Текст книги "Месть за победу — новая война"
Автор книги: Анатолий Уткин
Жанр:
Политика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 40 страниц)
Стратегический интерес Соединенных Штатов к Каспийскому региону впервые был определенно выражен государственным департаментом в апреле 1997 г. – в специальном докладе конгрессу. В нем говорилось, что США, как главный в мире потребитель энергии, имеют прямой интерес в «расширении и диверсификации» мировых энергетических запасов. Причем интерес не только экономический, но и стратегический, касающийся области безопасности страны. Вероятие неожиданного прекращения движения традиционных потоков энергетического импорта настоятельно требует «содействовать быстрому освоению каспийских энергетических ресурсов для укрепления безопасности Запада»[264]264
U. S. Department of State. Caspian Region Energy Development Report, Report to the House International Relations Committee Pursuant toH. R. 3610, April 15, 1997, p.l.
[Закрыть]. Через три месяца, выступая в Университете Джона Гопкинса (21 июля 1997 г.), заместитель государственного секретаря С. Тэлбот заявил об исключительной американской заинтересованности в независимости и стабильности центральноазиатских республик. «Для Соединенных Штатов чрезвычайно важно, чтобы американские нефтяные компании получили доступ к региону, где расположено не менее 200 млн баррелей нефти»[265]265
Talbott S. A Farewell to Flashman: American Policy in the Caucasus and Central Asia. Address at the Johns Hopkins School of Advanced International Studies. W., D. C. July 21, 1997.
[Закрыть].
Через десять дней, 1 августа 1997 г., президент Клинтон детально обсудил эту тему в беседе с Гейдаром Алиевым, президентом Азербайджана. Американский президент демонстративно пообещал президенту Алиеву поддержку любых планов экспорта азербайджанской нефти на Запад. Клинтон: «В мире растущих энергетических запросов наша нация не может позволить себе полагаться в энергетическом обеспечении на единственный регион»[266]266
Visit of President Aliev. The White House, August 1, 1997.
[Закрыть].
Это никогда не бывает случайным словосочетанием у американцев. Когда президент Соединенных Штатов заявляет, что на кону безопасность страны, это фактически означает, что правительство страны практически готово, борясь за свои права, применять силу. Заявление Клинтона не могло быть воспринято легковесно. Через полтора месяца после встречи Клинтона с Алиевым начались военные учения «Центразбат‑97» – демонстрация того, что Каспий представляет жизненный интерес для США. Так глубоко в просторы СНГ американцы еще не забирались. Теперь они демонстрировали и волю и решимость. В то же время заместитель помощника государственного секретаря Келлехер и генерал Шихан сопроводили американские войска на учение в Казахстан.
Вторые учения «Центразбата» прошли в сентябре 1998 г., когда несколько сот американских солдат прибыли из форта Драм (штат Нью – Йорк) в Ташкент, а затем на базу в Северную Киргизию[267]267
www.acom.mil/centraz.nsf/ News on June 21, 1999.
[Закрыть]. В 1999 г. командование подготовки и доктрин создало компьютерную модель Каспийского бассейна для опробования различных сценариев вмешательства вооруженных сил США в дела региона[268]268
Myers S. L. A Modem Caspian Model for U. S. War Games//«New York Times», March 15, 1999.
[Закрыть]. Речь на американо–азербайджанских переговорах зашла о создании военной базы в Азербайджане[269]269
Kinzer S. Azerbaijan Asks the U. S. to Establish Military Base//«New York Times», January 31, 1999.
[Закрыть].
Инерция созданного процесса требует от США установления особых военных отношений с центральноазиатскими странами на территории прежнего Советского Союза. Во всем объеме встает техническая проблема транспортной связи США с регионом. Произошло нечто важное. Впервые нынешние союзники по антитеррористической коалиции оказываются соперниками, находясь плечом к плечу.
В этом плане стоит обратить внимание на оценки собственно американских специалистов: «Стремясь к ослаблению зависимости Запада от Персидского залива, американские лидеры обратили огромное внимание на проблему использования ресурсов Каспийского моря. Вашингтон увеличил свои военные возможности в данном регионе. Это, в свою очередь, немедленно вызвало озабоченность Москвы, которая рассматривала этот регион как традиционную сферу своего влияния. Российские лидеры также прилагают усилия к тому, чтобы обеспечить поток нефти и газа по российским нефте– и газопроводам. Определилась сцена для долговременной силовой борьбы между Соединенными Штатами и Россией»[270]270
Klare M. Resource Wars. The New Landscape of Global Conflict. New York: A Metropolitan, p. 83.
[Закрыть]. При этом исследователи отмечают, что речь идет не только об экономических выгодах, но о геостратегических соображениях. В современной ее форме борьба представляет собой «наступление западных интересов, встречающее русских, ведущих арьергардные бои на своем собственном прежнем заднем дворе»[271]271
Pope H. Central Asia Crisis Forges Tenious Cooperation («Wall Street Journal», September 8. 1999; Klare M. Resource Wars. The New Landscape of Global Conflict. New York: A Metropolitan, p. 89.
[Закрыть].
За период 1998–2005 гг. Соединенные Штаты оказали пяти прикаспийским государствам фантастическую помощь – более миллиарда долларов[272]272
U. S. Department of State. Congressional Presentation for Foreign Operations. Fiscal Year 2000. Washington D. C.: Department of State, 1999.
[Закрыть]. Более всего получила Грузия (300 млн), которую Вашингтон считает ключевым игроком. Министерство обороны США оказало помощь в модернизации грузинской армии. Особенное внимание было уделено защите нефтепроводов. То же внимание к энергетике характерно для отношения Вашингтона к Казахстану и Азербайджану (последнему оказала значительную военную помощь союзная с США Турция). Казахстан, в частности, получил от Америки скоростное морское судно для укрепления своего влияния на Каспии, Президент Назарбаев подписал с американским правительством соглашение об обмене офицерами и регулярном военном контакте. Так США становятся «не совсем чужой» силой на Каспии. Представитель Совета национальной безопасности США открыл смысл происходящего так: «Разбить монополию России на контроль над транспортировкой нефти из Каспийского региона»[273]273
«Washington Post», September 22, 1997.
[Закрыть]. На настоящее время и США и Россия стремятся укрепить свои военные позиции в данном регионе.
Двух обстоятельств – соперничества Москвы и Вашингтона, а также стремления местных режимов извлечь максимум из этого соперничества достаточно для дестабилизации обширного региона. К этому следует добавить собственные интересы Турции и Ирана, общий социальный крах в регионе, усиление межэтнической розни. В результате немалое число специалистов, в частности профессор М. Б. Олкотт (Колгейтский университет, США), предрекают агрессивную борьбу за энергию Каспийского бассейна, «создание зоны нестабильности и кризиса, который может простираться от Черного моря до Индийского океана, от Уральских гор до бассейна реки Тарим в Китае»[274]274
Olcott M. B. The Caspian's False Promise («Foreign Policy», Summer 1998, p. 96).
[Закрыть]. Еще более откровенен М. Клэр: ни США, ни Россия «не могут контролировать социальное и политическое развитие Каспийского региона, не могут предотвратить порывов насилия. В результате они могут оказаться в ситуации, когда их жизненно важные интересы окажутся под угрозой и единственным способом решения проблемы будет прямое военное вмешательство. Именно таким путем ход событий в Каспийском бассейне может создать условия для широкомасштабного конфликта в регионе»[275]275
Klare М. Resource Wars. The New Landscape of Global Conflict. New York: A Metropolitan, p. 108.
[Закрыть].
В определенном смысле эмигранты важнее для Соединенных Штатов, чем иммигранты, поскольку представители американской духовной и материальной культуры так или иначе воздействуют на внешний мир – как своим примером, так и своими действиями за пределами Америки. Речь идет в первую очередь о дипломатах, гражданских лицах, военных (расквартированных в самых разных углах мира), менеджерах и представителях американских транснациональных компаний. Три категории особенно важны:
– военная каста. Долгий опыт общения с внешним миром имеет каста американских военных, расквартированных от Германии до Японии, от Филиппин до Узбекистана, – в 45 странах. Их деятельность наиболее целенаправленна, они знают, где они служат и зачем. Их трудно сравнить, скажем, с офицерами британской колониальной администрации; они гораздо демократичнее и несут с собой все «ценности» американской массовой культуры. Но следует сказать, что американские разведслужбы начиная с Центрального разведывательного управления не похожи на разведывательные службы Британской империи, которые пестовали свои сети по всему миру почти столетия;
– носители культуры в политической и научной среде – от дипломатов до студентов. Здесь Америка, возможно, отстает от таких прежде глобально значимых стран, как Британия, которая в свое время имела превосходный механизм особых отделений Оксфорда и Кембриджа для колониальной администрации, языковой практики, углубленного знакомства с чужими культурами и переноса британских ценностей в огромный внешний мир. Выпускники американских университетов, как бы там ни было, предполагают пребывание и работу (равно как и семейные планы) внутри Соединенных Штатов, а вовсе не в среде «аборигенов»;
– представители американского бизнеса. Американский бизнес представлен по всему миру – от давно завоеванного латиноамериканского или европейского рынка до новых «полей сражений» (скажем, в Центральной Азии). Проникая в деловые круги страны обитания, американские бизнесмены несут непосредственный опыт общения с американской культурой в слои торгово–промышленной элиты почти всех стран мира (кроме «государств–изгоев»).
Настоящими своего рода «разносчиками» американских культурных ценностей являются иностранные студенты, учащиеся в американских университетах и колледжах. Они с необычайной быстротой и надолго впитывают смысл и внешние формы американского образа жизни. Особенно отмечают тех, кто явился в Соединенные Штаты постигать экономические дисциплины. Они априорно привержены принципам свободного рынка; возвращаясь в свои страны, они немедленно стремятся воплотить на собственной почве экономические и политические принципы, почерпнутые на американской почве. Как оценивает их американский исследователь Дж. Курт, «эти иностранные студенты являются как имперскими иммигрантами – когда они прибывают на учебу в Америку, – так и имперскими эмигрантами – когда они возвращаются для продолжения своей карьеры в собственные страны. Более того, те из них, кто остался в Америке, создают своего рода corpus colosseum между американской метрополией и ее хинтерландом. Речь идет как об ученых и инженерах, так и о бизнесменах и юристах. Специалист по компьютерам из Индостана, который живет и работает в Америке, является самым эффективным звеном, чем, скажем, в Бангалоре. Все они (китайцы, израильтяне, австралийцы) осуществляют свои функции добровольно – и часто с охотой и без напряжения; для Соединенных Штатов они проделывают ту же работу, что делали их предшественники в габсбургской империи, а особенно в Оттоманской империи. Они помогают интегрировать элиты имперской периферии в имперское ядро»[276]276
Kurth J. Migration and the Dynamics of Empire («The National Interest», Spring 2003, p. 15).
[Закрыть].
С точки зрения американского культурного влияния эти распространители американских ценностей являются превосходными кандидатами на лидерство в странах своего проживания, у них есть для этого все шансы. Куда бы мы ни посмотрели сегодня в странах Латинской Америки, Европы и Восточной Азии, мы увидим выпускников американских университетов. Американские специалисты отмечают, что «способность Американской империи управлять подопечными территориями будет зависеть от успеха в создании определенного рода иммигранта/эмигранта, который займет влиятельные позиции. В определенном смысле Америка стремится приделать имперскую голову к колониальному телу: Американская империя – империя информационного века – больше основана на идеях, чем империи прошлого»[277]277
Kurth J. Migration and the Dynamics of Empire («The National Interest», Spring 2003, p. 15).
[Закрыть]. Как пишет Майкл Мандельбаум, «идеи, которые правят миром, – это идеи мира, демократии и свободного рынка»[278]278
Mandelbaum M. The Ideas That Conquered The World: Peace, Democracy, and Free Markets in the Twenty–first Century. New York: Public Affairs, 2002.
[Закрыть]. До тех пор пока джефферсоновские идеи «права на жизнь, свободу и стремление к счастью» будут в пантеоне американских ценностей, американское влияние в мире будет иметь значительные шансы.
Если же Соединенные Штаты не сумеют предотвратить череду войн, цепь новых проамериканских диктатур, если они не смогут вывести мир из экономической депрессии, не предотвратят отчуждения собственной элиты, тогда идейное влияние Америки на внешний мир не будет главенствующим и студенты всех стран перестанут быть проводниками американских ценностей. Именно это сейчас на кону в ходе борьбы с терроризмом.
Глава 10
«ДОКТРИНА БУША»
Базовые документы американской внешней политики, такие, как «длинная телеграмма» Кеннана, как СНБ‑68[279]279
30 января 1950 г. президент Трумэн потребовал от группы специалистов провести анализ ситуации в мире после создания Советским Союзом атомной бомбы и образования Китайской Народной Республики и через три месяца получил документ под названием «Совет национальной безопасности (СНВ) – 68», ставший основой курса на быстрое увеличение стратегической мощи США, базовым внешнеполитическим документом Вашингтона между 1950–1990 гг.
[Закрыть], представляют собой главные доктринальные повороты американской внешней политики за последние шестьдесят лет. Наиболее значимым документом современной американской внешней политики стала «доктрина Буша».
В 2001 г. выделилась группа лиц. убедивших самое могущественное национальное общество современности в том, что пассивная самооборона самоубийственна. Это радикальный отход от прежде господствовавшей традиции либерального реализма в принципе и в практической жизни. Тогда обрел влияние тезис Чарльза Краутхаммера о том, что пассивность губительна; что «покорная международная гражданственность» Соединенных Штатов рискует погасить светоч демократии и справедливости во всем мире. Неоконсервативные идеологи обнаружили друг друга по одному кодовому определению: Америка может избежать трагической судьбы только в том случае, если сознательно сбросит с себя оковы созданных после Второй мировой войны организаций, начиная, разумеется, с ООН.
Террористические акты 11 сентября 2001 г. дали администрации то, без чего она не смогла бы совершить крутой поворот в своей внешней политике: оскорбленное чувство праведного гнева американского народа – великая сила. Неоконсерваторы воспользовались этим обстоятельством.
Президент Дж. Буш–младший совершил подлинную революцию в американской внешней политике и уже этим вошел в историю XXI века. Вопреки некоторым суждениям, этот американский президент не был ни пешкой, ни безмолвным свидетелем происшедшего поворота. Он стоял во главе процесса. Как пишут бывшие сотрудники клинтоновского Совета национальной безопасности Иво Даалдер и Джеймс Линдси, «Буш, возможно, не утруждал себя безжалостно в выработке внешнеполитической философии мировой политики. Однако жизненный опыт, исключительно богатый опыт, помог ему выработать глубоко охватившие его «символы веры» – инстинкты в жизни могут оказаться не менее важными – относительно того, как устроен и действует мир и как складываются международные отношения, что не менее важно, чем все другое»[280]280
Daalder I. and Lindsay J. America Unbound: The Bush Revolution in Foreign Policy. Washington: Brookings Institution Press, 2003, p. 47.
[Закрыть]. Та идея, что Америке мешают международные ограничения, принадлежит самому президенту. А мы видим последствия этого.
Дж. Буш–младший получил феноменальные возможности приложения своих идей после драмы 11 сентября 2001 г. Американский народ как бы вручил ему право действовать многократно смелее и настойчивее. Неоконсервативная плеяда воспользовалась этим шансом.
В отличие от президента Клинтона, Буш–младший полагает, что государства, а не организации являются главной силой на мировой арене; он сместил акцент с «Аль – Кайды» на правительства Афганистана, Ирака и прочих враждебных стран. Как сказал заместитель министра обороны Дуглас Фейт, то обстоятельство, что террористы полагаются на государственную поддержку, «является главным принципом нашей военной стратегии в отношении терроризма»[281]281
Marshall J. Remaking the World: Bush and the Neoconservatives («Foreign Affairs», Nov./Dec. 2004, p. 83).
[Закрыть]. Вера в то, что энергичное и действующее, исходя из собственных интересов, лидерство устрашит противников и наладит дисциплину среди союзников, стала основополагающей. Вице–президент Чейни: «После того как все Саддамы хусейны мира будут посрамлены, огромная часть мира, особенно наши союзники, придут к нашему образу мыслей» (выступление по телевизионному каналу NBC в 2003 г.).
Американцы называют «доктриной» несколько принципиально новых положений. «Доктрина Буша» никоим образом не возникла на некой голой почве. Напротив, долгая и богатая традиция питала подходы к ней. Главные идейные предпосылки новой Америки обозначились еще до Югославии, Афганистана и Ирака, отражая долгосрочные тенденции американской истории. Тезис «не упустить исторический шанс» – государственная мудрость республиканцев Буша, поколения Чейни и Рамсфелда – возник в годы обличения Мюнхена, теории «падающего один за другим домино», агрессивного активизма в отношении Ирана в 1953 г., Гватемалы в 1954 г., Кубы в 1961 г., Индокитая в 1960‑е годы, Ирана в 1979 г., Гренады, Панамы, Никарагуа, Африки в 1980‑е годы. Это поколение «испортил» триумф в «холодной войне» и апология рейганизма.
Кондолиза Райc указывала, что «будущее включает в себя тот тип взаимоотношений между великими державами, который мы имели между XVII и XX столетиями и который привел к войне и попыткам перекроить карту мира. Характер новых угроз – распространение средств массового поражения, появление безответственных государств, угрозы экстремизма – требует приложения особых, новых усилий».
Создатели «доктрины Буша» – сам президент, тогдашний советник президента по национальной безопасности Кондолиза Райc, глава отдела планирования государственного департамента Ричард Хаас и другие – настаивают на исключительной серьезности и важности этого документа. Хаас: «Важность этого документа в том, что он отражает базовые положения нашей политики». Еще один из творцов этого документа – Филип Желиков, историк из Вирджинского университета, настаивает на том, что «президент внимательно прочел каждую строку этого документа. Он лично отвечает за каждое его положение». По словам Кондолизы Райc, сконцентрировала умы членов группы, заседавшей вместе с президентом, «настоятельная потребность Соединенных Штатов в создании всеобъемлющей стратегии, которая окончательно определит вызовы эры, начавшейся после окончания «холодной войны». (В этом смысле Джошуа Муравчик из Американского института предпринимательства указал на сходство этой последней «великой стратегии Соединенных Штатов» с ее великим предшественником – доктриной «сдерживания».)
Преамбула доктрины была освещена в выступлении президента Буша–младшего в Вест – Пойнте в июне 2002 г.: «Америка намеревается поддерживать военную мощь, не имеющую себе равных: чтобы сделать дестабилизирующую гонку вооружений других государств бессмысленной, чтобы ограничить соперничество в торговле и других сферах противостояния»[282]282
Ikenbeny G. and Kupchan Ch. Liberal Realism. The Foundations of a Democratic Foreign Policy («National Interest», Fall 2004, p. 38).
[Закрыть].
«Доктрина Буша» – провозглашение идей «по–новому» обеспечить безопасность США, осуществленное в «Докладе о положении нации» 2002 г., «Стратегии национальной безопасности» (сентябрь 2002 г.), в выступлении в Организации Объединенных Наций (сентябрь 2002 г.). Еще более пространно «доктрина Буша» сформулирована в опубликованном администрацией президента Буша весной 2003 г. обобщающей «Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов»[283]283
Анализ последнего документа см. в детальном разборе его Филипом Желиковым в журнале «Нэшнл интерест», весна 2003 года (Zelikov Ph. The Transformation of National Security. Five Redefinitions [ «National Interest», Spring 2003]).
[Закрыть]. Вот слова, которые увидели свет в сентябре 2002 г.: «Мы будем активно работать ради осуществления демократии, развития, свободного рынка и свободной торговли во всех частях мира. Америка должна твердо стоять за ценности человеческого достоинства, по поводу которых не ведут переговоров: правление закона; ограничение абсолютной мощи государства; свобода слова; свобода вероисповедания; равная справедливость; уважение к женщине; религиозная и этническая терпимость; уважение частной собственности».
В этих документах президент Дж. Буш–младший декларировал «способность Соединенных Штатов аккумулировать такую мощь, которая сделает враждебную гонку вооружений бессмысленной». Выступая в октябре 2002 г. в Нью – Йорке, К. Райc определила в качестве главной цели «доктрины Буша» «разубеждение потенциальных противников от попыток превзойти или даже добиться равенства с мощью Соединенных Штатов и их союзников»[284]284
«The National Interest», Spring 2003, p. 40.
[Закрыть].
Центральным элементом «доктрины» сознательно было сделано то, что всегда прежде имелось в виду и подавалось как крайнее, последнее средство, – предупреждающий, предвосхищающий, предваряющий удар первым. Президент Буш–младший пообещал мировым террористам показать «американскую справедливость», как будто обещания просто справедливости было недостаточно. Четыре основных элемента «доктрины Буша»:
1) действовать без согласования с кем–либо (ООН, союзники по НАТО);
2) американское права «упреждающего удара», который Америка намерена легально и открыто наносить по всякому, кто покажется хотя бы лишь потенциально опасным для безусловного гегемона современности;
3) право на использование ядерного оружия. Естественно, что у огромного внешнего по отношению к США мира сложилось представление о том, что Америка сознательно понижает ядерный порог. Это было с американской стороны тем более нелепо, что именно американские вооруженные силы достигли невероятного превосходства в обычных вооружениях, что делало сами угрозы применения ядерного оружия иррациональными;
4) «поддержать свободные и открытые общественные институты на всех континентах». Глава отдела планирования госдепартамента Ричард Хаас немедленно выступил с идеями «продвижения демократии в мусульманском мире». Америка стала утверждать, что «демократия может быть экспортным товаром». Идеи «доктрины» стали для обретших высшую власть в стране неоконсерваторов а 1а Рамсфелд подлинным кредо Америки на этапе ее единосверхдер–жавности в XXI веке.
Она же утверждает, что «чем страшнее угроза, тем выше стоимость риска ввиду бездействия»[285]285
Office of the President. National Security Strategy of the United States. September 2002, p. 5
[Закрыть]. Еще одно ключевое положение этого же документа: «Посредством нашей готовности применить силу для своей обороны Соединенные Штаты демонстрируют свою решимость поддерживать такой баланс сил, который благоприятствует свободе».
Английский историк Найолл Фергюсон пишет, что Британская империя стояла за те же идеалы. «Либеральные империи всегда провозглашали собственный альтруизм»[286]286
Ferguson N. Colossus, p. 23.
[Закрыть]. Эдмунд Берк идентифицировал свободу как главную характеристику Британской империи еще в 1766 г. «Точно так, как американцы рассматривают сегодня глобальную демократизацию по американской модели как самоочевидное благо, так и англичане в свои дни стремились экспортировать свои институты парламентской монархии всему внешнему миру»[287]287
Ibid., p. 25–26.
[Закрыть]. То, что англичане делали в Индии, Африке и повсюду в 1904 г., американцы делают в Междуречье в 2004 г.
Смысл происходящего в Соединенных Штатах после рокового сентября сводится к следующему: «Мы атакованы. Мы не нуждаемся в резолюции ООН для нашей самообороны»[288]288
Цит. по: Laurent Zecchini. Etats – Unis et Europe: le grand ecart des budgets de defense («Le Monde», 6 fevrier 2002).
[Закрыть]. Ощущение величайшей уязвимости наложилось на самовосприятие крупнейшей силы в истории. В борьбе за выживание американская политика не дебатируема. В Европе попросту ужаснулись.
Вот главные черты нового курса: вторжение в Ирак без санкции ООН и с фальшивым обвинением в наличии у иракских вооруженных сил оружия массового поражения; России предложен новый тип контроля над стратегическими вооружениями (и предложен по принципу – «соглашайтесь, или мы пойдем в будущее без вас»); Европейскому союзу на тех же основаниях предложено согласиться с игнорированием Соединенными Штатами Международного уголовного суда; Германия и Франция подверглись давлению вследствие их негативной реакции на американское вторжение в Ирак; Киотский протокол отвергнут.
