Текст книги "О моём перерождении в сына крестьянского 1 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Чтобы держаться против любого из них, этому молодому Арэку приходится выкладываться по полной. И всё равно он уступает. Обоим. Но Хори меньше, потому что её основное оружие против моего самоконтроля не так эффективно, как ломовые удары Черники. Не то что блокировать его чёртову шпалу, но даже отклонить её мне нечего и мечтать. Соотношение, разделяющее нас в чистой силе, инерции и массе, беспощадно, и оно не в мою пользу.

Впрочем, я не шутил, когда говорил, что внуки Таруса научили меня уклоняться очень хорошо. С атакой у меня так себе, но вот с обороной – уже не так плохо.

Особенно если я включаю Биобуст. А я, разумеется, включаю его. Иначе вообще без шансов.

К тому же Биобуст хорош уже хотя бы потому, что позволяет имитировать Прилив Сил или иную аналогичную технику воинов. В дружеских спаррингах Рассечением не очень-то пошвыряешься, если нет целителя поблизости (и даже если есть, то даже самая слабая версия приёма быстро превратит одежду оппонента в окровавленные тряпки). В общем, я показал дистанционный удар и самоусиление; для бойца малых ступеней первой звезды, которого изображает этот молодой Арэк, необходимо и достаточно.

– Стоп! Теперь вставайте в пару вы двое, а ты подойди.

Я повиновался; Варро и Канэла, судьи наших поединков, также сошлись, внимательно глядя на меня. Седобородый смотрел ещё и пытливо. Но разговор продолжила кинжальщица:

– Ты понимаешь, в чём твои ошибки?

– Конечно.

– И в чём они?

– Ну, три основных таковы: я мелкий; я лёгкий; я слишком малой ступени.

– И что, в остальном ты идеален?

– Да!

Варро усмехнулся. В его глазах я, кажется, продолжал оправдывать славу весёлого парня. А вот Канэла вздохнула с толикой раздражения.

– Ты сейчас серьёзно?

– А что вы хотите услышать? Что я практически не сталкивался в прямом бою с равными и теми, кто слабее, отчего защищаюсь лучше, чем нападаю? Так это не новость.

– Ты не просто защищаешься лучше, чем нападаешь. Такое ощущение, что ты вообще не умеешь нападать! Скажите, старший, я права?

Седобородый кивнул.

– Мой основной, а скорее единственный, способ атаки – Рассечение. Пользоваться им нельзя. Раз так, что мне следует делать? Учитывая, что я всё ещё мелкий, лёгкий и слабый.

– Ты не слаб, – заметил Варро. – Для своей ступени ты вполне хорош. Но опыта и гибкости тебе, конечно, недостаёт сильно. А что до отсутствия противников равной и меньшей силы... есть идея.

Выслушав его, я преисполнился. Почтения в адрес опытного бойца четырёх звёзд и предвкушения в адрес Черники с Хори, которые пинали, били и валяли меня по-всякому.

На самом деле, немного подумав, я и сам мог предложить что-то подобное. Это же буквально напрашивается! Если один боец слабоват, чтобы дать равный бой, а усилить его нельзя, то вполне можно ослабить противостоящего ему.

Причём способов много.

Например, Хори можно нацепить плотную повязку на глаза. Её магическое восприятие при этом никуда не денется, так что ослабеть настолько, насколько бы ослаб на её месте боец-физик, ей не грозит. Но активнее обычного и в непривычном режиме используя магическое восприятие, она не сможет так же ловко, как раньше, использовать контроль. Так что бой в таких условиях пойдёт на пользу нам обоим.

С Черникой того проще. Пусть дерётся со мной, будучи ослаблен подленькими кантрипами/чарами Хори. Испуганным, неуверенным, дезориентированным, спотыкающимся... в общем, приведённым в то самое состояние, благодаря которому боевая менталистка и ведёт в их спаррингах, несмотря на то, что намного слабее физически, уступает в выносливости и вообще девчонка. Тут тройная польза: мне – опыт атак на ослабленного противника, племяшу Канэлы – опыт драки ослабленным, но против необычного противника, Хори – опыт работы в поддержке, то есть чисто магически, без попыток сочетать ментальные и физические атаки.

Между прочим, ей можно ещё усложнить задачу: пусть пытается помогать мне пинать Чернику, не видя его – с повязкой на глазах. Или отвернувшись. Или отвлекаемая разговором с Варро...

Не зря седобородый решил привлечь меня к тренировкам подопечных, не зря! Всего-то один дополнительный участник в игре – а сколько сразу новых возможностей и комбинаций нарисовалось, это же просто песня!

– Ты говорил, мать учила тебя читать. Значит, ты грамотный?

– Да. И не просто грамотный: я ещё на цантриккэ читаю, и на зальмарском.

– То-то я смотрю, что ты умный не по годам...

– Да я вообще лучший!

– Ну-ну, лучший... а следы читать ты умеешь?

– Не-а. Но вы ведь меня научите, тётенька Канэла?

– Я – нет. А вот тётеньку Зарэ можешь попросить. Ей всё равно делать особо нечего, за неё звери всю работу делают...

– Да ну, она неразговорчивая какая-то. И недружелюбная. Может, расскажете про неё, старшая?

– Зачем тебе?

– Интересно. Ну и... может, она неразговорчивая, потому что я не знаю, о чём с ней говорить? Вот если про шкрябателя ей рассказать, то она заинтересуется?

– Какой ещё шкрябатель?

– Да самый обычный. Чёрный подземный шкрябатель-пугатель. Не знаете про такого?

– Нет. Расскажи!

– Я рассказ про тётеньку Зарэ первый попросил.

– А я тебя ещё первее просила не звать меня тётенькой.

– Ладно-ладно, больше не буду. Стану не только лучший, но ещё и суровый со страшной силой. Сам весь такой ух, морда куриной гузкой, вот так, чтобы дамам сподручнее целовать пальчики, вот так... а как поцелую, гляну серьёзно-сурово. И спрошу: старшая Канэла, что вы можете сказать про Зарэ? Только ответьте всё честно, без утайки, и тогда...

– И что же тогда?

– Тогда я сделаю вам ох.

– Может, лучше не надо вот так сразу? Мы ещё плохо знаем друг друга!

– О, мелкие, незначительные подробности не должны отвлекать от главного.

– Это от чего же?

– От несомненных фактов.

– Каких?

– Несомненных! Факт первый: вы привлекательны. Факт второй: я чрезвычайно привлекателен. А раз так, зачем время терять? Позвольте ещё раз поцеловать ваши пальчики, несравненная!

– Старший Варро был прав: ты весёлый парень.

– Ну так я же лучший! Это обязывает! И... э-э...

– И что?

– Ещё не придумал. При одном взгляде на вас дар речи отказывает мне!

– Можно ли помочь этой беде, рассказав про шкрябателя?

– Рассказ про Зарэ поможет ещё лучше, ведь мне можно будет просто помолчать...

– Ладно, ладно, сдаюсь. Считай, уболтал. Только с чего начать?

– Давно ли вы знакомы?

– Не особенно. Всего-то... хм... да, примерно года полтора...

Разведданные, выданные Канэлой, обогатили меня не особо серьёзно.

То, что помимо виденных мной седого ворона, рыжего пса и чёрной монстробелки у Зарэ есть серая в яблоках кобыла и красно-бурый монстрофилин, я уже и сам знал. Что с помощью своей фауны она играет в группе роль наблюдателя (причём настолько опытного и надёжного, что можно позволить себе ставить дежурными даже однозвёздную молодёжь: всё равно потенциального врага есть кому найти заранее!) – ну, этот момент тоже мимо не прошёл.

А что у Зарэ в городке к востоку от столицы, оказывается, есть немаленькая семья, муж и аж трое детей, из которых два своих и одна опекаемая, взятая после кончины младшей сестры... право, такие вот подробности мне совершенно ни к чему.

Не любитель копаться в чужой личной жизни!

Больше интересного я узнал благодаря собственным аккуратным наблюдениям за самим зоопарком и его тихой, нелюдимой хозяйкой. Это позволило отбросить ряд возможностей. Например, отсутствие ментальных сигналов – значит, не менталист-кукловод. Серая кобыла совершенно немагическая, хотя повинуется так, словно мысли читает – значит, не бистмастер и уж тем паче не химеролог. Да и не шаманка тварей, из-за той же немагической природы кобылы: если бы в ней сидел управляющий дух, я бы уж этого не пропустил. Ну, наверно. Если подселять в живое существо свеженький, не искажённый морем маны дух живого существа того же вида... гм, гм... да не, вряд ли.

В общем, пока что больше всего походило на то, что Зарэ – классический приручитель. Заодно это неплохо объясняло её нелюдимость. Не так-то легко выделять мыслительные ресурсы на общение с такими сложными и малопредсказуемыми людьми, когда эти ресурсы уходят на безмолвное, непрерывное, глубокое общение с простыми-понятными приручёнными тварями и монстрами. Этакая шизофрения. Или существование во многих телах, при котором центральное, человеческое играет роль этакого хаба.

Хотя некоторые мои выводы, возможно, преждевременны. Ведь то же долговременное ментальное подчинение почти наверняка отличается от грубых, легко различимых волн от моего Плаща Мороков или усилий сравнительно неопытной Хори. Я бы поставил на то, что более глубокая стадия искусства разных мозговёртов опирается не на аналог телеуправления по радио – такой тип обмена командами и образами, в конце концов, слишком легко заметить и блокировать – нет! Уже при развитии нужных классов до необычных должны появляться пути внедрения команд в подчинённый разум (причём если поведение подчинённых людей скорее ограничивается и направляется, то подчинённых зверей рациональнее делать умнее, инициативней и способней). А также должны использоваться методики ментального резонанса, когда прямой обмен сигналами либо очень слаб, либо вовсе отсутствует, команды же от менталиста к кукле и обратно передаются через своего рода квантовую запутанность.

Пресловутый принцип контагиона, да.

Конечно, всё это – чистое теоретизирование. Выкладки по менталистике такого уровня в открытом доступе фиг отыщешь. Секретность ещё более секретная, чем в случае боевой магии, хотя бы в силу того, что ментальные классы и искусства – специализация правящего рода Гриннеев. Но вот из общесистемных соображений и моих изысканий в области теормага такие предположения прямо напрашиваются.

Хорошо бы понаблюдать, как Зарэ присоединяет к своему зоопарку нового члена. Но это слишком уж маловероятно. С другой стороны, мне ничто не помешает постараться установить, гм, раппорт между собой и другим существом. Ну, если мне хватит тонкости в управлении собственным духом, потому как далеко не факт, что через особенность Чародей-йогин можно имитировать высокоранговые способности спецов-менталистов.

Опять же вопрос: с кем раппорт-то пытаться устанавливать? С людьми – палево лютое, ибо сильно сомнительно мне, что смогу ограничить обмен мыслями, который изначально двунаправлен. С животными – так у них строение духа иное, возможность резонанса изначально ограничена. Это приручителям класс (предположительно) даёт готовые инструменты для таких трюков, а я...

А я, похоже, вскорости начну ловить фуфисов. Снова, ага. И через попытки ментального контакта развивать этим тварюшкам мозги. Индуктивно. Никакого вреда для подопытных, окромя чистой пользы!

Вскорости, но не прямо сейчас. Это так, идея на недалёкое будущее.

– А теперь рассказывай про шкрябателя.

– А? Какого?

– Не обманешь, я всё помню! Чёрный подземный шкрябатель-пугатель. Про него!

– А-а, этого. Да чего рассказывать? Обычный монстр, первой звезды. Сам во такенный, а хвостина ещё два раза по столько. Шкрябает именно хвостиной, особым костяным шкрябалом на конце. Пугает как Хори. И бьёт как бы невидимым кулаком. Не особо сильно, но на всяких там фуфисов хватает. Да и людям может кости поломать, если не свезёт.

– Хорошее описание, точное. Неужто ты такого жутика встречал и победил?

– Да! Я же лучший!

– Правда? И он тебя даже напугать не смог?

– Вообще-то смог. Но я тогда был не настолько шикарен, как сейчас! И победил его именно я, прям в пасть ему так – вжух! Он и помер сразу.

– Значит, ты с чистильщиками под землю ходил...

– Ну да, бывало. А что?

– Да так.

– Старшая, а расскажи про Лес Чудес!

– Эх, молодой... ладно, слушай, коли спросил...

Мелир – не просто столичный город герцогства Доннас. Это ещё и второй по значимости город во всём Гриннее, его морские ворота, выходящие в Золотой залив. Севернее Мелира, на прямой между Гриннеем и Зальмаром, доходя на востоке до самой Шедии и загибаясь там к северу, лежит Граничный хребет. Он довольно-таки труднопроходим поверху, а прямо, под землёй, практически непроходим. Мне как-то попадалась историческая книга с изложением попыток наладить сухопутное сообщение через это естественное препятствие. Что ж... если коротко – ничего не вышло.

(Не в последнюю очередь из-за политических факторов; вот хоть режьте меня, а не поверю, что герцоги Доннас просто смирно стояли в стороне, глядя, как их фактическую монополию на торговлю с Зальмаром и теми странами Ваккуша, что северней экватора, пытаются надломить!)

Мелир красив, многолюден – и не только люден, ой не только! – велик, знаменит... и страшен. Если в покинутой столице потайники плюшевые и довольно беззубые, ибо при Девардоте Прозорливом только суицидник станет выкобениваться, то здесь дела с преступностью обстоят кратно хуже. Оборотная сторона богатства и открытости: нищета, злоба, порок и отчаяние, толкающее в кровавую муть. Да, в Мелире легко сделать состояние – но ещё легче с ним расстаться. Всяческих залётных здесь просто тьмы и тьмы – от морячков, сходящих на твёрдую землю повеселиться и оторваться, до монстробоев, привозящих из Леса Чудес трофеи именно туда, где за них могут дать наибольшую цену... а также жаждущих уйти в отрыв ни на гран не меньше, чем ходоки по морям-океанам.

Герцогские гуарды и наёмные команды гильдии пытаются держать этот кипящий котёл в рамках, да и держат. Но не везде и не в полной мере, ибо это просто нереально. Верхние кварталы-то безопасны и чисты, как ухоженная куколка, но припортовые районы и прилегающие к многочисленным рынкам – а Мелир состоит из рынков без малого на треть! – это помесь пёстрой драной тряпки, некогда служившей аристократке платьем, даже сохранившей часть золотой вышивки с инкрустациями, и зловонной клоаки.

Караван, который мы сопровождали, остановился отнюдь не в верхних кварталах.

– Куда ты теперь, весёлый парень? – спросил Варро, повысив голос. Иначе в гуле рыночной толпы его слова было бы не разобрать.

– Куда-нибудь! Авось да не пропаду!

– Может, заглянешь в филиал гильдии? Тебе не помешает обзавестись знаком первой звезды!

– А это надолго?

– Нет, совсем нет! На первую и вторую звёзды аттестация легка, как первый и второй глоток эля! Если есть поручитель, то тем более!

– Старший Варро, мне как-то неловко...

– Да брось! Ты же лучший, хо-хо-хо! К чему стеснение?!

– И то верно! Идём!

Таким-то образом спустя всего лишь минут сорок, из которых половину срока я проталкивался следом за седобородым ветераном сквозь плотные толпы, я получил свой первый удостоверяющий личность документ. Рекомендация старшего, демонстрация как-бы-Рассечения – и вот уже флегматичный формовщик, вытиснивший на обороте моего личного, заранее зачарованного на стойкость значка «АРЭК», вручает мне светло-зелёный шестиугольник с одной звездой. А тем временем коллега тётушки Ло вносит в учётную книгу запись о том, что аттестованный в таком-то из филиалов Мелира на младший ученический ранг Арэк сопровождал караван из Столицы в Мелир, получив половинную плату охранника, чему свидетелем – действительный член гильдии в ранге четырёх серебряных звёзд Варро.

– Спасибо вам, старший.

– Право, не за что, молодой. Можно сказать, это мой долг. И возможно, уже спустя десяток лет ты так же приведёшь на аттестацию кого-нибудь молодого, но перспективного. Хо-хо-хо!

– Ещё раз спасибо – и до встречи.

– До встречи, весёлый парень!

Ещё десяток минут задержки, в течение которых я «пришивал значок на грудь» – и вот уже этот молодой, но перспективный Арэк тихо покидает филиал, ныряя в уличный шум Мелира самостоятельно.

Когда тебе в спину тихо, без разговоров и предупреждений, швыряют иглу-шприц с каким-то магически активным зельем – это явно не просто гоп-стоп. И стоять на месте после таких фокусов вредно. Ну, я так думаю. Поэтому я рванул из переулка, в котором это произошло, в переулок ещё более кривой и узкий, где на пределе своих истинных способностей организовал мизансцену.

Успел, спасибо большое вознёсшей под самые крыши иллюзорной паутине.

– Где он?

– Вон, у стенки шебуршит.

– Что-то долго.

– Дерьмо круста! Это ловуш... кха! Ххссс...

– Кхх...

– Кхх...

По иллюзорной паутине, невидимой простым глазом, но очень даже ощутимой, можно не только карабкаться. Ею можно опутывать. В том числе шею. Ещё ею можно залепить рот и нос, не давая дышать. Сурово, да, но весьма эффективно. Убедившись, что тройка мутных типчиков (один из которых пытался угостить меня дозой зелья, не спрашивая разрешения) более не представляет угрозы, я дополнительно изучил местность на предмет возможных свидетелей.

Вроде никого. А вот в этом домишке и жильцов не наблюдается. Хорошо... это мы используем...

Если бы происходящее в переулке кто-то всё же видел, этому гипотетическому наблюдателю предстала в чём-то жутковатая сцена. Сперва замерло и истаяло, как не бывало, «тело жертвы у стенки». Игла-шприц при этом долю секунды повисела в воздухе отдельно – и словно испарилась. Исчезла. А вот мутные типчики, невзирая на бессознательность, зашевелились. Так, словно их вздёрнуло на невидимых верёвках и немного рваными движениями поволокло куда-то, тихо скребя болтающимися ногами по пыльной, даже не замощённой земле переулка. Одного за другим их втащило в дверь, распахнувшуюся также словно по собственной воле. После чего дверь закрылась и всё стихло.

...практики полевого допроса у меня, разумеется, нет. А вот теоретического опыта – вагон. И ещё один прицеп мотивации. Смею заверить: прилетевший в спину шприц с зельем, от попадания которого в кровь уберёг только внутренний защитный слой Паучьего Прикида, выдаёт такой резкий поджопник в сторону, далёкую от гуманизма и всяческого всепрощения, какого смирный интеллигентный обыватель в моём первом мире и представить не может.

Ну а магия... она тоже освобождает. В том числе от некоторых моральных рамок. К тому же, если так подумать – что аморального в попытках разобраться в происходящем?

Ах, сдать типчиков гуардам Доннасов. Или гильдейцам.

Согласен, вполне вариант.

Только вот это никогда не поздно сделать. А во-вторых, в полный рост воняет стремлением снять с себя ответственность. И в-третьих, грозит засветкой, которой я доселе всеми силами старался избежать. К тому же проблемы, о которых ты не знаешь, всё ещё могут укусить тебя в печень – внезапно. Потому что ты по малодушию решил свалить ответственность на взрослых дядек с тётками вместо того, чтобы взять её, ответственность, в свои руки.

Одним словом, я прямо внутри пустующего дома создал плотную иллюзию трёх небольших камер из звукопоглощающего материала, догола раздел своих пленников (один из которых оказался пленницей, ага... сюрпрайз! Впрочем, что это меняет? Вот именно), распял их на иллюзорных, но весьма прочных рамах, после чего приступил к потрошению.

Не буквальному, конечно – я что, варвар? Да и зачем мне какие-то грубые, ранящие и калечащие средства, если я могу внушать страх, а также прикладывать к лицу допрашиваемого весьма убедительную иллюзию чего-то тонкого, шевелящего многочисленными лапками и норовящего влезть в ноздрю? Притом под слегка адаптированный, шепчущий на ушко, преисполненный энтузиазма рассказ об ужасах, которые может сотворить с человеком личинка иллитида... пардон, мозгожуя споднизового.

Чернильная тьма, полная нагота, накатывающий страх, бессилие... было бы странно, если бы мои пленники не раскололись очень быстро и до самого донышка. Ну а моё восприятие, благодаря которому я давно научился определять ложь, и наличие сразу трёх пленников, допрашиваемых по отдельности, давало дополнительные гарантии достоверности сведений.

Магия освобождает. А мудрость, в коей много печали, нередко ожесточает. Спустя два часа я тихо покинул пустой дом, оставляя в нём три трупа; и если я о чём-то жалел, то лишь о том, что не мог на самом деле заразить этих двуногих тварей личинками мозгожуев.

За без малого два года троица, которую я придушил, поймала и продала Багровому Ковену более полутора десятков человек. В основном молодых, а по моим стандартам так и вовсе юных.

Твари.

К сожалению, прямо сейчас моих хилых силёнок не хватит не то что на ячейку Багрового Ковена – которую я даже не знаю где искать, хорошо шифруются подонки – но даже на того уважаемого алхимика, который продавал людоловам усыпляюще-ослабляющую смесь собственного изобретения. Притом прямо в иглах-шприцах. Похожими пользуются те монстробои, которые берут заказы на поимку, а не убийство монстров... только вот смесь подогнана под человеческую, а не звериную физиологию, и уважаемый алхимик это прекрасно знал. Изобретал с понятным прицелом, да.

Что-то как-то душновато мне дышится в Мелире. Пойду-ка я поскорее, как намеревался, в сторону Леса Чудес. Подальше от всего этого... вот этого.

Даже новый уровень и трофеи, снятые с троицы, не радуют. Трофеи я бы вообще выкинул в море, кабы это не стало поистине клиническим идиотизмом. Да и где я ещё подобное найду? Кинжал с двойным зачарованием на прочность и остроту, браслеты Силы Мага (это в точности как наручи Малой Силы Мага, только с бонусом +2), пояс Авангарда Двух Звёзд (выносливость, живучесть и резистентность +2) – это только самое ценное, чем я точно стану пользоваться. Богато жили твари...

До чего же кисло. Как незрелых яблок нажрался, ей-ей. Тьфу!

Что такое Лес Чудес?

Если определять географически, глядя на карты материка Ваккуш, в юго-западных землях которого я имел (не)счастье родиться во второй жизни – то самый юго-западный юго-запад. Сухопутная граница его от Золотого залива спускается на юго-восток, потом на юго-юго-восток, потом снова на юго-восток, в процессе этого спуска очерчивая западную и частично южную границы Гриннея, а также юго-западную границу Империи. По морю Лес Чудес захватывает всю южную часть Золотого залива (на восточном краю которого, напомню, находится Мелир и не особо длинный кусочек гриннейского приморья), а также весь юг западного побережья и запад южного – от Сторожевых островов, отделяющих от океана Алый и Золотой заливы, до Дикого архипелага. Причём Море Чудищ, здоровенным неправильным треугольником врезающееся в серёдку южной части западного побережья Ваккуша, и сами острова Дикого архипелага правомерно считать частью Леса Чудес – не в топографическом, а в магическом смысле.

Или, если угодно, идеологическом. Или просто логическом.

Потому что этот истинно великий край является аномалией аномалий. Если чародейские оазисы в чём-то подобны озёрам посреди суши (хотя куда там – скорее, лужицам в низинах, где грунтовые воды приближаются к поверхности и образуют заболоченные места), то смело уподоблю Лес Чудес областью, где такие лужицы, располагаясь всё гуще и гуще, сливаются сперва в одно большое озеро... а потом местами обрываются в самые настоящие бездны Чащоб.

Море Чудищ, серединные области Леса Чудес и острова Дикого архипелага – владения не разумных существ, но монстров и полноценных чудищ. Тех, которые сами по себе те ещё ходячие аномалии, живые якоря собственных доменов.

Тут, казалось бы, впору воскликнуть: ага! Если пограничье Леса Чудес, его Опушки – это те же чародейские оазисы по своей сути, то сей край должен быть настоящим раем для благородных родов! Они могли бы ставить здесь свои маноры и поместья, окультуривать земли и процветать благодаря богатому природному манофону... верно? Ведь так?

Что ж, некогда так всё и было. В далёком, поистине легендарном прошлом предки современных гриннейцев, явившись откуда-то с востока, чуть ли не зубами вгрызались в Лес Чудес ради его богатств. То была эпоха, когда девять десятых народа пребывали в рабстве (или состоянии, не сильно отличном от рабства), но зато оставшаяся десятая доля была героями. Воины ли, маги ли, хитрецы – герои, поголовно и несомненно! Жертвуя собой на каждом шагу, заливая землю кровью – тварей и собственной, вперемешку – они убивали даже и чудищ. Не всех, разумеется, но на эпических и иногда легендарных им силы, густо замешанной на злобе и самоубийственной решительности, всё-таки хватало.

И Лес Чудес отступил. Жадность, жертвенность и вариативность способностей, помноженных на расчётливость изощрённого разума, помогли людям победить... в каком-то смысле. Но побеждая в одном, всегда проигрываешь в другом; это правило столь фундаментально, что даже в системе с её правилом один к двум прописано. Предполагаю, история закончилась так: стоило древним гриннейцам пробить коридор к Золотому заливу, основать там порт и оседлать транзит товаров из Зальмара в Империю и обратно, как у них появились свободные ресурсы для совершенствования более цивилизованными и менее рискованными способами, чем кровавое ремесло монстробоев. Место на самой вершине, ранее плотно оккупированное полудикими боевиками, заняли менталисты династии, объявившей себя королевской... да так с тех пор и не сменившейся, хотя поначалу там, наверху, творился изрядный трэш. Но есть ли серьёзная разница, из какой ветви магического рода происходит действующий монарх, если это по-прежнему одна из ветвей всё того же мощного дерева? Вот и я о том же.

Что же до свободных ресурсов... природа может уступить разуму, но обмануть её невозможно. Люди вырубили Лес, но вместе с ним отступили и чудеса.

Опять-таки могу лишь предполагать, ибо всё ниже сказанное основывается на косвенных, далеко не всегда точных, неизвестной достоверности данных – но ныне существующие, тщательно окультуренные, сравнительно стабильные чародейские оазисы, обжитые родами столь же старательно окультурившихся благородных – это мелкие застойные болотца в сравнении с теми родниками живой магии, которые и поныне можно найти в Лесу Чудес. Родниками блуждающими, то сливающимися, а то разделяющимися, иссякающими в одном месте и начинающими фонтанировать в другом, меняющими свой окрас, спектр и плотность... в общем, худо-бедно подходящими для жизни древних полукочевников, но категорически не годящимися как основа существования для современных дворян.

Которые разменяли естественность на стабильность и вполне тем удовлетворены.

Впрочем, дух древних гриннейцев не исчез полностью. Как не исчез и фронтир: граница между уже многие тысячи лет как цивилизованной державой и дикими территориями в глубине Леса. Просто нынче изменились порядки. Например, на убийство чудищ нынче введён запрет, на убийство монстров четырёх звёзд серебра и выше имеются квоты (как, вообще говоря, на убийство более слабых, но ставших редкими монстров с полезными свойствами), браконьерство преследуется, притом преследуется жестоко... в общем, восседающий на Престоле своём Девардот Двадцать Шестой заботится не только о том, чтобы торговля в его державе процветала, но и о том, чтобы природные ресурсы из Леса Чудес поступали к ремесленникам-чародеям пусть скудноватым, но зато постоянным и не грозящим обмелеть потоком.

– Эй, клоп! Ты никак заплутал? Дорогу подсказать?

– О, да он и не клоп. У него целая звезда на груди. Это не иначе как таракан!

– Воистину. Молодой таракан, слабоватый.

– Деточки, – сказал я, останавливаясь в десяти шагах от пары зубоскалов, – вы сами умчитесь с дороги вон в священном ужасе, освободив проход – или мне придать вам немножко мотивации пинками?

– А у этого таракашки есть стержень, да, младший братец?

– Да, старший братец, есть. Стерженёк. По нашей земле ходит, нашим воздухом дышит, но всё равно дерзает что-то выпячивать промеж зубов своих против рубежников.

– Если вы рубежники, – я усмехнулся демонстративно, – разрешаю: предъявляйте.

– Чего предъявлять?

– У-у, темнота... вот настоящие рубежники, не в пример шавкам подзаборным, знают, что надо предъявлять. И даже сами это делают, допрежь того, как их отдельно попросят.

– Ну-ка, ну-ка. Базлай дальше, краснобай.

– Вот ещё. Я вам второй раз вежливо, чисто на словах, предложу: уползите вон в ту канаву, чтобы я уже мог пройти дальше.

– А если нет?

– А тогда я вас в ту канаву утрамбую до характерного щелчка, только уже без разговоров.

– Это кого там собрались в канаву складывать, не брательников ли моих непутёвых, младшеньких? – поинтересовались мне в затылок почти что ласковым голосом молодой женщины. – Думаешь, тебе это вот так просто сойдёт с рук?

– Так откуда же мне знать, уважаемая, что это именно люди, а не шавки брешущие? – ничуть не изменил я своего тона. – Посудите сами: дорогу загородили, имён-фамилий не назвали, меня, совершенно ничего дурного им не сделавшего, сходу принялись членистоногими инвективами обкладывать. Да потом ещё имели наглость причислить себя к высокому званию рубежников, не предъявив непременных при таком заявлении знаков полномочий. Вот и кто они после этого? Люди? Нет, два безымянных брехла.

– А вы оба-два что на это скажете?

– Да что тут говорить-то, старшая?

– Нечего говорить, старшая!

– Мы ничего не делали.

– Да, ничего. И ни в чём не виноваты!

– Неужели? – голос из ласкового стал приторным. – И на дороге вы, значит, не стояли?

– ...

– Ну, стояли.

– Чудесно. Очень рада это слышать. Тогда ещё вопросик: разговаривая свои разговоры, вы имена аль прозвища назвали?

– ...

– Ответа не слышу.

– ...нет. Не назвали.

– Всё с вами понятно, остолопы вы дыроголовые. Про остальное и спрашивать не стану. Оба-два, позор отца нашего, с дороги!

Братцы-акробатцы, плечистые детинушки под двадцатник (сугубо возрастом, конечно... хотя, быть может, и ступенями – это лесной рубеж, тут всякое возможно) повиновались с похвальной поспешностью. Вот чего бы им пораньше так не сделать? Создали на пустом месте проблем и себе, и мне...

Ну точно. Вот и проблемы подъехали. То есть подошли.

Что характерно, с тыла.

– Здрав будь, путник, – сказал чуть сбоку уже знакомый женский голос, только теперь не заклинанием в ту точку, куда чародею надо, перенесённый, а исходящий непосредственно из уст хозяйки. – Зовут меня Соловой, и я рубежница. Вот.

По каменной пластинке в руке, протянутой так, чтобы я мог её хорошо видеть, побежали знакомые серебристые переливы – такие же, как по пластинам, с помощью которых удостоверяют подлинность монет. Переливалась изогнутая, стилизованная стена, растущее за ней стилизованное дерево, а также три расположенные ниже треугольником звезды. И в видимом свете, и для магического взора.

Значит, точно рубежница. Ну да я особо и не сомневался.

– Здравия и тебе, старшая. Зовут меня Арэк, и я иду из Мелира в Лес Чудес.

Почему новую знакомую зовут Соловой, вопрос не стоял. Довольно редкая меж гриннейцев масть, соломенно-жёлтая со светлыми, почти белыми выгоревшими прядями, полностью соответствовала имени. Сама же рубежница, кстати, неплохо соответствовала крестьянскому идеалу красоты, пусть и без перебора, а лицо её несло черты семейного сходства с парой «дыроголовых», сейчас всячески старающихся сделать вид, что они тут просто молодые таракашки, безмолвные и незначительные.