллектом самой Ауры. Вот в неё-то мы и влезли с ногами – сместив условия настолько, что в руках ЭПГ оказался неожиданный подарок. Кусочек недоступной ранее власти. И коммандеры тут же ею воспользовались, хлопнув по назойливой мухе – то есть по нам. Эти дети, – он кивнул в сторону трибуны, – финальный штрих. Маленькая эффектная провокация.

   Из стремительных арок, на которых покоится купол Зала собраний, льётся умиротворяющий солнечный свет. Падает на трибуну, с которой наконец-то убрался незваный оратор, падает на чёрные спины уходящих экзекуторов, падает на лицо самого Свенссона, словно предлагает – улыбнись, расслабься, жизнь продолжается! Искусственное солнце, сложный массив излучателей, скользящий по своим небесным рельсам, светит для всех и каждого – точно так же, как светил давно покинутый оригинал, дававший тепло и свет целой планете. Но сегодня, только сегодня, этот свет не предназначен для председателя Гражданского совета. Свет стал насмешливым и чужим.

   ...состав преступлений, совершённых экстремистским движением «Свободная Аура», в том числе применение физического насилия и сознательное воспрепятствование действиям Экипажа постоянной готовности по обеспечению безопасности Ауры, требует немедленного вмешательства...

   Лицо Тайо Глаубе хранит серьёзность, но Свенссон знает: в душе тот смеётся. Смеётся над незадачливым оппонентом, решившим "играть в политику".

   ...неопровержимо свидетельствуют о том, что противоправные действия инспирировались и направлялись членами Гражданского совета Ауры, в том числе – председателем Андерсом Свенссоном и его ближайшими соратниками. Указанные граждане поставили перед собой цель отказаться от высадки на Мечту и продолжить полёт, лишая нас будущего. Во избежание дальнейших актов террора нижеперечисленные лица будут лишены доступа к информационному слою техносферы плоть до разрешения...

   Ты знаешь, куда бить. Щелчок пальцами – и он не просто бессилен, он слеп и глух. Остаются друзья, но друзьями инфосферу не заменить...

   Ненавистное... Ненавистное? Да, именно так. Что ж, с этим чувством нужно смириться, как бы ни было противно. Ненавистное лицо социокоммандера сменяется жёстким и неживым лицом актора. Кукловод лично вышел на сцену.

   – Граждане, – чеканит он. – Руководствуясь приоритетной задачей по защите каждой вверенной мне жизни, военно-технической целесообразностью и санкционированным Аурой расширением моих базовых полномочий, я объявляю на Ауре военное положение. С этой минуты подчинённые Экипажу постоянной готовности силы и средства имеют право превентивно пресекать любые попытки создать угрозу человеческим жизням либо воспрепятствовать исполнению Экипажем постоянно готовности своих обязанностей. Военное положение считается действующим вплоть до полного устранения внешней угрозы. Мы защитим и вас – и вашу мечту.

   И многое, многое другое. Усыпляющий газ, принудительная эвакуация по сигналу тревоги, крупным планом – ряды "Свободовцев", вздымающиеся для ударов кулаки, стычка в убежище и стычка на площади перед Залом собраний, а потом – лица... Лица экзекуторов, погибших в бою с Чужими – впервые обнародованный список потерь. Молот ЭПГ давил гражданскую волю, обрушивая на неё весь свой вес.

   Ещё позже личная инфосфера без предупреждения погасла, оставив своего владельца наедине с той скудной информацией, которую могли выудить из окружающего пространства его собственные органы чувств. Свенссон едва не взвыл. Едва не закричал в голос. Едва не опустил голову. Едва не...

   – Пойдём, Алаус.

   – Куда? – поднял брови Рютше, всё ещё дезориентированный коллапсом своего мира. Ему не хотелось никуда идти, в глазах плескалось смирение.

   – Наружу. Или ты решил присоединиться к Хайнцу с его цветочками?

   – Ты...

   Он не договорил, читая на лице Свенссона совершенно невообразимую смесь чувств, среди которых всё отчётливее проступало злое веселье. И что-то ещё... Что-то ещё странное там было, чему Рютше не сумел дать названия, потому что сам такого никогда не испытывал.

   – Я всё ещё гражданин Ауры. И ты тоже.

   ***

   Семь светящихся, медленно растущих шаров плывут в пространстве, постепенно теряя яркость.

   – Говорит Аура. Подтверждаю уничтожение всех целей. Вторая эскадра, возвращайтесь. Дежурная группа готова к вылету.

   – Говорит Альт-1. Всем ИАП. Возвращение.

   Астроморфы обзаводятся плазменными хвостами – огромная сеть огоньков вспыхивает новым созвездием, начиная сложный манёвр сближения. Ликвидация ретрансляторов прошла идеально: развёрнутое огромным куполом построение Второй эскадры дало единственный залп, перехватить который Чужие даже не попытались. Тяжёлые снаряды – каждый десятый с ядерной начинкой – превратили вражеские объекты в облака радиоактивного газа.

   Приказ выполнен без потерь, и этот факт превращается в стайку радостных сообщений, летящих по эскадренной сети от одного корабля к другому. Впереди – только отдых и возвращение. Никто не остался за спиной эскадры незримым грузом, никто не ждёт новых подвохов. Кажется, Чужие продемонстрировали всё, на что способны, и не добились успеха. Следующий удар за оружием человечества.

   – Говорит Альт-1. ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191, вы отклонились от целевых параметров манёвра. Доложите о причине отклонений.

   Проблема кажется незначительной и в голосе нет тревоги, но коммандер эскадры знает: в космосе не бывает по-настоящему незначительных проблем. И, тем не менее, десятки километров – ещё не чрезвычайная ситуация. И даже сотни. И даже...

   – Говорит Альт-1! ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191, немедленно доложите, что у вас происходит! Вы полностью отклонились от целевых параметров манёвра!

   Тишина. Коммандер догадывается запросить автоматическую телеметрию, но его опережает сигнал оповещения: телеметрическая информация от четырёх ИАП перестала поступать в эскадренную сеть. Это – уже ЧС.

   – Говорит Аура. Альт-1, наблюдаю уклонение четырёх ИАП от выполнения назначенного манёвра. Что у вас происходит?

   – Говорит Альт-1. Полностью потеряна связь с ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191. Телеметрическая информация не поступает. Причина неизвестна, внешних повреждений не наблюдаю.

   А вот теперь голос коммандера выдаёт его беспокойство. Безмятежного окончания операции не вышло, случилась какая-то беда, и разум услужливо подсказывает: Чужие. Снова необъяснимый удар. Снова потери. Снова – невозможность ответа. По эскадре незримым гостем гуляет страх.

   – Говорит Аура. Альт-1, продолжайте выполнение манёвра, продолжайте попытки установить связь, продолжайте визуальное сопровождение выбывших из строя ИАП. Мы занимаемся проблемой.

   Они занимаются. Простые слова, призванные успокоить экзекуторов и показать, что всё под контролем. Они действительно занимаются – снова и снова посылают бесполезные запросы, надеясь услышать отклик от автоматики, которая никогда не должна молчать. Пытаются достучаться до пилотов, до искусственных интеллектов, до простейших датчиков – лишь бы получить отклик. Лишь бы – не тишина.

   И наконец – сдаются.

   – Внешний интерфейс отключён, прохождение команд блокируется. ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191 перешли в полностью автономный режим.

   – Запрос телеметрии на автомат. Запрос голосовой связи на автомат. Подготовить спасательную команду. Дежурной группе оставаться в состоянии первой готовности.

   ***

   Тёмная, как ночь, Кинан откинулась в кресле. Ситуация вышла из-под контроля и принятие нового решения зависло: слишком мало информации, чтобы выстроить хоть какой-то прогноз. Ясно было лишь одно: астроморфы продолжают функционировать. Продолжают функционировать, но молчат.

   – Кинан?

   – Виндик.

   – Гипотеза?

   Он опустился в соседнее кресло, и тучи на лице астрокоммандера понемногу начали расходиться. Присутствие неизменно уверенного в успехе актора действовало успокаивающе – как ушат холодной воды на голову и тёплое полотенце после.

   – Что-то произошло с командными ядрами астроморфов. Реакторы продолжают работать в штатном режиме, все внешние интерфейсы – как обрезало.

   – А обрезать их можно лишь принудительно.

   – Именно. Не могу представить ситуацию, в которой все системы, отвечающие за коммуникацию, одновременно выйдут из строя. Зато отключить их изнутри, к примеру, перейдя в режим информационной обороны...

   – И что мы можем?

   – Послать спасательный астроморф.

   – Но ты не уверена, что он будет в безопасности.

   – Вот именно. Не могу рисковать ничьими жизнями, пока не буду уверена, что с ними не случится то же самое. Или...

   – Или они не будут атакованы самими ИАП.

   – Ты читаешь мои мысли.

   – Неудивительно – мы думаем об одном и том же. Имена?

   – Эон Ли Граоне, Александр Рожков, Рю Юмми, Фальк Домиан.

   – Всё ещё сомневаешься?

   – Нет. Нет, почти не сомневаюсь. Но очень не хочу верить. Это потянет за собой такие последствия, что...

   – Подождём, Кинан, – неожиданно ласково сказал актор и, в свою очередь, погрузился глубоко в кресло. – Подождём Вторую эскадру. Ты ведь уже предприняла все необходимые меры?

   – Все. Какие могла.

   ***

   Ожидание завершилось, когда астроморфам Второй эскадры оставалось двое суток пути.

   Ожил радиоканал, и Аура приняла сжатое голосовое послание. Виндик и Кинан прослушали его вместе.

   «Говорит... Нет, не так. К вам обращаются те, кто больше не желают быть игрушками. Ни ЭПГ, ни Совета, ни мёртвых предков, обрёкших нас на этот полёт. Дальше пойдём своим путём. Оставьте нас в покое. Мы хотим свободы. Мы её получили.»

   – Дети сбежали, – буркнула астрокоммандер. Добавить к её словам было нечего.

   Она открыла радиоканал и, чуть помедлив, продиктовала ответ:

   – Говорит Аура. Вы предаёте человечество. Одумайтесь. Вернитесь на борт. Наказания не последует. Вы сможете покинуть ряды Корпуса и выбрать другую судьбу.

   Две минуты ожидания и ответ.

   «Не решайте за нас. Мы уже выбрали. Ответ – нет.»

   – Бесполезно, Кинан. Они потеряли чувство реальности. Вступили в полный симбиоз с астроморфом.

   – Что они собираются делать без топлива, продуктов питания и воды?

   – Сложно сказать. Сейчас мятежники продолжают приближаться к Мечте, так что в ближайшее время пополнение запасов топлива им не понадобится. А дальше...

   – Дальше Чужие.

   – Которые могут получить в своё распоряжение человека и астроморф, если только не уничтожат их на подходе. Любую вероятность попадания техники и мятежников в распоряжение врага следует исключить.

   – Говори прямо. Ты предлагаешь их уничтожить.

   – Не предлагаю, Кинан. Приказываю.

   Девушка опустила взгляд. Между двумя коммандерами повисло молчание. Потом ровный, чуть хрипловатый голос произнёс:

   – Интерфейс "Погружение" отключён. Вероятность нового захвата астроморфов сведена к минимуму. Приступаю к выполнению приказа.

   Она открыла канал связи с дежурной группой, послала сигнал высшей приоритетности и продиктовала сообщение:

   – Говорит астрокоммандер. Четыре пилота из состава Второй эскадры подняли мятеж и отказываются возвращаться на Ауру. Приказываю выполнить перехват ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191 и принудить их к возвращению на Ауру. В случае отказа или сопротивления – уничтожить.

   Протекла минута, но никто не отозвался. Инфосфера подмигивала Кинан россыпью условных обозначений, едва заметно ползущих по своим траекториям в сенсорном поле Ауры. Ответ пришёл со значительным опозданием – совсем не тот ответ, которого ожидали.

   – Говорит ИАП-90. Уточните последний приказ.

   Пауза. Сигнал летит от Ауры к астроморфам.

   – Говорит астрокоммандер. ИАП-90, вы прекрасно поняли мой приказ.

   Пауза. Ответ снова запаздывает – сильнее, чем обязывает расстояние между группой и Аурой.

   – Говорит... Я... Да, я слышал. Мы не понимаем, что происходит. Этот приказ... Мы не можем его выполнить.

   Актор, не изменившись в лице, бросил в инфосферу Кинан мячик-предупреждение. Та поняла, задержав уже готовый ответ.

   – Он совершенно потерял волю. Аура, связь на меня!

   – Слушаюсь, актор.

   – Говорит актор. Даниэль!

   – Актор! Что мне...

   – Уничтожь их.

   – Что?.. Это же люди!

   – Уже нет. Уничтожь их.

   – Я не могу!

   – Человек – не данность, а состояние. Мы являемся человечеством, а это значит, что отрёкшиеся от нас теряют право называться людьми. Экзекутор Даниэль Варрес! Приказываю вам немедленно уничтожить отступников.

   – Я не могу. Не могу... Не заставляйте меня!

   – Бесполезно. У него шок. Сходное состояние наблюдается ещё у шестерых пилотов дежурной группы.

   – Перевести на внешнее управление. Дополнительные неподконтрольные ИАП нам без надобности.

   Двое переглянулись. Полыхающий чёрным пламенем клинок против тускло блестящей стали. Актор нарушил тишину первым.

   – Винтерблайт. Он справится.

   – Полагаешь, что он согласится из ненависти девушке, которая ему отказала?

   – Почему нет? Какая нам разница, насколько мелкие и низменные чувства двигают человеком, если они двигают его туда, куда нужно нам?

   – Виндик!

   – Шутка. Всего лишь шутка. Винтерблайт согласится из стремления доказать самому себе, что он может подняться над собственной слабостью. Он всё ещё любит её – и убьёт именно потому, что любит. Не ради, но вопреки.

   – Он убьёт сам себя.

   – И это возможно. Если маятник качнётся в другую сторону, если он сочтёт себя машиной, лишённой человеческих уязвимостей – это будет означать конец его собственного будущего. Но мы ведь надеемся, что он вовремя остановится?

   – Мы не просто надеемся. Мы формируем его судьбу, и это настолько противно, что мне хочется плеваться. И я ведь знаю, что иначе нельзя... Но от этого не легче, мой бог.

   – Мы учимся управлять пространством и гравитацией, пронесли наш вид сквозь пустоту и вступили в битву с неведомым, но нами по-прежнему движут древние, как само человечество, чувства. Гордость, страх, желание... Имеет ли какое-то значение, что ты берёшь в руку – меч или астроморфа, если тебя побуждают к этому одни и те же мотивы?

   – И ты так просто управляешь им?

   – Да. Разве это дурно – помочь кому-то пройти по трудной дороге?

   – Порой мне кажется, что я тебя ненавижу.

   – Если это в самом деле так, я весьма признателен. Такое сильное чувство очень дорого стоит. А теперь...

   Он отвернулся от Кинан, послал вызов и с торжествующей улыбкой скомандовал:

   – Экзекутор Винтерблайт! Экзекутор Эон Ли Граоне отреклась от человечества ради симбиоза с машиной. Уничтожь её.

   Ответ пришёл без паузы.

   – Слушаюсь.

   ***

   – Слушаюсь, – выдохнул он прежде, чем успел подумать, что именно ему приказали. Нет, неправда: подумать всё же успел. Мгновения хватило, чтобы сказанное пронзило мозг, а рефлексы выдали "да", но вот осознание... Осознание пришло лишь потом.

   Сначала в инфосферу высыпались детали приказа. Удаление цели, перехват, наличные силы – совершенно ненадёжные силы! – и лишь потом он прокрутил перед собой четыре имени, одно из которых острой звездой ужалило в самый центр груди.

   Эон Ли Граоне.

   Александр Рожков.

   Рю Юмми.

   Фальк Домиан.

   И снова – Эон Ли Граоне. Эон Ли. Так и не забытая боль. Загнанная в подполье, задушенная, забитая текущими делами – но всё ещё живая и готовая укусить. Необходимость думать о той, кого так старательно пытался забыть, вновь поколебала хрупкое душевное равновесие.