Текст книги "Заячьи петли в золотом тумане (СИ)"

Автор книги: Анатолий Чеботарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

   -Я честный человек, бизнес веду тоже честно!

   Собственно, я особо не переживал за его честность, заранее пометив золотые как раз вот на такой случай, сделав малозаметные насечки по гурту, то есть по ребру каждой монеты. Договорились встретиться завтра перед обедом, но не на площади, а в пивной неподалеку, Тадеуш сунул листок с ее адресом и описал расположение на словах. Вскользь поинтересовался, когда я собираюсь переезжать границу, меж делом сообщив, что послезавтра утром заступает на дежурство. Договорились и на завтра, и на утро послезавтра. Я даже не думал, что он меня подставит: Якут и без того по уши в повидле, и сдавать человека, который может что-то не самое доброе о нем сказать любой из сторон, официальной и не очень, ему не с руки. Понимает: если информация просочится «куда надо» или к «кому надо», здесь и за близкую границу, испугом ему точно не отделаться, потеряет всё. А заработать, тем более так легко и так много, очень хочется.

   Теперь следовало озаботиться ночлегом. Городок маленький, но граница рядом, и три мотеля вдоль трассы есть, а еще в самом городке – маленький отельчик. Только вот я не собирался пользоваться их услугами. Включив планшет, нашел несколько предложений по ночевке – такие же noclegi в таких же домиках, что дал мне приют накануне в Радоме. Неспешно проехал по адресам, выбрал на самом краю, но не по причине удаленности. Просто во дворе увидел сарай с распахнутыми воротами, забитый хозяином дома, польским Плюшкиным, разным барахлом. Позвонил у ворот, переговорил с вышедшим ко мне толстеньким и низеньким владельцем усадьбы, и высказал свою просьбу: машину загоню в сарай, чтобы ее не было видно. Хозяин, было, удивился, но я пообещал заплатить за беспокойство и пояснил, что не хочу от снующих здесь земляков получить купленный ими товар себе как груз, ведь моя машина пуста, обязательно чего-нибудь подсунут для перевоза на белорусскую сторону. Объяснение хозяина устроило: он, как и все в этом городке, постоянно ездил к соседям, зачастую перевозя при этом разные товары, не обременяя пограничников и таможенников излишними формальностями по их оформлению. То есть, контрабандно. И политес в этом деле понимал. Так что мы вдвоем быстренько повытаскивали то, что мешало поставить машину, и снова сгрузили вытащенное у входа, но уже как маскировку скрывающегося в сарае «Фолькса». Я страховался: мало ли что взбредет в голову этому гибриду Сибири и Польши, пошлет каких-нибудь знакомых побеседовать со мной на предмет наличия у меня «бранзулеток». А так – еще попробуй меня сыскать.

   Но ночь прошла спокойно, утром я позавтракал и неспешно поехал к месту встречи. Ровно в условленное время на пороге ogrСdek piwny – пивного ресторана – появился Тадеуш, и не один. Он сопровождал плешивого человека с внешностью давно вышедшего на пенсию школьного преподавателя, затравленного учениками, так уныло и невзрачно он выглядел. Серенький костюмчик, будто пошитый из старых занавесок, поношенные туфли, воротничок рубашки плохо проглажен. Абсолютный победитель конкурса на звание «пройдешь – наступишь – не заметишь». Тем не менее, было видно, что в этой паре старичок – главный, а Тадеуш при нем. Я сидел в углу, под бубнящим надо мной телевизором, оба подошли и, подвинув стулья, устроились рядом. Их здесь явно знали: не успели они еще угнездиться, как подскочил официант и поставил перед каждым по кружке пива, после чего слегка, но заметно пригнулся в позе «чего изволите?» Командовал явно пан Серая Моль: он небрежным кивком отпустил халдея и повернулся ко мне:

   -Называйте меня Ежи. Как вам понравилось в Польше?

   Говорил он по-русски правильно, но акцент был куда как заметнее, чем у Тадеуша, и некоторые слова вообще произносил по-польски, так что его речь я излагаю адаптированно. А Якут сидел молча и только зыркал по сторонам. Зашедший разговор о красотах Полонии прервал бабочкой подлетевший официант, уже другой, он пригнулся к плечу пана Лысого Ежика и что-то ему сказал. Тот поднялся и, прихватив со стола начатую кружку пива, жестом показал в сторону буфета:

   -Я приглашаю вас отведать настоящий польский бигос, там и поговорим!

   Нас провели за занавеску у буфета, где обнаружилась небольшая комната со стоявшим посередине круглым столом, застеленным белоснежной скатертью, и четырьмя стульями вокруг него. Расселись, и пан Ежи, пока накрывали и раскладывали приборы, подробно, как шеф-повар, рассказывал о секретах состава бигоса, о сортах используемых капусты и мяса, о многих часах готовки блюда. Увидев, что тарелки расставлены, что я хорошо усвоил сказанное, а официант удалился, отставил кружку и перешел к делу:

   -Мне очень понравились переданные вами монеты, и цена хорошая. Я пришел спросить, нет ли у вас еще чего-то похожего? Мы могли бы с вами поговорить не только про день сегодняшний, но и про другие дни и месяцы.

   Он достал из кармана небольшой плотный конверт желтой бумаги, передал мне:

   -Можете не пересчитывать, точно вся оговоренная сумма. Так как насчет других предложений? Если у вас там – он махнул рукой в сторону границы – есть что-то похожее, мы могли бы вести неплохой бизнес. Естественно, цену каждой вещи оговариваем с вами или с присланными вами людьми. Так что скажете?

   Говорил он неторопливо, лаконично, даже достаточно убедительно, чтобы ему поверили, но голос при этом такой, что как раз ни единому слову и не веришь. Я не стал изображать из себя швыркающего носом и подтирающегося рукавом идиота и поведал, что три монеты – это мой неприкосновенный запас на случай, когда вдруг закончатся деньги, что и произошло. Я смотрел в его немигающие глаза и думал, что голос этой серой личности вовсе не вяжется со старательно изображаемой доброй усмешкой, а внешность лишний раз подтверждает, что она не у каждого соответствует содержанию. Пан Ежи повернулся к Тадеушу, коротко что-то сказал. Якут вскочил и исчез за шторой, в этот момент дед протянул мне кусочек глянцевого картона и жестом показал – убери! Я сунул визитку в карман и взялся за кружку. Вошедший Тадеуш подал своему шефу что-то в руке, пан Ежи положил взятый предмет на ладонь, полюбовался им и после этого передал мне:

   -Если вы сочтете возможным наше сотрудничество, но не сможете приехать сами, то пусть человек от вас покажет вот это в знак того, что послан вами!

   В моей руке лежал значок в виде рыцарского щита, центр которого был закрашен в цвета польского флага – белым и красным. На этом фоне нанесены три золотистые буквы «СГВ». Северная группа войск, советские войска в Польше. Пан Ежи пояснил:

   -Вещь редкая, коллекционная. Не у всех служивших в Польше был такой вот знак, даже офицеры за ним охотились. Ну, вот у вас он теперь есть. И давайте отдадим должное бигосу, давно я такого не ел, готовили с душой.

   Бигос действительно был хорош, пиво ему под стать, и просидели мы еще часа три, обмениваясь в основном междометиями и невзыскательными тостами при очередной смене опустевших кружек. За это время я дважды удалялся в туалет и выяснил, что да, получил визитную карточку пана Ежи, на ней с обратной стороны шариковой ручкой вписан телефон, адрес электронной почты и Скайпа. Ну, правильно, таким способом можно связаться с абонентом и показать ему вживую некий предмет для дальнейшего разговора и торга. А то, что он передал мне эту карточку один на один, очень значимо. И Ёжик видит, что жест я понял. Но сам я прежде всего сообразил, что приехавший на встречу со мной ровесник бивней мамонта в пошитом еще по социалистическим лекалам костюме из сохранившихся с тех же времен тканей – вовсе не главное лицо, а исполнитель, консультант, пешка на доске. То есть, появление трех необычных коллекционных монет боссов приграничной мафии всерьез не заинтересовало и фурора не произвело. Так, любопытство, не более, вот и прислали дедушку-специалиста посмотреть да перетереть с продавцом на предмет подвоза похожих вещей, буде таковые появятся или уже имеются. Скорее всего, настоящая работа всей этой веселой приграничной компании идет в других направлениях и под девизом «Чем больше риск, тем выше прибыль!», а мое предложение для них всего лишь подработка, но не заработок, и сильно их заводь волнением не замутило. Тем лучше, спокойнее буду спать. Особенно зная: канал есть, при необходимости он сработает. Разово воспользоваться можно будет, а вообще предлагаемый вариант недолговременный и поэтому не сильно интересен. Да и крепко связываться с любящими риск ребятами чревато...

***

   Снимать пробу с бигоса мы закончили уже далеко за полдень. Первым покинул пиршество пан Ежи, его вывел и усадил в поджидавшую машину Тадеуш-Якут. Я вышел из заведения самостоятельно, за спинами своих спутников – как раз в тот момент, когда толстяк заботливо прикрывал дедушку плащом на заднем сиденье старенького «Мерседеса». Пыхнув ядовитым соляровым чадом, машина тронулась, увозя в Варшаву ровесника минувшего века. А я из-за угла до конца просмотрел пантомиму под названием «А куда он делся?»: Тадеуш разводил руками, озирался по сторонам и, в конце концов, побрел в нужную ему сторону, оставив попытки разыскать меня. Чего я и добивался: недоставало мне еще под каким-нибудь хорошо организованным предлогом посетить здешний posterunek policji – полицейский участок – с процедурой досмотра и радостью от обнаружения у меня немалой суммы в евро. Что этот лукавый поляк якутского разлива на такую пакость способен, я не сомневался. Идти мне до своей кельи совсем недалеко. Без приключений добрел и улегся спать, удивив хозяина просьбой до утра не беспокоить. Ведь утром мне пересекать границу. Конечно, заснуть не мог, и не только из-за непривычно раннего отбоя. Тревожно мне было. Надеяться, что обо всем договорились и проблем не будет ни на границе, ни за ней, – это замечательно, но надежда – это мать дураков и лентяев. А потому тревога не уходила. И я набрал телефон Евгения. Он ответил мгновенно, будто сидел и ждал, глядя на трубку. Коротко описал ему ситуацию, рассказал и о причине её появления – о трех золотых монетах. Выслушал он спокойно, молча, задал три или четыре конкретных вопроса и разговор закончил энергичным

   -Не волнуйся, ждем и встречаем утром прямо на границе!

   После этого я уснул и спал без сновидений.

   ***

   К пункту пропуска я подъехал рано, минут за пятнадцать до времени, оговоренного с Тадеушем вчера в пивной. К моему удивлению, страж граничный уже ждал, стоя у шлагбаума. Жестами, понятными даже корове, показал, что дальше проезжать не надо, щелкнул по часам и кивнул в сторону придорожного кафе. Так, начинается. Мандража у меня не было, но волнение подкатило: а что вся эта задержка означает? Встал на стоянке у кафе, зашел вовнутрь и устроился возле вездесущего холодильника с банками и бутылками «Кока-Колы», за пустым столиком. В помещении сидело человек пять-семь, не больше, день едва начинается. Все кучковались поближе к стойке, столики в глубине были свободны. Взял у бармена кофе, заказал яичницу – хоть позавтракаю, неприятности лучше встречать на сытый желудок. Но ожидание не затянулось: раздался звонок, это Якут. Споро, нечего сказать, прошло всего с полчаса. Он пробормотал нечто, подразумевающее извинения, буркнув, что его все еще держат под контролем, и пригласил по-польски:

   -Prosz? podjecha? do strefy kontroli – «Подъезжайте в зону контроля».

   Психует, толстый, волнуется, что не доверяют, потому и языки путает! Я сел в машину и через десяток минут ожидания в очереди заехал за шлагбаум. На этот раз пересечение границы выглядело не так благостно, как при въезде в Польшу, и проверка была совсем не формальной, а настоящей. То ли коллеги Тадеуша знали, что пропускают одного из клиентов Якута, то ли они всегда так осматривают, но при всей быстроте досмотр проводился достаточно профессионально и занял минут двадцать. Полусонная вялость, продемонстрированная ими в прошлый переезд границы, исчезла без следа. Я стоял с документами у барьера в будке stra?niki graniczny Polski, когда в окно увидел, как один из числа досматривавших мою машину граничар тянет из-под пассажирского сиденья кожаный цилиндр, внутри которого находился жестяной, тоже цилиндрический, футляр противогаза. Когда с бумагами я вернулся к машине, граничар недоуменно разглядывал торчащие из футляра носки и носовые платки:

   -Co to jest? To stara rzecz. Nie jest to antyki? – «Что это такое? Это очень старая вещь. Это не антиквариат?»

   Я успокоил его, сказав, что коробка – всего лишь сувенир, купленный в Люблине на развале, вот храню в ней личные вещи. Но он и сам сообразил, что ободранная железяка на антиквариат уж точно никак не тянет, и с сожалением отложил реликт в сторону.

   Проверка закончилась, поднялся шлагбаум, пропуская меня на нейтралку, мелькнул за окном прищуренный Якут на фоне белого орла на красном щите, – все, заграница закончилась, едем домой! На белорусской стороне все было проще: быстрый и нелюбопытный осмотр вещей, обычные вопросы, штамп в паспорт, безразличное «Счастливого пути!» – и вот я уже на территории Беларуси, а напротив меня стоят Евгений и Володя и жизнерадостно мне скалятся. И я понял, что все в порядке. Надолго ли, не знаю, но вот сейчас все так, как надо!

   Женя сел за руль «Фолькса», я устроился рядом, обе машины зарулили сначала на близкую заправку, затем стартанули по шоссе. Я рассказывал Евгению о поездке, стараясь не сболтнуть лишнего. Впрочем, о посещении Чехии и Словакии сказал сразу, Евгений понятливо кивнул и вопросов не задавал. Что он не только меня слушал, но и сканировал окружающую обстановку, я понял, когда мы остановились на въезде в Свислочь. Вставший позади нас Володя подошел, сел на заднее сиденье «Фолькса», спросил у Евгения:

   -Ну что, видел этих?

   Тот ответил:

   -Да, две тачки, синий «Форд» и старая черная «Ауди», номера местные, цифр толком не разглядел. Отцепились уже на въезде, проскочили прямо. Намерений вроде никаких, просто ехали следом. Лопухи какие-то, только что бампер не задевали!

   Благодушие с меня слетело мигом:

   -Так за нами кто-то следил?

   Евгений прищурился:

   -Мы ровно об этом и говорим. В общем, позвонил ты не зря и приехали мы не напрасно. Кто такие – не знаем. Скорее всего, Якут, засранец, брякнул своим дружкам на нашей стороне, подпряг их присмотреть за тобой. Потому он тебя и придержал, чтоб им успеть на перехват. А тут мы, как грибки из корзинки. Но это только наши думки, да и зачем ты ему понадобился? Эти добрые люди точно не знают, зачем за тобой ехать, им велели – они пропасли до Свислочи. Задача им, думается, все же другой была, да тут мы появились и обломали тех, кто их прислал. Наверное, поедут за нами и дальше, сейчас увидим. Володя, ты отстань, позади плетись, но чтоб видел и нас, и их. Мы тебе просигналим, если что, на крайняк я файер зажгу, ну, ты знаешь. А мы уйдем, пусть ищут. Не найдут! Они паутина, а вот что за паучки прячутся за ними, пока не понял. Мы с Якутом поговорим, пусть повертится да объяснит. Похоже, это и есть его «контрабасы» – промышляют контрабандой спиртного и сигарет с ним на пару, слышал я про них. Думал, что их уже отловили, но нет, на свободе пока. Вряд ли надолго. Так, ладно, поехали дальше! – и с этим Евгений снова вдавил газ.

   Он оказался прав: километров через пять, уже за Свислочью, в зеркале заднего вида снова замаячили те же две машины. Только теперь они не наглели и не висели позади, как репьи на собачьем хвосте, а тащились в отдалении. Решили, что едем по предсказуемому маршруту, а значит, никуда не денемся. Мы и в самом деле ехали неспешно и вполне предсказуемо, нигде не сворачивая и без остановок. Но вот до Пружан не доехали. Женя, пройдя гребень одного из холмов, вдруг резко ускорился, свернул влево к селу Засимовичи и шустро встал за стоявшую у самого шоссе какую-то развалюху, изумив своим маневром игравших на недалеком пустыре малолетних аборигенов. Которые немедля бросили свои немудреные жмурки и уставились на нас всем своим дружным детским коллективом. Я даже испугался, что наши преследователи заметят их потрясение и обратят внимание на прикрывший нас сарай. Но из-за холма преследователи маневра нашего не увидели, на оторопевшую малышню внимания не обратили, а постройка хоть и была ветхой совсем, но от глаз проезжавших закрыла надежно, и обе машины проскочили мимо без задержки. От Засимовичей до города километра три, а главное – отсюда можно проехать к аэродрому, где работал Евгений. Вообще, основная дорога к бывшей военной базе, доживающей свой век как стоянка для нескольких стареньких вертолетов и спортивных самолетов, проходит ближе к Пружанам, но она просматривается, там не свернешь незаметно. По всему судя, преследователи решили, что потеряли нас уже в городе, на улицах. Об этом с удовлетворением сообщил позвонивший Владимир: на его глазах соглядатаи растерянно приткнулись на парковке расположившегося у въезда в город магазина и стояли, озираясь по сторонам и ругаясь друг с другом.

   Вырулив из-за спрятавшей нас хижины, Евгений по сельской улице направил машину к аэродрому. Въезд на хоть и еле дышащий, но военный объект всем подряд не дозволялся, о чем недвусмысленно говорила изгородь из колючки, шлагбаум с врытым рядом грибком и сидевший под ним охранник. Он, было, шагнул нам навстречу, но узнал Женю и, заулыбавшись, взметнул вверх двухцветную преграду.

   Мы ехали вдоль взлетной полосы, уже выглядевшей неживой без смытых дождями следов шасси приземляющихся стратегических махин. Возле пустующих капониров и открытых стоянок через бетонные плиты пробивалась трава, посадочные фонари местами разбиты. Вдали, возле здания с вышкой, понуро опустив к земле винты, недвижно стояли два винтокрылых ветерана военной авиации. Циклопические масштабы сначала построенного, а потом бездумно брошенного и увиденного мной даже в таком непотребном облике вызывали уважение к тем, кто смог возвести этот неимоверно дорогой и совершенный шедевр инженерной мысли. Наконец, показалось двухэтажное здание с признаками того, что оно не брошено и заколочено, как многие другие постройки вдоль ВПП и за нею. Мы подъехали, Евгений приткнул машину под навес, загнав ее к самому краю. Выключив двигатель, он сказал:

   -Здесь нет посторонних. И быть не может. Гарантия, конечно, слабая, что никто и никому ни-ни, но все же это место самое безопасное на всю округу. Здесь переночуем, а завтра я тебя поутру вывезу так, что и мыши не услышат, опыт есть. Давай, вещи забирай, пойдем отдыхать. Я Машке сейчас позвоню, она нам поснедать соберет, Серега привезет. Все равно нужно тебе передать недостающие документы на машину, вот он их и доставит от Леонида Ивановича.

   Мы вошли в подъезд, прошли мимо дежурного у входа, поднялись на второй этаж. Евгений открыл железную дверь слева и посторонился, пропуская меня. Большая комната с верстаком у стены напротив окна, рабочий стол примыкает к подоконнику, третий стол – обеденный со стульями вокруг – стоит посередине, под свисающей с потолка люстрой. У стены напротив входа – диван с дерматиновой обивкой, такое же кресло рядом, холодильник приткнулся возле раковины. Евгений пояснил:

   -Мои апартаменты. Работаю тут, командую осколками былой мощи, пытаемся сохранить оставшееся. Рассчитываем, что еще понадобится. Душ за соседней дверью, вот в этой тумбочке чистые полотенца, мойся и переодевайся, а я сейчас – и вышел. Второго приглашения я не ждал, схватил полотенце, там же на полке внизу нашлись тапочки армейского образца и начатый флакон шампуня. Когда в одних трусах вернулся в комнату, Евгений сидел на диване в обнимку с телефоном, а на столе стоял дымящийся чайник в компании с белыми кофейными чашками и коричневой банкой NescafИ. Евгений ткнул пальцем в сторону холодильника и, убрав трубку от уха, произнес:

   -Сливки!

   После чего снова ушел в разговор. После привычных манипуляций я сел за стол с душистой чашкой и тянул кофе, кожей ощущая, как это здорово – быть среди друзей и ни о чем не беспокоиться, ничего не бояться. Повесив трубку, мой гостеприимный хозяин ухмыльнулся:

   -Штаны надень, Маша тоже едет к нам!

   Они появились минут через десять, и я даже представить до этой минуты не мог, как рад видеть и Машу, и Сергея! И только сейчас внутри появилось и укрепилось чувство, что вот я и дома, и хоть впереди далекая и незнакомая дорога, но злоключения кончились, потому что рядом друзья. Маша расставляла на столе тарелки и смешно сердилась, что как кормить, так ей, а как мои рассказы слушать, так Сергей и Женя. Мы сидели на диване, и я громко – чтобы и кормилица наша слышала – рассказывал про поездку. Неспешно это делал, взвешивая каждое слово и стараясь не ляпнуть случайно что-то не то. Потом перешли за щедрый стол.

   Сидели бы долго, но Женя часа через два бесцеремонно выпроводил и сестру, и зятя, объясняя тем, что мне завтра рано вставать и путь у меня долгий, успею устать и без них. Ребята уехали, а мы вдвоем уселись за освобожденный от посуды стол, на который легла затертая военная карта-двухкилометровка. Склонясь над ней, Евгений высказывал свои соображения, а я заносил маршрут в планшет и фотографировал выписываемые его карандашом закорючки. Рассуждая логически, посланцы Якута ловить меня могли только на шоссе Е30, это трасса Москва – Минск – Брест. Она самая близкая к Пружанам и самая очевидная дорога в Россию. Но не самая безопасная в плане ухода от сопровождения, цели которого непонятны. Эти две машины могли уже уехать из Пружан и больше здесь не появиться, а могут попробовать проехать за мной хвостом дальше. Вот только зачем? Если просто проследить и убедиться, что еду домой, то конечный пункт известен и без того, адрес в моем паспорте есть, – а значит, он есть и у Якута. А если они хотят остановить меня в пути для вдумчивого и неспешного диалога, а также чтобы покопаться в машине, то это дело другое, и тогда трасса Е 30 для меня становится опасной – при всей её оживленности. Значит, нужно ехать другой дорогой, и в этом я с Евгением согласен. Причиной всему, без сомнения, проданные мной в Польше три редких золотых монеты и убежденность Якута, что у меня с собой есть еще что-то. Небезосновательная убежденность, надо сказать. Про три монеты Евгений знает, про сказочные богатства внутри машины не ведает, но и то немногое, что я ему рассказал, явно его тревожит, особенно на фоне недавно минувших событий, когда нам с ним пришлось прятаться на заброшенном аэродроме от неизвестных преследователей.

   Тренькнул телефон Евгения, это Володя прислал сделанные на стоянке у магазина фото. Видно плохо, я скинул изображение на планшет, где экран побольше. Две машины, шесть человек, по виду – громилы: широкие плечи, здоровые морды, уйма интеллекта в глазах и на лицах. И без того понятно было, что они не из кружка любителей Пауло Коэльо при городской библиотеке, но чтобы такие вот личности вшестером ехали уточнить мой маршрут? Не смешите мои тапочки, сказал Женя. Для наблюдения выехал бы маленький невзрачный мужичонка в фуфайке на побитой жизнью и дорогами машинке стертого неприметного цвета, а не эта группа захвата. Ясен пень, карты им спутали ожидавшие меня прямо у границы Евгений и Владимир, чего вторая, негласная группа встречающих никак не планировала. Они отзвонились Тадеушу, описали ситуацию, обрисовали тех, кто ждал меня у шлагбаума. А может, и знали Евгения или Владимира в лицо. Якут сообразил, что при попытке остановить нас Женя все поймет, ведь сложить два и два задача не самая сложная, потому дал отбой и сменил задание. И молотобойцы, не обученные присматривать, поплелись следом, из-под палки выполняя поручение примитивно и по-дилетантски, оттого их и засекли без труда. Вообще, меня впечатлило, как по-мужски вел себя в этой ситуации Евгений: никого не ругал, не жаловался на коварство польских партнеров, только скулы сжимал. И правильно: не веришь человеку – не имей с ним дела, а если связался – сам и расхлебывай! Якут – его, Евгения, креатура, и он почитает за долг помочь мне выбраться из каши, заварившейся и по его вине или недосмотру. В известной мере я догадывался о ходе его мыслей и понимал, что действовать и ему, и мне приходится не как хочется, а как можется. Слабых в этом бизнесе давят сразу и безжалостно, и показать слабину Евгений никак не мог, его участие в моей судьбе было обусловлено еще и этим фактором. Ну, что ж, в серьезных делах прямых линий не бывает, я знал это хорошо и без сегодняшних происшествий. Взять хотя бы Владимира, третьего участника всех событий: парень явно битый и в соленой воде стираный, с непростой биографией, и не за компанию Женя его припряг меня встречать после тревожного ночного звонка с той стороны. Потому при планировании своих дальнейших действий я безоговорочно согласился, что руководит эвакуацией Евгений. Целиком положившись на него, безропотно подсел к столу, чтобы вдвоем еще раз пройтись по контрольным точкам моего завтрашнего драйва, уже одиночного. Потом попили чаю и легли спать. Меня Женя устроил на диване, а сам, не слушая моих протестов, лег на вытащенной из-за шкафа раскладушке. Мы уже вытянулись на своих ложах, когда я предложил:

   -А не позвонить ли мне в Варшаву этому Лысому Ёжику? Рассказать про фокусы Якута за спиной у шефов... Отреагируют ведь, как ты думаешь?

   Женя поднялся со своего скрипучего ложа, включил настольную лампу на письменном столе. Сел на стул, поскреб голову:

   -А что, мысль! Запросто так насуют косоглазому, что он взвоет горловым пением на манер своих сибирских предков! Ведь они его вытянули с варшавской визенни, откупили, иначе сидел бы, а не на посту стоял. И не для того хозяева за него платили, чтобы Тадик им фиги в кармане вертел! Давай, звони! Хуже точно не будет.

   Ежи ответил быстро. Поздоровался, рассказал ему сжато о происшествии, в ответном слове выслушал запал польской ругани – не в свой адрес – вроде рулад «курва мать!», а за ними – уже спокойным тоном – уверения, что немедля разберется во всем и в дальнейшем проблем у меня не возникнет. На том расстались, пожелав друг другу удач и добрых снов. Тем не менее, Евгений завтрашнего скрытного отъезда не отменил: береженого Бог бережет...

 

***

 

   Встали очень рано, рассвет едва наступил. Но быстро светало, июнь все-таки. Помылись, торопливо позавтракали оставшимися с вечера домашними деликатесами – и вперед, в зябкую утреннюю прохладу! Выехали с противоположной стороны аэродрома, Евгений сам открыл замок на воротах, дежурного здесь не было. Он ехал по знакомой дороге, так что вскоре мы проехали Новые Засимовичи , проскочили через село Белоусовщина, пересекли шоссе Р 85 и подъехали к Куликам, где уже дремал в своей машине Владимир. Он явно не выспался и, позевывая, ворчал на Евгения, не обращавшего ни малейшего внимания на его бухтение, что в шпионы наигрался еще в детстве и в армии. Мы повторили пункты сегодняшней поездки, Евгений сунул мне в руку листок:

   -Это адреса двух моих надежных корешей, служили вместе. Оба в запасе, но еще на конях сидят и головку держат, не сомневайся. Осели неподалеку от тех мест, где тебе ехать. Телефоны записал, и если припрет и понадобится помощь – звони без церемоний.

   Мы обнялись, сказали обычные в таких случаях слова, и я снова один. Еду, повторяя про себя, как мантру, пункты разработанного вчера маршрута: «Круглое – Долгое – Загорье – Туловщина – Павловичи – Малеч». Тут перечисление обрывалось, потому что, не ставя об этом в известность Евгения, здесь я задержусь. Проеду от Малеча до городка Хойники, где в ноябре 1943 года при освобождении города погиб старший двоюродный брат моей мамы. Она родилась после войны и никогда Ивана не видела, но в семье хранилась память о студенте механико-математического факультета университета, ушедшего на фронт добровольцем.

   Я не мчался, ехал спокойно, посматривал назад, после запланированной остановки в Хойниках пересек трассу Е 30, где меня, как мы с Евгением предполагали, могли поджидать засланные Тадеушем казачки. Здесь мне впервые на глаза попались щиты с цифрами радиоактивной зараженности местности: рвануло в Чернобыле, а накрыло Беларусь... Проехал Кошелёво, за ним вдруг увидел на обочине пожилого мужчину явно из местных, отчаянно машущего мне руками. Думал, попросит подвезти, но нет: он подошел к машине и пояснил, что впереди «с учорашняга дня будзе объезд, трэба табе праедзьц да той вески», рассказал и показал жестами, как лучше потом добраться до нужных мне Суббот. Спасибо, добрый человек, за заботу о путниках! Мало ли у нас хороших людей, но встреча с ними всегда в радость. Вот и Субботы, за ними Брашевичи – и я выехал, наконец, на М 10. Оживленное шоссе, видно далеко и вперед, и назад, это не между селами плутать. Гомель проскочил по объездной, вот и Россия начинается, фуры выстроились на досмотр с обеих сторон. До меня никому нет дела, как, впрочем, и до других легковушек в попутном и противоположном направлении, граница условна, как и во времена СССР. Шоссе поменяло название на А-240, появились заваленные мусором кюветы и исчезла чистота придорожных сел – Беларусь проехал, Россия встречает. Вот и указатель на Брянск. Хороший город, но мне туда не нужно, мне бы подальше от больших городов, от шумной толпы и любопытных людей. Поэтому, обойдя Брянск по окружной, поехал дальше и встал на ночь в небольшом городке, чувствуя себя уже почти дома, только околица еще не видна. Тормознул у придорожного магазинчика на въезде, зашел вовнутрь и попросил шоколадку у скучающей продавщицы. Поданную плитку ей же и презентовал, взамен вместе с пламенным взглядом получил полную информацию, где в городке найти приют и как туда проехать.

   Гостиница, особняком возвышавшаяся своими восемью этажами среди четырехэтажек постройки начала шестидесятых, не выглядела элитной. Но центр рядом, только улицу перейти, да и цены заметно ниже, чем в «Хилтоне». На стойке регистрации стоял здоровый мужик, табличка гласила, что детину с туповатым взглядом зовут Денис Хлипко. Да, любит жизнь пошутить, уж хлипким этого слона назвать язык ни у кого не повернется! Заплатил, получил ключи от номера и приглашение в местный ресторан с обещанием скидки. На вопрос, где оставить машину, Денис кивнул на площадь перед зданием, где уже стояли несколько автомобилей. Вышел, припарковался за «Ситроеном» с курскими номерами и пошел отдыхать. В холле вовсю гремела музыка, доносившаяся из открытых дверей ресторана, музыканты легких не жалели и дудели от души. Певица своего голоса тоже не щадила, хотя ей и щадить, честно сказать, было нечего: с такими вокальными данными квасом из бочки на вокзале торговать, а не песни петь. Что поделать, провинция, хоть и даю сто тысяч против рваных галош, что прекрасных голосов здесь вполне хватает, но они делом заняты, а не пением в гвалте и табачном дыму. А приезжий народ, желающий расслабиться, и не такое проглотит, да за это еще и заплатит!