Текст книги "8том. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма"

Автор книги: Анатоль Франс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 51 страниц)

Рим хочет сохранить самый принцип конкордата как остаток своего старинного права вершить суд инквизиции, а также потому, что отделение церкви его пугает. Лев XIII считал, что расторжение конкордата будет подлинным бедствием [683]683
  G. Nоblemaire, los. cit., p. 184.


[Закрыть]. Во Франции некоторые из его политических единомышленников проявили сначала достаточно такта, чтобы скрыть свои опасения. Но перед надвигающейся опасностью они забыли об осторожности и сосредоточили все помыслы на том, чтобы ее предотвратить. Духовенство единодушно требует сохранения закона, который само же не соблюдает, а французские епископы наперебой оплакивают расторжение конкордата, ставшее необходимым по их собственной вине. Прелат Физе считает, что после отмены конкордата придет конец религии, а епископ Дюбийар страшится, что прохладные души совсем потеряют веру. Он надеется, правда, что горячо верующие души воспылают еще горячее. Но таких душ мало.

Тем, кто утверждает, будто церковь станет сильнее после отделения, следовало бы сперва показать, что она выиграет, потеряв бюджет в пятьдесят миллионов франков. Где она найдет эти пятьдесят миллионов? А потом? Крестьяне прижимисты, буржуа и так обременены взносами на дела благочестия: лепта св. Петра, поддержка конгрегаций, ультрамонтанского обучения. Одно благотворительное общество, основанное в кемперской епархии, уже выплачивает регулярно пятьдесят тысяч франков священнослужителям, лишенным воспомоществования государства. А как тяжко будет духовенству просить денег у дворянчиков и богатых вдов! Один священник из Лаваля заранее содрогается при мысли об этом, хоть и сохраняет свойственное ему бодрое и веселое настроение.

«Сегодня государство выплачивает нам содержание, не требуя никакого отчета в том, как мы израсходовали полученные деньги, – пишет он. – Завтра, когда мы будем иметь дело с комитетами, нам то и дело придется отчитываться перед председателем, стараясь угодить Петру и не прогневить Павла. Горе нам, если мы восстановим против себя какую-нибудь влиятельную святошу. Тирания республики сменится тиранией ханжей» [684]684
  Article de M. Eric Bernard, dans «Le Siècle» du 3 août 1904.


[Закрыть].

Де Ланессан полагает, что французский народ не способен на крупные жертвы во имя религии; вера его недостаточно сильна. Трудно подсчитать число истинных католиков. Не знаю, откуда Тэн взял приводимую им цифру, но он утверждает, что на тридцать восемь миллионов французов приходится четыре миллиона католиков, строго соблюдающих религиозные обряды, в том числе много женщин и детей. Впрочем, это возможно. Епископ орлеанский Дюпанлу считает, что из трехсот пятидесяти тысяч католиков его епархии только тридцать семь тысяч причащаются на страстной неделе. Аббат Бугрен дает приблизительно такую же цифру.

Один из правых депутатов Жюль Делафосс, человек весьма почтенный, отметил поразительное равнодушие к религиозным обрядам среди крестьян, живущих в Лимузене, особенно в той его части, которая расположена между реками Эндр и Крёз.

«В каждой коммуне по-прежнему имеется церковь, – пишет он, – но, кроме священника, в ней почти никто не бывает. В коммуне, где я жил, на воскресной службе присутствовали только я сам и мои домашние. Не было видно ни женщин, ни девушек, ни молодых людей. Даже дети, готовящиеся к первому причастию, не ходят к обедне! Впрочем, среди населения не замечается никакой враждебности к религии. Дело тут даже не в равнодушии, ибо в такие праздники, как пасха, день всех святых и рождество, в церкви бывает полным-полно. Крестьяне крестят своих детей, посылают их к первому причастию, а также женятся и хоронят близких по католическому обряду. Но все это делается чисто механически, и современные люди не примешивают к церковным обрядам ни чувства, ни веры, связанных с этими актами» [685]685
  Цитата приведена Клемансо («L'Aurore» 19 octobre 1904).


[Закрыть].

Опрос, организованный газетой «Бриар», охватил 416 коммун Бри с населением в 216000 человек. Из ответов на заданные вопросы выяснилось, что только 5200 человек, то есть два процента всех жителей, исполняют религиозные обряды [686]686
  «Pages libres» du 1-er octobre 1904.


[Закрыть].

В известной мне восточной части Жиронды все женщины с детьми ходят по воскресеньям к обедне. Мужчины обычно остаются на площади пред церковью и беседуют о своих делах.

Но на тридцать миллионов французов такие сведения поневоле придется признать неполными и отрывочными; к тому же они, возможно, и ошибочны. К обедне ходят по многим причинам и далеко не всегда из благочестия. Тщеславие, мода, расчет, а также ханжество влекут прихожан в церковь. Напротив, некоторые люди, которые не исповедуются, не причащаются и не посещают церковных служб, вовсе не являются противниками религии, они лишь прохладно относятся к ней, это, говоря языком священнослужителей, «грешники, в душе которых вера еще не совсем мертва».

Но даже если мы сосчитаем верующих, разве это поможет нам узнать, какими силами располагает церковь? Эти силы уже не зависят от примитивной веры народов. Римско-католическая религия свелась по вине иезуитов к нескольким грубым суевериям и к механическому, чисто внешнему исполнению обрядов. Она потеряла весь свой нравственный авторитет. Она опирается на силу привычки, на традицию, на обычаи. Она извлекает пользу из всеобщего равнодушия. Для многих людей как в городе, так и в деревне церковь – учреждение скорее гражданское, чем религиозное, – нечто среднее между мэрией и концертным залом. В церкви совершаются браки, в нее приносят новорожденных и усопших. Женщины показывают там свои туалеты. Наконец в наши дни духовенство пользуется поддержкой всех власть имущих. Крупные землевладельцы, промышленники, финансисты, богатые евреи – вот столпы римско-католической церкви. Это сила, но сила не слишком большая в такой стране, как наша, где мало бедняков.

Предложение Прессансе, хорошо обдуманное и разработанное, предложение Ревейо, разумное и умеренное, проект комиссии, которому по праву присвоено имя докладчика Аристида Бриана, проект, внесенный правительством в то время, как я пишу эти строки, – все эти документы предусматривают, несмотря на многочисленные расхождения, один и тот же порядок: после отделения государство будет иметь дело не с церковью, а с «Гражданскими обществами по отправлению культа», подчиненными закону об ассоциациях 1901 года.

Неправильно было бы считать, что государство явится в какой-то мере должником «Гражданских обществ». Выдача духовенству содержания, гарантированного конкордатом, прекращается вместе с отменой конкордата, и суммы, предусмотренные в нем, не переходят к другому юридическому лицу. Выше мы говорили о том, что содержание духовенства не носит ни характера возмещения убытков, ни уплаты процентов с долга, сделанного Национальным собранием в 1790 году. Аббат Оделен восклицает, что церковь подвергается грабежу, что она этого не допустит. Но его вопли не будут услышаны. Государство убеждено, что оно ничего не должно духовенству.

– Я не думаю, – сказал Шарль Дюпюи, – чтобы суммы, выдаваемые священнослужителям, могли рассматриваться как долг государства, и притом неоплатный долг.

«Гражданские общества по отправлению культа» будут вольны открывать церкви и изыскивать средства, чтобы нанимать или строить здания для религиозных целей. Из предосторожности, признанной необходимой Мингетти и Лавелеем, проект Бриана ограничивает и эти суммы и способы их получения. Однако он гарантирует «Гражданским обществам» определенную дотацию из доходов фабрик и монастырей, безоговорочно закрепляет за ними здания церквей для отправления католического культа и предусматривает пожизненную пенсию старым и немощным священникам. Но, конечно, вопрос о пенсиях духовным лицам будет поставлен на голосование Палаты не раньше, чем вопрос о пенсиях рабочим.

В мою задачу отнюдь не входит подробное рассмотрение всех представленных проектов. Этой сложной и длительной работой должны заняться опытные законоведы. Но я считаю своим долгом сделать одно полезное предупреждение; я считаю своим долгом заявить, что необходимо тщательно избегать всякого подобия Гражданского статута для духовенства; что следует остерегаться, как страшной опасности, создания духовного государства в светском государстве [687]687
  Voir à ce sujet les article de Clemenceau dans «L'Aurore» et ceux do Ranc dans «Le Radical» (octobre, novembre et décembre 1904).


[Закрыть], ибо мы расторгаем конкордат вовсе не для того, чтобы тотчас же воссоздать его без папы.

Следовало бы сделать еще много замечаний. Можно спросить, например, имеет ли право государство отказываться без всякой компенсации от сорока пяти тысяч церквей с домами епископов, священников, с духовными семинариями, арендная стоимость которых превосходит сто миллионов? Само собою разумеется, что республика не собирается наживаться на отделении от церкви. Но в конце концов уместно ли так богато одарять в ущерб нации общества, ведающие отправлением культа? Неужели пример Бельгии нас ничему не научил? В Бельгии государство отделилось от церкви, но столько ей платит, что само оказалось ослабленным. Неужели вы желаете отделения на бельгийский лад?

К чему давать церкви то, что ей не причитается, и отказывать в том, на что она имеет право?

Правильнее, разумнее всего было бы установить для церкви режим свободы. Мы сказали бы даже, что ей надо дать свободу, не будь это требование чисто метафизическим, ибо оно не представляет ничего осязаемого, реального. В государстве нет свободы вообще, а есть несколько друг друга ограничивающих свобод. Вот почему мы говорим, что надо предоставить церкви все существующие свободы.

С тех пор как во Франции ожидается расторжение конкордата, многие светские либеральные деятели, среди которых выделяется Ренэ Гобле, предлагают принять за девиз: «Свободная церковь в свободном государстве». Этой формуле более сорока лет; она принадлежит Монталамберу, который пояснил ее словами: «Свобода церкви, основанная на общественных свободах» [688]688
  Voir L'Eglise libre dans l'Etat libre, discours prononcé au Congrès catholique de Malines par le comte de Montalembert, 1863, pp. 177 et suiv.


[Закрыть]. После присоединения папских государств к Италии Кавур переиначил эту фразу. Она приобрела в его устах новый смысл и стала чисто итальянской, то есть остроумно-злой. Отныне она звучала так: «Лишая папу вотчины св. Петра, король целует у него ноги». В этих словах заключена вся политика савойской династии, которая подверглась отлучению в Риме и заставила благословить себя в Турине. Вот как Гобле объясняет смысл приведенной формулы:

«Свободная церковь в свободном государстве означает свободу вероисповедания, при которой государство не имеет больше дела с церковью, церковь – с государством, а служители различных культов подчиняются тем же законам, что и прочие граждане».

Однако епископ Дюбийар называет это предложение утопией, а Ранк – глупостью. Такое же мнение было высказано еще до них графом Генрихом Арнимом. По его словам, Chiesa libera in Stato libero [689]689
  Свободная церковь в свободном государстве (итал.).


[Закрыть]есть не что иное, как Chiesa armata in Stato disarmato [690]690
  Вооруженная церковь в безоружном государство (итал.).


[Закрыть]. Фаге с его блестящим, а иногда и беспощадным умом высказал по этому поводу очень правильную мысль: «Свободная церковь – это партия». Конечно, это партия, но также и администрация. Это организованная партия, государство в государстве, власть.

Раздаются требования о подчинении церкви общему праву. Требования вполне справедливые, но, к сожалению, общее право применимо лишь к категории людей, которые ничем не занимаются и ничего собой не представляют. Иначе оно теряет всякий смысл, ибо для каждого положения в обществе существует специальное право. Я не первый отметил это. Имеются специальные законы для врачей, для фармацевтов, для слесарей. А ведь, с точки зрения закона, епископ – лицо не менее значительное, чем слесарь. Каждый из нас то и дело выходит из сферы действия общего права. А разве сама церковь желает сообразоваться с ним? Она требует общего права, когда ей это выгодно. Отрекается от общего права, когда находит его стеснительным. Противоречия ума, логика сердца! Церковь настаивает на общем праве ради того, чтобы свободно создавать свои ассоциации; отказывается от него из осторожности, как, например, от закона 1901 года, который ограничивал доходы ассоциаций одними членскими взносами. Она настаивает на нем, словно съемщик, который хочет избежать ремонта арендуемого здания; она отказывается от него, если домовладелец волен выбирать съемщика и назначать любую арендную плату. Она настаивает на нем, чтобы обеспечить свободу религиозных обрядов, она отказывается от него, если согласие связано с предварительными обязательствами [691]691
  Cf. Aristide Briand, dans «L'Humanité» du 30 septembre 1904.


[Закрыть].

Не думайте, что вы удовлетворите церковь, дав ей свободу. Правда, она примирилась со свободой в Соединенных Штатах. Но дело в том, что католическая религия является там религией меньшинства, и свобода дает церкви возможность преуспевать и богатеть, а религиозным общинам развиваться с поразительной быстротой. Кроме того, в Америке католическая церковь существует наряду с другими христианскими вероисповеданиями и почти во всех штатах пользуется таким же покровительством, как и они. Во Франции, где она является религией большинства, ей мало свободы: она желает быть неограниченной владычицей.

Церковь окажется лютым врагом того правительства, которое ее освободит. Но не следует бояться будущего, постараемся лучше его предусмотреть. После расторжения конкордата папа станет единственным главою церкви во Франции. Единовластно назначая епископов, он, по всей вероятности, будет выбирать их среди монашеских орденов и заменять иезуитами, ассумпционистами и капуцинами епископов-сторонников конкордата по мере того, как они будут умирать. Управление епархиями постепенно перейдет в руки монахов, и они применят там свои деловые способности, склонность к интригам, коммерческий талант, превосходящий коммерческий талант евреев, свою любовь к проискам, козням, заговорам, тайным махинациям. У нас будут коварные епископы, необузданные епископы. Некоторые из них прибегнут, по-видимому, к той демагогии, которую использовали парижская и департаментские газеты «Ла Круа», произведя глубокое впечатление на республику своими резкими и грубыми выпадами.

Церковь станет призывать к насилию. Ей понадобятся мученики. Она возложит все свои упования на религиозную войну. Ведь первое отделение, происшедшее в третьем году, благоприятствовало религии, так как ему предшествовал террор и сопутствовало издание кровавых законов. Преследуя священников, государство вдохнуло в них новые силы. Оно победит их только безграничной терпимостью.

Не нужно ни преследований, ни притеснений. Законы бывают действенны лишь при условии, что они столь же мягки, сколь и тверды. Если мы проявим достаточно мудрости, то глубокая справедливость наших законов и поступков умерит гнев и ненависть отделенной от государства церкви. При свободе печати пастырские обращения, призывающие к смуте, потонут среди потока других статей. При свободе собраний мятежные проповеди потеряют все свое значение.

Сила отделения кроется в нем самом, а вовсе не в строгости предусмотренных законом мер. Отделение подрывает самый принцип существования церкви. Основой римско-католической религии служит ее единство. В католических странах необходимое для церкви единство обеспечивается светской властью. Это государство, заключившее конкордат, оберегает церковь от раскола.

Государство заботится о том, чтобы выбирать среди епископов и священников подлинных ревнителей Рима и отстранять священнослужителей, неугодных Святейшему престолу. Государство восхваляет как истинных пастырей тех из них, кто поносит его в своих проповедях. Такая заботливость чрезмерна. После отделения государству уже не придется делить епископов на правоверных и инакомыслящих, и верующие сами разберутся, какой епископ им больше по душе. Духовная власть папы неограниченна. Но всякая духовная власть нуждается в светской власти для того, чтобы полностью проявлять себя. Именно таково мнение церкви. Свобода, естественно, порождает разнообразие. После отмены конкордата никто не будет уничтожать в зародыше диссидентские церкви. Возникнут и разрастутся множество соперничающих друг с другом сект. Единство вероисповедания будет нарушено.

Лишив христиан своей высокой милости, император Юлиан не стал их преследовать. Он вернул из ссылки епископов-ариан, и тотчас же церковь Христову стали раздирать внутренние распри.

В 1874 году Эрнест Ренан писал с глубоким знанием религиозных вопросов:

«Свобода, я подразумеваю истинную свободу, при которой уже невозможны ни покровительство, ни преследование, нарушит религиозное единство в его опаснейшем выражении. Католическое единство… основывается только на покровительстве государств… Конкордат весьма полезен церкви, ибо, заключая его, государство дает определенные гарантии и этим прикрывает религию даже тогда, когда на деле преследует ее. Мудрость заключается в том, чтобы уничтожить одним ударом и гарантии и стеснительные для церкви законы. Распри – вот основная слабость крупной религиозной общины, у которой нет внешней силы, чтобы поддержать свое единство. Религиозная община обычно владеет имуществом и имеет юридическое лицо. Раскол церкви невозможен до тех пор, пока государственная власть поддерживает ее, заявляя, например, что считает католиками лишь тех, кто чтит папу и признает те или иные догматы. Но в тот день, когда государство перестанет придавать догматическое значение наименованию церквей, в тот день, когда оно разделит принадлежащую им собственность соразмерно их числу, когда спорящие стороны предстанут перед судом и скажут, что не могут больше жить вместе, все сразу изменится» [692]692
  Ernest Renan, Mélanges religieux et historiques, 1904, p. 53.


[Закрыть].

А если враждующие церкви пожелают призвать государство в качестве судьи, то государство может ответить на их мольбы мудрыми словами проконсула Ахайи [693]693
  …мудрыми словами проконсула Ахайи… – Речь идет о Галлионе – проконсуле (наместнике) Греции (в римскую эпоху Греция именовалась провинцией Ахайя). О Галлионе Франс рассказывает в одноименной новелле (1900), включенной в 1904 г. в книгу «На белом камне».


[Закрыть]:

«Если бы какая-нибудь была обида или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас, но когда идет спор об учении и об именах и о законе вашем, то разбирайтесь сами; я не хочу быть судьею в этом» [694]694
  «Деяния апостолов», гл. XVIII, стих. 14 и 15.


[Закрыть].

Глава X

Заключение

После того как Бонапарт восстановил во Франции католическое вероисповедание, все последующие правительства лишь увеличивали богатство и власть церкви, и не всегда из благочестия или желания ей служить. Несмотря на свою любовь к церкви, Реставрация сделала для нее меньше, чем сделали из корысти и страха Июльское правительство и Вторая империя. И, конечно, какой-нибудь Виллель не мог оказать ей таких же огромных услуг, как Гизо [695]695
  …Виллель не мог ей оказать таких же огромных услуг, как Гизо. – Граф Жозеф де Виллель, премьер-министр в период Реставрации, крайний монархист, провел реакционный «закон о святотатстве», укрепивший позиции католического духовенства. Премьер-министр Июльской монархии Франсуа Гизо в 1835 г. внес в палату законопроект о свободе преподавания, то есть об освобождении частных средних школ от контроля Университета. Законопроект Гизо был утвержден лишь в 1850 г.


[Закрыть]. Что касается Третьей республики, то она появилась на свет среди мук Версальского собрания, отдавшего Францию во власть ордена Сердца Иисусова, она выросла под угрозой римской опасности, которую не всегда могла предотвратить и которой не всегда умела смотреть в лицо; опасность эта до сих пор еще тяготеет над ней.

Затвердевшая оболочка слов, выражающих живые понятия, направляет мысль по ложному пути и служит причиной многих ошибочных суждений.

Слова «папа» и «церковь» остались, но они почти не отражают тех понятий, которые существовали сто и даже каких-нибудь тридцать лет тому назад. После 1869 года, после Ватиканского собора и ухода верховного первосвященника в свою духовную крепость родилось новое папство. На смену папе-королю пришел папа-бог. Новый догмат непогрешимости, казавшийся сначала плодом религиозного помешательства, был на самом деле ловким политическим ходом.

Обнародованный в то время, когда Пий IX терял последние крохи своих королевских владений, этот догмат заменял утраченное господство над легациями временным господством над всем миром. Навсегда исчезая в Ватикане, этом неприступном, чуть ли не призрачном дворце, папа, казалось, говорил:

– Пусть я отдам Рим нечестивцам и меня нигде но будет на земле, я все же останусь повсюду, и моим Римом будет весь мир.

Что за неудержимая экспансия отрешившегося от материальной оболочки папства! Но если непогрешимость папы в делах веры относится к области теологии, то непогрешимость папы в делах нравственности относится к области политики; это власть над душами людей, это захват светского руководства обществом, это Силлабус, навязанный государством в виде конституционного акта.

Бред? Нисколько! Реальная действительность. Не один Пий IX совершил этот переворот и не его кардиналы, а церкви всех стран вместе взятые, – сама Церковь. И, для того чтобы овладеть душами людей и народов на всем земном шаре, папство мобилизовало целую армию, не превзойденную доселе по искусству своих военачальников и строгости дисциплины: армию епископов, священников, монахов, низшего духовенства.

Конечно, папство издревле стремилось к всемирному господству и мечтало о том, чтобы наложить на весь земной шар печать наместника св. Петра. Начиная с XII века папы оспаривали у королей управление французским королевством. Но чем был тогдашний папа по сравнению с теперешним?

– Вы не владыка епископов, а один из них, – говорил папе св. Бернар.

И, повторяя эти слова, Боссюэ добавляет:

– Вот как имели обыкновение говорить благочестивейшие из нас.

Желая помериться силами с чужеземной церковью, французские короли опирались на свою церковь, самую богатую и многочисленную из всех церквей христианского мира. Накануне революции духовенство, первое сословие в государстве, представляло собой армию в сто тысяч человек, оно владело недвижимым имуществом стоимостью в три миллиарда франков и доходом в сто миллионов от сбора «десятины». Это была непобедимая сила в руках короля. Он не всегда одинаково пользовался ею; иногда направлял церковь против папы, а иногда сговаривался с папой, чтобы урезать церковные права, или же предоставлял церкви перейти на сторону папы, подчинившись гибельному влиянию ее руководителей. Таким образом, Людовик XIV, неизменно противопоставлявший Святейшему престолу галликанские вольности, стал, к сожалению, под старость ультрамонтаном. Но в случае необходимости парламенты защищали королевскую власть от самого короля. И все же государство неизменно обретало свою церковь, когда надо было давать отпор узурпаторским действиям римского владыки. А какие имеются у вас средства обороны, уважаемые министры-демократы? Галликанская церковь перекочевала за границу. У вас есть лишь ультрамонтанская милиция, священники и монахи – эти солдаты папского воинства, обосновавшиеся в беззащитной республике.

Епископы – ваши враги, и к тому же враги разгневанные. Старик Монталамбер, горячо верующий католик и великодушный защитник Святейшего престола, не мог видеть без боли и ужаса, как безвольно склоняют голову перед папой-узурпатором французские епископы. За несколько месяцев до смерти он писал одному немецкому католику: «Вы не можете себе представить, в какую бездну раболепия скатилось французское духовенство!» Теперь церковь во Франции еще больше раболепствует перед Римом. Теперь папа еще настойчивее стремится к господству. Он боится вас меньше, чем Наполеона III, которого все же привел к гибели и к национальному краху [696]696
  «Поддержка светской власти папы стоила нам Эльзаса и Лотарингии… Если бы мы отказались от этой поддержки, то немедленно бы заключили выгодный союз; дело было только за нами». Речь принца Наполеона в Палате в 1876 г. (Histoire dos Français, par Théophile Lavalée, t. VII, раr Maurice Dreyfous, p. 19).


[Закрыть], а ненавидит гораздо больше. Папа был безжалостен к императору, потому что император хоть и много давал Риму, но не отдал ему всего. Обратитесь мысленно к этому предзнаменованию и подумайте о том, что еще большая угроза нависла над вами. Ведь когда католические государства раскаивались, и раскаивались вовремя, они еще могли сдаться на милость папы. Но вы даже не можете ждать прощения; в его глазах вы – ничто, ибо вы более не католики. Он осудил вас безвозвратно и торопится привести приговор в исполнение. Вы побеждены им, вы его пленники. С каждым днем увеличивает он свою оккупационную армию; с каждым днем расширяет он свои завоевания. Он уже отвоевал у вас большую часть буржуазии; он захватывает целые города, берет приступом заводы; у него есть свои люди, и вы это прекрасно знаете, – в вашем управлении, в ваших министерствах, в ваших судах, в командовании вашей армии. Не просите у него мира, он не хочет мира, не может вам даровать его. Если бы по отношению к нему вы придерживались правил своих предшественников и проводили бы политику Реставрации, Июльской монархии и Второй империи, то дали бы ему достаточно, чтобы еще укрепить его могущество, но слишком мало для того, чтобы умиротворить его; вы же только создали себе грозного врага. Остерегайтесь идти на малейшие уступки – он вам ничего не уступит. На этот раз он помышляет не о том, чтобы заставить светскую власть содействовать его намерениям и славе, а о том, чтобы уничтожить ее за неверность. Он желает занять ваше место, вытеснить вас. Светская власть папы была позором человечества, а ваша церковь открыто стремится восстановить ее; она хочет превратить Францию в провинцию всемирного папского государства. Она уже воздвигла на Монмартрском холме храм св. Петра своего нового Рима [697]697
  …на Монмартрском холме храм св. Петра своего нового Рима. – Речь идет о постройке в конце XIX в., на Монмартре храма Сакре-Кер (Сердца Иисусова), который должен был стать цитаделью воинствующего католицизма во Франции, так же как собор св. Петра в Риме.


[Закрыть].

Но откуда у церкви силы, которые она обращает против вас? Да от вас же самих! Это вы поддерживаете посредством конкордата ее организацию, ее единство. Это вы создаете из нее светскую власть. Это вы противопоставляете церковь республике и сталкиваете светскую власть Франции и светскую власть Рима. Это вы даете ей в руки оружие, которым она поражает вас же самих. Чего вы ждете, чтобы отнять у нее это оружие? Управляемая вами, она господствует во всех ваших управлениях. Разорвите узы, которыми вы привязываете ее к государству, разбейте формы, посредством которых вы придаете ей видимость крупного политического организма, и вы увидите, что вскоре она растворится в лучах свободы.