Текст книги "Заячьи петли в золотом тумане (СИ)"

Автор книги: Анатолий Чеботарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

   Само собой, своим друзьям истинные цели поездки и свой маршрут после пересечения польской границы я не раскрывал. Помня, что во многих знаниях и многие печали, и лучше, если все буду знать один я, а они – только про то, что я уехал в Польшу. Разумеется, я доверял ребятам абсолютно, но сюрпризы мне были не нужны. Особенно – неожиданные. И еще я хорошо знал цену случайно оброненному слову, потому был привычно внимателен и осторожен.

   Но пара фраз, полувопросов – и Евгений еще вчера сообразил, в какую сторону я собрался. Поэтому, когда Сергей и Маша ушли, позевывая и клюя носами, к себе, он просмотрел мои документы, долго рассматривал полученную визу и вылил на меня ушат холодной воды. Оказывается, мне выдали визу типа "D", код «02». Она настоящая и действует три месяца, выдается для посещения родственников и знакомых, но имеет очень значимое ограничение: дает право всего лишь на однократное пересечение границы с Польшей и вообще выдается только для посещения этой страны. Правда, разрешает транзитный проезд через страны Шенгена. По слухам, скоро такие ограничения отменят, но пока они действуют. Иными словами, если меня остановит в Чехии полиция, то они мне рады не будут: в их глазах я без вариантов нарушитель пограничного режима и правил пребывания иностранцев в Чешской Республике. Так что контакты с погранцами обеих стран и по обе стороны границы следует исключить в принципе, как и встречи, даже случайные, с правоохранителями в Чехии. Посмотрев на мою разом поскучневшую физию, Евгений за десять минут провел ненавязчивый инструктаж под названием «Поездка в Чехию. Случайная, конечно». В деталях рассказав о недавнем посещении Праги своими друзьями и ничего не забыв. Перечислил все особенности и нюансы: где пересечь границу без контроля граничаров, для чего нужен акцизный диск dalnicni znamka на автострадах Чехии, как его приобрести и в какой угол лобовика клеить. О езде по трассам и в городах со строгим соблюдением скоростного режима, об обмене денег и заправке машины, о парковке и обязательности парковочной таблички с часами на передней панели. Без этого инструктажа мне пришлось бы туго, я понял это через два дня. Посидели еще немного и разошлись по комнатам. Легли поздно, и спалось тревожно.

   День привычно начался с завтрака, приготовленного Машей, мы поболтали с ней и я уехал в город, оформлять медицинскую страховку. Руководствуясь подробными Машиными пояснениями, быстро добрался до центра и оформил полис в офисе страховщиков. После отправился бродить по магазинам, держа в голове список необходимого в предстоящую дорогу, всесторонне обсужденный вчерашним вечером. Зашел в магазин «Рыболов – охотник», долго ходил вдоль прилавков, купив несколько необходимых, с моей точки зрения, предметов. Заехал на рынок, набрал два пакета с продуктами и вернулся в дом к хозяевам. Первым приехал Евгений: вечером выезд, времени на сборы немного. Подъехавший Сергей помогал и развлекал, вместе мы уложились быстро. Посидели на дорожку. Наконец, Евгений, поднявшись, сказал «Пора!», мы расселись по машинам и выехали со двора. Ребята стояли у ворот, махали нам вслед.

   ***

   Путь был недолгим: по шоссе доехали до Порозово, отвернули налево, и вот он, город Свислочь. Чуть больше семидесяти километров от Пружан. Заехали на площадку за двухэтажками, запарковались и пошли в дом гостеприимных хозяев, друзей Евгения. Поужинали, Евгений с хозяином, Володей, ушли к машине по делам, о которых мне было неведомо, а я, помня про завтрашний ранний подъем, завалился спать на отведенном диване. Проснулись рано утром, торопливо позавтракали, Володя сел в машину к Евгению, и мы тронулись к границе. Пустынная поначалу дорога враз заполнилась транспортом еще до того, как мы подъехали к городу Пограничный. Дальше проталкивались среди разномастных автомобилей, стоявших и ехавших в доступных глазу пределах. Движение стало чуть поспокойнее после ответвления еще одной дороги влево, но очередь к погранпункту была дай Боже. Мои ведущие, не смущаясь, ехали по свободному центру дороги, я – за ними, едва не касаясь их бампера. Проползли еще метров триста по полотну с надписью на нем «VIP», переезжая через лежачих полицейских, приняли правее очереди, стоящей под темно-зеленый шестиугольник, обозначающий «зеленый коридор», и остановились. Евгений с Володей вышли и, не реагируя на возмущение водителей из очереди, двинулись к зданиям под навесом. Через пару минут, не больше, Евгений вернулся, подошел и коротко сказал:

   -Документы! Грин-карту не забудь.

   Я торопливо подал подготовленную пачку, он повернулся и снова скрылся за дверью. Вышли они уже втроем, впереди шел пограничник в зеленой фуражке с высокой тульей. Евгений свернул к своей машине, пограничник подошел ко мне и протянул руку прямо в окно:

   -Виктор! Вы в Иркутске служили? Мне подальше довелось, два года Ванькой-взводным под Хабаровском тянул в мотострелковой дивизии. Теперь вот здесь. Вот ваши документы, как шлагбаум откроется, двигайтесь следом за Женей. Там нейтралка, за ней поляки. Удачи в дороге! – снова рукопожатие, шлагбаум взмыл вверх, хлопок по крыше – все, поехали, оставляя позади очередь из машин.

   Пустынную нейтралку проскочили мигом. И вот польский флаг и погранстража в другой форме, мы снова едем к обозначенному «зеленому коридору». Стоявший под навесом страж граничны Полонии – это, как я догадался, и был Тадеуш Тумилович – показал на крайнюю левую полосу дороги и пошел к машине Евгения. Сзади его фигура очень напоминала того бобра-крота, которого я видел посреди клумбы на железнодорожной станции, сойдя с брестского поезда. Евгений вышел, он и пограничник обнялись, похлопали друг друга по спине и ушли в здание. Вышли быстро, и страж границы двинулся ко мне. Взглянул на него вблизи и удивился: вот за поляка, да и вообще за европейца этого перца ну никак не примешь! Тадеуш напоминал тайваньского милитариста с карикатур Кукрыниксов: узкие раскосые азиатские глаза, очень плотная, мягко говоря, фигура. Подойдя ко мне, он попытался изобразить улыбку, но получилась она плохо:

   -Документы, пожалуйста!

   Взяв просимое, вперевалку удалился в свое обиталище. Минуты через три вышел и взмахом руки подозвал меня. Протянул права и паспорт:

   -Назад Женя скажет, когда ехать. Подъедете и сразу звоните мне. Телефон у Жени. Я подойду. Понятно?

   Я кивнул, он, прищурившись до щелочек, обозначивших глаза, опять оскалился, как называют ее англичане, «шестидюймовой улыбкой» – зубов много, радости мало – и пожелал интересного пребывания в Польше. По-русски Тадеуш говорил чисто, с едва заметным и каким-то странным акцентом. Машина Евгения тронулась, я за ней. Шлагбаум, лежачий полицейский, знак с надписью «Graniza Panstwa», полоса шоссе убегает вдаль. Что, всё? Границу проехали? Вот так, буднично и почти бегом? Да я с нашим ГИБДД втрое больше общаюсь даже при обычной проверке документов!

   Женя ехал, не останавливаясь, я поспешал сзади. Проскочили в темпе три-четыре небольших городка, у нас села побольше бывают обычно, вот и знак въезда в Белосток. Евгений показал правый поворот, остановился и пересел ко мне в машину:

   – Ну, как тебе Польша?

   Я ответил, что еще не успел ничего разглядеть. Подивился скорости прохождения погранконтроля, собеседник скромно и горделиво ответил:

   -Стараемся. Работаем!

   Спросил о внешности поляка, Евгений расхохотался:

   -Да ясновельможный пан Тадеуш родился в Якутии! У него и погоняло такое – Якут! Там его семья в ссылке была, перед войной попали. Потому и уцелели, а всю остальную родню немцы в Польше порешили, никого не осталось. Вот и жалуйся на ссылку! На родину они с матерью вернулись, когда он уже в школу пошел. А про внешность у его мамы спрашивать нужно. Или догадываться!

   Вот так. Чудны все же дела твои, Господи!

   Дальше наши пути расходились: ребята оставались в Белостоке, мой же путь лежит на юг, до Люблина, оттуда – до Вроцлава. Мы еще раз обговорили уже проговоренное, вышли, обнялись, и я двинул в туман неизвестности. Теперь совсем один.

***

   Кроны деревьев, росших вдоль шоссе, сливались в сплошной зеленый ветер, в салон вливался с хлестким воздухом горьковатый запах придорожных кленов и тополей. Примерно на полпути к Люблину, когда уже больше ста километров отделяло от моих недавних спутников, небо вдруг потемнело и осело на землю, пошел дождь. Он отгородил от окружающего мира невидимой прозрачной стеной, приземлил дымы мелькающих мимо поселков и городков. Пахло разлукой, вокзалом и тревогой. Дорога вырывает из повседневности, и жизнь становится виднее, ярче. Ехал и думал о том, не ошибка ли – на всех парах мчаться в направлении, где я никогда не был и никто меня не ждет? Честно, давно тревожило ощущение, будто сел в поезд, идущий в неизвестном направлении. Спрыгнуть страшно, сидеть и ждать, куда привезет, – еще страшнее. Что такое эта дяди Колина тетрадь? Поцелуй Фортуны или наоборот? Ну, не поехал бы – и потом жалел об этом до последнего дня! Каждому жизнь дается однажды, пишется сразу набело и без черновиков, и все в ней соткано из утраченных возможностей. Упускать еще одну, такую явную? Нет, хватит комплексов, вперед!

   Еще в Пружанах прикидывал добраться до Вроцлава в первый день, учитывая состояние дорог, навигатор и навыки дальних поездок. Не доезжая Жешува, свернул направо, через полтора часа по объездной проскочил Краков. Остановился в его пригороде, просто увидел симпатичное придорожное кафе неподалеку от аэропорта Балице, о чем мне любезно подсказал дорожный знак. Неспешно выпил чашечку хорошего кофе, а перекусил в машине тем, что собрала мне в дорогу Маша. Еще через час проехал Катовице. Дело шло к вечеру, трафик вырос, заметно добавилось машин. Доехал в уже плотном потоке до Вроцлава, не очень давно бывшего немецким городом Бреслау, свернул на юг от города и на ночь встал в Кобежице, в мотеле у обочины. Это неподалеку от границы, Чехия совсем рядом. За день проехал 900 километров, практически не останавливаясь, если не считать двух гигиенических задержек на бензоколонках по нескольку минут, да стопа на чашку кофе за Краковом. Плюс короткие остановки для оплаты проезда – в Польше много платных дорог. С системой оплаты разобрался быстро и подъезжал туда, где была изображена кредитка. Устал, конечно, потому на скорую руку вскипятил прямо в номере мотеля захваченным в дорогу кипятильником стакан воды, без удовольствия выпил кофе из пакетика со странным названием «3 в 1» и доел приготовленные Машей бутерброды – оставлять на завтра их нельзя, испортятся. Завалился в кровать и уснул, не реагируя на бухтение телевизора за стеной – сказалась еще и разница во времени, тут другой часовой пояс.

   Проснулся, когда в мотеле все еще спали, – опять разница во времени! Хотя, вообще-то, поляки встают рано, а особенно, как это ни странно для нас, по воскресеньям: поутру всей семьей идут в костел. Мне туда не нужно, а потому залез под душ, неспешно собрался и пошел в кафе при мотеле. Оно было открыто, но пока безлюдно, постояльцы не спешили вскакивать, и полусонный официант посмотрел на меня с удивлением. Завтрак, тем не менее, пообещал "вшистко бендже " – и действительно принес быстро. Я особо не мудрствовал, заказал омлет с беконом, кофе и свежие булочки. К ним полагался крохотный брикет сливочного масла – у нас солдаты-срочники на завтрак вдвое больше получают – и рассчитанный на аппетит лилипутов пакетик с джемом. Ладно, спасибо и на том, все свежее, кофе вкусный, а омлет горячий и пузырится. Так, поел и вперед, у меня сегодня незаконное пересечение границы, некогда рассиживаться.

   Сто километров по пустому утреннему шоссе проскочил быстро. Граница явилась двумя высокими флагштоками с развевающимися польским и чешским флагами, да недлинным путепроводом. Сразу за ним начиналась Чехия, а шоссе ответвлялось к грузовому терминалу и будке с надписью «Smenarna» – это обменник, припомнил я наставления Евгения. В полукилометре от границы – город Наход, уже проснувшийся, – даже магазины здесь открывались в семь утра, но и работали всего до пяти вечера. На въезде в город, на бензоколонке я приобрел парковочную таблицу с часами и ту самую виньетку, dalnicnu znamku для проезда по чешским дорогам, срок действия – месяц, и приклеил её в нижний правый угол лобовика. Все, едем без помех, все оплачено. Тут же поменял евро на кроны, кое-где нужна наличка, не везде заплатишь кредиткой. Карточка у меня совсем не нашего банка, и вообще выдана гражданину Кузякину, жившему в сотнях километров южнее, в Краснодарском крае: не хватало мне вопросов и ненужных догадок от сослуживцев и окружающих их очень любопытных граждан. Все же в дальних одиночных командировках есть свои достоинства – в одной из поездок я и оформил вот такую нигде не засвеченную карточку. И пополнял ее только вдали от дома, ни разу не предъявив в своем городе. Наперед скажу, что забот с кредиткой не было ни в Польше, ни в Чехии.

   Дождь, начавшийся еще возле Люблина, сопровождал с унынием скучного назойливого попутчика. Из-за низких туч было сумрачно, и определить, утро еще или уже день, нельзя, пока не взглянешь на часы. Под аккомпанемент капель по крыше я проехал Градец-Кралове, под тот же неспешный ритм проскочил Йичин и скоро въехал в Млада-Болеслав, автомобильную столицу Чехии.

   ***

   Насколько успешно студенты осваивали преподаваемый им моей мамой немецкий, не знаю, оценить не мог. Учила меня бабушка, всю жизнь проработавшая «немкой» в суворовском училище, и учила всем предметам, даже ботанике. Лучше всего, конечно, немецкому языку. А мама просто дома разговаривала со мной по-немецки, и вариантов не было. Не скажу, что говорю на «хохдойч», но владею свободно, а в школе и институте учил еще и английский. Тоже с маминой помощью и тоже вполне результативно. Но немецкий знаю лучше. И в ресторанчике «Zlata kovadlina», что значит «Золотая наковальня», с видом на старую площадь Млады, языкового барьера не было. Зашел я сюда, во-первых, просто проголодавшись. Вторая причина – увидел знак «Wi-Fi» на стекле витрины. И, в-третьих, нужно было кое-что выяснить. А лучше парикмахеров и работников общепита всё обо всём никто знать не может. В Чехии в том числе.

   Я был реально голоден, потому не сдерживал фантазий официанта, здесь он зовется ?МšnМk – «чишник». Мужчина поры третьей молодости и ростом чуть повыше стола, представился Павлом. На мою усмешку Павел глянул недоуменно – видно, не знает, что с латинского его имя переводится как «малый, небольшой». По-немецки он говорил скверно, но внятно, а кухню заведения расхваливал, будто шеф-поваром была его любимая жена. Впрочем, понятие «любовь» при виде обширной плеши и пивного живота коротышки как-то растушевывалось. Итак, на первое суп, здесь его называют «полевка», с копченостями и чесноком – знаменитая «чеснечка». Попробовал – да, есть за что хвалить! Даже не заметил, как тарелка – скорее, чаша для салата – показала дно. Опустевшую посуду сменила другая – жареная свинина с кнедликами и тушеной капустой – «вепро-кнедло-зело». Традиционное чешское блюдо, тоже великолепное. Павел крутился рядом в предвкушении хороших чаевых, жалея о том, что я за рулем и пиво исключается, об этом я его предупредил сразу. Вскоре всю нужную информацию и даже дорожные ориентиры я от него получил и, откинувшись на спинку дивана, отдыхал после трапезы, смакуя кофе. Одновременно глазел в планшет, прикидывая маршрут. Почту свою просмотрел еще до начала Лукуллова пиршества, пока все в порядке и без тревог.

   Осоловев, выбрался на улицу и пошел к машине походкой покидающего свадьбу волка из мультфильма «Жил-был пёс». «Фолькс» на стоянке в самом центре города, но в Чехии автоворовство – очень распространенное хобби молодых балбесов, об этом честно предупреждают в путеводителях. Даже принято оставлять раскрытыми перчаточные ящики – смотрите, люди добрые и не очень, пусто, лезть в машину незачем! Но нет, обошлось, меня не тронули, а вот в аппарате по соседству явно покопались, если судить по возмущенным крикам супруги владельца «Шкоды». Я сел, откинул сиденье и почти час провел в полудреме – иначе никак, давно я так не наедался!

   Следующий пункт – городок Чиста, это прямо по пути в Белу от Млады. По-нашему – поселок, никак не больше. По описаниям официанта Павла, я быстро нашел автомастерскую на другом конце поселочка. Интернациональная вывеска «Autoservis», площадка перед зданием с двумя прокатными машинами на ней, распахнутые ворота стоящего рядом, под цветущими липами, гаража, за деревьями зеленеет поле. На звук мотора вышел хозяин, крепкий мужчина старше меня лет на пять, в светло-синем комбинезоне и берете. Я поздоровался по-русски. Он ответил, не удивившись, говорил свободно, только мягко и певуче. Это не средняя школа, наверняка учился у нас.

   Так и оказалось: Зденек – так звали хозяина мастерской – закончил политех в Горьком, нынешнем Нижнем Новгороде. Вот уже больше часа мы с ним сидим под липами у гаража. Мне, по плану, еще ехать, но пью вторую кружку пива – не потому, что положение обязывает. Нам есть о чем поговорить, у нас много общих тем. Зденек работал в Пльзене, на заводе «Шкода», строил электровозы. Почти все они шли в СССР, и его русский язык и диплом политеха были востребованы. Но времена меняются, как и хозяева. Когда подули другие ветра, стало понятно, что он со своей биографией и взглядами не очень вписывается в новые течения. Не желая вертеться, как флюгер, Зденек с завода ушел и вернулся в свой городок, в родной дом, стены которого поставил еще его прадед. Жена сюда не поехала, предпочла шумную Прагу. Оказавшись вне привычного водоворота и стремнины, Зденек рассудил прагматично: раз другой колоды не имеется, то нужно играть этой. Потихоньку восстановил дом и обновил постройки возле него, переделал сарай в гараж, рядом поставил мастерскую. Поначалу предложенные им услуги интереса ни у кого не вызывали, но северный ветер создал викингов. Случайно Зденек увидел сильно пострадавшую в аварии «Шкоду-Фелицию» местного старожила, булочника Доминика Горака, и взялся за ремонт убитой машины, вызвав скептические ухмылки земляков. Но когда через три недели вместо увезенной на тракторном прицепе кучи хлама, когда-то бывшего «Фелицией», булочник увидел подъехавший к пекарне сверкающий автомобиль, реклама, а с ней и работа в городке Зденеку была обеспечена. Окрестные фермеры пригоняли к нему трактора и прочую сельскохозяйственную технику, жители городка тащили на тросах и эвакуаторах автомобили, везли в прицепах неисправные холодильники, стиральные машины, приносили сепараторы и даже кофемолки – всё, что заводилось и крутилось, но сломалось. Не вмиг, но пришло признание и уважение, дело крепло и все меньше оставалось свободного времени. А как у него на душе – никого из земляков не интересовало, всех устраивал спокойный неторопливый механик, молчаливо и неспешно берущийся за любой неработающий механизм и обязательно его оживляющий. Он одиноко жил здесь, в этом домике у края городка с окнами прямо в поле, не общаясь ни с кем и вежливо со всеми здороваясь, вспоминая учебу в России и работу в Пльзене как лучшие, но безвозвратно ушедшие дни. И впервые за многие годы вдруг выговорился русскому парню, случайно заехавшему в его мастерскую.

***

   Никуда я не уехал. Достал из багажника привезенные с собой продукты, они же и сувениры: водку, красную икру, пластиковый прозрачный тубус с астраханской воблой. Зденек выставил свои запасы, водрузив сбоку литровую бутыль сливовицы. Да, тут и на пятерых мало не будет! Ну, сядем!

   Утром проснулся с ясной головой и без признаков похмелья. Мы, правда, и пили-то вчера немного, всё больше разговаривали. А сейчас Зденек уже возился на кухне, хотя час был совсем ранний. Позавтракали, обменялись телефонами, попрощались. Уехал я на взятом в прокат у Зденека «Форде-Фиесте» четвертой модели, немолодой, но крепкой тачке. Так и задумывалось мной раньше – не светить в Беле свой «Фольксваген», он поскучает в гараже автомастерской. Собственно, за этим я вчера и приехал сюда, все остальное – чистый экспромт. Зденек не задал ни одного вопроса, просто покивал головой: нужно – значит, нужно.

   Всего два километра по шоссе, выезд на взгорок – и вдруг показался Бездез на вершине горы среди полей, за ним подальше отражало небо Махово озеро. Удивился, что гора похожа на двугорбого верблюда, рядом с основной вершиной с замком торчала почти такая же пониже ростом. Ожидал увидеть угрюмую скалу среди полей и силуэтом Эльсинора, а тут поросшие густым лесом склоны сразу двух высоких холмов. Даже не знаю, как описать свои чувства в этот момент, чтобы избежать упреков в склонности к банальностям. Свернул на обочину, которой на чешских дорогах почти нет или она непривычно узкая, остановился и включил аварийку. Вышел из машины, встал и всмотрелся в величественный и красивый вид холмов и замка. Постоял, как перед египетским Сфинксом, молчаливым, вечным и безразличным ко всему окружающему и происходящему, и поехал дальше.

   Через полчаса я уже кружил по Беле в поисках турагентства. Небольшой совсем городок, ближе к центру несколько семиэтажек явно еще социалистической постройки, много откровенно старых и даже обветшалых зданий, которым давно требуется капитальный ремонт. Но люди живут и в них. Вот и площадь Масарика, на углу – местное турбюро, в такой час я единственный в нем посетитель. И к моим услугам – пансион в любой точке города, стопка буклетов и предложений по экскурсиям. Недолгий разговор со служащей, я выбрал тихую комнату в домике по улице «У водоему». Улочка ответвляется от Курживодской дороги, идущей за Белу мимо территории, которую когда-то занимала воинская часть, где служил дядя Коля. Звонок хозяевам по телефону, традиционное «Ахой!» на прощание – еду к крыше над головой. Расстояния тут небольшие, три минуты – и вот он, двухэтажный домик на холме. Нижний этаж каменный, второй этаж из бревен, мой приют на ближайшие дни. Въезд к нему довольно круто поднимается вверх от Курживодской. Декоративная изгородь, просто обозначающая границы участка, хозяин с женой встречают у таких же условных ворот. Знакомимся: Марек Коучера и Илона Коучерова, муж и жена. Живут вдвоем, им чуть за тридцать, оба работают на кровельном заводике. По-немецки говорят почти свободно, Илона сносно изъясняется и по-русски: завод принадлежит российскому холдингу «ТехноНиколь», и русский язык приветствуется. Мне показали мою комнату, она внизу и с отдельным входом. Такую я и просил в агентстве, так что не удивился. Рядом с домом навес, тут место для моей машины. Под навесом стоит покрытый пылью велосипед легкомысленного розово-белого цвета. Модель дамская, но мне не свататься ездить. Спросил у хозяина о возможности им воспользоваться, он начал расхваливать «фаррад» – велосипед, оказывается, немецкий и обладает массой достоинств. Все понятно: покататься просто так не получится, придется заплатить за удовольствие крутить педали. Ладно, больше счет – крепче дружба! Плачу за постой – за пять дней вперед – и за аренду велосипеда. Вообще, ничто так не укрепляет доверие и не располагает человека к вам, как предоплата. Вот и сейчас отсчитанные кроны очень вдохновляют хозяина. Он расписывает красоты окрестностей, к слову говорит о близком к дому автотреке «Моторленд Бела». Мне он как раз интересен – прямо рядом с ним, только ниже по склону, находится Верхбельский рыбник – пруд, где на расположившемся по соседству болоте стоит та самая трансформаторная будка. Получаю подробное описание проезда к треку, заодно и уверения, что нынешние дожди совсем нетипичны и скоро распогодится.

   А дождь назойливо капает, ненадолго прекращается и снова сеет. Мне это на руку, никто не будет удивляться моим нетипичным поездкам и странным маршрутам в плохо пригодную для отдыха погоду. Расположился в отведенной мне комнате, с собой у меня минимум вещей. Да и этот минимум я уполовинил, сложив в заплечный рюкзак необходимые при раскопках предметы, видеть их хозяевам не нужно. Принял душ, переоделся и переобулся. Рюкзак за спину, ярко-желтую дождевую накидку с капюшоном на себя. С изнанки она камуфляжной расцветки, но это с изнанки. Беру за рога велосипед, выхожу за ворота своего нового пристанища и выезжаю на дорогу к давно несуществующей воинской части. Через пять минут, не больше, подъехал к небольшому пруду – это и есть рыбник. За ним болото, хорошо видно кирпичное строение на малюсеньком островке посередине окружающей его воды – это та самая заброшенная трансформаторная будка, с которой все и началось. Всё, как описано в тетради дяди Коли. Мне пришлось остановиться и подождать, иначе сердце просто оглушило бы своими ударами. Вот и перешеек между прудом и болотом, мне сюда и вверх по склону. Поозирался – никого, дорога пустынна. Снял накидку, вывернул наизнанку и накинул капюшон – разгляди меня теперь хоть издали, хоть вблизи в моем камуфляже и защитного цвета брюках! Вот и вросший в землю немецкий бетонный ДОТ слева от дороги, первый из ориентиров. По давно нехоженой и потому едва заметной тропке на перешейке перебрался на другой берег. Спрятал велосипед в зарослях травы по пояс, через которую пробирался: на горе он мне ни к чему.

   Да, дядя Коля оказался прав: никто никогда здесь ничего не копал и не строил. Да и вообще вряд ли хоть кто-то забирался в промоину на склоне горы все эти долгие годы, прошедшие с момента, когда он спрятал здесь клад. Похоже, искал он место для своей находки долго и тщательно, и нашел вариант практически идеальный. Я сидел ровно в той точке, где покоились все эти годы зарытые сокровища, – вы можете себе представить мои ощущения. Три высокие, треугольником растущие ели посреди склона, между ними неглубокая выемка, совершенно невидимая с дороги. С вершины холма разглядеть это место тоже не получится: густые непроходимые заросли кустарника уходят вверх метров на сто, вокруг деревья почти стеной. Зато, чуть приподнявшись над краем углубления, я хорошо вижу подход к нему снизу, он единственный. Когда-то, очень давно, его проделал поток воды, он же вымыл и эту ложбинку, куда дядя Коля спрятал найденные сокровища. Посидев у сакрального места с полчаса и спрятав в зарослях повыше свои инструменты, спустился вниз и, подняв из травы велосипед стиляжной раскраски, покатил в обратном направлении.

   Проехал по Курживодской улице, выехал в центр. Заглянул в пару магазинчиков, купил кое-какие продукты из тех, что не требуют кастрюль и долгого приготовления, зашел в хозяйственную лавку. Все покупки уместились в рюкзак. Почувствовал, что проголодался: переволновался, да и немудрено – время обеденное. Вот и ресторанчик, называется «U slunМ?ka» – «У солнышка». Посетителей мало, тихая музыка и аппетитные запахи. Выбрал место у окна, из него вид на цветник у памятника кому-то, на старинные дома вокруг площади. Непрекращающийся дождь постукивает в окно, как вежливый и стеснительный путник, промокший и стремящийся в тепло. Подошла и улыбнулась официантка, я сказал, что хочу поесть. Кивнув, через минуту принесла большую кружку пива и тарелку с закусками, здесь они называются «нечо на зачатек», – буквально «нечто для начала». Мясная нарезка, соленый огурец, сыр. Пока управлялся с этим «нечо», девушка положила на стол «листек» – меню готовых блюд, подаются только в дневные часы сразу после заказа. Я выбрал суп с грибами и жареную утку, попросил еще пива.

   За окном, омываемая теплым и нудным дождем, шла своя жизнь, привычная для городка с историей в семь столетий и мало зависящая от внешних обстоятельств. От такой мелочи, как появление здесь еще одного туриста. Со всеми своими заботами, тревогами и надеждами я подобен муравью, проползающему в короткие промежутки между сеющим дождем от одной скамейки в сквере до другой, – вроде он и есть, а никто не замечает деловитого насекомого, и жизнь здесь никак не изменится от того, перебегает он под ногами редких прохожих или нет.

   Время шло незаметно, зал ресторана начал заполняться вечерними посетителями. Часы на ратушной башне напротив входа в заведение тяжело и глухо ударили, золотой солнечный диск на циферблате передвинулся вправо и вниз, знаменуя близкий закат еще одного дня, праведно или неправедно прожитого. В жизни не меняется ничего, кроме того, что она становится короче. И все плохо и хорошо прожитое уходит навсегда, как и этот день.

   Сам не заметив, я просидел за столиком несколько часов, и уже пора: завтра новый день, новые дела.

***

   Ранним утром я был разбужен зуммером телефона – того, что обеспечивал прямую связь с Павлом Степановичем. Продрал глаза и не сходу сообразил, что нудный звук исходит от телефонного вибратора – давненько меня не тревожили. Схватил трубку и услышал знакомый голос:

   -Вечер добрый тебе, говорить можешь?

   Хотел ответить как можно ехиднее, да в последний момент прикусил язык: он-то уверен, что я в Сибири, а там и вправду уже вечер! Поэтому пробурчал что-то в ответ, лихорадочно подсчитывая: какой час показывают стрелки в Иркутске? Павел Степанович выложил новости: климовские ребята попались-таки в моей квартире, причем по полной, поскольку случайно оказавшийся в это время рядом наряд полиции (надо же, какое совпадение!) взял всю дружную компанию на горячем, а компания сдала Климова без размышлений. Он отстранен от должности, в его «логистичеком хабе» провели обыск, много чего интересного обнаружили и еще больше узнали, дело ведет ФСБ. Вспомнили Фреда, он здоров и уже не в больнице. Я сказал, что приеду через недели полторы, вряд ли раньше, Павел Степанович сроки принял и одобрил. Пожелали друг другу успехов и на том расстались. Я взглянул на часы и решил еще немного поваляться. Незаметно заснул.

   Но дальнейшие события подтвердили давно выведенное и незыблемое жизненное правило: если где-то прибыло, то в другом месте обязательно убудет. Утро обошлось без дождя, но тучи над Бездезом намекали: скоро мы придем, не спешите радоваться! Хозяев уже не было, у моей двери на стеллаже стоял прикрытый круглой крышкой поднос с завтраком – комплимент от Марека и Илоны. Остывшие кофе и омлет, йогурт в баночке и колбасная нарезка, мягкие булочки. Ничего, не впервые прихлебывать еле теплый напиток, все свежее и съедобное. Перекусил, схватил за руль велосипед и вперед, к уже известному месту! Доехал до пруда, спрятал в траве на перешейке приобретенные в хозяйственной лавке полиэтиленовую пленку и колья и покатил дальше, к бывшему плацу воинской части. Вчера вечером разглядывал на планшете найденные кадры аэрофотосъемки и увидел его, заброшенный. Не знаю, зачем поехал, нерациональный поступок. Метров через пятьсот слева от дороги появился растрескавшийся квадрат асфальта, я свернул на него. Ничего уже не говорило о былом назначении этого куска земли, всесильное время стирало понемногу все следы пребывания здесь когда-то чужеземцев, лишь сбоку так и росли четыре высоких каштана, а бетонный мост через ручей, сейчас разрушенный, имел вид какой-то потусторонний и брутальный, не вяжущийся с окружающей пасторалью. Да, вот отсюда всё и началось, за много лет назад от дня сегодняшнего. По-своему сакральное место.