Текст книги "Уроки гнева"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Тиив говорил то быстрее, то медленнее, говорил печально и гневно, горько и презрительно. А Гес слушал его – и не знал, что сказать. Просто не знал.

"Если бы здесь был Владыка… если бы…"

Неожиданно для самого Эхагеса внутри словно лопнуло что-то.

"Нет! Хватит прятаться за спиной Пламенного! Хватит!

Проклятье, почему Тиив может решать за себя сам, а я не могу?! Неужели я до сих пор не повзрослел? Чего мне не хватает?"

– Эй, Гес? Эй! Что с тобой?

Прикрыть глаза. Вдохнуть. Выдохнуть. Открыть глаза.

– Со мной всё хорошо. Правда.

"У тех, с кем всё хорошо, в расширенных зрачках не бушует белое пламя", – подумал Тиив.

Но промолчал.

Он поймал себя на том, что больше не видит в существе по ту сторону стола кого-то близкого и знакомого. Новый Эхагес мало походил на старого друга, бок о бок с которым они так решительно и просто шагнули в неизвестность следом за Владыкой. С этим, новым Эхагесом можно было поговорить на родном языке (поправка: на родном языке Тиива). Ещё можно было повернуться к нему спиной, не опасаясь удара… И – не более того.

Не более.

"Зря я разоткровенничался. Зря. Что ему в моих печалях?" Но об этом Верховный Магистр Ворон промолчал тоже.

Вместо этого он спросил:

– Ну, будем прощаться? Заглядывай при случае, – добавил он без особого напора, вежливо и вполне формально.

– Да, конечно, – ответил Летун с похожей интонацией.

И исчез. Был – нет.

Снова, как и в прошлый раз, не оставив Ворону координат Равнин.

Глава семнадцатая

Вестник прилетел ночью. Бурый, услышав его, вышел из дома, чтобы встретить гостя.

Короткий сдвоенный крик, похожий на лай, улетел в тёмную высь. Падающий на землю частый высокий треск стал чаще: Вестник снижался, с осторожной придирчивостью перебирая эхо-картины места посадки. Но на полпути к земле он отклонился от прямой.

И выбрал одиноко торчащий валун в большом отдалении.

Бурый фыркнул, однако пошёл к валуну. Спустя время приблизился, сел на землю, склонив набок большую голову.

– Рад слышать твою тень, Отшельник-у-Края, – тонко проскрипел Вестник.

– И я рад твоему полёту, Взмывающий Высоко, – ответил Бурый. – Почему ты не сел на мой дом, как прежде?

– Что сделали с твоим домом?

– Отблагодарили за приют. Это не злая магия.

– Это чужая магия.

– Да. Ты прежде слышал ли такую, Взмывающий Высоко?

– Нет. Такую – нет. О похожей – слышал: братья мои летают далеко. Но в мире теперь стало много чужой магии. Очень много. И очень разной.

– Я угощу тебя, как положено, плотью и кровью. – Сказал Бурый. И попросил. – Расскажи мне о том, что ты слышал.

Вестник запел.

Бурый слушал песнь, не похожую на его собственные: слишком точную, полную тонких штрихов с одним-единственным значением… да, именно значением, потому что толкований язык Вестников почти не допускал. И слушая, хозяин хижины в предгорьях думал, что в Вестниках воля древних, создавших их, явлена ясно. Этот народ создан для того, чтобы носить по миру новости: быстро, скрытно и точно. Не то, что они, Бурые, до сих пор ищущие свою Главную Цель.

Древние люди-маги тоже как будто не имели Главной Цели… и не потому ли они в конце концов разрушили себя?

…Я летел сюда с запада, редко отклоняясь от прямого маршрута. И над горькими водами между Землёй Гнездовий и Срединной Зелёной Землёй я пролетел над деревянными судами, что строят прямые потомки Творителей. Но с ними на этих кораблях, плывших с севера на юг, была сила, холодная, как пустой воздух больших высот, яркая, как поток лавы из горы-с-огнём-камня. Об этой силе Вестники пели прежде: пять десятков периодов назад и ещё восемь. Но прежде эта сила пребывала на севере, среди руин и хмурых лесов. В первый раз она пересекает горькие воды, и в первый раз она столь велика.

Я летел дальше, к Срединной Зелёной Земле, и полёт был спокоен. Но в Малом Кольце Гор, которое в дне полёта от береговой линии горьких вод, я услышал низкий плач. В нём тоже была сила, но о такой не пели Вестники никогда. Поднимался плач к вершинам и углублялся к корням, и я миновал Место Плача по большой дуге, ибо испугался того, кто оплакивал свою потерю. Был он голоден и не был добр.

Дальше летел я над Срединной Зелёной Землёй, через Малое Кольцо и через Великий Дол, где текут пять больших рек, рождающихся на склонах Матери Всех Вершин. И летел я над Мёртвой землёй, краем тысячи проклятий, и провёл один день, отдыхая в сердце Мёртвой земли, в обители ста благословений, и летел дальше. Я пересёк западные хребты Большого Кольца Гор. А когда летел я над мокрыми землями в середине его, меня нашла и позвала живущая там Новая Сила. И мне трудно было устоять перед этим зовом, хотя проник я в её суть. Темнота духа звала меня, темнота духа, в сердце которой – голодный огонь. Многих пожрал он, но от того лишь больше стал его голод.

И так миновал я мокрые земли в Большом Кольце Гор, и пересёк я восточные хребты его, и опустился здесь, чтобы спеть тебе о том, что я слышал сам и что слышали другие Вестники. Я сел здесь, чтобы ты угостил меня, как положено, плотью и кровью, чтобы ты спел мне о том, что узнал ты в своём уединении, Отшельник-у-Края, чтобы спел ты мне о своих гостях, о том, какова их магия и каковы они сами.

– Благодарю тебя за песнь, Взмывающий Высоко, – сказал Бурый после пристойного молчания. – Утром угощу я тебя, а пока послушай, что было со мной за тот период и ещё семь дней, которые прошли с поры, когда я пел другому из твоего рода.

Бывали гости в доме моём, не званные, но желанные,

Гости щедрые и глубокие, сильные и много видевшие – уммм!

Принимали они из рук моих еду, слушали песни из горла моего, жили под моей крышей, кто недолго, а кто много ночей,

Спрашивали они моего совета, а спросив, принимали его – и я был доволен.

Был среди гостей моих потомок Творителей,

Молодой и сильный, умеющий нести смерть, но знающий цену жизни, о нём сложил я особую песнь.

Была среди гостей моих Неведомая, имеющая две сути,

Юная и не познавшая себя, подобная Творителям и подобная их творениям, о ней сложил я особую песнь.

Но прежде всего хочу спеть я о той,

Что родилась под иными небесами,

Что пришла в дом мой за миром и утешением,

Что оставалась здесь многие дни, слушая новую жизнь в себе,

Что дождалась её рождения.

Слушай!

Слушай!

Имя той, о которой пою я – Ночная Буря.

Род её – род изгнанников, древних и мудрых существ, помнящих звёзды покинутой земли и врага, от которого бежали они.

Подобен род её Творителям, но холоднее:

Больше в природе их покоя, больше силы, больше понимания.

Но та, о ком я пою, ближе к Творителям, как и Защитник её, тот, кому имя – Пламенный Свет:

Меньше мира внутри у неё, и предвижу я, что судьба потомка её отклонится от судеб других потомков её рода.

Отдельно хочу я спеть о нём, явившемся в тревоге.

Было так, что срок Ночной Буре подошёл, и Пламенный Свет был с нею рядом, и я был тоже.

Когда рождался Новый, потомок Бури и Света,

Родители его творили магию в молчании,

Призывая Нового душой своей, жизнью своей и силой.

И в тот час я пел им и пел ему, чтобы крепок был союз, чтобы время, разрушающее и творящее, не миновало их всех.

А когда Новый был рождён, когда таинство завершилось,

Сказал Пламенный Свет так:

– Спокоен я теперь и могу отправляться на родину.

И Новый был рождён, и завершилось таинство,

И ответила Ночная Буря так:

– Спокойна я, но жаль, что не могу я быть рядом с тобой.

Тогда поблагодарили они меня, как один: Пламенный Свет, Ночная Буря и Новый,

Поблагодарили за покой и помощь,

И ушли втроём, отдаваясь на волю неведомого.

Эхагес задержался в Гратсдоке ещё на два предельно насыщенных дня. Всё это время он провёл в цитадели Диннарка, изучая с помощью Искры её записи. Для наилучшего их усвоения Летун воспользовался «небесным рассудком». Он был не из учёных братьев, что знали толк в логике и системных обобщениях, так что подавляющее большинство деталей в выкладках Искры осталось для него непонятным. В конце концов, чтобы вникнуть в нюансы анализа заклинания нужно знать само заклинание – и желательно во всех тонкостях. Зато «небесный рассудок» так обострил его образную память, что каждый знак, выведенный рукой Искры, каждая формула и таблица, даже каждая помарка на полях вычислений плотным чёрно-белым хороводом кружили перед внутренним оком.

При этом чаша его разума, конечно, переполнилась – и с поверхности её ушли в глубину те картины, которые Эхагес так упорно стремился не вспоминать.

Быть Дополняющим – это не только возникающее при необходимости единство магических сил. Это – связь мыслей и чувств, иногда столь тесная, что никакими словами описать нельзя: всё, что ни вспомни, покажется тусклым и лживым. Одни на двоих кандалы? – отражение и оригинал? – алмаз в оправе кольца? – сросшиеся, одно на двоих тело, близнецы? – не то, всё не то!

А когда связь с Дополняющим уходит…

Радость. "Я – это снова я, привычный, постижимый. От сих до сих, не больше и не меньше. И панцирь моего сознанья – вот он!"

Боль. Обрывки нитей, ведущих в никуда. "Я был больше. Верните, верните мне меня! Я не хочу быть только частью! Нет!"

Забвение. "Как это было? Как?.."

Порой не помнишь сам себя. Или же – слишком больно вспоминать. Но приходившее в ответ помнишь очень ясно.

…Они нас видели и ЗНАЮТ. Мне это нравится не больше, но это нужно сделать.

…Да, среди Владений всех Н'орров – вечная война. Но ты же знаешь, и не хуже моего, как преодолевается такая рознь. Внешняя угроза. Могучий, равный им, но не из рода пелэ. Ты…

…Очерчивай границы. Тайна не должна открыться. Ты понимаешь, что ждёт нас иначе. От этого веди любой свой шаг.

…Три с лишним сотни потерявших память? Как ты представляешь это? Опять, опять угроза! Мало ли убитого Н'орра? И много ли мы знаем о том, что способны сделать пелэ для объяснения случившегося? Не может быть, чтоб любопытство начисто покинуло их род. Пусть корень интереса – паранойя, но им придётся задавать вопросы.

…То же убийство, только медленное. Ты слышал Плетельщика, ты знаешь, сколь быстро дикость зверя вытесняет в них разум. Нет, нет иного выхода, пойми!

…да, я жесток. Но как нам быть иначе? Не их роды, а мой стоит на грани гибели! Я не могу по-другому. Жалость – трещина в клинке!..

…Да. Такова война. Запоминай. И утешайся тем, что начали не мы, хоть утешение это слабо…

Тот спор он проиграл.

И сила – одна на двоих, ибо Владыка не устранился от соучастия в убийстве, на котором сам и настоял – расправив крылья, эта сила стала смертью.

Лишь Плетельщик со Стилетом, маг и воин, два человека, узнанные Гесом слишком близко, были удостоены иной участи…

Трепетная плёнка Мантии Скитальца рождается легко, как дыхание. Шаг за Поворот – без жёстко заданных рамок, почти случайный.

Багровый, в нездоровых тёмных пятнах, огромный шар звезды. Незащищённая плоть в её лучах мгновенно зашипела бы, чернея и обугливаясь, а глаза, обращённые к ней, лопнули, вскипев в глазницах. Куда ни посмотри – багровые пески, калёный мелкий прах, а выше – небо, чёрное в густых разводах звёзд. Дышать здесь нечем.

Ну и пусть. Сойдёт.

Эхагес растянулся на песчаном ложе (между телом и песком оставался небольшой зазор – Мантия работала, защищая своего творца). Прикрыл глаза, соскальзывая в транс. Хороший отдых: можно отпустить пружину напряжений, но инстинкт не даст расслабиться совсем. Иначе – смерть.

А Гес был в должной мере стражем, чтобы не желать подобного исхода.

«Владыка, что теперь будет с Долиной?»

"Почему ты спрашиваешь?"

"Вы знаете простые способы путешествий меж мирами. У вас будут поселения на разных гранях Вселенной. У вас снова есть будущее – своё собственное, за право на которое вы столь часто и много жертвовали. А Долина – часть мира людей…"

"Можешь не продолжать. Ответ один: Долина останется тем, что она есть сейчас".

"Но почему?"

"Тастары оставили бы её лишь в том случае, если б Краалт стал свободен от угрозы пелэ. Но угроза не стала меньше: Могучие, как мы знаем, хоть медленно, но неуклонно умножаются в числе. Они даже понемногу восстанавливают землю вокруг своих Владений, всё шире расселяя множащихся слуг. И даже если бы вдруг они все, до единого, ушли прочь, разбили Слияния, оставив Краалт нам – в Долине остались бы многие. Природа времени – ты помнишь?"

"Получается, союз с людьми не будет разрушен?"

"Нет. Но он изменится. Маги с Равнин тоже получили возможность путешествовать куда угодно с помощью Волны. Пока их мало, но число их быстро возрастёт. Предсказать, что выйдет из этого, я не возьмусь. И даже Смотрящий промолчит. Вселенная слишком обширна и полна чудес для любых предсказаний".

Строгая ясность плывёт сквозь сознание, строя хрустальные замки. Многое в записях Искры достойно восторга, многое – странно и чуждо.

Есть в них симметрия, есть и осколки, не подходящие к сколам. Есть и спирали, в которые можно бросить число или символ, чтобы в итоге различных ходов точный ответ получить. Есть многогранные тонкие контуры, есть мимолётная прелесть. Много загадок, похожих на лес, косо просвеченный солнцем закатным. Ритм и движение, красок узор, силы простые в союзе своём – всё подлежит рассмотренью. Даже не сложность расчётов плоха, более их монотонность. Только и выигрыш стоит трудов: ведь сокращение действий дарит порою стократный эффект! Малыми силами много: в этом – вершина искусства!

Строгая ясность, спирали, лучи… Знаки. Изгибы. Потоки…

Стрелы, таблицы… смещение масс…

В этом – пути сопряжений.

«Это немыслимо. Я не могу».

"Ты ведь такой же Могучий!"

"Нет, не такой. Рядом с Н'оррами я – как дикарь с дубьём. В силе я равен. В способностях, видимо, тоже. В умении – нет".

"Как же ты победил этого пелэ?"

"Не победил. Зарезал мечом. Это было истинным чудом везения. Всё решали секунды… и неожиданность. Успей пелэ завершить хоть один Такт Власти – и меня расплющило бы, как жабу под железным сапогом".

"Получается, если другой Н'орр нападёт на тебя…"

"Именно".

"Тогда тебе нет нужды тащить этот груз дальше. Сбрось усталость. Отдохни".

"Сай! Вы меня гоните?"

"Нет. Я не даю тебе загнать себя. Главное – то, что не мог сделать никто другой – ты уже сделал. Теперь очередь за нами. А ты… если ты упадёшь от истощения, кому будет легче?"

"Но…"

"Не возражай. Рассуждая без эмоций, тебе нельзя появляться в Краалте, пока ты не можешь противопоставить Н'оррам собственный опыт сражений, в которых Мощь встречает Мощь. Мой тебе совет: попробуй отыскать Наследницу. Она должна знать об этом больше твоего… и если на то пошло, с ней ты можешь вступить в учебную схватку, рискуя немногим".

"Но…"

"Мне превратить совет в приказ? Или мне надо просить, ещё сильнее сгибая гордость?"

"Я… я понял, сай. Прощайте".

"До встречи".

"Хорошо. До встречи".

Эхагес открыл глаза. Пока он лежал, качаясь на волнах транса, багровое солнце-гигант успело зайти, прокатиться по небу мохнатым шаром и снова уйти за горизонт. Россыпи звёзд в чёрной ночи мёртвого мира сияли особенно остро и ярко. Звёзды… да, звёзды здесь были красивы. Хотя бы они одни.

Впрочем, Гес успел повидать и более впечатляющие небеса.

Например, небо мира, солнце которого терялось в сплошном звёздном сиянии. Или небо, перечёркнутое косой линией из тысяч хрустальных оттенков: полосы, линии, пятна – никогда не повторяющаяся феерия изменчивых чистых цветов. Или небо яростно яркого дня: лиловое в прозелень, с голубыми лучами насквозь…

Летун встал.

Пора выполнять совет Пламенного.

(Воспоминание о Лаэ бледной тенью скользнуло у кромки рассудка – и снова кануло во тьму. Всему своё время. И Долина… Долина будет позже).

Если даже Наследница не поможет разобраться с Тактами Власти – теми осколками их, что Эхагес вынес из стычки с Н'орром – и если не захочет делиться собственным опытом управления Мощью, она вполне сможет помочь с обработкой записей Искры. Или… не обязательно именно она. Ведь человечество Сферы имеет в своём языке такие термины, как "матанализ", "векторная алгебра", "кей-блок" и прочие.

А коль скоро в пространстве Сферы ему известен лишь один ориентир…

Прищурясь, Летун кивнул сам себе и сформировал Волну.

Глава восемнадцатая

При действительно больших расстояниях Волна – не самый точный способ передвижения, да и настройка за прошедшее время заметно смазалась. Достигнув Блестящего Берега, Эхагес оказался не на открытом любому взгляду пляже и не на мелководье, а в гуще зарослей, но причиной этому был не тонкий расчёт, а простое везение. Машинально сменив Мантию Скитальца на «пепельный плащ», Летун без шороха скользнул сквозь непривычно яркую растительность в сторону залива.

Знакомый пляж теперь не пустовал.

Купальные костюмы, что предпочитали жители Сферы, уже не так шокировали Геса. Да и что ему было в тех костюмах? Его интересовали люди. В первую и в последнюю очередь – они. А из примерно полудюжины групп отдыхающих наибольшее внимание Летуна привлекла, конечно, ближайшая.

Пять человек, видимо, семья. Двое постарше, двое помоложе и мальчишка лет пятнадцати. Родители с детьми? Старшие спокойно лежали на раскладных сиденьях (белые трубки из какого-то лёгкого металла и плотная яркая ткань): женщина просто так, а мужчина со стаканом сока и с надкусанным бутербродом. Мальчишка бродил по неглубокой воде, сосредоточенно выискивая что-то под ногами. Парень и девушка перебрасывали друг другу мяч через сетку, натянутую на складную раму (опять металлические трубки, только не белые, а оранжевые). Всё – удивительно легко, до неестественности. Аккуратно прощупав эмоциональную гамму пятёрки, Эхагес нашёл лишь беззаботный покой и бесцельность минуты. Никто из пятерых не занимался делом, не говоря уже о Деле. Ни один. Даже сосредоточенность мальчишки-подростка была необязательной.

Удивительно.

Летун невольно задумался: смог бы он сам столь полно отбросить все напряжения, мысли, действия? Смог бы лежать не на раскалённом до багрового жара, а на этом вот безопасном тёплом песке, и лежать не в трансе, а в обычном сне?

Наверное, смог бы. Мало нашлось бы вещей, на которые он не способен. Но… да, пожалуй, такое пришлось бы ему не по вкусу.

Слишком просто! А тем самым – скучно.

Зато похоже, что жители Сферы скучать и умеют, и любят…

Не выходя из зарослей и не снимая "пепельного плаща", Эхагес скользнул вправо, к другой группе отдыхающих. Ещё одна семья, менее многочисленная и более молодая: родители при паре девочек моложе десяти. Эти не научились расслабляться по-настоящему: девочки строили замок из песка, увлечённо ссорясь из-за права пользоваться одной на двоих лопаткой. Мысли мужа в ореоле привычной озабоченности витали где-то далеко, то ли вокруг работы, то ли вокруг чего-то иного, но тоже достаточно важного. Наконец, его молодая жена, одним глазом посматривая на детей, предвкушала наступление вечера и томилась желанием, готовая утолить его либо с мужем, либо с первым подвернувшимся "подходящим мужчиной". При этом даже тень сомнения в уместности измены супругу не витала рядом с её бронзовокудрой головой; видно, "подходящие мужчины" уже не раз встречались на её пути, оставив по себе не самую плохую память.

Эхагес скользнул дальше… и насторожился. Замер. С большой моторной лодки, той, что сторожила выход из залива, по зарослям, где он таился, прянул луч внимания: очень плотный, узкий, напряжённый. Ну, узкий – это ясно: на Равнинах тоже было известно простое устройство из полой, вычерненной изнутри трубы и пары стеклянных линз. Другое дело – напряжение смотревшего. Оно-то Гесу и не нравилось.

Зеваки так не смотрят.

"А не меня ли это ищут?" И следом, антитезой: "Стоит ли таиться?"

Снова сменив "пепельный плащ" на Мантию, Летун почти открыто встал в просвете меж стволов. Магическая дальнозоркость с успехом заменила пару кусков шлифованного стекла. Глаза Эхагеса сошлись на двух фигурах, стоявших на носу моторки. Слегка прищурились, запоминая…

– Вот он. Засекла. Блондин в комбезе, молодой, суровый.

– И как тебе?

– Жутковато. Он смотрит, словно точно знает, что мы здесь тоже смотрим на него.

– Вполне возможно, знает. Безо всяких "словно".

– Значит, этот?..

– Да. Сличение стопроцентное.

– Так. Отвернулся, идёт дальше. Из зарослей не выходит.

– Что ему нужно?

– А мне откуда знать?..

Пожалуй, решил Гес, эти двое подойдут. И шагнул из зарослей.

Мужчина помоложе – сильно загоревший атлет уже лет под сорок, но без единой капли жира – мгновенно поймал его в прицел глаз, укрытых дымчатым стеклом очков. Спустя несколько секунд отреагировал и второй: тоже атлетически сложенный, но лет на двадцать старше, совсем седой и давно забросивший регулярные тренировки. На левом запястье у него имелся толстый и широкий браслет красноватого металлического цвета, а на коленях лежал небольшой складной планшет. Сочетание это напомнило Эхагесу одно из полупонятных слов Сферы: "кей-блок". Оторвавшись от планшета, седой смерил Летуна взглядом сквозь дымчатые очки – один в один таких, как у второго – и спросил с намёком на иронию:

– Ты откуда такой взялся?

Тот, что помоложе, не сказал ничего, продолжая следить за каждым движением стража.

Гес остановился в нескольких шагах от седого, без нужды поправил ножны своего меча и сказал подчёркнуто вежливо:

– Издалека, господа. Меня зовут Эхагес. Могу я узнать ваши имена?

– Почему нет? Я – Веррим, это – Чосс.

– Рад знакомству. – Кивок седому, кивок в адрес загорелого. – Один из моих учителей как-то сказал: если хочешь добиться результата быстро, бей прямо, без финтов. Не подскажете ли вы, как мне найти одно существо?

– Это смотря какое. – Седой открыто улыбнулся. – Подсказки – в каком-то смысле моя профессия. Кстати, почему "существо", а не просто человека?

– Потому что я ищу именно… существо. Мы называли её Наследницей. И, насколько мне известно, других подобных ей во Вселенной нет.

Летун кожей ощутил колебания спокойного прежде фона эмоций. Загорелый явно не понял, о чём идёт разговор, но седой – о, седой был осведомлён гораздо лучше!

– Если ты ищешь Наследницу, – медленно сказал он, – то, может быть, ты знаешь её имя?

"Неми ис-Тай кон Кефе Ассебиль Виат Третья. Для тебя – просто Виат".

– Нет.

От Веррима дохнуло прозрачным кисловатым разочарованием. Уже не просто медленно, а лениво-медленно он спросил:

– Почему ты не считаешь её человеком?

Припомнив тот единственный раз, когда Наследница показывалась ему в своём истинном обличье, Гес описал то, что увидел тогда, несколькими точными скупыми фразами. И закончил, возвращая Верриму ироничный прищур:

– Добавьте к этому набор способностей, людям не присущих. Так как, поможете вы мне или нет?

– С кем он говорит? И о чём?

– Первое выясняю. А второе… сплавай на берег, подойди к ним да расспроси.

(Три непечатных слова, соединённых предлогом "в", и злобное шипение в конце).

– Я тебе кто – волшебник? Этот пост мыслился синекурой. Курорт, одно слово! Так что скажи спасибо, что у нас есть хотя бы связь и орбитальный мониторинг.

– Сама знаю, не дурная. Так с кем он беседует?

– Так… локализован канал кей-связи… оп! Они сидят на плавающем коде!

Секунда потрясения.

– Ещё наши?.. Да нет же, чушь! Значит – десант?

– Похоже. Орёл орла видит… и на мух не ловится.

На вопрос Эхагеса седой не ответил, повернувшись и поглядев на загорелого. Чосс сделал в его адрес некий жест (насколько понял Гес – вопросительный). Вместо ответа седой что-то сделал со своим планшетом. Загорелый замер. Он словно внимал беззвучному голосу или, скорее, читал видимые ему одному знаки.

Меж тем Веррим снова повернулся к Летуну.

– Вот что: иди-ка ты своей дорогой. Все граждане имеют право на отдых, и мы тоже.

"Если хочешь добиться результата быстро… что ж, от ворот поворот – тоже ответ".

Две или три секунды Гес смотрел на седого. Потом кивнул.

– Ваше право. – После чего повернулся и ушёл.

Веррим глядел ему в спину, смутно ощущая неприятное давление в висках. Давило не изнутри, как при мигренях, а снаружи. И хотя секунду назад он собирался окликнуть странного собеседника, предчувствие заставило его промолчать.

Двойное предчувствие того, что Эхагес не ответит… и что скоро они встретятся вновь.

– Думаешь, он – провокатор? – нарочито бесхитростно спросил Чосс у седого. Так, как мог бы спросить настоящий телохранитель без лишних извилин под черепом.

Веррим покачал головой. И промолчал.

Право на отдых – это замечательно. Однако там, где одни люди отдыхают, другие должны работать, чтобы обеспечивать первым возможность отдыхать без забот. Это так же верно, как и то, что дождь идёт сверху вниз, а каждый шаг по земле оставляет свой след.

Летун не мудрствовал излишне. Он просто остановился среди зарослей на несколько минут, приоткрыв сознание для шума кьолри – то есть теней памяти, ощущений, мыслей, эмоций и более грубых следов присутствия разумных существ. Встав, он уже совершенно точно знал направление и после нескольких минут бега (нет, не спешка, что вы! просто приятная разминка) добрался до ближайшего городка. И пошёл по его длинной главной улице, ища нужное уже не при помощи магии, а глазами – читая вывески.

"Прокат глайдеров", "Сибаса ол реус", "Всё для подводной охоты", "Сенсорра", "Отели Керми", "Аппетит", "Точный выбор: сувениры"… не то, не то, не то. "1000 приятных мелочей"… тоже не то, но можно зайти. В крайнем случае, решил Эхагес, спрошу у хозяина, что и как. Жаль, что при мне нет денег. Серебро и даже золото тут, кажется, не в ходу, всё заменено чем-то очень сложным и даже не вещественным. При этом за что-то нужно платить, за что-то – не нужно, а некоторые вещи и услуги вообще не продаются… ладно, ещё успею разобраться в этой путанице. И даже, может быть, пойму, зачем она нужна.

Полупрозрачные дымчатые двери раскрылись сами собой. В "Мелочах" оказалось светло, чисто и пусто. То есть вдоль стен здесь действительно размещались полки со всякой всячиной, о назначении которой в девяти случаях из десяти Гес мог лишь гадать – но первые ощущения были именно таковы. За огромными окнами мелочной лавки был разгар дня, но с потолка всё равно лился яркий свет, берущийся невесть откуда, и в воздухе, заметно более прохладном, чем снаружи, витали сложные необычные запахи. Летун не сказал бы, что пахнет неприятно, но сама сила этой смеси ароматов ему не понравилась.

И хозяина товара не было видно.

– Куда он зашёл?

– В частную лавочку. Вот её сетевой флаг.

– "1000 приятных мелочей", магазин-полуавтомат. "Мы не торгуем бесплатным", только товары высокого класса, ля-ля, дюбеля. По чести – слишком роскошное заведение для этих мест.

– Да уж.

Эхагес прошёлся по обширному залу, разглядывая броские цветастые коробки и отдельные предметы, упрятанные за очень гладкое и чистое стекло. Или не стекло, а материал, только похожий на него. Постучав согнутым пальцем по прозрачной поверхности, Гес кивнул сам себе: действительно, стекло так не звучит. Но где же продавец? Отойдя к центру помещения, Эхагес закрыл глаза и хлопнул в ладоши. В рисунке отражений звука обнаружились странности. Полки с товаром оказались очень хорошо (и неясно, как именно) сделанными иллюзиями. А ещё… хлопнув в ладоши во второй раз, Гес кивнул сам себе и направился в угол напротив входа. Туда, где обнаружилась дверь в заднюю комнату. Встав около неё, он попросил:

– Откройте, пожалуйста.

Надтреснутый голос, идущий сразу с четырёх сторон, поинтересовался:

– Зачем?

– Я хочу поговорить с вами лицом к лицу.

– А тебе не приходило в голову, что я могу не испытывать аналогичного желания?

– Это означает "нет"?

Вздох отовсюду. Спереди, от скрытой двери – тихий щелчок.

– Заходи, о вьюнош дивный. Ручка слева, толкай вправо. Замок я разблокировал.

Летун повиновался. Стоило сдвинуть дверь с места, как покров иллюзий дрогнул, утратив плотную убедительность, зарябил, "потёк". Но полностью не исчез. Чтобы пройти сквозь него, Эхагесу пришлось сделать над собой усилие. Внутри было черно.

– Закрой за собой!

Гес задвинул дверь. Щёлкнул замок. Загорелся свет. Впереди, всего в двух шагах, блестел гладкий металл второй двери. "Прямо как в шлюзе…" Шагнув вперёд, Летун толкнул холодный металл, но дверь даже не дрогнула.

– Вот теперь поговорим, – сказал знакомый уже голос разом справа и слева. – Ты кто такой будешь, парень?

– А как же дверь?

– Она останется закрытой. Пока. И предупреждаю: у меня есть речевой анализатор, так что лучше не пытайся врать…

Слушать дальше Эхагес не стал. Он просто убрал дверь в первую Тень, прошёл сквозь неё в следующее помещение и вернул дверь на место.

Вот здесь пылью пахло будь здоров. А света почти не было – так, самый минимум, как от шести-семи свечей. Меньше, чем в тамбуре между дверей. И хозяин магазина тоже был здесь. Дрожащая, чрезмерно жирная туша на механическом кресле в ореоле запахов пота и страха. На голове – глухой шлем, вокруг шеи и плеч – какие-то провода, похожие на змей.

Кресло, зажужжав, откатилось прочь и со стуком въехало в край стола. Стоявшие на столе штуковины, невесть для чего предназначенные, закачались. Что-то тихо зашипело.

И тут страх, источаемый хозяином, резко пошёл на убыль.

– Так. А теперь скажи мне, кто ты? – Прозвучало это странно, словно толстяк плохо владел губами и языком. И ещё, как сообразил Гес с запозданием, теперь хозяин магазина сказал это сам, а не через какие-то хитрые устройства, которых вокруг было с избытком. – Кто? Даже парни Тура не настолько круты, чтобы проходить сквозь двери из синестали.

– Неверный вопрос.

– И вправду. Что тебе нужно от меня?

– Поговорить.

Туша в кресле заколыхалась, затряслась, как студень (каковым, собственно, и была). С безотчётной тревогой Летун вслушивался в скрипучие неравномерные звуки, слегка – именно слегка – напоминающие кашель, пока не понял, что толстяк-хозяин просто-напросто смеётся.

Странные звуки прервались внезапно. Как отсекло.

– Да ты остряк, каких мало, парень. Ладно уж, говори…

– Что он там делает столько времени?

– А я знаю? Может, он не любит, когда его видят с орбиты.

– Думаешь, он в состоянии распознавать спутниковое наблюдение?

– Ну, это было бы уже как-то слишком…

– Вот что. Вызывай глайдер.

– Что ты собираешься делать?

– Увидишь. Подстраховка будет на тебе.

– Ты собираешься идти ТУДА?

– Идею подал ты.

– Но…

– Не думаю, что он сразу бросится отгрызать мне голову. Даже если он дикарь, то вполне разумный дикарь. В отличие от многих других.

– Это намёк?

В ответ – молчание.

Толстяк снова принялся издавать неприятный трясущийся смех. Он даже немного отъехал от стола, который перед тем таранил спинкой кресла.

– Ты вообще представляешь, чего просишь?

– Смутно.

– Смутно! Это – аппаратура высочайшего класса, такое могут себе позволить едва ли два-три человека из десяти тысяч! Впрочем, цена необходимых железяк – ещё не самое важное. Калибровка, подбор и интеграция нужного софта, контроль "плотных" процессов в реальном времени… Для такого нужна либо спаянная команда специалистов, человек семь-десять, либо искин именного уровня. Ты знаешь, каково соотношение сигнальных и шумовых процессов в наших мозгах? Знаешь, каково очищать этот самый сигнал от разной шелухи?