Текст книги "Дом Немилосердия (СИ)"

Автор книги: Анастейша Ив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава двадцать третья

Молчать было невыносимо – это молчание отдавалось физической болью во всем теле. Я лежала на холодном полу, закрыв глаза, и из последних сил боролась с желанием кричать во весь голос. Неужели все это оказалось правдой? Неужели он действительно это сделал, неужели он предал меня ради лжи, которая была ему наиболее удобна? А я… а что я? А я ему верила. Я верила каждому его слову, я была его самой верной ученицей и его правой рукой. Теперь же, теперь… в самом деле, что теперь? Теперь ничего не будет. Дальше ничего не будет. Будет только тьма и злоба. Я перелетела из одной тьмы в другую, и она сомкнулась за моей спиной.

Мой наставник, мой командир, мой враг…

«Враг?» – глухо дернулось где-то внутри меня.

Враг.

Я медленно поднялась с пола и села, обхватив колени руками. Каждое движение давалось с большим трудом, как если бы мне пришлось собирать себя по частям и снова распадаться в пыль. Следы от наручников на запястьях горели огнем, но эта боль приносила мне странное удовольствие. Эта боль могла стать последним, что было мне отведено. И мне было этого достаточно – во мне уже и так накопилось столько боли, что хватило бы на весь Гарнизон. Его безупречная дисциплина и подчеркнутая справедливость треснула по швам, как и все вокруг меня. Он окружал меня со всех сторон и явно собирался потребовать чего-то большего. Я молча усмехнулась самой себе. Идеальный солдат отказался выполнять приказы? Кто знает. Кто знает, может, это и должно было стать моим новым началом. Мне оставалось только одно: осознание того, что я права. И за эту правду я собиралась цепляться до последнего, ведь никто из них не смог бы ее отобрать.

Не знаю, сколько я просидела в изоляторе – ощущение времени изменилось в корне. Это могли быть полчаса, а могли быть сутки. Вскоре я замерзла и перебралась на узенькую кушетку, стоявшую под стенкой. Сев, я обхватила голову руками и изо всех сил постаралась сосредоточиться. Крик и страсть должны были остаться в прошлом – для того, чтобы понять, что делать дальше, нужна была холодная и трезвая голова. Я сидела и прокручивала в мыслях все мелкие детали, казавшиеся до этого досадными недоразумениями. Моей задачей было не преувеличить их до вселенских масштабов, а здраво оценить и понять, как все это было связано между собой. Мысли все время возвращались к Трибуналу и кроссфайерам. Что они могли сделать такого, за что их отправили туда, если даже меня по приказу самого коммандера посадили в изолятор, а не в подвал? Я тряхнула головой, и слегка отросшая челка свесилась вниз и на секунду закрыла мне глаза. Затем мой взгляд упал на зеркало, висевшее в углу – вернее, на то, что от него осталось. Я подошла к нему и пристально вгляделась в свое отражение, изрезанное как будто паутиной трещин.

В следующую секунду мой слух уловил эхо шагов по коридору.

Этот звук никогда не сулил ничего хорошего, тем более – когда я сидела в изоляторе по обвинению в измене. Измена, конечно же… Еще бы секунда – и я бы рассмеялась в голос, хрипло, нервно, издевательски. Но глубоко внутри меня все еще скрывался страх – страх перед Трибуналом и его главой, в чью человечность я больше не верила. Какая-то часть меня все еще держалась за наше прошлое, но прошлое тоже больше не принадлежало никому из нас.

Я успела понадеяться, что идущий все-таки направляется не ко мне. Я успела поднять с пола один из осколков зеркала и засунуть его в задний карман брюк, не задумываясь о том, что могу порезаться. Да, у меня была склонность прижимать к сердцу нож, которым меня же и ранили, но на этот раз лезвие должно было быть направлено в другую сторону. А когда я вслушалась в эхо, то сомнений больше не осталось. Я сжала кулаки и подошла к решетке вплотную.

Зажегся тусклый свет, и я увидела его лицо. В эту секунду крик чуть было не прорвался из горла, но я заставила себя молчать. Мне было жизненно необходимо узнать, что ему нужно от меня – теперь, когда мы разорвали все цепи, сожгли мосты и утопили корабли. Корабли… В какую-то секунду мне показалось, что мне дали глоток свежего воздуха. Но для того, чтобы вырваться из этих темных вод, одного лишь моего усилия было недостаточно.

– Мисс Темпл?

– Это я, – сказала я спокойно. Шарп подошел к камере, оперся на трость и пристально посмотрел мне в глаза. – Зачем… вы пришли?

Прозвучало на удивление спокойно, и я порадовалась, что я могла контролировать хотя бы себя.

– Я не хочу доводить дело до Трибунала, – произнес коммандер внушительно, но это уже не работало: я больше не подчинялась его внушениям. – Ваша репутация в Гарнизоне слишком хороша, чтобы ее портить. Поэтому я решил дать вам шанс. Никто не узнает, мисс Темпл. Никто не узнает.

– Не узнает о чем? – переспросила я холодно.

– Вас выпустят из камеры и снимут все обвинения, – продолжил он. – Мы простим друг друга и все будет так же, как до этого. Мисс Темпл, все, что от вас требуется, – его глаза нацелились на меня, как два острия, – это признать свою вину.

– Вину?! – Я запрокинула голову и усмехнулась. – Вы ничего не путаете, коммандер? Вы хотите, чтобы я солгала и сделала вид, будто ничего не случилось? Наверное, вы не до конца понимаете, что вы сделали со мной! – Мой голос уже разносился по всему коридору. – Вы сделали из меня свое подобие, вы заставили меня забыть о милосердии и справедливости, вы заменили это своей «правдой» и научили меня верить в нее. С меня хватит, слышите? С меня хватит!

Шарп постоял несколько секунд, оглянулся по сторонам, протянул руку и коснулся моей ладони. Я не реагировала, только продолжала смотреть на него, как если бы хотела уничтожить его одним лишь взглядом.

– Послушайте, – начал он тихо. – То, что случилось, может подорвать и мою репутацию тоже. Посмотрите на себя – мы одинаковы. Мы оба перешли эту черту, не только я. И теперь я хочу вернуть вас. Я уйду, но я не собираюсь уходить в отставку со скандалом. А ваше поведение, мисс Темпл, вполне может к этому привести. Так что будьте умной девочкой и не устраивайте мне демаршей.

– Демаршей, говорите?..

Он молчал.

Я бросилась вперед.

И ударила его по лицу.

Шарп отшатнулся от меня, прижав ладонь к щеке, и я увидела испуг в его красивых, но жестоких глазах. Я стояла, тяжело дыша, как если бы в этот удар были вложены все мои силы. По кончикам пальцев как будто пустили ток, и я чувствовала, что могу расплакаться и все испортить.

– Вот так, значит? – спросил коммандер тихо, но серьезно. – Вот так вы теперь со мной поступаете?..

– Перестаньте давить на жалость! – заорала я. – Мы оба заигрались, не находите? Я вас любила! И это не я отреклась от вас, а вы швырнули меня на землю, назвав предательницей! Мне больше вас не жаль, слышите? Мне. Больше. Вас. Не. Жаль!

Занавес затрещал по швам. Шарп смотрел на меня, и что-то угасало в его лице и взгляде – в том взгляде, за которым я была готова пойти хоть на смерть. Я должна была сожалеть о своих словах, но я ничего не ощущала. Я с ужасом подумала, что если бы сейчас он свалился на пол без сознания, я ничего бы не почувствовала. Внутри меня была только пустота.

Контроль был установлен.

Я победила.

– Тара, я уйду, – начал он еще тише, отбросив чопорное «вы» и заставив меня на короткую секунду снова почувствовать себя маленькой девочкой, которая его любила. – Ничего не изменилось. Я уйду. Послушай, я ведь всего лишь предлагал тебе расстаться по-хорошему!

– Если ваше «по-хорошему» равносильно лжи, я не пойду на это, – отрезала я. – Я и так уже слишком глубоко увязла во всем этом. И если я закончу так же, как ваша жена… что ж, я все равно буду права.

Похоже, это был запрещенный прием: лицо Шарпа побелело, как от боли, и он крепче вцепился в трость. Я отогнала все воспоминания: воспоминания – это лишние сантименты, а мне необходимо было довести дело до конца. А концом могло стать что угодно – в конце должен был остаться только один из нас.

– Да что ты вообще знаешь обо мне? – спросил Шарп, как мне показалось, слегка раздраженно. – Что ты уже придумала в своей дурной голове? Чему ты веришь, глупая девчонка?!

– Достаточно, – сказала я. – Я знаю достаточно… для того, чтобы весь Гарнизон увидел ваше истинное лицо. И если вы сейчас уйдете, вы уйдете не из-за травмы. Вы уйдете, потому что я вас разгадала. Потому что вы трус и лжец.

– Может, ты скажешь еще, что я обманул тебя? – Он махнул тростью в мою сторону. – Что все с самого начала было ошибкой и фальсификацией? Скажи это, если это на самом деле так!

– Нет, не так, – Я отвернулась и прижала руку к губам, но затем снова взяла себя в руки. – Я и тогда была права, коммандер. Если бы я была такой жестокой и неверной, как вы говорите, я бы бросила вас там, под лестницей, и все бы прямо там и кончилось! Я проявила к вам милосердие, – сказала я уже спокойнее. – А вы не проявили его ко мне.

Настала тишина. Война была в разгаре, и мы смотрели друг на друга, как враги. Готова поклясться, в те секунды каждый из нас представлял обведенный мелом на земле силуэт противника. Я мысленно вернулась к той ночи, о которой он говорил, и сдалась этим воспоминаниям без боя. Сделала бы я то, что сделала тогда, если бы знала, кто он на самом деле? Я не знала. Милосердие умерло во мне вместе с любовью к нему, а может быть, и раньше. Но в том, что я уже сделала, я не раскаивалась.

И не собиралась.

– Уходите, – сказала я хрипло. – Просто уходите… пожалуйста. Нам больше не о чем с вами говорить.

– Девочка, которая любила, стала ненавидеть, – произнес Шарп, как будто обращаясь к самому себе: глаза его смотрели куда-то сквозь меня. – Что ж, значит, все и вправду кончено.

– Нет, – прошептала я.

Он этого не слышал. Развернувшись, он похромал прочь по коридору, и я – некстати, как всегда – вспомнила наше прощание под кабинетом Ронды Уоллис, тот момент, когда он рассказал мне, что уходит. Тогда это было сродни катастрофе, и я не знала, что мне делать дальше. Теперь же, по логике вещей, я должна была быть несказанно рада тому, что этот человек уйдет, но я не чувствовала даже этого. Наоборот – я хотела, чтобы он остался. Шарп должен быть здесь в тот день, когда я разрушу Гарнизон до основания, подумала я вдруг. Он ошибался – ничего еще не было кончено. Любовь не была перемирием, любовь была лишь стадией войны. Все развивалось по хорошему сценарию: вражда была лишь следующей сценой.

Шарп ушел, а я осталась стоять, все еще вцепившись в прутья. Внезапно справа от меня раздался шум, и понад стенкой скользнула чья-то тень.

– Эй! – вскрикнула я.

– Это я, – донесся его голос, и на свету я увидела Илая Морено.

Он быстро приблизился ко мне, и я поняла, что он все слышал. Но мне уже было плевать – равно как и на то, что ему может быть нужно от меня. Подойдя ко мне, он быстро выудил из кармана нечто, похожее на ключ и в два счета справился с замком. Дверь почти бесшумно отворилась, но я все еще стояла на месте, не понимая, что происходит.

– Мистер Морено! – сказала я таким тоном, каким другие люди обычно спрашивают «какого черта?». – Что вы делаете?

– Спасаю тебя, – фыркнул он и огляделся по сторонам. – Тара Темпл, ты мне нужна. Пойдем со мной.

Я успела подумать, что ради этих слов любая девчонка Гарнизона была готова хоть в лепешку расшибиться. Но потом я посмотрела на лицо Илая, и мне почему-то резко стало не до смеха.

– Что случилось? – спросила я требовательным шепотом.

– Послушай, ты удивлена, я знаю, – начал он слегка нервно. – Ты удивлена, напугана и еще немного хочешь меня убить, но это сейчас не главное. Пойдем со мной, Тара. Это – наш шанс.

– Шанс на что?

Ответа не последовало. Смерив меня с головы до ног и остановив взгляд на моих тяжелых ботинках, Илай Морено сгреб меня в охапку и потащил за собой.

Глава двадцать четвертая

Наверное, я находилась в состоянии шока, потому что до меня не сразу дошло, что можно начать отбиваться и кричать – ведь именно это я должна была делать, когда меня насильно куда-то тащат. Драгоценные первые секунды были упущены, а потом уже почему-то не хотелось отбиваться. Да, глупо было размышлять о жизни, находясь в подвешенном состоянии, но я невольно задумалась, что это со мной. Неужели полюса сместились окончательно, неужели я перестала ненавидеть его? Да и за что мне было его ненавидеть? Сколько я не старалась, я не могла вспомнить ни одной объективной причины. +

Все эти мысли промелькнули в моей голове слишком быстро, а Илай, завернув за угол, поставил меня на землю и взял за руку, как будто хотел удостовериться, что я никуда не сбегу. Я молча подумала, что если бы я хотела сбежать, это бы не помогло. Но проблема заключалась как раз в другом: я не хотела.

Итак, если в случае с Шарпом у меня сработал известный механизм «от любви до ненависти» и полюса сместились, то не должно ли с Илаем Морено случиться наоборот – «от ненависти до любви»? Я внутренне рассмеялась – что за чушь! Это был бы слишком предсказуемый сценарий для всех нас. Американские горки моего контроля не терпели таких банальных поворотов. Да, было бы логично, что теперь я доверюсь ему как неоднократному спасителю, брошусь ему на шею и доверю ему руку, сердце и прочие аспекты внутреннего мира. Но нет – все, что было до этого, было абсолютно лишено всякой логики. И я собиралась гнуть свою линию до победного конца.

Мы молча дошли до того самого кабинета, в котором накануне мне открылась вся правда. Я поняла, что за этот день я совершенно выпала из общего расписания, но вряд ли девочек из сектора это волновало – у них ведь было идеальное объяснение на этот случай. Вспомнив об этом, я резко помрачнела: разрушить отношения с Шарпом еще не означало разрушить образ, сложившийся в головах у всех остальных. Да они и не хотели бы, чтобы этот образ рушился – но дальше играть в такие игры я не собиралась. Это было бы нечестно, а я и так уже завралась по самое дальше некуда. Как там сказал Шарп – мы одинаковы?..

Я украдкой усмехнулась сама себе.

Да, вы, безусловно, правы, сэр коммандер, потому что это же вы, а вы всегда и на сто процентов оказываетесь правы. Но кое-чего вы не учли: дальше наши дороги разойдутся навсегда.

Илай Морено открыл дверь и любезно пропустил меня вперед. Я села в кресло, а он остался стоять, подпирая стену. Несколько бесконечных секунд я рассматривала этот хорошо знакомый мне интерьер, а потом подняла голову и посмотрела психологу прямо в глаза.

– Зачем я здесь?

– Потому что сейчас так надо, – ответил он, и это слегка сбило меня с толку: я ожидала пафосных речей в духе «все дело в тебе» или банального «потому что я так хочу, вот почему». – Тебе нужно время. Я знаю, ты напугана. – Я снова опустила глаза. – Не знаю, утешит тебя это или нет, но ты не одна. Я знаю, как это – быть преданным, Тара Темпл. Я знаю.

– Только не надо говорить, будто вы знаете, что я чувствую, – горько усмехнулась я, глядя вниз. – Вы не знаете. Не можете знать.

– Послушай, я – не ты, – Он прошелся туда-сюда по кабинету. – И я, если честно, не понимаю многого, что ты делаешь. Я уже говорил тебе, Тара, что ты – эпидемия. Люди идут за тобой, и ты можешь либо вернуть все на круги своя, либо разрушить всю эту ложь раз и навсегда. И я знаю людей, которые тебе помогут.

– Подбиваете на революцию? – снова улыбнулась я. – На вас не очень-то похоже.

– Я говорю о кроссфайерах, Тара. – возразил он. – То, что ты пришла туда и не сбежала, уже сильно подняло твой авторитет в их глазах. Да, в прошлый раз у вас возникли разногласия, но теперь-то ты согласна с их словами? – Я молча кивнула. – Еще раз повторяю, тебе нужно время. То, что ты можешь сделать, нельзя совершать в порыве страсти. Но, когда ты оправишься… что ты выберешь?

– Правду, – сказала я горько. – Всегда ее.

Илай молчал, как будто у него в запасе было еще много аргументов, рассчитанных на то, что меня придется уговаривать. Я теребила пальцами отросшие спутанные волосы и украдкой нащупывала осколок зеркала в заднем кармане.

– Почему вы так беспокоитесь о них? – спросила я неожиданно для себя самой.

– Потому что все мы были преданы одним и тем же человеком.

Фраза произвела необходимый эффект. Я вскинулась и требовательно посмотрела ему в глаза.

– Но… вы…

– Да-да, и я тоже, девочка, – сказал Илай и вдруг стал как будто старше на много-много лет. – А что ты думала? Что ты думала… – Он провел рукой по лбу, расстегнул пиджак и достал из внутреннего кармана маленькую фотографию. – Вот, посмотри.

Я поспешно схватила карточку и поднесла ее к глазам. Изображенного на ней парня было легко узнать – это был сам Морено, и на вид ему было приблизительно столько же, сколько мне. Но молодая женщина, сидевшая рядом с ним на зеленой, пусть и слегка выцветшей, траве… Она выглядела лет на десять старше его, но до этого я никогда не видела более красивой девушки. Такие же серые глаза, только чуть раскосые, иссиня-черные прямые волосы, густым водопадом спадавшие на плечи, ослепительная улыбка, дорогое кольцо на безымянном пальце… Они были потрясающе похожи. Что-то подтолкнуло меня перевернуть фотографию, и я увидела в уголке изящную надпись: «Любимому брату от Джей на память о выпускном».

Я опустила фотографию на колени и еще несколько секунд молча глядела в пустоту. У Морено была сестра? Или… есть? Где я могла видеть это идеально красивое лицо и безупречную фигуру?..

Джей… от Дженнифер?

Или… от Джезмин?

– Джезмин!

– Да, это она, – улыбнулся Илай, забирая фотографию и пряча ее обратно в карман – ближе к сердцу. – Моя сестра была замужем за этим чудовищем и родила ему сына. Неожиданно, не правда ли?

– Ох… – Я опустила голову и обхватила ее руками, как тогда, в камере. – Что же это происходит, в самом деле…

– Сказать тебе, что происходит? – Морено вложил руки в карманы. – Вернее, что происходило все это время? Все это время я искал способ вернуть ее. Старался заполучить доверие Шарпа, и, можно сказать, у меня это получилось… старался хоть как-то поддерживать связь с Джезмин и узнавать о делах Трибунала. А потом – появилась ты. Теперь понимаешь?

– В голове не укладывается, – призналась я.

И это было правдой. Значит, в игру с прикрытием играли не только мы вдвоем? Значит, и у Морено был тот самый «скелет в шкафу», который он никому не показывал? И, если это так, то почему он поделился этим со мной?..

– Ничего, уложится когда-нибудь, – «успокоил» меня Илай. – Я же говорю: это дело времени. Я никогда не ошибался в тебе, Тара. Теперь ты знаешь достаточно, чтобы обратить эти знания против него же.

– Вы хотите, чтобы я восстала? – спросила я резко. – Но я уже сделала это. Не понимаю, как я могу быть вам полезной.

– Я подготавливал тебя! – сказал он. – Думаешь, я не мог выложить тебе всю правду с самого начала? Мог! Но я ждал, – он наклонился и взял меня за подбородок. – Я ждал, пока ты сама все осознаешь и расставишь наконец приоритеты. Ты должна была увидеть все своими глазами, понимаешь? Ты все увидела, ты знаешь! Это все, что я мог дать тебе, девочка-эпидемия, девочка-титан. Все зависит от тебя, и теперь ты можешь показать всему Гарнизону истинное лицо этого человека. В том подвале – бомба замедленного действия. Ты можешь устроить взрыв. Ты можешь.

Я молчала, ошарашенная этим его монологом. Было невероятно сложно оторвать взгляд от его лица – сильного, волевого, и вместе с тем какого-то потерянного. Все слова мигом куда-то улетели, а в голове тонкой жилкой билась одна-единственная мысль: «да гори оно все синим пламенем, только бы он не ушел, только бы он остался со мной…»

Фрагменты сложились, а полюса сместились.

– Я сделаю это, Илай. Я… сделаю это.

Занавес.

Я взглянула на себя как будто со стороны и ужаснулась: что это я делаю? Или… это не я? Нет, не я… Мое разум не пал бы к ногам моего врага, а сердце не скакало бы в груди, размахивая белым флагом. Глядя, как на его сжатых губах появляется улыбка, а в глаза возвращается прежний блеск, я окончательно потеряла голову. Меня захлестнула теплая волна уверенности – вот теперь-то все точно должно быть хорошо, вот теперь-то я точно на правильной стороне…

Я улыбнулась в ответ и коротко поцеловала его.

Прямо в улыбку.

И, наверное, именно в тот момент тяжелый груз прошлого окончательно свалился у меня с плеч.

В первую секунду я побоялась, что Илай оттолкнет меня, ведь он явно ожидал не такой реакции на свои слова. Но он этого не сделал: после секундного замешательства он положил ладони мне на щеки и сам поцеловал меня в ответ. Я зажмурилась, как довольный котенок, и уткнулась лбом ему в грудь. Мне было абсолютно наплевать на то, что подумают или скажут о нас, равно как и на то, что он старше меня лет так на восемь и неизвестно еще, что из этого получится. Легким движением я отправила все сомнения в пламя. В то пламя, через которое еще предстояло пройти мне самой.

– Я тебя нашел, – прошептал Морено, дыша мне прямо в ухо. – Все эти девчонки – и ты. Ты, девушка-титан.

Я ловила каждое его слово, понимая одно: что бы там ни было, как прежде уже ничего не будет. Не будет этой слепой любви и сумасшествия, не будет той зависимости, которая медленно опустошала меня изнутри. Меня держал человек, который спасал вместе со мной и спасал меня – не один раз. Нас связала правда, а правде тоже наплевать, кто мы и в каких мирах живем. Мне не нужно было сражаться в одиночку. То, что было по-настоящему важно, все это время находилось прямо передо мной.

Прозвучал сигнал, и я оторвалась от Илая, недоуменно оглянувшись на часы за своей спиной.

– Уже подъем, – сказал он и щелкнул меня по носу. – Ничего не бойся, хорошо?

– Не буду, – пообещала я, улыбнулась и направилась к двери. – Ты тоже. Все останется между нами. Я тебя… люблю?

Вот незадача.

Сработало все-таки.