Текст книги "Заячьи петли в золотом тумане (СИ)"

Автор книги: Анатолий Чеботарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

   Лишь случайность подтверждает, что есть судьба. Дошло дело до сумки, носимой на плече. Вынул бумажные носовые платки и упаковку влажных салфеток, достал блокнот и зарядное устройство. Где-то тут уже ненужная батарейка для закопанного вчера телефона. А это что за кусочек бумаги белеет? Визитка, достал и перевернул. На обороте надпись авторучкой: «Эрика» и номер телефона.

   Случайные встречи всегда подозрительны, и жизнь приучила настороженно относиться к любым совпадениям. Шеф западногерманской разведки Гелен говорил, что наибольшие подозрения вызывает естественный ход событий. Но выбор у меня был сужен до состояния, когда выбора нет совершенно. А если хочешь быть здоров – убегай от оперов! В том числе и оперов из спецслужб. Включив голову на всю мощность и сделав интеллектуальное усилие, вспомнил вчерашний разговор с Мартином и решил, что Эрика – не подстава. Не знали на момент необычного знакомства с ней хозяева Мартина о появлении в их владениях двух русских, способных доставить им столько хлопот. Но при всех размышлизмах на первое место выступал тот факт, что во всем городе и его окрестностях у меня нет ни одного надежного человека, свободного от контроля местных спецслужб. Хорохориться, конечно, я мог, но на гаражной крыше долго протянуть не получится, это факт. Дай Бог, чтобы до сегодняшнего вечера меня никто не срисовал!

   Вытащил из голубятни снова на крышу полиэтилен и мешки – следы своего пребывания оставлять негоже. Привязал веревку к торчащей из плиты перекрытия арматурине, свесил голову вниз и осмотрелся. Никого, да и рано еще, рабочий день едва начался. Сбросил веревку вниз, привязав к ней свой пакет и сумку. Стену этого гаража выкладывал тоже не мастер, спустился без затруднений. Долго чистил перышки в кустах за гаражами: в люди иду, должен выглядеть прилично, а перемазанный персонаж сразу запомнится. Пакет спрятал вместе с остатками еды и воды, таскать его в руках незачем, да и лишнюю деталь из экипировки убрал: человек с пакетом уместен возле магазина или торгового центра, а не как простой утренний прохожий. Критически осмотрел себя и двинулся в направлении железнодорожного переезда. Шел и думал: а как звонить? Телефонной карточки у меня нет, во вчерашнем киоске я их тоже в продаже не увидел. Решил, что как-то выкручусь, другого выхода у меня нет, кроме упования на русский «Авось!» Прошел переезд, никого не встретив, лишь со стороны гаражей следом шли две бабуси с сумками на колесах, да возле платформы – я не ошибся, здесь проходит электричка – стояла группа ожидающих, но это далеко от меня, метрах в ста. Ага, вот и полукруглый прозрачный козырек телефона-автомата виден, висит у входа в магазин. Рядом стоит небольшой фургон, разгружают привезенный хлеб. Я подошел, остановился и сокрушенно почесал затылок: как быть-то? Засовывающий в чрево фургона пустые поддоны грузчик окликнул меня:

   -Эй, парень!

   Я оглянулся, он достал из нагрудного кармана телефонную карточку и показал мне: не её ли ищешь? Я кивнул, подошел, взглянул на номинал и достал из бумажника требуемую купюру: лучше заплатить, чем быть обязанным. Грузчик удовлетворенно забрал деньги и сел в кабину рядом с водителем: он и не думал, судя по всему, меня благодетельствовать. Не удивлюсь, если обнаружу, что карточка наполовину использована. Машина уехала, увозя с собой мою проблему. Подошел к автомату, затолкнул карточку в щель приемника – вот негодяй, я угадал, денег на ней осталось меньше трети! Но для звонка мне хватит, так что не буду ругать ловкача.

   Трубку взяли на аж пятый гудок, ответили лениво и не по-русски. Я вежливо попросил:

   -Будьте добры, пригласите Эрику! – ужасаясь от мысли, что получу ответ:

   -А ее не будет сегодня, позвоните завтра после обеда!

   Или, вариант еще лучше:

   -Она уехала отдохнуть к бабушке в деревню, вернется не раньше следующей среды! Тогда я пропал и сгорел... Но нет, раздался громкий крик «Эрика!», и через минуту я услышал запыхавшееся:

   -Да, я слушаю!

   Несколько раз отрепетировал перед этим свой монолог, потому без пауз выдал:

   -Эрика, здравствуйте! Вадик звонит, если помните такого, мы странно встретились неделю назад вечером, и вы мне дали вот этот номер. Не решился бы беспокоить, но влип в проблему, нужна консультация знающего местного человека, я ведь приезжий...

   Она не дала договорить, спросила:

   -Вы где сейчас?

   Я очень путано объяснил, как смог, она опять перебила:

   -Окрестности знаю плохо, сама нездешняя и живу здесь недавно, но, ваше счастье, доводилось в тех местах бывать, узнала по красочному описанию. Если пойти прямо от электрички по дороге, то выйдете к скверу, по бокам два желтых трехэтажных дома. Ждите меня там, подъеду.

   И повесила трубку. Все, я в руках судьбы. Вернулся к переезду, свернул вправо и пошел по той самой дороге, о которой говорила Эрика. Шел, не зная, что ждет меня в ее конце.

   Я сознательно представился не Вадимом, а Вадиком, произнеся имя близко к «Валдик»: если в техническую базу СОРМ внесено мое имя, то на «Валдик» электронный опознаватель, скорее всего, не отреагирует хотя бы потому, что есть несколько очень похоже звучащих местных имен, и наладчики это должны были учесть, иначе ищущие информацией завалятся. Предположения, конечно, но основаны они на знаниях.

   Улица идет под уклон, я топал обочиной в тени немаленьких деревьев, помнивших довоенные времена. Дорога пуста, только встретилась молоденькая девчонка в коротких, облепляющих шортах, скривившая носик на мой изящный вид: «Что, дядя, утюг сломался?» Согласен, выгляжу после ночевки на гаражной крыше, как выскочившая из-под грузовика дворовая собака. Хотел ответить поязвительнее, только осекся: оставлю память о случайной встрече. Вдруг увидел себя со стороны: отчаявшийся и загнанный, испуганный и униженный необходимостью прятаться.

   Ага, дошел, вот и сквер, две когда-то желтые, а сейчас просто грязные старые трехэтажки неведомого года постройки по сторонам от деревьев. Сад тоже старый и заброшенный, обрезку растущих в нем стволов проводили десятка два лет назад, не меньше, все заросло. Сбоку от входных ворот чудом уцелевшие скамьи, на них молодые мамы с колясками – вышли погулять поутру. Прямо у забора, слева и справа, заросли кустарника. Туда я, свернув налево, и забрался, хоть и осознавал: если приедет Эрика не одна, а с сопровождением, цена моему убежищу – меньше ломаного гроша, выкурят мигом. Но хоть имитация безопасности. Настроился на долгое ожидание, а прождал чуть больше двадцати минут.

   Приехала она одна, у ограды парка неподалеку от входа остановился очень неновый «Пежо-205» красного цвета. Поозиравшись, Эрика вышла из машины. Я тоже выбрался из укрытия, подошел и поздоровался. Смотрела она внимательно, но спокойно, кивнула в сторону «Пыжика» и сходу перешла на «ты»:

   -Садись! Лучше сзади.

   Правильно, задние стекла затонированы, там меня не разглядишь. Устроился, поехали. Эрика попросила:

   -Расскажи, что можно, только без обмана. Тогда легче решить, чем и как тебе помочь.

   Рассказал все, как есть, промолчав только про истинную цель приезда, настаивая на том, что мы с Лехой просто стажеры из России, ничего больше. И я случайно стал пешкой в чужой игре. А пешки сами не ходят, их двигают. И ими жертвуют. Эрика слушала внимательно, ни разу не перебив и не задав никаких «уточняющих вопросов». Вообще, она девица с самообладанием: ехала ровно и спокойно, словно я ей читал инструкцию по эксплуатации фена, а не рассказывал про захваты и побеги. При этом везла партизанскими тропами: свернув с шоссе, спустилась под какой-то мост и выехала на пустынную укатанную грунтовку. К пыльному ухабистому проселку близко подступали кусты, раз проехали вплотную к железной дороге с опорами электропередач по бокам, потом по высокой насыпи с карьерами справа и слева. И закрутились по старым – но не старинным, как в центре – улочкам с пятиэтажками по обочинам, выскочив наконец на пустырь между двумя кварталами домов. А говорила, город плохо знает. Район малолюден, глухомань какая-то, почти нет машин и редкие прохожие. Слева старые «хрущевки», справа относительно новые девятиэтажки, разделяло их полузаросшее кустарником поле с проплешинами волейбольных площадок и автостоянок. К одной Эрика подрулила, остановилась в немногочисленном ряду других авто, тоже не новых и основательно поезженных, и сказала:

   -Мне сейчас на работу нужно, ты посиди здесь, я тебя закрою в машине. Тут никого не бывает, это вот все наши стоят, и все на работе. Вот бутыль с водой, пачка чипсов. Мне там кое-что срочное подкинули, расправлюсь и отпрошусь, так что приготовься поскучать часа три. Окно приоткрой, а то душно – и с тем убежала в сторону старых домов. И вот я сижу на заднем сиденье чужой машины с полной неопределенностью на будущее в целом и на ближайшие пять минут в частности. Но у меня нет щемящего предчувствия беды, и сижу я расслаблено, без ожидания удара.

   ***

   Появилась Эрика через два часа с четвертью, уселась на водительское место, произнесла загадочные слова «Ладно, творим добро, пока можем!» Вырулив из затерянного мира в пределы не главной, но все же европейской столицы, поехала через центр, проскочила возле университета и медленно прокатила прямо под окнами ведомства безопасности. Едва тащилась не из фрондерства, просто скопилось много транспорта – не московская пробка, но скорость потока упала. Одновременно рассказывала о себе. Родилась в Эстонии, отец русский, мать эстонка. Дома разговорным языком был русский, в школе – эстонский. Эстонские бабушка с дедушкой в уезде Пярнумаа, русские бабушка с дедушкой под Курском. Поочередно бывала и там, и там, но вообще эстонская и русская родня дружбы меж собой не водили и были едва знакомы. После школы – филологический факультет университета, недолгая работа в газете, где издателем и главредом был ее же преподаватель. Он и посоветовал перейти на телевидение, учитывая внешние данные и безупречный русский язык, что в новой Эстонии становилось редкостью. В телередакции познакомилась с коллегами, задумавшими свою радиостанцию для молодежи, аналог российского «Маяка», то есть музыка и общественно-политические передачи. Вначале все пошло очень неплохо – ширилась аудитория, рос коллектив, потянулись молодые исполнители и политики. Не всем известное и популярное в Эстонии радио «Sputnik», конечно, но кое в чем начали и ему фитиля давать. Потом забуксовали, сказалось отсутствие опыта и просто журналистского чутья. Пытались выправить положение подачей острых материалов, но не всегда удачно. А накануне выборов не угодили кому-то важному наверху, на них начали давить и оттирать от актуальных тем. Ребята попались не робкие, в сказку о четвертой власти в демократическом государстве уже не верили, а потому решили защищаться. Тщательно подготовили и выдали в эфир острый материал, от которого большие дяденьки взвыли. Изложенные факты не могли не подтвердиться, разгорелся скандал. Готовя материал, не учли одного: наверху много подлецов, но нет дураков, и действие будет равно противодействию. Шеф-редактора обвинили в диффамации и взяли подписку о невыезде, в странную и мутную историю с наркотиками вдруг попал их второй редактор, никогда никаких непотребств не позволявший. Эрика, автор скандального материала, как раз гостила у Марты – подруги, третий год жившей в Дании и поймавшей в свои сети подданного королевы Маргарете. Ей позвонила после визита полиции насмерть перепуганная мать и сообщила, что визитеры очень сердиты и ждут ее возвращения. Подруга вошла в положение и увезла ее в другую прибалтийскую столицу, поселила в своей квартире и отдала в пользование вот эту машину. Решив, таким образом, вопрос с оплатой резервного жилья на родине на случай, если принц датский вдруг не оправдает надежд. Через друзей устроила в телевизионное агентство – стрингерское бюро, филиал голландской компании. Оно искало и находило интересующие публику видеоматериалы, многие из которых были с «перчиком» или вообще сомнительного содержания. В клиентуре значились местные и европейские телеканалы. Все «бюро» помещалось в двухкомнатной квартире первого этажа состарившейся «хрущевки» на окраине и состояло из пятерых сотрудников. Не бочка варенья с ящиком печенья, но жить можно. Домой к маме, в Эстонию, Эрика не собиралась даже ненадолго, справедливо полагая, что вряд ли уедет оттуда без проблемных встреч. Так все и шло ровненько, пока не позвонил я...

   Проезжали неподалеку от супермаркета, и я попросил Эрику подъехать, на парковке передал деньги:

   -Затоварься с учетом и моего голодного организма! Я посижу, в толпу не полезу. Вдруг попадется кто-то глазастый и с хорошей памятью...

   Эрика согласно кивнула головой, деньги взяла без жеманства, пересчитала, сложила в кошелек. Между нами пока не прозвучало ни одного слова о том, где я буду теперь жить, да и вообще ни слова о сущем. Я не торопил, понимая: не мне решения принимать, последствия такого поступка могут быть непростыми.

   Подошла Эрика с корзиной на колесиках, открыла водительскую дверь, сказала:

   -Пригнись, я сгружу в багажник!

   Я лег на свое сиденье, она открыла заднюю дверь и сложила пакеты. Поехали дальше. Крутились по развязкам, с шоссе съехали на боковую дорогу. Железные стада блестящих машин на хорошей европейской трассе остались в стороне, асфальт под колесами становился все хуже. Поворот, еще поворот, машина встала у стены старого дома. Да, часы здесь идут, но время давно и напрочь встало. Три двухэтажки стоят русской буквой "П", образуя небольшой дворик с клумбой посередине и двумя площадками – слева детская с качелями и песочницей, справа стойки и веревки для сушки белья. Патриархальные деревянные лавочки у подъездов с кустами сирени, отлетевшая штукатурка на слепых, без окон торцах домов, печать аккуратной бедности на всем. Эрика повернулась ко мне, указала рукой на дом:

   -Вот здесь я и живу! Первый подъезд, второй этаж. Давай, выбирайся, я тебя проведу, чтобы соседи не увидели. Потом выгружу продукты.

   Я повозился, сказал:

   -Ты уверена, что тебе после всего услышанного стоит лезть в мои дела? Может быть, какой-то другой вариант? Сама понимаешь, неприятности со мной можно нажить немалые, а у тебя и своих хоть отбавляй.

   Эрика молча вышла и встала у дверей, ожидая, когда выберусь я. В подъезд прошли вплотную к стене дома, никого не встретили. Поднялись на второй этаж по деревянной лестнице, вошли в квартиру. Короткий коридор с дверью в совмещенный санузел, налево кухня, прямо гостиная, справа проем двери в другую комнату или кладовку. Я сел на диван у стены, ожидая ушедшую парковать машину Эрику. Она, пыхтя, занесла магазинные пакеты, я кинулся ей помогать. Был отправлен умываться, залез в ванну и включил душ. Вода из газовой колонки шла не горячая, просто теплая, но после гаражной крыши все равно блаженство. Жаль, белья свежего нет, только грязь смыл. Но тут в дверь стукнули и, не дожидаясь ответа, вошла Эрика. Со спокойным интересом осмотрела меня, смутившегося до гусиной кожи и пытавшегося прикрыться полиэтиленовой занавеской с рыбками и осьминогами, положила на стиральную машину одежду:

   -Это футболка и трусы Йоргена, друга Марты, стираные. Его же старые треники. Он, вроде, твоей комплекции, так что надень! А это банное полотенце.

   И вышла, затворив дверь. Мда-а...

***

   Когда вернулся в гостиную, стол был накрыт. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: хозяйка кулинарией не увлекается и готовкой себя не затрудняет, дома лишь перекусывает. Все на тарелках – на скорую руку и из магазинных полуфабрикатов, никаких разносолов и мяса по-французски. В лучшем случае, разогрето в микроволновке. Характеризует, между прочим. Мы уселись напротив друг друга, Эрика лукаво поглядывала, даря надежду на вечер. Блюда были съедобны, я – очень голоден, так что минут пять не было никаких разговоров, только мое сопение. Насытившись, посмотрел на без задора жующую хозяйку. Счел нужным сказать ей – что сделал с некоторым напрягом, боясь нарваться на негодование, – что добрые дела не остаются безнаказанными, и банк за заботу обо мне в трудный период жизни вознаградит ее впечатляющей суммой, нигде не засвечиваемой и не фигурирующей в налоговых отчетах. Что было воспринято с пониманием и спокойным одобрением. Вот вам поколение новой формации, прагматичное и без предрассудков: никаких возмущений и заявлений о бескорыстности совершаемого, о благородстве помыслов. Что ж, так легче и лучше, когда сразу и все точки над "Ё" расставлены. Потому сходу перешел к дальнейшему, а именно: попросил отнести мою пишуще-записывающую ручку к фонтану. Был выслушан со вниманием, проинструктировал свою помощницу досконально, особо уточнив место погружения девайса в пучину вод. И, вооружившись ножницами и рулоном скотча, сел на кухне готовить диктофошу к водным процедурам. Эрика переоделась по-спортивному, дала наставления мне:

   – Сиди на диване, никуда не ходи. Пол скрипит, а подо мной живут мать с сыном. Сын никакой, а вот мать... Активничала в «Кодукайтсе», в Эстонии это как в Литве «Саюдис», потом как-то попала сюда. Здесь тоже боролась за свободу. Зовут ее Дарья, совсем по-русски. Прямо кинулась ко мне, когда узнала, что я эстонка. Ну, я с ней дружить не стала, сыном ее дебильным не заинтересовалась. Она страшно возмутилась, начала доставать по мелочам. Раз полиция даже приезжала – пожаловалась, что проживаю незаконно. Но у меня есть нотариальное разрешение от хозяйки квартиры, Марта позаботилась, а вот у Дарьи как раз такого не оказалось. Полиция ее обругала и даже хотели оштрафовать за нахождение на чужой жилплощади без легализации, так это называется. Эта крыса выпуталась, но хвост прижала и теперь воюет со мной втихую. Если услышит, что кто-то ходит, когда меня нет, то не знаю, что ей в голову придет. Так что садись недвижно, я принесу тебе кружку с чаем. Вот куча газет на русском, это из бюро. Изучай, пока управляюсь с твоей шпионской миссией!

   Я сказал Эрике «танан» – «спасибо» по-эстонски, она удивленно округлила глаза, засмеялась и убежала.

   ...В парке ближе к вечеру засуетились борцы с лишним весом и прочие последователи здорового образа жизни, никто не удивился еще одной бегунье в бейсболке с большим козырьком и в темных очках. Протрусив по аллее, девушка подошла к фонтану и, погрузив в него руки, с наслаждением ими поболтала – жарко после бега! После чего побежала к выходу из парка, выскочила на тротуар вдоль ограды, присела возле фонарного столба завязать шнурок на кроссовке. Сидя на корточках, замотанным в салфетку угольком провела горизонтальную черту на столбе. Встала и неспешной трусцой двинулась дальше.

   Минут через пятнадцать там же, вдоль ограды парка, осторожно ехала пожилая водительница на маленькой машине, притормаживавшая перед каждым перекрестком и поворотом – явно за руль села недавно и всего боится. Затормозила и у поворота возле выхода из парка, точно напротив столба. Повертев головой влево-вправо и, убедившись в отсутствии помех и безопасности проезда, осторожно свернула вверх по улочке. Въехала в узкий пустой переулок и неуверенно продолжила по нему свое движение. В конце переулка у тротуара стояла машина, в ней сидели парень с девушкой. Пожилая водительница хотела включить «дворники» протереть стекла, но, по женской традиции, нажала не тот рычаг и мигнула дальним светом. Досадливо закусив губу, поехала дальше.

   А парень с девушкой, без любопытства посмотрев на проезжавшую машину, постояли еще немного и поехали погулять в тот самый парк. Несмотря на теплый летний вечер, народу было немного. Молодые люди прошли по аллеям, подошли и к фонтану с льющимися из пастей животных потоками воды. Девушка подставляла руки под бьющие струи, а парень с умилением фотографировал ее на свой телефон. Нагулявшись, они вернулись к машине.

   ...На следующее утро все та же девушка-бегунья на красном «Пежо-205» проехала мимо парка, в котором тренировалась минувшим вечером. И на столбе, где вчера оставила черную черту, увидела косой крест, нарисованный толстым красным маркером или губной помадой. Удовлетворенно кивнув, девушка газанула вверх по улочке.

   ***

   Утром я проснулся рано: все никак не привыкну к другому часовому поясу, европейскому. Скосил глаза вправо, где, доверчиво прижавшись к моему плечу, сладко сопела Эрика. Вчерашний вечер, несмотря на полное отсутствие спиртного, закончился довольно бурно. Полежав немного, попытался аккуратно выбраться из-под одеяла, не будя подругу, но не получилось: Эрика проснулась, и, улыбаясь спросонья, сказала «Доброе утро!» Я ответил по-эстонски «Тере хоммикуст!», в ответ получил поцелуй и еще более лучистую улыбку. Где-то читал, что если женщина вам утром улыбается – значит, она вас любит. Потянувшись, Эрика пообещала завтрак, вскочила и убежала в ванную. Я тоже встал, раздвинул плотные шторы на окне, выглянул в пустынный двор. День явно будет прекрасным, а вот мое ближайшее будущее выглядит не лучезарно!

   Пока Эрика плескалась, я сам приготовил завтрак. Холостяцкое житье и не таким кунштюкам научит, а уж пожарить бекон с яйцами – проще может быть лишь наливание заварки в чашку. Кофе, кстати, тоже сварил, обнаружив на плите кофеварку для эспрессо из «Икеи», а в кухонном шкафу – коробку с молотыми зернами. Дополнил все сосисками, отваренными в отдельной кастрюльке, порезал купленные вчера помидоры с зеленью. Опять сели напротив друг друга, и опять я смущался, а Эрика бросала совсем нестеснительные взгляды. Про ночной разгул – ни слова. Естественно, заговорили на тему «что дальше?» Я попросил ее узнать, в каких организациях, где ей приходится бывать, есть работающие мини-АТС, какого типа и модели. Рассказал технически неграмотной слушательнице, что это такое, как выглядит. И главное: можно ли узнать код входа – четыре цифры, которые кое-где не очень-то и скрывают. На вопрос, для чего это мне, поведал о своем фантастическом плане. В этом агрегате предусмотрена функция «голосовой почты». То есть, записываешь сообщение, как на магнитофоне, и в установленное тобой время АТС сама соединяется с абонентом и передает ему запись. Когда я ремонтировал станцию в своем банке, то плотно изучил эту функцию. В том числе и ее любопытное расширение: звонишь на АТС откуда угодно, набираешь код входа в блок управления станцией. Включаешь режим «голосовой почты», диктуешь сообщение. После этого кнопками задаешь время и номер абонента. В нужное время сообщение уходит. По техническим причинам мини-АТС не могут контролироваться так же плотно, как обычные телефоны. Особенно, если аппарат использует технологии White Noise, или «белый шум». Встречаются они не часто, но встречаются. И если позвонить с «голосовой почты» абоненту с нейтральным, неконтролируемым контрразведкой номером, то звонок не отсекут, а нужный человек услышит сказанное ему. Эрика пообещала узнать, где есть мини-АТС, и поинтересоваться возможностью раздобыть код. Перед уходом она еще раз проинструктировала меня:

   -Почти весь день соседей внизу нет. Дарья у племянницы, нянчит ее ребенка, возвращается между тремя и четырьмя часами, когда сын приходит с работы, он грузчик в супермаркете. И с этого времени до моего прихода судьба тебе сидеть в спальне на тахте. Я там поставила минералку на тумбочку и стакан, а внизу бутылка для наоборот – в туалет ты попадешь, только когда я вернусь. Бра над головой, журналы и книжки в изголовье, от скуки не умрешь. Только не ворочайся, как медведь, а то услышат! Да, вот лежит спортивный костюм Йоргена, внизу стоят его кроссовки, как ты и просил. Примерь, должны подойти. Все чистое, выстирано. Включая кроссовки, сама в стиралку заталкивала. И я побежала!

   Чмокнув меня в щеку, Эрика застучала каблучками по лестнице. Ей еще нужно будет перед работой прокатиться мимо парка, взглянуть на отметку на столбе. Я остался один. Подошел к окну на кухне, выглянул на улицу, не отодвигая шторы из органзы. Вот вышла из подъезда Эрика, следом за ней бодро прорысачила в сторону трамвайной остановки защитница свободы прибалтийских народов Дарья. Двор по утреннему времени пуст, но кто-то его уже прибрал – мусора и бумаг не видно, политый тротуар блестит. Прошел в спальню – так Эрика именовала бывшую тесную кладовку, в которой от стены до стены стояла широкая тахта. Перед ней оставалось небольшое пространство, куда нужно было сползать при вставании – свесить ноги вбок не получалось, не вмещались. Примерил оставленный спортивный костюм, он оказался почти впору. Кроссовки тоже подошли, только у Йоргена стопа была пошире, порастоптаннее. Спросите, почему решил сменить свои недешевые топсайдеры на чужие полуразвалившиеся кроссовки? Попал я после увольнения из армии в отдел кадров полиции, уговаривали пойти к ним на работу. Случайно встретился там с однокашником, посидели да вспомнили. И вот, выпив немало и съев два шашлыка, он рассказал байку про наружку, как они в толпе находят надевшего парик, сменившего походку и вывернувшего наизнанку свою куртку человека. Наблюдатель просто опускает голову и разглядывает обувь прохожих. И не было случая, чтобы разыскиваемый носил с собой запасную пару туфель и переобувался вместе с переодеванием. Так, по обуви, его снова и отыскивают среди массы народа. Рассказ я запомнил.

***

   День прошел быстро. Долго тянулось только послеобеденное время вынужденного сидения на тахте из боязни скрипнуть половицами и тем обнаружить себя. Вернулась с работы Эрика, лицо у нее было невеселым. Протянула распечатку с цветного принтера. Я взял ее в руки: мой портрет. Рядом текст: «Внимание, розыск! Полицейское управление разыскивает Зайцева Вадима Александровича, гражданина России, 1981 года рождения, русского, проживающего в городе Л..., ул. Гастелло, д. 6 кв. 48. Находился в командировке в местном отделении банка „CREDY“. Пропал 17 июля сего года в районе бывшего радиозавода, по ряду признаков полиция рассматривает его причастность к противоправной деятельности лиц, занимающихся контрабандой на территорию Республики товаров, запрещенных к ввозу и реализации в странах Евросоюза. При обнаружении сообщить в полицейское управление по телефонам...» Собственно, я этого ждал и не удивился даже. Эрика пояснила:

   -Пока заборы этими бумажками не обклеили, но у всех полицейских точно есть такой плакатик. Это с сайта одного местного телеканала распечатала, они у себя в новостях будут показывать каждый час после девятнадцати ноль-ноль, в прайм-тайм. В том числе и на русском, как видишь. Канал не главный, но популярный, так что засветить могут запросто!

   Сели ужинать, кусок не лез в горло. Сидел, рассматривал свое изображение в объявлении о розыске. Поглядывавшая на меня хозяйка, отставив чашку с кофе, сказала:

   -Сейчас новости начнутся, не хочешь про себя послушать? – и включила телевизор. Увиденное настроения не прибавило: меня ищут, и очень серьезно, раз без оглядки на банк и посольство дали такое объявление по телевидению. Да, не оправдались надежды на то, что Мартин спустит неприятную для себя историю мимо своих шефов! Меняется мой статус кардинально, в том числе и как гостя Эрики: одно дело – командированный из соседней страны специалист, другое – разыскиваемый полицией иностранный подданный. Сказал ей об этом, в ответ она фыркнула обиженной кошкой:

   -Можно подумать, до этого я грамоту от правительства зарабатывала – за милосердие к гостям Республики! Не ребенок, все понимала еще до того, как забрала тебя возле сквера! Давай лучше думать, что дальше делать. Проехала я по фирмам с мини-АТС. Не по всем, конечно, но три посетила. Не удастся к ним забраться, дураков там нет и к своему оборудованию никто близко не подпустит. Но у меня другой план. Завтра суббота, утром я еду в гости к соседям, тут до границы и пешком недалеко! Редактор наш давно просил навестить коллег, они обещали ему поделиться материалом. Не видео, документы нужно забрать. Вот я и поеду, уже договорилась. Бюро мне проезд оплатит и командировочные, а я оттуда позвоню, куда скажешь, и передам, что нужно. Если с головой все делать да говорить иносказательно, то опасности вроде быть не должно, все же территория другого государства. Но это и твоя забота – написать так, чтобы разговор безобидно выглядел. В ночь на воскресенье вернусь. А тебе придется посидеть день на тахте без меня, Дарья по субботам не нянчится! Главное, бутылку емкостью побольше запаси... – в глазах у нее снова сверкнули бесенята.

   Настроения прибавилось и у меня, поэтому окончание ужина прошло в иной обстановке. После чего взялся сочинять текст послания. Абонентом должен был стать мой белорусский ангел-хранитель из Пружан Евгений Жданович. Вернее и надежнее его да Павла Степановича у меня людей на этом свете не было. Просидел я долго, даже вспотел, как школьник на экзаменах. Написал небезупречный по информативности текст, но Женя должен был понять все, а случайный или неслучайный слушатель – мало что. Выглядело это так: женский голос произносит абоненту в Беларуси:

   -Женя, здравствуйте! Я от нашего общего друга, он приболел и сейчас у меня, в Энске. Вспоминает поездку к полякам, да как вы его встречали и помогали. Хочет к вам, но здоровье не позволяет. Говорит, с вами бы вылечился. Если соберетесь в наши края, то позвоните, когда приедете! Он будет рад! А лучше, если СМС пришлете, так надежнее.

   Дальше все зависело от того, как воспримет Евгений, сможет ли приехать, да и просто он может оказаться в отъезде или по какой-то причине не ответить на звонок.

   Расписал алгоритм действий: по приезде приобрести местную сим-карту. Без предъявления документов, даже если стоит это дороже. И телефон, желательно кнопочный подержанный, но проверить на предмет зарядки. После звонка сим-карту вынуть и замотать в фольгу. Из-под жвачки, а еще лучше из-под шоколада. Здесь, дома, эта симка вставляется в аппарат на очень короткое время – лишь бы получить сообщение, и только вдалеке от места проживания. Возле крупных автостоянок, к примеру, и вне зоны обзора видеокамер. В телефоне старой модели нет очень полезной для ищущих функции «поиск сети», то есть аппарат не посылает на запрашивающий сканер сигнал о своем местоположении. Если образно, не вскакивает во весь рост и не машет флажком, когда его спрашивают «Где ты?» Но всякий раз телефон после включения запаковывать в экранирующую защиту. Лучший вариант беседы – ответ Евгения «Все понял, ответ пришлю послезавтра к вечеру!» Но это уже идеал.