Текст книги "Дом Немилосердия (СИ)"

Автор книги: Анастейша Ив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава тридцать пятая

«Я тебя люблю».

Вдох, я упала на спину, больно ударившись о гладкий холодный пол. В глазах потемнело, но в следующую секунду все снова вернулось на свои места. Темнота исчезла, а мой взгляд уперся в непривычно низкий потолок. Он навис прямо надо мной. Как будто он и был тем дымом. Как если бы он был небом, а небо было дымом, и небо собиралось обвалиться мне на голову.

«Я тебя люблю».

Мне было плевать на небо. Небу тоже не было до меня никакого дела. Небо не могло дать воздуха, чтобы спасти всех нас. Нет, нет, не нас. Меня не стоило спасать. Только его. Только того, кто лежал без чувств в паре метров от меня. Над кем стоял мой убийца со станнером. Потому что он мог убить, как убил меня. Он уже убил меня. Гарнизоны в моей голове, они кричат, они просят огня… Огонь везде – в моей голове, вокруг меня, в моей крови, ему не скажешь «прочь!». Ведь что можно сказать, если горло сводит судорогой от леденящего холода…

Все вернулось на свои места?

Как бы не так.

Мое тело больше мне не подчинялось. Я не смогла даже закричать, даже повернуть голову в ту сторону, где остались Шарп и Логан. Я слышала и видела, но ничего не могла сделать. Как будто мир отгородился от меня. Как будто появилась непробиваемая стена, и я никак не могла ее разбить. Я увидела, как Логан спокойно подошел ко мне, присел на одно колено и прикоснулся к моей щеке. Именно увидела: я не почувствовала. Его рука легла мне на лицо, и он повернул мою голову набок. Я успела с ужасом подумать, что будет, если он закроет мне глаза. Я не могла терять, я не хотела. Я должна была видеть. У меня отобрали все, кроме этого. Они могли отобрать еще больше. Все, кроме этого. Кроме того, что могло сохранить для меня всех их. Илая, Касси, маму, Питера… Николаса. Моего Николаса Уолтера Шарпа.

Они могли разбить мне сердце, превратить мою жизнь в кромешный мрак, сломать меня, уничтожить меня, но никто из них не посмел бы отобрать его.

Раздались шаги. Кто-то приближался. Я уже не могла даже понадеяться, что это Илай. Вместе с моим телом отключалось и мое сознание. Я была беспомощна. Мы оба. Лежали на полу и ждали наших палачей. И нам было не дотянуться друг до друга. У нас отняли даже это.

В конце все одинаковы – и пешка, и король…

– Не убил хотя бы?

Голос резанул по ушам.

– Нет.

– А… он?

Незнакомый голос. Но в то же время… слишком близкий. Различимый. Слышимый. Как отголосок. Наше прошлое, мое и Шарпа. Как точка пересечения. Но где? Откуда я знаю этого человека?..

– Он в отключке. – Голос Логана, как фальшивая нота, перебил весь поток воспаленных мыслей. – Ты видел? Ты плечо ему пробил. Болит, наверно, страшно.

– Это уже вряд ли, – Неясный силуэт подступил ближе, но я не могла его увидеть: передо мной стояло лицо Логана. – А что девчонка?

– Она готова, – сказал Логан, встал и грубо толкнул мое тело в сторону того человека. – Делай что хочешь. Только меня больше не трогай.

– Ты оказался чуть умнее, чем та блондинка, – Снова шаги: он выпрямился и подступил к парню. – Но исход один.

Что-то острое и тонкое блеснуло в его руке, и до моих ушей долетел вскрик Логана. Короткий такой, резкий. Будто ребенок обжегся горячей водой, полившейся из крана. А потом – парень, как подкошенное дерево, свалился на пол. Я успела увидеть его неподвижный затылок. Мои глаза как будто пересохли, и их заволокло слезами. Две соленые струйки покатились по щекам и капнули на пол.

– Плачешь? – донесся сверху этот голос. – Не плачь по мертвым, лучше по живым… Те люди, – он наклонился так, чтобы я не видела его лица. – Они ведь еще живы. Те, кто сидел в том чертовом подвале. Ты думаешь, он собирался их спасти? Конечно, это лучше, чем погибель… но и жизнью это, в общем-то, не назовешь…

Он протянул руки и поднял меня. Медленно-медленно мое тело отрывалось от пола и поднималось вверх. Я лежала, словно мертвая, и единственное, за что я могла цепляться, это за собственное дыхание и сердцебиение. Я знала: он говорил о кроссфайерах. А среди нас было только два человека, которых мог так волновать этот вопрос. Но Илай остался там, в танцевальном зале, и я не могла даже знать, искал ли он меня. А тот, кто имел доступ в квартиру Шарпа…

«Все предают. И инсайдеры, и женщины, и сыновья»

Брендан!..

И тут все встало на свои места. Все, вроме того, что мое тело все еще было во власти этого придурка. Он нес меня по коридору, и я начинала узнавать эти места. Белый жасмин на стенах, полукруглые стены… дым… его становилось все меньше, а паники – все больше. Я знала, куда мы направляемся. Я прекрасно помнила кабинет, в котором меня сделали преданным инсайдером Шарпа.

Войдя в кабинет, Брендан уложил меня на ту чудо-койку и отвернулся, переключая какие-то рычаги и нажимая на кнопки. Стояла тишина, нарушаемая лишь сигналами аппаратов и нервным дыханием парня. Мысли боролись одна с другой: как ревущая вода, они сшибали все на своем пути, и голова уже начинала раскалываться от этого всего. Вытащите Шарпа, вытащите меня, вытащите всех их, умоляла я неизвестно кого. Вытащите нас отсюда, дайте шанс, дайте довести наше искупление до конца. Нам оставалось совсем немного, но раздача снова была прервана на середине. Все снова шло не так, как надо. Наши жизни ничего не стоили.

– Готова увидеть правду, м-м? – Брендан повернулся ко мне и накрыл мои глаза какой-то блестящей полукруглой железной скобой. – Хотя, ты же не ответишь. Ты замолчала. Ты наконец-то замолчала…

Хлопок – и наступила темнота.

А спустя секунду перед глазами появилась первая картина.

Я увидела Брендана, стоящего в квартире отца и держащего его за воротник рубашки. Глаза Шарпа-старшего были полны ужаса и боли. Я вспомнила тот проклятый вечер и триста раз уничтожила себя за то, что собиралась сделать. Я увидела, как Николас падает на столик, сбитый ударом единственного сына, как вокруг разлетается дождь из осколков, как лицо моего коммандера искажается от боли, а на рубашке расплывается красное пятно. Увидела, как пламя вырывается из камина, а Брендан, хлопнув дверью, выбегает из квартиры.

– Стой, стой! Не то! Ох, ч-черт возьми…

Картина за картиной, эпизод за эпизодом. Логан, стоящий перед дверью с красными крыльями, но – с обратной стороны. Приборная панель под его пальцами и длинный коридор – коридор, в конце которого, словно в кино, из щели пробивалась полоска света. Настоящего, земного, солнечного света…

– Выключить! Немедленно!

Крик Брендана заглушал всю картину, но я усилием воли заставила себя сосредоточиться на том, что видела. Сам не зная, этот негодяй слил мне весь компромат и на себя, и на Логана – наверное, это была немного не та правда, которую он хотел мне показать. Но он ничего не мог сделать… и это было жестоко, но приятно. Я больше не была бессильна. И если бы мне только дали шанс оттуда выбраться, я многое смогла бы изменить.

Кроссфайеры, марширующие стройными рядами по направлению к танцевальному залу. Что они должны были там сделать? Я заметила, какие у них были лица – мертвые, отсутствующие, словно у манекенов или кукол. Еще один вопрос: что с ними сделали? Не то ли, о чем говорил, теряя сознание, Николас и что подтвердил Брендан?..

Следующая картина: Логан со спокойной решительностью расстреливает каждого из них из станнера.

Если бы я могла кричать, я бы вскрикнула.

Они их подчинили, поняла я внезапно. Подчинили их, установили над ними свой контроль, сделали из них Черный парад для устрашения… Сделали то же, что сделали со мной – но зачем? Зачем, зачем, зачем, зачем… зачем?! Мое сознание билось, как птица в клетке, и рушились миры, и сталкивались вселенные. Нас постигла одна и та же участь – для чего? Это должно было стать спасением – но как?.. Я не знала, я не могла этого знать. Я знала только, что это – способ Шарпа спасти кроссфайеров от смерти, уготованной им руками Рамирес. Его последняя попытка спасти хотя бы жену и мать своих детей, даже несмотря на то, что она так его и не простила. Получается, это и называлось Черным парадом? Получается, Брендан, расправившись с Шарпом, все-таки решил продолжить его дело и спасти мать, но тут, как и обычно, появилась я и все испортила? Вопросы, вопросы, вопросы… Но единственный человек, который мог дать на них ответы, медленно угасал в дыму и темноте, теряя кровь, а я снова не могла его спасти. Я снова не могла никого спасти. Никого из них, никого… даже себя. Но я не стоила спасения. А жизни всех их становились бесценными.

Внезапно кадр сменился, и я как будто оказалась в темном коридоре у лестницы. У той самой лестницы, в том самом дне. Я увидела темный силуэт, склонившийся над ступенькой с мотком тонкой проволоки в руках. Как тогда, во время процедуры – «останови его, не дай ему все испортить, вытащи его, останови его…». Но это больше не была процедура – я не находилась под действием теста на контроль, я больше не могла произнести ни слова. Любовь, ярость, ненависть, инстинкты – все было отобрано. Асболютно все.

Незнакомец повернулся, и я увидела его лицо.

– Брендан!..

И я закричала.

Закричала, пустив по своему телу мощный импульс, рванув голосовые связки, разбив стену безмолвия, стоявшую передо мной. Теперь я знала. Теперь я знала все. Я должна была догадаться, что это он, должна была разгадать его и раньше. Ведь это он натянул ту проволоку на лестнице, ведь это он с самого начала хотел убить своего отца и своего коммандера. Моего коммандера. Нашего коммандера. Споровшего погоны и спустившего знамена, разбитого и сломленного, но – нашего. И я хотела закричать об этом на весь мир, но закричала только имя Брендана. Закричала и почувствовала, как по телу словно проходит разряд электрического тока. Как дефибриллятор, который запустил мое почти остановившееся сердце. Как новая надежда…

Я вскочила. Мое тело вмиг обрело былую силу, и я с размаху ударила Брендана носком ботинка в живот. Он вылетел из кресла, как тряпичная кукла, а нож выскочил из ножен и звонко приземлился на пол. Я сорвала скобу с глаз и отшвырнула ее в сторону. Звон ударил по ушам, и это окончательно привело меня в чувство. Брендан лежал без чувств, а я, не отдавая себе отчета, подхватила нож и замахнулась им.

– Тара, стой!..

Окрик из коридора будто пригвоздил меня к месту.

Нож выпал из ладони и звякнул где-то внизу.

– Илай?..

Я бросилась к нему и с размаху бросилась ему на шею. Меня душили рыдания; все мое тело трясло, как в лихорадке. Я будто очнулась – я снова чуть не стала убийцей, чуть не убила человека, пусть и негодяя, но человека… Илай держал меня в своих руках, а я медленно умирала с каждым вдохом.

– Ты остановилась, – прошептал он. – Ты не сделала этого. Ты устояла… Не превращайся в то, что ненавидишь, слышишь меня? – Я тихо всхлипнула и крепче вцепилась в его руки. – Ты здесь. Ничего еще не кончено. Пойдем.

Он сгреб мое дрожащее тело в охапку и потащил за собой. Слезы застилали мне глаза, руки тряслись, а сердце колотилось как бешеное. Дар речи потихоньку возвращался, и я наконец отважилась сформулировать вопрос – один из тысячи вопросов, один из тысячи путей.

– Что с ними? – выдохнула я. – С теми, кого увели туда?

– Они в безопасности, – отозвался Илай. – Они в Сфере, им больше ничего не угрожает… – Я споткнулась и чуть не упала, и он успел подхватить меня. – Им хотели стереть память, понимаешь? Всем… и тебе тоже.

Я снова вдохнула воздух, как человек, вытащенный из воды, и закашлялась. Перед глазами снова поплыло. Я начинала задыхаться от быстрого бега.

– Что такое Сфера?

– Сейчас увидишь, – ответил он.

Мы прибежали в коридор, где я оставила Шарпа. Его там не было – зато были все те люди, которых я видела на родительском дне. Родители и курсанты, братья и сестры, взрослые и дети… Сердце сжалось и снова пустило кровь из многочисленных шрамов. Дым застилал глаза, и я с трудом удерживалась на ногах. Я стояла перед всеми ими, отделенными от меня прозрачной силовой стеной, и чувствовала, как снова и снова распадалась на части.

– Что это? – спросила я одними губами.

Илай не успел ответить. Из темноты коридора медленно показался одинокий силуэт, и мое сердце снова дернулось в груди – я не могла поверить, почему оно все еще билось. У силуэта были темные волосы и бледное, уставшее лицо. Он хромал на одну ногу – вернее, он волочил ее, не наступая на нее совсем.

В одной руке он сжимал трость. Другая же рука бессильно висела, как плеть.

Глава тридцать шестая

– Иди к нему, – сказал Илай глухо. – Так надо. Иди к нему.

Я не двигалась с места. Все эти лица казались прицелами, и я не могла смотреть в эти десятки пар глаз. Кроссфайеры сидели там же, и их глаза были все так же пусты, а лица – так же бледны, как и тогда, когда я видела их в последний раз. Значит, я оказалась сильнее? Значит, мое сознание боролось до последнего?.. Я не знала. Я перевела взгляд и смотрела на Шарпа, который медленно шел ко мне сквозь пелену из слез и дыма. Мы смотрели друг на друга сквозь завесу пламени, и время… время вдруг рассыпалось на составные части, став таким неважным и незначительным, что его можно было сжать в ладони и развеять в воздухе. Мы смотрели друг на друга еще несколько секунд – а потом оцепенение, словно невидимые оковы, вмиг слетело.

Я сделала шаг вперед. Потом еще один.

И побежала.

Я бросилась вперед, а перед глазами в один миг пронеслось все то, что связывало нас все это время. Я знала: все дороги были созданы, чтоб привести нас в эту точку. Чтобы дать нам шанс, возможность объясниться, сказать, что мы друг друга любим… но и этот шанс рассыпался на части, став дымом в наших легких. Я преодолела разделявшие нас пару шагов, и скрытое пламя прорвалось наружу. Я раскинула руки и крепко прижала Николаса к себе, как если бы он мог превратиться в дым и исчезнуть навсегда.

Я теряла его. Он угасал, он уходил. Мы замерли в паре метров от стены, над которой мигал красный огонек.

– Я здесь, – прошептала я, осторожно перемещая руку так, чтобы не задеть его раненое плечо. – Ты со мной… я держу тебя, я держу тебя… я держу…

– Не стоит, – произнес он хрипло. – Ты ведь тоже… падаешь.

Прижимаясь к нему, я чувствовала, как его тело била дрожь. Здоровой рукой он еле ощутимо держал меня за талию, а я уткнулась лбом ему в плечо. Мне снова было плевать на все. Где-то в нескольких метрах от нас Касси обнимала вялого Марка, а курсанты и кроссфайеры – пара сотен человек! – жались друг к другу, чтобы поместиться под светло-синим светящимся куполом. Внутри него не было дыма, и я успела порадоваться хотя бы этому.

Но для чего же это все?

– Николас…

– Тара, это несколько минут… – повторил он, будто не слыша меня. – Совсем недолго, несколько минут… Нет! Нет, не то говорю! – Здоровой рукой он что было сил прижал меня к себе, а его пальцы сжали ткань на моей рубашке. – Тара, прости меня. Прости меня за все, слышишь? Теперь я знаю, я все знаю… я ошибался… ошибался во всех, кроме тебя…

Его голос дрожал. Я вдруг почувствовала, будто моя грудь – стальная клетка, не позволявшая словам вырваться наружу. «Прости, прости, прости, прости…» Контроль обернулся кровью, и кровь эта была на моих руках. В ушах звенело, а красная лампочка над головой мигала все чаще и чаще, разрезая дым.

– Николас, что это? – спросила я, услышав свой голос как будто со стороны. – И этот купол… Что с тобой? Тебе плохо?

– Моя девочка… – прошептал он. – Послушай, это – последнее, чем я могу тебя спасти. Тебя… и всех вас. Я же был вашим командиром, помнишь? – Он оторвался от меня, и я взглянула ему в глаза. – И если последнее, что я смогу сделать – это выбрать между вами и собой… я пролью кровь за вас, если будет нужно. За всех вас… и за тебя. Нет-нет, молчи… я знаю, что ты скажешь…

– Ты и есть мой командир! – закричала я, забыв о том, что на нас смотрел весь Гарнизон. – И ты всегда им оставался, слышишь? Я люблю тебя, – Я привстала на носках и прикоснулась лбом к его лбу. – После всего, что ты сделал, после того, что я пыталась убить тебя… Николас, не уходи! – Крик прорвался из самого сердца, пробив последнюю оборону. – Оставайся со мной… оставайся со мной…

– Ты ничего не знаешь, – сказал Шарп. – Я пока еще держусь на ногах… но это вряд ли будет долго… Послушай, – Он с усилием поднял больную руку и положил ладони мне на скулы. – Когда Логан расстрелял их, он запустил программу по деактивации. Я отдал приказ стереть им память, понимаешь? Я!

В его глазах скользнуло то же отчаяние, какое я видела в тот день, когда он признался, что убил Грейс. Я машинально кивнула, хотя внутри все снова взорвалось. Это не должно было закончиться вот так, на этой фразе, у той стены…

– Но Логан спутал, – Шарп понизил голос до шепота. – Ошибся кодом, и вместе с нужной программой включил… не тот сигнал… И знаешь, что это означает?

– Что? – спросила я, леденея от ужаса.

– Взрыв.

Я испуганно обернулась на всех, сидящих позади. Их голосов я слышать не могла, а значит, и они не разбирали, о чем шла речь. Но в следующий миг меня накрыло волной неконтролируемой паники.

– Что значит «взрыв»?!

– Уничтожение всего Гарнизона, – сказал он. – Полная аннигиляция, даже руины – и те исчезнут через несколько часов… Сфера активировалась сама собой, – Он посмотрел назад, в темноту коридора. – Ронда всех оповестила. Героическая женщина… была.

– Как… была?

– Она погибла, – Шарп снова обнял меня, как будто не хотел, чтобы я видела его лицо. – Весь этот дым… Не выдержало сердце. Я не сумел… не вытащил… Мне жаль.

В ответ на его объятие я прижалась к его груди и закрыла глаза. Слезы текли сами собой, хоть я и понимала, что не время плакать. Я стояла, крепко держа его за запястья, и в голове как будто стучал незримый метроном, отбивающий последние секунды до того, как все разрушится. Да вы что, подумала я резко, что же это получается? Мало, значит, Лоретты? Мало Логана? Мало Ронды?

Не отдам! Не отпущу!..

– Спаси их всех, – сказал Шарп, одним голосом разбив все мои мысли в пыль. – Они пойдут за тобой. Когда все разрушится… возвращайтесь в город, я уверен, вас там ждут… Та девчонка, Эллинор Амберсон, – Он провел ладонью по моей спине, отчего волна дрожи снова прошла по всему моему телу. – Ведь это я позволил ей сбежать.

– Ты? – опешила я.

– А я ведь знал, что происходит между Бренданом и Лореттой, но я был слеп… я и не думал, что он способен подтолкнуть ее… к такому, – продолжал он, не слыша меня. – Я ни о чем не думал, понимаешь? Ни о чем…

– Где Рамирес? – спросила я требовательно, чтобы не дать ему окончательно уйти в себя и начать считать потери. – Ее здесь нет!

– Она… покончила с собой, – сказал Шарп все тем же отсутствующим тоном. – У входа в танцевальный зал.

Повисла тишина. Вот так, подумала я внезапно, и умирают титаны. В конце мы все сравнялись – короли и пешки, тузы и джокеры, абсолютно все. Нас уравняла общая беда. Общая опасность, нависшая над нами. А метроном продолжал стучать, и с каждым новым сигналом красной лампочки надежда капля за каплей истекала из наших тел. И Николас… То, что я обрела на войне – и то, что я потеряла на войне. Я держала его в своих руках и готова была держать до тех пор, пока в них не стало бы больше силы, держала так, как если бы он мог исчезнуть и я бы потеряла его навсегда.

И я не знала, что уже потеряла его навсегда.

– Что ты будешь делать? – спросила я, уже боясь того, что он мог мне ответить.

– Логан знал код, – произнес Шарп на выдохе, и мне снова пришлось помочь ему устоять на ногах. – Только он… и я. Больше никто. А значит, кроме нас никто…

Меня как молнией пронзило.

Нет!..

– Николас, ты что! – Я оторвалась от него, схватила его руки и крепко сжала их. – Нет, нет, не вздумай! Скажи мне код, и я сама!

– Тебе нельзя, – сказал он тихо. – Никак нельзя. Прости.

– Да ты с ума сошел! – закричала я. – Ты хочешь быть героем, да? Героем?.. Пожалуйста, – Я понизила голос до шепота. – Пожалуйста, позволь мне. Это все еще моя война. А не твоя.

– Тара, нет, – Он запустил пальцы мне в волосы, и мои глаза снова заволокло противной пеленой. – Подумай о них. Обо всех. Мне недолго осталось, понимаешь? Недолго… – Я качнулась вперед и снова уткнулась лбом ему в плечо. – Моя девочка, мой титан… помнишь, с чего все начиналось? Как ты спасла меня? – Я всхлипнула и кивнула. – Так дай и мне спасти тебя. Дай поступить, как поступил бы настоящий командир. Долг должен быть уплачен. Тебе… и всем.

– Я не хочу, чтобы ты был героем, – прошептала я. – Ты не успеешь, слышишь? С твоей ногой и этой раной… ты в лучшем случае доберешься до двери… но ты не выйдешь обратно! – Слезы снова сдавили горло. – А я успею, понимаешь? Прошу тебя, отправляйся в Сферу! Мы вернемся в город… в городе столько госпиталей, тебя обязательно вылечат…

– У меня никого не осталось, – сказал он с горечью. – Только ты. И если ты когда-нибудь меня любила… ты дашь мне сделать это.

Мигание над головами прекратилось. Я бросила туда быстрый взгляд и ужаснулась, увидев красную табличку с цифрами.

Оставалось пять минут.

– Дай мне спасти тебя! – Шарп отступил назад. – Тара, ты должна отпустить. Ради всех их… и ради себя самой. Отпусти меня, слышишь? – Я снова инстинктивно потянулась за ним. – Просто отпусти. Отпусти и дай мне спасти тебя… в последний раз, в последний чертов раз…

– Я не могу, – Я наклонила голову и прижала ладони к лицу. – Я столько не успела… и ты ведь тоже…

– Я буду здесь, – Оперевшись на трость, он сделал шаг вперед и положил руку мне на грудь. – Я всегда буду здесь. Просто поверь мне. Я буду там, где ты захочешь хранить память обо мне… но только, если ты останешься в живых. А ты останешься. Ты будешь жить, что бы ни случилось… и все вы…

Обратный отсчет дошел до трех с половиной минут. Сзади послышались шаги: Илай вышел из Сферы и молча остановился недалеко от нас.

– Встань за моей спиной, – попросил Шарп, отворачиваясь от меня. – И… не смотри туда, хорошо? Не надо тебе туда смотреть…

– Николас…

– Прощай.

Оцепенев, я наблюдала, как он подошел к стене и прикоснулся к ней ладонями. Я смотрела, не отрывая взгляда, уже начиная понимать, что вижу все это в последний раз. И я бы понадеялась, что случится чудо, что он успеет подняться назад – но это было невозможно. Я теряла его, он угасал, он уходил. Уходил на верную смерть. Как настоящий командир, как капитан, оставшийся на судне и ушедший вместе с ним ко дну. А я… я стояла, чувствуя, что мое сердце больше не способно биться.

«Встань за моей спиной, встань за моей спиной, встань за моей спиной…»

– Николас, нет!

Я рванулась вперед, но Илай схватил меня за руки, притянул спиной к себе и потащил сквозь синеватую силовую стену. Я кричала и плакала, кажется, даже отбивалась, но все было кончено. Шарп исчез за повернувшейся стеной. Исчез навсегда, а я осталась на своем извечном берегу под названием «прости». Я упала на колени и тихо взвыла, а Илай закрыл меня своей спиной, чтобы я не видела обратного отсчета. Но все было зря: я чувствовала этот метроном в свое крови. Он уже был во мне, и это было необратимо. Не остановить, не удержать, не уберечь…

Я свалилась наземь за несколько секунд до взрыва.

Я ничего не видела.

…Первым воспоминанием от города стали вертолеты. Десятки вертолетов, кружащих в предзакатном небе, как темные низкие облака. Потом – руки Илая, все это время крепко державшие меня. Глаза кроссфайеров и остальных выживших – живые, испуганные, но искрящиеся глаза. Они сидели на земле, а некоторых из них уводили к вертолетам или и вовсе уносили на носилках. Но все они были живы – а это значило, что у Шарпа все получилось.

Его имя зажглось сверкающей лампочкой в моем мозгу. Я вскочила на ноги и осмотрелась, как если бы он успел вернуться, а я могла не заметить этого. Но все было тщетно, и я прекрасно это понимала. Глаза снова наполнились слезами. От горя, от не прошедшего еще страха… и от воздуха.

Воздух струился сквозь наши тела, наполняя их чем-то новым и неизведанным. Мы вдыхали его и кашляли, мы поднимались на ноги и осматривались по сторонам, пытаясь понять, где мы находимся. Город маячил совсем близко – далекий, наполовину разрушенный, израненный, но все такой же родной и желанный. А мы стояли среди руин и боялись поднимать глаза. Кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то молчал так, что из него нельзя было вытянуть ни слова. Касси и Марк сидели вдвоем на усыпанной пеплом земле и молча смотрели вдаль. Джезмин помогала подняться какой-то девочке из альфа-сектора. Колтон стоял в сторонке, перебирая в пальцах горсть поднятой земли. А вертолеты садились и поднимались снова, и от рева моторов уже начинала болеть голова. Я обняла Илая и положила голову ему на плечо.

– И все? – спросила я тихо. – Что теперь?

– Теперь – живем, – усмехнулся он. – Живем дальше. Я знаю, будет сложно, но… мы справимся. Ты справишься. Я обещаю.

Я хотела что-то ответить, но передумала. Хотелось просто стоять вот так и смотреть, как гаснет небо и как зажигаются вдали огни уцелевшего города. Хотелось стоять и понимать, что все это не зря. Что все эти жертвы, все потери, все утраты – все было не зря. И Николас, рискнувший жизнью ради нас… мне так хотелось, чтобы он гордился нами. А для этого надо было жить. Жить так, чтобы его героизм не пропал даром. Не подвести никого из нас. Ни его, ни самих себя.

Мы стояли и смотрели на высокое, совсем не по-военному светящееся небо. Внезапно Илай взял меня за руку и показал в сторону одного из вертолетов. Я прищурилась, вглядываясь вдаль.

И я увидела маму и Питера, бегущих ко мне в лучах багряно-красного заката.