Текст книги "8том. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма"

Автор книги: Анатоль Франс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 51 страниц)

Против колониального варварства [726]726
  30 января 1906 г. «Лига защиты прав человека и гражданина» созвала собрание, посвященное сообщениям комиссии Саворньяна де Бразза, посланной в 1905 г. в Конго для изучения положения негров. Министр колоний запретил комиссии обнародовать свои выводы; во Франции началась кампания протеста. В своей речи Франс использовал часть статьи «Колониальное бешенство», вошедшей в 1904 г. в книгу «На белом камне». Речь была напечатана в «L'Humanite» 31 января; вошла в книгу «К лучшим временам».


[Закрыть]
Речь на митинге, организованном «Лигой защиты прав человека и гражданина»

30 января 1906 г.

Гражданки, граждане! Двадцать пять лет тому назад глава французской миссии в Западной Африке, Саворньян де Бразза, который своим мужеством, добротой и прямодушием завоевал доверие и уважение черных племен, убедил их царька Макоко принять протекторат Франции. В знак примирения негритянский вождь повелел вырыть среди поля глубокую яму и, когда все туземные военачальники бросили туда свое оружие, произнес такие слова:

– Мы похоронили войну так глубоко, что она уже не выйдет из могилы ни при нас, ни при детях наших.

На земляном холме, покрывшем копья и стрелы, посадили дерево, и тогда Бразза сказал:

– Да воцарится мир, и да не нарушат его никогда, как никогда не вырастут на этом дереве ни железо, ни порох.

Перед вами выступит сейчас господин Фелисьен Шалле, один из членов миссии Бразза. Не мне, а ему предстоит рассказать вам о туземцах и об их судьбе.

Среди жителей Конго, различных племен, нравов и обычаев, широко распространены религиозные культы; туземцы поклоняются фетишам и исполняют сложные, нередко чудовищные по своей жестокости, колдовские обряды. Они искусны в ремеслах. Они приручили диких баранов, коз и кабанов. Их общественный строй основан на рабстве и многоженстве. Тридцать лет назад он сильно напоминал общественный строй греков, как он описан в «Илиаде». По свидетельству Поля Шелю, туземные вожди говорят столь же искусно и красноречиво, как цари, герои Гомера.

Эти чернокожие, бесспорно, слишком уж пристрастились к пальмовому вину и водке. Есть среди них люди жадные и хитрые, но встречается немало честных и великодушных. Доктор Баро-Форльер, долго живший в их среде, утверждает, что в большинстве своем они добры, кротки и охотно работают с белыми, если те терпеливо их обучают.

– Они не дикари, – говорит доктор Баро-Форльер, – это люди, которые на несколько веков отстали от цивилизации, это наши младшие братья… Наш долг дать им разумное воспитание.

И что же? Эти младенческие племена, которые Бразза покорил своей справедливостью, благородством и верностью слову, эти чернокожие, доверившиеся покровительству Франции, ныне преданы, отданы на разграбление алчным, свирепым торгашам; оставлены без всякой защиты; ныне они принуждены терпеть издевательства развращенных и жестоких европейцев, одичавших от алкоголя, болотной лихорадки и нестерпимого зноя, они подчинены режиму убийства, грабежа и насилия. Вот какое воспитание мы даем этим невежественным душам, вот какой морали мы их учим.

Несчастные существа, беспомощные и жалкие, попали в руки извергов, которые истязают их, но не могут истребить; какими же извергами станут когда-нибудь они сами!

Дело чести Франции и всего человечества положить конец их мучениям.

О, мы отлично знаем, что чернокожие «Свободного государства Конго», рабы его величества короля Бельгии, терпят не менее жестокие муки. Мы отлично знаем, что в Африке, в Азии, во всех колониях, какому бы государству они ни принадлежали, раздаются те же стоны, те же жалобные вопли, обращенные к бесстрастному небу. Мы знаем, увы, эту старую и страшную историю. Вот уже четыре столетия христианские народы состязаются между собой в истреблении красной, желтой и черной расы. Это и называется современной цивилизацией.

Белые общаются с черными и желтыми только для того, чтобы поработить их и уничтожить. Народы, которые мы называем варварскими, знают нас лишь по нашим преступлениям. Мы не думаем, конечно, что на злополучной африканской земле под нашим республиканским флагом совершается больше жестокостей, чем под флагом империй и королевств. Но нам, французам, следует прежде всего разоблачить преступления, совершенные от имени Франции; это дело нашей чести, к тому же, если мы станем говорить о своей стране, о своих собственных делах, есть хоть некоторая надежда, что наш голос будет услышан.

Надо ли, граждане, доказывать вам все это? Те же доводы приводил мой высокочтимый собрат Поль Виолле, снискавший всеобщее уважение своим благородным характером и глубокой верой. Те же доводы приводил гражданин Франсуа де Прессансе, речь которого, как и многих других, отличалась сердечным жаром и ясностью мысли.

– Я принадлежу к тем, – сказал он, – кто считает обязанностью каждого гражданина смело обличать преступления, за которые несет ответственность его страна; трусливое молчание сделало бы его соучастником этих злодеяний.

И он добавил:

– Если в этом состоит наш священный долг, еще более непререкаемый и обязательный для Франции, страны Революции, чем для любого другого государства, то разве мы вправе забыть о справедливой борьбе других народов: о том, что бельгийцы развернули кампанию против правителя Конго; о том, что англичане XVIII века, во главе с Питтом, Фоксом, Берком и Шериданом, единодушно требовали покарать Уоррена Гастингса [727]727
  …англичане XVIII века во главе с Питтом, Фоксом, Верком и Шериданом единодушно требовали покарать Уоррена Гастингса… – Гастингс Уоррен (1732–1818) – первый английский генерал-губернатор Индии, один из наиболее жестоких колонизаторов периода завоевания Индии, ставленник Ост-Индской компании. В 1785 г. под давлением лидеров партии вигов, боровшихся против монополии Ост-Индской компании, ушел в отставку. Фокс, Берк, Шеридан и другие лидеры оппозиции вигов потребовали привлечения Гастингса к суду по обвинению в злоупотреблениях, однако суд палаты лордов оправдал его.


[Закрыть], хотя он преподнес своей родине поистине королевский подарок – Индию; о том, что даже Германия Вильгельма осудила дикие жестокости африканского конкистадора, доктора Петерса; о том, как в Голландии разящее перо Мультатули беспощадно заклеймило злодеяния колонизаторов.

И мы тоже будем настойчиво и неустанно обличать беззакония и преступления администрации французских колоний. Мы будем обличать их с помощью тех должностных лиц, – а они есть, и их много, – которые в стране с гнилым климатом, в удручающем одиночестве, сумели уберечься от тоски, отчаянья, умственного расстройства, страхов, губительных галлюцинаций, сумели остаться справедливыми и разумными. Настойчиво и неустанно будем мы клеймить преступления и добиваться искоренения гнусного режима, который благоприятствует и потакает им.

Настойчиво и неустанно будем мы выступать в защиту прав человека для желтых и черных народов, населяющих наши колониальные владения. Мы потребуем справедливости во имя человечества, которое нельзя оскорблять безнаказанно, во имя родины, интересы которой страдают из-за варварства колонизаторов.

Вам, гражданин Руане, принадлежат знаменательные слова: «С помощью жестокости, алчности и лихоимства ничего создать нельзя». В самом деле, если Франция владеет обширными землями в далеких краях, если каждому ясно, что политика колониальная составляет основу капиталистической политики, то мы вправе спросить у финансистов и правителей: «Не сошли ли вы с ума?» Как можете вы допускать истребление чернокожих туземцев, которых вам некем заменить и чьими трудами создается ваше богатство! Разве вы не видите, что с уничтожением коренного населения замирает торговля, пропадают даром сокровища земных недр? Не безрассудно ли на этих землях, сулящих вам столько блестящих возможностей, сеять смерть, нищету и горе, пожиная себе на беду лишь ненависть и возмущение?

Всякое преступление неизбежно таит в себе опасность. Вы не можете сказать африканским неграм:

«Исследователи Африки всегда будут расстреливать вас из ружей и заживо сжигать в ваших хижинах; кичливый христианский солдат всегда будет забавы ради резать на куски ваших жен; неунывающий моряк, прибывший из-за туманного моря, всегда будет вспарывать ударом ноги животы ваших малышей, единственно для того, чтобы поразмяться».

Вы не можете с полной уверенностью утверждать, что треть человечества обречена вечно терпеть унижения. Ведь нашелся народ, который заставил белых уважать желтых. Кто осмелится предсказать, что ни один из черных народов не заставит когда-нибудь белых и желтых проникнуться уважением к чернокожим?

Кто знает, до каких пределов дойдет развитие одной из великих человеческих рас? Негры, в отличие от краснокожих, не вымирают, входя в соприкосновение с европейцами. Сейчас они стоят на низшей ступени цивилизации; они еще не достигли высокого культурного уровня. Ну, а мы, давно ли мы сами стали цивилизованными?

Ведь и у белых людей был период пещер и свайных построек. Они были тогда дикими и ходили нагишом. Они сушили на солнце грубые глиняные сосуды. Их вожди устраивали празднества, сопровождавшиеся дикими плясками. В те времена не было иных ученых, кроме колдунов. Но впоследствии белые воздвигли Парфенон, создали геометрию и подчинили свою мысль законам гармонии. Какой пророк может предсказать двумстам миллионам африканских негров, что их потомки никогда не станут обитать в довольстве и могуществе на берегах озер и великих рек?

Может быть, вы помните, что рассказывал Пьер Кийяр о молодом китайце, который выступил на конгрессе в Люцерне? «Мы были мирным народом, – сказал он. – Что вы сделали с нами? Вы принуждаете нас защищаться. Вы принуждаете нас стать такими же дикарями, как вы сами».

Немцы, голландцы, бельгийцы, англичане, итальянцы, французы, европейцы, христиане! Неужели нам мало недавнего страшного урока, этого грозного предостережения? Неужели мы будем и впредь восстанавливать против себя народы Африки и Азии, возбуждать в них неугасимый гнев, неутолимую ненависть, неужели будем готовить себе в отдаленном, но неминуемом будущем грозные полчища врагов?

Пусть подымут свой голос трудящиеся всех народов, пролетарии всех стран, пусть дух демократии и социализма, веющий в старой Европе, внушит державам и правителям более человечную и более мудрую колониальную политику!

Речь на конференции учителей начальных школ [728]728
  Специальное правительственное распоряжение 1885 года запрещало государственным служащим, в том числе и учителям, организовывать профессиональные союзы. В 900-х гг. учителя начали борьбу за право иметь свой профессиональный союз. 22 февраля 1906 г. на собрании учителей Парижа, требовавших от правительства пересмотреть закон об учительских профсоюзах, выступил А. Франс. Его речь была напечатана в газете «L'Humanite» 23 февраля 1906 г. и вошла в книгу «К лучшим временам».


[Закрыть]

22 февраля 1906 г.

Гражданки учительницы! Граждане учителя!

Делегаты местных учительских объединений и Совет синдикатов департамента Сены удостоили меня высокой чести председательствовать на этой конференции, и я сочту приятным долгом предоставить слово уважаемым гражданам Ренэ Рену, Фердинанду Бюиссону и Жану Жоресу, чьи славные и дорогие всем вам имена стоят в повестке дня. Но прежде следует объяснить вам цель этого собрания. Постараюсь сделать это в немногих словах и насколько возможно точнее, руководствуясь манифестом синдиката учителей, где столь ясно и четко изложены ваши требования.

Когда, к удивлению капиталистического общества, начало разрастаться могучее движение рабочей солидарности, которое теперь уже ничто не в силах остановить; когда дух гуманности, мягкий и неотразимый, как разум, властный, как любовь, побудил трудящихся организовать оборонительный союз – надежный оплот против всех ударов реакции, тогда государственные служащие и рабочие, те, кто строчит пером, и те, кто орудует киркой, единодушно устремились на этот спасительный путь; объединившись между собой и примкнув к пролетариям, они показали тем самым, что ищут в братской сплоченности гарантий своей независимости.

Взаимоотношения между центральной федерацией и федерациями региональными прекрасно выражены в статье одного умнейшего общественного деятеля, большого знатока законов, статье, достойной всяческого внимания.

Вот его слова, напечатанные в «Ревю сосьялист» в январе 1906 года.

«Если все попытки сбросить ярмо государственной власти до сих пор проваливались самым плачевным образом, то это объясняется неправильной постановкой вопроса. Либералы и республиканцы, занятые исключительно политической борьбой, не понимали, что действуют наперекор великому экономическому процессу современности, и требовали местных свобод там, где надо было создать профессиональные организации.

Самая тесная, самая естественная солидарность та, что возникает между людьми, объединенными одной и той же профессией. Эту связь и осуществляет синдикат. Для нас важнее всего защищать наши средства существования, охранять труд, который обеспечивает нам жизнь. Эту возможность и предоставляет нам синдикат».

Так говорит Поль Бонкур [729]729
  Специальное правительственное распоряжение 1885 года запрещало государственным служащим, в том числе и учителям, организовывать профессиональные союзы. В 900-х гг. учителя начали борьбу за право иметь свой профессиональный союз. 22 февраля 1906 г. на собрании учителей Парижа, требовавших от правительства пересмотреть закон об учительских профсоюзах, выступил А. Франс. Его речь была напечатана в газете «L'Humanite» 23 февраля 1906 г. и вошла в книгу «К лучшим временам».


[Закрыть], намечая в общих чертах пути и методы освободительного движения при помощи синдикатов и федераций.

Граждане учителя, ваша великая заслуга в том, что вы приняли ревностное участие в этой дружной борьбе и создали крепкую организацию пролетариата школ рука об руку с пролетариатом канцелярий, налогового управления и железных дорог.

Вы действовали энергично и последовательно. Ваши Содружества, подобно свободе, родились непобедимыми. Вам не пришлось защищать их от произвола властей. Напротив, в дни борьбы министры обращались за помощью именно к Содружествам. С самого начала было ясно, что из ваших объединений вырастут когда-нибудь синдикаты. И государство не помышляло пресекать ваши устремления и ограничивать ваши надежды. Не было и речи о том, чтобы лишить вас преимуществ того закона 1884 года [730]730
  …лишить вас преимущества того закона 1884 года… – В 1884 г. был принят закон, разрешающий организацию рабочих профессиональных союзов.


[Закрыть], который, как говорят, «благодаря упорству одного крупного юриста клином врезался в деспотически тесные рамки наполеоновского кодекса».

С тех пор сменилось немало министров. Нынешние власти, вероятно, взирают на вас уже не столь благосклонным оком. Во всяком случае, они расходятся во мнениях на ваш счет. Господин Рувье яростно требует лишить вас права объединяться в синдикаты, а господин Дюбиф оставляет вам это право под тем великолепным предлогом, будто вы не облечены никакой властью, в противоположность почтовым служащим, которые хотя бы имеют право составлять протоколы.

Но бог с ними. Ведь нынешние министры тоже сойдут со сцены. А вы останетесь. И вы будете упорно добиваться полной и неоспоримой правоспособности синдикатов. Только правоспособный синдикат может избавить вас от опеки министерства. Вам это слишком хорошо известно: управление начальных школ находится в руках политиканов, которые назначают и увольняют учителей при посредстве правительственных чиновников.

«Разве можем мы питать доверие к администраторам, которые откровенно сознаются, что не способны управлять?» – с горечью спрашивает один из делегатов, гражданин Глей.

Стыдно подумать, что бюрократы, не имеющие никакого понятия о начальном обучении, составляют для вас учебные программы и рассылают списки книг – и каких книг! – для преподавателей и учеников.

Граждане учителя, вы высоко оцениваете роль синдикализма. Вы видите в нем не только организацию, дающую вам возможность защищать свои профессиональные интересы. Вы ищете в нем главным образом преимуществ общественного порядка.

«Синдикаты, – говорится в вашем манифесте, – должны обращать на пользу коллектива общественные обязанности, которые исполняют его члены.

Синдикаты должны готовить кадры будущих автономных организаций, которым государство, под своим контролем и под их взаимным контролем, постепенно передает муниципальные функции».

С этой благородной целью, с этими широкими замыслами вы добиваетесь права вступить во Всеобщую конфедерацию труда [731]731
  Всеобщая конфедерация труда – общенациональное профсоюзное объединение Франции, основанное в 1895 г.; до начала первой мировой войны находилась под влиянием анархосиндикалистов и реформистов.


[Закрыть].

Вы хотите регистрироваться на бирже труда по специальности, в звании преподавателей. И вы правы. Биржа труда – необходимый посреднический орган рабочего класса, и все организации трудящихся имеют право и обязаны вступить в него.

Вам заранее известно, граждане, какое бурное противодействие окажут вашим планам защитники современного правопорядка. Вернее, следует сказать – современного беспорядка. Как?! – завопят консервативные газеты. Синдикаты и федерации государственных служащих?! Да ведь это захват власти, это засилье народных объединений, наподобие тех цеховых корпораций, против которых много веков безуспешно боролась абсолютная монархия и которые удалось сокрушить только революции.

И вот наши либеральные буржуа, потомки революционеров восемьдесят девятого года, объявляют войну корпоративным установлениям!

Что касается нас, социалистов, мы полагаем, что муниципальные органы должны быть автономны и руководство ими должно быть передано в руки корпораций, действующих совершенно независимо под наблюдением государства; мы будем следовать за вами до конца в вашей славной борьбе.

Чем было государство до сих пор? Правящей властью.

Чем оно должно быть? Контролирующим органом.

Ваш основной принцип состоит в том, что вопросы продвижения служащих, их перемещения по должности, размер их оклада должны быть согласованы между их делегатами и начальниками, подобно тому как вопросы заработной платы фабричного рабочего обсуждаются между синдикатом и предпринимателем.

Каких только вздорных предлогов не выдумывают, чтобы лишить ваши синдикаты правоспособности! Доходят до утверждений, будто вы воспользуетесь своими правами для забастовок, как будто право бастовать вытекает из правоспособности синдикатов! Между тем во время стачек, которые из года в год неизбежно будут учащаться и расширяться, вы единодушно сочтете своим долгом взять на себя заботу и попечение о детях пролетариев.

Граждане учителя!

Благодаря вашей активной борьбе, вливающейся в общую борьбу всего пролетариата, разрозненные силы объединяются, их воодушевляют общие идеи, и скоро на смену старому закону произвола и грубого насилия придет новый закон, закон мирного согласия, закон плодотворной солидарности.

Да здравствует синдикат учителей!

Предисловие к книге Е. Семенова «СТРАНИЦЫ ИЗ ИСТОРИИ РУССКОЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ» [732]732
  Парижский Комитет протеста против кровопролитий в России в феврале 1906 г. был реорганизован в Комитет свободной России. Комитет начал издавать ежемесячный бюллетень, а в начале июля выпустил книгу одного из своих основателей народовольца Е. Семенова под названием «Страница из истории русской контрреволюции (Погромы)». Книга открывалась предисловием А. Франса, которое явилось почти дословным воспроизведением его речи, произнесенной 16 декабря 1905 г. на организованном Комитетом митинге протеста против кровавых действий царизма и напечатанной в «L'Humanite» 17 декабря.


[Закрыть]

Париж, 1906 г.

Смотря на Россию издалека, мы лишены возможности настолько ясно распознать ее нынешние силы, обстановку и сам характер происходящего, чтобы правильно судить о тактике ее партий; с нашей стороны было бы неумно вмешиваться в дела людей, с головою ушедших в борьбу не на жизнь, а на смерть, борьбу, которая, не прекращаясь, кипит там, в этом раскаленном мраке, где блуждают неясные призраки смертей и побед. Однако, не намереваясь вмешиваться в их дела, не пытаясь разобраться во всех этих бесчисленных партиях, столь несхожих ни в теории, ни в практике, а то и враждующих со дня своего зарождения, но в целом работающих на общее дело, мы можем все-таки выделить выступление социалистов.

Оно было внезапным и решительным. Словно вспышка, слепящая глаза.

Русские пролетарии взяли в руки оружие пролетариев и действовали им так мощно и умело, что нанесли смертельный удар по самому могучему режиму насилия и террора. На глазах изумленного мира они объявили всеобщую политическую забастовку, и в час испытания эта забастовка оказалась сильнее ружей и пушек. Мы изумлены и охвачены тревогой за судьбу великого неповиновения, неповиновения, которое русские рабочие осмелились оказать своему издыхающему правительству.

Множество людей, сплошь обреченных на безысходную, беспросветную нищету, на пытки холода и недоедания, борется за свою жизнь и за дело победы, зная, что не на что больше рассчитывать, кроме своей несгибаемой готовности страдать, – видел ли мир что-нибудь более величественное?

Всеобщая политическая забастовка, забастовка пролетариев и объединившихся с ними интеллигентов, за какие-нибудь несколько дней победила царизм. И это чудовище мощи, высокомерия, роскоши рухнуло под ударом рабочих, закаленных голодом. Забастовка была победоносной, царь уступил. Он обещал Конституцию, свободы…

Известно, что последовало за этим, – мы знаем, как царские приспешники, чтобы свести на нет царские обещания, устроили страшную резню – резню рабочих, студентов, интеллигентов и евреев. Одновременно в тридцати городах вооруженные черносотенцы маршировали по улицам, неся портреты царя и национальные флаги. При участии полицейских и охранки дни и ночи черносотенцы убивали, насиловали, грабили и выжигали целые еврейские кварталы. Так было в Баку, в Одессе, в Киеве, в Николаеве, в Елизаветграде, в Ростове-на-Дону, в Саратове, в Томске, в Твери, в Екатеринославе, в Тифлисе. Затем было сообщено, что все спокойно.

А несчастным евреям, чудом избежавшим смерти, оставалось только плакать у пепелищ своих домов, над трупами задушенных отцов и матерей. Слезы этих несчастных, кровь этих убитых вопиют, и мы слышим их. Мы исповедуем религию человечности. Для нас нет ни евреев, ни христиан. Для нас есть только палачи и жертвы.

Мертвецы Киева и Баку, Саратова и Одессы, призраки убитых в Гомеле и Белостоке, поднимайтесь, покажите всем богатым и счастливым людям на этой земле свои искалеченные трупы, поднимайтесь снова и снова, до тех пор, пока весь мир не содрогнется от ужаса!

Сколько еще продлится бешеная агония царизма? Каких еще конвульсий можно ждать от этого чудовища? Какой режим будет ему наследовать? Чем окупятся муки русских борцов за свободу? Неужели напрасно проливалась благородная кровь русских интеллигентов и рабочих, кровь, которая еще дымится на камнях улиц, у алтарей независимости и свободы?

Но каким бы ни был исход этого беспримерного и трагического положения, несомненно одно: отныне русские пролетарии имеют решающее влияние на судьбы своей страны и судьбы мира. Русская революция – это революция всемирная.

Она показала всемирному пролетариату его возможности и цели, его силы и его судьбы. Она угрожает всем системам угнетения, всем видам эксплуатации человека человеком. Она расшатала престолы. В старой Австрии грохочет революция. Немецкая социал-демократия – организация могучая, но тем не менее до сих пор остававшаяся благодушной и пассивной, – тоже смотрит на Санкт-Петербург и Москву и начинает волноваться.

Бебель сказал об этом канцлеру и депутатам Империи, и на этот раз предсказания старого социалиста кайзеру были весьма мрачны: «Имейте в виду: революционный взрыв, происшедший в России, останется жить в сознании немецкого рабочего».

А почему молчим мы, французы? Разве наш политический и общественный строй так хорош, что нам незачем раздумывать над великими переменами, происходящими в мире? Разве у нас нет своих черных банд? Разве так далеки для нас времена Мелина и Дюпюи, когда националистический террор царил в Париже и монах-доминиканец публично призывал главнокомандующего французской армией к расправе над республиканцами?

Мы умеем различать и не теряем чувства меры. Наши общественные дела – лишь легкая комедия по сравнению с мрачной русской драмой. На берегах Невы, Вислы, Волги – вот где решается в этот момент судьба новой Европы и будущее человечества. Происходит удивительная перемена в понятиях и идеях. В 1789 году наши братья преподали Европе урок буржуазной революции, а ныне русские пролетарии в свою очередь дают нам уроки революции социалистической.

И теперь, когда эти благородные люди, которых нам не надо ни подстрекать, ни сдерживать, борются и страдают во имя освобождения России и целого мира, французский пролетариат должен заявить о своей солидарности с пролетариатом русским. Необходимо понять свой долг и исполнить его до конца. Если наши правители, наши господствующие классы в один прекрасный день попытаются оказать царизму в его борьбе с Революцией военную, дипломатическую или денежную поддержку, французский пролетариат должен выступить против этого со всей решительностью. Поклянемся оказать помощь и поддержку революции, грохот которой, пускай издалека, слышит уже наше ухо, ибо нет больше на земле расстояния, способного разделить народы. Пошлем же братский привет и великую благодарность России, которая борется за свое освобождение; Финляндии, столь упорно отвоевывающей свои права, попранные царем-клятвопреступником; Польше, которая с изумительным героизмом и мудростью добивается независимости, проявляя вместе с тем и должное чувство солидарности, и пусть в полную силу звучит великое новое слово: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь, чтобы подготовить приход новой эры, эры социальной справедливости и всеобщего мира».