Текст книги "Тропа Кайманова"

Автор книги: Анатолий Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
АРТЕРИИ ВОЙНЫ

В каменном здании штаба войск пограничного округа было немного прохладнее, чем на улицах города, но и сюда проникала удушающая августовская жара.

Старшие офицеры: начальники отрядов, отдельных комендатур, политработники, – вызванные на совещание, парились, застегнутые на все пуговицы. Особенно доставалось тем, кто, как Андрей Самохин – замполит Дауганской комендатуры, – служил здесь недавно и еще не успел привыкнуть к жаркому климату Средней Азии.

Офицеры входили в приемную генерала Емельянова, здоровались с пришедшими раньше, обменивались двумя-тремя фразами и умолкали, встревоженные неизвестными пока причинами экстренного совещания, созванного командованием в период катастрофически тяжелого положения на фронтах.

После падения Ростова немцы наносили одновременно два удара, бросив силы к Сталинграду и на Кавказ. Тяжелые бои шли уже в районе Котельникова.

Не дав окружить себя в излучине Дона, но располагая гораздо меньшим количеством танков и самолетов, наши части, едва сдерживая натиск врага, откатывались к Волге.

Еще стремительнее продвигались немцы по кубанским степям на Кавказ.

Все, что было трудно и сложно раньше, не шло ни в какое сравнение с общей, все более надвигающейся бедой.

Дежурный по штабу пригласил всех в кабинет генерала.

Самохин уже бывал в этом кабинете и знал, что генерал созывает старших офицеров лишь тогда, когда обстановка требует решения задач в масштабах всего округа.

Карта пограничных районов округа, занимавшая всю стену, была задернута темно-зеленой шторой, изрядно выгоревшей от беспощадного солнца, проникавшего и сюда, в кабинет. Но карта европейской части Союза, на которой красным шнуром с флажками генерал Емельянов сам отмечал положение на фронтах, была открыта, и каждый мог воочию убедиться, насколько серьезная угроза нависла над страной.

В мае этого, сорок второго, года столь удачно начавшаяся Харьковская операция закончилась поражением наших войск. А двадцать седьмого июля пал Ростов-на-Дону, открыв немцам дорогу к Волге и на Кавказ.

Блестяще выполненная нашими войсками десантная операция по освобождению Керчи в декабре сорок первого года не получила развития. Советские части, освободив Восточный Крым, вынуждены были под ударами армий Манштейна, имеющих гораздо больший опыт ведения войны, громадное преимущество в танках и самолетах, оставить Крымский полуостров. Лишь Севастополь – город русской славы – долгих девять месяцев героически защищался, сковывая значительные силы врага. Третьего июля сорок второго года Совинформбюро объявило, что по приказу Верховного Главнокомандования после двухсотпяти-десяти дней осады был оставлен и Севастополь.

Немцы угрожали сейчас непосредственно Сталинграду, вели бои под Майкопом и Краснодаром, приближались к Грозному и Баку.

Таков итог черного лета 1942 года, самого трудного времени за целый год и два месяца неимоверно тяжкой войны.

Известно было также и то, что, например, командующий Закавказским фронтом генерал Тюленев и командующий инженерными войсками фронта генерал Бабин мобилизовали кроме своих саперных частей десятки тысяч гражданских: женщин, подростков, стариков. Все эти люди, не щадя себя, спешно строили противотанковые рвы, лесные и каменные завалы, орудийные окопы, траншеи, линии обороны вокруг Грозного, Майкопа и Баку.

Но тот же Самохин, на собственном опыте познавший мощь военной техники фашистов, понимал, что еамые несокрушимые оборонительные сооружения надо защищать не менее мощным оружием, чем оружие врага. Слишком лакомым куском была для Гитлера кавказская нефть, слишком важно было для него захватить великий водный путь – Волгу, с тем чтобы лишить всю европейскую часть страны, а главное, Москву, поступающих из Сибири военных грузов.

При таком отчаянном положении необходим был второй фронт, но о нем союзники вели пока что безрезультатные переговоры.

Собирая вырезки из газет и журналов для занятий с рядовыми и командирами, Самохин знал наизусть все, что публиковалось об этой, такой насущной проблеме.

Франклин Рузвельт во время переговоров В. М. Молотова с А. Иденом и У. Черчиллем дважды подтвердил обещание открыть второй фронт в 1942 году.

Официальное заявление об этой встрече было опубликовано 12 июня: «При переговорах была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго франта в Европе в 1942 году».

Газету с этой фразой зачитали едва ли не до дыр.

Снимок, как А. Иден и В. М. Молотов подписывают договор в присутствии У. Черчилля, знал каждый.

Второй фронт ждали. Надеялись, что опубликование коммюнике означает развернувшуюся подготовку к осуществлению удара в тыл немцам на западе Европы.

Вот почему с такой тревогой старшие офицеры Туркестанского пограничного округа прибыли на совещание к начальнику войск.

Генерал Емельянов, еще более осунувшийся, с красными от бессонницы глазами, резкими складками у рта, открыл совещание.

– Вы все прекрасно знаете, – сказал он, – насколько серьезное положение сложилось сейчас на всех фронтах...

Генерал помолчал, собираясь с мыслями, и, не поднимая головы, продолжал:

– Двадцать седьмого июля мы узнали о том, что наши части сдали Ростов и Новочеркасск. Немцы подходят к берегам Волги, к горам Кавказа...

Снова пауза, будто Емельянов обдумывал, как перейти к главной теме своего сообщения.

– Мы очень ценим помощь наших союзников – американцев и англичан, – медленно произнес он. – Вам, конечно, известно, что одиннадцатого июня текущего года представитель США Корделл Хэлл и советский посол Литвинов подписали новое соглашение по ленд-лизу... Но вот, – продолжал Емельянов, – двенадцатого числа этого месяца в Москву прибыл господин Черчилль... Что привело его к нам в столь тяжкое для Советского государства время?..

– Приехал с сообщением об открытии второго фронта, – не выдержал полковник Артамонов.

– Вашими устами да мед пить, Аким Спиридонович, – заметил на это генерал. – Если бы так... К сожалению, причина его визита совсем другая... Как нам стало известно, английский премьер беспокоится, а не прорвут ли немцы оборону Кавказа, не перевалят ли через Главный Кавказский хребет, откуда рукой подать в Афганистан, а там недалеко и до Индии. По всем данным, господин Черчилль прибыл к нам с целью уговорить наше правительство, Государственный Комитет Обороны и лично товарища Сталина дать разрешение разместить английские воинские соединения, главным образом авиационные, в районе Закавказского фронта, с тем чтобы надежнее перекрыть путь гитлеровцам в Индию...

Гробовое молчание воцарилось в кабинете генерала.

– Ясно, что не эти заботы господина Черчилля побудили нас созвать совещание старшего командного состава округа, – тихо говорил Емельянов. – Как нам сообщили из Главного управления погранвойск, господин Черчилль официально уведомил наше правительство о том, что вплоть до лучших времен Англия прекращает отправку конвоев с караванами судов Северным морским путем вокруг Скандинавии в Мурманск и Архангельск...

Глухой ропот раздался среди присутствующих. Несмотря на привычку к дисциплине, многие не удержались от реплик:

– Вот тебе и второй фронт!..

– Удружили союзнички!..

– Выбрали самое подходящее время!..

– И это когда немец у стен Сталинграда!..

Генерал Емельянов, подождав, пока утихнет шум, продолжал:

– Англичане не хотят рисковать своим боевым флотом в Северной Атлантике. Из тридцати пяти транспортных кораблей шестнадцатого конвоя уничтожено гитлеровцами, базирующимися в фиордах Северной Норвегии, восемь судов. Двадцать семь транспортов благополучно прибыли в Архангельск. Соотношение допустимое, поскольку война есть война... Но вот семнадцатый конвой англичане бросили, по существу, на произвол судьбы. Причины? Немцы перебросили в Баренцево море линкоры «Тирпиц», «Шарнхорст» и другие надводные корабли кроме уже действовавших там подводных лодок и самолетов. Узнав об этом, начальник английского военно-морского штаба адмирал Паунд отозвал свои крейсеры и, таким образом, оставил транспорты семнадцатого конвоя без защиты. Немцы тут же воспользовались этим и потопили двадцать три транспорта из тридцати четырех... На этих транспортах было военное снаряжение для нашей армии, стратегические материалы для нашей военной промышленности. Вы сами понимаете, насколько важно было для нас получить эти грузы. Но англичане судят со своей колокольни, преследуя не общие, союзнические, а сугубо национальные цели. С их точки зрения, в случае утраты таких боевых единиц, как крейсеры, Англия лишится военно-морского преимущества в Атлантике, не сможет сопровождать войска и продовольствие через океан из Америки... А переправляют они в Европу десятки тысяч американских солдат. Потеря боевого флота в Атлантике, как объяснил нам господин Черчилль, сделает безусловно невозможным открытие второго фронта в Европе и в сорок третьем году.

В кабинете генерала воцарилось гнетущее молчание.

– Какие мы должны сделать выводы, товарищи, и какое отношение имеет эта весьма неутешительная информация к боевой работе нашего Туркестанского пограничного округа? – спросил Емельянов и сам ответил: – Выводы – решительные, отношение – самое непосредственное. Прежде всего, надеяться нам не на кого. Только на себя. Отечество в смертельной опасности! Ни шагу назад! Таков приказ Верховного Главнокомандования. Враг должен быть остановлен у стен Сталинграда. Битва под Москвой была выиграна только своими силами, своими ресурсами, без чьей-либо военной и экономической помощи. Но сейчас, когда на фронтах так тяжело, а собственные ресурсы за год войны значительно истощились, когда промышленность, переброшенная на Восток, не успела еще развернуться в полную силу, сами понимаете, без военных поставок союзников нам не обойтись...

Перехожу к главному, – сказал Емельянов. – Премьер-министр Англии господин Черчилль отменил отправку очередного конвоя Северным морским путем и сообщил нашему правительству, что в гораздо меньшем количестве поставки по ленд-лизу будут поступать к нам через Персидский залив. Таким образом, для битвы за Сталинград, за Кавказ наши транспортные магистрали, такие, как Транстуркестанская железная дорога, шоссейные дороги из Ирана через Дауган и Кизыл-Арват, приобретают первостепенное значение. Они становятся, так же как и Волга, как Турксиб, как Транссибирская железная дорога, главными артериями войны.

Мы с вами, присутствующие здесь, несем государственную ответственность за обеспечение Сталинградского фронта, обеспечение битвы за кавказскую нефть, головой отвечаем за бесперебойную работу перенапряженных до предела среднеазиатских артерий войны. Командованием округа разработан ряд мер, – продолжал Емельянов, – которые мы и предлагаем вашему вниманию для исполнения...

Все вы знаете, что за год войны проведена реконструкция Транстуркестанской железной дороги. Чуть ли не через каждые десять километров построены разъезды. Это позволило увеличить пропускную способность линии. Но одноколейка есть одноколейка. По железной дороге невозможно пропустить весь поток грузов. Поэтому не менее важное значение приобретают Кизыл-Арватское и главным образом Дауганское шоссе. По этим двум магистралям ежедневно проходит много машин с боеприпасами, продуктами, военным снаряжением, стратегическим сырьем. В ряде пунктов здесь у нас, в ближайшем закордонье, создаем оперативные пограничные посты, планируем операции по вылавливанию в песках банд дезертиров и уголовников, всех тех, кто может быть использован против нас агентами фашистской разведки... Прошу начальников отрядов доложить о конкретных мерах, принятых в развитие указаний командования округа. Полковник Артамонов, Аким Спиридонович, вы первый... Кстати, что выясняется с этим загадочным убийством в непосредственной близости от Дауганского шоссе в ауле Карахар?

– Ведется расследование, товарищ генерал. От погранвойск этим занимается старший лейтенант Кайманов. Установлено, что убийце не удалось прорваться за кордон. Есть предположение, что он прячется в песках или ушел в какой-нибудь отдаленный поселок или аул. Кайманов считает, что к нам заброшен с очередной партией эвакуированных кто-то из крупных воротил, заправлявших здесь делами в недавнем прошлом. Религиозный фанатизм, с которым зверски уничтожена семья «неверного», – скорей всего, ширма. Вероятно, просто убрали свидетелей. Такая жестокость рассчитана на то, чтобы запугать оставшихся в ауле женщин и стариков. Мы проверяем родственные связи погибших, ведем расследование с помощью членов бригад содействия...

Генерал жестом остановил Артамонова.

– На Кубань немцы доставили белоказачьих генералов Краснова и Шкуро, – сказал он. – В надежде организовать вокруг них антисоветский «казачий круг». Можно с полной уверенностью сказать, что это им не удастся. Такие попытки забрасывать и к нам известных в прошлом калтаманов, главарей, скажем, басмаческого движения, крупных баев и даже беков – отнюдь не исключены... Лично проконтролируйте расследование этого случая в ауле Карахар. Почаще информируйте меня... Уверены ли вы, что убийца пришел из нашего тыла?

– Так считает старший лейтенант Кайманов, товарищ генерал. Дополнительная проверка этой версии ведется.

– Еще раз прошу ежедневно сообщать мне о ходе этого дела. А сейчас доложите ваши конкретные предложения, подготовленные к совещанию.

Полковник Артамонов откашлялся, поправил очки, разобрал блокнотные листочки с заметками к выступлению.

– Не буду останавливаться на современных условиях охраны участка границы вверенного мне отряда, – начал он. – Вам они известны. Погранзона идет в горной местности на всю глубину. Тыл – пески, безлюдная, безводная пустыня, в которой очень даже неплохо чувствуют себя все, кто не хочет с нами встречаться... Сложности с оперативной точки зрения: громадный наплыв эвакуированных, среди которых могут быть любые категории и друзей, и врагов. Борьба с дезертирством, борьба с агентурой противника, оставленной в прикордонье на сопредельной стороне матерыми заправилами германо-фашистской разведки. Терьяк ими используется преимущественно как крыша, хотя продолжают работать и «честные контрабандисты», которых интересует главным образом валюта. Но их тоже умело прибирают к рукам замаскированные под различными личинами сотрудники абвера. И последнее, что также необходимо учитывать в оперативной работе. К нам в скором времени прибудет специальное подразделение, в помощь которому будет сформирован трудбатальон из местных жителей. Этому формированию будет поручено строительство новой шоссейной дороги... Большое скопление народа на небольшом участке в погранзоне создаст благоприятные условия для деятельности вражеских агентов и их приспешников – политически неблагонадежных элементов, уголовников, торговцев наркотиками.

В этих условиях особенно важно поддерживать самую тесную связь с партийными и советскими органами в аулах и поселках.

Перехожу к задачам собственно пограничным. Поскольку Дауганской комендатуре выпала особая честь охранять Дауганское шоссе, персональную ответственность за этот участок несет комендант Даугана капитан Ястребилов. Его заместитель старший лейтенант Кайманов уже получил от меня специальный инструктаж в связи с резко осложнившейся обстановкой. Как я уже говорил, сейчас нам особенно необходимо содействие гражданского населения, наших верных помощников в охране границы. Тесный контакт с активом – первейшая задача. На такие контакты у Кайманова особый талант. Старшему политруку Самохину думаю поручить командную должность – назначить его начальником оперативного поста на железнодорожной станции Аргван-Тепе. Погранпост, как вам известно, это почти резервная застава, только работы и ответственности не в пример больше. Ему же поручается, я имею в виду Самохина, связь с вагоноремонтным заводом в Кизыл-Арвате и железнодорожниками Ашхабада, главным образом паровозниками Ашхабадского депо.

Командиру резервной заставы капитану Рыжакову и старшему лейтенанту Кайманову предстоит разработать и осуществить операцию по вылавливанию банд, накапливающихся в Каракумах...

Полковник Артамонов продолжал называть фамилии командиров, а Самохин, которого не огорчило, но и не обрадовало новое назначение, раздумывал о причинах и следствиях такого изменения в его службе. Ясно, не без участия коменданта Даугана капитана Ястребилова получил он это назначение. Оперативный погранпост на участке Дауганской комендатуры тоже подчинен Ястребилову, только теперь-то уж Самохин не вмешается в деятельность коменданта. «Слушаюсь!», «Будет сделано!», «Так точно!» – вот и все его права: вникай и выполняй то, что начальник прикажет...

«А черт с ним, с Ястребиловым», – подумал Андрей и стал прикидывать, что его ждет на таком сложном пограничном участке, как до предела перенапряженная одноколейная железная дорога...

Инструкции, как организовать работу оперативного пограничного поста, он получит. Но что инструкции, когда надо будет ежедневно, ежечасно организовывать службу в условиях наплыва эвакуированных, прибывающих десятками и сотнями, больше того, тысячами. Попробуй изучи каждого, распознай среди них, кто свой, нуждающийся в помощи и поддержке, а кто – хитро замаскированный враг. Работать ему придется в теснейшем контакте с ротой сопровождения поездов. Шутка ли, организовать тщательную проверку в непрерывно идущих друг за другом эшелонах!

На разъездах будут выходить нарушители погранрежима, самые настоящие шпионы и диверсанты. Чего стоит работа по их вылавливанию, Самохин понял еще в Красноводске, когда познакомился с начальником Красноводской комендатуры майором Судзашвили... Где он сейчас, этот майор, считавший для себя честью посидеть за одним столом с фронтовиком? Какова судьба его «внештатных помощников», нюхом чуявших контрабанду, – жуликов-рецидивистов Митьки Штымпа и Ардальона Лягвы? Встали они на путь истинный или вернулись к привычной «профессии»?

Самохин невольно вспомнил свое путешествие через Каспий, нестерпимую жару, насыщенную запахом нефти и газойля – выхлопных газов десятков и сотен дизелей, – тучи мух, с которыми не могли справиться ни местные санитары, ни специальные военизированные команды. Вспомнились ему и пестрые таборы эвакуированных, их палатки и самодельные шатры, разраставшиеся вокруг порта и железнодорожной насыпи еще тогда, в сентябре сорок первого года.

Если так было год назад, когда война только разгоралась, что же делается сейчас в Красноводске, Ашхабаде, Кизыл-Арвате?

Злые языки говорят: «Зачем бог создал ад, когда есть Кизыл-Арват?» Сказано это лихо, из-за климата и частых ветров. Сейчас ад не только в Кизыл-Арвате, а по всей дороге от Красноводска до Ашхабада.

Размышления Андрея прервал сидевший рядом капитан Ястребилов. Заговорил он так тихо, что его мог слышать только Самохин.

– Я понимаю, новое назначение вас не греет, Андрей Петрович, – вкрадчиво начал капитан. – Получается даже с понижением: и должность поскромнее, и зарплата поменьше. А работы и ответственности с головой... Могу предложить другой, очень неплохой вариант...

Андрей по-прежнему внимательно следил за речью полковника, но дал понять Ястребилову, что слушает и его.

– Есть вакансия, – продолжал Ястребилов, – командиром роты сопровождения поездов. Сами понимаете, насколько свободнее жизнь у такого командира, не то что у нас с вами... Я мог бы составить протекцию...

Видя, что Андрей никак не реагирует, Ястребилов продолжал:

– Рота всегда в движении, солдат направляют туда толковых, дисциплинированных. Главное – полная самостоятельность... Если решите, советую не медлить. Как говорится, свято место пусто не бывает...

«Ну вот, теперь все ясно, – подумал Андрей. – А Ястребилов не дурак. Сначала выдвинул кандидатуру Самохина на оперативный пост – прижать его трудными условиями, понижением в должности, а потом, по рапорту самого Андрея, и совсем из комендатуры долой. И Самохину будет приятно: катайся себе взад и вперед по сорокаградусной жаре, проверяй документы по нескольку сотен, а то и тысяч в день. Разных ЧП на такой работе будет хоть отбавляй. А уж Ястребилову без Самохина и того лучше».

– Ну как, Андрей Петрович, похлопотать о вас?

– Я подумаю, Авенир Аркадьевич! – ничем не выдавая своего отношения к этой «заманчивой» идее, ответил Андрей.

– Конечно, конечно... Только, настоятельно советую, не очень долго.

– ...Мы все хорошо помним ноту Советского правительства, – продолжал между тем полковник Артамонов. – Особенно то место, где говорится о деятельности германо-фашистской агентуры в соседней с нами стране.

Артамонов надел очки, прочитал:

– «В ряде пограничных пунктов немецкие агенты заняты организацией вооруженных групп для переброски на территорию Советской страны с целью устройства поджогов, взрывов и других диверсионных действий...» Так вот, – продолжал полковник, – несмотря на то что уже целый год наши войска не дают развернуться немцам на территории Ирана, гитлеровская агентура отнюдь не сложила оружие. Она ушла в подполье, во многом еще сохранив свои силы. Активность ее не уменьшилась, а возросла стократ и в связи с нашими трудностями на фронтах стала откровенно оголтелой... И вооруженные группы они создают и пытаются забрасывать их к нам с целью дезорганизовать наш тыл, устраивать диверсии на транспортных магистралях и нефтепромыслах... Попытки организовывать провокации и диверсии в погранзоне уже предпринимаются: это загадочное убийство в ауле Карахар очень может быть непосредственно связано с какой-то задуманной против нас акцией...

После совещания полковник Артамонов задержал Андрея в приемной генерала, коротко сказал:

– С завтрашнего дня принимай дела оперативного погранпоста на станции Аргван-Тепе. Ознакомься с доверенным тебе участком дороги. Сопровождение поездов не твое дело, но все равно установи контакт с железнодорожниками. Тебе с ними работать... Побывай в Ашхабадском депо, подружись с машинистами паровозов и тепловозов, поездными бригадами. Особенно обрати внимание на Кизыл-Арват. Там свой оперативный погранпост, но что там будет делаться, тебе знать надо. Не исключено, начинать операции будешь ты, а заканчивать – они, и наоборот... У них – вагоноремонтный завод, перевалка воинских грузов с шоссе в железнодорожные вагоны, оттуда же доставляется вода в десятитонных чанах в безводный Красноводск. Если учесть, что поток эвакуированных из-под Ростова и Краснодара все увеличивается, работать тебе придется в очень трудных условиях. Согласился я с Ястребиловым на твою кандидатуру только потому, что на этот пост нужен толковый человек...

«Значит, точно, кандидатуру мою выдвинул Ястребилов, – подумал Андрей. – Собственно, так оно и должно быть по уставу: непосредственный начальник...»

– А мне Ястребилов предложил совсем другое, товарищ полковник, – сказал Андрей. – Говорит, вакантно место командира роты сопровождения поездов. Мол, и зарплата побольше, к тому же – самостоятельность... Я вот как раз и хотел с вами посоветоваться...

– Та-а-а-ак... – протянул Аким Спиридонович. – Значит, решил разделаться подчистую?.. Чтоб и духа твоего не было? – От негодования Артамонов не находил слов и некоторое время только отдувался, сердито поблескивая глазами.

– Товарищ полковник, если вы вмешаетесь, совсем осложните наши отношения, – решительно сказал Андрей. – Работать нам все-таки в одном отряде, даже в одной комендатуре.

– Ничего! Такой разговор работе не помеха! А Павлину вашему я сегодня же хвост накручу! Ишь чего захотел! Мы тебя так ждали, столько трудных дел вместе прошли, а теперь капитана Самохина из моего отряда сбагривать?..

Полковник хлопнул ладонью по столу.

– Не дам!..