Текст книги "Месть за победу — новая война"
Автор книги: Анатолий Уткин
Жанр:
Политика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)
Идею «непобедимости мира» даже гипердержавой Соединенными Штатами основательно развил Джонатан Шелл в своей книге «Непобедимый мир». Дело даже не в необъятности задачи, а в изменении природы насилия в политике.
В Ираке США воевали не с дивизиями Саддама Хусейна, а с международным общественным мнением. В будущем мощь мирового общественного мнения достигнет уровня мощи мировой сверхдержавы.
Из ста ведущих экономик мира пятьдесят одна представляет собой крупные компании; из этих пятидесяти одной компаний сорок семь являются американскими. Миссия Соединенных Штатов в будущем – расчистить еще более поле деятельности для международных компаний.
В самом упрощенном виде стратегия США на будущее такова. «В военных делах Соединенные Штаты намерены сохранять прерогативы односторонности и руководства «коалициями добровольно желающих» примкнуть к ним; в торговле Соединенные Штаты будут продолжать в своих собственных интересах привлекать максимально возможное число стран в систему свободного рынка и многостороннюю структуру экономической глобализации. Многосторонность будет продолжать оставаться целью экономической политики США. Как первая не ограниченная территорией империя, Соединенные Штаты будут продолжать осуществлять свою историческую миссию создания свободной рыночной экономики и свободных торговых зон повсюду с целью гарантирования «глобального урожая» своим корпорациям»[617]617
Garrison J. America as Empire. Global Leader or Rogue Power? San – Francisco: Burrett – Koehler Publishers, 2003, p. 190.
[Закрыть].
Уменьшающие свою государственную машину страны (Россия, например) не имеют таких внутренних органов, какие имеют так называемые лидеры свободного рынка. Сторонник рыночной свободы – Америка имеет на своем «свободном рынке» жесткую зарегулированность посредством Комиссии по ценным бумагам и обмену, Федеральную комиссию по торговле, Федеральную комиссию по коммуникациям, Федеральную администрацию по борьбе с наркотиками и множество других контрольных органов федерального значения. Почему же американцы так бьются за то, чтобы превратить рынки других стран в незащищенное поле битвы? Да потому, что это простейший и самый надежный способ пустить вперед десятки мощнейших своих компаний.
Ведь на мировом уровне не существует аналогичных органов, и никакие американские законодатели не прилагают усилий их создать – лев в джунглях мира желает иметь только собственную организованность. (Особенно научил американцев необходимости этих внутренних национальных органов великий кризис 1929 г.) Вот почему в мире столько «неразрешимых» проблем. Лишенные регуляции рынки создают хаос в обществе, загрязнение окружающей среды, маниакальное поведение на финансовых рынках и в мировой экономике в целом к вящей пользе американских гигантов.
Итак, внутри страны – регуляция, за ее пределами – хаос: идеальные условия для победы организации над хаосом, пропагандируемым как «свободный рынок». Даже Джордж Сорос признает, что «Соединенные Штаты являются единственной страной в мире, которая способна изменить мировой порядок, заменить вашингтонский консенсус глобальным открытым обществом. Чтобы сделать это, мы должны отставить немыслимое преследование наших узких собственных интересов и хотя бы на минуту задуматься над будущим человечества»[618]618
Soros G. On Globalization. New York: Public Affairs, 2002, p. 165.
[Закрыть].
Американский эксперт Джим Гаррисон назвал военную мощь Америки «безжалостной», а американское отношение к миру – «нацеленным на эксплуатацию»[619]619
Garrison J. America as Empire. Global Leader or Rogue Power? San – Francisco: Burrett – Koehler Publishers, 2003, p. 199.
[Закрыть]. Единственным способом избежать «войны всех против всех» он считает создание мирового правительства – «собрание городского мирового совета – сердцевины американской демократии». Америка должна взять на себя инициативу, устанавливая нечто новое: «Международный фонд реконструкции», который взялся бы за ликвидацию вопиющего неравенства Севера и Юга. Особо сложная задача на грядущие годы – это то, что называется «создание новых наций», невозможное без массового обмена информацией, выработки специфических рекомендаций, контроля над их реализацией. Гаррисон предлагает Соединенным Штатам возглавить фонд в 50 млрд долл., который на протяжении ближайших двадцати лет решал бы задачи, которые ставили бы перед ним Мировой банк и Международный валютный фонд для ликвидации нищеты наименее счастливых стран планеты.
Вместо того чтобы выходить из коллективных договоров, США обязаны возглавить спасение от неминуемой гражданской войны планетарного масштаба. 60 лет назад Вашингтон был полон энтузиазма в отношении коллективных мероприятий и во многом преуспел, потому что был полон забот о будущем. Только возглавив основные мировые процессы, Америка может рассчитывать на то, что станет «последней империей»[620]620
Garrison J. America as Empire. Global Leader or Rogue Power? San – Francisco: Burrett – Koehler Publishers, 2003, p. 200.
[Закрыть]. В отличие от Первой и Второй мировых войн, новая международная организация должна быть создана до, а не после мировой катастрофы, которая, если разразится, будет не только глобальной, но и финальной. То, как Америка решит драму XXI века, будет тем, с чем Америка войдет в историю.
Правдой является то, считает американец Р. Олмен, что «мир не особенно беспокоится по поводу неистребимого американского наваждения, так гротескно персонифицированного Джорджем Бушем–младшим, действующим так, словно на мировой сцене выступают два типа актеров: американцы и злодеи. Другие нации и народы чувствуют себя неловко, особенно когда американское поведение начинает крушить их жизни, надежды, представление о порядке в мире»[621]621
Allman T. Rogue State. America at War with the World. New York: Nation Books, 2004, p. 389.
[Закрыть].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СУЛЛА ПОСЛЕ МИТРИДАТА, или РЕСПУБЛИКА БЕЗ ВРАГОВ
Поражение царя Митридата в 84 г. до н. э. никак не укрепило демократию в Риме. Пройдя под традиционной триумфальной аркой, победоносный Сулла прервал свою задумчивость такими словами: «Теперь, когда во всей Вселенной у нас нет врагов, какой же будет судьба нашей республики?» Сомнения Суллы в отношении судьбы республики оправдались. Незамедлительно возникли «внутренние враги» (террористы античности), появились проскрипции, армия вошла в столицу, и республика покатилась к империи.
Триста лет Америка провозглашала свою особенность, представая миру как исключительное государство. Теперь она сумела распространить демократию в качестве общепризнанного идеала. И потеряла идентичность исключительности. Четырехзвездный проконсул Томми Фрэнке (даже внешне похожий на Суллу) добил последнего «официального» врага современного Рима – Митридата – Хусейна.
Но отсутствие явственного врага уже ощущается. Социологическая теория и исторический опыт указывают, что отсутствие ясно очерченного внешнего врага порождает в метрополии внутренний разлад. Неудивительно, что окончание «холодной войны» вызвало тягу местных внутриамериканских общин к самоидентификации. Отсутствие врага ослабляет необходимость в сильном центральном правительстве, в некогда безусловном единстве. Профессор Поль Петерсен уже в 1996 г. писал, что окончание «холодной войны» сделало расплывчатыми очертания национальных интересов США, уменьшило надобность в национальных жертвах. Эгоистический интерес стал брать верх над национальной приобщенностью. Инаугурационные слова Джона Кеннеди – «Спрашивай не о том, что страна может сделать для тебя, а то, что ты можешь сделать для своей страны» – стали голосом другой, героической эпохи, ныне скрывающейся за историческим поворотом. Вслед за германским экспансионизмом, японским милитаризмом и русским коммунизмом ушло в прошлое представление о противнике как о силе, противостоящей американскому индивидуализму и свободе. И американская демократия, американское общество (со всеми его ценностями свободного гражданина и свободного рынка) оказались в своеобразном вакууме.
Даже вышедшие к первым ролям неоконсерваторы не растерялись в триумфе. Вот что пишет один из их главных идеологов Чарльз Краутхаммер: «Нации нуждаются во врагах»[622]622
Krauthammer СИ. Beyond the Cold War («New Republic», December 19, 1988, p. 18).
[Закрыть]. Новая элита не отвернулась от испытанного компаса – идеальным противником для Америки был бы идеологически противоположно настроенный, расово и культурно совершенно иной, достаточно сильный в военном смысле противник. Сразу же после окончания «холодной войны» в Америке начались дебаты, кто мог бы стать таким противником.
Эдмунд Берк однажды заметил, что для нации нет большего бедствия, чем порвать со своим прошлым. «Холодная война» оторвала США от прошлого. После окончания ее возврата к прошлому, к ситуации 1940 года, не произошло. Стратегам в Вашингтоне статус империи представляется удачным выбором. Считается, что таким образом удастся увеличить стабильность международного сообщества и решить проблему терроризма, государств–изгоев, оружия массового поражения и г. д. Но американское политическое, экономическое и культурное влияние не носит стабилизирующий характер. Оно опрокидывает прочные структуры, преследуя добрые или дурные цели. Как отметил Уильям Пфафф, «администрация Буша – это правительство крестоносцев»[623]623
«International Herald Tribune», April 8, 2002.
[Закрыть].
Проще простого было демонизировать совсем недавних союзников – Милошевича и Саддама Хусейна (геноцид, немыслимая жестокость). Но и здесь ранжир явно не тот, особенно на фоне Гитлера, Сталина, Мао Цзэдуна (и даже менее впечатляющих Хрущева и Брежнева). Нужно было обладать исключительно богатой фантазией, чтобы в изолированном, контролируемом с воздуха и инспекторами на земле Ираке увидеть полномасштабную угрозу Соединенным Штатам, их континентальных размеров территории, их всемирно признанным идеологическим основам. Манихей–ские искатели дисциплинирующей угрозы обращались к разным разностям: «государства–изгои», кибертерроризм, асимметричное ведение войны, всемирная наркомафия, ваххабизм, ядерное распространение и многое другое. Одних только террористических организаций официальные американские органы насчитали в 2003 г. тридцать шесть (среди них ведущие – «Аль – Кайда», Исламский джихад, «Хезболла», «Хамас»). Государств, «спонсирующих терроризм», в том же году определили семь. В «ось зла» ввели в 2002 г. Ирак, Иран и Северную Корею, к которым государственный департамент добавил Кубу, Ливию и Сирию. Полномасштабными претендентами на угрозу Соединенным Штатам стали быстрорастущий Китай и турбулентный мусульманский мир (Ирак, Иран, Судан, Ливия, Афганистан при Талибане).
Все эти поиски в значительной мере приостановило 11 сентября 2001 г. Усама бен Ладен как бы остановил американские метания атакой на Нью – Йорк и Вашингтон. Теперь главным врагом на первую половину XXI в. был избран воинствующий ислам. Римляне тоже сражались с восточной религией.
А сама Америка, как некогда Рим, погрязла в раздорах. Даже система подсчета голосов оказалась сомнительной, как и, скажем, доходы компании «Энрон». Положиться на солидарность? Лояльность все меньше ценится в современном мире – на внешней арене на глазах у всех распадается триумвират США – ЕС – Япония. Автократия? Местный Цезарь не блещет талантами. Ну а народ – и патриции и плебеи – бьются за «хлеб и зрелища» (то бишь за «медикэйд» и «медикэйр» на фоне НХЛ, НБА и ста каналов кабельного телевидения). Сенат жестко критикует преторианцев (разведку). А в это время южную границу активно пересекают испаноязычные варвары (втрое более низкий образовательный ценз).
Но главное: в Америке (признают такие идеологи, как С. Хантингтон) в геометрической прогрессии растет тот сектор населения, в котором люди, приехавшие в Америку, не желают стать американцами и живут в США как на своей исторической родине. Гарвардский геополитик Хантингтон пишет о растущих миллионах тех, кто, «прибыв в Америку из чужих земель, не чувствуют приобщенности к новой «родной земле». Их поведение в отношении своей новой страны контрастирует с основной массой американской публики».
Но растет еще одно ослабляющее республику явление. Футурологи указывают на воздействие экономической глобализации – денационализация элиты будет продолжаться: ее приверженность национальным интересам – в условиях глобальной диверсификации интересов американских компаний – будет ослабляться»[624]624
Huntington S. Who Are We? The Challenges to America's National Identity. New York: Simon and Schuster, 2004, p. 264.
[Закрыть]. И приходить в противоречие с американскими интересами. Вот теперь то, что хорошо для «Дженерал моторc», вовсе не обязательно хорошо для Соединенных Штатов. Потому что автомобили эта первая в мире автомобильная компания собирает где угодно – от мексиканской Тиуаны до российского Петербурга, а вовсе не в родном Дирборне, где за час сборочной работы американскому рабочему нужно платить в десять раз больше, чем его мексиканскому или российскому коллеге.
В свое время еще Адам Смит сказал, что «владелец земли по необходимости является гражданином той страны, где расположено его имение. Владелец акций является гражданином мира и вовсе не обязательно привязан к одной из стран»[625]625
Smith A. An Inquiry into the Nature and Cause of the Wealth of Nations. Chicago: University of Chicago, 1976, vol. 2, p. 375–376.
[Закрыть]. Сказанное более двухсот лет назад актуально в высшей степени относительно транснационального капитала. Если американская экономика застряла, то нужно вкладывать в китайскую. Дж. Хантер и Дж. Йетс оценивают ситуацию так: «Эта космополитическая элита думает о себе как о гражданах мира, имеющих американские паспорта, а не об американских гражданах, которым приходится работать в организациях глобального охвата»[626]626
Hunter J. and Yates J. In the Vanguard of Globalization (in: P. Berger and S. Huntington, eds. Many Globalizations: Cultural Diversity in the Contemporary World. New York: Oxford University Press, 2000, p. 345–357).
[Закрыть]. Ныне президентами таких традиционных американских компаний, как «Алькоа», «Бестон», «Дикинсон», «Кока – Кола», «Форд», «Филип Моррис», «Проктер энд Гэмбл», являются неамериканцы. Все более слышны жалобы ЦРУ, что американская разведка не может положиться на сотрудничество с американскими компаниями, не видящими смысла помогать американскому правительству.
В Риме дело завершилось наследственной империей. В Вашингтоне наследственность ощутима, но цезаризм не нашел убедительного воплощения, а два трибуна, два Джона хулят президента за необоснованный поход в долину Евфрата, за скупость в отношении хлеба и зрелищ, за освобождение от налогов богачей и, разумеется, за падение нравов.
Осенняя политическая кампания обещает быть самой острой и интересной со времен Ф. Рузвельта. Что важнее: величие нового Рима или его внутреннее благосостояние? Нужны ли Вашингтону союзники, какие, где и для чего? Сохраняет ли свою значимость Организация Объединенных Наций, или она просто сдерживает гегемона? Способны ли варвары обратиться в демократическую веру, минуя вековые цивилизационные предварительные процессы? Следует ли закупать дешевый хлеб в провинциях или нужно беречь свободных «новых римлян» в хлеборобном Канзасе? Вводить ли войска в Судан или посоветоваться с Клеопатрой (то бишь Мубараком)? Не демократическая и республиканская, а партия «мультикультурализма» против партии «плавильного тигля» столкнулись между собой в отчаянной схватке.
Рим стоял на доблести свободного гражданина и на стратегии осмотрительного сената. А погубили его Содом и Гоморра во внутренних пределах и неконтролируемый поток пришельцев со всего света. В эти дни одна половина Америки обсуждает необходимость поправки к конституции о легальности однополых браков, а вторая – неудержимый натиск испаноязычных иммигрантов, ночь за ночью переплывающих Рио – Гранде в северном направлении, чтобы присоединиться к 38 млн уже осевших соратников.
В притоке иммигрантов и в космополитизации собственной элиты прячется вопрос к новому Риму: что будет с республикой?
В Вестфальской международной системе границы одного государства означают, что за их пределами находится другое государство, которое само отвечает за порядок и ход событий в своих пределах. Иное дело границы империи. Здесь границы достаточно часто отмечают местопроживание людей, которые «менее организованы социально» и которые не приемлют имперского доминирования главенствующей державы – метрополии. Жители метрополии если теряют контроль над этими потенциальными частями своей империи, то предпочитают говорить, что варвары у ворот. Или что это – «государства–изгои», которые нуждаются в контроле. Именно так реагировали римляне, китайские императоры, англичане в Индии и Африке и все прочие империи.
Нестабильность в государствах варваров (государствах изгоев) делала трудным установление продолжительного мира с ними, они неизбежно начинали представлять собой хроническую проблему. Чтобы справиться с ней, империи избирали три способа: создание мощных стен или других оборонительных систем (последней из которых по счету является Национальная система противоракетной обороны США); нанесение упреждающих ударов (с возможным последующим отходом); установление прямого или косвенного контроля над варварами–изгоями.
Рим держался при помощи такой системы тысячу лет, китайская империя – еще больше, англичане – два столетия. Заглавной идеей со стороны империи было показать, что, вне зависимости от того, насколько далеко находился противник империи, его ждало неминуемое наказание. Особенность в данном случае заключалась в следующем.
1. В системе баланса сил, в системе международных отношений между примерно равными странами возникающие конфликты несли с собой вероятие и возможность эскалации конфликта на все более высокий уровень, и конечный итог конфликта может радикально отличаться от результата, замысленного, предполагаемого страной, которая его начала.
2. В империи межгосударственный конфликт носит совсем иной характер. Как определяет ситуацию американский исследователь С. Розен, «империи исключают возможность эскалации конфликта. Они имеют дело с долгими, малыми, возможно, многочисленными войнами с народами, которые еще не вняли той идее, что сопротивление империи бесполезно. Таков источник логики преобладающей силы – таких примеров со времен Римской империи множество».
Китайцы вели бесчисленные войны за пределами Великой Китайской стены, афиняне наносили удары по сопротивляющимся частям своей империи, но нас более всего интересуют американцы, вставшие перед той же задачей – большое число стран не может нанести прямого удара по Соединенным Штатам как мировой метрополии с шансами нанести им поражение, но могут нанести чрезвычайно чувствительный ущерб. Мы все увидели это в сентябре 2001 г. Американские легионы стоят на страже от Боснии до Гаити, но они не могут наглухо закрыть ставшие принципиально проницаемыми колоссальные свои границы. Чтобы избежать перенапряжения, американцы используют методы непрямого (косвенного) контроля над отдаленными регионами своей невиданной империи. В случае массового возмущения внешней уязвимостью они обрушиваются на Афганистан и Ирак.
Итак, стены той или иной высоты – от Великой Китайской до космической американской; экспедиции за пределы и стремление перенести задачу контроля субсателлитов на сателлитов. Такова тысячелетней давности логика ответа империи на внешние угрозы. Американцы мало что изобрели стратегически в тот исторический период, когда к 1991 г. рухнуло противостояние и империя стала их судьбой.
Собственно говоря, Соединенные Штаты, когда пришел час их империи, стали действовать двумя испытанными способами:
– всячески сдерживать распространение современного оружия в духе договоров 1963 и 1968 годов о нераспространении оружия массового поражения и запрета на их испытания;
– как и англичане в Индии XVIII века, Соединенные Штаты стали раздавать гарантии безопасности тем странам, которые они не хотели видеть развивающими собственные военные механизмы. Отсюда сохранение (потерявших антикоммунистический смысл) военных союзов НАТО, АНЗЮС, Американо–японский договор безопасности. Только очень наивный человек может назвать «союзом равных» эти военные блоки, являющие собой физическое воплощение гарантий безопасности, даваемые имперской страной подчиненным странам. Эти военные блоки ясно (и удобно) служат имперской Америке инструментом контроля над наиболее индустриально развитой частью мирового сообщества.
Оба эти пункта имперского правления Америки появились на официальной теоретической «поверхности» в отныне знаменитом «Defense Policy Guidance» – «Обзоре оборонной политики», созданной заместителем министра обороны США Полом Вулфовицем в 1992 г. Этот обзор рекомендовал правительству Соединенных Штатов создать физические возможности обороны группы важнейших стран с тем, чтобы у этих стран не возникало потребности строить собственные вооруженные силы для обороны своих интересов и своей территории. США предложили своим ведущим союзникам воспользоваться американской технологией, защищающей от ракетного нападения (которую американцы развивали уже пятьдесят лет) с тем, чтобы уменьшить вероятие того, что мощные западноевропейские страны или Япония встанут на путь собственных масштабных военных усилий. Защищая, я контролирую тебя.
При этом Соединенные Штаты приложили все возможные усилия для сохранения прежде всего своего военно–морского превосходства в Мировом океане – обеспечивая тем самым контроль над подходами ко всем мировым державам.
Логическим завершением этого курса стала выдвинутая в 2002 г. «доктрина Буша», объявившая всему миру решимость Соединенных Штатов наносить упреждающие удары с целью разрушения военных возможностей (потенциально) враждебных стран по созданию оружия массового поражения. Альтернативой для США было отказаться от своей империи. Республиканцы Буша – Чейни не для того бились на выборах 2000 г., чтобы сдавать столь улучшившиеся после крушения Советского Союза глобальные позиции своей страны.
У всех империй была своя ахиллесова пята. У Соединенных Штатов она заключается в распространении ядерного оружия. Именно эту проблему в отношении КНДР американцы пытаются решить на многосторонних переговорах в Пекине, оказывая нажим на Тегеран, реализуя концепцию Нанна – Лугара в отношении России.
