Текст книги "Месть за победу — новая война"
Автор книги: Анатолий Уткин
Жанр:
Политика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)
Победа аятоллы Хомейни в 1979 г. привела к попыткам Ирана укрепить свои позиции на Среднем Востоке и подорвать влияние здесь американцев. Особую цель для нового «нешахского» Ирана представляла собой Саудовская Аравия. Иранцы активно помогали террористическим организациям, стремящимся подорвать влияние Вашингтона и его главного ближневосточного союзника в противостоянии палестинцам.
После поражения Ирака Иран почувствовал себя ведущей державой региона. Президенту Рафсанджани удалось несколько улучшить отношения с Западом. Экономическое развитие Ирана набрало большие обороты. В военной сфере примечательным стало испытание ракеты «Шихаб‑3» дальностью 7 тыс. километров. Иран в глазах Запада выглядит одиозно, как сила, поддерживающая фундаментализм и терроризм.
На рубеже веков улучшились отношения Ирана с Россией. С 1995 г. Россия сотрудничает с Ираном в строительстве атомной электростанции в Бушире. И Тегеран, по мнению американцев, решил стать ядерной державой, получая прямую и косвенную помощь со стороны китайцев, немцев, пакистанцев, русских и, возможно, северных корейцев. Со стороны Ирана было продемонстрировано упорство и готовность идти на жертвы ради получения статуса ядерной державы. «Видя, что администрация Буша вторглась в еще не обретший ядерного оружия Ирак и не решается сделать того же в отношении ядерной Северной Кореи, иранцы пришли к выводу, что обладание ядерным оружием является единственным действенным сдерживающим средством для предотвращения военных действий США»[524]524
Pollack К. and Takeyh R. Taking on Tehran («Foreign Affairs», March/April 2005, p. 24).
[Закрыть].
В этом иранское правительство получает массовую поддержку. Советник религиозного лидера страны Хаменеи али Акбар Натек – Нури отмечает: «По счастью, опросы населения показывают, что от 75 до 80 % иранцев желают противостоять и продолжать нашу программу, отвергая унижение».
Но удар Соединенных Штатов по Ираку явно напугал Тегеран. В октябре 2003 г. президент Хаменеи солидаризировался с реалистами в иранском правительстве, и Иран подписал т. н. Дополнительный протокол к Договору о нераспространении ядерного оружия, в котором были статьи об инспекциях подозрительных объектов. В последующем ноябре Тегеран принял предложение трех ведущих западноевропейских стран – Франции, Германии и Британии «Аль – Кайде» остановить исследования в области обогащения урана и не предпринимать усилий по созданию полного ядерного цикла. Западная Европа стала как бы посредником между агрессивно наступающими Соединенными Штатами и Ираном.
Вашингтон прямо поставил Иран перед дилеммой: успешное экономическое развитие или ядерное вооружение. А поскольку экономическая ситуация в Иране далеко не успешна, ему пришлось делать выбор в пользу замедления ядерных исследований. Попытки Ирана противопоставить Америке Европу удались только частично. Правительство же Буша активизировало нажим на Россию, западноевропейские страны и Китай с целью «дожать» Иран.
Острой проблемой для Ирана стало то, что МАГАТЭ – Международное агентство по атомной энергии – нашло в деятельности иранских предприятий упорное стремление достичь результата в военно–ядерной сфере. Во время переговоров с Европейским союзом в ноябре 2004 г. Иран просил позволить оставить действующими 20 исследовательских центрифуг, но европейцы в этом отказали. Быстро достигнутое согласие Ирана показало, что он боится общих экономических санкций всего Запада.
Невоенное оружие Соединенных Штатов – обещание снять режим санкций и разморозить активы шаха Реза Пехлеви, расширить экономические контакты и улучшить климат для инвестиций в иранскую экономику. США могут предложить Ирану программу помощи в разрешении проблемы иранской энергетики (официальное обоснование строительства атомных электростанций), создать новую систему безопасности в Персидском заливе с участием Ирана. Америка в случае упорства Ирана может блокировать (если найдет общий язык с Россией и ЕС) едва ли не все экономические проекты Ирана.
При всем этом Вашингтон пока еще понимает, что вторжение в Иран – это не выход. Талибан и Саддам Хусейн в данном случае плохие примеры. Да и поставленный в практическую плоскость, этот вопрос едва ли может быть ныне решен: войска США заняты Ираком и Афганистаном. Горная местность, патриотизм населения, упорство режима – все это обещает беспрецедентный опыт. Разрушить иранские установки одним ударом с воздуха американские генералы пока не обещают. И любой удар по Ирану неизбежно отзовется в американском тылу – в Ираке. Как признают сами американцы, «без более точных разведывательных данных относительно иранской ядерной программы и лучшей защиты от иранской контратаки идея американской кампании с воздуха должна рассматриваться только как последний из возможных вариантов»[525]525
Pollack К. and Takeyh R. Taking on Tehran («Foreign Affairs», March/April 2005, p. 26).
[Закрыть].
Напомним, что после падения Саддама Хусейна в Ираке иранское правительство послало немало людей в Ирак (в том числе священников и революционных гвардейцев) и создало там свою зону влияния.
Как и большинство стран, занятых (как главным) процессом «догнать Запад», Пакистан представляет собой разделенное общество. Эта разделенность видна уже из самого простого обобщения относительно трех «А» как фундамента пакистанской внешней политики – Аллах, Армия, Америка. Верхний – правящий слой страны традиционно говорит по–английски. Это армейский генералитет, высшая правительственная бюрократия, крупные землевладельцы, национальная буржуазия. Политические и экономические связи напрямую связывают пакистанскую элиту с Соединенными Штатами, где живет 400-тысячная пакистанская диаспора, в университеты которых правящий слой Пакистана направляет своих детей. Брат президента Мушаррафа – врач, практикующий в Чикаго, является американским гражданином.
В то же время другой Пакистан – основная масса его населения – не видит причин для проамериканских симпатий. Более того, практически весь «не говорящий по–английски» Пакистан относится к США с известной долей враждебности. Почти вся пресса на урду печатает в высшей степени критичные в отношении Америки статьи. Она отражает мнение мечети и улицы – пакистанец на улицах Карачи, Лахора, Исламабада, а особенно Пешавара и Каетты, видит в Соединенных Штатах силу не только антипакистанскую, но прежде всего антиисламскую силу.
В сентябре 2001 г. в Исламабаде у военного режима генерала Мушаррафа – как и у его предшественников за три последних десятилетия – оказались все те же три союзника. Америка несколько отступила от страны после ее ядерных испытаний 1998 г., но заново обратилась к Исламабаду после сентября: довольно неожиданно Америка оказалась чрезвычайно заинтересованной в сохранении режима, который еще недавно осуждался, а теперь оказался бесценным для американских планов и операций в глубине Азии. Как пишет А. Ливен из Фонда Карнеги, «выживание Пакистана в его нынешней форме жизненно важно для интересов американской безопасности – это обстоятельство превалирует над всеми прочими. Коллапс Пакистана, приход внутренней анархии или исламистской революции нанес бы непоправимый удар по глобальной кампании против исламского терроризма. Таким образом, укрепление пакистанского государства и цементирование его сотрудничества с Западом стало невероятно важным для Вашингтона»[526]526
[Закрыть].
На короткий период американская победа в Афганистане укрепила позиции президента Мушаррафа в Исламабаде. Но в долгосрочной перспективе все для этого генерала выглядит менее радужно. На протяжении нескольких последних десятилетий наблюдается неуклонное падение веса Пакистана в своем регионе. Даже в краткосрочной перспективе можно с достаточной степенью вероятия предсказать, что очередное ухудшение экономического положения Пакистана заставит окружающую Мушаррафа клику отставить генерала от руля управления государством и возвратиться к гражданскому правлению.
И что существенно для Америки: разгромленный под водительством США Талибан не оживет в Афганистане, если группе его приверженцев удастся возвратиться в свои пещеры; но у Талибана будет очень большой шанс превратиться в главенствующую афганскую силу, если за дело возьмется радикализированный пакистанский режим. Для того чтобы удержать Мушаррафа на плаву в обстановке углубляющейся экономической рецессии, Вашингтон обязан неустанно следить за угрозами своему главному союзнику в мусульманском мире. Со своей стороны, Мушарраф уже пообещал своему народу, что, выступив на стороне США, он получит награды. Прав ли был незаурядный Мушарраф или опрометчив? Вокруг Мушаррафа слышны скептические ноты – американцы нарушали свое слово и прежде. Ничто не сделано по сию пору такого, чтобы пакистанское общество почувствовало, что на этот раз Вашингтон полон решимости быть верным своему слову.
Складывается впечатление, что в Вашингтоне не полностью осознали центральную значимость для Пакистана его взаимоотношений с Индией. Поддержка Талибана была сильна в приграничных провинциях, где проживают пуштунские племена, – а это всего 10 % населения Пакистана. Остальной пакистанский мир живет в условиях латентной конфронтации с Индией. Доминирующая провинция Пакистана – Пенджаб (63 % населения страны). В армии Пенджаб представлен еще более весомо, равно как и в административной элите. Относительно немного пенджабцев открыто сочувствуют соседям пуштунам и их проталибановским симпатиям. И Пакистан так ревностно помогал много лет Афганистану не по причинам мощи пуштунов или даже исламской солидарности, а прежде всего ввиду колоссальных опасений потерять стратегический тыл, противостоя огромной Индии. Как считает А. Ливен, «Мушарраф продал свою поддержку текущей американской военной политике своим соотечественникам, сумев убедить их, что это наилучший способ избежать формирования враждебного альянса между Вашингтоном и Нью – Дели. И большинство населения, по–видимому, согласилось с этой калькуляцией; в октябре (2001 г.) опрос Гэллапа показал, что 56 % пакистанцев поддержали политику Мушаррафа, и это при том, что 83 % осудили кампанию Вашингтона»[527]527
Lieven A. The Pressures on Pakistan («Foreign Affairs», January – February 2002, p. 108).
[Закрыть].
Перед Вашингтоном стоит сложная задача: суметь поддержать Пакистан, не вызвав отчуждения Индии. А это непросто, так как внутри Пакистана американцы вынуждены держаться за единственный работающий и эффективный институт, за армию (много лет готовящуюся к очередному конфликту с Дели). Аналитики говорят, что если Пакистан не срывается в водоворот исламской революции, то не потому, что здесь сильна прозападная армия, а потому, что исламская оппозиция в Исламской республике Пакистан еще слаба и неорганизованна. Вместе взятые пакистанские исламистские партии на последних выборах получают всего лишь 6 % от всех зарегистрированных избирателей. Но и недооценивать ислам в Пакистане не следует. В конце концов – это главный стержень единства страны. Вторая по величине из двух относительно крупных исламских партий – «Джамиат–уль–Улема-э-Ислам» лидировала в противодействии американской кампании в Афганистане. В ней достаточно много пуштунов, она влиятельна на северо–западе страны и имеет связи с Талибаном.
Главное. На протяжении многих лет пакистанская армия пестовала, обучала исламских борцов для Афганистана. Сложились тесные связи, налажены определенные отношения. Речь идет о крупных лагерях подготовки, о налаженной системе снабжения оружием. Часть этих военно–тренировочных лагерей использовалась (и используется) против Индии в Кашмире. И вот главную пакистанскую организацию, борющуюся за контроль над Кашмиром («Жаиш–э–Му–хамади») США официально объявляют террористической организацией, с которой они намерены бороться. Теперь главная задача Вашингтона заключается в том, чтобы получить долю контроля над системой исламских медресе в Пакистане, чтобы под их эгидой не прятались и не росли наследники Талибана.
Будущность Пакистана как нового союзника США не обнадеживает. На протяжении 30 лет исламские политические партии правили страной и довели ее до развала своим непотизмом, некомпетентностью и коррупцией. Оба – Бхутто и Шариф – были свергнуты именно поэтому. Мушарраф имеет западный опыт, его мать работала в Международной организации труда (Женева). Но перед ним почти непреодолимые препятствия. В частности, доминированием Пенджаба недовольны те самые пуштуны, которые живут на огромной границе с Афганистаном. Показателем стабильности этого нового союзника США будут национальные выборы в Пакистане, намеченные на октябрь 2002 г. Американцы хотели бы, чтобы Мушарраф ввел в стране «турецкую модель»: и признаки демократии, и контролирующие положение военные на случай поворота страны к исламскому фундаментализму.
Но все рычаги окажутся непригодными, если экономика Пакистана рухнет и обездоленные массы попрут соглашения с «неверными». Этот поворот не уходит с горизонта. А тем временем против 4 % пакистанского роста в среднем за 1990‑е годы Индия противопоставляет 5,6 %. И Пакистан расходует 30 % своего бюджета на военные цели, оставляя обездоленными огромные массы нищающего населения. А вокруг изобилие оружия, если его возьмут в руки исламские фундаменталисты, то в надежности такого союзника США можно будет усомниться. «Без успешно проведенных прогрессивных реформ, – считает А. Ливен, – мощь исламистов будет постоянно расти, особенно в дальней перспективе – несмотря на их поражение в Афганистане»[528]528
Lieven A. The Pressures on Pakistan («Foreign Affairs», January– February 2002, p. 113).
[Закрыть]. Будем реалистами: Пакистан – не Турция, и более быстрая исламизация армии практически неизбежна. Армии с ядерным оружием. Именно разведка этой армии в свое время создала Талибан. И по крайней мере один из руководителей этой разведки (генерал Джавед Насир) был радикальным исламистом.
Руководство Пакистана много говорит о борьбе с фундаментализмом, но предпринимает не так много конкретных мер. Так, речь постоянно идет об овладении контролем над многочисленными медресе; несколько группировок были лишены официального статуса. Но ни один активист крайнего толка не предстал перед судом, за исключением убийцы американского журналиста Д. Перла.
В марте 2002 г. взрыв у американского посольства в Исламабаде подтвердил указанную тенденцию. Правительство США отозвало из своих посольств и консульств в Пакистане родственников дипломатов, сократило дипломатическое представительство, понимая при этом, что полный уход из Пакистана в огромной мере ослабил бы позиции США в регионе.
Особую роль в Пакистане играют религиозные исламские школы – медресе. Традиция обучения в таких школах уходит в глубины веков. Но в последние десятилетия они начали играть совершенно особую роль. Ныне они доминируют в образовательной системе Пакистана. И что существенно: они создали очень прочные связи с воинственными мусульманскими организациями. Здесь на арену выступают США: «Америка имеет жизненный интерес в том, чтобы Пакистан имел адекватную образовательную систему и в то же время чтобы медресе не превратились в тренировочные пункты террористов»[529]529
Singer P. W. Pakistan's Madrassahs: Ensuring a System of Education not Jihad (Brookings Analysis Paper № 14, November 2001, p. 10).
[Закрыть]. В настоящее время в Пакистане примерно 45 тысяч медресе, число учащихся в которых варьируется от нескольких десятков до нескольких тысяч. Особое влияние в них имеет т. н. деобандизм, родившийся в Пакистане, учащий тому, что Запад является источником разложения, что религиозное образование важнее светского.
В Пакистане лишь 40 % населения грамотно. Учитывая, что на образование расходуется примерно 2 % валового продукта страны (один из самых низких показателей в мире), медресе заняли доминирующее положение в формировании пакистанского общества. Они бесконечно далеко отстоят от элиты, олицетворяемой, скажем, президентом Мушаррафом, получившим образование на Западе. 15 тысяч сыновей бедняков ежегодно поступают в медресе – они в свое время произвели Талибан и способны повторить этот опыт – государственного контроля над ними нет. Не менее 15 % медресе непосредственно связаны с экстремистскими мусульманскими организациями. Эти медресе учат особому курсу ислама. «Ненависть позволена, джихад разрешает убийство невинных гражданских лиц, включая мусульман – мужчин, женщин и детей; террористы выступают в роли героев. Мученичество посредством самоубийства превозносится. В некоторых радикальных религиозных школах учат обращению с оружием, военным физическим упражнениям, учат произносить зажигательные политические речи (антиамериканские речи заучиваются наизусть). Оторванные от родителей ученики весьма чувствительны к такому обучению»[530]530
Singer P. W. Pakistan's Madrassahs: Ensuring a System of Education not Jihad (Brookings Analysis Paper № 14, November 2001, p. 12).
[Закрыть].
Рекрутированная Усамой бен Ладеном 55‑я бригада иностранных добровольцев – основа «Аль – Кайды» была создана из студентов таких школ. Правительственный Исламабад все эти годы поддерживал эти школы, потому что они давали готовых бойцов для боев в Кашмире, для влияния в Афганистане. Для боев в Чечне и на Филиппинах. И ученики оправдали оказанное доверие, лучшей иллюстрацией чего является захват пропакистанским Талибаном власти в Афганистане. Временами в те дни закрывались многие школы – ученики медресе все шли на фронт. Среди них было много и не пакистанцев, а пришедших в знаменитые медресе иностранцев–мусульман. Прибыли студенты из Китая, Индонезии, Казахстана, Саудовской Аравии, Таджикистана, Узбекистана, Йемена. Их агрессивность всемерно поддерживалась учителями. Выпускники этих школ часто лишь увеличивают число безработных. Альтернатива – нести пламя веры в далеких краях. Или служить в пакистанском Межведомственном разведывательном директорате.
Правительство Саудовской Аравии в своей внутренней политике постоянно балансирует. Но вовсе не таким образом, как это довольно часто изображают на Западе – якобы противостоя либеральной внутрисаудовской оппозиции, которая будто бы требует либеральных реформ, либерализации режима, открытости, прозрачности системы управления, большей терпимости в рождающемся светском государстве. На самом деле подлинная оппозиция официальному Эр – Рияду исходит от сугубо консервативных элементов саудовского полуфеодального и феодального общества, взбешенного присутствием на святой земле западных войск, и вообще «неверных» вблизи Мекки и Медины. Парадокс заключается в том, что наибольшая угроза саудовскому режиму лежит справа – со стороны выпускников тех многочисленных медресе, на финансирование которых так щедро правительство Саудовской Аравии.
В свете этого американское правительство, предельно дорожащее своим влиянием на официальный Эр – Рияд (25 % мировой нефти), менее всего хотело бы политических перемен на Аравийском полуострове – они могут привести к повторению триумфального возвращения нового Хомейни в сердце исламского мира. Только роль Хомейни на этот раз готов сыграть Усама бен Ладен.
Несомненно, нефть. Известный американский аналитик Эдвард Морзе признает, что «как война в Заливе, так и свержение Саддама двенадцатью годами позже имели место преимущественно ввиду значимости нефти. Саддам не представлял бы собой угрозы статус–кво в регионе и жизненно важным интересам США, если бы не находился в центре мировых запасов нефти»[531]531
Morse E. Fighting for Oil? («National Interest», Summer 2004, p. 37).
[Закрыть]. По американским подсчетам, Саддам Хусейн, находясь в центре нефтедобычи, угрожал качаемым из–под земли 24 млн баррелей нефти в день – трети мировой нефтедобычи. В самом Ираке, по американским оценкам, нефти вдвое больше, чем принято считать, – почти столько же, сколько и в Саудовской Аравии.
Причем в разных вариациях воздействия. К примеру, стоило Саудовской Аравии повести свой ценовой курс, как в 1990‑х годах рухнула прежняя система Венесуэлы и к власти пришел стать нелюбимый американцами Уго Чавес. Страшная мощь обладателя четверти мировой нефти неоспорима. Это признает и Вашингтон. Пади цена за баррель ниже 15 долларов, и нефтяная мощь России окажется под гигантским прессом. (Напомним, что Москва в 1999–2000 гг. вынуждена была сотрудничать с Саудовской Аравией).
Возможно, придет время, когда Ирак с его 11 % мировой нефти (минимальная оценка) сумеет отомстить непобедимой Америке, если Багдад восстановит нефтедобычу и поведет свою политическую линию в продаже ценнейшего ископаемого Земли. Нынешняя потребность США в нефти составляет 20 млн баррелей в день, и только 40 % этих потребностей удовлетворяется внутриамериканской добычей нефти. (Нынешний импорт нефти вырос в Америке с 6,79 мбд в 1991 г. до 10,2 мбд в 2000 г.)
Глава 15
ЗНАЧИМОСТЬ АМЕРИКИ ДЛЯ РОССИИ
Мы смогли сокрушить Советский Союз, воодушевляя и поддерживая весьма малый процент его населения.
Майкл Ледин, 2004
Россия нужна Америке при любой степени критического восприятия ослабевшей страны. Волею своей географии Россия «нависает» над Китаем, Средней Азией, Каспийским бассейном, Балканским полуостровом. Чтобы решить проблему Ирана, Америке не обойтись без помощи России; чтобы решить проблему КНДР, Соединенным Штатам не обойтись без поддержки Москвы, ослабившей свою зависимость от Международного валютного фонда. Россия пытается репатриировать свой капитал. Поскольку Америка не предоставляет России долю своего рынка («поправка Джексона – Вэника» и т. п.). Москва, собственно, не просит США о привилегиях (разве что о помощи в членстве в ВТО).
