Текст книги "Ученик колдуньи (СИ)"

Автор книги: Анастасия Колдарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Впрочем, когда боль утихла, буря страстей улеглась, а слезы высохли, Гвендолин решила не паниковать раньше времени. Шмыгая носом, она отыскала в телефоне мамин номер.

– Гвенни? Ты как?

– Мам, я… тут такое…

– Все в порядке? Добралась без приключений?

– Да, но…

– Прости, милая, мне некогда.

– Ну и… ладно, – буркнула Гвендолин в замолкшую трубку.

По крайней мере, тетка ещё не успела наплести маме с три короба. Клохчет, поди, над несчастным сыночком, пересчитывает недостающие волосинки.

От этой мысли Гвендолин хихикнула. Вытерла влажные от слез щеки и принялась расчесывать спутанные пряди длинных волос. Мама почему-то очень гордилась ее волосами и многие годы, наверное, с самого рождения, едва они пробились на поверхность, разрешала подстригать только кончики. «Настоящее богатство, грех резать», – она заводила заезженную пластинку всякий раз, как в Гвендолин просыпался бунтарский дух, и руки тянулись к ножницам: «Оно украсит даже самое посредственное личико». Под посредственностью, надо думать, подразумевалась добрая сотня веснушек, рассыпанная по коже Гвендолин от кончика носа до ушей. Но пока так называемое богатство лишь добавляло проблем, цепляясь за пуговицы и застревая в «молниях».

Чтобы отвязаться от тоскливых мыслей, Гвендолин перестелила постель – раз уж предстояло провести здесь ночь, лучше спать на чистом белье. Но завтра она нипочем здесь не останется, и мама ее не вынудит.

Остаток вечера Гвендолин скоротала за чтением вампирского романа, размышляя о замогильных поцелуях и базедовой болезни главной героини. Молодой соблазнитель-кровосос на книжный страницах блистал умопомрачительной красотой. Смежив веки, Гвендолин размечталась о том, как он героически спасает ее из этого постылого дома, от тетки-колдуньи. Получилось сомнительно. В воображении то и дело ни к селу ни к городу всплывали нелепые подробности. Вот вампир карабкается по стене снаружи, скребя когтями по камням. Какой же вампир без когтей? Вот он грациозно подтягивается и уже стоит посреди коридора, поправляя чуть растрепавшуюся прическу. Вот распахивает дверь, подхватывает несчастную узницу на руки и целует холодными мертвецкими губами.

– Тьфу, пропасть! – выругалась Гвендолин, открыв глаза и уставившись в потолок.

За окном ощутимо стемнело. На подоконнике сиротливо чернел фикус.

В дверь вдруг кто-то поскребся.

Первое глупое подозрение – вампир? – Гвендолин прогнала прочь. И все же стало не по себе. Ночевать в теткином доме ей ещё не доводилось, разве только в глубоком детстве. А ведь даже дверь подпереть нечем…

Скрежет повторился.

– Кто там?

Тишина.

– Извини, приятель, – прошептала Гвендолин, поднимая горшок с цветком, и на цыпочках подкралась к двери.

– Дэнни?

Вместо ответа послышался низкий, утробный рык.

Фикус едва не выскользнул из онемевших пальцев.

Собака?

Волк из парка?

Оборотень?

Или тетка вызвала демона?

Тварь зарычала снова, ещё ниже, ещё утробнее, пробирая своим жутким голосом до костей. Гвендолин стояла ни жива ни мертва, перед глазами закрутился калейдоскоп прожитых лет…

Но не станет же Тэххи, в самом деле, отдавать на растерзание собственную племянницу!

Или станет?..

Наверное, прошло много времени – Гвендолин в оцепенении потеряла счет минутам. А зверь все рычал, рычал и рычал. Одинаково низко и утробно, будто не умел по-другому.

Гвендолин нахмурилась. В душе зародилось недоброе подозрение, и ладонь сама собой потянулась к дверной ручке.

Рывок – поток воздуха ударил в лицо.

Однако коридор пустовал. Лишь на полу у полинявшей дорожки темнела маленькая прямоугольная штучка, извергая из себя зловещие звуки. Старый фокус с диктофоном! Гвендолин присела на корточки и щелкнула кнопкой. Воцарилась тишина.

– Эй, ты! Не смешно!

За одной из соседних дверей послышалось гаденькое ржанье.

Гвендолин стоило невероятных усилий просто захлопнуть дверь. В груди теснились обида, досада и злость, а сердце никак не могло угомониться после пережитого страха. Но ругань с кузеном лишь навлечет на ее голову новые неприятности.

Глубоко вздохнув, Гвендолин вернула фикус на подоконник. Затем пыхтя подтащила к двери шкафчик – благо, тот оказался пуст и не слишком тяжел. Ну вот, теперь пусть ломится кто хочет!

Не раздеваясь, она забралась в постель и до подбородка укрылась одеялом, чувствуя себя самой несчастной, всеми покинутой и нелюбимой девочкой на свете. На глаза навернулись слезы жалости, и Гвендолин сердито уткнулась носом в подушку. Хватит распускать нюни! Завтра будет новый день, она уедет из проклятого дома к Кирстен или Молли, и никто ни за какие коврижки не заставит ее вернуться!

На столь утешительной ноте Гвендолин уснула, не подозревая о своей незавидной завтрашней участи.

* * *

Должно быть, тетка все-таки дозвонилась до мамы и наврала с три короба.

Гвендолин разбудила настойчивая телефонная трель.

– Да? – спросонья она даже не глянула на экран мобильного.

– Скажи, пожалуйста, как я должна на это реагировать? – с места в карьер начала мама. Ее ледяной тон не предвещал ничего хорошего. – Что ты вчера натворила? Почему Тэххи трезвонила мне полночи и кричала, будто я вырастила неблагодарное чудовище?

Гвендолин с усилием разлепила веки и уставилась на шкаф, который по-прежнему подпирал дверь.

– Доброе утро, мам, – пробормотала она. – Дэнни плюнул в меня вишневой косточкой.

– И?

– И я ему врезала.

– Браво, Гвенни! – тут последовал поток забористых выражений, и Гвендолин решила пропустить его мимо ушей – маму все равно не остановишь. Главное сказано, коротко и без утайки. Пусть теперь как хочет… Одно только вертелось на языке:

– Я ведь просила не отправлять меня сюда.

– Ах, теперь я виновата? – в новой отповеди доступно разъяснялось, почему мама тоже считает ее неблагодарным чудовищем. – Извинись перед тетушкой, когда она вернется! Слышала меня?

– За что?

– Ты меня слышала?

– Но мам, я ей ничего не сделала! Это она таскала меня по коридору за волосы, чуть все не повыдергала!

– Повтори, что я сказала, – мамин голос наполнился истеричным звоном. Видать, Тэххи здорово насела на нее ночью.

– Извиниться, – проворчала Гвендолин, скрестив пальцы. – Я поняла.

– И перед братом тоже!

Это уже ни в какие ворота не лезло.

– Обязательно.

– И чтобы больше ни единой подобной выходки!

– Забери меня домой.

– Не раньше, чем через две недели! Надеюсь, это научит тебя считаться не только с собой.

Связь оборвалась.

Гвендолин резко села на кровати. Две недели – немыслимый срок. Убираться отсюда нужно было немедленно, пока тетушка спит.

Запихав в рюкзак скомканное постельное белье, Гвендолин расправила мятую джинсовую юбку, натянула на плечи куртку и отодвинула от двери шкаф. Часы на экране мобильного показывали половину девятого. Причесаться можно было и по дороге, а зубы чистить вообще не обязательно.

Стараясь не шуметь, она спустилась по скрипучим ступенькам в темную прихожую.

И вот тут ее ждал сюрприз. Входная дверь оказалась заперта на ключ.

Гвендолин подергала ручку что было силы – бесполезно. Огляделась в поисках ключа: для него наверняка приспособлен гвоздик на стене или полочка. Ну где-то ведь он должен быть? Пришлось обшарить весь коридор.

– Не трудись.

Гвендолин чуть не подпрыгнула от испуга. На верхней ступеньке лестницы стоял заспанный, растрепанный Дэнни в пижамных штанах и майке.

– Выпусти меня. Ты ведь знаешь, где ключ, – приказала Гвендолин, соображая, что взяла неверный тон. В нынешних обстоятельствах правильнее было увещевать, а не командовать.

– Я бы с удовольствием, да мама уехала и забрала его с собой, – ехидно отозвался кузен.

– Врешь.

– Больно надо! Мне теперь с тобой весь день торчать, не погуляешь даже.

Кажется, он говорил правду.

Однако Гвендолин сдаваться не собиралась. Она целенаправленно двинулась в гостиную и раздвинула парчовые портьеры. Сверху, с гардин, посыпалась пыль и дохлые мухи. Но ее ждало разочарование: высокие окна запирались крепкими чугунными решетками.

В отчаянии Гвендолин навестила кухню с кабинетом и толкнулась в дверцу черного хода – все кругом было заперто и зарешечено. Тетка замуровала ее с кузеном и испарилась!

– Нечестно! – воскликнула Гвендолин, в последний раз бессильно стукнув кулаком по двери запасного выхода.

– Ну, в моем распоряжении компьютер с приставкой, телевизор и сто двадцать кабельных каналов, – Дэнни пожал плечами и отправился в кухню.

Он надеялся, она станет клянчить что-нибудь из этого списка? Наивный. Впрочем, подкрепиться не мешало.

В холодильнике обнаружился вчерашний сырный салат. К салату кузен не притронулся, он достал из навесного шкафчика пакет чипсов и пачку сока. Радостно возвестил: «Тебе не осталось!» – и был таков. Когда его шаги стихли на лестнице, Гвендолин опустилась на стул, уперлась локтями в колени и спрятала лицо в ладонях. На плечи навалилось тяжелое, дурное оцепенение, какое случается при крайней растерянности. Не хотелось ни шевелиться, ни плакать – только надуться на весь белый свет и отомстить смертельной обидой всем и каждому, начиная с тетки и заканчивая мамой. Сидеть тут до вечера, умирая с голоду и подпитывая раздражение мыслями о том, что все бросили, никто не любит и вообще – теперь ей прямая дорога на помойку есть червяков.

Но тетку детской обидой не проймешь, а мама слишком далеко. И какой толк показывать оскорбленное самолюбие стенам? Можно ведь направить усилия в более плодотворное русло.

Борясь с досадой, Гвендолин дотянулась до навесного шкафчика. Здесь обнаружилось множество цветных имбирных пряников, целая куча пакетиков с сухой глазурью и семнадцать килограммов ржаной муки.

– Ого. Похоже, я в пряничном домике, – она нащупала выпечку посвежее. – Что ж, старушка-ведьма вернется не скоро. Пойдем-ка, Гензель, пороемся в колдовском арсенале.

Надкусив угощение, Гвендолин первым делом позвонила Кирстен и нажаловалась ей на свою горькую долю.

– Я собираюсь выбраться отсюда, как только тетка вернется, – сообщила она, жуя пряник. – Узнай, во сколько отправляется последний автобус, ладно?

– Восьмерка?

– Да.

– А если не отпустят? Вдруг она снова вцепится тебе в волосы или… наведет порчу?

– Не говори глупостей, никакая она не ведьма! Просто прикидывается, – Гвендолин с трудом проглотила жестковатый комок печеного теста. Водички бы или чаю, а то сухо и горло дерет. – Ты же не веришь во всю эту чепуху?

– Не знаю. У меня гороскопы часто сбываются…

– Насколько часто?

– Ну…

– Один из пяти? Кирст, астрология, волшебство – это сказки! Вырасти уже в конце концов! Ну какое дело звездам, бороздящим космос в миллиардах световых лет отсюда, до каждого из нас?

– А как ты объяснишь черты мои характера? Вот я Овен, и я упрямая…

– Как баран, да, – засмеялась Гвендолин. – А я Рыбы, но своим упрямством заткну за пояс любого Овна.

– Верно, – усмехнулась Кирстен. – Хорошо, расписание я тебе продиктую – сбегаю на остановку, чтобы уж наверняка.

– У меня заряд на телефоне заканчивается.

– Держись там, не унывай. И не трогай колдовские порошки.

– Скоро увидимся!

После разговора с подругой Гвендолин воспрянула духом. Хоть кто-то о ней помнит и волнуется!

В гостиной было мрачно даже с открытыми портьерами. Гвендолин вытащила из рюкзака зарядное устройство и положила телефон на полку фальшивого камина, аккурат рядом с битым молью чучелом нетопыря. Чучело притулилось на деревянной дощечке, вздернув скрюченные перепончатые крылья, и страдальчески выпучило стеклянные глазки.

– Несчастное создание, – Гвендолин сковырнула с него ногтем личинку моли. – Ну давай, рассказывай, какие скелеты хранит твоя хозяйка в своих закромах.

Вопреки ожиданиям, поглядеть здесь было особо не на что. Может, у тетушки Тэххи имелся специальный тайник где-нибудь в погребе? Или сундук под кроватью, битком набитый ингредиентами для волшебных снадобий: жабьими глазами, змеиной кожей, пробирками с кровью и обрезками чужих ногтей? С трудом верилось, будто за столько лет увлечения мистикой она не шагнула в своих изысканиях дальше гадания на картах и забав с хрустальным шаром.

Старомодный сервант справа от камина был тесно заставлен современными книгами по эзотерике – подобной литературы пруд пруди в любом магазине. Шамбала, пришельцы, рунная магия, привороты и отвороты, амулеты, нейролингвистическое программирование… Ух!

На черном комоде красовался хрустальный шар, в ящиках лежали пучки свечей, какие-то пыльные тряпки и пакеты с чаями и травами для заваривания. На стенах связками висели побрякушки из индийских, японских и китайских лавок, а ещё зачем-то четки. И кругом из фарфоровых подставок торчали огарки ароматических палочек в кучках пепла.

– Так и знала, – разочарованно протянула Гвендолин. – Мишура. Тетка попросту скупила весь ассортимент в восточных магазинах.

Включив свет, она скинула с дивана десяток цветных подушек, украшенных мистическими символами и странными божествами с хоботом вместо носа. Вынула из рюкзака книжку о вампирах и надолго погрузилась в чтение.

Время пролетело незаметно.

На каминной полке громко тикали старинные часы. Пока воображение было занято любовными переживаниями главной героини, их получалось игнорировать. Вскоре последняя страница оказалась перевернута, в мыслях воцарилось сумбурное послевкусие, и Гвендолин ощутила, как сильно затекли поджатые ноги.

– Нет, я бы все-таки предпочла живого человека, – пробормотала она, чтобы нарушить докучливое монотонное тиканье. – Не знаю какого. Пусть бы у него были обычные светлые волосы, а никакие не «пряди цвета золотистого льна». И заурядные серые глаза взамен «сверкающих голубых алмазов» – так оно как-то привычнее. Человечнее. И наряд бы он имел самый простецкий: джинсы там, рубашку… Черные фраки с бабочками мало кому идут. А просто бродить с ним по улицам уж наверное оказалось бы куда увлекательнее, чем топтаться посреди бального зала в старомодных кружевах и корсете. А если ещё и под дождем…

Гвендолин мечтательно улыбнулась.

– А главное – не нужно никаких грандиозных сверхспособностей. Ни вампирских клыков, ни взмахов волшебной палочкой, ни умения прыгать во времени. Пусть бы он просто меня любил… Эх.

В коридоре вдруг раздался сдавленный смешок и скрип половиц.

– Дэнни! – Гвендолин задохнулась от возмущения. – Ты что, подслушиваешь?!

В ответ донесся издевательский смех.

– А ну стой!

– Косматая выдра! – выкрикнул кузен и затопотал по второму этажу.

Обзывательств Гвендолин стерпеть не могла. Кое-как поднявшись, она охнула – ноги действительно сильно онемели, и потребовалось время, чтобы их размять. Придерживаясь за стену, она доковыляла до двери и высунулась в коридор, медленно протащилась мимо вешалок, на которых висели плащи и зонтик.

– Эй! Дэнни, поганец! Держись, я иду за тобой!

В ответ не долетело ни слова, ни звука.

– Сейчас поднимусь, и тебе не поздоровится, – пропыхтела Гвендолин. Она понятия не имела, как справится с кузеном и чем вообще его запугать, но досада толкала вперед, вверх. Придумал тоже: подслушивать чужие секреты! Щеки запылали от стыда. Ну ладно, ей самой нечего было болтать лишнее, но разве поверишь в то, что по этим ступням можно бесшумно подкрасться?

Гвендолин решительно шагнула на лестницу и стала подниматься по скрипучим, шатким доскам – когда-нибудь эта немыслимая конструкция обязательно рассыплется!

Сейчас, при дневном свете, стало заметно, что ремонт тетушка Тэххи не затевала лет сто, да и убиралась, похоже, не ежегодно. Все углы под потолком заткали пауки, с потолочных балок свисали длинные серые тенета – при должном усердии из них получились бы первоклассные носки.

Половина верхней ступени упиралась в громоздкий напольный шкаф, где тетка хранила мешки с отсыревшим сахаром, пачки с окаменевшей солью и прогорклые крупы, на которых, надо думать, паслись тучные мышиные стада.

Сейчас этот шкаф закрывал Гвендолин почти весь обзор второго этажа. Она обогнула его справа и ступила на ковровую дорожку, украшенную миллионом всевозможных пятен.

Внезапно в глаза ударил яркий свет. Это Дэнни отдернул штору и распахнул окно. В коридор хлынул поток упоительного летнего воздуха. Гвендолин на миг зажмурилась и вдохнула полной грудью: до чего же хорошо! Однако долго радоваться не пришлось, потому что кузен вдруг ловко взобрался на подоконник и свесил ноги наружу.

– С ума сошел! – она мигом забыла, за что собиралась выдрать его ремнем или чем придется. – Здесь же высоко!

Мальчишка криво усмехнулся – и где только выучился кроить такие выразительные рожи?

– Я упаду и сломаю ногу! – заявил он нагло. – А мама, когда вернется, оторвет тебе голову. Гвенни не уследила за братишкой! Стыд и срам! Нет, лучше я скажу ей, будто ты сама меня выкинула! Ха-ха-ха, будет ужасно потешно!

– Ты не посмеешь.

Гвендолин и впрямь не поверила ни единому его слову. Одно дело – кривляться, болтая ногами над пропастью, и совсем другое – прыгнуть со второго этажа, рискуя свернуть шею. Дэнни – сопливый лгун и задира, но вовсе не сумасшедший.

– Спорим, – предложил он.

Гвендолин направилась к окну.

– Стой, где стоишь! – предупредил кузен, скользнув по карнизу.

Она замерла, сердце подпрыгнуло до самого горла.

– Дэнни, ты расшибешься, – голос дрогнул.

Ну же, Гвендолин, смелее. Мальчишка дразнится – и только! Никуда он не денется, вот увидишь.

– Вызывай неотложку! – взмахнув на прощанье рукой, Дэнни сорвался с подоконника и исчез.

Гвендолин завизжала и кинулась к окну. Он должен был лежать на земле с переломанными конечностями и корчиться от боли. Или тихо умирать в луже крови, натекшей из проломленного черепа.

Вцепившись в крашенные доски и высунувшись на улицу, она уже не чуяла под собой ног.

Однако кузен оказался жив-здоров. Кубарем скатившись с туго набитых чем-то мешков, он бросился бежать через заваленный старым гнилым барахлом двор к подвальному окошку соседнего дома.

– Дэнни! – завопила Гвендолин. – Ты с ума сошел! Там же полоумная Мастерс!

Старуха Дженни Мастерс стоила отдельного пояснения. Жила она по соседству от тетушки Тэххи и имела с нею общий двор, огороженный высоченным железным забором, – именно сюда вела наглухо заколоченная дверь черного хода.

Дама эта прославилась тем, что однажды свихнулась. Не настолько непоправимо, чтобы скоротать оставшиеся годы в лечебнице, но достаточно ощутимо, чтобы разнообразить жизнь соседей эксцентричными выходками. Злые языки приписывали ей пристрастие к алкоголю и шизофреническую манию преследования, но пока она доставала соседей исключительно болезненной подозрительностью.

Гвендолин старуха особенно невзлюбила с тех пор, как Дэнни подстрелил из рогатки ее любимца, кролика по кличке Тапок. Ушастый был в преклонных кроличьих летах и страдал ожирением. По вечерам Мастерс выкладывала его в ящик с петуниями погреться на закатном солнышке. Здесь его подкараулил Дэнни со своей рогаткой и куском окаменевшей соли. Животное скончалось на месте, Гвендолин отняла у брата рогатку – тогда-то ее и застукала сумасшедшая старуха. А гаденыш ещё и ткнул в сестру пальцем: мол, все она! Поднялся свирепый вой – еле ноги унесла.

В общем, с Гвендолин у бабки были старые счеты.

Ловко выкручивая ржавые болты из решетки на подвальном окошке (похоже, ему не впервой), Дэнни обернулся и высунул язык. Гвендолин беспомощно смотрела, как он открывает окошко. Неужели полезет внутрь? Но зачем?

Из-за пояса джинсов у Дэнни торчала знакомая рукоять рогатки. Прислонив решетку к фундаменту, он принялся шарить по земле, подбирая мелкие камешки и засовывая их в карман. Сейчас влезет в окно, пересечет старухин подвал, выберется с противоположной стороны и поминай, как звали, догадалась Гвендолин. Интересно, тетушка взыщет с нее за безответственность, если мальчишка угодит в переделку?

Собравшись с духом, Гвендолин взгромоздилась на высокий подоконник. Она догонит негодника и – ох, до чего же высоко! – притащит назад. Хватанув ртом воздух, крепко-крепко зажмурившись, Гвендолин соскользнула вниз.

Бух!

– Ай!

Локти и колени проехались по жестким холстам мешков, и если первые защитили рукава куртки, то вторые ободрались в кровь. Она уже и забыла, каково это – разбивать голые коленки. Слишком давно падала в последний раз. Волей-неволей припомнишь мамины слова о вызывающе короткой юбке. Впрочем, главное – кости уцелели.

Гвендолин победно вскинула голову, заправляя за уши пряди длинных волос, и только тут сообразила, что рюкзак с вещами – и деньгами! – лежал в гостиной, а телефон по-прежнему заряжался на каминной полке. На автобусе теперь не укатишь. Не карабкаться же обратно на стену – вон она какая высокая, и лестницы нигде не видать. Гвендолин обула слетевшие при падении туфли, сползла с мешков и на всякий случай дернула ручку запасной двери. Разумеется, заперто… Раз изнутри не поддалась, то и снаружи глупо надеяться.

– Дэнни?

Она оглянулась вовремя, чтобы увидеть, как в квадратном окошке исчезают кроссовки кузена.

О, нет… Неужели придется лезть туда?! Гвендолин подошла и всмотрелась в черноту. Из подвала дохнуло затхлым холодом.

А вдруг полоумная Мастерс дома? Помимо прочего, злые языки судачили и о ружье покойного Джефри Мастерса, которое вдова отказалась сдавать в полицию после смерти мужа.

– Я отлуплю его, – простонала Гвендолин. – Отлуплю.

И полезла в проем. Голова и плечи протиснулись без труда, а вот бедра застряли. Упершись ладонями в грубо оструганную раму, Гвендолин поелозила туда-сюда – теперь на бедрах наверняка появятся синяки, – затем втащила ноги и провалилась в бездну пыли, вони и черноты. Щиколотки увязли в чем-то мягком и сыпучем, затягивающем, как песчаные барханы.

– Дэнни? – голос прозвучал сурово.

Никто не ответил, но шорохи впереди были красноречивее слов.

Гвендолин направилась на звуки, рассекая кучи рванья и пакетов с крупами. Чтобы не стукнуться макушкой о низкий потолок, пришлось пригнуться. Откуда-то дохнуло тухлятиной.

– Эй, Гвенни, – замогильным шепотом позвал кузен. – А здесь труп.

К горлу подкатила тошнота.

– Не ври!

– Я и не вру. Чуешь вонь? Иди глянь, кого полоумная Мастерс зарыла в своем подвале.

Подобравшись ближе, напрягая зрение, внутренне обмирая и готовясь от души заорать, Гвендолин вытянула шею. Тогда из тьмы выплыла полуразложившаяся крыса, лежащая на порванном мешке с мукой. Здоровая, как кабан.

– Ну у тебя и видок, вот умора! – Дэнни затрясся от хохота.

– Опять твои шутки! – разозлилась Гвендолин.

Она не успела опомниться, как кузен, хрюкая от смеха, нырнул за стеллаж с маринадами в пыльных банках. Хлипкая деревянная конструкция пошатнулась. Одна из трехлитровых склянок бухнулась вниз и громко разбилась об пол. Уксусные брызги окатили с ног до головы, из банки вывалилось что-то скользкое и разъехалось во все стороны, угодив прямо под ноги.

Дэнни на миг замешкался, присев от испуга, кинул встревоженный взгляд вверх и сглотнул – Гвендолин заметила, как дернулся кадык на его тощей шее.

В этот момент прямо над головой раздалось торопливое шарканье, посыпалась пыль, и глухой голос донесся сквозь доски пола:

– Воры! В мой дом забрались проклятые воришки! Слышишь, Джефри? Нас хотят обчистить! Заряжай ружье, сейчас мы отстрелим их грязные руки!

До противоположного окошка – а оно оказалось ближе того, через которое они забрались в подвал, – Гвендолин с братом мчались наперегонки, грациозно перемахивая через бочки с гнилой капустой и железные кроличьи клетки. Дэнни, на две головы ниже сестры, доскакал быстрее и решетку на окне вынес вместе с рамой. В проем вошел хорошо, только пятки мелькнули. С улицы донесся удаляющийся топот.

А Гвендолин застряла. За спиной заскрежетали дверные петли, и ей представилась полоумная Мастерс в домашнем халате, бигуди и с мужниным дробовиком в руках. Появляются ли седые волосы в четырнадцать лет? Если да, то за пять секунд, проведенные в окне, Гвендолин заполучила не меньше дюжины. Рванувшись из последних сил, она вылетела наружу, точно пробка из бутылки.

Хвала всевышнему, ни одного прохожего! Отряхивая юбку и вытаскивая из волос паутину и щепки, Гвендолин пробежала мимо мусорных бачков и свернула за угол. Требовалось срочно придти в себя и отыскать Дэнни. Краем уха она слышала, как бушует старуха, но подвал остался в переулке, а воплями не подстрелишь.

– Привет! – вдруг окликнул кто-то.

Гвендолин в замешательстве обернулась.

К ней через дорогу неслась Кирстен, а чуть поодаль, у дверей кондитерской, стояли другие ребята: Молли, жующая пирожное, радостно помахала рукой, к ней присоединились Джастин с закадычным другом Ларри. Последний щелчком отправил в урну окурок.

– Мы едва тебя не проворонили! – воскликнула Кирстен, стиснув Гвендолин в объятиях. – Стучали, стучали, а никто даже к двери не подошел. Как тебе удалось выбраться?

– Нелепая история, – радость от неожиданной встречи вымела из головы мысли о сбежавшем кузене. – Вы-то как здесь очутились? Я же звонила всего…

– Четыре часа обратно, – подруга сверилась с наручными часами.

– Здорово, узница, – подошедший Джастин разулыбался, хлопнув Гвендолин по плечу. – Мы приехали тебя спасать, а ты преспокойно разгуливаешь по окрестностям. Эй, что за вид? Привидение повстречала?

– Хуже. Пойдемте отсюда, по дороге расскажу.

– Куда? – Молли запихала в рот остатки пирожного.

– В Старый парк, – предложил Ларри.

Четыре пары глаз уставились на него, не мигая.

– Струсили? – он сплюнул на асфальт. – Этан говорит, там, у озера, есть любопытное местечко для пикника.

– Нашел, кому верить, – хмыкнула Молли. – Он же трепло.

– Да мы вместе туда ходили!

– Значит, ты тоже трепло. Никто в здравом уме не устраивает пикник в Старом парке.

– Мама говорит, там люди пропадают, – многозначительно сказала Кирстен.

– Ерунда. Сказки для простаков, – отмахнулся Ларри. – Если бы кто-то пропадал, их бы искали, расклеивали фото на остановках, печатали объявления в газетах.

– Вовсе не обязательно.

– Мы все там побывали, – Джастин пожал плечами. – Вся школа. Даже Гвенни – целых два раза.

Он помнил?.. В душу вкралось необычное подозрение, и Гвендолин, прищурившись, внимательно посмотрела на него. Он отвел взгляд и добавил:

– И пока живы.

– Бросьте, девчонки! Неужели вы вправду верите в легенды о монстрах? – не сдавался Ларри. – Или в россказни о маньяке-убийце? Это ж полный бред!

– А зачем, по-твоему, воздвигли стену? – Кирстен уперла руки в бока.

– Ну уж точно не для защиты от оборотней и привидений!

И впрямь, при трезвом размышлении действия городских властей выглядели нелогично. Если, конечно, допустить, что те и впрямь опасались кого-то из обитателей парка. Сверхъестественное не удержишь кирпичной оградой, а злодей всегда отыщет новое место для кровопролития.

– Слышали когда-нибудь о карстовых провалах? – спросила Гвендолин. – Я думаю, с парком произошло нечто подобное, какая-то природная аномалия. Грунтовые воды промыли пустоты под землей, и возникла опасность обвала.

Кирстен энергично закивала.

– Не встречал там ничего подобного, – возразил Ларри. – Но если так, то бояться вообще нечего – опасно, когда над пещерой много машин и зданий.

– Идемте! – Джастин энергичным жестом позвал за собой. – Пора развенчать детские страшилки. Кто со мной?

Молли и Кирстен, хмурясь, неуверенно топтались на месте.

– Может, лучше в книжную лавку на углу…

– Или в кафе…

Неожиданно для самой себя Гвендолин повернулась к мальчикам.

– Я пойду, – заявила она с храбростью, которой на самом деле не испытывала. Когда еще выпадет шанс заглянуть в глаза страху, гнездящемуся в душе с того злополучного Хэллоуина? И не просто заглянуть, а выдрать его с корнем, чтобы ни намека не осталось, чтобы дрожь не пробирала до костей всякий раз при виде красной кирпичной стены. Папа именно так советовал поступать со всеми тревожными чувствами, воспоминаниями и обстоятельствами: встретиться лицом к лицу, перебороть.

– Молодец, Гвенни! Ты настоящий…

– …пацан. Спасибо, Джастин.

– Друг! Я собирался сказать «друг».

– Девочки, мы скоро, – Гвендолин ободряюще улыбнулась растерянным подружкам и обратилась к мальчикам: – Только чур в Крытый проезд – ни ногой!

Они неторопливо двинулись по тротуару.

– Но это самый короткий путь…

– Боюсь, полоумная Мастерс – соседка моей тетушки – подняла на уши всю улицу, – Гвендолин понизила голос до шепота и бросила многозначительный взгляд на переулок, откуда недавно выбежала. – Мы с Дэ… то есть я нечаянно вломилась в ее подвал и разбила банку маринада, – о кузене пока лучше было помалкивать. – Чуешь?

Она сунула рукав куртки под нос Джастину. Тот скривился:

– Фу! Что за кислятина?

– Нечаянно? – Ларри скептически задрал бровь.

– Представь себе. Не собиралась ее обворовывать, просто хотела выбраться со двора. А она как взвоет – и сразу за ружье!

– Ну ты даешь! – восхитился Джастин. – Так она тебя видела?

– Вряд ли.

– Тогда опасность миновала.

– Если бы, – Гвендолин поморщилась, разглядывая ободранные колени. Каждый шаг причинял жгучую боль – она почувствовала это лишь теперь, когда стих ураган эмоций. – Вот, пожалуйста, неопровержимое доказательство…

Они миновали переулок, ведущий в Крытый проезд, и оттуда вдруг донеслись возмущенные возгласы.

– Ой, – Гвендолин вздрогнула и инстинктивно ускорила шаг. – Пойдемте быстрее!

– Подумаешь, пара ссадин, – не понял Ларри, – это же не повод для ареста.

– Да-да, но береженого Бог бережет.

Хорошо хоть мальчики не стали спорить.

Некоторое время Гвендолин с тоской размышляла о насущном. Когда Дженни Мастерс растрезвонит о «попытке ограбления» на всю округу, тетушка живо увяжет распахнутое на втором этаже окно и вынутую подвальную решетку с вторжением в соседский дом. Наказания не избежать. Да еще Дэнни словно испарился… Ох и тяжко делалось на душе от подобных раздумий.

Кленовая улица, по которой они шли, у подножия холма текла параллельно Крытому проезду, а затем круто забирала на север и выстреливала целым пучком узких дорожек. Дома здесь утопали в зелени садов, между ними вилась мелкая речушка с живописными берегами и выгнутыми мостиками.

А восточнее начинался Старый парк. Его кирпичная стена уже краснела в просвете между зданиями. Он взбирался на холм и отсюда, снизу, походил на шишковатую зеленую шапку, нахлобученную на чью-то исполинскую голову.

– Высота холма порядка ста пятидесяти метров, – назидательно вещал Ларри, пока они пересекали пологий откос, поросший колючей травой. Откос упирался в стену, вдоль которой вела едва заметная тропинка.

– Я слышала, там легко потеряться и проплутать месяц, – заметила Гвендолин, стараясь придать голосу беззаботность. От близости парка по коже поползли мурашки. Даже не взирая на жаркий июньский полдень, кирпичная кладка стены источала холодок.

– Его площадь всего пять квадратных километров, – возразил Ларри, явно гордясь своей осведомленностью. – Чтобы здесь надолго заблудиться, надо быть либо слепым, либо везучим, как «Титаник». В самом широком месте территорию легко пересечь за час. От края до края.