Текст книги "О моём перерождении в сына крестьянского 1 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– А не боишься, что я такой интересный рассказ в клювике принесу Бурому Волку, а то и кому из господ, что повыше потайников стоят?

– Смешной ты человек, Корноух. Я бы мог сказать, что принести рассказ ещё суметь надо и без моего на то дозволения не выйдет... только вот что ты понесёшь в клювике, когда ты даже цвета глаз моих не ведаешь, голоса моего не слышал, следа не щупал?

Моргнув, Бык обнаружил, что улыбающийся Вейлиф подмигнул ему одним глазом. Кроваво-алым. Тогда как второй глаз залит сплошной чернотой, словно у монстра какого.

Ух, жуть морская!

Ещё миг – и глаза снова карие, только в это уже не верится.

– За трактирные байки, – добавил пацан-не-пацан, – даже ваш Волк спасибо не скажет. Мимо!

– Положим, что так. Но вот что я разговаривал с магом, умеющим плести иллюзии – это байкой не будет. Или снова посмеёшься?

– Иллюзию тебе половина магов сплетёт. Если не сложную – а сложных на вас и не надо. Давай уже к делу, Корноух, не тычь слегой в болото – всё равно дно глубже, чем можно промерить.

– К делу, так к делу. Чего ты хочешь?

Вейлиф похихикал.

– О, как изменились времена и нравы! Ты не мистер Морден, а я не Тень, но тема всё та же...

– Не понимаю.

– Да я так, не обращай внимания. Просто вспомнил кое-что, случившееся очень далеко, и давно, и не со мной. Просто ещё одну иллюзию, можно так это назвать... чего я хочу? Да того же, чего все. Жить, расти над собой, восходя по великой лестнице и учась. Дружить, любить, работать – и радоваться этому.

– Не все этого хотят. Многие благородия работать не станут вовсе, и не заставишь.

– Это смотря что работой называть. Вон, у шедийских наёмников работой иной раз становится предание деревень огню. И сомневаюсь, что им это нравится или полезно, потому как вызова в этом не больше, чем для крестьянина – в утреннем покосе. А у господ работа своя, они просто это называют иными словами. Хотя да, бездельников среди них много. Если можно жить, не работая, то многие выберут не работать. Но я таких достойными не назову и походить на них не хочу. Это если снова к теме хотений.

– Мудрёно. Но мудро.

– Это просто опыт. Сын ошибок трудных. Так что, Корноух, подкинешь работёнку?

– Просто для понимания. Ты ведь работу ищешь, не службу?

– Верно. Причём работу для деревенского сироты, который был бы не прочь в процессе учиться.

– Чему?

– Ну уж не плетению чар! От этого не откажусь тоже, но для начала попроще что возьмём. Грамоту, например... и письмо. На разных языках, включая древние. Торгуют в заречье книгами али нет?

О, премудрость книжная, как я скучал по тебе! И сколь велика радость моя от возможности вновь припасть к родникам твоим! Веником драные ГОДЫ без отпечатанного слова – сущая пытка, достойная адских кругов... если кто понимает.

Вы ведь понимаете? Или лениво скользите глазами мимо вывесок и магазинных этикеток, не сознавая, как можно жить, не имея даже такого чтения?

Ну, не важно. Не о том речь.

В магическом мире и книгопечатание магическое. Говорят, ещё дальше от нашего королевства на восток имперцы магомеханику используют, а гномы и некоторые другие нелюди – даже чистую механику (подробности про географию позже, если не забуду). Но в землях под Гриннейским Престолом – так.

Способов магически размножать текст множество. И регулярно придумываются новые. Кто-то использует как писцов призванных духов и стихиалей: тем же малым саламандрам не составляет труда попросту выжечь на листе нужные знаки нарочито ослабленным пламенем, а малым ундинам – уложить чернила в нужный узор. При некромантах скрипторами служит специальная нежить. Алхимики совместно с магами света дошли до практически полного аналога фотографии. За менталистов пишут рабы; причём тех даже учить не надо: навыки вкладываются напрямую в головы и тела. У биомантов страницы с готовыми знаками могут, например, выплетать особые пауки.

Много, в общем, способов. Очень.

Но сказанное выше касается преимущественно всяческой тайнописи про тайнознатское. Про те самые гримуары, которые даже прямым наследникам частенько не позволяют читать свободно, а лишь показывают отдельные страницы, не давая в руки. И про которые среди простого народа ходят лишь смутные слухи крайне сомнительной достоверности.

А вот в части именно что скорее печатного слова, сравнительно общедоступного и особых тайн не содержащего, лидируют, как ни забавно, иллюзионисты. Потому что очень уж удобным оказалось изобретённое невесть кем и когда заклинание первого круга Кружево Словес. И обратное ему заклинание на круг выше, что так и зовётся: Обратное Кружево Словес. Действуют они почти одинаково и по сложности на самом деле расходятся не сильно, то есть доступны почти всем магам с хорошим контролем, даже начинающим. И устроены сходно.

Сплетя такую иллюзию, маг совмещает видимое и ощутимое. То есть делает строку письменных знаков доступной осязанию, слегка уплотняя своё плетение там, где находятся символы... и только там. Потом достаточно эту иллюзию прижать к листу бумаги, как трафарет, и аккуратно провести сверху пропитанной чернилами кистью (либо, лучше, специальным губчатым валиком).

В итоге там, где иллюзия не мешает доступу, бумага окрасится тёмным. Где мешает – там останется светлой, не прокрашенной. Обратное заклинание отличается лишь тем, что делает осязаемым фон, а не знаки, и оставляет не светлый текст по тёмному фону, а тёмный по светлому... что, кстати, позволяет экономить чернила/краску и потому снижает себестоимость, принося более искусному перепечатнику толику дополнительного дохода.

Просто, не так ли? Такая себе чародейская шелкография.

Навострившись менять Кружево Словес на ходу, можно прокрашивать строки в темпе матричного принтера. А если совсем навостриться, то можно воспользоваться тем, что ролевик назвал бы метамагией, и вместо оттисков строк делать оттиски сразу целых страниц (или хотя бы газетных колонок). Увы, это достаточно редкая метамагия усложнения, ибо требует не только и не столько высокого контроля, сколько высоких интеллекта и мудрости.

Поэтому не составляет труда отличить дешёвое издание от среднего и дорогого. У дешёвых книг строки белые по тёмному – обычно синему или зелёному и обычно с более крупным шрифтом, что для детей и малограмотных даже хорошо; у средних вид почти такой же, как у рукописных, только строки тоже немного плавают относительно друг друга; ну а в дорогих книгах, отпечатываемых сразу целыми столбцами или даже страницами, всё ровненько и красиво, часто есть большие иллюстрации – иногда даже в цвете. Да и бумага на них обычно идёт более качественная, тонкая и плотная. Порой вообще мелованная. Не перепутаешь.

Наслушавшись чужих разговоров по пути в столицу, я точно знал, где и кем хочу работать.

Книготорговля в столице Гриннея (да и по всему королевству вообще) устроена специфично. Каждый магазин и даже многие лавки совмещают публичную библиотеку, склад товара и печатню.

Библиотека – это лицо магазина. И его же сердце. Именно туда клиенты приходят, чтобы почитать, пообщаться с другими клиентами, выбрать что-нибудь для дома (ибо книжное коллекционирование – это престижно и модно; нищебродам такое не по карману и не по уму). Но чтобы просто показать пальцем на полку и велеть завернуть это, то и ещё сверху во-о-он тот милый альбом?

Не-е. Так дела не делаются.

Чаще хозяева продают вовсе не эталонные издания с полок, тщательно проверенные и красиво переплетённые, а их копии со склада. Если брать с доставкой и задержкой, спустя время, покупка выйдет подешевле. Нередко, если клиент торопит, он получает просто стопку листов с порядковой нумерацией: в конце концов, какой нормальный коллекционер не в состоянии оплатить труд переплётчика (а то и переплести понравившийся том лично)? Ну а чтобы запасы товара не иссякали, в специальной комнате, зале, пристройке – смотря по масштабам торговли – сидят наёмные иллюзионисты, умеющие начаровать как минимум Кружево Словес, и эти самые запасы активно пополняют.

Платят им (то есть уже нам), к слову, сдельно. По количеству строк. За иллюстрации идёт доплата, за опечатки и брак следуют вычеты. При желании, если оставить залог за тиражируемый образец книги, вполне можно работать на дому. Что, кстати, я с некоторых пор и делаю.

В общем, система довольно толковая, мне нравится.

А то, что я могу не только работать дома, но и доплачивать за доступ к любой общедоступной литературе (правда, не из основного фонда, а из склада-запасника), и свободно читать хоть часы напролёт – о! Это мне не просто нравится, это приводит меня в восторг! Даже сейчас, спустя немалые полгода от устройства перепечатником в магазин почтенного Виолия, прозываемого ещё Чернильным Мастером.

За эти полгода я, между прочим, полных три уровня поднял. Да-да-да: я уже не тринадцатый, а шестнадцатый! Более того: я даже очередную особенность получил.

Особенность 4: Полиглот (ранг С – необычный)

Вы изучили в достаточной мере и свободно владеете устной и письменной речью на трёх языках: гриннейском современном, гриннейском древнем, имперском современном (цантриккэ).

Преимущество: естественный порог развития параметра мудрость получает бонус +1.

Недостаток: нет.

И я буду не я, если впоследствии не улучшу её. Очень уж последствия заманчивы. Как-никак, а (в рамках моего представления о системе развития) мудрость отвечает скорее за то, что во времена моей первой жизни могли бы назвать кристаллизованным интеллектом. И за долговременную память. А с учётом всех обстоятельств, именно эти свойства ума для меня приобрели особенную значимость.

Кстати, я ещё вложился в восприятие (нынче оно достигло красивого, круглого значения 20) и взял за оставшиеся два очка развития вторичную способность своего класса. Первую из четырёх.

И способность аж выдающегося ранга меня не разочаровала!

Да, у неё имелось чисто техническое ограничение: я при самом горячем желании не мог улучшить мои классовые заклинания сильнее, чем позволяло качество моей маны – а 11 пунктов в этом параметре маловато, чтобы повторить прочность, например, древесины дуба или бронзы. Да, близко; и всё же не то.

Но даже так...

Круто. Очень-очень круто! В голове прям роятся новые идеи о том, что теперь можно пробовать из того, что раньше не получалось, потому что просто не могло получиться.

Простейший пример из того, что я уже успел опробовать: скиллсет Человека-паука. Точнее, только его имитацию. И не очень достоверную, правда, зато с бонусами.

Потому что это в комиксах ты просто мутируешь и опа! Сразу можешь то, и это, и ещё на сдачу вон то. В реальности, особенно когда твой липко-усиливающий костюм создаёт заклинание плотной иллюзии, приходится тренироваться костюмчиком пользоваться. Усердно. Бегать в нём, прыгать, ползать по стенам и потолку. На что уже ушли и ещё уйдут сотни часов (да, физуху я забрасывать не хочу и не буду, а тренировка в таком стиле даёт шикарные нагрузки на буквально всё тело – легкоатлеты с пловцами просто обрыдаются от зависти). Поскольку костюмчик иллюзорен, я легко могу менять его прозрачность, текстуру и цвет. Но невидимости или хотя бы достоверной мимикрии в движении добиться пока не удаётся, да и в неподвижности я становлюсь невидимкой весьма условно. Скорее, просто снижаю заметность.

...Вообще невидимость оказалась той ещё темой. Сколько я с ней намучился! Мрак просто, скажу я вам. И ведь именно для иллюзиониста – ничего сложного, первый круг. Если говорить о строго оптической невидимости, конечно: стать невидимкой для магического восприятия кратно сложнее. Баул со своими вещами по дороге в столицу я тащил телекинезом, а укрывал как раз простейшей невидимостью. Только вот сделать невидимым я могу лишь неживой предмет и только вблизи. А себя самого – да вот фига с полтора. Не выходит каменный цветок, хучь плачь...

Зато имитировать с помощью Паучьего Прикида почти любой наряд, на какой хватит воображения, и вдобавок – наконец-то! – удобную обувь точно по размеру сравнительно просто.

И почти не тратит концентрации. Расходы на одежду, я по вам не скучал!

Отдельным пунктом в скиллсет имени Питера Паркера входит закл для создания иллюзорной паутины: то тоже липкой, что твой строительный скотч, то жёсткой, а то сокращающейся и утаскивающей меня куда-нибудь вверх или в сторону – смотря по ситуации и надобности.

В общем, как уже сказано выше, скиллсет челопука для всего этого – слишком громкое название. Да и не совсем точное. Больше это похоже на скиллсет вора или шпиона. Ну, как ни назови, а лишних навыков не бывает: пригодятся ещё и костюмчик, и паутина.

Да и беситься в импровизированном спортзале, если честно, попросту весело.

Косплей, ха-ха-ха!

Я ж ребёнок. Успею ещё, как классик выразился, виноградом не став, превратиться в изюм. Если вообще захочу превращаться в нечто правильно-уныло-кислолицее.

Новая жизнь существует не для того, чтобы снова влиться в ряды среднего класса. Она мне дана в том числе для того, чтобы пробовать новое.

Думаю, так.

Корноух ещё раз проверил адрес.

Вроде всё сходится. Левая сторона Третьей Стекольной, шестой дом от её перекрёстка с Кленовым бульваром, если идти в сторону парка Лемера Сиятельного. Сам дом в два этажа, из жёлтого кирпича. Дверь тёмно-красная, молоток в форме полуботинка и на самой двери табличка: «Стучать только по делу». Правда, надпись сделана на древнем гриннейском, угловатыми чертами и резами – так что правда ли тут написано именно это, никак не проверить: как-то не сподобился Крыс Второй изучить речь пращуров, он и обычный текст читал не шибко бегло. Зато молоток в точности тот самый (юмор у хозяина диковатый, да, но зато и перепутать адрес с такой приметой сложно). И-эх!

Вдох. Выдох. Ещё вдох и выдох. Поднять руку, взяться за задник бронзового полуботинка...

Тук. Тук. Тук.

Сделав два шага назад, Корноух приготовился было ждать, но не успел и моргнуть, как засов с характерным звуком отодвинулся, а сама дверь – уже совершенно беззвучно, хорошо петли смазаны... – отворилась. И привратника за ней не просматривалось.

– Гостиная прямо и направо, – тихий, но вполне внятный бестелесный шелест в затылок. – Жди там, я скоро выйду.

«Чёртова магия, колдун... ползучий! Так и заикой стать недолго!

Надеюсь, хотя бы мысли он читать не умеет...»

...в этот самый момент мне ужасно хотелось сказать гостю, что мысли я читать не умею, а вот выражения лиц читаю не так уж плохо, скорее даже отлично – спасибо восприятию 20. Но это было бы не столько смешно, сколько жестоко, да и предстоящий разговор не облегчило.

И вообще: умеешь считать до ста...

Корноух вошёл, и дверь за ним тотчас же самозакрылась. Он, конечно, этого ждал, но всё равно чуть не вздрогнул. Фоном отметил, что прихожая пустовата, как для достаточно дорогого дома в квартале для зажиточных людей (причём это по столичным меркам; в глубинке такой дом считался бы богатым, а в деревне – роскошным: одни большие застеклённые окна и кирпичные стены чего стоят!). Циновка-половик под ногами, пустые вешалки и столь же пустая деревянная стойка для обуви прямо впереди, свисающий с потолка малый осветительный шар, заливающий всё это своим неярким желтоватым светом – и всё.

Погода на улице стояла пасмурная, но уже довольно тёплая и сухая, поэтому Корноух, оставив на вешалке только шляпу и плащ-дождевик, свернул направо и прошёл в гостиную в уличной обуви.

– Чувствуй себя, как дома, – всё тот же шелест.

Увы, с выполнением пожелания возникли сложности. Да и обстановка не способствовала.

Довольно большая – хватит разместить человек тридцать свободно, а если чуть потесниться, то и полсотни не предел – гостиная на первом этаже выглядела так же пустовато, как прихожая.

У дальнего конца гостиной располагались лестница, идущая наверх, и проход на кухню. Правая стена, обращённая к Третьей Стекольной, глухая; в левой – три окна, выходящих в небольшой сад и затенённые кустами сирени, пока ещё не цветущей, но уже покрывшейся молодой листвой. Недостаток естественного света с запасом возмещают четыре осветительных шара под потолком, расположенных зигзагом – да не малых, а средних, чисто-белых. Впрочем, уж где-где, а в доме мага с поддержанием магического освещения проблем можно не ожидать. Пол выложен керамической плиткой с повторяющимся геометрическим рисунком; стены обшиты деревянными панелями, вроде из белой сосны; и потолок тоже деревянный, из того же материала. Притом всей мебели на целую гостиную – массивный, но небольшой стол да массивная скамья равной длины меж ним и правой, глухой стеной.

А единственные украшения, если их можно так назвать – цветочные горшки на подоконниках, восемь штук, с какими-то мясистыми и колючими растениями. Впрочем, кроме мясистости и колючек общего в них просматривалось не больше, чем, скажем, в клёне, берёзе, липе и вязе. Вроде все – деревья и все – лиственные, но только совсем тупица их не отличит друг от друга.

Корноух подошёл поближе, чтобы рассмотреть диковинную зелень.

Ближняя штуковина в горшке выглядела как снеговик, но косоватый и зелёного цвета: большая нижняя сфера, выше средняя, поменьше, и на самом верху самая маленькая, смещённая влево. Всё равномерно покрыто десятками серебристо-белых, острых игл.

Штуковина правее выглядела словно одна большая сфера, но складчатая. Или составленная из долек. Шипы из неё росли пучками – и строго из наружных рёбер.

Следующая больше походила на обычное растение. Толстенький ствол, толстенькие ветки, ну и, само собой, листья: тоже толстенькие, словно надутые. Ещё более многочисленные, но не особо длинные колючки покрывали всю поверхность этого растительного чуда, напоминая скорее жёсткий редкий мех.

Четвёртое растение выглядело, как ребристый тёмно-зелёный трезубец, нацеленный вверх. Только боковые усы этого трезубца вырастали из основного ствола на разной высоте и размер тоже имели разный. Тот «ус трезубца», что начинался ниже, практически догнал в толщине центральный ствол, но вот в длину уступал почти вдвое. Иглы торчали из него сравнительно редко, но их покрывало что-то смолистое.

Разглядеть содержимое пятого горшка попристальней Корноух не успел. Хозяин дома явился, как и обещал, скоро – притом, так сказать, в компании: за ним, покачиваясь прямо в воздухе, вереницей плыли столовые приборы. Далеко не полный набор, но для традиционного совместного распития коланы всё необходимое присутствовало.

Хороший знак.

Гриннейцы издавна считают, что обсуждать серьёзные дела лучше под свежий горячий травяной настой. Колана успешно заменяет кофе и чай, проясняет мысли, а в местном культурном коде предложить колану с лёгкой выпечкой или даже полноценными пирогами – примерно как хлеб и соль вынести или предложить пройти к очагу и пищу разделить. Вот северная, зальмарская традиция полагает правильным и деловым исключительно разговор за разведённым вином, закусываемым жирным (желательно сыром), а распитие чуть остывшего кипятка, «настоянного на вениках», относит к обычаям сугубо варварским.

Что ж тут поделаешь, если на суровом (нет... вернее, помню я и посуровее климат) гриннейском юго-западе материка Ваккуш, холодном и влажном, виноград растёт плохо, а колана наоборот? Обычаи народа есть производная от местных условий, способы уберечься от кишечных инфекций везде свои...

Но с лекцией о географии ещё подожду. Тема слишком обширная, сейчас не до того.

– Присаживайся, Корноух, или как там тебя кличут, – предложил хозяин. Уже словно своими устами, но учитывая фактор магии, уверенности в этом не было и быть не могло.

Сам он при этом устроился как бы скромно, на том краю скамьи, что ближе к кухне – но с удобством, на стопке возникших из пустоты цветастых подушек, по-степному подогнув ноги. Прямо маленький хан, оставивший уважаемому гостю самое почётное место: в центре скамьи, рядом с собой.

Правда, для хана одёжки на нём выглядели совсем уж простецки. Простейший, если не вовсе примитивный крой, никакой вышивки. Порты, да халат на голое тело, утянутый широким поясом с узлом на спине, да босые ноги. Только вот тонкость: ткань одёжек этих выглядела невероятно гладко, роскошно переливаясь бледно-серебряным оттенком пусть некрашеного, но самого настоящего паучьего шёлка.

Крыс Второй внезапно подумал, что вот так мешать простоту формы и драгоценную редкость сути может только маг. Да, режет глаз, да, выводит из равновесия – но...

Весьма соответствует сущности хозяина. Для того, кто может её и увидеть, и оценить.

Ну и независимость это всё подчёркивает как нельзя лучше.

«Я у себя дома и веду себя, как мне удобно. Сижу там, где захочу, одеваюсь так, как мне нравится, делаю то, что считаю нужным, а до чужих и поверхностных представлений о каких-то там приличиях мне дела нет. Я даже прислугу не нанял, я делаю всё, что по дому надо, магией – и упростил себе уборку с прочими заботами до предела, чтобы лишнего времени на ерунду не тратить. На моих дверях написано, чтобы стучали только по делу, притом написано так, что не каждый прочтёт. Но мне интересны лишь те, кто может это прочесть. А прочитав, понять – и вести себя соответственно.

Не можете? Не моя забота».

Волна понимания, дарованная Корноуху первой из его классовых способностей, отхлынула, и он ощутил серьёзное облегчение. По крайней мере, выбирать на ощупь линию разговора уже не надо.

– Благодарю, – лёгкий поклон гостя хозяину.

Опуститься на левый край скамьи, не претендуя на центральное место и уступая ведущую роль (ибо правая сторона престижней левой). Так меньше шансов расстаться с головой; в конце концов, не своей волей он сюда сегодня явился и не своё предложение станет передавать.

– Как тебе мои маленькие питомцы? – поинтересовался Вейлиф, пока смесь листьев и соцветий коланы заливал чуть подостывшим кипятком из гнутого носика летающий сам собой коланник, а точно такой же, как хозяйский, комплект для застолья тихо и плавно перелетал на левую сторону стола, в пределы досягаемости гостя.

– Питомцы?

– Вон те, в горшках, – охотно пояснил хозяин дома. – Это кактусы, дети аридных зон... проще говоря, растения сухих пустынь. Отменно умеют запасать воду, не сдаются ни дневной жаре, ни ночному холоду, процветают там, где всё иное увянет и сдохнет. Отличные питомцы, неприхотливые. Если забыть про них на недельку или две, а то и на более долгий срок, с ними ровно ничего не случится. Останутся зеленеть, где зеленели, и будут рады даже очень скромному уходу. А вот избыток внимания не любят. Если поливать их слишком часто, корни могут загнить.

– Действительно, удобные... питомцы.

«Похожи на хозяина, не иначе».

– Видел бы ты, как они цветут! – улыбнулся Вейлиф, словно угадав чужую мысль. – Правда, для этого нужны условия и случается такое не часто, но в сезон кактусы из колючих гротескных жутиков мира растений внезапно становятся усладой для глаз. Возможно, тебе удастся это увидеть. Потом. А пока прошу не стесняться и выбрать угощение. Может, хочешь перекусить поплотнее?

– Нет-нет, я не надолго.

– Как хочешь. А я вот, пожалуй, подогрею себе мясной пирог. Что-то аппетит разгулялся. И пока угощение доходит, давай-ка расскажем о своём житье-бытье, как старые знакомые.

– Что ж, это можно. Только у меня без изменений: как ходил под Бурым Волком, так и хожу. Тут и там ищу выгоду малую, медь к меди, серебро к серебру. Высматриваю залётных, вразумляю непонятливых и сообщаю про полезных.

– Надо полагать, я оказался из полезных?

– Вполне и очень. Почтенный Виолий Чернильный Мастер благодарил волчанских за то, что, тебя найдя, именно к нему направили, а не к кому из конкурентов. Говорят, ты книги копируешь так быстро и точно, словно освоил улучшенное Обратное Кружево. Словно не строками, а страницами делаешь дело. Что всем приносит хорошую прибыль: и тебе, и Виолию. И волчанским доля малая перепадает.

– Ну вот, – разулыбался хозяин, – мне уже и рассказывать ничего не надо, ты сам всё знаешь.

– Знать-то знаю, да не всё.

– Спроси прямо, смогу – отвечу.

– По словам Чернильного Мастера, для плетения улучшенного Обратного Кружева нужно много чему... соответствовать. Чары это третьего круга, но далеко не для всех, кто может даже четвёртый круг осилить. Ну и там ещё сложности всякие, в которых я понимаю мало.

– Не ходи кругами, не надо, – тон Вейлифа остался прежним. Ребёнок как ребёнок. Только вот его взгляд искоса, чуть прищуренный... – Знаю, как знаешь и ты, что расспросы насчёт судьбы выпавшей, черт жребия, пройденных ступеней, выбранных троп и доступных приёмов с заклинаниями – грубы, если не хуже того. Только люди короля могут требовать от людей знака, достиг ли кто развилки. И карать за уклонение от признания. Но даже они блюдут старинные гриннейские вольности и не допытываются, кто какой тропой идёт и на какую развилку её свернул.

Мгновения молчания.

– Давай поступим проще. Я молча признаю, что мне, хотя бы для разнообразия, нужна практика не только по части тиражирования книг. Это хорошо, это приятно и полезно, но маловато. Никак не поможет мне расширить арсенал чар и улучшить применение уже известных в... меняющихся условиях.

«Молча? Да ты говоришь с прямотой древка копейного!»

– Однако именно что служить интересам Бурого Волка и, мхм, сходных с ним персон я не готов и не стану. Поэтому никаких скользких дел. Подсунете что-то этакое, к чему у лиц господствующих могут быть претензии по закону – обижусь. И для начала сверну всякую связь с зареченскими потайниками, а если обида выйдет большая, то... в общем, последствия не понравятся никому. Кроме того, неплохо бы вашей стороне договора будущего помнить, что примерно то же, что мне надо, я могу добыть, явившись в любой филиал Жезла и Кинжала.

– Чего ж не явился и не добыл? – решил проявить равную прямоту Корноух.

– Возраст и вопросы. Тельцу моему нынешнему даже десяти годов нет, сила же моя тянет вполне на геройскую, с поправкой на всё тот же возраст. В общем, в гильдию я бы предпочёл пойти лет через пять, лучше ещё позже. И подготовленным. Сам понимаешь: чем старше человек и выше его ступень, тем меньше вопросов он вызывает. Вернее, тем проще ему от лишних вопросов уйти. Ну а вы, потайники, можете мне помочь дозреть. Я же готов помочь вам, но не ценой будущей репутации. Я и так одиночка, мне и так сложно, незачем усугублять.

– Так почему вообще в отказ не идёшь? – попробовал сыграть на откровенности гость. – Бурый Волк – потайник, да, но с пониманием. Я давно его знаю. Если бы ты сказал, что не хочешь ходить в тени, даже заступать в неё – он бы понял. Мало кто хочет, просто многим приходится. А ты...

– А я уже ответил. Мне практика нужна. Не только в чарах и разнообразная. И уж кто-кто, а я отлично знаю, что детство – золотое время для развития. Пурпурное даже. Кто мальцом больше впахивал, тот в зрелые годы может неприятно удивлять врагов и приятно – союзников. Но обычные детки не хотят вкалывать на своё будущее. Если их старшие родичи не дрючат, детки шкодят, дурят и бездельничают. У меня же ситуация уникальная. Тельце мелкое, разум взрослый. Я бы тоже подурковал всласть, дай только шанс – в конце концов, мужчины старые от малых отличаются слабо, разве что цена игрушек разная. Но я не могу только дурковать: понимание перспектив мешает. И желание взлететь повыше.

– Зачем? С высоко взлетевших и спрос выше.

– Но и видно с высоты больше, и лететь можно в любую сторону. Жизнью крестьянской я жил, это не худшая участь и вполне честная. Но мне её просто мало. Как и не менее честного труда у Виолия. Размеренного, надёжного, познавательного... но пресноватого.

– Ясно. Что ж... тогда разливай колану, хозяин: чую по аромату, настоялась уже. Выпьем за долгое и всем нам выгодное сотрудничество.

– Выпьем. Точно мясного пирога не хочешь?

– Знаешь, а давай. Пахнет очень уж завлекательно. Как только ты его так ловко без огня разогрел?

Ответом стала хитрая ухмылка:

– А это – секрет!

Встретились мы в подземелье спустя полтора дня. Всё тот же Корноух привёл. Но как привёл, так и самоустранился. Правильно, в принципе: работать с чистильщиками предстоит именно мне и репутацию выстраивать тоже лучше самому.

Перед грядущим знакомством я постарался сжульничать, как только можно. Своему Паучьему Прикиду я заблаговременно придал внешность кожаного комбинезона с пристежным капюшоном и глухой зеркальной маской на всё лицо; причём комбинезон я словно наддул, добавляя себе объёма и роста. Сильнее всего изменились ноги: я удлинил их, визуально смещая колени вниз на три пальца, а стопы – на все шесть.

Собственно, с некоторых пор я и по улице ходил именно так, словно на то ли коротких ходулях, то ли ну о-о-очень высоких платформах. Меня безмерно раздражали мои слишком короткие детские ноги, вот я и вытянул их с помощью плотной иллюзии, чтобы поспевать за взрослыми не только бегом.

Но как я ни старался, дорастить свою внешность до габаритов хотя бы двенадцатилетки не вышло. Точнее, я мог изобразить хоть двухметрового здоровилу – и когда я свой дом снимал, так и сделал, потому как к моему естественному виду у домовладельца возникло бы много лишних вопросов – но тогда пришлось бы свернуться калачиком в «пузе» этого здоровилы, а увеличенным в соответствующей мере Паучьим Прикидом рулить, как крупным человекообразным роботом на магической тяге. (Да, так тоже можно, я пробовал; расход маны, вырастающий при этом раза в три, меня не пугал. Но предстань я в таком виде, и напрочь потерялась бы одна из основных целей всей затеи: тренировка тела с наработкой рефлексов).

Кроме того, как успел просветить меня Корноух, для моей новой подработки малые рост и возраст – это большое преимущество. Банды чистильщиков неспроста вербовали мелочь лет 10-11 и отпускали на волю перестарков, которым исполнилось 16-17.

Среди ожидающей нас тройки самым старшим выглядел крепкий, приземистый шатен как раз лет шестнадцати с ожогом вроде кислотного на левой щеке. Отметина непростая: кривоватая такая загогулина, словно некий густой едкий плевок влетел в лицо, немного промазав мимо глаза, и потёк вниз, к углу рта, покуда не стёрли или не смыли. Для моего беглого магического взора шрам отражался в ауре ещё более неприятной отметиной, чем на теле мясном – словно жёлто-серая клякса с корнями. Собственно, потому я и не спутал бы это с обычным ожогом от огня: совсем разные последствия.

Тот же шатен и шагнул нам навстречу:

– Значит, ты будешь Вейлиф? Что-то мелковат для могучего мага.

– Я в курсе, что ростом не вышел. Но мне не бочки ворочать, я Наблюдатель.

– О-о, целый Наблюдатель. И какой круг чар тебе покорился? Неужто уже даже первый?

– Вообще-то третий. Или вам толком ничего про меня не сказали?