Текст книги "Уроки гнева"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– А если брать только сенсорную информацию? Как в вашем шлеме.

На этот раз Толстяк не рассмеялся.

– Кто дал тебе наводку, парень? – спросил он шуршащим голосом. – Как ты вообще вышел на меня?

– Случайно. Совершенно случайно.

– Я не… – Молчание. – Ну и ну. А ведь всё-таки верю. Ты не шуруешь ли под моей старой мягкой черепушкой?

– Как я могу?

– А как ты можешь проходить сквозь стены? Всё это можно объяснить, только если ты…

Толстяк дёрнулся. Поздно. Вместо меню специального модификата операционной системы перед его глазами расплылся цветной калейдоскоп. Белые, алые и зелёные пятна кружились, меняя размеры, вокруг некой точки… вот только вычислить, какой именно, никак не удавалось. Вроде бы всё на виду – а всё-таки не поймаешь. И чем больше стараешься, тем сложнее узоры…

Толстяк попытался шевельнуть руками. Руки исчезли. Исчезли ноги, грудь, лицо, вообще всё тело. А поток мыслей свернулся в узловатый жгут, и Толстяк забыл, что тело у него есть. О кодах уничтожения системы, даже о самом существовании системы он забыл ещё раньше. Его сопротивление – грубое, инстинктивное и беспомощное, как тонкий трепет мотылька со смятыми крыльями – прекратилось. В чистой пустоте, где оказались его следы, не было привычных опор.

Но потом опоры появились. Мысль, ухватившись за них, снова начала расправляться, устремляясь к прежней сложности. Разрастаясь на богатом перегное памяти, она восстанавливала цепочки логических связей, осторожно нащупывала мир вне замкнутой реальности эго. Сознание возрождалось тоже.

Вот только сознание Толстяка не было прежним. Его заменило нечто иное: суррогат, протез настоящего сознания, лишённый многих важных свойств. Можно сказать – хотя такая трактовка и страдала однобокостью – что Толстяк спал и видел сны…

Чужие.

Глава девятнадцатая

Покинув «1000 приятных мелочей», Эхагес пошёл дальше, обременённый новыми заботами и грузом новых знаний. Он использовал свои скромные умения целителя не самым чистым и не самым красивым способом, да и удовольствия от этого не получил, но…

Не мог же он просто стоять и смотреть, как Толстяк от страха делает глупости! А так всё в порядке. И польза, пусть небольшая, но есть.

"Выходит, даже здесь, на верхних гранях, встречаются магически одарённые… ну что ж, вполне понятно и естественно. Но почему этих "эсперов" так боятся? Или страх перед ними – ещё одна личная фобия Толстяка?

Неважно. Всё равно дюжина лучших "эсперов" не сравнится по силе с одной сельской ведьмой, наполовину шарлатанкой и ещё на треть – травницей-знахаркой. Если я понял верно, эсперы не владеют системой – даже понятия о ней не имеют. Не видят "моря и потока", не разбираются в себе… что очень странно, но это всё – не моя забота".

Взгляд Летуна задержался на стаде ярких круглых столиков, опекаемых парой здоровенных зонтов. Кажется, здесь должны были поить и кормить всех желающих. Славно. И весьма кстати. Неприхотливость хороша, как большинство иных добродетелей, в одной упряжке с умеренностью; а меж тем у Геса во рту не было ни крошки, ни даже росинки уже целых… целых… ого!

Действительно, весьма кстати.

Профессионально любезная пухлая девица, обслуживавшая стадо столиков, обрадовалась клиенту. Правда, на меч косилась всё равно. Но лишних вопросов не задавала, только трещала что-то о "дне натуральных продуктов" от какой-то там фирмы. Эхагес махнул на это рукой и предоставил девице полную инициативу, ограничив её только в количествах еды и напитков. Его желудок не отличался эластичностью желудка рыбы-шар.

События отпустили Летуну на вдумчивое ублажение голодающего организма почти сорок минут. Королевская щедрость… или аванс? Как бы то ни было, аванс этот был принят, пропит и проеден, после чего за спиной у Летуна обозначились две уже знакомых личности.

Веррим и Чосс.

– Присаживайтесь, – сказал страж, не поворачивая головы и указывая подошедшим на цветные ажурные стулья. Поколебавшись, седой со своим спутником приняли предложение. Чосс, разместившись по левую руку от Геса, вперил в него как бы рассеянный, как бы полусонный немигающий взгляд сквозь дымчатое стекло очков. Веррим, сев и аккуратно вытянув длинные ноги, с нескрываемой брезгливостью оглядел остатки бесплатного пиршества. Подскочившей девице он протянул некий мелкий предмет и осведомился барственно:

– У вас найдётся два стакана настоящего вирельского сока? Без консервантов, разумеется.

Девица кивнула. Развернувшись, она сморщила нос, но заказ доставила быстро. Два стакана – тонкостенные, прозрачнее слезы – на две трети были полны чуть мутноватого сока, похожего цветом на крепкий зелёный чай. Один стакан седой взял сам, другой, перегнувшись через стол, поставил перед Эхагесом.

– Рекомендую.

Летун изучил предложенное бесплотными пальцами тонких чувств. Понюхал. Взял в рот, покатал на языке. Проглотил. И заметил:

– Да, это будет получше. Если б не привкус металла, можно сказать – хорошо.

Веррим отпил из своего стакана, помедлил, пожал плечами.

– Вот что, молодой… Эхагес. Вы не объясните нам, зачем хотите связаться с Наследницей?

Помолчав, Летун сделал ещё глоток и посмотрел на сок в своей руке долгим взглядом.

– Невелика щедрость, – заметил он, приподняв и качнув стакан. – Как я уже имел случай убедиться, Наследница способна на куда большую щедрость. Пусть для неё эта щедрость не была обременительна, зато для нас…

Седой кивнул.

– Довод принят. И что вам нужно от неё на этот раз?

Гес прикрыл глаза… а затем на память воспроизвёл список аппаратуры, составленный при общении с Толстяком. Открыв глаза:

– Плюс команда спецов, обслуживающих всё это добро, или искусственный интеллект соответствующего уровня. То есть именного уровня, если я ничего не путаю.

Вид у Веррима был слегка ошеломлённый.

– Во имя Космоса беспредельного! Зачем всё это нужно?

– И это не секрет. Вот здесь, – Летун указал на свой висок, – хранятся записи, которые необходимо преобразовать в цифровой формат для удобства дальнейшей обработки. Я могу ввести основную часть этих записей в одну из таких штуковин, – жест в сторону браслета седого, – вручную. Трудности такого пути вполне преодолимы. Но – время, время! Нельзя тратить сотни дней, а то и годы, там, где счёт идёт на дни… или даже часы.

Веррим нахмурился, лихорадочно просчитывая что-то.

– А каков характер записей?

– Характер?

– Способ извлечения данных, который вы хотите использовать и который дилетанты называют чтением мыслей, – пояснил седой, – применяют не очень широко. И, прямо скажем, немногие. Например, художники граффо и вирт-дизайнеры из первой сотни, ведущие музыканты синтетона, "творцы снов", отдельные поэты – одновременно достаточно богатые и достаточно сдвинутые, чтобы соревноваться с Кимоэл и Тури Син. Киношники, создатели спецэффектов, тоже это любят. И есть ещё…

Эхагес поднял руку.

– Уж простите, но во всём этом я понимаю мало, чтобы не сказать – ничего. Я говорю о самых обычных записях: от руки, на бумаге.

– А! – Седой моргнул, улыбнулся. Снова нахмурился. – Порядка нескольких месяцев на ввод – значит, это многие сотни страниц?

– Около тридцати пяти тысяч. Большей частью – однотипные расчёты.

– О!..

На этот раз Веррим замолк надолго.

До тех пор, пока сзади к Гесу не подошёл ещё один человек.

Взгляд Чосса ощутимо "прилип" к новому объекту, но затем дисциплинированно вернулся к Летуну… большей частью. Седой тоже отвлёкся, однако контролировал себя в достаточной мере, чтобы испытывать прежде всего досаду.

– Я не помешаю? – поинтересовался глубокий, не шёлковый – бархатный голос.

Летун обернулся. И, ошеломлённый, он всё равно мгновенно узнал спросившую.

– Не помешаете, – сказал он, встав и приглашающе поведя рукой. И прежде, чем кто-либо успел перехватить инициативу, добавил:

– Знакомьтесь: это Чосс, это Веррим. Я – Эхагес… можно просто Гес. А эта дама, – острый прищур в адрес седого: внимание! – эта дама, имени которой я пока не знаю, внимательнейшим образом следила за нами на пляже. С лодки, в бинокль. Просто не спускала с меня глаз.

Чосс не шевельнулся, но выводы сделал.

"Не спускала глаз? С него? Так-так!"

Седой мгновенно отбросил недовольство и удивление. Он умел думать быстро и дельно. Иначе просто не стал бы тем, кем стал, а скорее всего – даже не дожил до перевода в аналитики.

"Выходит, она из федералов. "Девятка". Или "тройка", кризисное бюро.

А мальчишка молодец. Теперь он будет смотреть, как мы бодаемся, и играть на этом…"

"Проклятье! Он вынуждает меня раскрыться. Подёргаться?.. Но нет. Бессмысленное трепыханье. Не люблю. Придётся давить… только – чем?"

"Похоже, мои шансы получить помощь выросли раз в семь. Если не в десять".

Умеренно насладясь произведённым эффектом, Летун сел.

– А вы, – обратился он к Верриму, – знаете её?

Седой подхватил игру влёт.

– Увы, имя этой… дамы… мне неизвестно. Пока.

Женщина, севшая по правую руку от Эхагеса, ожгла мужчин стоваттным взглядом.

– Гельда, – сухо представилась она. Такой тон получается, когда хочешь цедить слова сквозь зубы, но приличия, к сожалению, не позволяют. – ИН 065-13-5122, Девятое бюро.

– Ого! – Седой обратился к Чоссу, косясь на Геса. – А кое-кто говорит, будто наши бравые безопасники стоят на страже покоя граждан, не зная отдыха. Мол, они даже во сне…

– Я здесь действительно не в отпуске, господа десант. Чтобы всем и всё было окончательно ясно: я выполняю задание правительства, а этот человек и контакты с ним находятся в сфере нашей юрисдикции.

– Я плохо понимаю такие умные слова, – сказал Летун под одобрительный прищур седого. – Кажется, Сфера – это общее название для всех миров, колонизированных людьми с Визарры. И эта планета тоже входит в Сферу. Но почему вы говорите о Верриме и о Чоссе так, словно они родом с соседней грани?

Накал взгляда Гельды вырос самое меньшее втрое.

– В Белом Кодексе, – заметил седой, – сказано: общение должно осуществляться теми представителями расы, цивилизации, культурной общности, которые наладили успешный обмен информацией. В интересах обмена знаниями можно и должно…

– В данном случае Кодекс ксенологов неприменим! – отрезала Гельда. – Повторяю: хватит вмешиваться не в своё дело!

– Может, мне вернуться, когда вы выясните отношения?

– Хорошая идея, – улыбнулся Веррим.

– Не такая хорошая, как вы думаете. Откройте свой личкей, – Гельда протянула седому прозрачную пластинку величиной с пол-ладони.

– Что там у вас?

– Информация к размышлению. Прежде чем связываться с ним, – косой взгляд в сторону Летуна, – вам лучше бы узнать, с кем будете иметь дело.

– И с кем? – поинтересовался седой, по-прежнему словно не замечая протянутую руку Гельды с зажатой в пальцах пластинкой.

– Эспером. Самым настоящим. И к тому же – эспером вне категорий.

– На мой взгляд, – заметил Гес, – слово "маг" точнее отражает суть дела.

Веррим посмотрел на него.

– А с виду парень как парень. Значит, ты можешь превращать камни в хлеб и ходить по водам, как Верес Долгий Стол?

Рука Гельды опустилась.

– Ладно, – Сказала она тихо. – Не хочешь брать, что дают – возьми сам. Посёлок Летний Сад, магазин "1000 приятных мелочей", записи камер внутренней безопасности. Срок – от минус одного часа до минус десяти минут. Ознакомься с необработанными данными. Ты ведь любишь необработанные данные, Веррим Орайя, аналитик седьмого КЛАНа Синего крыла. Может, тогда ты перестанешь смотреть на этого "парня как парня", словно на забавное недоразумение.

Седой, манипулируя планшетом и чем-то вроде стила, не оставляющего следов, заметил:

– Если я и смотрел на Эхагеса, как на забавное недоразумение, то лишь в первые секунды. Когда я убедился, что его нет в итоговом реестре людей, находящихся на Блестящем Берегу, я понял, что наткнулся на что-то интересное. А когда прочесал Большой Реестр всех граждан Сферы с тем же результатом, то стал принимать Эхагеса очень даже всерьёз.

Гельда приподняла бровь. Но Летун, даже проникнув в её мысли, плохо понял, что вызвало её удивление. Ну, широкие полномочия, ну, почти неограниченный доступ к Квантум Ноль… а что за этим стоит? Миры Сферы слишком сильно отличались от его мира, чтобы можно было освоиться с разницей быстро.

"Это ничего. Время на знакомство у меня, похоже, будет".

Веррим притих. Гельда ждала результатов своих туманных указаний. А Эхагес украдкой смотрел на неё. Уже не читал её мыслей при помощи "касания смысла", не оценивал, не сравнивал – просто смотрел.

– Так, – сказал седой. – Убедительно. Ну и что?

– Добавьте в копилку, что владелец не помнит визита. Ну вот совершенно. Здесь, – Гельда снова подняла пластинку, – есть аудиозапись моей с ним беседы. Вернее, моего недоразумения.

– Верю-верю. Ну и что?

– Прошу прощения, – вклинился Гес. – Предположим, Веррим и его друг откланяются. Что вы тогда станете со мной делать? Просто стоять и отгонять всех, кто подойдёт слишком близко?

Ответа не было.

– У меня есть собственные планы, – добавил Летун, – Возможно, Веррим поможет мне, а вы будете наблюдать и контролировать… процесс?

– Я не могу согласиться на это, – твёрдо сказала Гельда.

Эхагес встал. Поклонился.

– Тогда я буду вынужден искать помощи у третьей стороны. Потом четвёртой, пятой и так далее. Мне не хотелось этого делать, так как по незнанию я могу намесить глины. Но если вы не достигнете компромисса, я это сделаю.

– Нет!

– Постой!

Гес не собирался исчезать. Веррим и Гельда посмотрели друг на друга.

– Итак? – спросил Летун после секундного молчания, уже зная, каков будет ответ.

Когда какой-то вопрос обсуждают три человека, процесс принятия решений не занимает много времени. Собственно, это число – три – является минимизированным идеалом. Один голос: теза. Другой: антитеза. Третий: синтез. И всё крутится очень быстро.

Обсуждение деталей продолжилось в глайдере, взятом напрокат Гельдой. Затем – в ещё полупустых обширных корпусах некого недавно организованного института, напрямую не контролируемого ни службами безопасности Сферы, ни корневыми службами десантных флотов. Значительная часть необходимой аппаратуры была смонтирована тут же, в крыле корпуса номер три, выглядящем на вкус Эхагеса диковато (цветное прозрачное "стекло", непрямые углы и очень сложные металлические конструкции). Недостающая аппаратура срочно арендовалась, закупалась и ввозилась. Кое-что прибывало само по себе, кое-что – с вызванным "подкреплением" в лице техников, учёных-консультантов и специалистов. Летун запомнил момент, когда в начинающееся столпотворение прибыл с собственной маленькой свитой кто-то из начальства Гельды. Не прямого начальства, а смежного, из "тройки". Его удалось оттереть в сторону, чему помогли и Веррим, и сам Эхагес. К тому времени все они успели ощутить что-то вроде командной общности и не собирались вмешивать в дело посторонних.

Во всё остальное, сложное и меняющееся, что лепили из воздуха седой и безопасница, Гес старался не вникать. Он вообще старался не перегружаться новыми впечатлениями. Услыхав краем уха от Веррима и одного из спецов, что для хорошей съёмки визуальных образов, хранимых "быстрой" памятью, очень желательна их острота и свежесть, Летун выстроил между собой и реальностью прозрачную стену. Всё, что вне её, потускнело и отдалилось – даже тропическая красота природы, даже броская красота Гельды. Всё, что внутри – замедлилось и опустело. Вспоминать раньше времени записи Искры Гес не пытался, он просто нёс их в себе, как незримый хрупкий груз, который незачем лишний раз трогать и перекладывать. Течение времени стало каким-то гибким, необязательным, словно Эхагес пребывал в полудрёме. Пару раз он и в самом деле вздремнул, раза три – слегка перекусил…

А потом аппаратура была собрана и протестирована, пробные съёмки "карт мышления" прошли удачно; настало время переливать груз воспоминаний в новую чашу.

И Летун перелил его. В два приёма, заменив отдых глубоким часовым трансом. В темпе, который ограничивала не столько скорость считывания образов, сколько пределы возможностей декодирующей техники. Он даже не понял, что отдыхал только раз на протяжении половины декады. Такие мелочи его не волновали.

Правда, в итоге, услышав очередное "Конец серии!" и стащив тяжёлый сенсорный шлем, он опустился на ближайшую горизонтальную поверхность и словно окоченел. А до кровати его пришлось нести, как негнущееся бревно.

Должно быть, впечатление на зрителей он произвёл ещё то…

Но дело было сделано. А всё прочее – не в счёт.

Проклятье! Коротко размахнувшись, Веррим саданул кулаком по раздражающе гладкому пластику подлокотника. Ноль эффекта: подлокотник даже не шелохнулся. Он должен был в случае чего выдерживать многократные перегрузки и прочность имел соответствующую.

Такое же действие, как этот удар, произвели аргументы Веррима на позицию контр-адмирала. Дрегмар выслушал всё, что ему имел сказать аналитик, а потом сухо подтвердил свой прежний приказ. И вот теперь Блестящий Берег оставался внизу и позади шаттла, а Эхагес и вся информация, выжатая из пришельца – в монопольной собственности СБ.

Капитуляция без сопротивления. Проклятье! Триста тысяч проклятий!

– Тебе дальний вызов, – сообщил Чосс нейтральным тоном. Предельно нейтральным.

До неестественности.

Насторожившись, аналитик помедлил с подтверждением контакта и попытался вначале установить вирт-адрес собеседника. Без толку. Линия связи скакала с гейта на гейт, путалась в многочисленных трансузлах, а под конец, как вода в крупный песок, уходила в обратное "дерево" пустых ссылок.

Такие трюки обычно используют в защищённых контактах с искинами. А для всего иного – слишком дорого и избыточно эффективно.

"Силушку демонстрируем? Ну-ну…"

Подтверждение контакта.

Поляризационный экран очков Веррима распахнулся в космический простор. Не самый оригинальный, но неизменно популярный фон, обычнейшее дело. А вот бледное до прозрачности лицо, явившееся на этом фоне…

Аналитик узнал его сразу же. И очень удивился.

– Вы действительно так недовольны полученным приказом, Веррим Орайя? – спросила его Ассебиль Виат Третья, в узких кругах более известная как Наследница. – Если да, нам с вами есть, что обсудить.

Глава двадцатая

Он очнулся от запаха еды. Или от голода? Скорее, от смешения того и другого. Сначала он очнулся, и лишь потом услышал приглушённый голос Гельды:

– Я не вовремя?

Открыть глаза. Подняться, оперевшись на локоть.

– Напротив. Я как раз готов разговеться.

– Готов – что? А… – Гельда улыбнулась. И Эхагес не узнал улыбки.

На её прекрасном – безо всяких скидок прекрасном – лице он уже видел улыбки. Разные. Целый арсенал их. Вот только прежде безопасница никогда не улыбалась ему, как…

Ну да. Просто как женщина мужчине.

Порассуждать на тему загадочной трансформации не позволил голод. Гес потянулся было за тем, что лежало поближе, но Гельда пресекла поползновение с мягкой непреклонностью. Ни дать, ни взять – сестра раненого героя. Или… немного больше, чем сестра. Гес расслабился, опустился на ложе, успевшее превратиться в нечто вроде низкого кресла, и покорно открыл рот.

– Ты всех удивил, – заметила меж тем Гельда. – Ты часто работаешь так?

– Как?

– На износ. Сто двадцать часов, больше тридцати тысяч фиксаций… как автомат. Ни еды, ни сна, только несколько глотков воды время от времени… чудеса!

– Ну… – Эхагес глотнул, собираясь ответить, но ему снова заткнули рот.

– Я бы точно так не смогла. Никакое чувство долга не заставит человека прыгнуть выше головы. – В глазах безопасницы сияло плохо скрытое восхищение. – На тренингах нам часто объясняли и доказывали на примерах, что люди в массе своей очень плохо распоряжаются своими внутренними резервами. Но даже на тренингах такого… сокрушительного доказательства я не видела. И ведь ты не просто ничего не ел, ты при этом очень напряжённо работал. Попробуй что-то подобное проделать обычный человек, и на середине дистанции его вынесли бы в глубоком обмороке… скорее даже – с нервным истощением.

Против воли Гес покрылся лёгким румянцем. А Гельда продолжала говорить.

Но что слова? Сотрясение воздуха. Вгоняло в краску больше то, как она смотрела, как протягивала новый кусочек чего-нибудь вкусного, как вздыхала. Куда подевалась она прежняя – жёсткая, весьма профессиональная (и весьма рациональная) дама? Эхагес даже заглянул в верхние слои её сознания. Не игра ли это?

Нет, не игра. Безопасница была искренна.

Тем лучше. Летун окончательно переключился на усвоение пищи, слушая, как Гельда хвалит чёткость образов, снятых с него сканирующей аппаратурой. Расшифровка их шла с достоверностью более 87 процентов. Даже без последующей обработки, первично – 87 %! Гораздо больше, чем необходимо для полного восстановления.

– Кстати, а что это вообще за расчёты? – мимоходом поинтересовалась безопасница. – Чего они касаются?

В кормлении наступил перерыв, так что Гес мог объяснить. И объяснил.

– То есть всё это может принести пользу только эсперам? – сказала безопасница с лёгкой ноткой разочарования в голосе.

– В общем, да.

– В общем? А в частности?

Эхагес моргнул и задумался. Действительно: что, если?..

– Знаешь, с налёта скажу без уверенности, но… доведя до ума некоторые матрицы и, само собой, найдя частное решение… а ведь это идея!

Гельда замерла в недоумении. Летун пояснил:

– Считывание было только первым шагом, я ведь говорил. Главное – шаг за пределы общих выводов, устранение шелухи наводок. И всё равно надо с чего-то начинать, так почему не начать с простейших матриц?

– Всё равно не понимаю.

– Ничего. Как говорил наставник Кени, главное – ввязаться в ближний бой.

– Куда ты? Тебе ещё рано вставать!

– Почему рано? Я ведь не лежачий больной.

Безопасница вздохнула.

– Мужчину тянет поработать… Только всё равно ничего не получится.

Эхагес обернулся.

– Считывание закончено, срок аренды истёк, люди и техника развезены туда, где в них есть нужда. – Гельда повела рукой. – Если бы ты не отреагировал на мой приход, я бы и тебя увезла на правах багажа. Благо там всё готово.

– Где это – там?

– На орбиткомплексе. Компактная и комфортная база в ближнем космосе. Тебе понравится.

"Всё-таки они хотят накрыть меня стеклянным колпаком где подальше…

Ну и пусть. Дали бы только работать".

– А Веррим?

В безопаснице ожили некоторые черты её делового обличья.

– Моё начальство хотело его выпихнуть из процесса контакта, но его начальство возражало. И весьма убедительно. В итоге, как иногда говорят на Визарре, победила дружба. Если ты хочешь связаться с аналитиком, разумней будет сделать это в челноке.

– А лично?

– Ты думаешь, – улыбнулась Гельда, – Веррим должен плясать вокруг тебя? У него, между прочим, кончился отпуск. Кончился до срока, так как ему повезло встретить тебя.

Гес вздохнул.

– Ну что ж… где там этот челнок?

По некотором размышлении Летун решил, что дальняя связь, которой пользуются люди Сферы, впечатляет. Но всё равно ему не нравится. Какая-то она… ненастоящая. Пустая, что ли?

Звуки есть. И краски есть. Всё передано очень точно. Но помимо звуков и красок – ничего. Кристальная связь при всех своих несовершенствах будет побогаче.

Да, "пустота" – вполне подходящее слово.

– Быстро ты оправился, – сказал с экрана уменьшенный впятеро Веррим. – Очень быстро. Завидую.

– И ты туда же. Рад тебя видеть.

– Взаимно. – Аналитик тепло улыбнулся. – Послушай, ты не растолкуешь мне кое-что в тех выкладках, которые мы извлекли?

– Каких именно?

Между Гесом и Верримом в экране поплыли разноцветные линии. Словно расчёты по сопряжениям очень аккуратно переписали светящейся тушью на рулон совершенно прозрачной бумаги. Веррим принялся указывать на вспыхивающие строчки, объясняя, что к чему. Гес слушал, пытался разобраться, даже отвечал порой – и смутно жалел, что не может поговорить не так, как сейчас, а напрямую. "Касание смысла" здорово облегчило бы общение… да и понимание.

– Сколько ещё кукла Веррима сможет дурачить объект Фитиль?

– Сколько понадобится. Мы подключили почти половину внешних ресурсов Твистера. Как, собственно, вы и распорядились.

– Почти половину?

– Хм. Говоря точнее, Твистер счёл поставленную задачу достойной 45–48 % своего внимания. Такая доля ресурсов такого искина – это раз в пять больше, чем надо для создания информ-голограммы класса "индивид".

– Знаю, знаю… и всё равно мне тревожно. Скажите, бюро-лидер: вы тоже считаете крейсер на синхронной орбите признаком профпаранойи?

– Нет, домен-лидер. Не считаю.

– А аргументировать? Без "начальник всегда прав"?

– В ситуации есть и более важные "точки хрупкости".

– Связанные с ролью Гельды, конечно?

– Да!

– На эту тему мы беседовали. И приемлемых альтернатив "роли", сыграть которую она вызвалась добровольно, не нашлось. Я сказал – вызвалась? Да она сама предложила этот план – помните?

– А мы его утвердили. Просто цинично воспользовались её старыми…

– Бюро-лидер! Вам не кажется, что годы спокойствия и сонного порядка отучили нас принимать и требовать жертвы?… Вы молчите?

– Не хочу пренебрегать вашим последним указанием.

– Моим… ах, вот как. Что ж. Предлагаю закончить разговор.

– Согласен. Конец связи.

В первые сутки Гес находил личный кей-блок, носимый на руке, неудобной и излишне сложной штукой. Множество операций, которые мог выполнять этот сверхмеханизм, казались лишними. Это, и это, и это, и ещё сверх всего – то, то и то… Однако вскоре, сам не заметив, как это произошло, Летун уже с трудом представлял себе работу без кей-блока. Через сложное и очень сложное люди Сферы делали многое гораздо проще.

К примеру, те же расчёты сопряжений.

Математика оказалась вещью универсальной. Как логика, которая была её первоосновой. И наибольшей проблемой оказался процесс согласования протоколов – проще сказать, перевод. Если многое Веррим (не без помощи специалистов, как он признался в разговоре) смог расшифровать сам, то не меньше было и такого, что было невозможно вывести чисто логическими методами. В конце концов, математика – это далеко не только набор элементарных логический действий, как речь – не просто набор звуков. Математика – это ещё и язык. А в любом языке очень многое принимается без прямых обоснований, условно. Воду обозначает слово "вода", но с тем же успехом её могло бы обозначать и слово "сора", и слово "тубук", и ещё множество произвольных звукосочетаний. Но говорящие на одном языке из множества неявно договорились обозначать воду именно этим словом. А для говорящих на другом языке "вода" – это "кукла". Или "честнее". Или "синий". Или вовсе не имеющая смысла тарабарщина.

Но процесс взаимных разъяснений шёл быстро. Гес даже не осознавал в полной мере, насколько быстро: ему не с чем было сравнивать. Он почти не выходил из состояния "небесного рассудка", часов по пятнадцать в сутки общаясь с Верримом и с его ассистентами, и не находил в этом ничего особенного. У него даже оставалось время на еду, отдых и физические упражнения "походной" нормы. С его точки зрения, всё шло успешно. А о том, какое действие его работоспособность производит на наблюдателей, Летун не задумывался. Он не особо задумывался и над тем, что делает Гельда. Следит? Ну и пусть. Работа у неё такая…

Само собой, последствия этой слепой увлечённости не заставили себя ждать.

– Веррим, вы закончили упрощающие расчёты по матрице 2307/А?

– Да. Можешь посмотреть.

С минуту длится изучение результатов. Правый верхний квадрант дисплея – общие формы оптимизированных структур, левый нижний квадрант – численная четырёхмерная матрица, правый нижний – графика, отображающая то же самое циклическим движением и цветом. В оставшемся квадранте плавает отдельно от тела лицо Веррима, усталое, но довольное.

Гес вздыхает, слегка отклоняясь назад.

– Неужели ТАК просто? Не могу поверить!

– Я бы не назвал это простым. И меня смущает взаимодействие слоёв. Нельзя достоверно просчитать кумулятивный эффект на виртуальной модели. Тут нужен доброволец.

– Не нужен. Я и так знаю, каков эффект этой медитативной формы. Я много раз делал нечто похожее… только куда грубее. С этим, – кивок на дисплей, – усилий будет меньше в десятки раз, а результат проявится много быстрее и будет гораздо глубже. Я не удивлюсь, если очищенная матрица даст эффект полной регенерации…

– Ты хочешь сказать?..

– Я хочу сказать – долой шрамы! Даже старые, грубые рубцы. И утраченные конечности тоже можно будет регенерировать… наверно. В этом я не уверен. – Гес ухмыльнулся. – Я не хочу резать себе пальцы, чтобы проверить, так ли это. Но в том, что матрица работает, сомнений нет. Знаешь, я прямо сейчас попробую её в действии.

– Прямо сейчас?

– А чего тянуть? Телеметрия к вам поступает… да не смущайся так, я давно знаю, что вы за мной наблюдаете. Или ты хочешь надеть на меня дополнительные датчики?

– Нет. Я знаю, что сбруя тебе не нравится. Просто я приготовил ещё один сюрприз…

– Долго ещё Твистер сможет удерживать объект Фитиль от испытания матрицы?

– Нет.

Синтезированное лицо искина, нарочито получеловеческое, зеленоватое, не отражало ни грана каких бы то ни было эмоций.

– Объект Фитиль закрыт для прямого контроля, – продолжал он размеренно, – а косвенное влияние недостаточно эффективно. Если вы хотите действовать на опережение, я рекомендую максимальную решительность.

Пауза. Лица людей тщётно подражают в бесстрастии лицу нечеловека.

– Цейтнот… что ж, я согласна и на это.

– Гельда, вы вовсе не обязаны…

– Если не я, то кто?

…Спустя минуту в одном из помещений орбиткомплекса к полулежащей на анатомическом ложе безопаснице придвинулись блестящие металлом манипуляторы автоматов. Не дожидаясь их холодных ласк, Гельда закрыла глаза…

– Всё это хорошо, но я хочу опробовать матрицу. Увидимся через час.

Одним движением пальца Гес прервал связь, стирая лицо Веррима с экрана. Замер, таща на поверхность сознания упруго-скользкое подозрение. Не вытащил, мысленно махнул рукой и вызвал перед внутренним взором красоту матрицы.

Сила вспыхнула в точке меж бровей, расплавленным металлом растеклась под черепом. Да, это действовало по-настоящему быстро и по-настоящему сильно. Почти болезненно… почти. Очень скоро Летун забыл обо всём, нырнув в поток стремительного бегства. Тело погрузилось в свет. Ритм сердца стал зарёй над бесконечностью сияющих холмов. Холмы выравнивались, текли, танцевали, слагаясь в совершенную структуру – и в движении рождали собственные ритмы.

Свобода!

Подобное, шуршала тихо память, впервые получилось в лесной башне. Слияние с оружием, блик идеала. Теперь ты слит с собой – и не чутьём, а знанием своим. Ключ найден. Навсегда.

Открылась дверь. И на её пороге…

Гес не узнал вошедшую: разум померк на фоне вспышки силы. Эта сила швырнула двух людей друг к другу, не спрашивая изволения рассудка. Однако Гес ещё сумел вспомнить о Лаэ… о да, сумел… мгновение спустя, когда было уже поздно. А Гельда и вовсе ни о чём не вспомнила, шагнув навстречу судьбе, как шагают с обрыва. Река небесного жара приняла её без всплеска, и сама она стала – огонь: жадный, нагой, неистовый. Это нельзя было сравнить ни с чем. Сравнения умерли, слова осыпались пеплом. И из пепла слов восстало единое существо. Феникс. Юный и вечный, как сама жизнь, одетый лишь в собственный свет, в нетленные ризы славы.