Текст книги "О моём перерождении в сына крестьянского 1 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

По вечерам магия в роще притихает: процесс, обратный тому, что непременно последует утром. Дневное мерцание стволов сменяется всё более медленными волнами, прокатывающимися от вершин к корням; словно притянутые этим всеобщим сигналом, низшие духи по одному, по два, потом десятками и сотнями оставляют своё дневное роение, чтобы вернуться в убежище породившей их стихии: ныряют в ветви и стволы, как в убежища, чем делают их даже ярче, чем в полдень, но совершенно меняя панораму.

И вот наступившая ночь, ознаменованная полной остановкой волн. Стволы ходарру не мерцают, но тлеют уверенно и ровно совокупным пламенем сотен тысяч низших духов, издали сливающихся в стены, а вернее, колонны неяркого живого сияния. Дневной как бы туман, порождённый танцами свободных духов, рассеивается полностью; в роще, прозрачной и пустой, всё видно вдаль так отчётливо и ясно, что дыхание в груди замирает само по себе – так, словно если ты сделаешь выдох, то его грубая реальность разрушит торжество этого священного момента, этой тихой, торжественной, несравненной красоты. Как ни жаль, но люди не могут не дышать, поэтому ты всё-таки выдыхаешь – и...

Не происходит ничего.

Ночная роща всё так же тиха, всё так же спокойна, всё так же величественна. Ты в ней лишь наблюдатель: малая мыслящая песчинка, букашка, безмолвный свидетель природной гармонии, что сложилась такой за миллионы лет до появления на свет не то что тебя, но и всего человечества. И в точности та же гармония пребудет здесь, в маленьком уголке Леса Чудес, быть может, ещё миллионы лет.

Вечная, мудрая, совершенная.

...иллюзия, конечно: я знаю историю варварской эры, когда гриннейцы безжалостно разрушали подобные рощи и заселяли освобождённый простор. А потом шли дальше и разрушали снова, снова, снова; колдовские леса же покорно отступали. Так что любая иллюзия вечности, включая сюда картину якобы неподвижных и вечных звёзд на ясном небе – всегда лишь наваждение.

Но наваждение красивое, этого не отнять.

А также дважды и трижды лживое.

Главная ложь – в том, что гармония рощи ходарру неизменна во времени. Это сложно заметить при беглом, не особо внимательном взгляде, но легко разоблачить, обратившись к знаниям осколков памяти землянина. Да и местный наблюдатель, вволю побродивший по Лесу Чудес, расскажет правду.

Рощи ходарру в свой срок тоже умирают. Однако, как и положено магическим существам, не так-то просто и не так уж легко. Сильный и зрелый лес, вытеснивший со своей территории почти все прочие виды живого, стареет. Всё меньше беззаботных низших духов танцует в нём днём и устраивается дремать в безопасности древесных колонн по ночам, всё медленней и неохотней движутся соки по корням и веткам, всё активнее разрастается в нижних слоях преющей листвы грибница, заглянувшая в гости из спороносного подлеска; на ранее почти чёрных стволах поселяется и медленно, но верно разрастается белёсо-синеватый лишайник.

А потом, ещё до того, как роща умрёт окончательно, свершится фазовый переход. Мана сменит доминирующий окрас, причём быстро, за считанные месяцы, много – год. И вот тогда место жизни станет местом агонии. Если повезёт (хотя – что в таких случаях считать везением?), роща просто на долгие годы замрёт в переходном состоянии. Гифы грибницы оплетут и пронзят корни, затем стволы и ветви. Опадут последние листья. Лишайник разрастётся вдесятеро против былого. Лес посветлеет для человеческих глаз, но тайная жизнь его, столь прекрасно-гармоничная, сменится иной гармонией: увядания, тления и гниения. И всё же это хотя бы будет жизнь... которую вскоре очистит, валя иссохшие остовы мёртвых исполинов, буря – или же спалит огненный вал лесного пожара.

А вот если не повезёт, вместо падальщиков лес захватит некротика. Изнанка. Послы Левобережья на правом берегу, в царстве живого.

Невезучие леса на краткий срок в три-четыре десятка лет (разумеется, краток он лишь в сравнении с благоденствием рощ, способным продолжаться до тысячи лет и более) обернутся, по сути, растительными зомби. Тела деревьев снова напитает влага, так что пожару они не сдадутся; гифы грибов переродятся для существования вместе со своими хозяевами и укрепят плоть мёртвых-но-восставших ходарру, так что и шквалистый ветер свою утратит власть, проявить которую ему окажется тем сложнее, что листва с ветвей опадёт и в этом случае.

А вот потом, когда и чёрный лес, и грибница его дозреют, а низшие духи распада начнут слипаться в самых настоящих средних, вселяющихся в созревшие плодовые тела грибов...

Обычно на этом этапе появляется один из хранителей Леса Чудес. Чудище, ненавидящее некротику не меньше, чем ненавидит её большинство здоровых физически и умственно разумных, явится живой бурей, воплощённым гневом природы – и вскорости не успевший завершить своё преображение чёрный лес падёт, выкорчеванный, разбитый на гнилушки, растоптанный, смытый, испепелённый, растворённый... это уж смотря по тому, какой конкретно домен культивирует чудище, занявшееся корчёвкой.

Но если допрежь того в переродившейся чёрной роще поселится (либо переродится) собственное чудище с доменом смерти... вот это уж точно станет невезением для всего Леса. И тогда останется уповать лишь на вмешательство исполинов. Додревних стихийных или же божественных чудищ: тех высших хранителей Леса Чудес, что давно превзошли рамки легенд.

Жаль, что они не любят покидать свои заповедные Чащобы. Хотя... нет.

Скорее, это всё же к лучшему.

...почему наваждение неизменности рощ ходарру лживо дважды и трижды? А... вторая ложь– в том, что рощи безграничны. На деле они ограничены не только во времени, но и в пространстве. Далеко не везде растут именно эти волшебные деревья, хватает рощ других видов: стамеи, ланго, дехвангатов, в южной части материка – золотых сосен и катасору; также великий Лес Чудес далеко не везде именно и буквально лес: в нём не так уж мало озёр, болот, холмов, перелесков, лугов и лужаек с разнотравьем, мелколесья, кратеров с пламенными, паровыми и каменными выходами к поверхности жутковато-чуждой природы Подземья, да что там – даже самых что ни на есть настоящих столбовых пустынь!

Третья же ложь неизменности – собственно, в том, что рощи ходарру неизменны. Это не так. Подобно всем живым созданиям Леса Чудес, они тоже могут претерпевать магические мутации (кстати, описанная мной выше некромутация – только одна из множества возможных вариаций, просто пиковая, из самых неприятных). Да, рощи, полные природного волшебства, по своей природе служат этакими стабилизаторами фона; если прочие участки диких земель кипят жизнью хаотичной, меняющейся чуть ли не год от года, то территории ходарру на этом фоне кажутся стабильными. Но под достаточно длительными, однонаправленными влияниями вынужденно прогибаются и они, подобно тому, как их густые кроны прогибаются под сезонными ветрами.

...но всё же, несмотря на троекратную лживость свою, волшебные рощи Леса Чудес прекрасны. И название своё он получил во многом из-за их величавой, естественной гармонии.

Сам-Знаю-Кто шагает впереди. Его высокая, мощная, бронированная, полумеханическая фигура очевидно массивна – однако движения его почти беззвучны, а стопы почти не вязнут в чёрном покрове палой листвы. На поясе слева у него висит кинжал, в левой руке он легко несёт приметное копьё – красивое, с чёрным древком и светло-синим листовидным наконечником в полторы ладони. А в правой руке ждёт своего часа очень длинный, почти как посох, сложной формы боевой жезл с боковой рукоятью и плечевым упором; такие жезлы удобны для отправки боевых чар на большое расстояние и могут частично заменить лук в руках Арьергарда, специализирующегося на дальних атаках.

Следом, сзади и чуть справа, с тихим шелестом плывёт парящая платформа. Да, она парит в паре ладоней от слоя листвы – но её вес и вес всего, что на неё нагружено, всё равно давит на опад, вызывая тот самый негромкий шелест. В ширину платформа имеет около двух метров, в длину – пять, в толщину – полметра. Если на неё посмотреть сверху, то форма её окажется вытянутым шестиугольником с заострёнными носом и кормой.

В углублении по оси парящей платформы, сдвинутом к носу, с удобством восседает Лейта Ассур. Её рука обхватывает боковую рукоять боевого жезла – вернее, из-за увеличенных размеров, уже всё-таки посоха – что укреплён на специальной распорке и направлен вперёд. Левая рука лежит на джойстике, что управляет движением платформы.

– До края рощи меньше пяти тысяч шагов, – внезапно сообщает на ходу Сам-Знаю-Кто. Его голос доносится из клипсы на левом ухе Лейты так чётко и ясно, словно он не в десятке шагов, а всего в паре. – Мой разведчик достиг границы и наблюдает.

– Что за границей? Что-то опасное видно?

– На самой границе – полоса спороносных кустов шириной до сотни шагов, дальше с правого края – малый пруд, где-то шагов двести на триста; слева – болотина, ещё дальше вперёд – каменистая гряда с перелесками. Далее взгляд перекрывается её гребнем. Из опасностей в поле зрения вроде ничего, но у пруда крутится стадо свинозебрингов. Значит, и хищник может таиться где-то рядом... неизвестно какой.

– Вы не ходили в ту сторону?

– Ходил. И прибил мерцающего рыкозуба... уж не знаю, как его называют монстрологи по науке. А ещё я не знаю, кто захватил охотничьи угодья вместо него. И захватил ли.

– Понятно. Благодарю за пояснения.

– Одна команда, одно дело.

– А, ну да. Я тут сижу с таким удобством, что даже забыла, что не просто пассажир. Не верится, что по Лесу Чудес можно передвигаться вот так. Словно владетельная госпожа в чародейском экипаже.

– Пустяки. Сами видели: для меня такая платформа – полчаса ленивой работы с воплощением. И... то, что можно так передвигаться, не означает, что это полностью безопасно. Без хорошего Наблюдателя, я хочу сказать. Уж слишком легко залететь не туда или, расслабившись, попасть под атаку монстра, решившего, что вы посягаете на его территорию. Вот как с тем же мерцающим рыкозубом вышло. Я бы охотно обошёл его стороной, но...

– Понимаю. А сейчас мы не рискуем? Я вас не отвлекаю?

– Рискуем мы минимально. Что до отвлечения... дальше-то, наверно, придётся больше молчать и слушать, но сейчас мы всё ещё на знакомой, проверенной местности и в границах рощи. А тут, среди ходарру, обычно пусто и тихо, только низшие духи роятся.

– Мне рассказывали, что это очень красиво.

– Да. Очень. Представьте, что...

Под неспешный, ни к чему не обязывающий разговор мы добрались до границы рощи.

Спороносные кусты своим видом живо напоминают некоторые особо психоделические участки подземелий – тех, что глубже двух километров. На вид-то это именно кусты, вполне себе такое мусорное тонко– и криволесье: хилые тонкоствольные а-ля осины и а-ля берёзы, типа ольхи и как бы ивы, нечто сродни акациям и нечто напоминающее малину, шиповник, рябину, боярышник, кизил, бересклет и ещё всякое прочее. На одно деревце либо куст, которым я могу назвать примерные аналоги, обычно приходится три-четыре таких, которым я аналогов вообще не знаю – ни по прошлой жизни, ни хоть по гербариям, старательно составляемым местными флоромантами-неестествоописателями. В зонах спороносных кустов растёт не что-то величественное и сравнительно стабильное, вроде ходарру или помянутых выше ланго с золотыми соснами – нет! Это переменчивое царство непрерывных магических мутаций: как циклических, так и тетанических (то бишь видообразующих)...

Правда, большая часть тетанических мутаций заканчивается в тупике летальности, как и в случае мутаций чисто генетических – но для того, чтобы раскрашивать Лес Чудес всё новыми красками всё новых видов, хватает и немногочисленных удачных попыток. С чем с чем, а с видовым разнообразием у местной растительности всё тип-топ.

А симбиоз с грибами делает всё ещё интересней.

Не стану углубляться в детали, да я и не специалист, но местные грибы по факту – константа ещё большая, чем те же ходарру. Один лишь Александр Сергеич знает, как и почему, но именно грибы, а если точнее, то представители суперсемейства метамикоризовых сумели адаптироваться к колебаниям фона маны и смене её спектра совершенно уникальным образом. Настолько уникальным, что некоторые маги считают, будто никакого суперсемейства метамикоризовых вообще нет, а есть один-единственный вид, но уж зато с прямо-таки беспрецедентным по широте и глубине спектром циклических мутаций.

Возможно, такое положение дел возникло не без пассивного влияния Сада Миконид – одной из самых таинственных, могущественных и далёких сущностей моря маны, которые при этом остаются достижимыми даже для почти бесталанных людей, только-только вышедших на десятую ступень. Вот только становление колдуном через союз с Садом Миконид... брр. Эта поистине божественного масштаба сущность не заключает Договоры, она скорее практически не отличает своих колдунов от гнилых пней. И, хотя всегда готова делиться – прямо как те амёбы – но ведёт себя с людьми хуже, чем земные кордицепсы с земными же членистоногими.

Не диво, что эдиктом церкви Милосердной Матери, всемерно поддержанным эдиктами церквей Сына и Дочери, а также одобренным Престолом, колдуны Сада вполне приравнены к богохульникам Багрового Ковена и при обнаружении своём тоже подлежат незамедлительному покаянию через телесное очищение. Которое обычно ведёт к потере набранных ступеней и деградации мыслительных функций – но если дело зашло особенно далеко, то и к смерти прямо на месте обряда очищения.

Кстати, я мог получить на 10 уровне совершенно роскошный, аж сразу А-ранговый класс Апостол Сада Миконид. С перспективой набора по уровню каждый месяц (можно больше) и скорой эволюцией в аватара. Но вот насторожился от халявы, вник, прочувствовал, что за этим стоит и чем может кончиться – и как-то сразу перехотелось. Да так перехотелось, что аж «эльфийское дремление» ударными темпами довёл до перманентно используемого навыка.

Ибо оно с кошмарами несовместимо. Слишком высокий уровень самоконтроля...

В общем, если вернуться к теме подлесков, обрамляющих рощи ходарру, то суперсемейство метамикоризовых наловчилось использовать симбиоз со спороносными кустами для парирования собственных тетанических мутаций. Говоря проще, грибы используют своих хозяев из растительного царства как гибкую защиту от сдвигов в манофоне. Как бы прячутся в их тени.

И, кстати, будучи именно полноценными симбиотами, а не паразитами – этакими страховщиками, поддерживающими своих попавших в беду страхователей – они помогают летальным мутантам протянуть дольше, чем те могли бы без поддержки своего мультисимбиота.

С одной стороны, это делает локальную эволюцию растений прямо-таки ураганной. Толкает кого к успеху, кого к краю пропасти. Второе чаще. С другой – не даёт обречённым видам умереть.

Магическая биология временами абсолютно безумна...

В том числе – безумно интересна.

– Пожалуйста, подождите здесь, – сказал я, обернувшись к Лейте, – я расчищу путь. Постараюсь управиться быстро.

– Хорошо, – платформа замерла на месте.

В свою очередь, я воткнул копьё подтоком в слой листвы, вытянул освободившейся левой ремень жезла и повесил сам жезл так, чтобы тот оказался со спины и не мешал. После чего выдернул копьё обратно и, перехватив его обеими руками своего нового облика, двинулся вырубать дорогу для удобного выезда... то есть вылета... эм. В общем, дорогу для платформы.

Причём управлялся действительно так быстро, как мог, пусть и без перегибов: стволы потолще валил Мистическими Зарядами, регулируя мощность так, чтобы хватало перерубить нужное количество рыхловатой, мягкой древесины, а ветви и прочее, что потоньше, просто ссекал лезвием трофейного копья, вполне годным и для рубящих, а не только колющих ударов. Направление падения стволов я регулировал при помощи телекинеза, а заодно убирал с его помощью подальше всякое лишнее. Но без фанатизма: уж несколько десятков шагов платформа вполне способна левитировать на высоте более полуметра, так что даже корчеванием не слишком высоких пеньков смысла заморачиваться не было никакого.

Надо сказать, именно в такие моменты я особенно остро ощущаю дефицит маны. Я, конечно, не слабо так прокачался-развился... но как был Наблюдателем, так и остался. Энергия 6 и плотность 8 (это ещё с учётом браслетов Силы Мага! Родная-то тоже шестёрка...) – вроде как и неплохо, но маловато. Вряд ли ошибусь, если скажу, что Сотрясатель сопоставимого с моим уровня проделал бы в спороносных кустах просеку одним универсальным движением брови. А мне вот приходится корячиться, изображая недовоина.

Если подумать... класс у меня нынче героический, так? Значит, я могу эффективно докидывать свободные очки ещё и в свои параметры. Как-никак, профиль – это основа основ, базис моей личной силы и фундамент здания могущества. А с героическим классом, если мне ощущения не врут, я могу вкладывать очки до лимита 200% сверх нормы... правда, только в четыре параметра. Зато те, какие сам выберу.

То есть было у меня давным-давно, на нулевом, такое:

энергия 3

– плотность 3

– качество 6

сенситивность 7

– контроль 5

– восприятие 10

А теперь могу, если ещё бонус Адепта Совершенства приплюсовать и про контроль с восприятием временно забыть, получить такое:

энергия 11

– плотность 11 + 2 (от браслетов Силы Мага)

– качество 20

сенситивность 23

Это, скажу я вам, не орехи попой плющить. Правда, страшно даже представить, сколько очков на эту красоту придётся спустить. То есть вложить. Зато понятно, куда (кроме как в способности класса) валятся свободные очки у ребят и девчат с уровнями выше полусотенного. Наверно, только они и могут позволить себе по-настоящему укрепить фундамент своего развития...

И вообще я себе немножко так вру. Что нехорошо. Когда возьмусь прокачивать параметры – а я это сделаю обязательно, без этого высшим магом не станешь – то временно забуду про плотность и качество, а не контроль с восприятием. Потому что восприятие – моя истинная опора, позволяющая разобрать вязь реально сложных чар. А контроль... без него эти самые реально сложные не повторить. Разменивать же возможность прикоснуться к чарам седьмого круга и выше на возможность, напыжившись, показать в силовой магии результат чуть похуже слабого Сотрясателя, да хоть бы и среднего... спасибо, посмеялся.

Но энергию я себе всё-таки прокачаю. После сенситивности, но уж зато до самого лимита.

Ощущать себя хиляком от магии – такое себе.

К моменту, когда, преодолев полосу спороносных кустов, мы выбрались в низину, свинозебринги всем стадом уже свалили с водопоя. Зато им на замену подвалило стадо козолапов, а поверхность пруда вовсю рассекала четвёрка желтуток, следующая как бы в кильватере за лысочомгой – ни дать ни взять эсминцы сопровождения за авианосцем. Высоко в небе кружил сокол-невидимка; я не видел его глазами тела, но неплохо различал с помощью магического восприятия, даже не сфокусированного.

В болотце слева-впереди звучно квакали, кекали и буручали скрытые камышами земноводные. Прошелестела мимо, гоняясь за мухой, шестикрылая стрекотала. В тридцати метрах левее нас скользнула, показавшись лишь на миг и почти беззвучно раздвигая травы, мамбадюка. Не иначе, проголодавшись, решила закусить кем-нибудь из кекающе-буручащих: местные мамбадюки отменно плавают, так что кому-то из земноводных вскоре крупно не повезёт.

В общем, шла самая обычная дикомагическая жизнь.

– Куда теперь, господин Сам-Знаю-Кто?

– Полагаю, направо, в обход пруда. Потом вперёд, до гребня, а дальше сориентируемся.

– Хорошо, ведите.

Я снова вооружился жезлом, и мы выдвинулись. Судя по всему, до заката оставалось ещё часа три, если не больше, так что на поиск места для ночлега времени оставалось предостаточно.

Речка, течению которой я в своё время доверился, несла меня быстро и без остановок, но отнюдь не по прямой. Да и не в точности вглубь Леса Чудес. Так что к лагерю ходоков – другому, не тому, через который я вошёл в дикие земли, но достаточно похожий общей пестротой и зримой безалаберностью – мы с Лейтой Ассур вышли уже к полудню следующих суток.

На наше счастье, никаких серьёзных угроз нам по пути не встретилось. Увы, в лагере двуногие потенциальные угрозы прям кишели.

Чтобы немного сократить шанс возникновения неприятностей, я заблаговременно сунул приметное копьё в багаж парящей платформы, к остальному трофейному снаряжению. Да и тот посох, который доверил спутнице в качестве оружия самообороны, убрал туда же, вместе со своим жезлом. Незачем нам лишний раз привлекать внимание; те имперского происхождения бандиты, что с фатальным для себя итогом пытались ограбить Лейту и её мужей-вассалов, наверняка не последние бандиты в округе, так что незачем дразнить гусей и распалять чужую жадность.

Я бы и подменный облик, сравнительно экзотический даже без демонстрации лицевых щупалец, постарался скрыть, и даже парящую платформу – но уж тут, увы, никаких надёжных вариантов не просматривалось. Попытка наложить на неё Невидимость только привлекла бы дополнительные взгляды, вооружённые магическим восприятием, а чары Незримого Покрова мне (надеюсь, только пока) неведомы.

С другой стороны, не могу сказать, что привлёк сильно много внимания. Среди ходоков какой только экзотики не встречается, доспех а-ля бронескафандр – отнюдь не самый писк удивительного.

Да и внимание привлекать можно по-разному. Мы-то с Лейтой хоть вели себя тихо...

А вот как раз за нами к лагерю подвалила двойная группа – дюжина разумных в составе десятка людей разных наций, одного полулюда трибы Лиса и ещё одной не то квартеронки, не то даже настоящей полуэльфийки – с пятком сравнительно свежих неразделанных туш, включая туши тигрога, длиннопёрого бронедведя и особенно выделяющейся размерами пары мамонтамов. И вот насчёт этой группы, а точнее, притащенной ею добычи поднялась прям небольшая суета бури. Или буря сует. Ведь если тигрог и даже бронедведь при некотором старании в ворота лагеря пролезали, пусть кое-как, то вот втиснуть в слишком узкий проход массивные туши мамонтамов не представлялось реальным уж точно.

Что Лидер удачливых добытчиков (среди которых нашлись маги, способные совместить чары стазиса и левитации), что охрана лагеря прекрасно понимали проблему, но решать её за свой счёт резко не желали. Глава привратников указывал, причём вполне справедливо, что даже если снять створки и разобрать часть частокола, временно расширяя проход, как тут кое-кто настаивает, то улицы лагеря всё равно слишком узкие для мамонтамов. А рушить их тушами чужие палатки он бы настоятельно не рекомендовал. Во избежание эксцессов и последствий.

Со своей стороны Лидер ходоков не менее резонно отвечал, что алхимики, эти «жадные смески глубинных гномов с парноголовыми дракоящерами», если вообще согласятся начать разделку за воротами, то запросят с него за услуги столько же, сколько за полноценный выход в поле – и даже если всего половину, это всё равно опупительные деньжищи, которые он выплатить совершенно не рад... но готов переложить эти дополнительные расходы на охрану лагеря.

Как обычно, столкновение двух никоим образом не совместимых правд стремительно завело спорщиков в тупик, быстро накалив обстановку. Не менее стремительно образовавшаяся толпа зевак с чисто спортивным интересом поддакивала Лидерам и добытчиков, и охранников, во время пауз давая советы то одному, то другому (в основном совершенно идиотские, конечно – чисто для поржать, вроде «да наложите вы уже уменьшающие чары и суньте этих мамонтамов в карман!» или «если тушу правильно пнуть, она долетит до алхимика сама... как-как долетит – по параболе! Ой, магическая твоя душонка, не душни тут со своими баллистическими траекториями...»).

Однако задерживаться, чтобы посмотреть, чем там у добытчиков с охранниками дело кончится, я не стал и просто воспользовался моментом, чтобы сравнительно незаметно пройти – в случае платформы пролететь – к сектору, арендованному родом Ассур.

– Так Лейта у нас нынче, значит, вдовушка? И прямо в Лесу нашла... галантного кавалера?

– Кузен, прибереги свой яд до лучших времён. Доклад ещё не окончен. Итак, внучка, ты очнулась, спасённая этим Сам-Знаю-Кто... если это не шутка...

– Он сказал, что шутка, но для внутреннего употребления. Для определённости: все разговоры с ним я вела, наложив Паука В Паутине, благо эти чары не имеют внешних проявлений, поэтому вполне уверена: чувства моего спасителя при представлении этим странным прозвищем звучали двойственно, с нотами горечи, самоиронии и иных, более сложных оттенков. Даже если его он присвоил себе сам, у него для этого имелись весомые основания. И насчёт потери памяти он не лукавил тоже. Он вообще, насколько я могу судить, ни разу не солгал мне напрямую...

– Что ещё ни о чём не говорит.

– Кузен, не вмешивайся. Иначе выйдешь отсюда вон.

– Ой-ой, глава, ты так сурова сегодня...

– У меня есть причины, не так ли? Ещё двое воинов рода мертвы – и не худших воинов. Лес Чудес снова взял с нас свою цену кровью... возможно, Малдейг, тебе тоже стоит в него прогуляться, чтобы понять, каково приходится младшим?

– Умолкаю, глава. Ни слова более не пророню... здесь... пока сама не попросишь.

– Так-то лучше. Лейта, продолжай. И дай общую характеристику Сама-Знаю-Кому.

– Повинуюсь, госпожа моя. Сама-Знаю-Кто, невзирая на провалы в памяти и сопутствующий хаос в мыслях, порождающий некоторые странности, личность разумная, последовательная, благожелательная, волевая, договороспособная. Темперамент его сильный, сангвинический с долей флегмы. Психологический возраст можно оценить как зрелый, в диапазоне от трёх до пяти десятков лет; оценка календарного возраста затруднена, так как шанса провести её тайно он мне не дал.

– Намеренно?

– У меня сложилось ощущение, что он избегает телесных контактов. После предположительного периода в гостях у Багрового Ковена... легко объяснимая черта.

– Ясно. Продолжай.

– Искренность и открытость его только при поверхностном суждении можно спутать с наивностью. Он открыт и добр потому лишь, что силён и знает о своей силе, а потому чувствует себя уверенно. В ситуации выбора Сам-Знаю-Кто склонен к разумному альтруизму – хотя, возможно, не по характеру, а в силу личной дружеской симпатии или неких скрытых мотивов, исключать наличие которых я не могу. Тем не менее, когда я изучала ноты его чувств около погребального костра, в не озвученных воспоминаниях его звучали даже ноты столь мрачные, что смело заключу: опыт потерь и убийства не только монстров он имеет, а потому со своими врагами либо теми, кого он посчитает таковыми, Сам-Знаю-Кто не будет ни снисходителен, ни добр. Ещё важный момент: обращение «господин» привычно ему и естественно, не вызывает в душе ноток самодовольства, как у большинства скороспелых выслужных дворян. А вот меня он называл «госпожа Лейта» – особенно поначалу – не без иронии, едва ли не снисходительно. Хотя и с безупречной вежливостью притом, без внутреннего протеста.

– А что скажешь о его жребии?

– Судьбу на грани разума оценю как высокую. Полнота обучаемости и скорость её позволяют утверждать это с уверенностью. Твёрдое серебро. Судьба на грани лидерства, естественно, ниже, но по ощущениям показалась мне самое малое средней. Судьба на гранях мощи-живучести поддаётся оценке с трудом, поскольку магомеханический доспех с очевидностью добавляет знаков на этих гранях, и степень прибавки мне неизвестна. Впрочем, движения уверенные, точные, выдающие некоторую обязательную подготовку. Но что самое важное, Сам-Знаю-Кто обладает огромным потенциалом мага. Судьба на грани действия – серебряный ряд, на грани прозрения – золотой.

– Даже так... Способности, заклинания, арсенал вообще?

– Уверенное владение школой воплощения. С уклоном в големику и механику, но надо учесть: я не разбираюсь в классах золотого ряда и могу заблуждаться. Способность создавать временные артефакты из чистой маны можно считать подтверждённой: я лично управляла парящей платформой и держала в руках сделанный им магический посох. Пусть какой-то подавляющей силы в этом посохе и не ощущалось – простенький метатель Ножей Мага, каждое заклинание в отдельности с наполнением около начала-середины третьего круга – но, во-первых, посох выпускает их прицельно на сотню шагов быстрее, чем бьётся сердце при суправентрикулярной тахикардии; во-вторых, посох удерживает тридцать однотипных чар, которые можно выпустить хоть все разом, одной длинной очередью; в-третьих, это воплощение, а не материальный артефакт. Воплощение, хочу добавить, на которое Сам-Знаю-Кто не потратил и четверти часа! Госпожа моя, вы можете в это поверить?

– С трудом. Но звучит и впрямь как золотой ряд, тут не ошибёшься... продолжай, внучка.

– Я мало что могу добавить. Помимо разнообразных воплощений, при мне он использовал разве что Ножи Мага, но зато в чистом волевом исполнении, манипуляцию огнём в безмолвном исполнении, Съедобно Или Нет в вербальной форме – кстати, на этом заклинании я и оценивала его обучаемость со значениями грани разума. Для моей стабилизации с исцелением использовался духовный резонанс. Тут я опять же оценивала способности Сам-Знаю-Кто как врачевателя, намеренно не ускоряя выздоровление чарами на своей живе – и могу сказать, что как врачеватель тела он неплох, а уж для воплотителя, у которого врачевание непрофильное – хорош. Правильно сложить кости для мага, чья грань прозрения – золотой ряд, не слишком сложно, но чисто срастить переломы менее чем за неделю... мне показали достаточно, чтобы я задалась вопросом, сколько всего не показано. И сколько всего он мог забыть.

– Слова твои услышаны, но не хватает последнего. Твоего мнения по двум вопросам. Первый: чего, по твоему мнению, он хочет – и вообще, и от нашего рода?

– Об этом я спрашивала его прямо ещё в пути, госпожа моя. Ответ: знания и свобода. Точнее, он как-то обронил интересную фразу: «Знание приведёт меня к вершинам магии, и магия освободит меня». Поэтому можно сказать, что Сам-Знаю-Кто ищет знаний, ибо таков его путь возвышения ради свободы как конечной цели. Знания нужны ему и от Ассур. Притом за них он готов – и это также его прямые слова – отдать нам все трофеи с тел имперцев без иных дополнительных условий.

– Ясно. Тогда второй вопрос: как ты посоветуешь с ним поступить?

– Деликатно. Это главное. Деликатно, открыто и без... давления. У нас есть чем с ним поделиться: те же обучающие материалы начального и среднего уровня, не составляющие родовой тайны, можно предоставлять смело. Нам это фактически ничего не будет стоить. И даже материалы высокого уровня...