Текст книги "Заячьи петли в золотом тумане (СИ)"

Автор книги: Анатолий Чеботарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

   *****

   Уходил я от места неприятной встречи быстро, но максимально аккуратно, помня, что осторожность – это точно рассчитанная смелость. Во-первых, не бежал, – бегущий всегда привлекает к себе внимание даже тех, кто обычно ни на что не смотрит. Просто перешел площадь, удаляясь от вокзала, но не по диагонали, а по периметру, двигаясь вдоль магазинчиков и палаток, где толпились люди и где увидеть меня было не то, что сложно, – невозможно. Шел как можно ближе к стоящим вплотную к тротуару машинам с выставленными в их кузовах и фургонах товарами. Зайдя за массивное здание полузаброшенного Дома культуры железнодорожников, – то, что за спиной вождя, – двинулся по тропинке через заросший садик с разрушающейся танцплощадкой, на ходу снимая с себя куртку. Её вместе с бейсболкой сунул в объемный пакет, где уже лежала моя сумка, и теперь обрёл вид человека, идущего с рынка с полными сумками покупок домой по кратчайшему пути. Правда, не по погоде легко одетого. Путь мой прошел через пустырь и невысокую железнодорожную насыпь, узкая дорожка вывела к старому пакгаузу. Зайдя за его угол, я спустился в овражек, примыкавший к тыльной стороне строения, и по едва приметной тропе пошел по нему, прикрытый ото всех любопытных глаз разросшимися по краям кустами. Через десяток шагов донеслось журчание воды – по дну овражка протекал маленький ручеек, вода текла от бившего повыше родничка. Пели в кустах птицы, вокруг ни души. Я жадно пил толчками бившую из земли холодную воду и пытался вспомнить, когда в последний раз вот так наклонялся над ключом, чтобы зачерпнуть прозрачную влагу. Напившись, уселся на бугорок и огляделся, чтобы оценить, куда меня занесло. Судя по всему, в заросший овраг никто не спускался последнее время: от жилых построек пакгауз стоял на приличном удалении, отделённый ещё и подъездными путями к депо. Станция с рынком были отсюда не видны и не слышны, да и вряд ли кому-то придёт в голову меня преследовать. Похоже, я просто напридумывал себе страхов, что пытавшиеся взять меня в оборот нахалы имеют отношение к компании, от которой мне пришлось убегать из дома, спешно всё бросив. Скорее всего, просто увидели незнакомого, явно нездешнего персонажа и сунулись проверить мой кошелечный орган, чтобы собрать бабок на приятное проведение вечера. А получив сполна, вряд ли решатся повторить опыт, неприятности не нужны никому. Другое дело, что они не ожидали такого яростного отпора, уж нос-то я сломал одному и руку другому, но это уже их заботы. Мои заботы – в том, чтобы определиться, что делать дальше. Понятно, что оставаться здесь больше нельзя, случайная неосторожность и без того вылилась в неприятность, которая могла закончиться куда как плачевно. Вот только как выбираться? Чтобы выйти к шоссе, нужно пересечь весь посёлок, а дорог в обход я не знаю. Да и на люди после происшествия на привокзальной площади меня точно не тянуло.

   Судьбы ведут того, кто хочет, и тащат того, кто не хочет. В правоте этой истины я неоднократно убеждался раньше. Сработала она и сейчас. Возле пакгауза послышался шум двигателя, он усиливался. Выбравшись из овражка, я обошел склад и выглянул из-за угла. На заходящих в большие распашные ворота рельсах стояла, треща мотором, окрашенная в желтый и красный цвет дрезина с будкой и открытой железнодорожной платформой на прицепе. На неё трое мужчин в ярко-оранжевых жилетах при помощи лебедки, управляемой стоящим на платформе четвертым членом коллектива, затаскивали по двум наклонно уложенным стальным балкам какой-то механизм, вывезенный из склада на рельсовой тележке. Железяка была небольшой по размерам, но явно тяжелой, если исходить из ненормативных комментариев грузчиков, пыжившихся угнездить её. Я подошел и с сочувствием наблюдал за процессом, а когда он закончился, спросил:

   -Мужики, вы в какую сторону поедете?

   Они переглянулись, и путеец у лебедки, судя по всему, старший, ответил:

   -Да на двадцать пятый разъезд, там завтра поворотку менять будут, мы её повезём. Что это за поворотка и зачем её менять, меня не интересовало, но вот где находится этот «двадцать пятый», я представлял: когда ехал сюда, электричка проезжала мимо, и я видел указатель. Так, устраивает. Это от посёлка километров пятнадцать или больше, шоссе проходит поблизости, а искать меня на далеком разъезде придет в голову разве что Ниро Вульфу. Поэтому без раздумий попросил:

   -Возьмите меня с собой!– и торопливо добавил:

   -С меня причитается! На бутылку.

   Сказаны были нужные слова и вовремя, мои нежданные спасители оживленно обсудили, где искомую емкость вместе с содержимым побыстрее взять. Дело не затянулось, я отдал деньги, и один из членов дружного коллектива, скинув свой апельсиновый жилет, рысью двинул знакомой тропой к станции. Я же, во избежание расспросов о своем неожиданном появлении и целях совместной поездки, сказал:

   -Я быстренько!– и скрылся за угол пакгауза. Отсюда мне хорошо была видна тропа, поэтому не боялся пропустить отправление своего экспресса. И минут через пятнадцать, как только вдали показался посыльный с пакетом в руках, я снова вышел к дрезине. Мужики одобрительно встретили подошедшего гонца, помогли мне взобраться по ступенькам в будку, и мы тронулись. Выехали к станции, вот и кусочек привокзального рынка виден – арена моей недавней битвы. Всё мелькнуло мимо, мы выкатили за пределы станции и загремели по рельсам в ту сторону, откуда я утром приехал в поселок. Попутчики мои втроем сидели за будкой и вели свои разговоры, старший был у руля. Никакого руля, конечно, не было, просто трещал мотор и он крутил какие-то ручки, управляя скоростью нашего экипажа. Заговорили, он поведал мне, что завтра с утра начинаются работы по установке на перегоне перевозимого механизма, и все поезда, прибывающие и убывающие, будут останавливаться на разъезде, ждать очереди на проезд. Минут через тридцать показались заросли вдоль реки, мы проскочили мост и остановились у беленой будки с надписью черным по белому «25 разъезд». Где-то в километре виднелись крыши сельских домов, совсем близко проходило шоссе. Пожелав удачи своим невольным спасителям, бодро приступившим к разгрузке, я спрыгнул на землю и зашагал в сторону села. Дошел до тропки, идущей с насыпи, и спустился в лесополосу. Всё, выбрался. Теперь нужно думать, что делать дальше.

***

 

   А что делать дальше? Ехать к намеченной цели, как и собирался. Только вот поезд подадут лишь завтра поутру, да в него еще нужно сесть, не имея билета. А сейчас чуть за полдень, самое время моему истощенному и невыспавшемуся организму подзаправиться. На станции я поесть не успел, понесло меня погулять да размяться перед тем, как сесть позавтракать. При воспоминании о вращающейся за стеклом жаровни курочке-гриль, виденной в буфете, когда пил там кофе, рот заполнился слюной. Да, вышло все до соплей обидно! Но что зря сокрушаться, двигаемся дальше.

   Некоторое время наблюдал из-за кустов за манипуляциями привезших меня путейцев, сгружавших привезенную поворотку с платформы. Наконец, они покончили с разгрузкой, закрыли будку на замок и дунули куда-то на своей дрезине. Не иначе, распивать приобретенный на мои деньги нектар. Я вышел из укрытия, подошел к приземистому зданию, осмотрел его. Похоже на избушку Бабы-Яги, у которой отшибли куриные ножки и слегка вбили в землю, с широкой дверью, но без окон. Да, зала ожидания внутри точно нет, опять придется коротать ночь в кустах. Уже вторую подряд. Надеюсь, что на этом счет прервется. Зубную щетку с пастой я купил, а вот со съестным плохо. То есть, ноль. Вообще ничего. И голодать до завтра в надежде все же сесть в нужный мне поезд, а потом пойти в вагон-ресторан? Нет, слишком призрачно, особенно учитывая то, что не ел со вчерашнего вечера. Идти в село? Оно близко от меня, а по другую сторону от железной дороги проходит шоссе. Село небольшое, меня в нем и увидят, и запомнят, а я враз стал умнее и осторожнее после вчерашних вечерних и сегодняшних утренних событий. Да и кто меня там ждет, чтобы накормить?

   Я спустился с насыпи и вышел на шоссе. Вроде, когда утром в электричке проезжал, мелькнула невдалеке какая-то харчевня. Да, вон впереди виднеются крыши строений, дымок над ними и грузовики на обочине. Ускорив шаг, двинулся к очагу цивилизации.

   Обычное придорожное кафе с обычным контингентом: автотуристы на самых разных машинах со всеми мыслимыми сочетаниями цифр регионов на номерах, дальнобойщики на фурах. Вот эти где попало не остановятся, их присутствие – вернейший признак того, что в заведении вас прилично покормят и не отравят. Так что мне тоже сюда. Присев за столик под навесом, несколько минут понаблюдал за посетителями, потом подошел к смуглому пареньку у мангала. Не грузин, вижу сразу. Скорее всего, азербайджанец. Попросил у него три порции шашлыка с овощами, тот кивнул и пригласил присесть, подождать. Я расположился за деревянным столом в дальнем углу, у стилизованного плетня, прямо за ним протекал ручеек с поросшими травой берегами. Тепло, почти тихо, если не прислушиваться к шуму проезжающих по шоссе машин. Принесли шашлык, лепешки и овощи, подошедшая девушка осведомилась, буду ли что-нибудь пить. Попросил кофе, она уточнила:

   -Вам обычный или по-восточному?

   Выбрал по-восточному, обычный уже довелось сегодня попробовать, о послевкусии вы знаете. Шашлык был вкусным, я – голодным, справился с ним быстро. Принесли кофе, он оказался вполне приличным. Заглянул в меню, прикинул, что взять с собой, подошел к пареньку и заказал еще четыре порции шашлыка – «для друзей, возятся с машиной неподалеку». Тот кивнул – заказ принят. К пластиковому контейнеру с шашлыком добавилась полуторалитровая бутыль минералки, овощи и лаваш. Все, теперь живем и даже процветаем. В туалете, когда мыл руки, увидел лежащее на бачке для воды маленькое зеркальце – наверное, оставил кто-то из посетительниц. Положил его в карман: здесь оно никому не нужно, а мне пригодится. Все мои покупки сложили в пакет, я расплатился и пошел назад к разъезду.

   Некоторое время посвятил тому, чтобы определиться, как и где мне завтра садиться в поезд: не хватало еще после его остановки на разъезде оказаться с той стороны вагонов, где двери открываться не будут. Из разговора с путейцем на дрезине уяснил, что стоять пассажирские поезда будут недолго, минут по пять-семь, но остановятся все обязательно. Товарняк постоит подольше. Сообразив, где мне следует оказаться утром, пошел устраиваться на ночлег, хоть до вечера еще несколько часов. В глубине лесопосадок набрел на построенный кем-то – наверное, подростками из недалекого села, – шалаш, явно давно не посещаемый. Рядом с ним – проплешина от костра и тут же уложенные сучья – дрова. Вечерело, стучали мимо поезда, посвистывали в промежутках между их перестуком птицы в ветвях деревьев. Я побрился – вот и зеркальце пригодилось! – и даже умылся у проходящей невдалеке, под насыпью трубы, где журчал ручеек. Наверное, тот самый, что протекает за плетнем у кафе-шашлычной. Вернулся к шалашу, расстелил компактный туристический тент из своей сумки и незаметно задремал.

   Проснулся от ощущения, что кто-то смотрит на меня. Некоторое время, не открывая глаз, прислушивался, потом чуть приоткрыл веки. В вечернем сумраке напротив сидел пес типично дворовой наружности, настороженно не сводя с меня глаз. Я приподнялся, он рыскнул в сторону, но не убежал, а остановился неподалеку. Достав пакет и открыв пластиковую коробку, кинул ему кусочек шашлыка. Он явно знал вкус этого блюда, торопливо проглотил мясо и, подойдя поближе, выжидательно уставился. Так мы с ним поужинали, потом вместе прогулялись до протекающего в трубе ручья, где я умылся, а пес напился, и вернулись к шалашу. Темнело, зажглись фонари на разъезде, воздух стал прохладнее. Достав из сумки пуловер, надел его под куртку и, прислонившись к шалашу, снова задремал.

   Ночью несколько раз просыпался, озирался и видел одно и то же: свет фонарей сквозь деревья, поднявшего голову при моем шевелении и вопросительно смотрящего пса. Было свежо по-ночному, но не замерз. Утром затрещала дрезина, – другая, не та, что привезла меня сюда, – приехали рабочие и начали устанавливать доставленный вчера механизм. Позевывая, с полотенцем и в компании пса сходил к ручью, погладил себя бритвой по щекам, брызнулся из аэрозольного баллончика и, благоухая, двинулся к путейцам. Их старшего определил по повадкам раньше и издалека, сразу подошел к нему и затеял важный разговор. Договорились быстро, размер оплаты составил стоимость двух бутылок известного содержания, и в результате получил обещание десяти дополнительных минут стоянки нужного мне поезда. Мастер-путеец даже любезно подсказал примерное место ожидания и посадки, и в восемь с минутами я стоял у ног поеживавшейся от утренней прохлады проводницы плацкартного вагона, взирая на нее с насыпи, аки на богиню, и прося впустить во владения. Для наглядности в руках были зажаты деньги, причем крупной купюрой наружу. Властительница желанного ковчега, женщина впечатляющего фундаментального размера с заспанным, примятым лицом, недолго колебалась и, выглянув из тамбура и повертев по сторонам головой, подняла вверх тяжелую металлическую панель, закрывавшую вход на ступени. Выхватив из моей руки деньги, предупредила:

   -Никому ни-ни! Билет найду, скажу тебе, а пока не светись! Докуда едешь-то? Услышав, что до конечной, мотнула головой и спросила, почему не сел на станции. Ответил, что опоздал, на разъезд-то едва успел, добрые люди подсказали, что сегодня поезда здесь останавливаются. В общем, договорились. Так я оказался на верхней боковой полке плацкартного вагона поезда сообщением Саратов – Брест. С насыпи неотрывно смотрел на вагонные окна мой ночной знакомец пес. Состав дернулся и понес меня к новым трудностям и приключениям. Но, как сказал когда-то мудрец, где заканчивается полоса неудач, там начинается территория кладбища.

***

 

   Зинаида Николаевна, проводница плацкартного вагона и моя ангел-спаситель, плюхнула на полку комплект постельного белья: «Вот твое место!» И пояснила четверым пассажирам, сидевшим в купе через проход:

   -Вот, на Крестовой сел не в тот вагон!

   Попутчики, молодая пара и пожилая женщина с девочкой лет пятнадцати, взглянули равнодушно и продолжили свои занятия. Я постелил простыню на бугристый матрас, надел наволочку на подушку и присел за столик у окна под отведенным мне местом. Спать расхотелось. Бежали мимо пейзажи средней полосы, поезд проскакивал полустанки и мосты через неширокие речки, а я сидел, смотрел и думал о своей жизни. В душе каждого появляется и тревожит сожаление о чем-то несделанном и неудавшемся, безнадежное и ненужное, как билеты на вчерашний киносеанс, куда так и не попал. Прожитого назад не вернешь, ничего в прошедшем не исправишь. Но я перебирал в памяти все события, что привели меня в покачивающийся вагон, – вообще и в подробностях.

   Подошла Зинаида Николаевна, тронула за плечо и кивнула головой в сторону своего купе. Я встал и пошел за ней – видно, нашла билет для меня, как и обещала. Мне-то он не нужен, но ей может потребоваться для предъявления ревизорам, и я должен знать, на какой станции, согласно билету, сел в вагон. Но нет, я ошибся: проводница усадила меня за столик у окна тесного двухместного купе и поставила передо мной большую эмалированную миску с тушеными картошкой, капустой и мясом:

   -Чать, голодный! Прямо с насыпи и в вагон, кто бы там тебя накормил! Ешь!

   На мою попытку застесняться и отказаться даже шумнула:

   -Ешь давай! В нашем поездном ресторане тебя так не покормят, только деньги возьмут, а стоянки редкие и стоим помалу, купить не успеешь. Да и что там тебе подсунут, ты знаешь? Так что ешь, я не обеднею.

   Пахло вкусно, аппетит проснулся мгновенно, и я не стал отказываться. С удовольствием наблюдая за процессом поглощения мной приготовленного ею блюда, она заварила чай в фарфоровом чайнике с цветочками. Накрыла его салфеткой и присела на узкое откидное сиденье напротив:

   -Мне племянник привозит чай. Настоящий, индийский, со слонами! – и показала картонную коробку, рисунок которой был знаком мне с детства: три слона по центру и надпись «Чай индийский черный байховый» понизу. Я расправился с картошкой и мясом, взялся за чашку с такими же цветочками, что и на заварочном чайнике. Чай и вправду был хорош, я сыт и умиротворен, вагон приятно покачивался. Поговорили об обычных в таких случаях вещах: куда едешь, к кому, зачем и прочее. От беседы я не уходил, но и не очень откровенничал, и через полчаса ушел на свое место. Завалился на полку и проспал под перестук колес весь день, проснулся сходить по неотложным делам и снова забрался на матрас. Отоспался за все бессонные ночи, сняв накопившееся напряжение минувших дней, встал утром со свежей головой и ощущением прилива сил.

   ***

   До Бреста я не доехал. По наставлению Зинаиды Николаевны рано утром сошел на станции Береза-город. Еще ближе к Пружанам, всего в десяти километрах, находилась станция Оранчицы, но ее поезд проскакивал без остановки. Вышел на чистенькую привокзальную площадь, подивился на памятник симпатичному и очкастому пузатому не то бобру, не то кроту, сидевшему на клумбе посреди площади, – у нас такие места прочно занимает Ильич на постаменте, – и двинулся к недалекой парковке. Такие же охламоны, что и подопечные Павла Степановича, человек пять, орут и валяют дурака в ожидании клиентов. Нет, ребята, с вами я не поеду, и исключительно потому, что вы при случае никому обо мне не расскажете, кроме базара! А я уже научен доверять всем, но не верить никому. Поэтому игнорировал устремленные на меня с надеждой взгляды и под общий вздох разочарования подошел к киоску с надписью белым по синему: «Газеты – Часопiсы». Спросил «Комсомольскую правду в Беларуси» и растерялся: а как платить? У меня только российские рубли, даже не подумал над этим, когда ехал. Вопрос решился просто, киоскерша улыбнулась и взяла российские деньги. С газетой я уселся на скамейке неподалеку, на другом ее конце сидел лысый, как мячик, мужик за пятьдесят и тоскливо поглядывал по сторонам. Еще один, очень большой мяч он проглотил, такой круглый был у него живот под футболкой. Бомбила, сразу вижу. Ключи от машины в руке, к коллегам не суется – понимает, что они в простое, ему не уступят, а он привык подбирать за ними оставшиеся крохи. А заработать нужно. Вот и его аппарат рядом стоит, хорошо тронутая временем «четверка». Но мне краше и не нужно, не в ЗАГС еду. В общем, как раз для меня. Поэтому, придвинувшись к мужику, спросил:

   -В Пружаны отвезешь?

   Он испуганно выкатил изумленные глаза:

   -А как эти? Они ж меня...

   Я прервал его:

   -Отойду вон туда, за сворот, там и сяду. А им ничего не говори, и гнать за мной не спеши. Я подожду.

   С тем поднялся и потопал от кукольного вокзальчика и вылизанной площади с бобром-кротом на клумбе по единственной дороге вдоль выстроившихся в линейку домов. Шел не спеша – времени у меня вагон. Куда ехать, я не знал, но свернул вправо. Там через полсотни метров рос густой кустарник, укрывавший от взоров гоготавших на парковке бандерлогов. Оказалось – правильно свернул. Через пару минут возле меня тормознула «четверка». Я сел, и мы поехали. Познакомились, водителя звали Михаилом. Родом он из Калуги, служить срочную попал сюда, на военный аэродром Осовцы. Отслужил и остался здесь, женившись и обзаведясь семьей, врос корнями. Что было началом, а что потом – то ли женитьба, то ли женился потому, что остался, – Михаил и сам уже не смог бы рассказать о причинно-следственной связи событий. Так сложилось – и все. Работал на местном сыродельном комбинате мастером, вышел на пенсию, теперь вот для укрепления семейного бюджета подрабатывает, когда получается. Я слушал Михаила и думал, что, где и как ни живи, проблемы – неизменный спутник человека, и следуют они за ним, как его тень. Сам я представился Михаилу как отставший от своей группы. Что за группа, откуда она взялась и с чего вдруг оказалась в белорусской глубинке, где нет даже железнодорожной станции, – об этом Михаил не спрашивал. Едет с ним человек, платит за проезд – и ладно, остальное не его дело.

   Пока крутились по городу, заметил вывеску «Интернет – кафе. Круглосуточно», а рядом – продуктовый магазин. Дождался, когда отъехали метров тридцать, и попросил Михаила остановиться – нужно кой-что купить. Оставил в машине сумку – чтобы водитель не забеспокоился, что уйду без оплаты, – и вернулся назад, к магазину. Но зашел не в него, а в пустовавшее по утреннему времени интернет-кафе рядом. Набрал на указанном мне полусонным пареньком компьютере адрес, проверил свой почтовый ящик. Ничего серьезного, только успокаивающее сообщение, что Фред сильно не пострадал, но лежит и из палаты не высовывается – это ему точно Павел Степанович посоветовал. Расплатился, вышел и тут же зашел в соседнюю дверь – в магазин. Купил пакет кефира, вернулся к терпеливо ожидающему Михаилу:

   -Язва, черти её дери! Обязательно с утра нужно что-нибудь молочного, тогда дремлет, не беспокоит!

   Водитель кивнул без эмоций, и мы поехали дальше.

   Добрались быстро. То есть, было еще утро, когда я вышел из машины возле автовокзала Пружан. Заминки с оплатой не возникло – Михаил с радостью согласился взять российские рубли. На том и расстались, его потрепанное движимое имущество, игриво вильнув задом и пукнув сизым выхлопом на повороте, увезло хозяина в обратном направлении.

   Я осмотрелся, подивился плакату, приглашавшему в круглогодичные спортивные секции при ледовом дворце – это в совсем небольшом городе! – и у первого же прохожего поинтересовался, где тут купить хорошие детские игрушки. Получил обстоятельный ответ, сопровождавшийся жестикуляцией с изгибанием рук – для убедительности, наглядности и доходчивости – и отправился по так необычно проиллюстрированному маршруту. Нужен подарок для Полины – дочери Сергея и Маши Киселевых. Даже если бы я покидал свой дом не так, будто спасался от огня, то все равно везти через пол-страны куклу или плюшевого медведя было неразумно.

   ***

   А через час я оглох от восторженного визга Маши Киселевой, жены Сергея. Сам Сергей был на работе, но Маша ему позвонила, и через полчаса он появился. Я сидел за столом в доме Ждановичей – Киселевых на окраине Пружан. Дом стоял почти на берегу ручья Муха, неподалеку от слияния с каналом Вец, после чего на карте появлялась река Мухавец – та самая, что протекает у Брестской крепости, огибая её, и впадает в пограничный Западный Буг. О такой географической странности я раньше не знал. Сразу за домом начиналось поле, неподалеку находился бывший военный аэродром, где в какой-то из сохранившихся служб работал Евгений, родной брат Маши, тоже сидевший с нами за столом. В недалеком прошлом, как и я, Евгений был офицером, даже звание у нас одинаковое – майор. Офицер бывшим не бывает: либо он офицер, либо нет. Как не может быть понятия «бывший порядочный человек», или «бывшая хорошая хозяйка»: эти признаки, появившись однажды, остаются в человеке навсегда. Он мне сразу понравился – немногословный, со спокойным и все понимающим взглядом серых, как у сестры, глаз. Глава семейства, отец Маши и Евгения, отсутствовал, гостил у своей младшей сестры, жившей под Пинском.

   Чета Киселевых рассматривала фотографии в моем планшете, в основном со второй свадьбы Юльки. Они оба хорошо её знали, но наше с ней расставание прошло уже после их отъезда. Ошарашенно изучали изображения, где я поочередно обнимал то свою бывшую жену в платье невесты, то нового Юлькиного мужа, то сразу обоих молодоженов. В полный восторг их привело видео, где мы дуэтом – новый муж и я, предыдущий и отставленный, – вдумчиво, лишенными приятности голосами исполняли песню «Надежда». Ловя их взгляды, бросаемые исподтишка, я чувствовал себя Львом Евгеньевичем Хоботовым из «Покровских ворот». Для полноты недоставало только фразы «Высокие отношения! Высокие!»

   Мы с Евгением сидели, неспешно беседовали, не мешая молодежи бурно радоваться каждой следующей картинке. Он уволился из армии из-за семейных проблем: его жена, найдя себе другой идеал, осталась с сыном в Воронеже, и вот теперь Евгений крутился, как мог, стараясь обеспечить сыну нормальное в материальном плане существование и этим как-то компенсировать свое рядом с ним отсутствие – хоть и не по своей вине. Что ж, каждый выпивает свою чашу до дна, как бы горька она ни была. В жизни, как в поезде, жестких мест больше, чем мягких, вот не получилось у человека, как мечтал, но это еще не повод разочароваться во всем и стать негодяем. К концу вечера мы обсудили почти все вопросы, Евгений взялся помочь и даже прикинул, как это сделать побыстрее и поэффективнее. И вообще, он понимал гораздо больше, чем ему рассказывали.

   Главное – мне нужна была машина. Неброская и надежная. Дело, вроде, при наличии денег совсем не сложное, но покупать ее на себя я не мог, транзитные номера привешивать нельзя – за границу не выпустят. Брать нужно только с рук и только по генеральной доверенности. То есть, без переоформления. Такие условия могут насторожить продавца: он знает, что все теперь стали умными, читают рубрики в газетах про схемы мошенничества и понимают, что машина по доверенности – это риск для нового владельца остаться и без денег, и без автомобиля. С другой стороны, не каждый такую доверенность выдаст незнакомцу: а вдруг ты завтра на его колесах поедешь грабить банк или по пьяне врежешься в трамвайную остановку? Кого привлекать будут, владельца или неведомого и неоформленного, как положено, покупателя без имени и адреса? В общем, по сумме обстоятельств отпадают многочисленные авторынки и стоянки с продающимися на них подержанными тачками: там все если не по закону, то близко к нему, никто мне никаких доверенностей давать не будет, потому что хозяева таких площадок ссориться с властями не рискнут и мутными делами точно не заморочатся. Да и мне оставлять о себе память в виде необычных просьб при оформлении как-то не резон: по практике я знал, что все равно любые сведения о чем-то нетипичном, настораживающем своей неординарностью обязательно попадут в полицию, ну, здесь в милицию. Значит, возможности выбора резко падают. Так что повод поскрести загривок был, и Евгений долго молчал, но все же обнадежил: решим! И глазами показал на сестру и зятя: не при детях, мол, обсуждать серьёзные дела!

   Следующим утром, не давая мне поспать от души, мой новый босс бесцеремонно стянул с меня одеяло и, стоя рядом, потребовал:

   -Вставай! День начался, дел полно. Я позвонил и отпросился, на работу поеду попозже.

   Маша уже возилась на кухне, готовя сразу всем нам завтрак. Позевывая, я залез под душ, побрился и сел за стол. Сергей уже ушел на работу, Евгений с мокрыми волосами уселся напротив меня и придвинул к себе тарелку. Через двадцать минут мы выехали со двора и покатили по утренним пустынным улочкам. Заехали в дебри гаражей на окраине, поплутали и остановились под вывеской «Автосервис». Хозяин, степенный мужик Леонид Иванович, ожидал нас, сидя на скамеечке у входа. Подошли, поздоровались, зашли в ворота. Жестом фокусника он сдернул со стоящей машины матерчатый тент, и я увидел пожухлый и заспанный на вид, знавший лучшие времена в лучших местах «Фольксваген-Пассат». Леонид Иванович пояснил:

   -Готовил для свояка, да он себе купил «Ситроен». Клюнул на дерьмо в целлофане. Выглядит как новый, но не ездит, три раза уже ремонтировал его сокровище. Если крыжовник побрить, он от этого виноградом не станет, так и этот «Ситроен». В машине не блеск кузова главное. Двигатель у «Фолькса» отличный, сам настраивал, подвеска вся перебрана под наши дороги. Так что машина что надо, ручаюсь. А глянец и навести можно...

   С некоторой опаской я взялся за анорексичную, костлявую баранку аппарата. Хозяин и Евгений уселись рядом, поехали прокатиться. Километров за двадцать пробега я убедился: да, хорошо едет. Качественный продукт по приемлемой цене. Das Auto. Претензий к поведению нет, и если ехать, а не шашечки, то вполне вариант. В такие машины не влюбляются, на них ездят. Оговорили детали, я отдал деньги, к вечеру нотариальная доверенность со всеми прочими документами будет у меня в руках.

   Возвращались уже на двух машинах, каждый за рулем своей, не поговорить. Поэтому, во дворе дома, Евгений перед отъездом на свой аэродром торопливо наставлял меня:

   -Если Сергей вернется с работы и доверенность ещё не привезут, пусть звонит и дергает Леонида Ивановича, он телефон знает. Нужно оформить еще страховку на тебя, «зеленую карту». Он в курсе, главное – доверенность, все с нее начинается! Поедем с тобой за бугор завтра вместе, у нас тут национальная забава – проводить выходные в Польше, на закупе. Сегодня обзвоню, кого надо, должно все срастись.

   С тем и уехал.

***

   Сергей приехал не один – в его машине сидел Леонид Иванович со всем комплектом документов на машину и нотариально оформленной доверенностью. Он вернул мне паспорт, который забирал, чтобы эту доверенность сделать. Не забыл о диагностической карте и техталоне – без них за границу не выпустят, передал и второй экземпляр ключей от машины. Как бонус за покупку машины, привез месячный европейский полис страхования гражданской ответственности, больше известный как Green Card – «зеленая карта». Страховка выдается не на водителя, а на автомобиль, поэтому он оказал любезность и оформил ее у знакомых. В общем, мне оставалось совсем немного – получить личную медицинскую страховку, и дай Бог, чтобы она не понадобилась!

   Вечером опять собрались на веранде вчетвером, Полинка уже спала. Все разговоры крутились вокруг поездки, как коза вокруг колышка. Итак, Евгений едет в Польшу «на закуп» на своей машине, с ним в паре я доеду до Белостока. Двинемся вечером в пятницу, то есть завтра, доезжаем до Свислочи, там у него дела. Ночуем у его знакомых, они уже ждут, утром выезжаем к границе, к переходу Берестовица – Бобровники. С белорусской стороны на посту как раз будут бывшие сослуживцы Евгения, а в Бобровниках, уже на польской стороне, в это время (вот совпадение!) несет службу близкий знакомый Евгения, офицер SG – пограничной службы Польши – Тадеуш Тумилович. Как раз такую ситуацию Женя и подразумевал, произнося «должно все срастись». Прикинули, что необходимо купить в дорогу, я выслушал наставления по поведению и на границе, и в путешествии по Польше. Обо всем и подробно выпытывал и переспрашивал, зная, что лучше десять раз спросить, чем один раз натворить. Оговорили способы связи, проверили свои трубки, мой дотошный сопровождающий даже залез в «Фольксваген» и убедился в нормальной работе блока питания мобильника от прикуривателя. До кучи спрятали в заднем бампере и запасные ключи от машины, пшикнув строительную пену в полость, куда их, завернутые в полиэтиленовый пакет, затолкали, оставив проволочный «хвостик» – на случай, если вдруг понадобятся.