Текст книги "8том. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма"

Автор книги: Анатоль Франс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 51 страниц)

Консул восстановил таким образом все свободы галликанской церкви. Но разве не был, в сущности, конкордат Гражданским статутом 1790 года, правда, с некоторыми поправками, сильно изменявшими его дух? Да и трудно было ожидать, чтобы властный солдат, атеист, исполненный суеверий, восстановил национальную церковь с той же целью, с которой это сделали десять лет тому назад философски и религиозно настроенные законодатели, воспитанные на евангельской морали.

Но фактически молодой консул возродил Гражданский статут 1790 года, а вместе с ним и клятву, даваемую священниками. Он обязал епископов не только присягать в верности конституции, но и выполнять функции шпионов светского правительства, становясь доносчиками и сикофантами. «Клянусь и обещаю богу перед святым евангелием, – говорится в этой присяге, – хранить верность и повиноваться правительству, опирающемуся на конституцию Французской республики. Обещаю также не иметь никаких сношений с врагами Республики, не присутствовать ни на каком совете, не поддерживать никаких действий ни внутри страны, ни вне ее, направленных против общественного спокойствия. Узнав же, что в моей епархии или за ее пределами замышляются козни против государства, обязуюсь тут же довести об этом до сведения правительства».

Не останавливаясь на этом вопросе, я должен признаться, что не могу понять своим слабым разумом, почему эта клятва является более канонической, чем прежняя.

Консул восстановил Гражданский статут 1790 года с духовенством на жаловании. Он принудил папу признать, что духовенство, как таковое, не имеет более ни имущества, ни права на существование в качестве самостоятельного сословия. Однако он тут же оговорился, что священнослужители получат от правительства надлежащее содержание, в котором нельзя было усмотреть ни вознаграждение за понесенные убытки, ни попытку их возместить, ни доход с земель, подвергшихся национализации; ведь поскольку духовенство, первое сословие в королевстве, перестало существовать, духовенство республики не являлось ни его продолжателем, ни представителем, ни преемником; и, не будучи ни государством, ни сословием, ни корпорацией, было лишено как права наследования, так и права владения.

Учредительное собрание уничтожило монашеские ордена; конкордат подтверждает его решение, даже не называя этих орденов. Учредительное собрание уничтожило привилегии духовенства, доходы с церковного имущества, должности приоров и каноников; конкордат подтверждает это решение, оставляя все же при каждом соборе капитул, который он закрепляет за епископом. Учредительное собрание отняло у духовенства регистрацию рождений, браков и смертей; конкордат не возвращает приходам ведение записей гражданского состояния. Наконец, если конкордат восстановил архиепископский сан, упраздненный до этого наряду с привилегиями старого режима, то обращение «сударь» и «гражданин» к епископам и архиепископам, черный фрак французского покроя, который они будут носить отныне вместе с наперстным крестом, напоминают церковь 1790 года.

Но вот что странно: Гражданский статут для духовенства – причина, как говорят, всех несчастий, выпавших за десять лет на долю церкви и республики, Гражданский статут – этот неисчерпаемый источник беспорядков и насилий, гибельный для религии, ненавистный французам, родине, предмет омерзения в глазах Святейшего престола – стал делом согласия и мира, милым сердцу добрых граждан, приятным папе, как только Первый консул превратил его в орудие власти.

Поразительно, что один папа одобрил в 1801 году обычаи и нравы, которые другой папа осудил в 1790 году. Однако не стоит слишком удивляться этому. По некоторым пунктам конкордат сильно отличается от Гражданского статута. И пункты эти немаловажны. Он отличается прежде всего своей замечательной преамбулой, в которой, между прочим, говорится:

«Республиканское правительство признает, что римско-католическая апостольская религия есть религия огромного большинства французских граждан».

Законодатель констатирует факт, но не делает из него никаких выводов. И невольно спрашиваешь себя: зачем он написал это? А для того, чтобы, ничего не сказав, угодить папе. Для того, чтобы сохранить свободу совести и осторожно обойти притязания Святейшего престола. И все же это заявление имело большую цену для римско-католической церкви, ибо позволило Людовику XVIII, даровавшему в 1814 году хартию своему народу, заявить в ней, что католическая религия есть религия французской нации, а это свело на нет права двух других официально признанных религий и поставило духовную жизнь страны под верховное руководство папы. Конкордат отличался от Гражданского статута еще по одному пункту, имевшему более постоянное и практическое значение.

Члены Учредительного собрания, среди которых были и янсенисты, надеялись восстановить обычаи церкви первых веков. Взяв пример с церквей Утрехта, Девентера и Гарлема, в которых господствовало выборное начало, они постановили, что епископы будут избираться паствой без всякой апробации со стороны верховного первосвященника. По их мнению, достаточно было предупреждать его о новых назначениях. Первый консул принял иное решение по этому вопросу. Правда, он тоже не пожелал, чтобы епископы назначались Святейшим престолом, но, лишив этого права народ, попросту присвоил его себе. Итак, по конкордату священники назначались епископами, а епископы солдатом. Но каноническое посвящение было вновь передано папе. Так конкордат вернул Святейшему престолу прерогативу, отнятую у него Учредительным собранием. Первый консул был уверен, что заставит папу давать каноническое посвящение всем, угодным ему, Бонапарту, епископам. И для начала он принудил Пия VII дать это посвящение десяти епископам – сторонникам Гражданского статута, иными словами, самозванцам и раскольникам, отлученным от церкви, и отказать в нем сорока епископам, не пожелавшим дать присягу из боязни ослушаться Святейшего престола. Папа выпил чашу унижения до дна. Он благословил «козлищ» и отвернулся от «агнцев». И, отрекшись от справедливости, совершив беззаконие, он снова стал духовным главой французской церкви. Теперь его право давать каноническое посвящение было внесено в законы французского государства; более того, он установил на основе столь памятного прецедента, что может пользоваться своим правом как ему вздумается, ибо по заключению конкордата даровал инвеституру самозванцам и лишил ее верных пастырей, исповедников веры, мучеников 1793 года, причем светское государство по потребовало у него на этот счет никаких объяснений [667]667
  Все это изложено ясно и убедительно А. Дебидуром в его превосходной книге, которая была мне очень полезна (Histoire des rapports de l'Eglise et do l'Etat en France de 1789 à 1870, par A. Debidour, 1898).


[Закрыть].

Что делает теперь министр вероисповеданий французского государства, назначая епископов? Он лишь месит глину, поставляет податливую массу, из которой должен получиться епископ. Только его святейшество папа может оживить эту глину, вдохнуть в нее сакраментальную душу. Министр вероисповеданий знает это. Вот почему он с беспокойством смотрит на свое незавершенное создание, похожее на бездушную форму, ожидающую, как жизни, канонического посвящения. Правда, случалось и при старом режиме, что папа отказывался утверждать епископов, предложенных королем. Но король рассматривал этот отказ как нетерпимое превышение власти. Гражданский статут для духовенства устранил подобные затруднения.

Итак, Пий VII извлек немало выгод из конкордата, и если он даровал взамен больше, чем следовало, то всегда мог сослаться на то, что подчинился силе и сделал для блага церкви уступки, которые впоследствии легко будет признать недействительными.

Конкордат был провозглашен законом республики 18 жерминаля X года. Этот закон включал в себя, помимо конкордата, Органические статьи католицизма. Сюда вошли также Органические статьи протестантства. Это было сделано для того, чтобы показать, вопреки преамбуле, признававшей католицизм религией подавляющего большинства французов, что свобода совести по-прежнему остается в силе в Республике.

Выступая однажды в Палате депутатов, Ламартин сказал, что конкордат был реакционным документом и политической ошибкой. Он говорил высокопарно. На самом деле, конкордат, лишенный римской пышности и консульского величия, был всего-навсего итальянской буффонадой, разыгранной вторым сыном адвоката из Аяччо и римским священником. Сам Бонапарт чувствовал весь комизм этой пьесы. Когда на торжественном собрании ему вручили наконец от кардинала Капрары подписанный документ соглашения, он, по словам очевидцев, расхохотался, корча гримасы. И все же соль комедии от него ускользнула. Он полагал, что обманул «старую лису», но оказался обманутым сам.

Неосторожный консул думал, что ему удалось восстановить с пользой для себя галликанскую церковь, а вместо этого он устроил во Франции отделение римско-католической церкви. Он создал духовенство, неспособное противиться ему, неспособное противиться папе, духовенство жалкое и раболепное, служащее одновременно двум господам и вынужденное изменять одному хозяину, чтобы угодить другому. Он создал духовенство, которое возглашало Те Deum [668]668
  Тебе, богу (славим) (лат.) – благодарственный католический гимн.


[Закрыть]при каждой его победе, но в дни испытаний отвернулось от императора, в 1814 году нацепило белую розетку, а в 1815 году подняло против него Вандею.

Этот проницательный человек вскоре заметил, что его перехитрили. Недаром он любил говорить, обращаясь к аббату Прату, своему духовнику:

«То, что я заключил конкордат, – самая большая ошибка моего правления».

Вдобавок он обольщался, утверждая, что заключил конкордат. Если соглашение такого порядка предусматривает взаимное понимание и согласие обеих договаривающихся сторон, то закон 18 жерминаля X года не является конкордатом [669]669
  «Соглашение. Таково было название этого акта при его составлении: Bulla confirmationis conventionis, etc… Но затем ему совершенно неправильно присвоили название конкордата». – Так говорит один из представителей «Малой церкви» («De la nouvelle Eglise de France». Paris, 1816, p. 6, note).


[Закрыть]. Этот закон содержит, правда, семнадцать статей соглашения, состоявшегося между французским правительством и папой Пием VII, 26 мессидора IX года. Но он содержит также 76 Органических статей католицизма. Неизвестно, был ли осведомлен о них папа. Вернее всего, что нет. Во всяком случае, он их не одобрил. Не сделали этого и его преемники. Все папы – от Пия VII до Пия X – протестовали против Органических статей.

Кардинал Мерри дель Валь совершенно справедливо заметил в своей беседе с французским поверенным в делах, состоявшейся 26 июля 1904 года, что Святейший престол «неустанно протестовал против Органических статей». Он подчеркнул, кроме того, что эти статьи были односторонним актом французского правительства, актом, совершенно отличным от конкордата.

Итак, не следует называть конкордатом закон 18 жерминаля X года. Правильнее будет сказать, что из 93-х статей этого закона, относящихся к католическому культу, 17 статей представляют собой проект конкордата.

Невозможно читать без удивления Органические статьи, ибо мы видим в них невообразимую смесь гражданского и канонического права. Для пояснения духа конкордата я приводил выше одну из Органических статей, а именно статью двадцать четвертую, содержащую всю доктрину галликанской церкви от св. Бернара до Боссюэ [670]670
  Св. Бернар, Боссюэ – теоретики католицизма, защищавшие идею независимой галликанской церкви; св. Бернар (XII в.) – основатель Клервосского аббатства, один из идеологов крестовых походов; Боссюэ назван здесь как составитель «Галликанской декларации».


[Закрыть]. И эта статья, трактующая о компетенции соборов и о правах папы в вопросах веры, никогда не была одобрена Пием VII, – он ее даже не видел! Органические статьи касаются главным образом административных и теологических вопросов. Это ларчик, куда Бонапарт спрятал, смеясь, все то, что он хотел скрыть от папы.

Еще один примечательный факт: соглашение 26 мессидора IX года было одобрено папой, а предусмотренные в нем санкции вошли в Органические статьи, принятые 18 жерминаля X года, которых папа никогда не одобрял. И вот что из этого вышло: французское правительство не могло прибегнуть ни к одной легальной санкции, не возбудив негодования курии. И если государство обязано применять Органические статьи, поскольку этого требует закон, то церковь должна протестовать против этого применения, ибо она отвергает самый принцип Органических статей. Таков режим согласия, установленный в 1801 году [671]671
  Господин Олар пишет в одной из своих статей («L'Aurore», du 16 aôut 1904), что Бонапарт лично передал проект Органических статей кардиналу-легату Капраре, дозволив ему внести в них кое-какие изменения; но последний представил папе лишь неполное и неточное резюме проекта.


[Закрыть].

Бонапарт, надо сознаться, вовсе не нуждался в одобренных папой текстах, чтобы держать в повиновении духовенство. Он мог по своему усмотрению заключать священников в тюрьму, высылать их и даже похитить папу или взять Рим. Но он недостаточно думал о том, что такое положение будет длиться не вечно, и создал большие неприятности для своих преемников.

Пункт семидесятый этих странных Органических статей гласит, что «всякий священнослужитель, получающий содержание от государства, будет лишен этого содержания, если он откажется без всякого законного основания от поручаемых ему обязанностей». Пункт шестой Органических статей гласит, что «дело будет предложено на рассмотрение Государственного совета во всех случаях злоупотребления властью со стороны настоятелей монастырей и прочих священнослужителей».

Здесь конкордат (оставим ему это смехотворное название) руководствуется уже не революционными обычаями, а установлениями старого режима: он желает наделить Государственный совет правом парламентов, компетенция которых простиралась также и на церковные вопросы. Неужели Бонапарт думал, что епископы когда-нибудь признают за Государственным советом дисциплинарную власть и примут порицание, выраженное собранием мирян? Что касается отмены содержания священнослужителей, то неужели он не предвидел, что верующие своими щедротами сторицей вознаградят обиженных пастырей?

Конкордат ни в коей мере не может обязывать папу. В самом деле, конкордат имел бы смысл, если бы он был французским законом, если бы у нас имелись галликанская церковь, галликанский государственный совет, галликанское правительство. Но у нас нет ничего подобного, и даже смысл этих названий ныне утерян. Сомневаюсь, чтобы мои замечания были правильно поняты, – разве только они случайно попадут на глаза какому-нибудь ученому священнослужителю или престарелому законоведу.

Если бы галликанская церковь была восстановлена, как мечтал о том легкомысленный консул, острие конкордата было бы направлено в наши дни против Рима, и национальный собор раз двадцать за последние сорок лет осудил бы папу-узурпатора, папу, установившего новые догматы и, вопреки канонам церкви, провозгласившего собственную непогрешимость.

Бонапарт и его глубокомысленные советники до такой степени просчитались, что теперь трудно понять, какие у них были намерения. Создать галликанскую церковь в 1801 году! Да генерал Бонапарт грезил наяву! Когда духовенство являлось самостоятельным сословием в государстве, когда церковь владела третью французских земель, а также имуществом стоимостью в четыре миллиарда и руководила светской властью, она могла быть галликанской. И все же иногда иезуиты оказывались сильнее ее. Наконец, это была французская церковь. Но духовенство без денег и без земель неизбежно будет лишь сборищем боготворящих Рим пастырей или жалких раскольников.

Свободное и отделенное от государства французское духовенство готово было впасть в ересь. Конкордат заставил его боготворить Рим.

Глава VIII

Должно ли произойти отделение церкви от государства?

Согласно одному весьма распространенному мнению свободные страны должны отделиться от церкви. По этому поводу г-н Рибо писал одному католическому деятелю:

«Отделение церкви от государства произойдет рано или поздно, ибо это в духе современных идей».

Анатоль Леруа-Болье сказал:

«Отделение церкви есть неизбежный конец процесса секуляризации современных государств».

Я мог бы привести в подтверждение этой мысли ряд других свидетельств, правда, менее веских.

Но почему отделение церкви от государства должно рано или поздно произойти? Почему секуляризованные государства неминуемо приходят к этому? Дело в том, что процесс цивилизации все более разграничивает светскую и духовную власть в государстве. В первобытном обществе жрец является в то же время и царем. По мере своего развития народы порывают путы теократии, связывавшие их в период детства.

Таковы причины общего порядка. Они покажутся убедительными только людям, склонным к абстрактному мышлению. Но имеются еще и причины частного порядка, гораздо более наглядные. Их надо искать как в духе, так и в организации современного католицизма. В свое время они уже были изложены. Итальянский министр Мингетти, человек умеренный, религиозный, осветил их с точки зрения государственного человека, историка и философа.

Отметив, с каким нетерпением свободные страны стремятся порвать узы, связывающие их с церковью, он сказал: «Причина этого кроется в тех столкновениях, которые возникают повсюду между духовенством и мирянами. Католическая церковь, шедшая некогда во главе науки и общества, постепенно стала отходить от них и в конце концов объявила войну обоим. Чем больше она теряла верующих, тем сильнее порабощала оставшихся в ее власти… На протяжении трех последних веков папство старается упразднить, как нечто опасное, всякое юридическое участие мирян и даже духовенства в управлении церковью, и полицейский надзор стал теперь основным делом религии. Силлабус и торжественное провозглашение непогрешимости являются, к несчастью, не только последними результатами этой политики, но и, несомненно, ее ярчайшим выражением. В самом деле, Силлабус перечисляет один за другим, предавая их анафеме, все основные принципы современных конституций и все права, особенно ревниво оберегаемые народами» [672]672
  L'Etat et l'Eglise, par Minghetti, trad. par Louis Borguet, et précédé d'une introduction par Emile de Laveleye, 1882.


[Закрыть].

В этом же смысле высказался Эмиль Оливье, заявив, что после Силлабуса конкордат перестал существовать. Действительно, могло ли современное государство поддерживать соглашение с властью, его же осуждающей?

Отделение произошло не сразу, потому что на деле все получается не так просто, как кажется: ведь люди руководствуются не только разумом, но также привычками и предрассудками, и дух консерватизма еще очень силен в обществе. Но было ясно для всякого вдумчивого человека, что согласие между церковью и государством становится все более затруднительным и ненадежным.

Умеренные республиканцы, которые далеко не столь рассудительны, как они полагают, решили, что для полного согласия между церковью и государством необходимо одно условие: церкви следует ограничиться духовной властью, а государству – светской, и указанные границы должны строго соблюдаться. Границы духовной и светской власти? Старый режим не знал их. Бонапарт также, да и никто другой. Дело в том, что их не существует. Духовное начало познается лишь тогда, когда оно проявляется в мирских делах. Чтобы не теоретизировать попусту, надо было бы говорить о разграничении гражданского и канонического права. Но если бы республиканский министр стал изъясняться с такой определенностью, все сразу поняли бы, что он признает чужеземные законы. В самом деле, конкордат принуждает его к этому, и, не имея среди своих советников, как это было у Людовика IX, Карла VII, Филиппа Красивого, Людовика XIV и Карла X, докторов права, ученейших теологов и хитроумнейших богословов, министр поневоле подчиняется чужеземному законодательству, которого он даже не знает. Свободомыслящие светские министры, обсуждающие с курией вопросы богословия и вероисповедования?! Что за абсурд! А вместе с тем им не остается ничего иного при режиме, установленном конкордатом. Итак, министру вероисповеданий – жертве невольного коварства Наполеона, подмешавшего теологию к французскому законодательству, например, изысканному г-ну Лейгу – приходится спорить с нунцием по вопросу о том, Papa est dominus omnium beneficiorum [673]673
  Является ли папа господином всех бенефиций (лат.).


[Закрыть], не имея под рукой ни собора, ни синода, ни епископа, ни богослова, ни даже, как Бонапарт, какого-нибудь осла в митре, вроде Феша, чтобы растолковать ему decisiones Rotae Merlini [674]674
  Определения Рота Мерлини (лат.).


[Закрыть]. Это забавно и вместе с тем досадно.

Быть может, по своему невежеству или равнодушию наши свободомыслящие министры сделали больше уступок римско-католической церкви, чем королевские министры при всем их усердии и доброжелательстве.

Они примирились с тем, что до сих пор считалось недопустимым, они примирились с вмешательством папы в наши внутренние дела. Да что я? Они одобрили это вмешательство. Когда Лев XIII вздумал поддержать республику на основании тех прав, которые могли послужить ему для борьбы с нею, и сделал это, по его собственному признанию, лишь для того, чтобы изменить наши законы, республиканское правительство официально выразило ему свою признательность и с благодарностью приняло то, чего прежние короли никогда не допустили бы.

Право же, все политические партии Франции козыряют папой друг перед другом!

– Папа со мной, – говорил Жюль Ферри, – папа республиканец и сторонник колониальной политики.

– Берегитесь, как бы папа не отнял у вас протектората над христианами Востока, – говорят католики.

Папа имеет огромную власть во Франции с тех пор, как там не знают, что такое папа. Конкордат стал опасностью для государства с тех пор, как государство не знает, что такое конкордат.

«Вести переговоры по вопросам вероисповедания с чужеземным главою церкви, к которой принадлежат французские граждане, брать по отношению к этому чужеземцу денежные и другие обязательства, значит поступаться суверенитетом государства и допускать иностранное вмешательство в наши внутренние дела» [675]675
  F. de Pressensé, Proposition de loi sur la séparation, 7 avril 1903, Exposé des motifs, p. 8.


[Закрыть].

Вот первая причина, по которой следует денонсировать конкордат. Но есть и другие.

Я был еще очень молод во времена переписи, проведенной правительством «морального порядка» [676]676
  Правительство «морального порядка» – то есть правительство, проводившее политику, угодную монархической клике, господствовавшей во Франции в период президентства Мак-Магона (1873–1879).


[Закрыть]; государство проявило тогда редкое любопытство, интересуясь не только социальным положением граждан, но также их вероисповеданием. Уполномоченный явился на чердак, где я жил. Он задал мне вопросы, предусмотренные министром. И по мере того как я говорил, он записывал мои ответы на большом листе бумаги, специально для того предназначенном. На вопрос о вероисповедании я ответил, что не исповедую никакой религии. Пришедший был человек робкий и мягкий. Он через силу улыбнулся.

– Пусть так, – пробормотал он, – но я вас очень прошу выбрать какую-нибудь религию ради исправности моих записей.

Я любезно ответил ему, что исповедую буддизм, и в то время это действительно было так. Перед людьми ищущими, беспокойными, любознательными каждый день открывается какой-нибудь новый аспект божественного начала. К чему нам была бы свобода мысли, если бы мы не пользовались ею для того, чтобы познавать истину каждой религии?

– Вы исповедуете буддизм? – переспросил он.

– Да, сударь, буддизм.

Он пососал кончик своего карандаша и с выражением тяжкого недоумения перевел взгляд с опросного листа на «буддиста».

– Дело в том, что у меня нет графы для буддизма, – промолвил он со вздохом.

И в самом деле, на его листе имелись всего три графы для вероисповеданий. Государство признает, по-видимому, лишь три формы почитания божества.

В нашей стране есть одна священная должность. Человек, занимающий ее, распоряжается религиозными культами и простирает свою власть на католическую церковь, на протестантский храм и на синагогу; он ведает дарохранительницей, в которой содержится сосуд со святым причастием, простой алтарь Аугсбургского вероисповедания и свитки Торы [677]677
  …простой алтарь Аугсбургского вероисповедания и свитки Торы. – На Аугсбургском сейме 1530 г. было утверждено изложение основ лютеранства «Аугсбургское вероисповедание». Свитки Торы – священные книги древних евреев, содержащие Пятикнижие, то есть первые пять книг библии, авторство которых приписывается пророку Моисею.


[Закрыть]. Он признает три великие истины. Но почему не четыре, не пять и даже более? Он католик, иудей и лютеранин. Но почему также и не мусульманин? Ведь это наиболее распространенная религия под французским флагом [678]678
  Следует сознаться во имя справедливости, что министр вероисповеданий, являясь одновременно католиком, протестантом и иудеем, за последние 23 года стал также и мусульманином. Министр признал истину Корана декретом 26 августа – 6 сентября 1881 г., как он признал ранее истину Ветхого и Нового завета. Вследствие чего государство стало платить содержание служителям этой четвертой религии: муфтиям, имамам, бах-хазабам, мудеррам и т. д.


[Закрыть]. Почему он не буддист, не фетишист, не гебр? Он ведает только тремя религиями. А почему не всеми?

Если вы спросите его об этом, он ответит без тени смущения, что в канцелярии министерства имеются ящики и зеленые папки для епископов, евангелических пасторов и раввинов, но нет ни ящиков, ни папок для лам, муэдзинов и бонз; что в глазах администрации существуют лишь три религии, а все прочие не существуют; что в канцелярии известны только три религии и что их всегда будет только три, ибо неподвижность и долговечность – столпы министерства.

Этого пожелал Бонапарт. В силу закона 18 жерминаля X года о католической и протестантской религиях и в силу декретов от 17 марта и 21 декабря 1808 года об иудейской религии, министр вероисповеданий, подобно отцу из прекрасной иудейской притчи, имеет три кольца [679]679
  …подобно отцу из прекрасной иудейской притчи, имеет три кольца. – Эта древняя восточная притча была использована Боккаччо в «Декамероне» (1452–1453) и Лессингом в драме «Натан Мудрый» (1779) для осуждения религиозного фанатизма.


[Закрыть]. Он не открывает нам, какое кольцо лучше, в чем заключается мудрость, о которой оно говорит. Но если у него не одно кольцо, а больше, то почему только три? Отец наш небесный дал своим сыновьям больше трех колец, но сыновья так и не узнали, которое из них настоящее. Господин министр вероисповеданий, почему у вас нет всех колец, дарованных нашим отцом небесным? Вы выплачиваете содержание служителям некоторых культов и ничего не платите остальным. Почему? Уж не выдаете ли вы себя за арбитра религиозной истины? Не можете вы серьезно считать, что все три религии владеют истиной, когда каждая из них обрекает на вечные муки тех, кто исповедует две другие. Известно ли вам, господин министр, что думает об иудеях католическая церковь? Вы, конечно, не раз видели на порталах наших соборов изображение распятого Христа, а по сторонам от него двух женщин со знаками королевского достоинства. Одна держится прямо и полна достоинства. Это – церковь. Другая стоит нетвердо. На глазах у нее повязка, венец упал с головы, скипетр выскользнул из рук. Это – синагога. А между тем вы субсидируете и ту и другую. Известно ли вам, что думает о реформатах католическая церковь? Вы, наверно, обратили внимание в кафедральном соборе Оша на одно из чудеснейших кресел с изображением свиньи, говорящей с кафедры, и на имя «Кальвин», четко вырезанное по дереву. А между тем вы субсидируете и католическую и реформатскую церковь! Не кажется ли вам, что вы несколько преувеличиваете долю нелепостей, необходимых при управлении людьми, и вступаете в противоречие с общественным правом французов?

Государство выплачивает пятьдесят миллионов франков в год католической церкви; предоставляет ей епархии и церкви с их колоколами, утварью, сокровищами и кафедрами, откуда священники проповедуют свои истины. Несправедливо, когда все граждане способствуют поддержанию религии, которую не все они исповедуют. Эмиль Оливье отвечает на это, что в любом обществе имеются учреждения, приносящие пользу не всем его членам [680]680
  Е. Ollivier, Nouveau droit ecclésiastique français, 1885. pp. 581–582.


[Закрыть]. Но дело тут вовсе не в принципе солидарности налогоплательщиков. Нельзя не согласиться, что существует огромная разница между субсидией, выдаваемой церкви, и субсидией, выдаваемой театру. Миллионы, расходуемые на вероисповедания, не только финансовый вопрос. Это также вопрос свободы совести.

Превращая религию в общественный институт, вы обеспечите ей благосклонность администрации и уважение граждан. Более того, вы признаете власть папы уже одним тем, что ведете с ним переговоры. Вы признаете его власть как в духовной, так и в светской области. И епископ Бардель был прав, когда говорил, что, вступая в соглашение с церковью, государство «признает ее существование, деятельность и права – все вплоть до божественного характера ее возникновения и ее цели».

А если наряду с этим государство признает существование и божественный характер двух других религий – это уж его дело, а не дело Рима. Нелепость остается на его совести и не может быть приписана католической церкви.

Заключив конкордат, светское государство показало, что оно признает и исповедует римско-католическую апостольскую религию.

Неужели же это означает сообразовать свои поступки с общественным правом демократии, отрицающей власть церкви?! [681]681
  F. de Pressensé, Proposition de loi sur la séparation, 7 avril, 1903, Exposé des motifs, p. 8.


[Закрыть]Вот еще одно веское основание для того, чтобы денонсировать конкордат.

Ясно, что государство вправе это сделать. Одностороннее расторжение договора – акт, предусмотренный и дозволенный законом [682]682
  Concordat ou Séparation, par G. Noblemaire, 1904, p. 190, Cf. aussi: La Séparation de l'Eglise et de l'Etat, par J. Dartigue, 1885.


[Закрыть]. Договор, заключенный между коллективными организмами, не может вечно оставаться в силе против воли одной из сторон; и если даже отдельные люди не берут на себя договорные обязательства до конца своей короткой жизни, то разве могут навеки связывать себя государства, которые долговечней длинного ряда поколений? Что касается конкордата, то республике нет нужды изыскивать причины, позволяющие его денонсировать, ибо Святейший престол уже сделал это своими беспрестанными отказами соблюдать невыгодные статьи соглашения. По крайней мере таков взгляд французского правительства; но это еще не все. Истина заключается в том, что Рим никогда не признавал конкордата, поскольку Пий VII и его преемники неизменно отказывались принимать Органические статьи, составляющие единое целое с конкордатом.

Вот почему, когда я говорю о необходимости денонсировать договор, точнее видимость договора, который не существует и никогда не будет существовать, не следует понимать эти слова в строго юридическом смысле. Слова не должны быть более устойчивы, чем понятия, которые они отображают.

Глава IX

Как должно произойти отделение церкви от государства?

Иные утверждали вполне серьезно, что после отмены конкордата государство не сможет воздействовать через епископов на проповеди и поступки духовенства. Но конкордат, собственно говоря, не дает государству возможности влиять на епископов. На основании Органических статей, не признанных папой, правительство имеет право заявить устами ученых богословов – членов Государственного совета, что такой-то епископ виновен в превышении власти, если он действительно нарушил законы республики. Однако этому никто не верит – ни сам епископ, ни паства, ибо Государственный совет не является для них авторитетом в церковных вопросах и к тому же осуждение духовного лица светской властью запрещено статьей 41 Силлабуса. Правительство присваивает себе еще и другое право, с которым курия считается столь же мало. Оно лишает непокорных епископов и священников содержания, предусмотренного конкордатом, – поступок не очень порядочный и, главное, недействительный, ибо путем пожертвований верующие не преминут возместить эти деньги священнослужителям. Вот к чему сводится власть министра вероисповеданий над епископом.

Приводя доводы в пользу отмены конкордата, я забыл главное, а именно, что конкордата нет и никогда не было.

И Рим прекрасно это знает. Для него конкордат никогда не был договором. Это паспорт, документ, дающий ему кое-какие гарантии и право свободного передвижения по территории Французской республики. Вот почему он дорожит конкордатом. Без этой бумажки с приметами и именем владельца Святейший престол не узнали бы во Франции.

В аллокуции, обращенной к Консистории 27 сентября 1852 года, и в статье 55 Силлабуса от 8 декабря 1864 года Пий IX признал, что требование об отделении церкви от государства и государства от церкви есть одна из важнейших ошибок нашего времени.

В самом деле, церковь вовсе не желает, чтобы ее вытеснили из государств, где она мнит себя владычицей. Если по условиям конкордата церковь и не руководит делами во Франции, она но крайней мере в них участвует. Конкордат – последний и драгоценный признак ее былого единения с государством и та уловка, при помощи которой она еще надеется вернуть себе руководство нравами и призвать к повиновению светскую власть. На основании конкордата президент Лубе, этот преемник Карла Великого, является в христианской Галлии светским наместником папы. Если он не вполне подчинен церкви, если он не обнажает меча, дабы вернуть Петру его вотчину, виновны в этом коварство президента и наше злосчастное время. Но этому испытанию может прийти конец. Если же расторгнуть конкордат, святейший престол потеряет единственный документ, на основании которого он еще может участвовать в управлении республикой, и лишится всякого влияния во Франции.