Текст книги "Ученик колдуньи (СИ)"

Автор книги: Анастасия Колдарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– А Кагайя? Она тоже полукровка?

Айхе пожал плечами:

– Она тщательно бережет свою тайну, но я подозреваю, родиться полукровкой – не единственный способ заполучить чародейский дар. Некоторые артефакты, оставленные Перворожденными, помогают людям сохранять человеческий облик…

– Кочевники, о которых все говорят…

– …владеют парой таких амулетов, это правда. А ещё существуют обряды… достаточно мерзкие, но действенные. Кагайя несколько раз обмолвилась, – Айхе понизил голос, хотя подслушать его посреди огромной пещеры, да еще в центре подземного озера, было некому, – будто огромную колдовскую силу может дать сердце, добытое с помощью страшных чар.

– Цирцея! – встрепенулась Гвендолин. – Когда я пряталась под столом, она сетовала на дурость своей сестры: мол, отдала дракона на растерзание, а могла бы… сейчас вспомню дословно: «выдернуть сердечко – это же какая силища!»

– Вот-вот, – помрачнел Айхе. – Хвала небесам, что это не пришло Кагайе в голову.

– Но у нее на каминной полке я видела сосуд, – Гвендолин передернуло, – с сердцем.

– Я тут ни при чем. Мое при мне, – Айхе нервно усмехнулся.

– Смотрите! – с благоговением произнес Левиафан, вытягивая вверх необъятную шею. – Вот оно, Звездное озеро.

Намеренно или нет, желтоватые отблески левиафановой чешуи угасли; густой пар, валивший из горячей драконьей глотки, перестал пропитываться их сиянием, и подземный мрак навалился на плывущих всей своей тяжелой, леденящей массой. Вслушиваясь в пронзительную тишину, дыша сырым туманом, Гвендолин запрокинула голову. И утратила дар речи. Одна за другой на необозримо высоких пещерных сводах вспыхивали искры: янтарно-золотые, будто капли смолы, гранатово-бордовые, словно брызги крови, небесно-голубые, точно подтеки ангельских слез. Они сияли ярче звезд и причудливо переплетенными волокнами расходились от центра. В мгновение ока верх и низ поменялись местами, и вот уже не огни мерцали в головокружительной высоте, а она, Гвендолин, застыла над бездной в затяжном падении, охваченная экстазом и ужасом, не чувствуя навернувшихся на глаза слез.

Айхе занимали куда более прозаические вещи. Левиафан неспешно курсировал вдоль крошечных островков, из которых – о чудо! – выпирали корявые деревья с жухлой листвой. Ветки их простирались так далеко, что достаточно оказалось протянуть руку, как в ладони очутился увесистый плод. Обнюхав, Айхе впил в него зубы и набил рот сочной, хрустящей мякотью.

– Бо-о-оги, – блаженно застонал он, растекаясь от наслаждения по драконьей спине. – Это самое чудесное яблоко, которое я когда-либо ел!

Гвендолин отвлеклась от созерцания пещерных сводов.

– Яблоки? Под землей?

– Не знаю, но вкус просто божественный. Хочешь?

– Это запретный плод, – лекторским тоном поведал Левиафан.

Айхе повертел обкусанное яблоко в руке, нахмурившись.

– Какой ещё запретный плод?

– С дерева соблазна. Никогда не слышал? Оно растет даже в морских гротах.

– Гм, – признать за собой пробел в знаниях? Да ни за что. Лучше гордо смолчать.

– Есть яблоки с дерева соблазна не слишком умно, – подчеркнул Левиафан.

– Это почему же? – фыркнул Айхе, однако делать очередной укус повременил.

– Можно чем-нибудь соблазниться.

Айхе рассмеялся.

– Я уже соблазнился всем, чем мог, – весело заявил он и хрустнул яблоком.

– С помощью этих плодов человеческие женщины обольщали богов в древние времена. Не все девушки были достаточно привлекательны для союзов с Перворожденными, а заполучить чуточку волшебства для будущих детей мечтали многие. Когда боги прознали о преступных уловках смертных, они искоренили деревья соблазна по всей земле, и тогда люди с помощью колдовства, разумеется, научились выращивать их под землей и даже в морских глубинах. На твоем месте, щусенок, я был бы осторожнее с этим… фруктом, – голос у Левиафана дрожал от едва сдерживаемого смеха.

– Тьфу! – Айхе со злостью отшвырнул недоеденное яблоко.

Озера сменялись туннелями, туннели – озерами, а Левиафан все плыл и плыл. На его горбатую спину накатывали холодные волны, а сияние подземных звезд, сохранившееся теперь лишь в воспоминаниях, наполняло душу благоговейным трепетом и тихим восторгом.

* * *

– Гвендолин? Эй, Гвендолин, просыпайся!

Кто-то настойчиво тряс ее за плечо.

– А? – Сонно моргая, она приподняла голову. Первым, что увидела, был свет: серый, тусклый и неровный, текущий сквозь решетку. Первым, что почувствовала, был воздух: сырой, остро пахнущий солью, ракушками и гниющей тиной. Прутья решетки оказались толщиной с древесный ствол, их облепили осклизлые водоросли и целые популяции морских желудей.

– Приплыли? – встрепенулась Гвендолин.

Куда это ее занесло, а главное – когда?

– Осторожнее! – Айхе ухватил ее за руку и притянул ближе к стене, плавно переходящей в потолок туннеля. Гвендолин испуганно вжалась лопатками в мокрый, шершавый камень. Выступ, на котором они с Айхе притулились, не достигал в ширину и метра, а до воды внизу было ой как далеко – голова так и пошла кругом.

Снаружи, за впаянной в скалы решеткой, бушевал шторм. Гигантские валы захлестывали туннель. Левиафан раскачивался на них, точно судно, терпящее кораблекрушение: то выныривая рыбкой, то по самую макушку исчезая в клокочущей грязной пене.

– Это он нас сюда перенес? – изумилась Гвендолин, обмирая от ужаса на краю пропасти.

– Я, – отозвался Айхе. – Он бы не допрыгнул и не долетел – без крыльев.

– Значит, ты восстановил силы?

– Вода в Звездном озере и впрямь меня подкрепила. Сейчас проверим на решетке.

– Вот на этой? – недоверчиво уточнила Гвендолин.

– Удержишься? Не слетишь вниз? – Айхе отпустил ее покрасневшую, обветренную руку, и она крепко-крепко вцепилась в острые края выступа. Ох, только бы не сорваться!

Волны внизу ревели и грохотали, разбиваясь о скалы, а решетка перегораживала выход из туннеля от потолка и, наверное, до самого дна. Понятно, почему ни один дракон до сих пор не сумел выбраться на свободу – поди-ка, выломай такую громадину. И как Айхе рассчитывал с ней справиться? С помощью ядерного удара? Он отполз вперед, к тому месту, где гигантские прутья ввинчивались в стены, и выглядел теперь до того хлипким, что Гвендолин обеспокоилась всерьез: где уж ему было сдвинуть хоть одну из этих металлических колонн!

Она зажмурилась, борясь с голодной тошнотой и головокружением. Пропасть влекла, и так хотелось соскользнуть в нее – кто хоть раз стоял на краю обрыва, тот знает. Вот он – последний шаг, всего один шаг до вечности. Скала зашатались под скользкими подошвами туфель, под ободранными в кровь ладонями, и пестрый вечерний сумрак, льющийся снаружи грота, пустился в безумный пляс. Гвендолин почудилось, будто она опрокидывается падает, и летит, летит все дальше, все глубже. Она словно превратилась в соленые морские брызги, и ветер подхватил ее и швырнул в пенное месиво. Как ошеломительно было, крутясь волчком, мчаться вниз, вниз, вниз…

Неожиданно до нее донеслись отзвуки победного смеха. Здесь и сейчас они звучали невероятно, и Гвендолин распахнула глаза, чтобы тут же, забывшись, отпустив край выступа, зажать лицо руками, зажмуриться от ослепительной вспышки света. Лазурное сияние разлилось по туннелю, и вместе с ним загрохотало так, что едва не лопнули перепонки. Это разваливалась на куски решетка, осыпаясь в беснующиеся волны. Это ревел от восторга Левиафан, уворачиваясь от беспощадного града обломков. Это Айхе, прыгнув с обрыва, прямо на лету превращался в дракона: расправил перепончатые серые крылья, изогнулся, выписал в мутном и тяжелом от водяной пыли воздухе изящную петлю и взмыл вверх.

Как Гвендолин очутилась у него на спине, она потом вспомнить не могла. Вроде, секунду назад цеплялась за края уступа, а вот уже, словно в бреду, всем телом вжималась в драконий загривок, не смея ни вдохнуть, ни выдохнуть. И небо неслось навстречу, и ветер хлестал в лицо, обжигая холодом, заставляя глаза слезиться и забивая горло. И Дэнни, забравшись за шиворот, больно впивался коготками в затылок и плечи.

Вырвавшись из туннеля, Айхе развернулся. Описал над морем широкий круг – правда, не слишком плавный, ибо и здесь бушевал о-го-го какой ветер. Море металось в берегах, то обнажая прибрежные гряды зубчатых скал, то ошпаривая их ледяной пеной. Море крутилось водоворотами и вздымалось гребнями, словно задавшись целью дотянуться до небес. И небеса точно опрокинулись. Клубились тучи, опустившись так низко, что поднимись Айхе чуть выше – в них можно было бы окунуться.

Гвендолин успела разглядеть, как кувыркается от восторга освобожденный Левиафан, выпрыгивая из морской пучины. Увы, она не успела ни поблагодарить его напоследок, ни пожелать удачного пути домой. Дымчатый дракон уже уносил ее прочь от обезумевшего моря. Гвендолин оставалось лишь держаться крепче да в страхе прислушиваться к ощущениям: не сорвало ли ветром несчастного Дэнни?

Так, зажатые между землей и распухшими тучами, они помчались над землей невесть куда – напуганная до полусмерти Гвендолин предпочла не глядеть вниз.

* * *

Она очнулась, лишь когда над правым крылом выросли черные, окутанные дымкой столбы замка и астрономической башни. Под драконьим брюхом заплатками мелькали перелески, чуть севернее тянулась густая роща, вплотную подступающая к руинам. Айхе старательно огибал место, в котором некогда постигал боевые колдовские искусства, а вместе с ним и ведьмино логово с его садами, парками и гостевыми домиками. Провожая их взглядом, Гвендолин не испытывала сожаления. Вот только чудовищная спираль багровых туч, крутящаяся над замковой крышей, вдруг заставила ее осадить дракона, подергав за гриву. Айхе правильно расценил просьбу и плавно опустился на опушку рощи, прямо к крепостным стенам. Соскользнув с его спины, Гвендолин не устояла на «ватных» ногах – так и осела на землю. Отцепившись от ее загривка, крысенок плюхнулся рядом.

– Что случилось? – распрощавшись с драконьей личиной, встревоженный Айхе кинулся к ней. – Тебе плохо? Поранилась?

Наблюдать, как он с не прикрытым волнением оглядывает ее с ног до головы, было приятно, и Гвендолин даже не сразу нашла в себе силы его успокоить.

– Нет, – она потерла исцарапанный затылок.

– Тогда почему ты попросила остановиться? Ведь попросила? – уточнил Айхе.

– Ты видел замок? – вопросом на вопрос ответила Гвендолин.

– Ну.

– И тебя не пугают тучи?

– Я собирался разобраться с этим позже… – он тяжело, протяжно выдохнул и согнулся пополам, держась за бока: борьба со стихией и продолжительный полет, похоже, снова измотали его до истощения. – После того, как отправлю вас домой.

Гвендолин обязана была ощутить теплый всплеск радости в груди и прилив сил, толкающий вперед, к заветной цели. Разве не об этом она грезила ночами, скорчившись на колком матрасе в башне астрономии? Не к этому ли стремилась с той самой злополучной ночи, когда, смертельно напуганная, бежала к неведомому замку? Почему же теперь, когда столь желанное избавление так близко – лишь руку протяни, – вместо облегчения душу ковыряет тоскливое разочарование? Такое тянущее и мучительное, как зубная боль, такое опустошающее, словно среди бесчисленных беседок и аллей она обронила нечто бесценное, без чего никак не могла вернуться в свой мир.

– Ты сумеешь расколдовать Дэнни? – спросила она, пытаясь подавить внезапно накативший приступ паники.

– Постараюсь, – в голосе Айхе не прозвучало уверенности, и Гвендолин ухватилась за невнятные вибрации сомнений, как за веревку, брошенную увязшему в болоте.

– А если нет? Если не получится?

– Надо попробовать, – Айхе присел на корточки и протянул руку к Дэнни. Крысенок обнюхал ее, шевеля усами, и отвернулся. – Только не сейчас. Двоих мне до портала не донести, а пешком топать слишком далеко. К тому же, – он кинул опасливый взгляд через плечо, – время поджимает.

– Мы должны вернуться в замок, – твердо заявила Гвендолин. Она ждала бурной реакции, но Айхе, очевидно, выдохся не только физически. На глубокие эмоции его не хватило.

– Зачем? – вопрос короткий и по существу, но откуда же она знала? Вернуться, чтобы попросить ведьму расколдовать Дэнни? Ничего абсурднее не придумаешь. Вернуться, чтобы еще раз увидеться с Нанну. Чтобы поблагодарить Дориана. Чтобы обрести твердую уверенность в их благополучии. Чтобы хоть ненадолго, на час или два задержаться рядом с Айхе. От последней робкой мысли Гвендолин будто ударили под дых. Ведь он не бросит свой мир на грани катастрофы, не последует за ней туда, где его никто не ждет, где он с огромной вероятностью превратится в изгоя, где сказочный серокрылый дракон больше никогда не сумеет незамеченным распахнуть свои крылья. Он останется здесь защищать от нависшей угрозы тех, кто в этом нуждался. Или наводить порядок в замке. Или сводить счеты с колдуньей. Благородство не позволит ему втихомолку улизнуть с поля боя, даже если его личная битва уже закончена. А Гвендолин не желала убегать вот так, впопыхах, отделавшись на прощанье бездушным «спасибо». Она… сама не знала, чего хотела. Но точно не скоропалительного расставания с Айхе.

– Я не готова бросить все как есть, – честно призналась она.

– Сейчас самое время отыскать портал. Другого шанса может не подвернуться. Или ты надеешься, что Кагайя любезно позволит мне проводить вас с братом до дома?

– В том-то и дело, – слова горчили, как полынь, Гвендолин отчетливо ощущала на языке их отвратительный привкус. – Я не могу уйти, потому что ты вернешься к ней. Пусть не в ученики, не в подчинение – какая разница! Она уже пыталась убить тебя. Думаешь, одна неудачная попытка ее остановит?

Сообразив, что вот-вот расплачется, Гвендолин уткнулась лицом в ладони.

– Но ведь амулет уничтожен, – тихо произнес Айхе. – И колдовской договор тоже. Я в состоянии справиться с ведьмой.

– Ты пока слаб.

– Да вот еще! – то ли раздосадованный, то ли раззадоренный, он вскочил и как-то умудрился очутиться сзади. Гвендолин не успела опомниться, как ее обхватили сильные руки, оторвали от земли и закружили легко, точно пушинку.

– Слабый, говоришь?!

– Что ты творишь, прекрати! – заверещала она, отчаянно болтая в воздухе ногами. И тут же пожалела о своем требовании, потому что Айхе послушно опустил ее на твердую почву, вот только рук не разомкнул. Гвендолин чувствовала, как заполошно колотится его сердце в груди, крепко втиснутой в ее спину, как дыхание путается в растрепанных волосах и прожигает до самой кожи. Что за животный инстинкт проснулся в ее теле в тот момент? Что за ядерная смесь стыда, страха и томления разлилась по натянутым струнам нервов?

Разорвав кольцо рук, Гвендолин пулей отлетела от Айхе в невыносимом смущении, красная до корней волос, не способная даже глаз на него поднять.

– Ты!.. Ты!.. Совсем уже! Идиот! – выкрикнула она и, не отдавая отчета своим действиями, принялась карабкаться по развалу камней на крепостную стену. Если бы она обернулась и увидела, с каким любопытством Айхе отслеживает ее передвижения, она бы, наверное, бросилась на него с кулаками. Но Гвендолин не оборачивалась. Лишь однажды нагнулась, чтобы подхватить жалобно пищащего крысенка, скакавшего за ней по камням.

Айхе догнал ее уже за стеной. Пристроился чуть позади и невинным тоном осведомился:

– Мы идем в замок?

– Да, – буркнула Гвендолин.

– Я тебя обидел?

– Нет.

– Тогда почему ты убегаешь?

«Потому что все испортила», – едва не выпалила Гвендолин в раскаянии, не представляя, как исправить ужасную ситуацию, избежать расспросов, объяснений и стыда.

– Я не убегаю, я хочу попасть в замок до того, как на него рухнет небо.

– Тогда надо поменять курс: эта тропинка упирается в тупик.

Гвендолин тяжело вздохнула, сжав кулаки:

– Ты знаешь лучше, покажи.

– Сюда, – Айхе проворно взобрался на каменную насыпь, втиснутую между рухнувшими балками, и протянул руку. Помощь не требовалась, и все же Гвендолин вложила пальцы в его ладонь. И вновь ощутила то странное глубинное влечение, от которого вспыхивала, как свечка. Оставалось надеяться, что Айхе не придаст ее пунцовым щекам и неуместному ознобу особого значения. Иначе…

– Слушай, а сколько тебе лет?

Гвендолин от неожиданности вздрогнула и врезалась лбом в выступ изломанного деревянного косяка. Косяк оказался насквозь прогнившим и поросшим сырой плесенью, удар об него не выбил из глаз звезды, зато вогнал под кожу пяток трухлявых заноз.

– Осторожнее! – запоздало предупредил Айхе. – Больно?

Гвендолин сердито потерла лоб:

– Нет. Приятно.

Она надеялась, инцидент свернет Айхе с опасной темы, но тот, к несчастью, на отвлекающий маневр не купился и повторил:

– Так сколько?

Гвендолин чувствовала подвох – уж очень настойчиво Айхе допытывался.

– Почему ты спрашиваешь?

– Раз спрашиваю, значит, интересно.

– А если я не отвечу?

– Тогда сам догадаюсь.

Этот вариант никуда не годился. Рано или поздно он вычислит: с враньем у нее с детства было туго.

– Дочка пекаря однажды назвала меня идиотом. Ей было двенадцать.

– Мне не двенадцать! – возмутилась Гвендолин.

– Я тоже так думал.

Больше Айхе ничего не добавил и расспросы прекратил, сосредоточившись на дороге.

Он уверенно пробирался через руины какими-то неприметными тропами, ни секунды не колеблясь в выборе пути. Твердыня замка приближалась, наполовину скрытая серой громадиной астрономической башни. Ныряя под обломки вслед за юношей, пересекая дворы и внутренние покои полуразрушенных построек, Гвендолин не могла отделаться от навязчивой мысли о разочаровании. Зачем Айхе выпытывал ее возраст? Неужели считал ровесницей, а она своей дикой выходкой там, за стеной, заставила его усомниться? Наверное, обнимая ее, он ожидал совсем иной реакции, и Гвендолин хотела – видит бог! – всем сердцем хотела оправдать эти ожидания. Быть уверенной и раскрепощенной, не терять самообладания и откликнуться на неожиданные притязания Айхе красиво, чувственно, как в кино. Только от его внезапной пугающей близости: от горячих ладоней, сцепленных под грудью, от губ, коснувшихся затылка, – внутри что-то перемкнуло. И оставаться рассудительной под ошеломительным натиском эмоций не получилось.

На территории замка царил хаос: выкорчеванные клены валялись повсюду, перегораживая аллеи, их корни торчали даже из каналов, полных мусора и грязной воды; ветер гонял по земле листья и оборванные плети плюща, смотанные в клубки; среди гостевых домиков царила печальная разруха: одни лишились крыши, другие перекосились, грузно наваливаясь на растущие рядом деревья, от третьих камня на камне не осталось – ураган раздробил их и разметал по округе. Горбатый мост, на котором Кагайя встречалась с Аргусом, переломился надвое, словно его раскроила молния.

Потрясенная увиденным, Гвендолин мигом позабыла о душевных терзаниях.

– Я что-то пропустил, – растерянно заметил Айхе, озираясь по сторонам. Его самого изрядно потрепал шторм на море, однако ветер уже утих, стихия присмирела, и к разгрому во владениях Кагайи он оказался не готов: ведь замок окружали охранные валуны, а значит, лучшая защита на свете.

– Дориан называл это хаосом, – сказала Гвендолин, запрокинув голову. Сквозь облысевшие и переломанные ветви деревьев проглядывала стена астрономической башни, чья вершина растворялась в сумерках. – Он говорил, это все из-за украденного тобой амулета: ведьма воспользовалась колдовством, которое поколебало фундамент мироздания.

– Да тут не только фундамент, – Айхе, щурясь до слез, вглядывался в клубящееся над замком чернильное месиво. Его зоркие драконьи глаза различали в вечерней мгле гораздо больше, чем человеческое зрение Гвендолин: закручиваясь тугой спиралью, тучи уже заглотнули верхние этажи замка и зубчатый парапет башни алхимика вместе с лабораторией. – Тут вообще все рушится.

Площадь перед крыльцом была завалена обломками каменных плит, сорвавшихся сверху и вдребезги разбившихся о брусчастку. Гвендолин с опаской пробиралась между ними, страшась обнаружить чье-нибудь в лепешку раздавленное тело. Однако слуги на момент бури и камнепада, наверное, успели попрятаться.

– Пойдем, пока все спокойно, – Айхе без церемоний дернул ее за руку и потащил к закрытым дверям замка. Потянул за массивное кольцо и неожиданно наткнулся на сопротивление: дверь не поддалась!

– Эй! – крикнул он и постучал кольцом о металлическую пластину. – Откройте!

Барабанить пришлось долго. Вдобавок, начал накрапывать дождик, и едва высохшая после путешествия по пещерам Гвендолин снова зябко поежилась. Наконец, когда Айхе уже сбил кулаки о дверь, украшенную узорчатой кованой решеткой, лязгнул засов, и в щель между створками высунулась изумленная физиономия Нанну.

– Господин Айхе?

– Что у вас тут за бардак! – юноша втянул Гвендолин в фойе, где в полумраке, разбавленном оранжевым светом ламп, к стенам жались испуганные люди. Взгляд выхватил из серой массы тройку знакомых ныряльщиков: сейчас, без привычного своего гонора и сальных ухмылок, без острых штыков и бахвальства грубой силой, они выглядели жалкими и трусливыми болванами. У самого тощего клацали зубы. Появление Айхе, живого и невредимого, парализовало их и вогнало в суеверный ужас.

– Почему так долго не открывали? – властно осведомился юноша, не потрудившись запереть дверь.

– А сами не видите? – Нанну кивнула на трясущихся слуг. – Мы с ребятами как из подземелья выбрались, так на этих товарищей и наткнулись. Сидят здесь уже сутки и ни с места.

– Сутки? – не понял Айхе.

– Ну да. Со вчерашнего обеда.

– Разве сейчас не вечер?

– С Аргусом вы дрались вчера утром, а сегодня уже новый день, господин, – Нанну по обыкновению добавила в интонацию ироничных ноток, подчеркивая возрастное превосходство перед мальчишкой. – А что на улице темень, так это спасибо тучам.

– Понятно. Где Кагайя?

– Наверху, где же ей быть-то. Рыбок оплакивает.

– Кого?

– Монстров своих зубастых. Галиотис, Тридактну. Ну, и прочих: спрутов, скатов, удильщиков… почем я их всех знаю?! Хаос добрался до верхних этажей, а там стены сплошь из аквариумов, вот они все и лопнули. Кругом лужи, водоросли эти сопливые, трупы скользкие и вонища – не продохнуть…

– Амулет сняла? – перебила Гвендолин.

– Шутишь? Уже и Дориан к ней ходил, и Коган – этого она вообще за порог вымела: бедолага целых два этажа по ступенькам кувыркался. И даже кое-кто из духов лично поднимался для аудиенции: большинство давно разбежалось, как тараканы, но пара неравнодушных нашлась, отведала ведьминого гнева, – Нанну хохотнула. – Последний посетитель – жрец подземного царства мертвых – как раз недавно отбыл. Правда, обещал скоро вернуться за всеми нами – и колдуньей в первую очередь. Не знаю, каким заклятием ведьма его приложила, но слышали бы вы его ругань!

– Значит, все без толку, – сникла Гвендолин.

– Если вам интересно мое мнение, у нашей ведьмы на фоне тяжелой утраты чердак перекосился. Сидит наверху и то слезы точит, то орет дурным матом. А то еще бухнется на какую-нибудь дохлую тушу ихтиозавра и прикидывается мертвой.

– Я пойду, – Айхе решительно шагнул к лестнице.

– Я с тобой! – заявила Гвендолин.

– Куда?! – Нанну поймала обоих за локти.

– Руки уберите! – Айхе возмущенно вывернулся. – Я пока ещё здесь хозяин!

– О, конечно! Триумфальное возвращение убитого дракона приведет ведьму в сумасшедший восторг. Уверена, она прослезится от счастья, выкинет из головы морскую дохлятину и припадет к вашей могучей груди, терзаясь раскаянием и предлагая начать отношения с чистого листа.

– Нет, я останусь здесь и обделаюсь, как некоторые, – парировал Айхе. – Подожму хвост и буду ждать, пока тучи сожрут замок целиком. А вместе с ним и землю.

– Кагайя сотрет тебя в порошок.

– Ну, вас же не стерла. А вы ходили к ней, и не раз. Наблюдали за тем, как она убивается над питомцами. Или все это выдумки?

– Это правда, – Нанну досадливо скрипнула зубами. – Девочку хоть не трогай, герой. Зачем ты ее вообще сюда притащил?

– Я сама вызвалась, – торопливо объяснила Гвендолин. – И тоже пойду к ведьме, потому что… потому что, кажется, знаю способ ее образумить.

– Серьезно? – Нанну скрестила на груди руки.

– А вы позовите Дориана.

– Это ещё зачем? Он телескоп спасти не успел, теперь хоронит останки, сочиняет эпитафию.

– Приведите! – кинула Гвендолин уже на бегу, не поспевая за Айхе. – Пожалуйста. Это очень важно!

– Ты чего задумала? – спросил юноша, пока они сотня за сотней, выдыхаясь, отсчитывали ступеньки.

– Давай, я сама с ней поговорю.

– С Кагайей? Ты в своем уме?

– Думаю, она выслушает. Только не толкись под ногами, спрячься до поры.

– Еще чего! – взъерошился Айхе.

– На вот, подержи, – Гвендолин посадила ему на плечо Дэнни. – И не кипятись.

– Я не отпущу тебя одну, даже не мечтай.

– Айхе! – перемахнув через две ступеньки, она нависла над мальчишкой и уперлась руками в стены, мешая пройти. Тот поглядел на нее исподлобья, всем своим видом демонстрируя сердитую непреклонность.

– Разве я обманула тебя с Левиафаном?

– Нет, – Айхе нехотя мотнул головой.

– Разве ошиблась в тебе, когда обещала ему встречу с волшебником?

– Нет, – он все сильнее хмурился, не понимая, куда она ведет.

– Вот и сейчас не ошибусь.

Айхе склонил голову на бок и скептически дернул бровью: слабоватый аргумент, на хлипкую троечку.

– Поверь, – Гвендолин смягчилась, переходя от требований к увещеваниям. – Пожалуйста.

– Если с тобой что-нибудь случится, я себя не прощу, – серьезно произнес Айхе. Его вкрадчивый голос волной мурашек прокатился по телу, словно мальчишка не предупреждал об опасности, а делился сокровенным. Гвендолин едва не утонула в его темных глазах, едва не позабыла, зачем вообще очутилась на крутой лестнице, зачем перегородила Айхе дорогу.

– Но ведь ты будешь рядом, – напомнила она.

– Да, но… любая проволочка…

– Вот и сделай так, чтобы без проволочек. Обещай не вмешиваться хотя бы до того момента, пока ведьма не разозлится.

– Ты собираешься ее злить?

– Наоборот, успокоить. Но вдруг она и впрямь невменяемая. Тогда, пожалуй, мне понадобится помощь, – задумчиво заключила Гвендолин. И продолжила путь.

– Ты требуешь невозможного, – не унимался Айхе, наступая ей на пятки. Крысенок на его голом плече не находил, за что уцепиться, и потому кололся крошечными коготками. – Вместо того чтобы отправить вас с братом домой, в безопасность, я приволок тебя в замок, да ещё и отпустил одну к Кагайе.

– Это был мой выбор.

– Самоубийство?

– Догадка! По-моему, я догадываюсь, что движет ведьмой, почему она не снимает амулет.

– Тоже мне открытие. Да без этой стекляшки она страшна как смерть.

– Ты видел?

– Нет, но это же к бабке не ходи.

– На свете много некрасивых людей, и уродливых много, и старых. Не все ли равно, как выглядеть, если в твоих руках полцарства и колдовская мощь?

– Что-то я никак не возьму в толк, – раздраженно буркнул Айхе.

– Т-с-с! – Гвендолин прижала к губам палец. Впереди возник серый прямоугольник просвета, а за ним фойе и круговая анфилада залов: местами без крыши, местами без стен. Сквозь зияющие в потолке пробоины лился багровый сумрак. Из трещин в уцелевших аквариумах вытекала вода, на дне трепыхались акулы, пираньи, змеи и спруты. Гигантский трилобит, выскользнувший из расколотой пополам емкости, лежал кверху брюхом на мозаичном полу, собрав в кучу членистые ноги. От раздавленного обломками аммонита осталась осклизлая каша в осколках панциря. И над всем этим витало сырое, рыбно-соленое зловоние, приправленное тончайшими нотками тлена.

– Годы охоты за диковинками, годы возни с капризными экземплярами, годы выращивания монстров из мальков и икринок, – тихо прокомментировал Айхе, впечатленный размахом побоища, унесшего жизни почти всех морских питомцев. – И вот печальный результат.

– Не удивительно, что ведьма помешалась от горя, – подавленно согласилась Гвендолин. – Твари были хоть и препротивные, но живые. Кто же виноват, что природа их такими создала.

– Жалеешь монстров? – Айхе кивком указал на чешуйчатого ящера, определенно юрского периода, перегородившего проход между обломками стен. Израненная стеклом рептилия еще дышала: в ее пасти пузырилась кровавая пена.

Гвендолин отвернулась, торопливо сглотнув от тошноты, и не стала отвечать. Ее взгляд упал на разбросанные по полу промокшие книги и опустевший стеллаж, кренящийся с потолка. Значит, кабинет ведьмы находился прямо над головой.

– Кагайя наверняка там, – шепотом произнес Айхе, ткнув пальцем вверх.

– Согласна.

Вернувшись к лестнице, они вскарабкались на следующий – он же теперь и последний – этаж. Ступени обрывались провалом, за которым начинался уцелевший пол. Айхе перебрался первым: распластался вдоль стены, раскинув руки, и на цыпочках преодолел узкий карниз – благо, хватило пары шагов. Крысенок на его плече пискнул от ужаса и глубже вонзил когти, расцарапав кожу до крови. Айхе зашипел и болезненно сморщился, борясь с искушением стряхнуть незадачливого пассажира на пол. Судя по замешательству, мелькнувшему во взгляде, его посетила соблазнительная идея бросить девочку у лестничного разлома, тем самым оградив ее от рискованного общения с Кагайей. Но Гвендолин уже балансировала на уступе, настырно преодолевая препятствие, – пришлось поймать ее за руку и подтянуть к себе.

Здесь дела обстояли ещё страшнее. В полу зияли дыры, остатки стен щерились, будто гнилые зубы, и из них торчали осколки стекла. А над головой нависли тучи: плотные, сырые, с жутким кровавым оттенком.

Кагайя сидела на опрокинутом стуле посреди развалин бывшего кабинета. Позади нее торчал развороченный огрызок каминного дымохода. Сам камин сохранился лишь отчасти, и на уцелевшей половине мраморной полки Гвендолин разглядела приснопамятную склянку с черным комком внутри: чье-то сердце до сих пор билось…

Перед колдуньей на заваленном книгами полу, среди опрокинутых и разломанных в щепки стеллажей неподвижно лежал мертвый геликаприон, а чуть поодаль – морская гадюка. Гвендолин передернуло от воспоминаний о том, как эти самые зубы-сабли рвали дракона на арене. Тварь, конечно, была не виновата, но смотреть на нее от этого было не легче.

Не замечая ничего вокруг, Кагайя меланхолично выдергивала из волос жемчужные шпильки и бросала их на пол. Царственная осанка, обнаженные плечи, руки с тонкими запястьями и изящными витками браслетов, цепочка с граненым камнем на шее… Богатые шелка некогда изысканного платья насквозь вымокли, почернели и покрылись белесыми разводами грязи. Замысловатая прическа рассыпалась, и пряди невероятно длинных волос кольцами свились на полу. Клочья багрового тумана медленно проплывали над ведьмой, их горький привкус лип к губам.

– Я сама, – не отрывая глаз от тонкого профиля колдуньи, Гвендолин постаралась одной рукой затолкать Айхе обратно за груду стеллажей, откуда тот едва не высунулся. – Просто будь рядом. И, не дожидаясь возражений, шагнула к ведьме.