Текст книги "Тропа Кайманова"

Автор книги: Анатолий Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Военачальники Чингисхана уже отдали приказ снимать осаду, монголы были готовы уйти от неприступных стен, но – как всегда в легендах – в решающий момент на первый план змеей выползают месть и коварство.

Одна из жен Аламы Измахшери в припадке ревности выбежала из крепости и выдала врагам тайну своего повелителя. Крепость была взята. Все ее защитники уничтожены, а сам Алама с глазницами, залитыми серебром, был выставлен в амбразуре одной из башен. Рядом с ним с таким же украшением выставили и предавшую его жену, чтобы не скучно было Аламе после смерти в небесных кущах аллаха.

Припомнив эту легенду, Яков, рассматривая приближавшиеся величественные развалины, невольно думал о Дурсун.

Предала она его, завлекла в ловушку или ее выследили и захватили вместе с ним и Ичаном?

То, что женщина ради своей любви способна на все, даже на подлость и предательство, Якову было известно. Но как он попался на такую удочку? Воистину тот, кто продумывал эту операцию, очень тонко учел особенности его натуры.

Все ближе и ближе развалины крепости, где, как чувствовал Яков, был конец их долгому переходу. И тут он понял: его завезли так далеко в пустыню для того, чтобы в случае погони утомить стокилометровым маршем лошадей отряда, который пойдет в преследование, а самим за это время, отдохнув, со свежими силами легко уйти в пески.

Наверняка в районе крепости был колодец, на что указывала набитая сотнями и тысячами верблюжьих подушек и конских копыт тропа, ведущая к глинобитному валу. Однако вода там, видно, плохая, иначе зачем было везти пресную воду из аула Карагач?

Дремотное состояние Якова улетучилось. Хоть и связанный, он чувствовал, что ежесекундно прибывают силы, возвращается привычное состояние взведенного курка, готового дать бой.

Ну что ж, если пришли его последние минуты, пусть это будут славные минуты. Умирать он будет как Яков Кайманов. Своей смертью удовольствие врагам не доставит...

В том, что пришел его смертный час, Яков не сомневался: из крепости навстречу каравану выехали на отличных лошадях в сопровождении свиты два всадника.

Один из них – в полувоенной форме неизвестно какой страны, – видимо, офицер, с ним – бывший житель поселка Дауган, калтаман из калтаманов, правая рука Клычхана, главарь бандитов – Аббас-Кули.

Яков вгляделся в физиономию офицера, когда подъехали ближе, и невольно вздрогнул: он узнал Флегонта Мордовцева.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
«НА ЖИВЦА»

С утра жизнь на оперативном посту Аргван-Тепе началась так же, как и во многие другие, уже миновавшие дни.

И все-таки день этот был особенный и едва ли не самый печальный для Самохина из всех, какие пришлось ему пережить на новом месте службы.

Андрей, всю ночь вместе со старшиной Галиевым поверявший наряды, сидел сейчас в дежурке и заполнял пограничный журнал, стараясь не смотреть, как собирает свое немудреное имущество Амир Абдуллович.

Сегодня старшина возвращался на Дауган принимать заставу Аверьянова, уезжавшего на фронт. Самохин снова оставался один.

Сборы у Галиева недолгие. Не прошло и пяти минут, как старшина, туго затянув лямки тощего вещмешка, готов был в дорогу.

Жалко Самохину расставаться с Галиевым. Пусть методы старшины не всегда интеллигентные, зато вели прямо к цели, а уж служебного и пограничного опыта Галиеву не занимать стать.

Андрей уже привык к мысли, что теперь они с Амиром и горе, и радость будут делить пополам, и вот, пожалуйста, опять он один должен будет службу оперпоста налаживать.

Правда, не один. Как передали из штаба, в помощь ему на оперативный пост Аргван-Тепе должен приехать техник-интендант Ковтун. Но еще не известно, как пойдет строевая служба у техника-интенданта. Что касается работы с людьми, ясно, что Ковтуну до Галиева далеко. Кроме того, за Ковтуном утвердилась слава веселого человека – мастера на всякие розыгрыши и шуточки. Ну как он начнет и тут свои художества показывать, когда и без него веселья хватает...

«Все же Ковтун – офицер, человек неглупый... Должен же он по-серьезному отнестись к своему назначению, – раздумывал Самохин. – А не обратиться ли к полковнику Артамонову, чтобы он вообще никого не присылал?.. Тоже ведь нет оснований. Ковтун еще и работать не начал, за что же на него тень наводить?..»

Андрей обнял на прощание Галиева, проводил его до калитки.

– Ну вот, Амир Абдуллович, – сказал он, вздохнув, – недолго мы с тобой вместе командовали. Только мало-мальски стали разбираться, что к чему... В общем, желаю тебе на самостоятельной работе всяких удач. Ни пуха ни пера...

– К черту, к черту! – Галиев сплюнул через плечо. – Не знаю, как получится, – искренне признался он. – Больно ответственно... Всю жизнь старшиной, а теперь надо за начальника соображать.

– Не прибедняйся, – с некоторой завистью возразил Самохин. – Дауган – дом родной. Люди там тебе известные, старослужащие. Да и каждую сопку, каждый отщелочек как свои пять пальцев знаешь.

– Знать-то знаю... Да ведь пополнение придет, учить надо.

– Научишь. Не впервой...

Они еще раз пожали друг другу руки и разошлись: старшина направился по широкой улице поселка к шоссе ловить попутную машину, Самохин вернулся в свою комнатку, служившую ему и канцелярией оперпоста, и жильем, снял трубку, попросил дежурного связать его с начальником отряда.

Доложив Артамонову, что «на посту без происшествий», Андрей, откашлявшись, сказал, насколько мог убедительнее:

– Товарищ полковник, я никогда не обращался к вам с личной просьбой, но сейчас очень прошу... Я знаю, что в отряд из госпиталя прибыла группа снайперов-фронтовиков... Дайте мне двух хороших ребят, заслуженных, с наградами, с боевым опытом. Фронтовики мне просто необходимы...

– Хочешь фронтовиками своих нарушителей дисциплины прижать?

– Так ведь иначе не прижмешь! Пока что есть у меня такие, кого надо прижимать.

– А с твоими «апостолами» как думаешь поступить?

– Есть задумка...

– Все-таки?

– Думаю, товарищ полковник, перед инспекторской провести учения на местности. Личный состав разобью на две группы. Одной назначу командовать Павла Охрименко, а другой – Петра. Пусть они сами и посоображают, как задержать, да посоревнуются между собой. На разборе учений покритикуем их, чтобы каждый солдат выступил и сказал, правильно ли командовали Охрименки или неправильно...

– Ну что ж, добро.

Полковник помолчал, затем негромко то ли спросил, то ли сказал утвердительно:

– Трудно тебе, Андрей Петрович...

– Не жалуюсь, товарищ полковник, на новом месте да с новыми людьми бывает... не все ладится...

– Правильно делаешь, что не жалуешься: других людей у нас нет. Надо этих настоящими бойцами сделать. В крепких руках и твои «апостолы» должны стать настоящими солдатами.

«Когда-то они будут?» – невольно подумал Андрей. Вслух сказал:

– Галиева бы не забирали, товарищ полковник...

– Галиева оставить не могу. Сам знаешь, заставу принимает. Оно бы по праву Дауган тебе надо отдать, но там все налажено. На Даугане и Галиев справится, а оперпост Аргван-Тепе только таким, как ты, по плечу... Ну и Ковтун, надеюсь, поможет... Кстати, он уже выехал к тебе.

Самохин ничего не сказал на это Артамонову, и полковник, видимо, оценил, что Андрей не стал жаловаться на Ковтуна, поносить техника-интенданта в глазах начальника отряда. Говорить что-либо о Ковтуне не было нужды: в отряде его хорошо знали.

– Хвалить-то я тебя хвалю, – продолжал Артамонов, – но должен и пожурить. Кое в чем ты и сам виноват и, скажу тебе, зря на рожон лезешь.

– Не понимаю, товарищ полковник, – Самохин насторожился.

– Чего ж не понимаешь?.. Зачем ты, родной, Ястребилова дохлой курицей накормил? Он пока что комендант, хоть и разжалованный. А ты боевого офицера на целых двое суток из строя вывел. Его, беднягу, в санчасти сверху донизу и снизу доверху промывали... Кстати, насчет этих кур напишешь мне объяснительную... И как тебя угораздило?

– Товарищ полковник, разрешите не отвечать на этот вопрос. Вы же знаете...

– Знать-то я знаю, да что мне с вами делать, не представляю. Ястребилов уж и рапорт подал...

Андрей ожидал, что полковник скажет, какой рапорт подал бывший комендант, но Аким Спиридонович, ничего не объясняя, сказал:

– Тебе и за то спасибо, что не отказываешься от своих «сорока чистых, сорока нечистых».

«Да уж действительно ноев ковчег, – подумал Самохин. – Хорошо, что Артамонов не знает историю с собакой...»

А полковник, точно прочитав его мысли, неожиданно спросил:

– Что это вы бродячих собак взялись стрелять? Да еще во дворе оперпоста? Дела вам мало? Мне доложили, а я, честно говоря, не поверил: не похоже на тебя, Андрей Петрович.

«Здорово работают информаторы Ястребилова, – подумал Самохин. – Значит, и здесь, на посту, у него свои люди? Интересно, кто о собаке доложил?»

– Товарищ полковник, я не осуждаю Галиева: он, может быть, на свой лад, но общественно полезное дело сделал.

– Бродячая собака – куда ни шло, – сказал Артамонов. – А вот за набитые спины лошадей «алименты» с тебя... Ну ладно. Что-то и впрямь слишком густо на тебя посыпалось. Ничего, переживешь. В общем, готовь свое войско к инспекторской, нагрянем на днях. Может быть, присутствие начальника отряда заставит подтянуться твоих солдат.

Самохин положил трубку, но не успел отойти от телефона, как опять раздался звонок. Он не сразу понял, что за женщина говорит с ним.

– Андрей Петрович! Не у тебя ли Яков?.. А где он?.. Знаю, что такое не спрашивают, еще и по телефону, но... места себе не нахожу... Сколько раз уезжал, неделями пропадал, такого чувства не было...

– Ну что ты, Оля, – как мог спокойнее ответил Самохин. – Куда он денется, твой Яков? Инспектирует дальние заставы. С вечера был в Ашхабаде, уехал на фланг участка...

– А ты мне не врешь, Андрюша?

– Зачем мне врать? Позвони через полчаса, наведу справки...

Ольга вздохнула, хотела еще что-то спросить, не спросила, только сказала:

– Позвоню...

«Чего это она?» – раздумывал Андрей, собираясь позвонить полковнику, чтобы узнать, как дела у Якова.

Телефон не дал ему долго раздумывать, снова властно потребовал к себе. В мембране обеспокоенный голос полковника Артамонова:

– Слушай, Андрей Петрович! Только что доложили: в Карагаче ЧП. На базаре Кайманов и Барат с Абзалом удачно вышли на калтамана Клычхана Баба-Бегенча. Пока его брали, Кайманов, никого не предупредив, исчез. Боюсь, не попал ли впросак?..

«Вот тебе и сердце-вещун», – невольно подумал Самохин об Ольге.

– На Кайманова вроде не похоже, товарищ полковник, – сказал он осторожно.

– Знаю, что не похоже. Но ведь и на старушку бывает прорушка. В общем, подняли в Карагаче и наши посты, и милицию, и уголовный розыск. Амангельды с Баратом и Лаллыкханом с помощью Абзала ищут следы в окрестностях – пока ничего... Ты на всякий случай имей в виду: хоть между Карагачем и нашей границей все Каракумы, будь и на Аргван-Тепе повнимательнее: участок отряда перевожу на усиленную.

– Слушаюсь, товарищ полковник!

– И вот еще что, – продолжал Артамонов. – Чуть не забыл... Вместе с ветврачом майором Шартухом к тебе выехала Светлана Николаевна. Прими ее по-человечески... Она собирает строителей со всех поселков, мобилизует женщин на курсы медсестер – для своего филиала на Даугане...

– Товарищ полковник, я и без подсказки принял бы Светлану по-человечески, – обиженно сказал Самохин.

– Ну ладно, ладно, я ведь только так... Сам всей душой рад бы ей помочь, да как поможешь, когда такое дело... Я не про госпиталь. С госпиталем она справится. Ну чего молчишь? В общем, прими Светлану Николаевну так, чтобы на душе у нее посветлело! На то ты и политработник! Это звание с тебя никто не снимал! Не к чужим она, к родным со своими заботами едет! Все! Потом доложишь мне!..

Полковник бросил трубку.

Андрей понимал добрую душу Акима Спиридоновича, смущенного тем, что ни в какие рамки устава и гражданского кодекса не втиснешь эту историю. Чем можно помочь Светлане в таком деликатном, очень личном деле? А кто поможет Ольге Каймановой? И самому Якову?..

Ну что ж, раз Светлана едет сюда, надо встречать.

Андрей глянул в окно и увидел остановившегося возле ворот оперпоста высокого и худощавого техника-интенданта второго ранга Ковтуна.

Как раз в это время к воротам подходил отряд во главе с оставшимся за старшину сержантом Белоусовым. Младшим наряда шел переводчик Вареня.

– О, Иване! Дывысь [31]

[Закрыть]! – забыв о субординации, радостно встретил он своего земляка.

Несмотря на разницу в званиях, оба они, и Вареня, и Ковтун, искренне обрадовавшись, обнялись у всех на виду.

– Оце добре! Ще одна ридна душа е! – продолжал счастливый Вареня. – Бо дуже важко було мени одному, дуже важко.

– Чего ж одному-то, – осматриваясь по сторонам, возразил Ковтун. – Вон сколько народу!

– Та ти ще салаги необстрилянни. Ты их попытай, чи хто був за граныцею або у писках? Га?..

Глядя на эту пару, Самохин почувствовал, как холодок пробежал у него по спине.

Уж действительно, по отдельности Вареня и Ковтун это, может быть, не больше, чем петарды: треску много, а вред небольшой. Ну а вместе – всего можно ожидать от этой пары.

Самохин вышел из помещения, приветливо встретил техника-интенданта, который доложил, что прибыл для дальнейшего прохождения службы.

– Ну что ж, устраивайтесь, знакомьтесь с людьми. Как раз у нас намечаются гости – майор ветеринарной службы Шартух с терапевтом Ашхабадского госпиталя Светланой Николаевной Левко. Пообедаем, да и, благословись, принимайтесь за работу. Дел нам предстоит немало. Проверим все сверху донизу.

Едва Андрей проводил Ковтуна к помещению оперпоста, как у ворот остановилась полуторка и на обочину соскочил из кузова ветеринарный врач майор Шартух, весивший, как злословили остряки, тридцать пять килограммов вместе с пистолетом.

Сейчас, в присутствии Светланы щупленький Шартух выглядел еще неприступнее, чем обычно, даже как будто ростом повыше стал.

Быстрым движением он одернул китель, распахнул дверцу кабины:

– Светлана Николаевна, прошу!..

С подножки полуторки спрыгнула Светлана.

– Белоусов, – вполголоса окликнул Андрей еще даже не приступившего к своим обязанностям нового старшину.

Тот привычно встал по стойке «смирно».

– Да не тянись ты, а быстренько соображай: гости у нас...

– Понял, товарищ капитан.

– Только учтите, курятину я не люблю, – весело здороваясь с Андреем, Ковтуном и Белоусовым, сказала Светлана. – Хоть и говорят, – добавила она, – что у вас это фирменное блюдо.

– И вы знаете? – скрывая досаду и в то же время чувствуя, как легко стало от ее шутки, спросил Андрей. Он готовился встретить расстроенную, растерянную женщину, а приехала веселая, насмешливая красавица, вспорхнувшая с подножки машины во всеоружии своего обаяния.

– Все знают, – заверила Светлана. – Никто и ничто мимо медицины не проходит. Мы еще и с лошадками вашими кое о чем поговорим...

– Ну, лошадки – это уже по моей части, – начал было с непривычным для него добродушием Шартух. – Вы, Светлана Николаевна, пока устраивайтесь, а мы с капитаном посмотрим, что тут за дела.

– А я тоже люблю лошадей, – решительно заверила Шартуха Светлана. – Если не возражаете, посмотрим вместе.

Она ободряюще глянула на Андрея, будто хотела сказать: «В обиду не дам».

Самохин, чувствуя, как губы сами расплываются в улыбке, незаметным движением тронул подбородок: достаточно ли хорошо сегодня побрился? И тут же поймал себя на желании так же хорохориться, как топорщился сейчас перед Светланой майор Шартух.

– И подворотнички проверим, и кто как побрит... – насмешливо добавила Светлана.

«Все видит, – невольно подумал Самохин. – Знала бы, что куда-то подевался Кайманов, может быть, иначе себя вела. А если знает и все это наигрыш, а у самой на душе кошки скребут? С чего бы ей, бедной, веселиться? Только в работе и забывает обо всем».

– Тогда разрешите прежде всего вспомнить свои обязанности хозяина, – сказал Андрей. – Сначала за стол, пообедаете, отдохнете, а потом уж и подворотнички, и лошадки.

– Не-е-ет, – довольно-таки зловещим тоном возразил Шартух. – Начнем все-таки с лошадок.

Но пообедать вместе со Светланой и Шартухом Андрею не пришлось: на крыльцо оперпоста выскочил дежурный и доложил:

– Товарищ капитан, вас к телефону.

– Покажите гостям, где умыться, а потом проводите ко мне, – приказал ему Андрей и повернулся к приехавшим: – Прошу извинить...

Войдя в канцелярию, Андрей взял трубку.

– Товарищ капитан, – хрипел в трубку чей-то приглушенный голос. – Товарищ капитан, у нас на разъезде оставили пять пачек чая и бутылку коньяку. Хо-ороший коньяк. Ждем в гости...

Это означало, что на разъезде сошел какой-то подозрительный человек и задержаны пять неизвестных, с которыми надо разбираться.

«Принесла их нелегкая как раз сегодня», – подумал Андрей.

Беспокойство уже прочно запало ему в душу: исчезновение Кайманова в песках, звонок полковника Артамонова и перевод всего участка на усиленную охрану, сход с поезда целой группы неизвестных – не одна ли это цепь событий, связанных между собой? Чего ждать дальше?

– Все служба? – входя вместе с майором Шартухом в комнату, где был уже накрыт стол, спросила Светлана, увидев, что Андрей чем-то озабочен. – Мне это знакомо с самой юности, – подавив вздох, добавила она. – Не огорчайтесь, Андрей Петрович! Поезжайте куда вам надо, а мы пока займемся своими делами. Я побываю в станционном Совете, у секретаря партячейки... Вечером встретимся и договорим.

– Может, мне удастся освободиться пораньше, – бодро ответил Андрей, испытывая облегчение от того, что не надо будет в присутствии Светланы объясняться с майором Шартухом по поводу набитых лошадиных спин, и – сожаление от необходимости покинуть Светлану.

Весь день Андрей разбирался с сошедшими с поезда нарушителями погранрежима.

Ни подозрительный человек, названный старшим наряда бутылкой коньяку, ни остальные не представляли собой ничего интересного. Это были эвакуированные, не доехавшие до места назначения, искавшие себе, не зная требований погранзоны, пристанища в соседних аулах.

Солнце уже садилось, когда Самохин, сдав задержанных дежурному по комендатуре, возвращался в Аргван-Тепе.

Внимание его привлекло необычное оживление во дворе погранпоста.

Не успела полуторка остановиться у ворот, как к машине строевым шагом подошел техник-интендант Ковтун и доложил:

– Товарищ капитан, за ваше отсутствие на границе в районе сто двадцать седьмого знака заставы Аяк-Кала мною при поверке нарядов задержан с помощью рядового Варени нарушитель государственной границы.

– Поздравляю, товарищ Ковтун, – сказал приятно удивленный Андрей и подумал: «Везет же! Первый день на строевой должности, только послали на усиление заставы, и – на тебе! – нарушитель прямо в руки пришел». Но червячок сомнения все же шевельнулся в его душе: уж очень подозрительным показалось ему такое совпадение.

Задержанный – по виду забитый, перепуганный бедняк, случайно угодивший на нашу сторону, – производил самое жалкое впечатление.

Но задержание есть задержание. Ковтун уже доложил старшему лейтенанту Ястребилову, Ястребилов – полковнику Артамонову. О задержании знал начальник войск, причем в обычной формуле: «Нарядом оперативного поста Аргван-Тепе капитана Самохина задержан нарушитель государственной границы».

– Ну что ж, поздравляю вас, техник-интендант, – сказал Андрей и пожал руку своему заместителю.

«Если так дальше пойдет, – подумал он, – может быть, удастся и с ним, не хуже чем с Галиевым, службу наладить».

И хотя он предельно устал, решил не откладывать разговор с задержанным.

– Давайте попытаемся допросить нарушителя. После обязательного перечня вопросов: кто он, откуда, где живет, – Самохин, узнав, что имя задержанного Шевкат, спросил, что привело его на нашу сторону.

Немного разбираясь в курдском языке, особенно после истории с коноводом Оразгельдыевым, Андрей никак не мог взять в толк, почему задержанный все время повторяет слово «плуг», а переводчик Вареня это слово даже не упоминает, пытаясь представить Шевката опасным главарем контрабандистов, на коего Шевкат вовсе не был похож.

«Кто его знает, внешность обманчива, – раздумывал Андрей, – может быть, так удачно притворяется?»

Ничего не добившись, Самохин отправил Шевката в комендатуру, где, собственно, и должны были допросить задержанного.

Мучась сомнениями, Андрей вызвал к себе переводчика Вареню.

– Вот что, Гриша, – предложив ему сесть, сказал Самохин. – Служим мы с тобой вместе не первый месяц, всякое у нас бывало. До сих пор ты был мне понятен, и я уважал тебя за правдивость. А вот сегодня что-то, мне кажется, не все ты рассказал, как там у вас дело было. Что-то ваш нарушитель все толкует про какой-то плуг.

Вареня попытался было уклониться от объяснений, вытянув шею, глянул в окно, увидел, как техник-интендант в курилке угощал собравшихся вокруг него солдат папиросами, рассказывая, по-видимому, подробности сегодняшнего задержания.

Определив, что расстояние до Ковтуна достаточное, Вареня поднял свои ясные очи на Самохина и, явно мучимый раскаянием, тяжело вздохнул.

– Ну что молчишь? Говори. Какая там у вас была закавыка? – нажал на него Андрей. – Судя по вашему нарушителю, он вроде бы к нам и не собирался.

– Та закавыка була, товарыщ капитан, – признался Вареня. – Тике вы никому не кажить. Бо тоди и вам попадэ.

«Ничего себе «не кажить», – подумал Самохин. – На первом же допросе в комендатуре, где переводить будет Сулейманов, все станет ясно».

– За что же попадет? – спросил он.

Вареня снова вздохнул, потом, видимо решив, будь что будет, стал рассказывать:

– Иван, як прыйихав, пробачтэ, я розумию, тэхник-интендант Ковтун, як прыйихав, вы и пойихалы на разъезд. Вин и каже: «Пишлы до граныци, якого-нэбудь, хочь ледащего, нарушителя спиймаемо». «Як же ж, – кажу, – ты його спиймаешь, колы воны нэ ходють?» А вин каже: «Як шо захоче, так прыйдэ...» «Ну а як вин нэ захоче?..» «Захоче, – каже Ковтун, – мы його спиймаемо на жывця».

Андрей молча слушал, начиная догадываться, что произошло.

– А тут с заставы Аяк-Кала гукають [32]

[Закрыть], – продолжал Вареня, – давайтэ хлопцив у наряд на усиление. Тэхник-интендант им по телехвону и каже: наряды дам и поверять их сам пиду, ще й переводчика Вареню з собой визьму... Ну пойихалы мы. На заставу прыйихалы, там ради: охвицер поверять наряды пишов. У их там старшина головным на застави... Далы нам участок: «От тут по дозорной тропи и гуляйтэ». Старшина заставськый пишов дали [33]

[Закрыть]наряды разводыть, а мы з Ковтуном з киломэтр пройшлы по тропи, а тоди вин и каже: «Он бачишь, турунга? Я на оцией застави був и попримэчав, за отией турунгой на поли стара борона та плуг лэжать». «Ну и шо, – кажу, – мы ж с тобой не боронить та не пахать прыйихалы?» «Э-э, – каже, – дурэнь ты. У иранцив желиза нема?.. Нема... От и примечай...»

Ну узялы мы той плуг та борону, прычепылы их бичевкой до коней. Иван и бичевку дэсь узяв. Пойихалы до самой граныци. Я свою гимнастерку Ивану отдав, шоб погони булы рядови, сам у исподней рубахи. Иван паше, а я бороную, писни спиваемо, шоб було на тией сторони чуть. Там и покынулы метрив за пьятьдесят от граныци плуг та борону, ще й бичевку прывъязану до их, сами на коней, по тропи и поихалы, як на заставу... А колы солнце заходыть стало...

– Он пришел за плугом, – закончил Самохин, чувствуя, что уже не гнев, а тихое отчаяние охватывает его.

Всего можно было ждать от Ковтуна, но чтоб до такого додуматься!..

– Ну да, – подтвердил Вареня. – За пивничь чуемо – шуршыть... Ну, думаю, нечиста сыла, и тут мыши... А тоди дывлюсь, за тией бороной та плугом через граныцю иранэць крадется. Ну мы його и ухопылы... Така хвороба... Нарушитель е, алэ найкраще, шоб його и пэ було...

Андрей больше не мог слушать.

– Хорошо, Вареня, идите. Будем разбираться... Одно скажу, что и вас и меня за это дело командование по головке не погладит.

– Та то так, – сокрушенно согласился Вареня. Потоптавшись на месте, он вышел.

«Сегодня же отправлю рапорт полковнику, чтоб забрал Ковтуна, – решил Андрей. – Лучше одному справляться со всей работой, чем с таким помощником».

Раздался телефонный звонок: к аппарату вызывал начальник отряда. Андрей отрапортовал ему, что за истекшие сутки задержаны нарушители погранрежима на дальнем разъезде и, по всем данным, случайный нарушитель границы бедняк дехканин Шевкат.

– Так, так, Андрей Петрович, – выслушав рапорт Самохина, гневно-ласковым тоном произнес Артамонов. – Мне уже доложили о ваших художествах. Значит, с приманкой работаете? Сегодня плуг с бороной, а завтра и банка с терьяком на наживку пойдет?..

Андрей молчал. Что можно было сказать полковнику в свое оправдание? Теперь в отряде будут склонять: «У Самохина нарушителей «на живца» ловят».

Артамонов выдержал паузу, затем сказал совсем уже другим тоном:

– Вот что, Андрей Петрович. Все наврал тебе твой переводчик. Нарушитель Шевкат шел к нам вовсе не за плугом или там бороной – это для него лишь удобная крыша, – а на связь к Абзалу. Узнать, ладно ли переправились к нему калтаманы Клычхана и как мы на это отреагировали... Делай выводы...