Текст книги "Багряный декаданс (СИ)"
Автор книги: Анастасия Солнцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)
Багряный декаданс
Глава 1
Декаданс – общее наименование кризисных явлений в европейской культуре второй половины XIX – начала XX вв., которые были окрашены настроениями безнадежности, социальных противоречий и общественного упадка. Творчеству того периода свойственны болезненная чувствительность, душевная усталость, индивидуализм и эпатаж, который воплощался через символы, парадоксы, эротизм, чувственность и мистику.
***
Надо мной висел идеально очерченный красный шар. Он ярко выделялся на фоне плотного черного полотна, казался объемным и будто бы даже выпуклым. Пальцами я потянулась к этому шару, а когда не дотянулась, кончиками ощутив легкое дуновение ветерка, поняла, что шар и я – очень далеко. Так далеко, что между нами не просто вечность, между нами всё время прошлого и будущего. И мы также не достижимы друг для друга, как если бы находились по разные края вселенной. Это казалось странным, потому что… ну, вот же он, прямо передо мной! Я могу обвести его очертания в воздухе, могу рассмотреть неравномерно разбросанные по багряной сфере темные пятна, похожие на рваные тени. Могу сесть и тогда шар покажется будто бы ближе.
Подчинившись мысленному порыву, я подалась вперед и услышала всплеск. Этот звук, раздавшийся в такой идеальной тишине, что я даже не сразу её заметила, вспорол наброшенную на сознание пелену.
Тело, которое до этого пребывало в состоянии непоколебимого спокойствия, вдруг ощутило холод и влагу. Поежившись, я вцепилась ладонями в плечи, обняв саму себя в попытке согреться, и поняла, что сижу в воде, надо мной – черное небо, а на небе – огромная алая луна, похожая на спелую ягоду.
Подтянув кое-как заледеневшие ноги, показавшиеся чужими, я встала, слабо покачиваясь. Захотелось прилечь обратно, но не в воду, а в кроватку, где будет мягкая подушка и теплое одеяло, а еще лучше – два, потому что замерзла я основательно.
Вода была везде, отражая беззвездное небо и ягодную луну, и покрывая землю тонким водяным слоем на сотни метров вокруг. Может быть и дальше, я не знала, потому что могла судить только о том, что видела своими глазами.
Сделав несколько шагов, аккуратно ступая по чему-то мягкому и расползающемуся, я поняла, что уровень воды не поднимается выше моей щиколотки. И дальше пошла уже чуть смелее, но по-прежнему настороженно оглядываясь по сторонам.
Я понятия не имела, где нахожусь и, более того, как сюда попала. Последнее, что запечатлелось в моей памяти – как я сижу за столом, вдыхая зеленые пары, исходящие из медленно кипящего котла в кабинете мисс Фелис, преподавательницы «Введения в зельеварение». В какой-то момент я вроде задремала, а потом… ослепительная вспышка и вот я очнулась уже под луной, чей кровавый оттенок беспокоил всё сильнее…
– Блииинчики с маслом! – застонала я в полголоса, вцепляясь в мокрые, покрытые какой-то странной пленкой волосы. Спутанными прядями они разметались по плечам, противно прилипая к одежде. – Неужели я опять куда-то провалилась?
Когда утром меня разбудил Сатус, легонько погладив по щеке, я с удивлением обнаружила себя спящей в своей собственной комнате, хотя совершенно точно помнила, что засыпала в общежитии демонов. Игнорируя мою сонливость и неспособность соображать, Тай сунул мне в одну руку кусок чего-то сдобного, пахнущего сладостями, а в другую – деревянную кружку с чаем.
– Тебе пора на занятия, ты и так много пропустила, – деловито заявил демон. И не слушая мои протесты, выдернул из постели.
Я даже не успела задуматься на собственным спонтанным перемещением, как мне в лицо полетела чистая форменная одежда, приятно пахнущая свежестью. Лишь чудом не пролив чай, я поставила кружку на стол, булку положила рядом и сняла с локтя повисший на нем ворох ткани.
– Одевайся скорее! И поешь! – продолжал торопить меня демон.
– Я не очень люблю завтракать, – растерянно пробормотала осипшим с спросонья голосом.
Демон ничего не сказал, лишь отвернулся, чтобы я могла сменить то в чем уснула, на то, в чем можно было появиться перед обитателями Академии. Была только одна загвоздка, которая взволновала меня настолько, что всю сонливость как рукой сняло.
– Сатус, а почему я в твоей рубашке? – с изумлением рассматривая свои ноги, выглядывающие из-под мужской одежды… которая и пахла очень по-мужски. Пахла им, демоном.
– Потому что я тебя переодел, – проронил он так, будто я спросила, который час. Без какого-либо смущения, замешательства или неловкости. А вот мне стало очень-очень неловко!
– Сатус! – заорала я, возмущенно топнув ногой.
Но он лишь глянул через плечо, прошелся темным взглядом вверх, от коленок до макушки, и проговорил с каменным выражением лица:
– Ты очаровательна, даже когда сонная, с торчащими во все стороны волосами и отпечатком подушки на щеке.
– Зачем ты меня раздел? – сквозь зубы прошипела я, прижимая к груди охапку вещей.
– Я тебя переодел, – сделал он ударение на последнем слове. – Это две большие разницы.
– Вообще никакой! – продолжила надрываться я, потому что… ну, потому что он права не имел!
– Ладно, – парень всем телом развернулся ко мне с грацией плотоядного, но порой крайне ленивого животного, сверкнув очень белозубой и очень издевательской улыбкой. – Если ты считаешь, что это одно и то же, тогда я прямо сейчас закончу начатое.
И шагнул ко мне.
– Нет! – взвизгнула я, зажмуриваясь и сжимаясь.
Мой вскрик заставил демона остановиться, о чем я узнала спустя несколько мгновений, все-таки рискнув приоткрыв веки, когда поняла, что ничего не происходит.
Демон стоял, не шевелясь, по середине комнаты и глядел на меня так, будто впервые увидел. Даже когда мы столкнулись в коридоре тогда, в моей первый день в Академии, в его глазах не было столько удивления. Презрение, раздражение, высокомерие – все это было, да, но не удивление.
– Одевайся, – холодно приказал он. – Я подожду тебя за дверью. Но вернусь, как только досчитаю до тридцати.
И он широкими шагами покинул меня, хлопнув напоследок дверью.
Я выдохнула, осознав, что последнюю минуту не дышала.
И дрожащими руками начала расправлять юбку, зная, что Сатус редко шутит.
На самом деле, при мне вообще он никогда не шутил. И кажется, даже ни разу не улыбался. По-настоящему, а не в виде издевки, насмешки или в попытке запугать до икоты.
Едва только я успела застегнуть несколько нижних пуговиц на рубашке, как дверь широко распахнулась и демон, почти чеканя шаг, вернулся. Придирчиво оглядев меня, кивнул и подошел так стремительно, что я лишь успела начать:
– Не…
А его длинные тонкие пальцы, выдававшие в парне настоящего аристократа, уже ловко застегивали оставшиеся пуговички.
– Это первый раз, – не поднимая лица, тихо проговорил он.
Я стояла ни жива, ни мертва. Его реакции, как и его поступки, всё еще сбивали с толку своей спонтанностью и непредсказуемостью.
– Ты о чем? – промямлила я, наконец.
– Это первый раз, когда я одеваю девушку, – ответил демон, застегнул самую верхнюю пуговичку, взял со спинки стула пиджак и протянул мне. – Обычно, я их раздеваю.
Он выпрямился, сунув руки в карманы. Выглядел демон по-деловому, но так, будто провел несколько изматывающих совещаний, принимая очень непростые решения. Под глазами пролегли серые круги, в сосредоточенном взгляде проскальзывала усталость, волосы были взъерошенными, словно он постоянно запускал в них пальцы, стимулируя умственный процесс. Но все это ничуть его не портило. Парень все еще выглядел таким красивым, что перехватывало дыхание.
– Отлично, – пытаясь сдержать раздражение и не понимая, зачем мне эта информация, я сунула руки в рукава пиджака. – Спасибо, что сообщил.
Сатус подхватил с пола наплечную сумку, взял меня за ладошку и, переплетя наши пальцы, повел к двери. Его рука была сильной, теплой, мягкой. И такой большой, что на её фоне моя собственная выглядела маленькой птичкой, пойманной в ловушку. А еще слабой. Но от одного только его прикосновения моя ладонь задрожала, и эта вибрация отразилась эхом где-то под сердцем.
К счастью, Сатус ничего не заметил, продолжив невозмутимо вести меня за собой к лестнице. Увидев в коридоре других колдуний он даже не затормозил. А вот девушки как по команде замирали, едва завидев старшекурсника, шествующего мимо них с таким видом, с каким короли идут мимо своих верных подданных, а после провожали демона восторженно-ошеломленными взглядами.
Стоило нам приблизиться к ступеньками, как группа девушек со старших курсов покорно расступилась и даже сделала несколько шагов назад. Я прыгнула на платформу почти сразу за демоном, который не отпускал меня от себя, и лестница устремилась вниз, закручиваясь с такой скоростью, что в какой момент мне показалось, будто это крутится моя голова на ослабевшей шее.
– Вроде раньше ты старался не афишировать свои посещения нашего этажа, – слабо проговорила я, прогоняя наваждение и стараясь сосредоточиться на мелькающих разноцветных пролетах, ведущих в общежития других факультетов.
– Я получил официальное разрешение от леди Элеонор, – невозмутимо ответил демон. – Теперь могу приходить, когда захочу.
Мне это не понравилось, вот совсем не понравилось.
– А если я не хочу, чтобы ты приходил, когда захочешь? – мой голос предательски дрогнул.
– Потерпишь, – лаконично проронил демон и мы сошли с остановивших свое движение ступенек.
До лекционного кабинета, который оказался по соседству с кабинетом мадам Тома, той самой полубезумной старушки в ночнушке, которая преподавала историю, чья эксцентричность в первый учебный день поразила меня в самое сердце… а потом я поняла, что тут все такие.
Заведя меня внутрь помещения, выглядящего вполне стандартно и обыденно даже на мой неискушенный вкус, Сатус подвел меня к длинному и широкому прямоугольному столу, способному вместить сразу человек восемь. На столешнице уже стояли котлы, какие-то стеклянные банки всех размеров, пробирки, колбы, тонкие продольные конструкции, похожие на пипетки. Рядом валялись тканевые мешочки, деревянные коробочки, закупоренные воском склянки и кривая стопка потрепанных книг, чьи страницы были испещрены загадочными символами, писанными, скорее всего, пером и плохими чернилами.
Сатус швырнул на один из круглых табуретов сумку, меня силой усадил рядом и, под перекрёстными озадаченными взглядами немногочисленных присутствующих колдуний, прошептал в затылок:
– Сегодня твоя задача учиться и еще раз учиться. После зельеварения отправишься на Руническое письмо. Затем у тебя сдвоенное занятие по Теории и практике колдовских ритуалов. Из Академии ни шагу, после занятий пойдешь сразу к себе в комнату. Ужин я тебе сам принесу. Узнаю, что нарушила приказ – накажу.
– Да кто ты такой, чтобы мне приказы отдавать?! – зло зашипела я ему в ответ, стараясь не раскрывать губ.
– Милая, – его руки легли на мои плечи и начали сжимать. Медленно, очень медленно, но сильно. Так, словно парень пытался показать, что я играю с огнем и спичками. А сам он пусть и не хочет, но делать больно умеет. – Вечером мы встретимся, и тогда ты очень сильно пожалеешь, что разозлила меня сейчас.
От этих его слов стало не по себе, но выяснять отношения, когда даже ползающая по столу живность, очень похожая на муху, только зеленее и крупнее, прислушивается к разговору, мне не хотелось. Поэтому я просто выдала натянутую улыбку и кивнула в ответ на выжидающе-вопросительный взгляд Сатуса.
– До вечера, мышка, – хмыкнул он громко и насмешливо, и покинул нас.
Я осталась одна в окружении колдуний, которые после ухода Сатуса перестали изображать из себя нежные ландыши и начали метать в меня злобные молнии, скорее всего, мысленно желая скончаться прямо на том месте, где сидела, желательно – в нестерпимых муках. Особенно усердствовала Рояна, которая принялась забрасывать в свой котел какие-то травы с такой силой, что желтые лепестки, коричневые корни и зеленые стебли вылетали обратно и рассыпались вокруг.
Я сжалась, спиной чувствуя чужую неприязнь и мечтая желая невидимой. Когда кабинет заполнился другими ученицами, не имевшими счастья лицезреть наше с Сатусом появление, стало немного легче. Но желание вернуться обратно в комнату, запереться и больше никогда не выходить все еще назойливо маячило в сознании.
– Даже Сократа нет, – печально вздохнула я себе под нос, пальцем водя по сеточке трещин, усеивающих деревянную столешницу. – Куда этот мохнатый опять подевался?
Дверь распахнулась и влетела женщина, которая была очень маленькой, почти крохотной и крайне подвижной. Одета она была во что-то, больше похожее на длинную летящую тунику, сшитую из золотистой оберточной бумаги, но почему-то мягкой и легко развевающейся при каждом движении, отчего становилось понятно, что это совсем не бумага. На голове у женщины вихрились мелкие завитушки пронзительно-рыжего цвета, такого яркого, что он казался ненастоящим. Шевелюра, обилие веснушек на треугольном лице и чрезвычайная деятельность делали ей похожей на героиню детской книжки, которая вечно попадает в нетривиальные ситуации, но не отчаивается и любые препятствия преодолевает с заливистым смехом.
Быстро и невнятно что-то протараторив, она начала метаться от стола к столу, одним прикосновением руки разжигая под покрытыми толстым слоем копоти котлами огонь. Достигнув последнего стола, колдунья помчалась обратно и забежала за узкий, продольно вытянутый преподавательский стол, уставленный такими же склянками, что высились и перед ученицами. Схватив в ладошку сразу три черных склянки, она ловко выплеснула содержимое в свой преподавательский котел, и потянулась к другим ингредиентам, попутно комментируя свои действия. Но я все равно совершенно ничего не понимала. А вот у других учениц таких проблем не возникло, они покорно начали повторять все, что показывала рыжеволосая. И над их котлами уже очень скоро начали подниматься столбики дыма. И только мой котел стоял пустым, будто бы с укором напоминая мне, какая же я все-таки бестолковая и совершенно чужая в этой школе.
Бессильно уронив руки, я ссутулилась, едва не плача.
– Мисс Филлис довольно своеобразная, но ты скоро привыкнешь, – заговорила девушка напротив меня. Потянувшись к серому мешочку, она развязала тонкие тесемки, вынула какой-то иссохший еще в прошлом веке корявый корешок, положила его в глиняную ступку и начала растирать. – Ты ведь Мира, верно?
Я осторожно кивнула.
– А я – Майра, – представилась отличающаяся болезненной худобой колдунья и я сразу её вспомнила. В последний раз мы встречались на уроке мисс Цэсны, преподавательницы науки о стихиях. Я запомнила её, потому что она была единственной, кто смог ответить на вопрос полуженщины с шипастым хвостом. – Говорят, что если имена похожи, то и их носители имеют схожие черты.
– Вообще-то мое имя Мирослава, – решила я внести ясность. – Мира – это сокращенный вариант.
– Зачем? – девушка подняла на меня чистый и светлый взгляд, в котором я увидела не только проблески ума, но и интереса.
– В каком смысле? – не сообразила я.
– Зачем давать такое имя, которое потом придется переделывать в другое? В итоге получается, что у тебя два имени?
Я растерялась.
– Там, откуда я родом, у многих так. Официальное имя одно, но в жизни используется другое. Вроде как имя и прозвище.
– А я думала, твое прозвище Мышка, – по-доброму рассмеялась Майра.
Я смутилась и покраснела.
– Да ладно, все нормально! – замахала на меня девчонка. – Все уже в курсе, что демоны тебя так называют. Поэтому будь готова к тому, что имя прилипнет намертво.
– Не хотелось бы, – пробормотала я.
– Тебе нужно поторопиться, – посоветовала Майра, убирая с лица улыбку. – В конце урока мисс Филлис проверит, насколько хорошо ты сварила успокаивающую настойку.
– А, так вот, что она готовит! – воскликнула я, обернувшись на преподавательницу, которую теперь было почти не рассмотреть, из-за витающего вокруг её котла зеленого пара.
– Ну, да, – пожала плечами колдунья. – Это азы. В первую очередь мы должны научиться готовить бытовые зелья, – и начала давать указания, очевидно, решив взять процесс моего обучения в собственные руки, за что я испытала безмерную к ней благодарность. – Возьми колодезную воду, набранную в полнолуние.
Я схватилась за стеклянные сосуд с длинным тонким горлышком.
– Налей в котел две трети, – приказала Майра и я быстро сделала, как она сказала.
– Добавь веточку лавандулы, – продолжила подсказывать Майра. – Потом цветки матрикарии, вот они, бледненькие такие, и душистый порошок. Он в зеленом мешочке. Вода в твоем котле должна приобрести молочный оттенок.
Я с радостью кивнула, сунув нос внутрь.
– Хорошо, теперь добавь экстракт леоноруса, – Майра ткнула пальцем в пузырек с зеленой жидкостью.
Так, следуя указаниям одноклассницы, я приготовила успокаивающую настойку.
Ну, или что-то отдаленно на неё похожее. И возможно, она даже успокаивала.
– Следует следить не только за тем, что ты делаешь, – с назиданием проговорила одноклассница, когда пары, поднимающиеся над моим котлом, приобрели травянистый оттенок, но так и не посветлели обратно, как у всех остальных. – Но и то, с какими мыслями ты это делаешь. Контролировать мысленный поток так же важно, как уметь сортировать травы.
И вот, я сидела, рассматривала испарения цвета весеннего луга и постепенно погружалась в состояние прострации, а потом… вспышка, короткий период забытья, и очень романтичное пробуждение к жизни – под луной! В глубочайшем одиночестве! Ни учебного кабинета, ни прыткой мисс Филлис, ни Майры, ни котлов, ничего! Лишь пустота, тишина и ощущение, будто я провалилась не только в пространстве, как было раньше, но и во времени.
Глава 2
Вздохнув, я пригладила мокрые волосы и решила, что надо идти. Хоть куда-нибудь! Движение не даст околеть окончательно и в процессе ходьбы я, возможно, смогу понять, что делать дальше и как отсюда выбираться.
Шагать по воде было трудно, пусть даже водоем был неглубоким и илистым, о чем я сообразила вынув стопу и присмотревшись к налипшим на школьную обувь бледно-серым кускам грязи. Ноги то и дело разъезжались в разные стороны. А еще я боялась наступить на что-нибудь вроде краба или морского ежа. От воды не пахло ни морской солью, ни речной тиной. От неё вообще ничем не пахло, а потому у меня не было полной уверенности в том, что за зверье могло здесь обитать. Но опыт предыдущих путешествий настойчиво твердил о необходимости соблюдать предельную осторожность.
Не знаю, сколько я шла. Может быть, час, а может и три. И все это время пейзаж не менялся. Над моей головой висела все та же луна, под ногами плескалась все та же вода со скользким дном, а вокруг – ни единого признака наличия жизни. В какой-то момент восприимчивость сузилась до крохотной точки и необходимости просто переставлять ноги под счет, который я сама себе командовала под нос, чтобы не сойти с ума:
– Раз, два. Раз, два. Раз, два.
Я не пыталась маршировать, но это помогало поддерживать ритм и сконцентрироваться на действии, пока…
…пока на очередном «два» я не сорвалась, заскользив куда-то вниз по горке из воды и грязи. Падение длилось недолго, ровно до того момента, пока левая ступня с глухим стуком не уперлась во что-то. Встретившись с преградой нога решила, что с неё достаточно, противно хрустнула и вывернулась.
Вскрикнув, я бухнулась вниз… а внизу опять была вода, в которую я погрузилась с головой, одновременно набрав полный рот. Испуг настиг моментально, простимулировав организм. Не смотря на резкую боль в обоих коленях, которые ударились обо что-то твердое, я ринулась обратно, туда, где был воздух. Вынырнув на поверхность и выплевывая воду, я отчаянно заплескалась, поднимая вокруг облачка брызг и пытаясь нащупать ногами дно.
С третьей попытки мне это удалось.
– Что за?!…, – тяжело дыша, завопила я, протирая глаза.
Конечно, мне никто не ответил, а потому пришлось разбираться самой.
Я вновь стояла в воде, только теперь она имела серебристый оттенок, а её уровень достигал моей шеи. Водоем, у края которого я оказалась, напоминал огромную ванную с заткнутым сливом и открытым на полную мощь краном, потому что не покидало ощущение, что воды с каждым мгновением становилось все больше. Возможно, его наполняла вся та вода, по которой я так долго шла.
Пока не оказалась здесь.
Но теперь к воде, луне и ночи добавилось еще кое-что, а именно… неподвижно зависшее прямо в воздухе существо, которое лишь отдаленно напоминало человека.
Огромные кожистые крылья, распахнутые за спиной, делали его похожим на большую летучую мышь. Мускулистую такую мышь, с крупными руками, лежащими на коленях, и ногами, сложенными на манер позы лотоса. На лице – огромный черный рот с целым набором желтых клыков, от крупных заостренных резцов до напоминающих жменю костяных игл, наслаивающихся одна на другую. А носа не было. И прямо из крепкого, сильного живота тянулись разной длины и толщины кожаные наросты, напоминающие щупальца и образующие лениво шевелящееся гнездо. Некоторые из щупалец были особенно длинными и болтались свободно, почти достигая воды.
Монстр был будто бы отлит из олова, полностью статичен, а его глаза, залитые чем-то жидким и светящимся, похожим на люминол, глядели куда-то вдаль. И даже что-то видели, хотя выглядели так, словно вытекали из глазниц. Безволосые надбровные дуги существа периодически напрягались и сходились на переносице, словно он хмурился.
Или страдал от боли…
Я рассматривала его долго, боясь шевелиться и даже дышать. Но, в конце концов, не выдержала и переступила с ноги, которая уже просто горела от боли, на другу ногу. И это сработало словно переключатель. Лицо существа стремительно повернулось ко мне, словно он вынырнул из прострации.
– Здрасьте, – от неожиданности и страха выдала я.
Существо склонило голову на один бок, потом на другой. То ли присматриваясь, то ли прислушиваясь, а может быть, и принюхиваясь, если у него имелись органы обоняния, в чем я была не уверена. А потом оно неожиданно, но вполне различимо проговорило вибрирующим тембром:
– Щалам ла шан, арам шуттан. Сана щун ентэ, сана тлакатан.
*Приветствую тебя, невеста демона. Я ждал тебя, я звал.
– Извините, – пискнула я, когда монстр замолчал и лицо его приобрело ожидающее выражение. – Я вас не поняла.
– Тен, эсэ вэсен шальма альтаран.
*Возможно, ты еще сможешь их спасти.
– Мммм, что? – пропищала я.
– Кер, – отрывисто выдохнул незнакомец и взмахнул рукой.
*Входи.
Дно подо мной исчезло, и я камнем булькнулась под воду.
Чуть не задохнувшись и едва успев закрыть рот, я почувствовала словно кто-то перевернул реальность, поменяв небо и землю местами, как переворачивают песочные часы. И приземлилась на что-то, что при столкновении с моей попой издало звонкий звук.
– Аааааа! – громко выдала я, хватаясь за то, что пониже поясницы. – Да что ж так не везет-то!
Разлепив веки и стряхнув тяжелые тягучие капли с ресниц, я с ухающим от еще не успевшего пройти испуга сердцем огляделась вокруг.
Я лежала.
На этот раз не в воде.
Уже хорошо.
Но по-прежнему непонятно где. А точнее, посреди каменного двора пятиугольной формы, по периметру которого выстроились белые высокие амфоры. Вот на одну из таких амфор я и приземлилась. Амфора, к счастью, оказалось пустой и достаточно крепкой, чтобы выдержать встречу со мной, вывалившуюся на неё, кажется, прямо из воздуха.
– Интересно, я когда-нибудь научусь этим управлять? – поинтересовалась я у самой себя. И сама же себе ответила: – Главное, не убиться в процессе обучения.
Покряхтывая и охая, я поднялась на ноги, физически ощущая, как наливаются синяки на коленях и на мягких тканях, расположенных, так сказать, с торца.
Меня кольцом окружали высокие стены, которые закрывали солнце и большую часть неба, а тень от них создавала во дворе приятную прохладу. Поверхность стен была абсолютно гладкой и выглядела так, словно её собирались из тщательно подогнанных м идеально квадратных желтых кирпичей. И лишь на самом верху находилась череда отверстий, похожих на бойницы. Верх каменных сооружений был неровным, зубчатым, напоминающим древние фортификации, изображения которых я видела в школьном учебнике по истории.
Двор был абсолютно пуст, кроме меня здесь никого не было. И, возможно, не было не только внутри, но и снаружи. Я слышала, как где-то там, за стенами, свистел ветер, гуляя по ничем не ограниченным просторам. Как что-то скрипело, будто покачиваясь из стороны в сторону. Как периодически высоко в небе кто-то резко и пронзительно вскрикивал. Крик напоминал птичий и вызывал в сознании образы пикирующих крылатых хищников.
Единственным выходом из этого каменного мешка был вход в квадратную башню, в которую упирались стены. Высокий и узкий дверной проем прикрывала сколоченная из потемневших от времени досок и оббитая грубыми медными наличниками дверь.
Топтаться на месте не имело никакого смысла, поэтому я поправила амфору, приладив её на место так аккуратно, насколько хватило сил, потому что сосуд оказался почти неподъемным, и направилась к двери.
Потянула чуть покачивающуюся на сквозняке створку, вошла внутрь и увидела короткий проход. Он был сквозным и с другой стороны не прикрыт ничем. Моему взору открылся клочок светлого неба и очертания еще чего-то, определенно такого же каменного, как и все остальное, но воздвигнутого по уровню ниже, чем та башня, в которой я находилась. Решив идти дальше я уже прошла почти половину, как послышались торопливые шаги и в проеме мелькнул силуэт.
Я застыла, остановившись и ухватившись руками за гладкие, словно отполированные стены. Человек, возникший в проеме, заметил меня не сразу, а когда заметил, то остановился, как вкопанный.
Так мы и стояли, замерев друг напротив друга.
Я в испуге глазела на него, изучая. Это был молодой мужчина одетый в свободную рубашку, заправленную в широкие брюки, подвязанные на поясе и у щиколоток. Грудь крест-накрест пересекали две широкие тесьмы, сплетенные из разноцветных веревочек, внизу которых болтались длинные кисточки. Вокруг шеи был свободно повязан синий широкий платок из полупрозрачной ткани. На ногах сандалии, сшитые из замысловато переплетающихся тонких шнурков. Лицо у мужчины было открытое, чисто выбритое. Светло-каштановые волосы собраны в длинный хвост на затылке. Несколько прядей выбились и придавали ему растрепанный вид, который лишь подчеркивал общее впечатление человека, ежедневно занимающегося физически изматывающим трудом. Широкие ладони покрывали заметные мозоли, на запястьях и тыльной стороне рук виднелись светлые полоски шрамов. Но заметнее всего были два пореза, расположившихся под левым глазом и еще сохранивших розовый оттенок недавно затянувшейся раны. Две прочерка напоминали крест, словно кто-то с размаху дважды полоснул тонким клинком по лицу, целясь в глаз, но промахнувшись.
– Кам эсе? – хрипло выдохнул парень и потянулся к поясу, на котором было закреплено что-то вроде длинного наконечника копья с широкой изогнутой рукоятью.
*Ты кто?
– Я не понимаю, – замотала я головой, непроизвольно шагнув назад, потому что на лице незнакомца отразилось недовольство.
– Менле ран эса унта? – вновь проговорил он вопросительно, недовольства прибавилось как на лице, так и в голосе.
*Как ты здесь оказалась?
– Я… я не понимаю, что вы говорите, – к подкатывающими к горлу слезами, повторила я.
И попыталась броситься бежать, потому что мужчина метнулся ко мне.
Но убежать не смогла.
Метким ударом под колени, которым и так уже досталось, я безвольным кулем повалилась вниз. Меня придержали, не позволив стукнуться черепушкой о каменный пол. Мужчина вцепился в воротник рубашки, заодно захватив в жменю и часть моих волос, и грубо потащил за собой, о чем-то громко и очень непонятно возмущаясь:
– Мен таваш Даркер!?
*Чем занимается Даркер!?
– Ай! – вскрикнула я, хватаясь пальцами за волосатое мужское запястье, пытаясь минимизировать ущерб для своей шевелюры. Я очень переживала за свои волосы, а еще меня тревожила боль, сопровождавшая попытки их выдернуть.
А они, эти попытки, повторялись одна за другой, потому что незнакомец, несмотря на мое сопротивление, потащил меня туда, откуда пришел сам, одновременно о чем-то громко возмущаясь. Чего он там орал я не понимала. Да и не смогла бы понять при всем желании, ведь язык, на котором он изъяснялся казался мне сплошным набором бессмысленных звуков.
– Таранг асем! Хуч шинче асем! – продолжал надрываться мужчина.
*Это плохо! Это очень-очень плохо!
И я решила, что раз уж ему можно орать, то мне, которую будто козла на привязи волокут не пойми куда, так тем более.
– Я не знаю, кто вы и что вы там орете! Но я ни в чем не виновата! Я не знаю, как здесь оказалась! Я даже не знаю, где я!
Но меня не слушали, так что, мучила связки я очевидно зря.
Меня выволокли из каменного коридора и потянули куда-то вниз. Скосив глаза в том направлении, настолько, насколько позволяло положение головы, я увидела узкую утоптанную тропу, пролегающую вдоль каменной стены, возведенной из уже виденных мною идеальных желтых кирпичей, с вытянутыми вверх зазубринами. Стена возвышалась по левую сторону от тропы, а по правую был… обрыв!
Крутой и неприступный, от одного взгляда на который мигом замутило и закружилась голова. Глубину обрыва оценить было невозможно и дна не рассмотреть, вид на него заволокло белым призрачным полотном, напоминающим пушистое одеяло, а чуть поодаль клубились облака, напоминающие холмики взбитых сливом, зависших в воздухе. Свободное расстояние между стеной и обрывом составляло не больше метра. Такой же ширины была и крутая тропинка, извивавшаяся крутыми зигзагами и повторявшая края обрыва…
– Ладно, – с ужасом выдохнула я, чувствуя, как край влажной юбки треплет и приподнимает ветер. Тело зябко передернуло. – Хорошо, я буду вести себя тихо. Ведите, куда хотите, только не надо сбрасывать меня вниз.
– Мун мактаан ус унта? – неожиданно спокойно спросил мужчина, ослабив хватку. – Лаплан тарнине эпа!
*Что ты там бормочешь? Я плохо понимаю межмирный!
Склонившись ко мне, он произнес:
– Мэн эсэ? Храран-и?
*Ты что? Испугалась?
– Ага, – закивала я, понятия не имея, на что соглашаюсь. – Конечно. Обязательно.
– Ап яре сан! – приказывающим тоном выдал мужчина и выпрямился, отпустив мои волосы. – Ан чана пай!
*Я тебя отпущу! Но не смей сбегать!
Я с облегчением шумно вздохнула и, решив воспользоваться моментом, быстро-быстро поползла обратно к башне. Маневр не удался, меня перехватили поперек талии, подняли в воздух, встряхнули и поставили на плохо гнущиеся ноги.
– Ай-яй! Сана юн! – поцокал языком мужчина, оглядев меня с ног до головы и задержал внимание на коленках, где из ран кровь уже сочилась настолько обильно, что образовывала стекающие вниз потоки.
